В турецком порту Алания стоит шум и суета. Несмотря на ранее утро, здесь довольно жарко. Я пристраиваюсь в самый конец очереди на паром Алания – Гирне, и, пока она медленно двигается в сторону таможни, стараюсь получше рассмотреть средневековую сельджукскую крепость, нависающую прямо над портом.

Мужчина европейской наружности, стоящий рядом, рассматривает паспорт в моих руках, а потом осторожно спрашивает по-английски: «Вы из Беларуси? Уверены, что вас пропустят на Кипр?»

Я утвердительно киваю, хотя ни в чем пока не уверен. Лишь спустя четыре часа, когда паром причалит к противоположному берегу, и в моем паспорте появится печать, удостоверяющая то, что я могу находиться на территории Турецкой Республики Северного Кипра, я облегченно вздохну. Давняя мечта побывать на другом, мало известном Кипре наконец-то стала явью.

Вообще-то о Кипре у нас знают все. Или почти все. Остров в Восточном Средиземноморье, родина Афродиты и Авраама Руссо, древнейший центр культуры и, в последнее время, довольно дорогой курорт. Но почти все туристы, прибывающие на Кипр, вынуждены знакомиться с его южной частью, населенной греками. На север острова, в самопровозглашенную в 1974 году Турецкую Республику Северного Кипра, пускают лишь на короткое время. Не знаю как вас, а меня неизвестное всегда притягивает.

Кроме сухопутного маршрута через местную «берлинскую» стену в Никосии, на Северный Кипр можно напрямую попасть с помощью самолета из Великобритании и Израиля, а также с помощью быстроходного парома «Акфер» – из Турции. Путь через Турцию самый дешевый. При наличии легкодоступной турецкой визы вы избавляетесь от неприятного процесса получения виз Великобритании или Израиля. Собственной визовой системы на Северном Кипре не существует. Лишь печати о въезде и выезде. Ставят их бесплатно.

На пароме я познакомился с парнем по имени Ахмед. Он – студент университета в Анкаре. На Кипр едет на каникулы к дяде.

«Впервые здесь? – спрашивает он и, не дожидаясь ответа, предлагает: — Могу помочь найти недорогой отель».

Я, конечно же, соглашаюсь. Ахмеда встречает куча родственников. Он долго обнимается с дядей и двоюродными братьями, о чем-то с ними говорит минут двадцать. Наверное, передает приветы от многочисленной турецкой родни. Я скромно стою в сторонке и подозреваю, что обо мне забыли. Но нет! Ахмед вдруг резко поворачивается, хватает мой рюкзак и засовывает в дядин джип, сам садится за руль и приглашает меня сесть рядом.

«А как же дядя?» — удивляюсь я.

«Дядя подождет в порту. Все равно ведь в машину все не влезем».

Мы едем по узким улочкам Гирне (на картах он по-гречески называется Кирения). Ахмед показывает мне интернет-кафе, клубы и магазины. С его точки зрения это единственные достойные посещения места. Один из магазинов называется «Мисс Самара».

Мы останавливаемся около небольшого отеля «LCD». Комната с балконом и видом на море обходится в сорок долларов. В стоимость входит завтрак. Ахмед утверждает, что это недорого. Цены на Северном Кипре вдвое выше, чем в Турции. Страна почти ничего своего не производит. Приходится зарабатывать на туристах. В отеле, как и везде на Северном Кипре, требуют платить турецкими лирами. Доллары или евро надо заранее обменять. С банками и обменными пунктами проблем нет, но курс всегда менее выгодный, чем на противоположном берегу в Турции.

Я соглашаюсь. Мой турецкий друг дает мне номер своего мобильного телефона и просит звонить ему в любое время суток. Например, для того, чтобы бесплатно воспользоваться интернетом. Его дядя – владелец самого крупного компьютерного салона в Гирне.

