Туристы- европейцы долго не хотели верить, что мы втроем, да еще в ноябре собрались в Ло-Мантанг. Провожать нас вышло пол-деревни. От Запретного Королевства нас отделяло несколько метров...
Но блокпосту вас любезно предупреждают: любая фото и видело съемка только с разрешения сопровождающего офицера. Любой товарообмен с местным населением- аналогично. Все пластиковые пакеты и бутылки, батарейки, фотопленки (не более 10) и кассеты пересчитаны- они должны быть вынесены обратно с территории Мустанга. Пока солдаты шмонают наш багаж на предмет лишних пленок, а офицер лениво переругивается с проводником («Эту видеокамеру нельзя- Почему?- Она Profi- На ней же написано- Handy…- Может, вы сами написали… и т.д».) я листаю регистрационную книгу. Первые россияне- 2001 год, сразу человек тридцать. В 2002- еще двое наших- Круглов с РЕН-ТВ и Вертелов из Гималайского клуба. Вертелов идет с нами. Выходит, я – 33-й или 34-й россиянин, посетивший эти места. Ну а первым европейцем, (и долгое время- единственным)побывавшим в Мустанге, стал Мишель Пессель. Собственно, его книга и сподвигла нас на это путешествие.
Проверяющий с удивление вертит в руках Иридиум. Объяснить ему, что это телефон, не получается: нет, он слышал про сотовые телефоны, но никогда не видел. Разворачиваем солнечную батарею, подключаем телефон- офицер звонит в Катманду, беседует с кем-то на непальском и с офигевшим видом возвращает нам трубку. Штампы проставлены, вперед!
На выходе из Кагбени крутим молитвенные барабаны. Внутри каждого барабана- написанная на бумаге мантра. Считается, что каждый оборот барабана приравнивается к одному прочтению мантры. Эти барабаны можно встретить везде- в домах, на улицах, на пустынных горных тропах. Но на выходе и входе в город они обязательны.
Нас трое. Трое путешественников. А сопровождают нас шестеро шерпов, офицер и четыре лошади. Все, что может понадобится в дороге, мы несем с собой- еду, топливо для ее приготовления, посуду, палатки, и т.п. Палатки, правда, не пригодились- мы останавливались в домах. А вот две лошади для верховой езды пришлись очень даже кстати на обратном пути. Но об этом- позже.
Наша задача- прописать GPS маршрута и осмотреть дорогу на предмет проведения здесь авто-трофи. Профессиональный путешественник среди нас один- Вертелов. Мы с Дэеном всеми правдами и неправдами выбили на работе трехнедельный отпуск и поехали, по большому счету, «мыть голову изнутри».
Караван вышел рано утром- для непальцев день начинается за час до восхода солнца, а заканчивается с окончанием вечерних сумерек. Мы же вышли часа через четыре- пока оформили документы, то да се...С нами только Нуру- для него это просто прогулка. А для нас- тяжелое испытание. Идем налегке, с собой только камера, бутылка с водой и теплая куртка на случай резкой смены погоды- все остальное ушло вперед с караваном. Через два часа- первая остановка.
Деревня Тангбе лежит на высоте 3000 м. Деревня богатая- недалеко есть более менее ровный участок, на котором жители выращивают кукурузу и ячмень. Как раз кукурузой и занимались десяток женщин на крыше большого дома- отделяли початки от стеблей, стебли связывали в снопы, а раскладывали початки раскладывали на крыше для просушки. Увидев нас одна из женщин вскочила и убежала в дом- вернулась она через несколько минут с чаем и железными кружками. Гостя прежде всего следует напоить чаем- так требует обычай. Поблагодарив добрую женщину, мы сбросили обувь и блаженно растянулись на солнышке, потягивая густой и горячий чай. Чай в Мустанге, как и во всем Тибете, признают только плиточный. Плитка чая служит такой же универсальной валютой, как бутылка водки в русской деревне- за плитку чая можно нанять рабочего вскопать огород или наколоть дров. Женщина тем временем вернулась к своей кукурузе. Странная это была кукуруза- размером с огурец, ярко-оранжевого цвета. Да и женщины были странные- их одежда, их акцент и поведение чем-то неуловимо отличались от того, что мы видели два часа назад в Кагбени.
