С утра Дима поехал на коралловые острова. Суррогатная подмена дайвинга, на мой взгляд. То есть они также подходят к
островам, плавают около них с маской, но не погружаются. У меня сегодня свободный день и надо его посвятить прекрасной
половине человечества. Захожу за Лерой, и мы отправляемся на наш пляж загорать. Леру беспрепятственно пропускают на
территорию нашего отеля, чего нельзя сказать обо мне. Либо у нас персонал более разгильдяйский, либо я настолько
колоритен, что меня уже запомнили на ихнем рецепшене. Берем лежаки и матрасы и валяемся у бассейна, периодически добегая
до моря и охлаждаясь в нем. Наше более чем четырехчасовое лежание под полуденным солнцем не прошло даром. Уже постфактум
понимаю, что схватил тепловой удар, Лерка бодрится, но видно, что и она перегрелась. Уходим в прохладу номера с
кондиционером. Валерия по профессии фармацевт и она тщательно перерывает мою аптечку в поисках чего-нибудь
жаропонижающего. Но ничего из предложенного ее не устраивает, в отчаянии она останавливается на парацетамоле.
К пяти возвращается Дима с экскурсии, и мы все вместе идем покупать на завтра экскурсию на мотосафари в уже известную
нам Javana tours. Обмениваемся с Ниной впечатлениями от экскурсий. Меня все же подколбашивает, и ввечеру становится
холодно. До рыбного ресторанчика, где вчера договорились встретиться с нашими дайверами, прихожу, что называется на
зубах, раз уж договорились. Но почему-то на рандеву никто не подошел. Возможно это даже к лучшему, собеседник сегодня из
меня никакой. Отправляюсь домой, включаю кондишн на максимальное тепло, заворачиваюсь во все одеяла и сквозь сон укоряю
себя, что поддался женским уговорам и вовремя не ушел с пляжа.

Кажись, полегчало. На следующий день тщательно экипируемся для поездки в пустыню. Берем с собой воду, солнцезащитные
очки, арафатки, закрывающую тело одежду. В два часа подходим к офису, откуда нас должны были забрать. Нины нет, а Лайза
– финский туроператор, работающая со скандинавами, говорит, что группа уехала в полвторого. Блин. С ее помощью пытаемся
догнать на маршрутке уехавшую группу, но тщетно. Переоформили нам путевки на следующий день, извинялись, говорили, что
это их вина. Но день уже потерян и надо чем-то его заполнять. Шастаю без цели по городу, присматриваю сувениры, но
ничего путнего не вижу.
В одной из лавочек знакомлюсь с Эльдаром, парнишкой двадцати лет из Иркутска. У него родители держат в Хургаде какой-то
бизнес, и он с сестрой уже два месяца отдыхает здесь. Он предлагает вечером сходить в пятизвездник Али-Баба, там по
вторникам устраиваются пенные дискотеки, а до этого погонять шары в бильярд. Договорились, что он вечером зайдет за нами.
С Эльдаром отправляемся в боулинг-клуб Хургады в район новостроек. Причем Эльдар проявлял чудеса торговли, когда мы
ездили на микроавтобусе. На все уверения аборигенов, что мы заплатили мало и надо ехать в полицию, он спокойно с ними
соглашался, надо, мол, поехали. После чего водилы скисали и громко хлопнув дверью срывались в ночь, на поиски более
легкой добычи.
В боулинг-центре семь дорожек для боулинга и три бильярдных стола. Пока мы с Эльдаром играем, Дима наблюдает за игрой в
боулинг. Я сначала проигрываю несколько партий, так как давно не играл, но потом все же беру реванш, и концовка часа
остается за мной. До двенадцати еще есть время, мы заезжаем за сестрой Эльдара – Эльмирой и их приятелем, египтянином
Джиной. Джина оказался громадным детиной, бритым и довольно стильным чуваком. Вся наружная реклама в Хургаде дело его
рук. Такой развеселой компанией мы и отправляемся на пенную дискотеку.
Атмосфера на диско улетная, люди заныривают в пену, колбасятся, и к столику возвращается этакий мыльный пузырь. И хоть
пена не мокрая вроде бы, со временем ты пропитываешься ей насквозь. Музыка практически такая же, как и в прошлый раз –
европейская, русская и арабская, в такой именно последовательности. Много хорошо танцующих девчонок. «Из русского шоу»,
— сказал всезнающий Эльдар.
Под утро уже ловим микроавтобус у отеля, и тут уж даже Эльдар не может сбить цену; три фунта с человека, железным тоном
сообщают нам. Ночью торговаться бесполезно, да и мы не в той кондиции, все мокрые, усталые и желающие только об одной
вещи, горячем душе.

Тепло прощаемся и договариваемся, что на 8 марта неплохо было бы арендовать на день яхту. Ежели наберется человек
пятнадцать, то на брата выйдет вполне сносная сумма – баксов по двадцать.