Через несколько часов я выхожу из номера и отправляюсь гулять по городу. Гирне был основан в двенадцатом веке как один из портов, в которых останавливались крестоносцы. Наследием этих времен является средневековая крепость, построенная в стиле кастель. Чем-то отдаленно напоминает наш Лидский замок или крепость меченосцев на эстонском острове Сааремаа, только гораздо больше по размерам. Сейчас крепость – основная достопримечательность и символ Гирне. Внутри хорошо сохранилась византийская церковь, встроенная в одну из башен, подземная тюрьма династии Лузиньянов, владевшей Кипром в двенадцатом – пятнадцатом веках, и небольшое кладбище, на котором похоронен османский адмирал.

Двадцать лет назад в районе крепости были проведены археологические раскопки. Оказалось, что люди здесь жили еще в каменном веке. В бухте рядом с крепостью британские археологи нашли множество амфор, остатки якорных цепей и кораблей мореплавателей разных исторических эпох. Все это выставлено на нижних этажах. Можно подойти и потрогать.

Я с волнением ходил вдоль стен крепости. Они помнили очень многое: короля Ричарда Львиное Сердце, рыцарей-тамплиеров, венецианских и корсиканских пиратов, осаду османов 1570 года и высадку турецкого десанта в 1974. Кстати, турецкие военные зримо присутствуют на Северном Кипре по сей день. С Большой крепостной башни хорошо видны турецкие военные суда. Почти по всему городу развешаны флаги двух стран. Матросы и офицеры турецких ВМС прогуливаются вдоль пирса. Они с большим удовольствием позируют фотографам, но не обращают никакого внимания на иностранок, собирающихся поглазеть на статных парней в белой униформе. Или мне только так показалось?

Я покинул крепость лишь с наступлением вечера. Жара спала, и в воздухе носился пряный аромат каких-то цветов. Оказалось, так пахли местные придорожные колючки. В июле они цветут, а в августе засыхают и осыпаются. Жители Гирне жалуются на то, что шипы этих растений запросто прокалывают шины автомобилей.

У меня автомобиля не было, так что я мог бесстрашно лазить с фотоаппаратом по придорожным кустам и даже не поранился. Но, когда вылез обратно, меня уже ждали.

Двое, по всему виду портовые грузчики, стояли и курили. Один из них замялся и, наконец, произнес: «Ты говоришь по-русски?» Я ожидал какого-нибудь подвоха, но утвердительно кивнул. Рабочие заулыбались. Оказалось, что мои собеседники родом из Болгарии, переехали на Кипр лет десять назад. Вначале они пытались найти работу в Турции, но потом обнаружили, что на Северном Кипре намного легче легализоваться, да и платят втрое больше.

Болгары решили показать мне старый город. Он находился прямо у стен крепости – несколько кварталов многоэтажных кирпичных домиков, построенных вокруг живописной бухты. Когда-то эта бухта служила портом. Теперь ее оккупировали яхтсмены.

«До середины семидесятых в старом городе жили одни лишь греки, — рассказывали болгары. – Потом Северный Кипр отделился, и греки уехали на юг. Но в местных ресторанах до сих пор подают греческие вина и греческие рыбные блюда. Туристам это нравится». Действительно, ресторанчики вдоль бухты были заполнены народом – турками, англичанами, немцами. В какой-то момент я даже услышал русскую речь. «Это израильтяне, — объяснили болгары. – С каждым годом их приезжает все больше и больше. Здесь даже продаются русскоязычные газеты».

Если верить путеводителям, то Северный Кипр – бедная страна. Цены здесь выше, чем в Турции, а уровень жизни ниже. Что касается цен, путеводители абсолютно правы. Но на счет низкого уровня жизни они ошибаются. За последние пять лет экономика Северного Кипра сделала большой шаг вперед. Беспошлинная торговля, свободная продажа алкоголя, многочисленные казино и относительно дешевая недвижимость привлекли сюда значительные финансовые потоки. Если раньше молодые северные киприоты мечтали уехать на работу в Турцию, то теперь сами турки едут на Северный Кипр. О процветании местной экономики говорят многочисленные стройки. Строятся многоэтажные дома для рабочих, гостиницы – для туристов, виллы – для пенсионеров из Западной Европы, театр в античном стиле – для местного населения.

