Предисловие автора. Эти записи представляют собой дневник, который я вёл во время своей поездки в Китай, в частности в Тибет, продолжавшейся с 14 сентября по 10 октября 2006 года. Я намеренно не стал править его, несмотря даже на явные стилистические погрешности поспешных записей, чтобы представить читателю свои мысли и ощущения в том виде, в каком они возникали у меня в ходе этого пути, и постараться быть честным перед собой и другими.

Также намеренно я почти не привожу деталей из истории храмов и монастырей: эту информацию можно без труда найти в Интернете, например, на сайте tibet.ru, она содержится и во многих описаниях поездок в Тибет, изложенных людьми, побывавшими в этих местах.

13 сентября, 22.10, на борту «Боинга 767-300»

Просто не верится, что я действительно лечу в Пекин. Чувствую себя больше усталым и опустошённым, чем радостным, и всё-таки я взволнован. Поездка состоялась, несмотря ни на что, чуть не сорвавшись в последний момент. Со мной летят Влада, Роман и Володя, участники нашей группы.

22.47. Самолёт летит. Мы понемногу накачиваемся коньяком, купленным Володей. Это помогает скрасить долгий полёт и расслабиться после суматошного дня. Я угощаю всех шоколадом, который тоже с коньяком.

Наконец-то могу расслабиться после суматохи дня. На посадку уже бегом. Еле успел купить духи «Кензо» в дьюти-фри, которые просила Наташа Тимеева. Впопыхах чуть не забыл свой билет при контроле багажа. Но всё это мелочи. Главное – мы летим. Летим в Пекин. У меня было предчувствие, что эта поездка в Тибет состоится, но всё-таки было так много несчастливых совпадений и накладок, что не верилось до последнего момента, что я полечу в Китай, в Тибет, и вот теперь это — реальность. Внизу было завораживающее зрелище ночных огней Москвы.

Надеюсь, после этого коньяка мы всё-таки сумеем не только самостоятельно выбраться из самолёта, но и забрать свой багаж. В Пекине наш должен встретить Росен – новый руководитель нашей группы, уже бывавший в Китае и в Тибете. Виргис из Литвы и Юля из Израиля уже должны быть в Пекине. Меня наполняет ощущение важности этой поездки.

Володя просит написать и о нём. Что я с удовольствием и делаю. По его инициативе мы начали уже вторую (небольшую) бутылочку коньяка. Ребята, похоже, подобрались неплохие.

Коньяк помогает преодолеть мой страх перед самолётами. Правда, перед Лхасой я бы не советовал это делать.

Хоть бы протрезветь немного к моменту посадки в Пекине.

Ничего себе начало паломнического тура вокруг Кайласа! После принятого коньяка я заблевал весь туалет. С середины дня ничего не ел. Нет уж, хватит. Во всём нужна мера.

14 сентября.

Сегодня я уже в Пекине. Эта поездка без волнений не обходится, и сегодня нам пришлось поволноваться, когда мы, прилетев в одиннадцатом часу, не сразу обнаружили Росена среди встречающих. Но он всё же встретил нас и организовал такси в гостиницу. Гостиница недалеко от центра Пекина, как он сказал. Я поселился один в двухместном номере – надоело жить в некомфортных условиях. Всё-таки бэкпэкерская жизнь – это, видимо, не моё. Надоедает. С другой стороны, это интересно, конечно. В номере гостиницы и правда есть то, о чём я читал в Интернете: лёгкие бумажные тапочки, электрочайничек, две кружки с двумя пакетиками чая. Тапочки – совсем не лишнее, в ванной комнате нет самой ванны, когда принимаешь душ, вода льётся прямо на пол.

Как ни странно, в номере нет холодильника.

При том, что отель считается хостелом, номер совсем не дешёвый – 380 юаней или почти 50 долларов.

Пекина я сегодня почти не видел. Полдня таскался за Владой и ребятами, которые пытались купить себе (Влада, в основном) снаряжение для Тибета. Ничего так и не выбрали. В городе днём – какое-то марево, не то, чтобы совсем пасмурно, но и не солнечно. Душно. Воздух мне кажется каким-то влажноватым и душным. Что-то в нём есть особенное, что отличает его от атмосферы Москвы, Питера или моего Магнитогорска. И я бы не сказал, что он неприятный. Мы были на большой торговой улице недалеко от нашего отеля. Сплошные супермаркеты, магазины, банки. Частично движение машин по ней перекрыто, как на Старом Арбате в Москве, и народ гуляет по всей ширине улицы. Что мне сразу понравилось в этом городе – какая-то неторопливость, спокойствие окружающих. Даже машины не несутся, а довольно размеренно едут, прохожие идут неторопливо, и велосипедисты рассекают по улицам, не слишком торопясь. Это выгодно отличает Пекин от хаоса и суеты в наших городах. Чувствуется, что люди живут размеренной жизнью. Сидят на лавочках, беседуют, закусывают.

К вечеру народу становится заметно больше. Город колоритный. Мы были на одной из улиц, где к вечеру (днём этого не было) образовался целый торговый ряд, где продавалась всякая еда. Что-то мясное-рыбное-нарезанное (в сыром виде), и чего только не было там из экзотики (в зажаренном виде): и змеи, и какие-то черви, и что-то вроде жареных летучих мышей, очень много чего. А аромат стоял такой, который способен только отбить аппетит. Вообще китайскую кухню я ещё не успел оценить. Мы зашли по дороге в какой-то ресторанчик, где я по незнанию заказал себе слишком острое блюдо, из свинины и какой-то рыбы, которые утопали в очень остром соусе. Доесть не смог. Ещё одно блюдо взял из шести этаких маленьких жирных пышек. Вкусно приготовлено.