На следующий день, боясь снова опоздать, являемся в контору чуть ли не за час до намеченного срока. Все в норме, нас
грузят в микробас и везут за город, где и будет старт мотосафари.
Пустыня начинается сразу же, без перехода. Вроде бы еще территория какого-то отеля, но уже дальше, до гор простирается
песчано-каменистое ровное пространство, без малейших признаков жизни. До гор, по словам местных, километров пятьдесят,
но кажется что они гораздо ближе, мираж должно быть. Шутка. Ярким контрастом, среди колонн джипов и квадроциклов
выделяется породистый арабский скакун, которого молодой парнишка выгуливал по кругу на большом аркане.
Перед поездкой, нам повязали особым образом арафатки, мы нацепили черные очки от пыли и стали похожи на басмачей. Как
всегда, инструктаж на ломаном русском: держаться в одну линию, через десять метров это главное что мы усвоили. ТТХ
машины на которой мы поедем коснулись лишь вскользь, тут газ, тут тормоз, тут переключаются передачи, вот и вся
премудрость. Квадроцикл чудесная машина, не ровня нашим «Минскачам» и «Восходам». Четыре колеса практически невозможно
перевернуть и мотор не глохнет, если, конечно, не нажать на соответствующую кнопочку. Сделано для дураков и туристов. А
как он летит по мелким пустынным барханчикам. Наш малочисленный отряд, состоящий всего из четырех квадроциклов, несмотря
на все инструкции проводника с многоговорящим именем Саид практически с первых метров похода к горам рассыпался, подобно
конной лавине, в цепь, соревнуясь в скорости. Саид останавливался, активно жестикулировал, нельзя говорит, надо в линию.
Понятно, че ж тут не понятного, отвечаем мы, и все повторяется. Замучившись с нами, он решает оставить безумных русских
на попечение Аллаха. Русские это мы с Димоном, молодые супруги Алексей и Маша, и девушка Надя с шестилетним сыном Севой,
все из Москвы.

Сначала за руль уселся я, а Димка обосновался с рюкзаком сзади, на полпути до гор мы поменялись местами. Честно говоря,
самому сидеть за рулем гораздо круче. На небольшом привальчике Саид показал нам мираж, у подножья гор, казалось,
находилось озеро с заливами, окруженное деревьями. Картинка была настолько реалистична, что невольно поддаешься
зрительному обману, хотя ни особой жары, ни жажды мы не испытывали. Что же говорить об одиноком путнике на
третий-четвертый день блуждания по пустыне.
Горы, хотя и казались близкими, за весь путь практически не приблизились, и лишь в какой-то момент скачком придвинулись
и окружили со всех сторон нашу маленькую группу. Началась полоса невысоких горок, мы пробирались по мертвым ущельям,
лишь песок да камень господствовали тут. Даже дорога, явно каждый день проезжая, была незаметна, потому что сразу же
переметалась песком. Картинка, характерная для марсианского ландшафта, но никак не для земного. Но, несмотря на столь
унылый пейзаж, мы были крайне возбуждены и постоянно обменивались репликами с Димой. Даже в этом однообразии хотелось
увидеть что-нибудь интересное и новое. Сравните, здесь было разнообразное однообразие, тогда как по приезду в Хургаду
меня поразило однообразное разнообразие. Безобразие какое то.

У подножья больших, настоящих гор, маленькие горушки как бы расступались, образуя достаточно большую ровную площадку,
где и располагалось бедуинское поселение. Правда еще раньше нам кто-то рассказывал, что эти поселения, наподобие наших
потемкинских деревень, чисто театральный ход, рассчитанный на туристов. Все равно интересен быт, образ мысли этих людей,
достаточно аскетичных, но гостеприимных. С дороги нас отвели под плетеный навес и угостили чаем из маленьких
эмалированных кружек. Прямо на полу были расстелены тюфяки и сидеть надо было подогнув ноги. В качестве экзотики было
предложено покурить кальян. Ничего хорошего я в этом процессе не углядел.
Параллельно с нашей группой в этом поселке находились еще несколько, гораздо более многочисленные, и у каждого
«аттракциона» устанавливалось вроде живой очереди. К «аттракционам» относилось выпечка лепешек, посещение каменной
голубятни на пригорке, катание на верблюдах. Наш гид Саид не утруждал себя рассказами о жизни бедуинов, и мы были
предоставлены сами себе. Дошла очередь и до катания на верблюдах. Около каждого верблюда находился кэмеловод и держал
первого на длинной веревке. Ноги верблюдей были связаны так, чтобы он не мог самостоятельно встать. После водружения на
спину веревки развязывались, и человек моментально оказывался на трехметровой высоте. Я задержался немного, фотографируя
всю нашу верблюжачью процессию, и погонщик пустил корабля пустыни в такой резвый галоп, что мне пришлось крепче вцепится
в седло. Догнав наших, мы пошли в ровном качающемся темпе, причем погонщик затянул какую то заунывную песню. В тон ему
подпеваю «Идет ишак…», он изумленно оглядывается, откуда, мол этот буржуй знает песни его родины. Посадка верблюда тоже
интересна, сначала он подгибает передние конечности, оставляя задние прямыми, и пассажир так резко наклоняется вперед,
что если крепко не держаться за седло, можно легко кувыркнуться через голову. За все это удовольствие, вопреки
устоявшемуся мнению, что с верблюда не ссаживают, пока не заплатишь бешеные деньги, заплатили какую-то копеечку, в виде
бакшиша.