Внешне и по характеру северные киприоты несколько отличаются от своих собратьев из Турции. У многих турков-киприотов абсолютно европейские черты лица. В Турции много кошек, а вот с собаками явный напряг. Киприоты же наоборот отдают предпочтение псам, ходят с ними по городу и даже просят сфотографировать своих питомцев. На Северном Кипре нет надоедливых торговцев, не принято торговаться, официанты всегда подчеркнуто вежливы, а женщины не покрывают головы платками. С приходом благополучия на Северном Кипре начала утверждаться идея о том, что северные киприоты по культуре ближе к греческой части острова и вообще к Европе, хотя продолжают говорить на турецком языке, ходят в мечеть и учатся в турецких университетах.

Мы расстались с дружелюбными болгарами. Они поспешили домой, а я зашел в маленькое турецкое кафе и заказал себе кебаб с кофе. Владелец, старик с самой настоящей феской на голове, заметил, что я интересуюсь черно-белыми фотографиями, развешанными на стене.

«Это мои родители и друзья, — пояснил он. – А ты сам откуда?»

Я ответил, что из Беларуси.

«Из Минска? – оживился старик. – Несколько лет назад в моем кафе останавливался художник из Минска. Он даже подарил мне картину».

Владелец кафе принес небольшую выцветшую картонку, на которой с трудом можно было различить контуры Немиги. Возможно, картина висела где-то на солнечном месте. Гуашь высохла и частично осыпалась. Я нашел в своем рюкзаке открытку с тем же видом. Старик несказанно обрадовался подарку и, в конце концов, отказался брать деньги за ужин. Более того, его внук презентовал мне карту Северного Кипра.

Пройдя несколько метров от кафе, я вновь натолкнулся на владельца рыбного ресторанчика, поинтересовавшегося не говорю ли я по-русски. «Ты из Минска? Как замечательно! У меня в Минске живет лапочка. Ее зовут Ксения. Очень люблю мою лапочку и хочу жениться». Мне стоило больших трудов, чтобы проститься с любителем лапочки Ксении.

Я вернулся в гостиницу с улыбкой на лице. Вот, значит, как: в Минске никто не знает о далеком городе Гирне, а в Гирне о Минске знают многие.

На следующий день я посетил музей икон, расположенный в здании греческой церкви девятнадцатого века и музей традиционной культуры. Последний показался не очень интересным, так как выставленные экспонаты почти не отличались от того, что можно увидеть в сувенирных лавках.

Гуляя по центру города, я набрел на небольшой парк. Сел на бетонную скамеечку и с удивлением прочитал на ней надпись на английском: «Старое турецкое кладбище. Охраняется правительством Турецкой Республики Северного Кипра». Рядом на таких же скамеечках-надгробиях сидели молодые мамы. Похоже, их совсем не волновало то обстоятельство, что они гуляют по кладбищу.

То, чем заслуженно гордится Гирне, — сказочно красивые пляжи. Они тянутся на запад от города на многие километры. Море здесь очень чистое и прозрачное. Многие пляжи куплены турецкими и британскими бизнесменами. Есть и муниципальные пляжи. Они всегда переполнены. Я посетил один из частных пляжей. При этом охранник на входе не взял с меня ни копейки.

Следовало увидеть и другие города Северного Кипра. Ехать в Левкошу, местную столицу, не хотелось. Чего я не видел в большом городе, удаленном от моря? Было решено отправиться в Газимагусту, третий по величине город на острове, старинный порт и в прошлом – самый известный кипрский курорт.

На вокзале меня огорошили новостью – автобусы едут в Газимагусту только чрез Левкошу. Получалось долго и накладно. Пока я раздумывал, стоя у билетной кассы, за мной выстроилась очередь. Никто не роптал, но чувствовалось явное напряжение. Ситуацию спас маленький черноволосый человек. Он появился буквально ниоткуда и закричал по-русски:

«Привет! Мне сказали, что тебе надо в Газимагусту. Садись ко мне в машину».

Маленький черноволосый человек оказался единственным в городе греком. В молодости он был женат на турчанке и во время раздела страны решил остаться на родине. Грека звали Андроником. Несколько лет назад он отдыхал в Сочи, где познакомился с русской женщиной. В прошлом году сыграли свадьбу. Жена научила Андроника говорить по-русски. Он даже читал русские книги. Раз e; нам по пути, почему бы не воспользоваться случаем?