В дальнейшем, кстати, нас уже не удивляло, что в каждой следующей деревне живут люди, чуть отличающиеся от тех, что мы видели раньше- индуистский мир отступал, ему на смену приходил буддистский. Потом и буддизм сдавал свои позиции- мы вдруг понимали, что здесь царит древняя добуддистская религия бон. И все эти метаморфозы происходили буквально на глазах- вдруг понимаешь, что вместо непальского «намасте» встречный путник говорит тебе тибетское «таши деле», что ступы сменяются чортенами, а чортены- кучами камней, которые нужно обходить по часовой стрелке, бросая в кучу свой камень… Даже слышимое на каждом шагу «Ом..» из четкого и ритмичного «Ом Мани Падме Хум» превратилось в конце пути в произносимое на одном дыхании «Оооомнпдмхм».
Мы допивали чай, когда нас обступила толпа местных детей. Старшему было лет восемь- дети рано начинают работать, и в днем в деревне ребенка старше восьми лет не встретишь. Работают дети, как правило, на заготовке дров. Поскольку с лесом в Мустанге не особо, в качестве топлива используется кизяк и корни кустарника. Сбором кизяка и выкапыванием этих корней занимается мужское население от 9 до 15 лет. После 15, как правило, юноши уходят на заработки вниз- в долину.
Было решено раздать подарки. В качестве подарков детям (да и взрослым) в Мустанге идеально подходят карандаши. Обычные простые карандаши. Чумазые, одетые в обноски и обвешенные с головы до ног амулетами «от сглаза» дети с чувством глубокого достоинства и не менее глубокой благодарности принимали он нас эти бесценные для них подарки. Приняв карандаш обеими руками, они кланялись, подносили руки ко лбу, читали традиционное «Ом..» и медленно отходили, стараясь не поворачиваться к тебе спиной- это выглядело бы неуважительно. И только потом они начинали громко, с криком и визгом, обсуждать это важное в их жизни событие.
Чай был допит, одежда просушена, подарки розданы. Нуру докурил, внимательно посмотрел на дорогу и вдруг дурным голосом заорал по- русски: «Готовность! Готовность!». У нас с Дэном отпали челюсти, а Вертелов заржал, как лучший конь от мистера Тецинга («Мистер Тецинг, конечно, спивается, но лошади у него отменные»).
Оказывается, за два месяца до нашего похода в Непале проходил курс горных тренировок для российских спецназовцев. Идея принадлежала Яцеку Палкевичу- известному путешественнику, автору книг про выживание, бывшему телохранителю Папы Римского и прочая и прочая и прочая… Он устраивает нашим спецназовцам тренинги в Сахаре, в Амазонии и еще черт знает у какого черта на рогах. В Непале они перенимали опыт гуркхов. Если кто помнит, в 2002-м вопрос ведения боевых действий в горных условиях был для России более чем актуален.
Вертелов проводил всю организационную работу по проведению этого тренинга, а Нуру организовывал скальные тренировки. Из всего великого и могучего русского языка (Яцек- поляк, и по-русски говорит достаточно неплохо, даром что уже 50 лет живет в Италии) Нуру почему-то запомнил только слово «Готовность!». Вернее, не запомнил, а мог выговорить. Запомнил он и еще одну фразу, которую выговорить не мог, но, услышав, заливался нервным смехом: фразу эту, судя по рассказам Вертелова, Яцек произносил постоянно при составлении плана занятий и прокладывании маршрутов. Звучала она так: «Сурова дорога. Но то есть гарантия, что люджи заебутся!» Видимо, Нуру не раз приходилось неслабо «заебываться» вместе с «людьми».
Наши спецназовцы оставили о себе хорошую память. В одном из популярнейших баров в Катманду на стене сохранился рисунок: кулак, сжимающий калаш в и надпись: «За нас, за вас и за спецназ». Надпись не закрашивается в память того, что за вечер ребята сделали бару недельную выручку. Месячную выручку они сделали «Кукури-хаусу»- магазину, где продают оригинальные непальские ножи- кукури.
Путешествие в Запретное Королевство. Часть 1.
Путешествие в Запретное Королевство. Часть 3.