Затем мы поднялись на горку и стали ждать заход солнца. Длительное ожидание, пока солнечный диск скроется за хребет,
разрешилось быстро и буднично. Солнце юркнуло так быстро, что прочувствовать всю важность момента никто не успел.
Спустившись с горы, идем в быстро наступающих сумерках к колодцу, который почему-то находится в некотором удалении от
поселка. Около колодца находится единственное дерево в радиусе 30 километров. Вода в колодце хоть и холодная, но
абсолютно безвкусная. Тут же у колодца нашел жука-чернотелку и решил отвезти ее в коллекцию Университета.
В сумерках феномен с расстояниями проявляется отчетливей. Стоит человеку отойти от группы метров на пятьдесят, как
вдруг резко он становится крошечным и даже звук, кажется, отдаляется, становясь глуше. В том же крытом навесе обедаем,
или ужинаем, как кому нравится. Еда вкусная, но явно не бедуинская, а привезенная из города. С чувством приятного голода
трапезничаем под звуки надвигающейся на пустыню ночи. Стрекочут сверчки, разговоры людей становятся тише, все ждут
главного «аттракциона» – бедуинских танцев.
И опять же прелюдия к действу мне понравилось больше чем само действо. Конечно, чувствовался местный колорит и все
такое, но как-то не зацепило, что называется. По всему периметру поставили зажженные свечки в пластиковых бутылках, штук
семь древних мэнов стучали в свои тамтамы, выкрикивая ритмичные гортанные звуки – пели, стало быть. Но чувак в бейсболке
и арабская тетка с финтифлюшками на полных телесах, которые танцевали под эти песни и завывали туристов отплясать с ними
выглядели как-то излишне вычурно. Захотелось уйти в пустыню и просто послушать ночь.
Саид сказал, чтобы мы особо не разбредались. Он хотел стартовать раньше других, и не глотать пыль основной колонны. С
включенными фарами резко ударяем по газам и мчимся в легкую прохладу ночной пустыни. Позади нас, с опозданием на пять
минут, из-за предгорий выползает большая светящаяся гусеница, состоящая из тридцати квадроциклов. В ночи это смотрится
фантастически. Снова сначала за рулем я, пытаюсь выжать из машины всю мощность. Лучи фар высвечивают лишь узкую полоску
каменистой пустыни и из-под колес передней машины вырываются клубы пыли, заслоняя итак неважнецкий обзор.
На одной из остановок гасим фары, глушим моторы и остаемся наедине с пустыней. Млечный Путь раскинулся от горизонта до
горизонта и набух, вобрав в себя множество новых звезд южного неба. Для полного контраста мы рисуем на песке
замысловатые фигуры бензином, а затем поджигаем. Сразу же ночь темнеет, обступая со всех сторон, и мы стоим все рядышком
у огня в пустыне. Романтика.

На одной из остановок у Саида глохнет и никак не хочет заводится его четырехколесный байк. В отличие от наших, у него
не электрозапуск движка, а обычная мотоциклетная дрыгалка. Подъезжаем к нему и с задницы, с толкача заводим его
драндулет. За этими манипуляциями нас обгоняет большая колонна. Мы тактично пропускаем ее.
Домой приезжаем к восьми, быстро в душ и на ужин. Опять мы с Димой в центре внимания, громко, на весь зал рассказываем
о том, как было клево в пустыне. Поляки в нашем отеле кажутся мне такими скучными и нудными. Среди них много молодых
парней и девушек, но настолько неэмоциональны они, и держаться своей кучкой. То ли дело русские, действительно
чувствуется в них широта души и жажда жизни, хотя бы в отпуске.
Желание ехать в Каир и Луксор у меня так и не возникло, поэтому решаю завтра поехать опять на дайвинг. Звоню в Lion
Heart и говорю на английском, что хотел бы завтра погружаться с Мостафой. Видимо мой английский выдал меня с головой,
потому что через секунду уже женский голос говорит: «А, вы тот молодой человек в белой тюбетейке, что заходил к нам на
днях?!». «Да, это я», – отвечаю и вопрошаю: «сколько это будет стоить, опять тридцать пять?» — «Если не скажете Javana
Tours, то тридцать», – был мне ответ. Вот так. Везде в Египте существует такое явление как перепродажа чужих услуг.
Лады, еду завтра.
Мостафа похоже не удивился моему желанию совершить еще один дайв, видать очень многих сильно цепляют картины подводного
мира и они возвращаются.