Желая угодить гостю, грек вначале отвез меня к развалинам католического собора, основанного первым королем Кипра, Ги де Лузиньяном. Свою корону он получил от Ричарда Львиное Сердце. В знак благодарности Ги приказал построить для крестоносцев большую церковь. Путеводители утверждают, что это хорошо сохранившийся образец средневековой готики. На самом же деле собор находится в довольно плачевном состоянии.

Далее дорога пошла резко в горы. По пути нам попадались небольшие турецкие деревеньки, утыканные тарелками спутниковых антенн. Их окружали рощицы незнакомых мне деревьев, под которыми росли стебли зеленой травы. Оказалось, что это рожковые деревья, а трава – обычный шалфей. Плоды рожковых деревьев и масло шалфея – традиционный предмет экспорта. Однажды нам встретился крестьянин. Он ехал верхом на маленьком ушастом ослике и одновременно разговаривал по сотовому телефону.

Андроник рассказал, что на Северном Кипре есть свои проблемы. Зимой здесь случаются перебои с электричеством, а летом – с водой. Нехватка воды – вещь особенно неприятная. Андроник считал, что всему виной быстрый рост населения на острове. Я возразил, мол, во времена Римской империи население на Кипре было вдвое больше, но остров славился своими богатствами: отсюда вывозили строевой лес, зерно, вина и даже дикую птицу. В Средние Века Кипр экспортировал в Европу ароматические масла, искусно выделанные ткани, ювелирные украшения и апельсины. Кстати, в пятнадцатом веке товары отсюда продавались и в Великое княжество Литовское. Обратно шли корабли, груженные зерном и бычьими шкурами. Выслушав меня, Андроник согласился, что рост населения не при чем. Скорее всему виной тотальная вырубка кедровых лесов.

В Газимагусту мы приехали уже вечером. Я остановился в небольшой домашней гостинице без вывески. Она находилась прямо напротив знаменитой венецианской башни, в которой венецианский чернокожий губернатор Кипра задушил свою неверную жену. Шекспир об этом написал целую трагедию. Андроник обещал на следующее утро заехать, чтобы забрать меня обратно.

Я немного прогулялся по узким улочкам, посмотрел на возведенную римлянами колонну и отправился на пляж. Путеводитель сообщал, что местные пляжи совершенно пустынны. Отчасти это правда, так как вход на частный пляж стоит семь долларов. На бесплатном муниципальном пляже отдыхали британские моряки. Недалеко от Газимагусты расположена британская военная база. Моряки могут свободно посещать оба Кипра, но предпочитают север – здесь все дешевле. Надо же такому случиться, один из мичманов оказался племянником шотландца, с которым я познакомился в прошлом году в Индии. Оказывается, дядя рассказывал ему обо мне. Британцы повели меня в ресторан праздновать встречу. Из-за этого я так и не успел посетить развалины Саламиса, самого известного античного центра Кипра.

На следующий день я вернулся в Гирне только во второй половине дня. Недалеко от города увидел надпись на английском «монастырь для отшельников» и попросил Андроника остановить машину. «Монастырь» оказался обычным одноэтажным домом, утопающем в зелени инжирных деревьев. Здесь жил настоятель англиканского прихода. Хозяина не было дома, но его радушная жена угостила меня ужином. Она даже предложила покинуть отель и пожить недельку в их доме. К сожалению, я собирался вернуться следующим утром в Турцию, и от лестного предложения отказался.

Вечером киприоты преподнесли мне еще один подарок – прямо под моим окном праздновалась настоящая турецкая свадьба. Очевидно, семьи жениха и невесты были не из бедных. По крайней мере, им хватило денег, чтобы пригласить на свадьбу известного певца аж из Стамбула. В ночном воздухе носились пронизывающие душу восточные мелодии. Молодых приветствовали выстрелами из ружья. Я сидел на балконе, потягивая из бокала охлажденную ракию и думал, что обязательно сюда вернусь. Тем более что на Южный Кипр с новой отметкой в паспорте меня уже наверняка не пустят.