После вчерашнего коньяка и посещения по очереди, и не по одному разу, всех туалетов в «Боинге» чувствую себя уставшим и разбитым. Обидно, что мы так мало пробудем в Пекине, здесь ведь столько всего интересного. Вечером к нам заходят Виргис (из Литвы) и Юля (из Израиля), другие участники группы, прилетевшие раньше нас. Оба очень весёлые и заводные. Только второй день здесь, а уже многое знают, и успели объездить город на такси. 16-го уезжаем в Лхасу, как выясняется – на поезде, новом поезде, который только с 1 июля ездит в Лхасу. Жалко терять время, да и страну я предпочитаю смотреть не из окна поезда. Плюсы – акклиматизация должна пройти легче, и билет на поезд, даже в купе, намного дешевле билета на самолёт.

Завтра у меня встреча с Кун Лин Лэй, моей китайской знакомой. Может быть, она мне поможет оценить достоинства китайской кухни.

15 сентября. Утро.

Я хорошо поспал, отдохнул, и настроение заметно улучшилось. Сегодня встречаюсь с

Кун Лин Лэй. Договорились встретиться на площади Тяньаньмынь, недалеко от мавзолея Мао Цзедуна, рядом с выходом из метро.

Оказывается, отель действительно в центре. Вчера дошёл пешком от отеля до этой площади всего за 25 минут. Был вечер, уже стемнело. Я пошёл сначала в другую сторону по улице, на которую выходишь из отеля, чтобы посмотреть, что есть поблизости. Потом повернул в обратную сторону. По дороге попадались бесчисленные ресторанчики, закусочные, магазины, парикмахерские. Почти все были открыты, несмотря на поздний час, был одиннадцатый час вечера. Проспект, который ведёт к площади Тяньаньмынь, очень широкий и представительный, я бы сказал. Там есть кирпичная стена, поменьше, правда, кремлёвской. Вдоль неё – фонарики, стоят скамейки, сидят китайцы, иногда лежат, видимо, местные бомжи, накрывшись газетами. На проспекте (Чанг Ан он называется) было не очень людно, но попадались китайцы, ходившие в одиночку и компаниями, кучковавшиеся вокруг чего-то, кушающие какой-то плод, похожий на печёную картошку, но покрупнее, который парень продавал с тележки. Нельзя сказать, что вокруг было всё очень уж шикарно. Улица, которая ведёт от отеля к этому проспекту (улица Бэй Хэ Ян) и вовсе не похожа на центральную улицу большого города: и темновато, и народу не так уж много.

15 сентября, вечер.

Я поступил очень неразумно, если не сказать хуже, назначив Кун Лин Лэй встречу возле метро недалеко от мавзолея Мао Цзедуна. Выяснилось, что то, что я принял за мавзолей – это просто портрет Мао Цзедуна на стене, ограждающей Запретный город. И выход из метро – это выход вовсе не из метро, а из подземного перехода. Когда я обнаружил свою ошибку, было уже поздно. Понял я, что ошибся, случайно: ко мне подошли две молодые китаянки, попытались заговорить со мной по-русски (как-то сразу они все видят, что я из России). Понять я их не смог, но выяснил всё же, что настоящий мавзолей находится на другом конце площади Тяньаньмынь. Какое-то время я бегал по всей площади (которая раза в три побольше Красной площади в Москве), вглядываясь в китайцев, которых там были толпы, и надеясь, что Кун Лин Лэй меня заметит. Потом, поняв, что это дело пустое, встал возле выхода из одного подземного перехода (которых там много) в надежде, что она меня увидит. В конце концов пришлось вернуться в отель. Перед этим я обнаружил, наконец, выход из метро, который действительно есть недалеко от мавзолея, но находился он на другом конце огромной площади по отношению к тому месту, о котором я первоначально думал. Из отеля я позвонил Кун Лин Лэй, объяснил ситуацию, и уже минут через 20 она была у меня. Мы пошли из отеля пешком смотреть Запретный город, благо это недалеко.

Выяснилось, что огороженная территория, которую я обозначил как Запретный город, делится на несколько частей. Сначала мы вошли в парк. Вход туда бесплатный. Там пруд с плавающими листьями лотоса, дорожки, кустарник, ива, пихта, сосна. Цветы. Всё очень зелено и красиво. С этой стороны стены, как и снаружи, со стороны площади, есть скамейки, где можно посидеть, или даже как некоторые китайцы, полежать.