В микроавтобусе кроме нас уже две молодые пары из Москвы, с небольшим гонорком и легким пренебрежением к местным. Это
слегка настораживает, но когда из Regina мы забираем Веру с Андреем разговор налаживается. Ребята тоже похоже
обрадовались мне, и я рад уже старым знакомым. Дорога к порту через Старый город прижимается ближе к морю, но ее
оттесняют сплошным забором отели, отели, отели.
Катер на этот раз попался похуже и швартовался он не прямо к пирсу, а другому катеру и все вещи, баллоны, подводную
амуницию приходилось перетаскивать с корабля на корабль. Поэтому с отбытием задержались. Тут как тут дедок-шаман с
кадилом по честному отрабатывал свой хлеб. Благословил, заработал на этом пятьдесят пиастров и отправился дальше, время,
когда катера выходят из порта невелико, а успеть надо на все боты.
Надменные москвичи как оказалось совсем даже не помышляли погружаться, а взяли путевку на коралловые острова за десять
баксов, и, оккупировав нос катера, остались в своей компании загорать.
Брифинг на этот раз проводил Андрей и Мостафа лишь изредка переспрашивал его, все ли тот рассказал. Я слушал вполуха и
как взрослый уже поддакивал утвердительно или качал головой, типа плавали, знаем.
Андрей спросил у Мостафы чтобы я погружался с ним. Вера с Мостафой будут отрабатывать какие-то свои премудрости. Еще на
палубе, когда я попробовал подышать в легочный аппарат, мне он не очень понравился, достаточно большое усилие
требовалось чтобы вдохнуть. Объясняю все это Ахмаду, молодому пареньку, ведающему экипировкой, помощнику Мостафы. Он
попробовал подышать, нет, говорит все ОК. Ладно, думаю ему виднее. С борта прыгаем в воду и подплываем к вертикальному
канату. Уже на первых метрах погружения чувствую, что не ОК. Проблема, показываю под водой, дышать хреново. Всплываем,
Мостафа берет второй легочный аппарат, октопус, дышит в него, проверяя полноту баллонов. ОК, говорит, не волнуйся.
Вторично погружаемся. Отделяемся от каната и с Андреем плавно движемся к рифам, постепенно погружаясь. Дышать трудно, но
вроде бы приноровился. И все же чувство дискомфорта не покидает. На глубине пять-шесть метров дышать становится
невозможно. Опять обращаюсь к моему бади – партнеру по научному, у меня проблемы, я всплываю. Видать очень быстро начал
я всплытие, потому что Андрей, сверяясь с ручным компьютером, как мог, придерживал меня. Уже практически на нуле
выныриваю и, выплюнув легочник, жадно глотаю такой вкусный воздух. Рядом выныривает Андрей, дышит еще раз в мой запасной
легочный аппарат и недоумевает по поводу проблем. Все вроде бы у тебя нормально, ладно уж, плыви к катеру, потом
разберемся что к чему. Уже на катере дышу в свой второй легочник и понимаю, почему все говорили ОК. Действительно ОК и
надо было лишь под водой начать дышать из октопуса. Отдыхаю на палубе, жду Мостафу, чтобы все-таки погрузится нормально.
Минут через двадцать мы погружаемся втроем, один из москвичей Саша все же созрел.
Обстоятельно и не спеша погружаемся. Я все еще немного «адреналиню», кажется, жду подлянки со стороны оборудования, за
себя вроде бы спокоен. Позже, немного успокоившись, начинаю смотреть по сторонам и на себя со стороны. Осваиваю
потихоньку всю снарягу, висящую на мне, привыкаю к ней. Гляжу на манометр, стараюсь экономней дышать. Вокруг такое же
буйство жизни, как и в первые погружения, но первое впечатление и ощущение всегда ярче. Стараюсь сосредоточиться на
какой-нибудь мелочи: маленькой рыбке или коралле, постараться запомнить ее, закрепить в памяти.
Все-таки хорошее снаряжение — это процентов девяносто успеха и удовольствия от погружения. У меня немного подтекала
маска и мешала в полной мере любоваться подводным миром. Но, несмотря на все мелочи, трудности и некоторый дискомфорт
третьего моего погружения именно оно послужило становлению меня как начинающего дайвера. Говорят трудности укрепляют дух
– истинная правда.
И снова море соленое, ветреное и чарующее, зажатое среди пустынных островов несет нас к новому месту для погружений.
Быт на катере я уже описывал выше, он несуетен и размерен. Между погружениями царит сонное спокойствие, зато по прибытии
на место все оживляются, начинают бегать, одеваться в гидрокостюмы. Сейчас все умиротворенно попивают, кто чай, кто
спрайт.

Второе за этот день погружение запомнилось большими красивыми рыбами-ангелами, стайками проплывающими вдоль рифа и
маленькими барракудками, образующими сплошной конвейер из тел в плотной стае. Мне показалось, что мы пробыли под водой
даже меньше времени, чем в первый день, о чем я незамедлительно сказал на катере Мостафе и робко попросился сплавать
завтра с Андреем и Верой подальше, подольше и поглубже. Надо спросить у босса, ответил он.
