Это путешествие в Западную Украину было совершено мною в 2000 году. «Старо, — скажет кто-то, — сколько времени с тех пор прошло!» Согласно, два года – это срок. Но только не для Украины. За это время, уж поверьте мне, не единожды там побывавшей и имеющей кучу украинских друзей и знакомых, там мало что изменилось, разве что цены, да курс гривны к рублю стали выше… Итак, было лето…

* * *

Ласковое южное солнце в зените. Горлицы, заунывно тянущие нараспев: «Бу-ты-ы-ыл-ку, бу-ты-ы-ыл-ку»… Бескрайние и изумрудные поля кукурузы, подсолнечников и пшеницы с будто разбросанными среди них алыми девичьими сарафанами маков. Хутора с белоснежными хатками-мазанками, курами да утками во дворах и огромными гнездами аистов на крышах. Загорелые, веселые девчата и хлопцы, в полуденный час неспешно жующие вареники с картошкою в копнах только что собранной соломы…

Говорят, такой Украины уже нет. Став «незалежной» и «самостийной», стремясь быть похожей на западную соседку Европу, она утратила все свои накопленные историей обычаи и нравы, включая гостеприимство и доброе отношение даже к своим соседям с востока, к нам – русским.

Через сутки на поезде «Москва – Ковель» я должна была попасть в столицу одной из самых западных областей Украины – Волыни – город Луцк.

1. СЕМЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ ОБРОКА

В плацкартном вагоне, как в банной парной, можно встретить людей совершенно разного достатка и интеллекта. Здесь едут и те, кто едва наскреб денег на билет, и те, кому не хватило билета в купейный или СВ. Весь средний класс тоже здесь.

Три моих попутчика-украинца разных лет (от 30 до 60), но весьма угрюмого вида подсели в Калуге. Тут же, расстелив на столике газету, достали свой нехитрый завтрак: коляску колбасы, шмат сала, три огурца, лук и бутыль горилки.

«Девушка, поснидайтэ з намы!» — зычно предложил один из них.

За завтраком познакомились. Олег, Дима и Вячеслав Степанович возвращались на родину после трехмесячной жизни в столице. В Москву, как, впрочем, в Чехию, в Португалию и Германию, западные украинцы ездят лишь с одной целью – подзаработать. Делать готовы все, что угодно. И не беда, что за черный труд получают в 2-3 раза меньше, чем коренные жители страны-работодательницы. Это все равно на порядок больше, чем зарплата даже на «престижных» должностях в пределах «самостийной».

Мои попутчики отделывали «под ключ» дачи для новых русских в Подмосковье. Работали, не покладая рук, с утра до ночи, ночевали в вагончиках, питались консервами. И заслужили 700 долларов на троих (возможно, сейчас, в 2002-ом, им платят побольше?). Для них – это возможность несколько лет безбедно кормить свои семьи. Для них – это почти богатство… Ребята поочередно показывали мне мозоли на сильных руках, хвалили наших девушек, водку и работодателей, ругали и ненавидели всевозможных правителей, московский рэкет и милицию.

«Мы жили без регистрации. Конечно. Ее выдают только в случае, если снимаешь квартиру, — изливали украинцы мне душу. – А откуда у нас лишних 200 долларов в месяц? Да и за саму регистрацию нужно платить… Жили – не тужили, — они усмехнулись. – Нас предупредили, что чаще всего ее проверяют на обратном пути на Киевском вокзале, когда в поезд садишься. Мы и решили схитрить. Доехали на автобусе до Калуги, а там уж билеты на поезд купили. Выходим на платформу, поезд вдали показался. «Пронесло», — думаем. И тут, непонятно откуда, сержантик, молоденький, щуплый. «Нет, — говорит, — регистрации. Платите 100 баксов или поедем в отделение разбираться». Понял, паразит, что мы в безвыходном положении. Сошлись с ним на 70 и разбежались в разные стороны. Поди, объясни ему, что мы за эти баксы все лето, как быки, пахали, а он на таких, как мы, в день по тысячи делает»…

Но несмотря ни на что, через неделю работяги вновь собирались в первопрестольную. Для них – это единственный реальный бизнес, дарующий право быть сытым…

2. ПОТОМКИ ЛЮБАРТА

На следующий день наш поезд прибыл в Луцк – город с 900-летней историей.

Гуляя по тихим яблоневым, грушевым и алычовым улочкам старого города, вдыхая их аромат и каждый миг ловя себя на мысли, что вот-вот и из-за угла выпорхнет какая-нибудь паненка в косынке, холщовой юбке и, подбоченясь, зашагает куда-то в сторону рынка, я услышала историю Луцка. В начале 16 века, после смерти последнего местного князя, в живописный городок в излучине Стыря (отсюда, кстати, и название: Луцк – излучина) прибыл литовский князь Любарт. Осмотрел окрестности, произнес, вероятно, что-то вроде: «Лепота!» — принял православие и остался здесь. А чтобы воинственные в то время поляки раз и навсегда оставили город в покое, даже замок воздвиг (теперь в нем музей), и Луцк стал единственной крепостью в округе, выдержавшей нападение своих западных соседей.

