backpacker — (Словарь: Общ. лексика англ.)

— сущ. человек с рюкзаком.

Словарь Яндех.lingvo

В аэропорту Бангкока меня ждала радость – тётки в конторе Phuket Air’a подтвердили наличие такого рейса – в Мандалай, и
продали мне по кредитке билет на неделю пребывания с вылетом завтра после обеда!!! Стоил он щадяще – 250 баксов, а туда
лететь 1:45 в одну сторону! Через Янгон это вышло бы минимум на 150 у.е. дороже. УРА!!! Правда, Янгон с его великолепной
золотой ступой Шведагон придется оставить на другой раз… Ну да ладно! Я метнул свой баул в камеру хранения: «- До
завтра, товарищ!» и, вскочив в удачно подошедший airport bus, поехал в центр, в сторону улицы Кхао Сан…
Рейс мой улетал вовремя – до последнего момента я волновался по этому поводу и поверил в реальность Бирмы только тогда,
когда под натужный рев турбин шасси нашего старичка-Боинга 737-200 (их сняли с производства лет 15 назад и уже запретили
в Европе по шуму) оторвались от бетона бангкокского аэропорта…
Аэропорт Мандалая – достойные ворота в это странное государство, Бирму. Официально она называется Union of Myanmar, что
по-русски вроде бы звучит как Мьянма, а название Бирма – тяжелое наследие колониальных времён, когда страна была под
властью англичан, называвших её Burma по имени доминирующего местного племени – Burmese people. Так вот, стоящий в голой
степи аэропорт Мандалая, второго по величине города на севере страны – это современное большое здание в псевдобирманском
архитектурном стиле, с вычурными золотыми башенками, но полностью пустое! Свет нигде не горит, на стоянке вообще нет
самолетов, редкие смуглые чуваки в юбках лениво слоняются по гулким коридорам… Мобильник после долгих поисков выдал
приговор: «нет сети». Welcome to Myanmar!
После удивительно беглого погранконтроля я впрямую столкнулся с одним из самых одиозных местных законов – мне пришлось
поменять 200$ на 200 их местных эквивалентов. Доллары вроде бы официально запрещены к хождению в стране, поэтому все
туристы в обязательном порядке меняют 200$ на аналог наших инвалютных рублей или чеков для «Березки», что дополнительно
еще и устанавливает некий минимум, который турист оставит в экономике Бирмы – обмену обратно неиспользованные чеки не
подлежат! Платить ими можно за все номинированные в долларах товары и услуги, но на свободном «чёрном» рынке они идут с
дисконтом 10-15% по отношению к обычному баксу. Учитывая, что в стране уже пятьдесят лет правит военная хунта (министр
образования генерал-майор Х., замминистра здравоохранения полковник Н. – титулы из местных газет), эти эрзац-баксы
удобно называть хунтиками.
Эта и другие подобные фишки — в стране практически запрещён доступ в Интернет и международные телефонные звонки,
жестоко гномят оппозицию, нет свободы слова и т.д. — привели к изоляции Мьянмы от так называемого «мирового сообщества»
во главе с США, главным хранителем демократических ценностей на нашей планете — и поэтому в стране очень мало туристов.
Мне это было только на руку – меня всегда прикалывали такие военные полуфашистские режимы, да и я сюда приехал не на
форум правозащитников. Страна эта очень интересная, прежде всего своим богатым архитектурным наследием – некогда она
доминировала над целым регионом и награбила себе несметные богатства, инвестировав их в укрепление буддийской веры путём
строительства храмов.
Можно было бы еще долго описывать перипетии бурной бирманской истории, но вместо этого я просто вышел из здания
аэровокзала и попал в лапы таксистов, готовясь к худшему – темнело, аэропорт в 50 км от города, общественного транспорта
нет в принципе… После непродолжительных торгов мы с бэкпэкерами-японцами и местными чуваками уехали на такси по 2
доллара с человека – и я вспомнил Шереметьево недобрым словом! Немногочисленные отели были забиты народом – супергорячий
сезон, 27 декабря! В третьем по счету все-таки оказалась комната за 7$ с горячим душем, кондиционером, телефоном,
холодильником, телевизором, белыми простынями и прочими вредными излишествами. Бросив рюкзак, я вышел в прохладную
темноту, наполненную гудками машин, запахами жарящейся пищи и отблесками редких подслеповатых фонарей. Мандалай довольно
большой город — пешком не обойдешь – и очень правильно спланированный, так что заблудиться в нём весьма сложно.