Далее мы снова вышли на площадь и через другой вход вошли во внутренний двор за той стеной, с наружной части которой портрет Мао Цзедуна и иероглифы на красном фоне (Кун Лиин Лэй перевела мне: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь»). За отдельную плату (15 юаней или примерно 50 рублей) можно подняться на стену и посмотреть на площадь Тяньаньмынь сверху, что мы и сделали. Зрелище величественное, что и говорить. Огромная площадь, которую пересекает проспект с потоком машин. Та часть площади, которая примыкает к Запретному городу, и та часть, где мавзолей, огорожены, движения машин там нет. Проспект разделяет их. Под ним есть подземные переходы. С правой стороны, если смотреть с этой стены – весьма внушительное, огромное здание собрания народных представителей. Напротив – мавзолей, перед которым на площади стоит огромный обелиск. Слева – не менее внушительное здание, о котором Кун Лин Лэй сказала, что там заседает какая-то комиссия. В том месте, куда мы поднялись, есть целое сооружение, внутри которого находится нечто вроде небольшого музея истории партии. Висят фотографии разных китайских вождей, на больших телеэкранах показывают тоже вождей или марширующих солдат, продаётся символика с портретами вождей, в основном, конечно, Мао Цзедуна.

Вход в собственно Запретный город – с другой стороны внутреннего двора. Билет стоит 60 юаней. Это и есть резиденция китайских императоров, очень древняя, со слов Кун Лин Лэй её начали строить 5 000 лет назад. Это огромных размеров комплекс, состоящий из множества больших дворов, соединённых переходами, и парков. С двух сторон двора – дворцы с характерными крышами, как у пагоды, там и есть проходы в следующий двор, а по бокам – галереи с дверными проёмами, ведущими в помещения, не очень большие, каждое из которых представляет собой как бы музей в миниатюре с разными предметами быта этого дворцового комплекса императорского Китая. Одежда, украшения. В сами дворцовые покои зайти нельзя, но можно смотреть через ограждение или стекло. Один двор переходит в другой, и территория огромна. Экскурсовод, правда, из Кун Лин Лэй не очень, историей Китая она мало интересуется, и даже не везде была в этом комплексе. Архитектура этих зданий нравится мне, как и сочетание красного и синего цветов фона, и изысканные узоры.

Далее мы отправились в китайский ресторан пробовать утку по-пекински. Об этом я просил Кун Лин Лэй ещё будучи в России. Тут я попросил провезти меня на метро, и мы спустились в подземку и проехали три остановки. Метро довольно скромное, но вполне пристойное. Билет без пересадки на другую линию стоит 3 юаня. С пересадкой – 5. Билеты не вставляешь в турникет, а предъявляешь контролёру, который их надрывает. Метро не так глубоко под землёй, как московское. Названия станций действительно, как я и слышал раньше, дублируются на английском языке. Так же, впрочем, как дублируются по-английски названия улиц в Пекине, как и отелей и других общественных зданий, как и многих продуктов и прочих товаров в магазинах.

Далее мы какое-то время ехали на такси, пока не приехали в тот ресторан, где-то в центре города, по словам Кун Лин Лэй. Утка по-пекински – это действительно неплохо. В тонко раскатанный блин кладётся мясо утки, нарезанное ломтиками, добавляется лук и ломтики огурца, которые макаются в соевый соус. Всё тонко нарезано. Затем всё это заворачивается в блин и съедается. Действительно, довольно вкусно. Мне, впрочем, не меньше понравилась говядина, обжаренная кусочками в тесте, с каким-то сладковатым соусом – очень вкусно. Впрочем, я смог съесть только полтарелки. Кун Лин Лэй заказала ещё два блюда: жареный картофель с баклажанами (опять, конечно, в соусе) и печень с грибами, в соусе, естественно, и в довольно остром. Всё приносят на тарелках большими порциями, и можно откладывать себе маленькими порциями. Я принципиально отказался от вилки, решив, что здесь я буду есть палочками. Но держать их так изящно, как Кун Лин Лэй, у меня всё равно не получалось. В результате, потеряв терпение, я насаживал мясо на палочку, как на вертел.

К стыду своему приходится признаться, что Кун Лин Лэй почти везде за меня платила, включая входные билеты в Запретном городе, метро, такси до ресторана и сам ресторан, несмотря на мои протесты, что это наносит удар по мне, как по мужчине, офицеру и джентльмену. В конце концов, она всё же помогла мне сохранить лицо (по китайской традиции) – дорогу на такси до отеля я оплатил сам. Договорились завтра утром отправиться смотреть мавзолей Мао Цзедуна.

16 сентября.

На площади Тяньаньмынь сегодня было особенно много народу, видимо, по случаю субботы. Делегации почётных тружеников из разных провинций Китая прибыли посмотреть столичный город Пекин. В мавзолей Мао мы с Кун Лин Лэй так и не попали: там была длиннейшая процессия из китайцев, которая двигалась, если учесть её размеры, довольно медленно. К тому же туда не пускали с сумками. Мы пошли в Национальный музей, который на площади Тяньаньмынь. Довольно интересно. Правда, помещения не очень большие, но расположены на трех этажах. В одном из залов была выставка картин какой-то современной китайской художницы – цветы, плоды и что-то в этом роде. Мне это показалось сероватым, тускловатым после сочетания ярких красок в китайском изобразительном стиле. Были в музее и всякие старинные предметы из императорских дворцов. Правда, надпись перед залом поясняла, что это выставка предметов из музея истории Китая. Конечно, это очень небольшая часть того, что сохранилось с древних времен. Кун Лин Лэй мало интересуется музеями и дворцами, но всё же, как настоящая китаянка в моём представлении, она могла кое-что пояснить по истории Китая, связанное с тем или иным полководцем или императором. Особенно был интересен зал восковых фигур. Там было множество фигур в натуральную величину, очень искусно сделанных. Там были императоры, полководцы Китая, писатели древние и не очень – все соответствующим образом одетые. Были и современные фигуры, даже живущие, например, Джеки Чан и Билл Гейтс. Были фигуры Эйнштейна, Чарли Чаплина, Греты Гарбо. Интересно, что в зале разрешено фотографировать. Я вовсю фотографировался с Мао Цзедуном и Чжоу Эньлаем, с Чингисханом и Джеки Чаном. Даже Кун Лин Лэй загорелась этой идеей, я и её сфотографировал с несколькими фигурами. Кун Лин Лэй рассчитывала потратить на меня полчаса, ей нужно было на работу, но музею мы посвятили больше часа. Кун Лин Лэй сегодня подарила мне карту Пекина на английском языке (вчера я спросил её, можно ли в Пекине найти такую карту). Поскольку названия улиц в Пекине дублируются по-английски, теперь я ориентируюсь в Пекине куда более свободно.