До сих пор народ помнит Любарта. Замок его постоянно реставрируется, а лучане гордятся им, наверное, также, как москвичи своим Кремлем. Вероятно, поэтому все в городе как будто напоминает о тех далеких временах. Есть в Луцке улица Кафедральная, множество магазинчиков со старинными вывесками, издается газета «Луцкий замок», даже сувенирную горилку выпускают с таким же названием…

Погрузившись в старину, я незаметно для себя оказалась рядом со «Старым замком». Так называется небольшой ресторанчик-погребок в центре города. Медленно спустилась по ступенькам. Швейцар, как перед средневековой дамой, распахнул передо мной двери. Небольшой зал, камин, часы с боем, свечи и… никого, несмотря на обеденное время. Блюда – по старым украинским и польским рецептам: фаршированная фруктами дичь, телятина, запеченная в яйце, борщ с чесноком и пампушками, всевозможные юшки, вареники, галушки, неизвестные мне хрустики, жареные в вине карпы… Мой обед с вином обошелся мне в четыре доллара вместе с чаевыми. Официант вручил мне визитную карточку ресторана и отчаянно зазывал заходить еще. На следующий день он уже знал меня в лицо и отлично помнил, что второе я ем без хлеба и терпеть не могу лук… С посетителями в луцких рест оранах большая проблема.

За последние несколько лет, пока я не была в городе, он словно сбросил какое-то оцепенение. Вырос (сейчас тут проживают около 240 тысяч человек). Улицы заблестели чистотой, повеселели люди, снова на балконах, как в старые добрые времена, зацвели герани и чернобривцы. Хотя с тех пор, как Украина объявила о независимости, расцвета на Волыни не наблюдалось долго. Говорят, и сейчас безработица в ее столице составляет 44 процента, и, несмотря на рост промышленности, устроиться на городские заводы почти невозможно. Наилучшая ситуация сложилась на Луцком подшипниковом заводе. Им теперь заправляют шведы, а зарплата рабочих – около 80 долларов. Это много. Автомобильный завод, прославленный выпуском так называемых украинских джипов – «Волынянок», работает только благодаря российским заказам. Там собирают наши «Лады». Шелковый комбинат , который в былые времена уступал по объему производства тканей лишь российскому Кораблинскому, сейчас в простое.

Именно поэтому народ рванул заграницу. Благо до Польши 100 километров и въезд туда украинским гражданам практически свободный. Перегоняют автомобили, закупают мебель, устраиваются на работу, живут то там, то здесь и кое-как умудряются зарабатывать. Впрочем, задолженности по зарплате в самом Луцке уже ликвидированы. Правда, что на нее купишь, на эту зарплату?

Поменять в городе валюту можно на каждом шагу. И для этого вовсе не обязательно бежать в банк. Стоит только окинуть взором окрестности, и глаз ваш обязательно наткнется на фигуру «валютчика» с неизменной табличкой «$, rus». За один доллар в 2000 году давали 5,3 гривны, за 100 русских рублей 19 гривен (сейчас около 16). А цены в магазинах были такие: литр молока – 90 украинских копеек, литр 20-процентной сметаны – 8 гривен, пол-литра кефира – гривна, батон хлеба – гривна десять, самая дешевая колбаса — 6 гривен, дорогая – 32. Одежда, хоз — и промтовары – так же, как в Москве, и дороже. Проезд в общественном транспорте до 10 часов вечера – 35 копеек, после – 25. Бензин А-76 – гривна пятьдесят, А-92 – гривна семь десят. Дешевые квартиры. Однокомнатную с евроремонтом в центре города предлагают за 4 тысячи долларов. Правда, накопить таких денег здесь мало кто может. На селе и тому подавно.

3. ТРАКТОР В ПОЛЕ НЕ ТЫР-ТЫР

В селе Новоукраинка живут не новые украинцы. Расположено оно в 18 километрах от Луцка, и основной достопримечательностью здесь долгое время был колхоз «Прогресс», разводящий скот и выращивающий для него корма. Сейчас в Украине колхозные земли отдают возделывать сельским жителям, а сами колхозы, как принято здесь выражаться, реформируют. Правда, в чем это выразилось на практике в Новоукраинке, мне так и осталось непонятным. «Прогресс», хотя и слабо, но функционировал. Убедиться в этом можно было хотя бы по колхозному сельмагу. Там на полках в качестве остатков от былой роскоши пока еще красовались банки консервированного гороха, бутылки уксуса, печенье вразвес и… песцовый воротник.

«Можно купить 300 граммов печенья?» — спросила я.

«Нет, — ответила продавщица, — кто-то весы унес!»