Параллельно-перпендикулярные асфальтированные улицы пронумерованы и застроены небольшими трёх-пятиэтажными домами, внизу
которых лавки, лавки, лавки… На улицах довольно много машин, причём половина из них – старые Лэндроверы и Виллисы
сороковых и пятидесятых годов. Есть и Мицубиси Паджеро с Тойотами Лэндкрузер, пригнанные из Японии – на них рассекают
«новые бирманские». Основной признак крутизны хозяина – низкопрофильные широкие шины на литых дисках, по меньшей мере
странно смотрящиеся на открытом Виллисе цвета хаки…
Я нашел офис местной авиакомпании Air Mandalay и договорился насчет завтрашнего перелёта в Баган, столицу местных
храмов. Выглядело это так – на ломаном английском мы пришли к консенсусу насчет времени вылета и цены, я отдал
девушке-представителю 47 хунтиков, а она вместо билета черкнула мне расписку на корешке использованного посадочного
талона: «Приняла 47 у.е.», сказав приезжать завтра после обеда в аэропорт: улетишь, мол, и так – я тебя по-любому
посажу! Вообще, когда на руках у меня оказалось двести хунтиков, которые надо было потратить за неделю, передо мной
открылось три дороги: во-первых, попытаться пожить в азиатской роскоши, разыскав не без труда дорогие отели; во-вторых,
полетать местными весьма недешёвыми самолётами, живя при этом в привычной бэкпэкерской атмосфере; в-третьих, устроить
массированный шоппинг, вложив свои кровные хунтики в сувениры и безделушки. Первый и третий вариант отпали, как не
соответствующие моей жизненной позиции – моим выбором стали, как всегда, самолёты!
С утра я махнул пешком на высокий холм, возвышающийся над городом. На нем много храмов и монастырей, а дороги к ним –
отнюдь не тропинки, а широкие бетонные лестницы, закрытые от непогоды островерхими крышами на всем протяжении
километрового пути! Отовсюду смотрят золотые статуи Будды, иногда даже окруженные гирляндами сияющих неоновых лампочек.
Но меня зацепило не это – по мере моего восхождения с площадок этих лестниц открывался всё более и более роскошный вид
на город, лениво дремлющий в утренней дымке. Никакие небоскрёбы не уродовали пейзаж и мирный малоэтажный Мандалай еле
угадывался в зелени парков. Вдалеке вилась лента реки Иравадди, за нею на горизонте виднелись невысокие охристые горы…
Все пространство перед ними утопало в зелёных садах, среди которых тут и там торчали золочёные шпили пагод и храмов,
ослепительно блиставшие на солнце. Белоснежные ступы самых совершенных форм резко контрастировали с окружавшей их густой
изумрудной растительностью. Дул лёгкий ветерок и не было ни холодно ни жарко – просто кайф! Я тихонько напевал себе под
нос запоминающийся припев песенки Робби Уильямса “On the road to Mandalay” – я прошёл свою дорогу в Мандалай! Или я ещё
иду?
Однако, пора было торопиться назад и я взял городское такси – крохотный, размером меньше нашей Оки, пикапчик с
мотоциклетным мотором, фактически мотоколяску типа той, на которой гонял Моргунов в «Операции Ы». При этом ехал в
кузове, сидя на скамейке – очень круто! Возле отеля я пересел в другое, большое такси, которое за 5 баксов вызвалось
домчать меня в аэропорт. Водила, средних лет бирманец, был очень колоритен – босиком, в длинной юбке до щиколоток и
пиджаке на голое тело. Там все мужики носят только юбки, а зачастую и просто обёрнутую вокруг пояса простыню. Женщины
(кстати, весьма симпатичные!) тоже носят юбки, но самая беда с бабушками и дедушками – первичные половые признаки у них
уже усохли, вторичные тоже все повыпадали, да ещё и одеты все одинаково! – в итоге я ни разу не имел полной уверенности
в половой принадлежности встреченных мною пожилых локалов!!