Уже в порту, при разгрузке снаряжения на берег и вместе с Андреем, Мостафой, Ахмадом включаюсь в работу, чувствуя
командный дух.
Выходим у отеля Regina, Вера с Андреем предложили зайти к ним, на красное вино, «вывести азот из организма». На третьем
этаже, на просторном балконе, сидя в плетеном кресле и попивая вино, чувствуешь, что жизнь удалась. С балкона открывался
замечательный вид на территорию отеля, зеленую, с бассейнами и длинным пляжем.
Уже вечерело, мы пешком дошли до дайв-центра, чтобы обсудить дальнейшие погружения. В дайв-центре нас радушно встретили
Сафват (босс) и его жена Лена. На первом этаже, непосредственно в офисе, размещалось все оборудование для погружений. На
вешалках висели гидрокостюмы, в углу в пластиковых ящиках лежали маски, ласты, тут же рядом стояли баллоны и грузовые
пояса. По центру, у стены стоял большой стол, заваленный всевозможными картами и иллюстрированными книгами. Напротив
него располагался большой телевизор, по бокам от него не новые уже, но очень мягкие диваны. В дальнем конце помещения
приютилась небольшая, но уютная кухня, которую сразу же оккупировал Мостафа и начал там колдовать, готовя для гостей
каркаде. Наверху, на втором этаже располагалась жилая часть дома, но там я не был.
Разговор витал о том, куда мы поедем завтра. Андрею, побывавшему на многих ближайших рифах, хотелось на новое место.
Мне было все равно. Сафват решил сам принять участие в завтрашнем погружении и теперь гадал, стихнет или нет уже
набирающий за эти дни силу ветер. От этого зависела прозрачность воды, хотя на мой неискушенный взгляд прозрачнее уже
быть не могло.

Опять я на своем привычном посту, у входа в отель, поутру жду машину, чтобы она отвезла меня в порт. На мне не то чтобы
поставили крест в нашем отеле, но относятся как к матерому дайверу, то есть потерянному для общества человеку. С Димкой
мы пересекаемся лишь на завтраке и ужине и во время сна. Он плотно обосновался в отеле Roma и стал уже завсегдатаем
тамошней дискотеки. Сегодня ночью он собирается доехать до Каира, поглазеть на пирамиды.
На место погружения прибыли немного позднее, чем обычно, так как Абурамада находится дальше самых популярных для
начинающих дайверов рифов – Эль-Фанадира и Эль-Фаноуса. В этот раз я причислен к когорте богоизбранных. Мы вчетвером
Сафват, Вера, Андрей и я поплывем вокруг рифа, а Мостафа будет возиться с новичками, две барышни, кстати, оказались из
Екатеринбурга. Узнаю несколько новых подводных жестов, обозначающих количество атмосфер в баллонах, разбиваемся на пары.
Сафват будет контролировать меня, чуть сзади поплывут питерцы.
Заныриваем уже просто с открытой воды, а не спускаемся медленно по канату. На глубине пяти метров, на дне, отрабатываем
нейтральную плавучесть. Я, кажется, чуть-чуть недогружен и меня немного тянет вверх. Еще небольшая тонкость, для этого
надо дышать неглубоко. Рядом с нами Сафват замечает голотурию – морской огурец и, подняв со дна находку, пытается
положить его мне в карман моего компенсатора плавучести. Испуганная животина со страху разродилась белыми длинными
клейкими макаронинами. Обгадив все вокруг, она все же добилась своего, ее брезгливо выкинули прочь.
Наконец то начинаем движение, огибая риф по часовой стрелке и медленно погружаясь. Чуть впереди и сверху плывет,
скрестив руки на груди, Сафват — само олицетворение спокойствия и уверенности. Он у себя дома. От него эта уверенность
передается и мне. Позади нас, метрах в пяти, следует вторая двойка. В этот раз экипировка сидела ладно, особенно
порадовала маска, которая не подтекала. Незаметно и плавно дно погружается, и вот я уже чувствую, что мы погрузились
глубже, чем раньше. Никаких отрицательных ощущений не было, просто что-то неуловимо изменилось под водой. Столовидные
кораллы встречались тут чаще, одна, достаточно тонкая ножка и горизонтально отходящие от нее на одном уровне «ветви». А
вокруг них, как будто в хороводе стаи всевозможных рыб. В расщелине рифа углядели двухметрового гиганта группера.
Здоровая махина движется медленно и старается спрятаться поглубже. Стайки маленьких красных рыбок, похожих на
аквариумных петушков, образуют достаточно большие стаи где-нибудь в затишке за уступом. Часто, возможно даже чаще
обычного проверяю манометр, но на удивление воздух расходуется достаточно экономно, в баллонах 120 атмосфер.
Также постепенно начинается отлогий подъем дна, видать, мы полностью обогнули риф и начали приближаться к катеру.
