Как-то раз, еще будучи студентом, я залез в путеводитель по Подмосковью издания 1956 года. Привычно начал просматривать статьи о достопримечательностях северо-восточного направления и понял, что чего-то не хватает. Есть Пушкино, Сергиев Посад, числившийся тогда Загорском, река Воря, дорога в сторону от Ярославского шоссе. И ничего больше. Тупик, оканчивающийся речным изгибом, да несколько деревенек поодаль.
Как будто не живут там без малого тридцать тысяч человек.

Неизбежная плата за многолетнюю секретность. Секретность от «своих», конечно. Потому как для «чужих» дорога «в никуда», в полусотне километров от столицы, и в пятидесятые годы была секретом полишинеля. Деревня Муромцево, памятью о которой осталась лишь полуразрушенная церковь на территории одного из предприятий. Вознесенская бумагопрядильная мануфактура, она же будущая фабрика имени Красной армии и флота, десятилетиями выпускавшая кирзу для нужд этой самой армии. Софринский артиллерийский полигон – место первого испытания реактивных минометов «Катюш».

В начале 70-х, когда я родился, город снова появился на картах. Город Красноармейск.

Обычный подмосковный городок. Километровое кольцо садовых участков, как непременный атрибут любого современного населенного пункта, деревянные деревенские окраины, кирпичные дома в центре. Именно кирпичные – не блочные, и не более девяти этажей. Из соображений сейсмической безопасности – все-таки рядом артиллерийский полигон.

Хотя нет, не совсем обычный. С очень строгим, возможно даже излишне строгим, разделением на старую и новую части, южную и северную, «фабрику» и «полигон» на городском жаргоне. Между ними широкая лесополоса с железнодорожной станцией и появившейся в восьмидесятые годы городской больницей.
Старая часть – собственно Вознесенская мануфактура. Почти монументальное здание фабрики, нагромождение корпусов середины XIX века, занимающих низменный полуостров, образованный довольно широкой в этом месте Ворей. Причем стоит оно настолько низко, что с окрестных холмов просматриваются лишь ее бурая крыша. Говорят, что и с воздуха фабрика почти незаметна, что уберегло ее от возможных бомбежек во время войны. Новая – несколько улиц разных десятилетий прошлого века, что отлично видно по составляющим их домам, компактный жилой микрорайон, оттеснивший к реке остатки Красного поселка, с которого нынешний наукоград, по сути, и начинался. Компактно и функционально – за час город можно легко пройти насквозь.

Правда, не в любом направлении. Северная часть Красноармейска оканчивается глухими заборами четырех институтов, собственно наукоград и составляющими.

С чем в Красноармейске трудно, так это с памятниками архитектуры. Если, конечно, не считать таковым саму фабрику. Ничего странного в этом не было бы, сохранись вокруг нее инфраструктура полуторавековой давности. Однако, увы. Вознесенская церковь, приходская для весьма немаленького по численности персонала мануфактуры, была снесена в тридцатые годы. Теперь на этом месте (возможно даже на ее фундаменте) детский сад. Дом Миндера, управлявшего фабрикой во второй половине XIX века, сгорел несколько лет назад. Можно посетовать: «не сохранили», но боюсь, шансов уцелеть у деревянного дома, несколько десятилетий бывшего яслями, а не, например, музеем все равно было немного.

Есть, правда, Московские ворота – парадный въезд Вознесенской мануфактуры. Всего въездов на полностью огороженную фабрику было четыре – настоящие ворота одни. На кирпичной арке, чем-то напоминающей московские Красные ворота осталась дата постройки – 1878 год. Еще есть инженерные корпуса; сейчас они простые жилые дома, но гулкие чугунные лестницы с коваными решетками сомнений в их происхождении не оставляют.