Вчерашняя девчушка не подвела – я без проблем прошёл в самолёт, новенький турбовинтовой ATR-42, застолбив местечко у
окна, прямо рядом с пропеллером. Очень уж мне нравится смотреть на него в полёте… Мы взлетели, пролетели вдоль реки
Иравадди с её огромными песчаными отмелями и через полчаса сели в маленьком аэропорту, откуда я за доллар уехал в село
Ньйоу. Там тоже была проблема с размещением, мест в гёстхаузах не было, но я решил её по-страусиному – вместо беготни по
улицам сразу пошёл в индийский ресторан, взял на 3 бакса хавки, местного пива и расслабился, как будто уже давно везде
поселился. А потом сразу нашёл себе уютную комнатку за 6 баксов, лишь на минуту опередив целую толпу конкурентов –
комната была единственной оставшейся! Но я верю в свою путеводную звезду и не напрягаюсь – причём почти никогда не
обламываюсь!!! Была бы карма…
Баган – удивительное место. Путеводитель South-East Asia on a shoestring заслуженно называет его чудом — “one of the
true wonders of Asia”, ставя в один ряд с храмовым комплексом Ангкор Ват в Камбодже и Тадж-Махалом в Индии. Будь он
расположен в какой-нибудь туристической стране типа Таиланда или Турции, так в его аэропорту ежечасно садились бы
самолёты, привозя тысячи туристов в десятки пятизвёздочных отелей… Но здесь всё по-другому, сейчас сюда добираются
только самые отчаянные и пробитые путешественники (хотя вроде австрийцы гоняют сюда чартер – я видел самолёт Lauda Air в
аэропорту Мандалая и сталкивался потом на развалинах с целыми автобусами немцев). Итак, тысячу лет назад тут зародилось
мощное государство, народ которого спустился сюда с Тибета незадолго до этого, выгнав тусовавшихся здесь тайцев. Правили
ими мудрые короли – я видел статуи самых крутых в музее, очень благородные у них лица – за двести лет они успели
подчинить себе огромную империю и построить в столице Багане больше десяти тысяч буддийских храмов!!! А потом пришли
монголы и всё кончилось… Сейчас храмов осталось всего четыре тысячи, их потрепало землетрясениями, но зрелище это всё
равно потрясающее – ведь эти четыре тысячи храмов стоят на территории размером всего 10 х 10 километров!!!
С утра я решил пробежаться по основным достопримечательностям — почти все они сосредоточены в деревне Старый Баган,
расположенной в 7 километрах от моего гёстхауза, поэтому я за 1 доллар заарендовал конную повозку. По узенькой дороге мы
потихоньку доцокали до полуобвалившихся ворот в бывшую столицу, я соскочил с брички и… оказался среди многочисленных
древних ступ, густо заросших высоким бурьяном! Даже в самом эпицентре своей дикой красоты Баган выглядит довольно
заброшенно. Фишка в том, что целых семьсот лет район опустевшей столицы бывшей буддийской империи считался среди простых
бирманцев «нехорошим» местом для жизни – слишком много осиротевших духов и демонов витало среди руин и слишком много
разбойников находило себе приют в тёмных подвалах разрушающихся храмов. И только с приходом англичан, падких до древних
сокровищ забытых королевств, жители начали потихоньку возвращаться в эти места, но новый город тут так и не построили,
ограничившись лишь парой деревенек на несколько сот дворов каждая.