Путешествие в Запретное Королевство. Часть 4.
Но блокпосту вас любезно предупреждают: любая фото и видело съемка только с разрешения сопровождающего офицера. Любой товарообмен с местным населением- аналогично. Все пластиковые пакеты и бутылки, батарейки, фотопленки (не более 10) и кассеты пересчитаны- они должны быть вынесены обратно с территории Мустанга. Пока солдаты шмонают наш багаж на предмет лишних пленок, а офицер лениво переругивается с проводником («Эту видеокамеру нельзя- Почему?- Она Profi- На ней же написано- Handy…- Может, вы сами написали… и т.д».) я листаю регистрационную книгу. Первые россияне- 2001 год, сразу человек тридцать. В 2002- еще двое наших- Круглов с РЕН-ТВ и Вертелов из Гималайского клуба. Вертелов идет с нами. Выходит, я – 33-й или 34-й россиянин, посетивший эти места. Ну а первым европейцем, (и долгое время- единственным)побывавшим в Мустанге, стал Мишель Пессель. Собственно, его книга и сподвигла нас на это путешествие.
Проверяющий с удивление вертит в руках Иридиум. Объяснить ему, что это телефон, не получается: нет, он слышал про сотовые телефоны, но никогда не видел. Разворачиваем солнечную батарею, подключаем телефон- офицер звонит в Катманду, беседует с кем-то на непальском и с офигевшим видом возвращает нам трубку. Штампы проставлены, вперед!
На выходе из Кагбени крутим молитвенные барабаны. Внутри каждого барабана- написанная на бумаге мантра. Считается, что каждый оборот барабана приравнивается к одному прочтению мантры. Эти барабаны можно встретить везде- в домах, на улицах, на пустынных горных тропах. Но на выходе и входе в город они обязательны.
Нас трое. Трое путешественников. А сопровождают нас шестеро шерпов, офицер и четыре лошади. Все, что может понадобится в дороге, мы несем с собой- еду, топливо для ее приготовления, посуду, палатки, и т.п. Палатки, правда, не пригодились- мы останавливались в домах. А вот две лошади для верховой езды пришлись очень даже кстати на обратном пути. Но об этом- позже.
Наша задача- прописать GPS маршрута и осмотреть дорогу на предмет проведения здесь авто-трофи. Профессиональный путешественник среди нас один- Вертелов. Мы с Дэеном всеми правдами и неправдами выбили на работе трехнедельный отпуск и поехали, по большому счету, «мыть голову изнутри».
Караван вышел рано утром- для непальцев день начинается за час до восхода солнца, а заканчивается с окончанием вечерних сумерек. Мы же вышли часа через четыре- пока оформили документы, то да се...С нами только Нуру- для него это просто прогулка. А для нас- тяжелое испытание. Идем налегке, с собой только камера, бутылка с водой и теплая куртка на случай резкой смены погоды- все остальное ушло вперед с караваном. Через два часа- первая остановка.
Деревня Тангбе лежит на высоте 3000 м. Деревня богатая- недалеко есть более менее ровный участок, на котором жители выращивают кукурузу и ячмень. Как раз кукурузой и занимались десяток женщин на крыше большого дома- отделяли початки от стеблей, стебли связывали в снопы, а раскладывали початки раскладывали на крыше для просушки. Увидев нас одна из женщин вскочила и убежала в дом- вернулась она через несколько минут с чаем и железными кружками. Гостя прежде всего следует напоить чаем- так требует обычай. Поблагодарив добрую женщину, мы сбросили обувь и блаженно растянулись на солнышке, потягивая густой и горячий чай. Чай в Мустанге, как и во всем Тибете, признают только плиточный. Плитка чая служит такой же универсальной валютой, как бутылка водки в русской деревне- за плитку чая можно нанять рабочего вскопать огород или наколоть дров. Женщина тем временем вернулась к своей кукурузе. Странная это была кукуруза- размером с огурец, ярко-оранжевого цвета. Да и женщины были странные- их одежда, их акцент и поведение чем-то неуловимо отличались от того, что мы видели два часа назад в Кагбени.