Кроме того, есть фабричный Дом культуры. Здание, построенное в начале тридцатых годов ХХ века, смело можно назвать одним из классических образцов стиля конструктивизм. Пожалуй, даже в Москве найдется не так уж много строений, способных на равных с ним конкурировать. На площади перед Домом культуры мемориал, посвященный Великой Отечественной войне с Самоходной установкой СУ-100 на постаменте. Самоходка много лет стояла на территории одного из предприятий города, но когда понадобилось, приехала на площадь сама.

Как ей по статусу и положено, впрочем…
На «полигоне» с архитектурой еще скучнее. Хотя не затем он, прямо скажем, и создавался. Ему – простительно.

Зато с чем в Красноармейске полный порядок, так это с пригородами, коль таковые вообще имеют право быть у маленького городка. Улицы упираются в вековые деревья, асфальтовые дорожки плавно становятся сначала грунтовыми, а затем и вовсе лесными.
Что заметно: если жители крупных городов стараются использовать любой пятачок более-менее дикого леса (даже если номинально это – парк) для организации пикников, то в городах небольших наоборот, все стараются уйти подальше. Как правило, пройти пару-другую километров проблемы не составляет. У многих со временем появляются любимые места, куда они ходят раз за разом.

Опять же, где нет расстояний, там довольно легко собраться вместе. Был бы общий выходной. Кому-то нравится Пирожная гора. Точных сведений, откуда пошло такое «кулинарное» название нет, однако место это весьма примечательное. Холм настолько высок, а в некоторых местах и крут, что на одном из склонов зимой прокладывают трассу горнолыжники-любители. Некоторое время даже работал канат-фуникулер. Археологи же называют Пирожную гору одним из поселений древних славян на территории Подмосковья.

Другие — отправляются за лесничество. Форсируют вброд неширокий ручей Воронок, откуда и сейчас без опаски можно брать воду для кипячения на костре, поднимаются на обязательный холм – красноармейские реки предпочитают течь в низинах, и вот оно – светлое редколесье с возникающими то тут, то там, полянами. Валежника – масса, от веток, до целых стволов. Не помню случая, когда пришлось бы валить стоящее на корню дерево. Даже сухое.
Зато шашлыки на березовых дровах и курицу, запеченную в фольге на углях, помню с детства.

Но кроме многочисленных мест для пикников, куда легко выбраться на пару часов, есть под Красноармейском и настоящая «зона отдыха». Озеро Синее, расположенное примерно в десяти километрах к юго-востоку от города. Чаще всего о нем говорят во множественном числе: «куда ездил – на Синие?», как в Москве о Патриарших или Чистых прудах. На самом деле, озеро одно. Не слишком большое – метров пятьсот в поперечнике – овальное, с хорошими подходами к воде. Популярное как летом, так и зимой – большинство лыжных маршрутов в окрестностях Красноармейска, так или иначе, проходят около Синих озер. Слишком уж они хороший ориентир, да и расстояние удобное.

В жаркие дни, особенно по выходным, здесь людно. Правда, место, часто даже достаточно уединенное, можно найти всегда – все-таки лес кругом. Вода довольно холодная, как и все соседние водоемы, озеро подпитывается родниками и не успевает по настоящему нагреваться. И еще оно торфяное. Так что после купания на коже остается налет буроватой пыли. Впрочем, считается, что он даже полезен.

На берегу озера Синего расположены и два детских оздоровительных лагеря – «Полянка» и «Космонавт», принадлежащих Красноармейским предприятиям. Надо думать процентов семьдесят местных школьников в семидесятых-восьмидесятых годах здесь отдыхали. В каком состоянии лагеря сейчас – не знаю, но тогда в своем классе (не люкс, но уверенные «выше среднего») они держались безоговорочно.

Один недостаток — добраться до озера можно только двумя способами – на личном транспорте или пешком. Никакие маршрутные автобусы сюда даже близко не подходят. Есть лишь вдрызг разбитая асфальтовая дорога от Красноармейска до Петровского и далее до Огуднева, да грунтовка со стороны бетонки Икша – Ногинск, начинающаяся в районе деревни Алексеевка.