Храмы и ступы (буддийские часовни) в целом невысоки, от трёх до пятнадцати метров, но в районе Старого Багана есть
несколько колоссальных напоминаний о былом величии – увенчанные золотыми шпилями роскошные храмовые комплексы в виде
изукрашенных ажурными башенками желто-рыжих кубов, стоящих друг на друге и ступенчато поднимающихся на высоту 50-70
метров над бескрайней пыльной равниной, выжженой жарким азиатским солнцем. На некоторые из пагод можно залезть,
пробравшись по первому этажу мимо сориентированных по сторонам света белоснежных Будд с полуприкрытыми глазами, а потом
поднявшись по узенькой внутренней лестнице с крутыми ступенями и низким потолком на вторую террасу – оттуда, с высоты
десяти-пятнадцати метров, открывается шикарный вид на Баган, а это зрелище и есть То Самое, зачем сюда стоит ехать.
Увидеть Баган и умереть… или по-английски: “the view to die for!”.
И я тоже, в свой первый день вдоволь находившись по пыльным песчаным тропкам и дорожкам между самыми известными
храмами, полез встречать закат на самую известную ступу, упомянутую в Lonely Planet как раз в качестве того самого
места, где надо его (закат) встречать. Подошёл я уже довольно поздно, поэтому все ВИП-места с видом на садящееся
бронзовое солнце были забиты туристами, приехавшими сюда на многочисленных автобусах, конных повозках, такси… Вокруг
гомонили неизбежные гиды, меня поминутно спрашивали, от какой группы я отбился и где моё такси. Нет, ребята, я пришёл
пешком и сам! В итоге я нашёл вроде тихое местечко на одной из нижних террас, но единения с природой не получилось –
сначала мешала добрая сотня-другая туристов, изрядно шумевших на верхних этажах и заслонявших друг другу весь вид, а
потом, когда сразу после заката они расселись по своим такси и уехали – ор и крики огромной толпы местных торговцев,
упаковывающих свои сувениры в тюки и на велосипеды. Вот она, обратная сторона медали — замечательной и очень популярной
на Западе книги Lonely Planet, которой я лично обязан тем, что видел столько чудных мест! И я решил, что здесь, в
Багане, её советов мне уже достаточно… Больше я её из рюкзака не доставал.
В первый же день, очарованный необычной красотой этого места, я однозначно решил, что встречу здесь Новый 2003-й Год. Я
всегда стараюсь выбрать для этого праздника место покармичнее, а найти что-нибудь кармичнее Багана… Изначально хотел
было заехать еще на красивое озеро Инле, до которого ехать часов девять на автобусе (или грузовике с лавками вдоль
бортов, которые являются основным видом транспорта в Бирме, стоят очень дёшево и ездят на любые расстояния), но билетов
на самолет обратно с озера в Мандалай уже не было. Тогда я решил 2-го января улететь в Мандалай из Багана, проведя
оставшиеся дни тут. Пацан сказал – пацан сделал, тем же вечером у меня в кармане уже лежал билет на самолёт Yangon
Airways. Стоил он всего 42 хунтика.
Только где-то к середине третьего дня, который я тоже начал с пешей прогулки по оставшимся центровым
достопримечательностям, я понял КАК нужно наслаждаться Баганом… Мне понадобилось два с половиной дня, чтобы осознать —
да, Баган очень красивое место, но его красота неуловима! Как только я, подталкиваемый своим западным пока ещё разумом,
спешил подойти к какому-нибудь особо насыщенному красотой фрагменту пейзажа, так сразу эта неосязаемая восточная Красота
расступалась прочь от меня и истаивала в воздухе, убегая как мираж, как линия горизонта и оставляя меня наедине с рыжей
пылью песчаных дорог, грубым почерневшим кирпичом храмов, да ящерицами, шуршащими в колючем кустарнике по обочинам… Она
вся соткана из минутных бликов солнца на золотых шпилях, чётких ажурных силуэтов на фоне закатного неба, травяного
запаха сухого ветра, пения цикад и воркования голубей в окошках фигурных башенок… Не терпит она настойчивых попыток
приблизиться, нельзя её потрогать потными руками, как нельзя зачерпнуть закат кухонным ведром! Её можно только
созерцать, сидя где-нибудь в укромном уголке на террасе заброшенной ступы, созерцать уголками расслабленных глаз, не
фокусируя на ней взгляд – и тогда она раскрывается навстречу твоей душе всей своей мистической сущностью… Закатные
сумерки, эта кастанедовская трещина между Мирами – самое лучшее время для этого!