Сафват ориентируется под водой безупречно или, возможно, просто не раз здесь погружался, он отплывает от стенки рифа и
уверенно движется над дном в сторону катера. В удалении от рифа количество видов резко падает и это похоже на
полупустынный пейзаж. Кое-где среди песка торчат одинокие небольшие серые кораллы и изредка проплывают одиночные рыбы.
Около одного «оазиса», небольшого рифчика замечаем большущего плоскоголова. Рыба похожа одновременно и на камбалу и на
крокодила. В этот момент произошел небольшой казус, в порыве восторга показываю большой палец, класс мол, но на
подводном языке это означает вверх, всплываем. Сразу же понимаю ошибку и поспешно заверяю своих спутников, все ОК, нет
проблем.

При всплытии меня горячо поздравляют с первым боевым крещением, на компьютере стоит максимальная глубина 31 метр, не
фунт изюма. Обычно несертифицированные новички не допускаются глубже пятнадцати метров. И по времени мы были под водой
около пятидесяти минут. Сафват отметил также мою уверенность под водой. Я польщен, хотя понимаю, что опыта у меня еще
никакого нет, и очень многое зависит от моих спутников.
На верхней палубе опять неторопливые беседы в перерыве между погружениями. Сафват оказался полиглотом, кроме вполне
сносного русского он хорошо владеет английским, французским. Обед, обычно проводимый на нижней палубе, в каюте, с подачи
Андрея переместился на верхнюю палубу. На море гуляет очень свежий ветер и наш катер нещадно болтает. Я уже
адаптировался к качке и чувствовал себя морским волком. А вот некоторые из новичков даже отказались от еды и висели
тряпками на борту. Чтобы не замерзнуть перебираемся в укромные подветренные местечки, но когда катер менял курс
приходилось срочно перебазироваться в другое место.
Второе погружение за этот день проходило на достаточно небольших глубинах, не глубже двадцати метров. Зато рельеф
отличался большим разнообразием, тут были красивые арки, у самого дна в рифах имелись глубокие ниши. Небольшое встречное
течение, присутствовало в каньоне образованном из рифов. Мы тем же составом любовались великолепием южного моря. Каждый
в отдельности фокусировал внимание на чем-нибудь своем, постоянно держа остальных спутников в поле зрения. На одном из
поворотов замечаю отсутствие Веры. Немного задерживаемся, Сафват плывет обратно, мы с Андреем поджидаем их на месте.
Наконец все собираются вместе, и мы продолжаем парение в воде. Именно парение, потому что это слово наиболее точно
описывает состояние тела и души. Солнце во второй половине дня, часа в три уже начинает свой путь к закату и освещает
подводное царство под углом, раскрашивая в темно-золотистые тона все на небольших глубинах.
После погружения Сафват снарядил экспедицию, состоящую из Мостафы и Ахмада за трепангами. Мы в это время с Андреем
ныряем без баллонов. У него есть собственные ласты для фридайвинга, они длиннее обычных, и позволяют быстрее занырнуть
поглубже. С грузовым поясом я погружаюсь метров на восемь, глубже можно, но уже не хочется, устал.
Тем временем возвращаются охотники за трепангами и нам через пятнадцать минут дают попробовать вареного трепанга. Ежели
сварить резиновую перчатку в рыбном бульоне получится похоже, но все арабы трескали за обе щеки, утверждая при этом что
это очень пользительно в сексуальном плане.

Договорились, что в последний раз погружаться я буду через день, девятого марта. Завтра были планы доехать до Эль-Гуны
– красивого курортного местечка километрах в двадцати от Хургады. Посетить ее рекомендовал мне Эльдар, да и в моем
путеводителе я прочитал много лестных отзывов об этой египетской Венеции.
Восьмого марта весь обслуживающий персонал в отеле знал, что у русских сегодня женский праздник и в ресторане на
завтраке арабы были просто суперлюбезны. Мы тоже с Димой промямлили какие-то поздравления теткам за соседними столиками
и, исчерпав весь свой небольшой запас красноречия, начали уплетать еду, возблагодарив Аллаха за то, что мы в этот день
находимся за пределами России. Не знаю почему, но я не люблю этот праздник всеми фибрами моей мужской души. По идее
можно было что-нибудь подарить Лере, но побродив час по лавочкам я не нашел ничего сколько-нибудь вразумительного и
решил, что лучшим подарком будет поездка в Эль-Гуну.
От ее отеля мы поймали микроавтобус. «До Эль-Гуны за десять фунтов довезешь», — спросил я водилу, на что тот
утвердительно закивал головой. Однако довез, подлец, только до автобусной остановки на северной окраине Хургады, дальше,
говорит автобус ходит. Не, мы так не договаривались, парирую я, и расплачиваюсь с ним двумя фунтами, даже этого много
для такого расстояния. Автобус на Эль-Гуну стоял тут же, они ходят очень часто, раз в пятнадцать минут. Билет стоит 5
фунтов (L.E.) c человека.