После двенадцати у меня было свободное время до шести, когда мы договорились встретиться в холле отеля перед отъездом на вокзал. В мавзолей Мао Цзедуна я уже не попаду. Как я выяснил из англоязычной надписи рядом с ним, музей открыт со вторника по субботу, с 8.30 до 11.30, а во вторник и четверг (или среду) – и после обеда с двух до четырех. Я буду здесь 9-го октября в понедельник, во вторник 10-го уже не успею сходить. И туда не пускают с сумками и фотоаппаратом.

Благодаря карте (спасибо Кун Лин Лэй) я теперь смог увидеть на карте, где что находится. Я пошёл пешком от площади Тяньаньмынь в парк Бэйхай, расположенный в центре, недалеко от Запретного города. Впрочем, недалеко – понятие условное, когда речь идёт о Пекине. Масштаб карты маленький, по карте кажется, что недалеко, а на деле я топал немало по улочке с одноэтажными строениями (магазинчики, закусочные, непонятные двери, ведущие, возможно, в жилые дома). По карте увидел, что в Бэйхай парке находится некая Белая пагода, и решил туда сходить. Парк огромный. Посередине его расположено одноимённое озеро, также не маленькое. А ведь, судя по карте, это далеко не самое крупное озеро и не самый крупный парк в пределах Пекина. Посередине озера – остров, на котором, собственно, и находится Белая пагода, соединённый с берегом двумя мостами. В парке очень зелено, пихта, ива, другие деревья, цветы. Каменные дорожки, по бокам выложенные декоративным камнем, каменные ступени. Воздух чистейший и свежайший. Много китайцев, которые гуляют компаниями, сидят на скамейках или просто на каменных ступеньках, без конца фотографируют. По озеру плавают на лодках с навесами, куда свободно помещаются четыре человека. Двигается лодка, по-моему, по типу водного велосипеда. Один крутит педали, другой вертит руль. Словами трудно передать, как в этом парке было хорошо. Никогда не был в подобном, а ведь это только один из многих в Пекине. Уходить оттуда не хотелось совершенно. На обратном пути зашёл ещё в парк Джингшан, расположенный в том же районе. Там тоже очень зелено, крутые каменные ступени ведут высоко вверх, к каким-то пагодам или павильонам. Еле взобрался. В этом парке не так интересно – павильоны закрыты на реконструкцию, озера нет и вид на город не очень хороший, закрывают деревья.

16 сентября, вечер. В поезде Пекин – Лхаса.

Мы выехали сегодня на поезде в 21.30. Поезд – просто супер. Любой из фирменных поездов в России, на которых я ездил – говно полнейшее по сравнению с этим поездом. Широкие мягкие полки со спинками – настоящие диваны, есть, где разлечься; кондиционер, создающий прохладу, непривычную после душного Пекина, плоский телеэкран напротив каждой полки. Четыре телеканала, правда, на китайском. На стене рядом со мной – панель управления с отверстием для наушников. Не перестаёшь удивляться, как всё продумано и сколько заботы о людях – с наушниками не будешь мешать соседям, смотря телевизор. Возле каждой полки – специальное отверстие для подачи кислорода — поезд пойдёт по высокогорным районам. Большое окно, очень чистое. Урна под столиком в купе. Всё чисто, всё сверкает. Ехать будем двое суток, билет в купе стоит 1260 юаней –для Китая немаленькая сумма – около 4000 рублей на наши деньги. Купейный вагон не пустует – не знаю, все ли места заняты, но во всех купе есть люди. Мы едем в одном купе втроём – я, Росен и Виргис. Виргис угощает меня хлебом с колбасой, я их – печеньем. Влада, Юля, Володя и Роман едут в соседнем вагоне. Поездом не устаю восхищаться. Это ведь не СВ-вагон, просто купе. Конечно, поезд новый. Но не представляю, через сколько десятилетий в России я смогу проехать на поезде с такими купейными вагонами. Если вообще смогу.

Пекин мне очень понравился. Конечно, душно и погода странная всё время – не пасмурно и не солнечно, а всё в какой-то дымке. Небо застилает пелена, в которой отдельные облака не выделяются. Но это не такая пасмурная погода, какая бывает у нас, с низкими нависающими тучами. Скорее полусвет – полутень.

