Дождь в Тунисе

У тунисцев все по-иному.
  Когда в Тунисе идет дождь, местные жители радуются, словно дети. Поднимают руки, задирают головы, широко распахнув свои карие глаза в небо и громко выкрикивая какие-то фразы, танцуют, разбрызгивая мелкие лужицы босыми ногами. А европейцы скучают. Они прячутся от дождя в гостиничных номерах с видом на бассейн, замутненный дождевыми каплями, на мокрые топчаны и продавцов сувениров, выглядывающих из своих лавок. Они слоняются по отелю и ведут ленивые беседы в ожидании солнечного дня, когда легкий бриз и распевшиеся птицы вновь принесут им настроение, столь непохожее на царящий у них дома жизненный распорядок, от которого они и бегут сюда, в Северную Африку.
 
Ни один из местных официантов, метрдотелей и лавочников не признается вам в том, что в нем есть тяга к жизни вне своей страны. Однако неуемное желание толкает многих из них к пришельцам из материального рая. Они всячески стремятся примерить на себя атрибуты и символы чужой им жизни. Они уже научились легко перенимать знаки иного бытия, умеют быть ненавязчивыми и бравировать друг перед другом дальними родственниками и знакомыми, живущими за океаном.
  Из дешевых здесь строительных материалов они строят вполне сносные для приема гостей дворцы, за стенами которых иностранок ждут специальные утехи: группки молодых альфонсов почти круглосуточно высматривают одинокие фигуры белых женщин, гуляющих на узкой полоске песчаного побережья, те ждут охотников. Особенно это нравится немкам. Французские туристы относятся к ним несколько скептически, предпочитая заниматься со своими. Как Франциск и Кармелио, которые приехали в Тунис за ярким солнцем и негой моря.
  Каждый день они наслаждаются розовым тунисским вином при свечах, а потом друг другом при свете луны. Кармелио, похоже, нравятся арабы, а вот что нравится Франциску — не знает никто. Но когда пожилой тунисец-официант зажигает на их столике свечу и приносит бутылку розового вина, оба выглядят счастливыми. И пожилой араб смеется вместе с ними.
  Счастлива и лучшая в округе массажистка-таласска, когда ее ладони прикасаются к телу белокожей мисс.
  — You have a beautiful body — говорит массажистка, а женщина думает, что комплимент предназначен ее новому купальному костюму, купленному вчера в магазинчике возле отеля, – “Оh, thank You”.
  Европейке невдомек, как завидует туниска перламутровой белизне ее кожи.
  — Are You OK? Sa-va? — тихонько повторяет массажистка. Это звучит, как заклинание. “Са-ва” — вторит ей шепотом женщина, для нее эти слова всего лишь очередной способ релаксации.
  Скоро выйдет из-за туч солнце, ветер разгонит остатки облаков, небо снова вернет себе лазурный блеск. Местный люд легко расстанется с воспоминаниями о танцах под дождем, в память о нем у них сохранится лишь надежда на хороший урожай.
  Поутру бассейны в отелях вновь засияют искусственной синевой, а пляжные топчаны и стекла киосков будут блестеть в ожидании клиентов.
  Белокожая мисс наденет новый купальный костюм и, подмигнув Франциску и Кармелио, сделает перед ними несколько танцевальных па. Они зааплодируют ей: “Браво, браво!” Немки снова отправятся в сторону дикого пляжа, который посещают юноши с ключами от расположенных неподалеку крохотных апартаментов.
 
  Дождь в этих местах — явление редкое (непостоянное).