Вечером, стоя в компании буддийских монахов на откинутом заднем борту набитого людьми грузовика, я уехал провожать свой
последний закат Старого Года. Мне очень повезло – ещё вчера днём я случайно нашел заброшенный высокий храм, стоящий в
стороне от основных дорог. По узким тёмным лестницам можно было подняться на третий этаж и, перейдя по балкончику на
западную сторону ступы, остаться совсем одному перед лицом феерического зрелища!
Я был единственным посетителем этого храма в тот памятный для меня вечер. Поднявшись наверх, я уселся на теплый
замшелый кирпич террасы, удобно облокотившись о маленькую башенку. Солнце уже не слепило – его медно-красный диск висел
над самой грядой низких гор, протянувшихся вдоль противоположного берега Иравадди. Было тихо-тихо – ни ветерка, даже
цикады смолкли и только вдалеке нежно позвякивали колокольчики пасущихся овец. Но вот солнце село – и тут же всё
потемнело, с поля дыхнуло холодком и зажглись золотом перистые облака, тянувшиеся веером с западной стороны горизонта.
Сгустилась приземная сиреневая дымка и пейзаж приобрёл неземной оттенок — конические ли это шпили храмов, устремленные в
вечернее небо или узкие обтекаемые корпуса звездолётов в тумане огромного инопланетного космодрома? А когда небо
залилось багровым светом, я спустился вниз и присел на парапет у подножия храма, прислонившись спиной к его западной
стене, ещё хранившей ласковое тепло уходящего года… Ночные жители – совы и летучие мыши – обрадовались наступившим
сумеркам и летали вокруг, бесшумные чёрные силуэты на фоне догорающего заката. Вдруг из кустов выскочил бурундучок,
подобрал с кирпичного пола прямо передо мной какие-то съедобные крохи и уселся их грызть на тот же парапет прямо в двух
метрах от меня! Человека он совсем не боялся – я расценил это как очень хороший Знак. Может, это был Дух Храма, решивший
поприветствовать меня? Вокруг никого, ни одного человеческого звука; меня охватило столь редкое в суете наших будней
ощущение, невыразимое словами и очень волнующее — ощущение того, что я сейчас наедине с этим огромным волшебным Миром…
И когда я под яркими южными звездами шёл обратно по пыльной грунтовой дороге, еле различимой в наступившей безлунной
темноте, меня не покидало это умиротворённое настроение – мир вокруг был загадочно прекрасным и полным удивительных
чудес и надежд, ради которых стоило жить; мир был таким, каким он бывает в безмятежном детстве. Я шёл и думал – побольше
бы мне в жизни таких Новых Годов!!!
Вернувшись в деревню, я двинул в свой любимый индийский ресторанчик, где я ужинал теперь каждый день после счастливой
истории с моим неожиданным вселением в нумера. Народу не было; я сел во дворе за столик у дороги и задумался: а что
здесь поменялось от того, что уже почти наступил 2003-й год? И какой вообще здесь сейчас год??? Я попробовал поместить
себя в семидесятые – и не нашел в окружающем мире никаких опровержений этому! Наполовину сплетённые из бамбука
деревенские домики, копающиеся в придорожной пыли извечные курицы, а если и проедет по пыльной дороге какая машина — то
такого вида, который у нас увидишь только в фильмах про войну… По улице шли, пиная камешки и улыбаясь друг другу и всем
вокруг, чумазые местные дети, шли и напевали тихонько какую-то песню… Хозяин ресторана, пожилой индиец, перехватил мой
взгляд и пояснил: “Myanmar people – always happy! Business not good, no money – happy!! No problem, every day –
festival, festival, festival…” Да, именно так! И вроде правит ими зловещая хунта – а все улыбаются и поют… Всем всё
пофигу в хорошем смысле этого слова – без отрицания чего-либо, скорее со всеприемлемостью! Удивительный народ,
ошарашивают они своей непосредственностью и открытостью во всём, ошарашивают до неуютности – как будто ждешь все время
по привычке какого-то подвоха или удара в спину, а его все нет и нет… и не знаешь, чего и думать, чего ещё ждать!