Пекин – город благоустроенный. Много зелени. Здесь следят за порядком – кустарник аккуратно постригается, трава скашивается, деревья и вообще зелень поливается из поливочных машин. Я не заметил, чтобы китайцы так уж свинствовали, как это можно представить по некоторым описаниям. Во всяком случае, сморкаются и харкают на тротуар не на каждом шагу. На вокзале, кстати, китайцы сплёвывали аккуратно в урну или в мешок для мусора. На тротуаре попадаются окурки и бумажки, но могу сказать, что мой родной Магнитогорск куда грязнее. Здесь следят за чистотой, по крайней мере, в центре, где я был, и мусор вовремя убирают. Здесь почти на каждом шагу общественные туалеты. Я был, правда, только в двух – в торговом центре и в парке Джингшан. Очень приличные. Туалеты здесь – не какие-то железные кабинки, а нормальные помещения. И уже одна бесплатность общественных туалетов – всех абсолютно – выгодно отличает Китай от России. Здесь заботятся о людях – это проявляется в повседневных мелочах – общественные туалеты, чистота, фонарики на улицах, подсветка у ступенек в парке в темноте (правда, не всё время работала; по-моему, после десяти вечера её выключают). В гостинице – одноразовые тапочки, шампунь в маленьких флакончиках, мыло, полотенце, чайничек (электро), кружка, пакетик чая, добавляемый каждый день.

Пекин – уютный город. А пекинские парки, озёра! Один парк Бэйхай с озером чего стоит! Только по центру Пекина можно бродить целыми днями. В Пекине меня привлекает сочетание цивилизованности, чистоты и порядка и китайской экзотики. Привлекают, конечно, и уголки природы прямо посреди города – парки, которых здесь полно. И воздух не такой уж загазованный, хотя Кун Лин Лэй и говорит, что дымка, окутывающая Пекин – это смог от расположенных на окраинах города заводов. Вот канализацией какой-то иногда попахивает, особенно по вечерам, но и это не очень заметно. Всего два дня прошло, а я уже так привык к Пекину и освоился в нём, почувствовал себя достаточно уверенно и свободно. Рад, что ещё вернусь сюда в октябре.

Китайцы – интересный народ. На иностранцев, кстати, реагируют спокойно. По крайней мере, в Пекине. Посмотрим, как будет в Тибете. Любознательные, ходят делегациями и группами по достопримечательностям, по паркам, музеям, фотографируют. В каком-нибудь парке вижу – сидит парень или девушка, что-то читает. И таких много. Такой читальный зал под открытым небом. Сидят и компаниями, конечно; бывает, играют в карты или закусывают. Чтобы пили спиртное, не видел ни разу. Отсутствие пьяных, в том числе и вечером (по крайней мере, на тех улицах, где я был, а я гулял по той улице, на которую выходил мой отель и по примыкавшему к ней центральному проспекту, пересекающему площадь Тяньаньмынь) – это также то, что мне нравится в Китае.

За то время, что мы общались с Кун Лин Лэй, порасспрашивал её о местной жизни. Судя по её словам, выходит, что никакого социализма у них нет и в помине. Нет пособий по безработице, а безработных очень много. Нет гарантированной минимальной пенсии. Пенсия зависит от размера отчислений, которые человек производит в пенсионный фонд сам в течение жизни. Образование только платное, в том числе и в государственных вузах. Даже содержание ребёнка в детском саду, по словам Кун Лин Лэй, обходится в немалые деньги. Свободу предпринимательства, насколько я понял, никто не ограничивает. В общем, правящая партия – коммунистическая только по названию. По крайней мере, такое у меня сложилось впечатление. Не понимаю, что у них от коммунизма. Спрашиваю Кун Лин Лэй, всегда ли так было, в надежде, что это началось только в ходе реформ. Она отвечает, что всегда. Средняя зарплата в Пекине, по её словам, долларов 250 или 2000 юаней. Город, конечно, дешевле наших, но не так уж намного. Конечно, бедняки в рестораны не ходят и наверняка могут поесть недорого. Больше всех зарабатывают те, кто работает в совместных с иностранными предприятиях. А вот официантки в ресторанах, как говорит Кун Лин Лэй, получают всего юаней 500 в месяц, из которых тратят 100-200, а остальные посылают своим семьям куда-нибудь в деревню (откуда обычно родом эти официантки). Живут в квартирах человек по 10, снимают вскладчину. В общем, работают как лошади, а зарабатывают немного. И это в Пекине, в столице. Китайские студенты, живущие в Москве, с которыми общалась Кун Лин Лэй, обычно не хотят возвращаться в Китай. По её словам, то, что здесь люди зарабатывают, они обычно и тратят, скопить удаётся немного.

Конечно, есть и недовольные, в том числе и такие, которые своё недовольство выражают действиями. Например, уйгуры, по словам Кун Лин Лэй, которые требуют независимости. Кун Лин Лэй говорит, что здесь бывают и взрывы бомб в автобусах, и публичные самосожжения на площади Тяньаньмынь. Только в новостях об этом не говорят, и в газетах не пишут.

17 сентября. В поезде Пекин – Лхаса

Продолжаю ехать в поезде. В одном купе со мной – Росен и Виргис. Русский, болгарин и литовец – такая подобралась компания. Поскольку и Росен, и Виргис прекрасно говорят по-русски, я и не ощущаю, что они другой национальности. Пожилой китаец, наш сосед, в основном, сидит в коридоре на откидном сиденье или лежит на верхней полке. Отхлёбывает из своего маленького термоса. Я пытаюсь угостить его печеньем, пригласить сесть за стол, чтобы нормально поел – благодарит, но отказывается, скромничает. Зато ночью своим храпом мешает уснуть.