Только кого это может напугать? Особенно в городе, где велосипеды есть в каждой семье, а многокилометровые походы за грибами и ягодами такая же часть жизни, как полевые работы на садовых участках. Поэтому на Синем озере всегда многолюдно.

Говорят, в реках Воре и Талице ловится рыба. Разная. Много. Я в детстве ловил в Воре пескарей и мелкую плотву. Мой школьный приятель ходил на Талицу за бычками – ротанами. Пару раз на удочку попадались окуньки и ерши.
При этом историй, что где-то, на ближайшем омуте, вытащили «во-от такую» я слышал немало. Может, оно и правда…

Тупиковое положение Красноармейска сформировало забавное отношение к Красноармейскому шоссе – дороге, соединяющей город с шоссе Ярославским. Как к своеобразной «дороге жизни». Автобусы ходят только по нему, в Москву, вроде бы, тоже только так и доберешься. Конечно, это не совсем так. Есть хоть и плохая, но все же дорога, на Петровское и далее на Щелково, в конце-концов, есть бетонка, по которой можно объехать всю Московскую область. Но все это – дороги «экстренного» пользования, когда ехать необходимо именно в том направлении. А часто ли жителям Красноармейска требуется попасть в Электросталь или Икшу? Мне, например, не потребовалось ни разу.

Почему-то Красноармейское шоссе многим кажется, ну, не полузаброшенным, конечно, но уж совершенно точно – довольно глухим. Вполне возможно, это ощущение возникает после всегда оживленной Ярославки. Здесь нет широких обочин – в некоторых местах лес подступает почти к самому асфальту, деревеньки не вытянуты вдоль трассы, а подходят к ней двумя – тремя крайними домами, проселочных дорог почти не видно. Не могу утверждать наверняка, но оборонный, почти режимный, статус города, видимо делал свое дело. Садовые товарищества и закрытые коттеджные поселки начали возникать вдоль шоссе только в последнее десятилетие.

При этом нельзя сказать, что придорожные деревни как-то особенно разрослись. Разве что появились три новые автозаправочные станции, как неизбежный реверанс растущему парку личного транспорта.

А до того — самым популярным растением обочин был ядовитый Борщевик, что делало их еще менее проходимыми. Впрочем, Борщевика здесь и сейчас предостаточно.

Однако есть на Красноармейском шоссе и места занимательные. Например, зверосовхоз Пушкинский, благодаря которому на гербе района появился нехарактерный для нашей местности соболь. Разводят из здесь. Заодно с чернобурыми лисами и песцами.

А в трех километрах от Красноармейска на высоком берегу Талицы стоит известное с восемнадцатого века село Царево-Никольское, знаменитое своей церковью, построенной в 1812-1815 годах, в честь победы над Наполеоном. Имени архитектора история не сохранила, хотя есть мнение, что им был один из учеников Матвея Казакова. Церковь построена в псевдоготическом стиле, но основной ее ценностью является скульптурный фриз художника Г.Замараева, опоясывающий все здание. Непрерывный многометровый барельеф из батальных сцен и библейских сюжетов. Внутри оригинальный иконостас и, портящие впечатление, новодельные росписи.

Ближайшие к Красноармейску города – Пушкино и Сергиев Посад.
По крайней мере, из тех, до которых можно доехать без особых сложностей. Москву в этот ряд, понятно, не ставлю – такое стало бы явным нахальством. Строго говоря, территориально недалеко Фрязино и Ивантеевка, но, поскольку, прямого транспорта до них нет, никто туда особенно и не ездит.
Пушкино — районный центр. Правда, Красноармейск, как и большинство наукоградов, город областного подчинения, но большого значения это не имеет. Пушкино – транспортный узел и это многое решает. Например, если человек задерживается по делам в Москве допоздна (просто идет в театр), то добраться домой поздно вечером можно только электричкой до Пушкино, а дальше на автобусе. Они – самые поздние. По традиции многие ездят в Пушкино на колхозный рынок, хотя если лет десять-пятнадцать назад это и имело какое-то значение, то сейчас различий просто не существует.