За городом расстояние от моря до цепи гор сужается километров до двадцати, хотя это, возможно, тоже оптический обман.
Вдоль дороги, как мертвые с косами, стоят большие ветряки. Вся Хургада питается за счет энергии ветров, столь же
постоянных здесь, как и ясная погода. От основной магистрали, уходящей дальше на север, к Каиру и Суэцу, вправо уходит
неприметная дорожка. Сразу же за блокпостом, начинается совершенно невообразимая разухабистая дорога, однако при въезде
в город она становится нормальной.
От площади, где располагалась автобусная станция, отходило веером несколько улочек. Мы выбрали одну из них, наиболее
зеленую и не торопясь, двинулись осматривать местные достопримечательности.
Эль-Гуна расположена на островах, разделенных рукотворными каналами с морской водой. С одного берега каналов на другой
живописно переброшены каменные мостики. Везде уют и спокойствие. Именно спокойствие и умиротворение поражает больше
всего после кипешной Хургады. И еще отсутствие русских туристов. Возможно русские тут и были, но все же они не
чувствовали себя хозяевами, курорт создавался в основном для немцев, голландцев, и, поэтому, вели себя тихо. Все
окутывал полуденный зной, дрема витала между отелями, выполненными в восточном стиле «а ля 1001 ночь». Казалось, время
остановилось в этом уголке мира, и навстречу мог легко попасться Али Баба или его друган – джинн.
В небольшом здании находился местный аквариум. Мы зашли внутрь в первую комнату, расслабленный сторож объяснил, что
вход платный. Поглядев на оформление аквариума и рыб, я понял, что все это, только гораздо красивее уже видел в море, а
Лера вообще равнодушна ко всем рыбам, поэтому дальше мы не пошли.

Вдоволь набродившись по узеньким улочкам, нафотографировавшись и изрядно проголодавшись, решаем перекусить. Выбор
ресторанчика довольно трудная процедура, из-за их обилия. В одном нам не нравилась музыка, в другом – то, что не было
столиков на открытом воздухе, в третьем – казались большими цены. В общем, капризничали мы. Наконец, найдя то, что
искали, обессилено падаем в плетеные кресла. Заказали по пицце, Лера с морепродуктами, я с овощами и грибами, на десерт
решили попробовать мороженое.
Размеры того и другого приятно порадовали, пицца была размером с тележное колесо, а мороженое айсбергом плавало в
большом фужере. Вся кухня, состоящая из молодых египтян, высыпала в зал и смотрела, как блондинка, хотя бы и крашенная,
поглощает пиццу. Я сидел к ним спиной и мог только догадываться, что они там рассказывали и показывали. Лера раздавала
хитрые улыбки налево и направо, обезоруживая местных.
Отяжелев после еды, колобками выкатываемся из ресторанчика и гуляем еще какое-то время.
На обратном пути предприимчивый водитель, собрав дополнительно по фунту с человека, подрядился развести всех по отелям.
Пассажиры, в основном немцы, согласились и нас доставили прямо до дома. Мы зашли в дайв-центр, где я договорился о
завтрашнем погружении. Лена предупредила, что завтра они поедут в Шарм-эль-Нагу, на юг от Хургады. Там они арендуют
частный пляж, поэтому стоить погружения будут дороже – пятьдесят долларов. Гулять, так гулять, все равно послезавтра
улетать, и как сказал Дима в первый день прилета: «Если я привезу домой хоть один доллар, меня не поймут друзья».
Мостафа приглашал Леру тоже погружаться с нами, но у нее были свои планы.
На следующее утро меня забрал с моей выжидательной точки Мостафа, мы заехали за Андреем с Верой, забрали Лену с ее
шестимесячным крохой Шерифом. Потом взяли напрокат в Kodak непромокаемый бокс для видеокамеры Веры, она собиралась
поснимать под водой, и выдвинулись на юг, в сторону Шарм-эль-Наги.
Шарм-эль-Нага – это платный пляж, где все приспособлено для дайвинга. Плетеные бунгало для развешивания и хранения
снаряжения, душевые кабины для того, чтобы сполоснуть соль, даже тазик с водой, чтобы смыть песок с ног по выходу с
пляжа, все предусмотрено для удобства людей. Вход в небольшой заливчик, где расположен пляж, подпирают с двух сторон
невысокие обрывы, сложенные из песчаника. Практически все пространство залива занимают коралловые рифы, практически
достигая поверхности моря, и лишь по центру есть свободный от кораллов выход на морской простор. Все тот же
северо-восточный ветер с невозмутимым постоянством катает белые барашки волн и бросает их на дальний «бык» из песчаника.