В нашем вагоне в другом купе едут две англоязычные тётушки европейского вида. Общаются с китайцами, знающими английский. Кроме нас семерых, в поезде едут, по моим подсчётам, ещё с десяток белых. Едет компания немцев – два парня и девушка, с ними – китаянка, знающая немецкий. На вокзале Пекина перед поездкой видел ещё проходящую на посадку девушку и целую семью европейского вида. А вот меню на английском в ресторане нет. Сегодня понял, что острые блюда – это не моё. Опять заказал курицу с соусом и опять почти не смог съесть. Зато более или менее приспособился есть палочками. Можно вилкой, конечно, но ведь я в Китае. Нельзя ударить лицом в грязь!

За окном – по большей части пасмурное небо. Днём пошли горы, довольно высокие и крутые. Покрыты какой-то травой, иногда кустарником и мелкими деревьями. Часты голые, лишённые растительности обрывы и скалы, с какими-то вертикальными бороздами, изъеденные отверстиями – сотами, более или менее глубокими, некоторые из которых напоминают пещеры. Распаханные поля. Деревеньки с невзрачными домами, похожими на сараи. Проезжаем Сиань и Ланжоу (если я правильно перевёл с английских букв) и ещё какой-то третий крупный город, оставшийся неузнанным (более позднее примечание: название второго города в нашем написании – «Ланьчжоу»; третий город, очевидно, Синин). Сиань я мало заметил, дело было утром. А город, который я определил как Ланжоу – крупный промышленный город, довольно серый, состоящий, в основном, из прилепленных друг к другу пятиэтажек. По телевизору крутят документальные фильмы о Тибете. Мы смотрим без наушников – всё равно по-китайски. Какое-то радио в коридоре орёт песни дурным китайским голосом. Проводник утром и вечером приносит в купе большой металлический термос с кипятком. Сервис на высоте. Жаль, не приносят пакетики с чаем. Мои уже заканчиваются.

18 сентября. Утро. В поезде Пекин – Лхаса.

Часов в семь утра начались сообщения на китайском языке под композицию из Элтона Джона. Временами сообщения идут и на английском. Из них мы понимаем, что едем через провинцию Цинхай и будем проезжать через город Голмуд. Значит, железнодорожная ветка идёт в Лхасу с севера. Мы и правда движемся сейчас на юг. За окном – величественные горы и полустепь – полупустыня. И степь, и горы покрыты какой-то желтовато-зелёной травой, растущей кучкообразно. На некоторых горах – снежные шапки. Ясное небо, видимость прекрасная. Людей почти не видно. Попалось несколько кибиток. Видел пару антилоп. Китайский дорожный рабочий машет рукой вслед поезду. Даже простым глазом видно, что мы постепенно, но неуклонно поднимаемся в гору. По радио сообщают, что будут подавать кислород централизованно, через кондиционер. Кроме того, каждому раздают трубки для кислорода, правда, без масок почему-то. Как ими пользоваться, пока непонятно. Сообщения по радио перемежаются с красивыми, мелодичными песнями на китайском. Электронное табло в коридоре информирует, что снаружи 3 градуса тепла. В вагоне кондиционер работает на обогрев, тепло. Ручьи в степи покрыты корочкой льда. Мы уже подъезжаем к географическому Тибету, который больше административного. Я немного волнуюсь.

18 часов. Большую часть дня была серовато-зелёная равнина с холмами. Но теперь уже показались огромные горы со снежными шапками. Стада яков, овец, палатки кочевников. Низко нависающие облака. Но по-прежнему солнечно. Проехали станцию Ам-до (или А-до), надпись на табличке сообщает, что высота – 4702 метра. Проехали станцию Накью – высота 4500. Названия станций уже дублируются на тибетском. Лхаса будет часа через 4. Пока я не чувствую никаких ярко выраженных необычных симптомов, только вялость и отсутствие аппетита. Кислородом не пользуюсь. Оказывается, маска не нужна, на трубке есть два выступа, чтобы вставлять в ноздри. Мне хочется снять видеоролик, а поскольку стекло в вагоне мутное, я приоткрываю окно в туалете (оно открывается на узкую щель снизу вверх) и опускаю руку с фотоаппаратом в это отверстие. Снимать неудобно, я еле держу фотоаппарат, но чего не сделаешь ради любви к киноискусству.

Голмуд не проезжаем, наверное, мы ошиблись.

Первый раз в жизни вижу бензозаправку с баскетбольным щитом.

Ночь с 18 на 19 сентября.

Я наконец в Лхасе. Приехали на такси с вокзала в гостиницу «Кирей». Условия, конечно, простенькие, мягко выражаясь. Мы с Росеном поселились вдвоём в трехместном номере. Остальные решили поискать другой отель и поселились неподалёку, в отеле «Як», довольно дорогом (долларов 40-50 за номер, где две кровати). Я себе такое пока боюсь позволять, может не хватить денег.