Наивные они какие-то, странные, выпавшие из времени, из нашего XXI века… Нет, нельзя им в «мировое сообщество»! Запутают
их, завалят и ногами затопчут, а тех кто выживет – превратят в таких же духовных полукровок, как нынешние тайцы,
сингапурцы или гонгконгцы, неудачные дети алхимического брака Востока и Запада…
Утренний рассвет, первый рассвет Нового Года, я бессовестно проспал, так что меня сквозь сон всё утро мучила совесть. И
только выйдя в девять часов на улицу, я облегчённо вздохнул – небо было затянуто облаками! На этот день я взял себе
напрокат велик за 1$ – решил, что прикольно было бы просто поколесить по дорожкам между храмами, проехаться по окрестным
деревням. Километров через десять-пятнадцать я привык к неудобной для моего роста посадке и меня вставило – в полном
восторге я катился зигзагом по пустой асфальтовой дороге под лучами выглянувшего солнышка, с набега взлетая на горки и
лениво скатываясь с них; катился и думал: «- И чего это я себя дома лишаю такого удовольствия? Ведь это так круто –
кататься на велике!» В припадке эйфории я дошёл даже до того, что запел песенку поросёнка Фунтика про то, как хорошо
бродить по свету с карамелькой за щекою – но тут у меня разбортовалась шина, заклинив колесо и оставшиеся два километра
до деревни я, обливаясь потом под жгучим полуденным солнцем, пёр тяжеленный велосипед на себе! В чём-то Фунтик прав:
бродить с карамелькой за щекою гораздо лучше, чем с великом на плече…
Велосипед мне починили (0,2$) и я поехал изучать ассортимент местных сувенирных лавок (они же и сувенирные фабрики) –
это был шок! Бирма, несомненно – мировая столица сувениров! Я еще не встречал страны, где столь низко (в денежных
координатах) проходила бы граница между ширпотребом и произведениями искусства!! Здесь за 50-70 долларов можно купить
вещь, от которой действительно не отвести глаз; вещь, в которую вложена душа художника и недели кропотливого труда –
будь то лаковая шкатулка филигранной работы или резная трехмерная скульптура из ценных пород дерева! Как жаль, что мне
ничего этого не нужно… Кстати, обычные поделки-сувениры из серии «я-был-в-Бирме-вот-сувенир-оттуда» стоят там всего
0,5-1$, причем они весьма колоритные и очень неплохого качества. Единственное, что я там себе купил – копию фрески из
храма XII века с изображением медитирующего в позе лотоса Будды Шакьямуни, побивающего своим душевным покоем полчища
беснующихся вокруг демонов алчности, власти, сладострастия и прочих человечьих пороков – холст 40х100см, аккуратная
ручная работа, цена 7 баксов без торга… Висит теперь у меня в изголовье вместе с тибетской иконой-танка.
