Ну что ж, готовность так готовность. Встали-пошли. Дорога как-то незаметно кончается- начинается тропа. Чуть заметная тропа, петляющая по горам- справа отвесная скала, слева- такой же отвесный обрыв. При этом приходится то набирать метров триста высоты, то спускаться. Наш караван иногда виден внизу- они пошли по простой, но длинной дороге, по руслу Кали-Гандаки.

Нам этот длинный путь не подошел бы- во-первых, он на пять часов длиннее, во вторых, хоть реки уже давно нет, по руслу текут многочисленные ручьи- метров 10 шириной и метр глубиной. Очень быстрые и очень холодные, в чем мы убедились на обратном пути. Лошадь там, хоть и с трудом, пройдет, а человек- нет.

Идти можно только друг за другом. Главная задача- удержать дыхание (высота, между прочим- 3000) и пульс не выше 120 в минуту. О разговорах и тем более сигаретах приходится забыть. Мысли «Кой черт занес меня сюда, да еще за мои собственные деньги» и «Нужно было ехать нырять в Египет» приходят все чаще. Но стоит поднять голову от тропы и посмотреть вокруг- мысли меняются. Не думаешь ни о чем- просто смотришь. Масштабы поражают. Все-таки мы находимся в самом большом на земле каньоне, и окружены самыми большими на земле горами.

Яркое солнце и разряженный воздух меняют визуальное восприятие мира до неузнаваемости- картинка очень контрастная. Определить расстояние на глаз невозможно- холмик, до которого, казалось, рукой подать, на самом деле оказывается огромной горой, до которой полдня пути. Гигантская скала на горизонте оказывается небольшой горкой в получасе ходьбы. Нуру говорит, что это не только от искажения перспективы, но и от кислородного голодания- через пару дней акклиматизируемся, пройдет. Хочется верить.

Кое-где тропа пропадает- начинается сыпуха. Участки мелкого гравия, который против всех законов физики не осыпался вниз, а покрывает склон горы под углом градусов в 60 к земле. Перед сыпухой- короткий отдых. По сыпухе нельзя идти- можно только бежать, иначе уплывешь вниз с мини-лавиной. Вертелов как самый опытный пробегает сыпуху первым, я за ним, Дэн, как самый легкий- замыкающий. Нуру снимает ботинки, берет на плече наши рюкзаки и босиком (ну удобнее ему так!) перебегает сыпуху так, что ни один камушек не срывается вниз.

Сразу за участком с сыпухой тропа делает резкий поворот, и мы оказываемся в тоннеле. Естественный тоннель, пробитый рекой в скале, производит на нас сильнейшее впечатление. Перебираться приходится по мокрым камням помогая себе палками- сил это отнимает много, но оно того стоит. Тоннель не длинный- метров 30, и вскоре мы опять видим солнце и горы. А еще видим мост. Выкрашенный веселенькой голубой краской новый подвесной мост огромных размеров, который тянется на другую сторону кали-Гандаки. Нуру объясняет, что мост этот строили лет пять, вбухали в него пару годовых бюджетов, а когда достроили, выяснилось, что пользоваться этим мостом некому- по нему проходит 5-6 человек в месяц.

Окрестив этот мост «Непальским БАМом» мы решили остановиться на привал. Нам оставалось часа два пути до Челе, где мы должны были остановиться на ночлег. Высотомер показывал 2400, а Челе, судя по карте, было на 3100. Нужно было набраться сил. Развесив на солнышке промокшую одежду, мы закурили и достали термос с чаем, который Нуру заботливо заварил еще в Тангбе. Казалось, Тангбе была не пять часов, а пять месяцев назад. Пейзаж вокруг напоминал марсианский- такой, каким его показывают в кино. Все оттенки красного, коричневого, терракотового. Камни всех форм и размеров- от мелкого гравия до огромных валунов, от практически круглых окатышей до вертикально разрезанных скал, напоминавших не то огромный оргАн, не то ДнепроГЭС. Кое-где, правда, рос чахлый кустарник, но его было так мало, и он был такой чахлый, что этим фактом можно было приенбречь. Ощущение безжизненности усиливалось и тем, что за весь день нам не встретилось ни одного человека- в деревнях были люди, на вот на тропе- никого. Если учесть, что это была единственная в тех краях дорога (не считая русла реки) это было по меньшей мере странно- видимо, живущие здесь люди не особо любят покидать свои дома.

Тем временем Нуру взял два небольших булыжника и стал сосредоточенно и аккуратно стучать одним о другой. Заинтригованные, мы подсели поближе. «Огонь добывает»- высказал свое предположение я, и подобрав два булыжника тоже стал стучать- высекать искры. «Не- музыку играет»- сказал Дэн и запел в такт Нуриному аккомпанементу:

Оn а dark desert highway

Cool wind in my hear

Warm smell of collitas

Rising up though the air…

Я подхватил на русском, вспомнив пионерскую юность:

На пустынной дороге

В волосах ветерок

И полынью воняют

И трава, и песок…

Нуру смотрел на нас, как на укуренных. Вертелов валялся, всхлипывая и взвизгивая.