Час мы с Росеном гуляли по ночному городу. Город колоритный, без сомнения, хотя и немного засранный. Видели освещённую Поталу – очень красиво, хотя выглядит она, мне кажется, какой-то нереальной. Были на площади Баркхор, подходили к монастырю Джоканг..

Кислородное голодание было не очень заметно после выхода из вагона, но теперь, после подъёма по ступенькам гостиницы (с рюкзаком) и гуляния по городу, я его явственно ощущаю: у меня тяжёлая голова, я задыхаюсь при ходьбе и меня слегка шатает. Начинаю принимать витамины.

19 сентября, вечер.

Сегодня утром отправились осматривать монастырь Джоканг, который видели вчера снаружи поздно вечером. Монастырь или храм, не знаю, как его правильнее назвать, действительно очень колоритен. Внутри двор, окружённый со всех сторон как бы коридором с одной стороны которого – разные помещения, небольшие комнаты с изображениями, статуями Будд и прочих персонажей из буддизма. С другой стороны, примыкающей к двору – ряды молитвенных барабанов, которые вращают паломники. Я тоже крутил эти барабаны. Их нужно вращать по часовой стрелке. Таким же образом происходит и обход этого коридора. В центре двора – главное здание с двумя этажами. Войдя в него, попадаешь в большой зал, очень красивый. В центре – огороженное пространство со статуей Будды. Колонны, рисунки на стенах и колоннах, частично уже слегка стёртые и выцветшие, видимо, очень древние. По краям зала – ряд небольших комнат, в них изображения божеств и персонажей из истории Тибета. В основном, это статуи, довольно большие, стоящие за стеклом в шкафчиках. Каждая комната – это как бы отдельный небольшой храм, посвящённый кому-то конкретному. Например, тибетскому царю Сронцзену Гампо, правившему в VII веке. Тибетцы идут длинной процессией, молодые, старики, дети. Одеты, как правило, очень просто, в какие-то тёмные накидки. Идут медленно, заходят в каждую комнату, касаются лбом ящичка с изображением Будды или иной статуей, кладут или бросают, если огорожено, мелкие купюры. Для них вход бесплатный, а я заплатил 70 юаней (больше 200 рублей), поэтому к пожертвованиям я не присоединяюсь. Только раз, сфотографировав украдкой (в храме запрещено фотографировать или снимать на видео), я, устыдившись, для успокоения совести бросаю за ограду 2 юаня. Мне немного неловко, я здесь посторонний, и у меня чувство, что я могу помешать этим людям. На меня производит впечатление искренность их веры, их молитв. Монахи в тёмно-красных одеждах стоят или сидят то здесь, то там, кто пересчитывает подаяние, кто рисует священные изображения, кто следит, чтобы процессия надолго не задерживалась, слегка хлопает людей по спине, говоря, очевидно, что пора проходить дальше. Монахи и полицейские, которые тут тоже есть, покрикивают на людей. Эти крики, сотни голосов, которые бормочут мантры, запах горящего масла в светильниках, полутёмный зал, освещаемый лишь свечами в этих светильниках да тускловатыми электрическими лампочками – всё это создаёт особую атмосферу, отчасти приподнятую, торжественную, отчасти напряжённую, и, во всяком случае, внушающую сознание значительности этого места и происходящего в нём. Я сделал несколько фотографий, несмотря на запрет, украдкой, конечно.

Храм огибает со всех сторон торговая улочка со множеством магазинов и лотков, где продаётся так много интересных сувениров, что глаза разбегаются. За кинжал с очень красивыми ножнами просят 50 юаней, 150 с небольшим рублей. Столько же – за красивую танку с изображением Будды, не такую уж маленькую. После торга наверняка сбросят цену. Но закупаться буду после Кайласа.

После обеда в Поталу, куда мы планировали сходить, не попадаем, да и выясняется, что билеты купить не так уж просто, это нужно делать заранее. Я предлагаю съездить в монастырь Сера, где как раз скоро должны были начаться диспуты между монахами.

Мы действительно успели посмотреть эти диспуты, проходящие в саду в центре монастыря. Собственно, не знаю, можно ли их назвать диспутами, как мне объяснили, это скорее проверка знаний. Один монах задаёт вопросы по каким-то фактам из буддизма, другой ему отвечает. Отвечающий сидит на земле, спрашивающий стоит, энергично наклоняясь и размашисто хлопая в ладони при каждом вопросе. Вокруг этой площадки кольцом стоят туристы, фотографируют. В саду шумновато, конечно, для философского диспута.

Монастырь не так интересен как Джоканг, так как это, собственно, монастырь, а не храм, и его помещения видишь только снаружи, но по нему интересно побродить. Проходы, между стенами, лестницы, ярусы, дворики. Нам с Виргисом повезло – бродя по монастырю, мы нашли помещение – большой зал – где в это время шла служба. Монахи сидели в четыре ряда, по два из которых обращены лицом друг к другу, синхронно и монотонно читали молитвы. Наизусть, видно, что не по бумажке. Сидевший в дальнем конце одного ряда старик временами звонил в колокольчик и ещё ударял в маленькую деревянную колотушку. Это, видимо, было сигналом к началу новой мантры, так как монахи на пару секунд замолкали, а потом снова начинали произносить свои молитвы. Фотографировать я не решился, конечно.