До Сергиева Посада тоже невозможно добраться без пересадки. Точнее, некоторое время назад существовал автобус Москва – Сергиев Посад с заходом в Красноармейск, но как-то очень быстро сошел на нет. Сергиев Посад это – Троице-Сергиевская лавра. Почему-то с этим местом у меня связаны довольно эмоциональные впечатления. Туда я отправился ради первого в своей жизни эксперимента с цветной фотографией, еще на полуслепой отечественной пленке (а где было взять другую)? Туда уехал со своей школьной приятельницей, — просто ради прогулки – потому как гулять по маленькому городу, постоянно попадаясь на глаза знакомым было невыносимо. Уже намного позже мы с супругой именно туда повезли пару молодых французов, случайно встреченных у расписания электричек на Ярославском вокзале. И с ними же вляпались в неприятную ситуацию, когда девушку едва не выгнали из одной из церквей только за то, что она была в брюках…

Лавра – действительно красивое место. Но как крайне людное культовое сооружение вызывает ощущение давящее, неприятное. Впрочем, возможно только у меня.
А еще в Сергиевом Посаде есть музей игрушки. Больше получаса на его осмотр не нужно.

Я переехал в Москву пятнадцать лет назад, сразу после окончания школы. Конечно, я продолжаю бывать в Красноармейске, но воспоминания о городе все больше и больше напоминают яркие картинки, собранные в причудливую мозаику – иногда становится непонятно, откуда что взялось.
Вот мы с приятелем идем далеко за Пирожную гору, вдоль глухого забора «трассы» — многокилометровой дороги внутри одного из предприятий, того самого «полигона». Иногда нам навстречу попадаются машины – некоторые пустые, некоторые с грузом, зачехленным брезентом. Что в них – нам совершенно неинтересно. При этом приятель захватил с собой фотоаппарат с явным намерением попробовать себя в роли папарацци. Понятно, что фотографировать окрестности Красноармейска, даже если это – задворки военного полигона, — никому не запрещено. Но и попадаться на глаза водителям грузовиков, везущим одним им ведомо что – тоже некоторый риск. В конце концов, он делает несколько кадров вслед проезжающим машинам…

Этому приятелю вообще, как я понимаю теперь, в обычной жизни не хватало адреналина. В свободное время он, с присущей только в тинейджерстве серьезностью и тщательностью, дома, обыкновенным точильным кругом превращал сапожный нож в клинок, максимально удобный для метания. А потом мы совместно тренировались в лесу на сухих деревьях, стараясь попадать в них бросками с разной дистанции. Почему-то мне кажется, что и я сейчас смог бы найти те истыканные деревья.

Сейчас он известный и уважаемый в городе врач…

С девушкой, моей школьной подругой, мы идем в сторону Синего озера по старой, заброшенной с пятидесятых годов узкоколейной железной дороге. Там, где когда-то лежали рельсы, осталась узкая, местами едва уловимая тропинка, с выступающими из земли остатками шпал. А справа и слева стена Иван-чая – в человеческий рост. Иногда сквозь него приходилось продираться, словно в приключенческом фильме. Возможно, сейчас эта тропа заросла еще сильней…
А совсем недавно я поймал себя на мысли, что если бы не частые появления в городе за эти года, то многих улиц, где прошло мое детство, я бы просто не узнал. Нет, Красноармейску далеко до большого строительства – не развалиться бы тому, что есть. Просто деревья выросли вместе с людьми, только гораздо быстрее. И город спрятался под них, укрылся в их тени.
Может быть, именно так взрослеют города…

Андрей Крайнов
Июль 2004.

Автор Андрей Крайнов