Впрочем, большинство селян, получив дополнительно по два гектара земли, занимаются своим хозяйством. Пожалуй, нет в Новоукраинке ни одного двора, где не нашлось бы кур, коровы (или хотя бы козы), индеек или уток. Многие разводят живность для продажи, а уж приторговывать домашним молочком, творогом да сметанкой только ленивая хозяйка не захочет. Ездят в Луцк, там на рынках и сбывают свой товар по ценам гораздо ниже магазинных. Фрукты и овощи тоже на рынок возят. А в городе покупают себе наряды да лакомства – детишек побаловать.

У многих есть автомобили, но с сельхозтехникой – настоящая беда. В некоторых деревнях и селах крестьянам приходится вызывать трактористов аж из Польши и платить им по заграничным расценкам. А дело в том, что вся малая сельскохозяйственная техника на Волыни, как, впрочем, и во всей Украине, если и осталась где-то, то до такой степени изношена, что использовать ее может разве что самый отчаянный крестьянин. Кто побогаче, покупает польские тракторы, остальные пашут на лошадях… На отечественную промышленность рассчитывать не приходится – невыгодно выпускать заводам малую технику, да и многие из них просто стоят.

Любая оплачиваемая работа в Новоукраинке нестабильна. Счастливчики ездят в Луцк или в райцентр Млынив. В сельской школе, на почте, в магазинах, библиотеке и местной администрации с кадрами – под завязку. Уйти с работы для здешних жителей – значит потерять ее навсегда. Пусть зарплата низкая, пусть выдают ее с задержками, главное – выплачивают. Ведь еще совсем недавно были времена, когда вместо денег новоукраинским учителям вручали… табуретки. Так прошли же, и жизнь постепенно налаживается.

4. ВЭДМЭДЫК КЛЫШОНОГЫЙ

Я пробыла на Волыни неделю. И надо заметить, что за весь этот срок украинцы ни разу не отнеслись ко мне хоть в чем-то неуважительно. Разговаривали всегда вежливо, охотно помогали сориентироваться в незнакомых районах города, говорили на мове, но прекрасно понимали и принимали русскую речь, на которой общалась с ними я. И, честно говоря, закралось подозрение: уж ни мы ли, ни российские СМИ, раздуваем тот самый межнациональный конфликт? Украинские показались в этом плане вполне объективными.

Конечно, большинство телепередач здесь ведется на украинском языке, но были и на русском. С газетами тоже без проблем – «МК», «Комсомольская правда», «Аргументы и факты» на русском языке. Среди местных – большинство на мове, но есть опять-таки на русском. Причем одна из них, заметим, выходит на территории Западной Украины. А в Киеве вообще издается очень оригинальный еженедельник «Свобода», в котором часть публикаций – на русском, часть – на украинском языках. И, поверьте мне, ни в газетах, ни по телевидению – ни слова о «клятых москалях». Правда, однажды, выступая в одной из телепередач, президент Украины Леонид Кучма, затрагивая вопрос о русских школах на Украине, спросил журналистов: почему же тогда в России нет украинских? Вместо журналистов чуть ли не в один голос ответили президенту все собравшиеся у телевизора знакомы е мне украинцы: «Потому что русский язык для нас не первый, но все равно такой же родной!»

Кстати, в волынских школах его никто не отменял. Лишь сократили часы, а русскую литературу «присоединили» к зарубежной. Впрочем, без казусов не обошлось и тут. Помните анекдот, как несколько лет назад в порыве «самостийности» неизвестный «гений» перевел на украинскую мову название конфет «Мишка косолапый», как «Вэдмэдык клышоногый»? Нечто подобное теперь случилось и с отрывком поэмы Пушкина «Руслан и Людмила». Она отныне начинается так:

«Край лукоморья дуб зэлэный

И золотый ланцюг на ним…»

«Но разве можно учить такое?» — спросит кто-то. Учителя это тоже понимают, поэтому предоставляют своим подопечным язык выбирать самим. И большинство детей, кстати, останавливается на русском.

Что же касается известной западно-украинской националистической молодежной организации УНА УНСО, то поддерживают ее, по луцкой статистике, около 4 процентов юных волынян. И даже во Львове, муссировавшийся вопрос о запрете русской речи и русских песен, завял на корню.

«Россия и Украина никогда не смогут больше стать единой державой, — сказал мне один мой луцкий знакомый, главный редактор местной газеты. – Украина всегда будет тянуться к Западу, а Россия и без того останется сильным государством. Наши страны и народы все время будут конкурировать, но, надеюсь, никогда не станут врагами. Так что, ласкаво просымо!»

А для подтверждения этих слов вспомним шумные украинские свадьбы. С плясками до упаду, залихватскими песнями и застольями на тысячу гостей. Вспомним, кто там бывал, как не меньше недели веселится, пьет, ест и гуляет народ. И все равно ему, кто ты – гость: хохол, кацап, молдаванин или житель Зимбабве. Лишь бы душа у тебя была светлая. А тогда и тебе найдется шмат сала да стакан горилки.