Наше бунгало находится наверху, вниз к пляжу спускается лестница, преодолеть которую в полной дайверской выкладке
достаточно затруднительно, один грузовой пояс весит десять килограммов. Первым заходом идем мы с Мостафой, с нами идет
Хаккан – турок по происхождению, живущий в Германии. Вход с берега кажется мне удобнее, чем с катера. Плавно, словно с
горки съезжаем, плывем мы над дном. Справа и слева практически отвесно громоздятся рифы, и только узкая полоска
песчаного дна, как будто тропа в горном ущелье уводит нас в загадочную глубину. На глубине тридцати пяти метров на боку
лежит небольшое судно, все серое, старое и неприглядное. Немного поглядев на него сверху, движемся дальше. На каком-то
участке, там, где на поверхности залив переходит в море, «тропинка» заканчивается и перед нами открывается бездна.
Точнее дно есть где-то в двухстах метрах под нами, но его не видно в фантастической синеве. Мостафа на этот раз взял с
собой колокольчик, навроде коровьего ботала и сказал нам, что если он позвонит, надо собираться вокруг него, под водой
звук слышен очень хорошо.

От «входа» мы поплыли направо, над пропастью во ржи. По правую руку высилась циклопическая громада рифа, под углом
семьдесят градусов уходящая вниз. Мне запомнились маленькие красно-фиолетовые рыбки, в изобилии водившиеся около
кораллов, которых я не видел в других местах. Полностью ухожу в созерцание, лишь шум пузырьков воздуха при выдохе
нарушает величественную и безмолвную картину подводных садов.
А вот Хаккан, несмотря на то, что он продвинутый дайвер чувствует себя как-то неуверенно. Движения его резкие и
нервные, такие, что я от греха отплываю от него подальше, чтоб не попасть под его ласту. Мостафа, видимо чувствуя
нервозность турка поворачивает назад. Хаккан, что та пресловутая лошадь, которая чувствует дом, включает пятую скорость
и плывет впереди нас. На все позвякивания колокольчика он не реагирует, юрко заплывает в «родной» проход и дальше, к
поверхности. Недоуменно переглядываемся с Мостафой, крутим пальцем у виска, но все же следуем за горе-дайвером. Не
торопясь, как положено, отвисаемся на малых глубинах, для того чтобы не заработать кессонную болезнь. Вынырнув, первым
делом спрашиваем, куда ты голубь так рванул. Испугался, говорит глубины. М-да. Если таких людей сертифицируют, да еще
дают advanced, то я Том Круз. И не потому, что я храбрюсь, просто уж совсем жалко выглядел турецкий фриц, шлепая к
берегу.

Мы с Мостафой опять погружаемся и направляемся на этот раз влево от «тропинки» (не могу лучше подобрать эпитет).
Окружающее воспринимается не как части целого, все море, я в нем, рыбы, кораллы, наполняются вдруг смыслом. Парение в
воде это своеобразная форма медитации.
После нас пошла «съемочная группа». Вера поместила камеру в бокс и уже готовилась входить в воду. Копуша Андрей заходил
как всегда последним, даже Лена, поручив малыша нам, поторапливала его. С уходом под воду мамы Шериф устроил концерт по
заявкам для нас с Мостафой. Два дядьки, никогда не возившиеся с мелкими детьми катали коляску по бунгало и издавали
интернациональные звуки для успокоения: «Уси-пуси, уси-пуси». Вроде бы помогло. Оставив Мостафу, я пошел искупаться. В
прозрачной воде, на выходе из рифового ущелья вижу Веру, отвисающуюся на глубине пять-шесть метров. Камеры и остальных
ныряльщиков не видно. Вокруг романтично описывая круги, вьется стая барракуд, самых крупных, что я видел до этого. «Где
камера?» – спрашиваю. «Потеряла, – невозмутимо отвечает она – выскользнула из рук и уплыла вверх». Замечательно. В
заливчике в принципе ей никуда не деться, утонуть она не может, может лишь разбиться о рифы. Иду на противоположный
берег, где белые барашки волн методично накатывают на берег. Пристально вглядываюсь, чтобы обнаружить желтый бокс.
Наконец замечаю что-то желтое и плыву к этому предмету через волны. Загадочным желтым предметом оказывается тапочек,
тоже кстати Веры. Делать нечего, возвращаюсь с этой добычей. Мне на подмогу, тем временем подоспел Мостафа, который и
обнаружил злосчастную камеру чуть дальше.
После всех приключений необходимо подкрепиться. Прямо на берегу, в кафе отдыхаем и кушаем. Хаккан опять поплывет с
нами, сейчас он листал отлично иллюстрированную книгу про дайвинг, жаль только на немецком языке.
Опять сворачиваем с проторенной «тропинки» налево и плывем вдоль громады рифа, отбрасывая тени от начавшего уже
заходить солнца. Наш немец успокоился и нервничает гораздо меньше. Справа начинался глубокий рифтовый разлом, который
через несколько миллионов лет полностью отделит Африку от Евразии. Немного печально было, что в последний раз я
погружаюсь в этот прилет, завтра нужно было улетать. Но когда мы повернули и стали плыть обратно, радостно стало на душе
и захотелось поверить в чудо.
Три человека плыли навстречу вечернему солнцу, их черные на золоте силуэты вплавились в бирюзу моря и мир был велик,
прекрасен и спокоен.