На словах «Официанту сказал я «Гурджаани хочу»- «Ми давно здэс нэ дэржим этот мэрзкий мочу» одни из камушков в руках Нуру раскололся пополам. «Салигарам»- сказал Нуру и протянул нам две половинки булыжника. Внутри аккуратной спиралью свернулся отлично сохранившийся аммонит- окаменевший 130 миллионов лет назад моллюск. Для местных они несут какой-то глубокий религиозный смысл, но какой именно, Нуру объяснить не смог.

Зато он рассказал нам, что в скале, под которой мы отдыхали, живут монахи. Скала, высотой не менее ста метров, нависала над нами под отрицательным углом. Отойдя, можно было увидеть на уровне 2/3 высоты скалы ряды отверстий правильной формы, расположенных аккуратным рядами- кое-где в один ряд, а кое-где- в несколько этажей. Нуру объяснил, что там живут монахи, которые усиленной медитацией довели себя до сомати- состояния, похожего на летаргию. Они не едят, не пьют, и выходят из своих пещер только перед серьезными катаклизмами. А самые серьезные монахи – те сидят в таких же пещерах на восьмитысячниках, подо льдом, и выйдут только после конца света, что бы возродить человечество.

Вертелов рассказал, что он пытался подобраться к такой пещере, но для этого нужно очень серьезное оборудование, т.к. пещеры лежат в слое рыхлого песчаника, который не держит ни кошки, ни крючья. С научной точки зрения, это, скорее всего, продукт эрозии- рыхлые породы вымывались быстрее. Их правильная форма объясняется тем, что сотни тысяч лет назад русло реки было выше, и эти пещеры были не на отвесной скале, а на берегу. Их использовали в качестве жилища люди каменного века. Перевели эту версию Нуру. Он помолчал, положил салигарам в рюкзак и изрек: «То, что ты сказал, может быть правдой. Но это не значит, что то, что я сказал, является неправдой. Готовность!»

Согласившись, что «Есть много на свете, друг Горацио, что и не снилось даже женской консультации», мы двинулись в путь. Нас ждал Челе.

Мы не спешили. Когда ты идешь по дну древнего моря, ты начинаешь понимать, что время – самая сильная сила на свете. Наступая на окаменевших моллюсков, думаешь о том, что это дно потом стало горной вершиной, поднявшись на восемь километров, а потом опять опустилось вниз, став самым большим в мире каньоном. Что будет через 100 миллионов лет на этом месте? Горы? Море? Лес? Город?… Зачем спешить и суетиться, если все равно не успеешь?

Нуру рассказал старую тибетскую притчу- каждые тысячу лет на одно и то же место прилетал бог времени, и видел там то лес, то море, то горы, то руины, то мирные поля. Он спрашивал людей: «Давно ли здесь море? Давно ли погиб этот город? Давно ли здесь растет рис?» И люди отвечали ему: «Так было всегда…». Воистину, отрезок времени длиннее собственной жизни человек воспринимает как вечность.

Во всех языках главное слово- приветствие. Оно произносится чаще других, оно выражает отношение к собеседнику, к жизни, оно олицетворяет суть народа, говорящего на этом языке. Славянское пожелание здоровья- «Здравствуй»- это пожелание иметь большую семью, иметь возможность много и хорошо работать, быть опорой, а не обузой своим родным. Будешь здоровым- у тебя все БУДЕТ хорошо. Надежда на будущее.

В Европе приветствие- констатация факта. Практически на всех европейских языках при встрече люди говорят друг другу, что сегодня хороший день, или вечер, или утро. Прагматическое отношение к жизни- сейчас хорошо, и нужно пользоваться моментом. Мы живем здесь и сейчас.

Еврейское «Шолом» (да и арабское «салям»)- пожелание мира. Не было бы войны, не было бы хуже, чем сейчас. Сохранить, сберечь то, что имеешь- а что еще может желать народы, живущие в пустыне и постоянно воюющие?

Индусы при встрече говорят «Намасте». В переводе- «приветствую бога в твоем лице». Не тебя приветствую, а бога. Ты- только оболочка, которой бог воспользовался, что бы дать мне возможность приветствовать его. Жизнь- ничто. Тело- ничто. Нет смысла к чему-то стремиться- в следующей жизни будут совсем другие заботы.

Тибетцы тоже верят в реинкарнацию. Но если для индусов количество реинкарнаций ограничено, и в конце концов ты можешь попасть в нирвану (т.е., больше не рождаться. Рождение для индуса- самое страшное наказание), то для буддистов количество реинкарнаций ничем не ограничено- ты будешь перерождаться вечно. Тибетское приветствие «Таши деле» переводится как «Не спеши». Не спеши- все равно в этой жизни ты ничего не успеешь. Не спеши- все равно за вечность ты успеешь все.

Путешествие в Запретное Королевство. Часть 1.

Путешествие в Запретное Королевство. Часть 2.

Путешествие в Запретное Королевство. Часть 4.