А на следующий день я уже начинал свой долгий путь домой… До аэропорта я решил дойти пешком – специально встав еще до
рассвета, за час прошагал пять с небольшим километров, зябко поеживаясь на стылом ночном ветерке и без проблем успел на
свой утренний рейс. В этот раз летел поюзанный ATR-72, но на моём полёте это никак не отразилось – такое же место у окна
рядом с винтом, при взлёте мелькнули, словно прощаясь, удивительные храмы Багана, полчаса полёта над рекой и рыжей
холмистой степью, мягкая посадка…
Приехав в гостиницу, я задумал было съездить в Мингун, городок в десяти километрах вверх по течению Иравадди – он
знаменит руинами чудовищных размеров пагоды и огромным колоколом. На пирсе я узнал, что туристический пароход уже
отправился в свой единственный ежедневный рейс, так что я от нечего делать прошёл на набережную Мандалая в надежде либо
найти рейсовый паромчик, либо арендовать недорогую моторку – прошёл и остановился в раздумьи… Глинистый замусоренный
берег полого спускался к воде цвета кофе с молоком. К берегу при помощи паутины верёвок и перекинутых на борта досок
была пришвартована целая флотилия замызганных лодок, лодочек и баркасов, под плетёными соломенными крышами которых
виднелись какие-то закопченные кастрюли-сковородки, джутовые мешки, плетёные корзины и немытые дети. Многочисленные
матери этих детей прямо тут же в реке стирали бельё (а может, красили в кофейный цвет?). Изможденного вида люди в юбках
сновали с вёдрами от реки к стоящему на берегу грузовику и обратно, выгружая из машины лопатами какой-то зловонный ил и
вываливая его потом из вёдер на плот. Довершала картину донимаемая стайкой молодых куриц свинья, с громким хрюканьем
рывшаяся в помоях прямо посреди мизансцены… Это было слишком даже для меня – я повернулся и пошёл прочь.
После обеда я сбегал за шесть километров в пагоду Махамуни – одно из самых священных мест для бирманских буддистов.
Пагода эта расположена в центре огромного монастырско-храмового комплекса и к ней ведет несколько длиннющих крытых
галерей, сплошь забитых торговцами всякой религиозной утварью. Я очень удачно проскочил мимо места, где с редких
иностранцев собирают 4$ за вход и влился в толпу босоногих паломников… Центром притяжения в этой святыне служит большая
статуя улыбающегося Будды, полностью из золота — но она, в отличие от полированных золотых Будд в Таиланде, вся
изукрашена филигранной золотой резьбой. Фактически, у этого Будды гладкое только лицо — сияющее как солнце в лучах
подсветки, а всё остальное трехметровое тело сплошь покрыто золотым ковром очень тонко сработанных ажурных завитушек и
фенечек, украшенных крупными блестящими рубинами и изумрудами. Смотрится всё это просто обалденно и очень богато! – я в
жизни не видел такой красивой статуи!!! Всё пространство на полу перед ней было забито коленопреклонёнными молящимися
паломниками, но я сумел как-то протиснуться поближе и полюбоваться – ну кру-у-уто!!!
Это было достойным завершающим аккордом моего трипа – завтра я улетал обратно в Бангкок, а оттуда через несколько часов
в Ашхабад и потом в Москву. Уже насытившись впечатлениями, оставшиеся до отъезда часы я вообще ничего не делал – шлялся
без особой цели по городу, читал путеводитель по Лаосу на будущее, пил вкусное ласси в индийском ресторанчике. Я был
удовлетворен этой поездкой – и несмотря на отсутствие чёткого обязательного маршрута, считал себя выполнившим свою
задачу. Критерием здесь служило то, что мне удалось заглушить на время живущую в мне жажду странствий и приключений,
терзающую мою душу и разум в рутине повседневных будней – я сполна насладился этим удивительным ощущением “on the Road
again” и чувствовал приятную усталость. Действительно, ведь все свои путешествия по планете Земля я предпринимаю лишь с
целью переместить самого себя в это желанное состояние души – всё это лишь попытки Путешествия внутрь себя…
Из Мандалая мы улетали ранним вечером. В быстро сгустившейся темноте наш полупустой самолёт стоял на бетоне рулёжной
дорожки и прогревал двигатели перед стартом. Я сидел прямо над крылом и, как всегда, у самого окна — вот включились
мощные взлётные прожектора, расположенные в корнях крыльев и тотчас откуда-то сбоку на их манящий ослепительный свет
прилетел белый ночной мотылёк. Он завис на мгновение прямо в потоке света по-над крылом, завороженный самым ярким огнём
в своей недолгой жизни, а потом… потом его затянуло в невидимый вихрь и он плавно, как в замедленной съёмке, исчез прямо
на моих глазах в блестящем воздухозаборнике ревущей турбины… Что он чувствовал, сгорая в пятиметровой стальной трубе?
Почему-то этот вопрос не даёт мне покоя.