В дальнейшем, кстати, нас уже не удивляло, что в каждой следующей деревне живут люди, чуть отличающиеся от тех, что мы видели раньше- индуистский мир отступал, ему на смену приходил буддистский. Потом и буддизм сдавал свои позиции- мы вдруг понимали, что здесь царит древняя добуддистская религия бон. И все эти метаморфозы происходили буквально на глазах- вдруг понимаешь, что вместо непальского «намасте» встречный путник говорит тебе тибетское «таши деле», что ступы сменяются чортенами, а чортены- кучами камней, которые нужно обходить по часовой стрелке, бросая в кучу свой камень… Даже слышимое на каждом шагу «Ом..» из четкого и ритмичного «Ом Мани Падме Хум» превратилось в конце пути в произносимое на одном дыхании «Оооомнпдмхм».
Мы допивали чай, когда нас обступила толпа местных детей. Старшему было лет восемь- дети рано начинают работать, и в днем в деревне ребенка старше восьми лет не встретишь. Работают дети, как правило, на заготовке дров. Поскольку с лесом в Мустанге не особо, в качестве топлива используется кизяк и корни кустарника. Сбором кизяка и выкапыванием этих корней занимается мужское население от 9 до 15 лет. После 15, как правило, юноши уходят на заработки вниз- в долину.
Было решено раздать подарки. В качестве подарков детям (да и взрослым) в Мустанге идеально подходят карандаши. Обычные простые карандаши. Чумазые, одетые в обноски и обвешенные с головы до ног амулетами «от сглаза» дети с чувством глубокого достоинства и не менее глубокой благодарности принимали он нас эти бесценные для них подарки. Приняв карандаш обеими руками, они кланялись, подносили руки ко лбу, читали традиционное «Ом..» и медленно отходили, стараясь не поворачиваться к тебе спиной- это выглядело бы неуважительно. И только потом они начинали громко, с криком и визгом, обсуждать это важное в их жизни событие.
Чай был допит, одежда просушена, подарки розданы. Нуру докурил, внимательно посмотрел на дорогу и вдруг дурным голосом заорал по- русски: «Готовность! Готовность!». У нас с Дэном отпали челюсти, а Вертелов заржал, как лучший конь от мистера Тецинга («Мистер Тецинг, конечно, спивается, но лошади у него отменные»).
Оказывается, за два месяца до нашего похода в Непале проходил курс горных тренировок для российских спецназовцев. Идея принадлежала Яцеку Палкевичу- известному путешественнику, автору книг про выживание, бывшему телохранителю Папы Римского и прочая и прочая и прочая… Он устраивает нашим спецназовцам тренинги в Сахаре, в Амазонии и еще черт знает у какого черта на рогах. В Непале они перенимали опыт гуркхов. Если кто помнит, в 2002-м вопрос ведения боевых действий в горных условиях был для России более чем актуален.
Вертелов проводил всю организационную работу по проведению этого тренинга, а Нуру организовывал скальные тренировки. Из всего великого и могучего русского языка (Яцек- поляк, и по-русски говорит достаточно неплохо, даром что уже 50 лет живет в Италии) Нуру почему-то запомнил только слово «Готовность!». Вернее, не запомнил, а мог выговорить. Запомнил он и еще одну фразу, которую выговорить не мог, но, услышав, заливался нервным смехом: фразу эту, судя по рассказам Вертелова, Яцек произносил постоянно при составлении плана занятий и прокладывании маршрутов. Звучала она так: «Сурова дорога. Но то есть гарантия, что люджи заебутся!» Видимо, Нуру не раз приходилось неслабо «заебываться» вместе с «людьми».
Наши спецназовцы оставили о себе хорошую память. В одном из популярнейших баров в Катманду на стене сохранился рисунок: кулак, сжимающий калаш в и надпись: «За нас, за вас и за спецназ». Надпись не закрашивается в память того, что за вечер ребята сделали бару недельную выручку. Месячную выручку они сделали «Кукури-хаусу»- магазину, где продают оригинальные непальские ножи- кукури.
Путешествие в Запретное Королевство. Часть 1.
Путешествие в Запретное Королевство. Часть 3.
Путешествие в Запретное Королевство. Часть 4.
Автор rabin_d_ranat
Страницы1
Об авторе /5 (0)