Завтра на целый день уезжаем на озеро Нам-цо. Пустить в Поталу нам обещали в кассе при входе послезавтра, билеты, однако, не дали, собрали с нас копии паспортов. Что же там такого, внутри этой Поталы, что такие строгости при входе?!

21 сентября, вечер

Вчера ездили на озеро Нам-цо. Проезжали перевал на высоте 5190 метров. Дул сильный и очень холодный ветер.

Озеро Нам-цо находится на высоте 4800. Мы остановились на большом полуострове. Там есть лагерь для туристов – закусочные, магазинчики, всё в палатках. Озеро красивое, у берега вода мутноватая, но дальше она тёмно-синего, яркого цвета. С другой стороны озера виднелись горы со снежными шапками, протянувшиеся цепочкой, весьма впечатляющие. На моё удивление было тепло, ветер дул не сильный. Виргис даже разделся до пояса и немного позагорал, не боясь быть облучённым солнцем на такой высоте.

Приятно было посидеть у воды, посмотреть на волны, которые разбивались о берег.

Но состояние моё там явно ухудшилось, хотя утром я и принимал адаптогены. Сначала я ничего особенного не чувствовал, затем понял, что у меня потяжелела голова, возник какой-то неприятный комок в горле, и наступило ощущение вялости и разбитости. Не то, чтобы мне стало очень плохо, но на собственной шкуре я ощутил, что прогулка к Кайласу будет нелёгкой. Мы вернулись в отель в начале восьмого вечера, но я уже никуда не хотел идти. Использовал вечер, чтобы привести себя в порядок, пришить кое-где пуговицы, помыться в душе и отдохнуть.

Гостиница эта мне всё-таки не нравится, несмотря на то, что это, собственно, и есть тибетский колорит. Жить в одном номере с Росеном и Юлей – это ещё куда ни шло. Но добивает, например, здешний туалет, один на этаж, где вместо водопроводной трубы к умывальнику подсоединён шланг, который ведёт в бадью, куда и сливается в итоге вся вода из умывальника. Когда бадья переполняется, вода из крана течёт, таким образом, на пол, и в туалете начинается потоп. Кран один, и вода всегда холодная. Горячая вода есть только в душе, который работает до 10 вечера и до которого ещё надо дойти – он в отдельном дворике, куда из основного двора гостиницы ведёт узкий проход в несколько шагов длиной, который трудно пройти в темноте, не споткнувшись. Сам душ – убожество, как и туалет.

К тому же окно моего номера ведёт на тибетскую улочку, вернее, переулок, примыкающий к улице, на которой находится этот, с позволения сказать, гестхауз. Активная и шумная жизнь на этой улочке, как и на Центральной Пекинской улице (на которой расположена эта наша дыра-гостиница) заканчивается поздно ночью и начинается довольно рано утром. Грохочут какие-то трактора, гудят машины, кричат люди, чем-то обо что-то стучат, слышна тибетская музыка, которая мне, в общем, совсем не неприятна, но это не то, что нужно, когда хочется поспать. Бедному туристу тут приходится нелегко. Юля даже хотела купить затычки в уши. Идея хорошая, кто поедет сюда, я бы всем посоветовал.

Эти козлы – тибетцы взяли за проезд к озеру Нам-цо 80 юаней. Это помимо стоимости поездки в 150 юаней, которая длилась 11 часов. Так что настроение у меня вчера было неважное.

Зато сегодня я встал, правда, поздно, почти в 9, но зато в хорошем настроении, выспавшийся, и энергия из меня так и пёрла. На 12 часов у нас был намечен осмотр Поталы. Я решаю до этого времени сгонять в Норбулингку, посмотреть парк и дворцы далай-лам. Пройти решил пешком, устав уже платить тибетцам на каждом шагу. По дороге вижу немало интересного, что, собственно, видишь больше, когда идёшь по городу. Например, памятник коню на Центральной Пекинской улице, недалеко от Поталы. Ещё до этого вижу бесплатное зрелище, о котором снял небольшой видеоролик: перед входом в какое-то здание (мне показалось – супермаркет, так как разобрал в тибетской надписи окончание фразы: «цон-кан», что означает «магазин») стоят молодые девушки в несколько шеренг, в одинаковой серовато-синей форме и в красных беретах, как солдаты, и делают зарядку. Голос откуда-то из здания, очевидно, магнитофонная запись, ими командует.

Норбулингку нашёл не сразу, и времени на осмотр у меня осталось мало. Пытаюсь пройти без билета, но меня заворачивают в «тикит офис». Смотрю на стену – не перелезть. Приходится платить 60 юаней. За внешней стеной – ещё внутренняя. Обошёл её по кругу – мало интересного, какой-то запущенный парк. Захожу внутрь – там парк гораздо красивее. Много цветов. Есть пруд с плавающими утками. Мостик через пруд ведёт в павильон с изображениями Будды. Посещаю один из дворцов далай-лам (Новый летний дворец). Дворец производит впечатление. Комнаты не очень большие, но там красиво, на стенах рисунки, узоры, всё выполнено яркими красками, как в храмах, красивая мебель, кровати, шкафчики. Фотографирую внутри, несмотря на запрет, когда в поле зрения никого нет. Во дворце также есть монахи, кроме того, ходит большая группа туристов. Успеваю осмотреть только этот дворец и павильон на пруду, больше нет времени, тороплюсь в Поталу. На обратном пути не выдерживаю и покупаю у тибетца – торговца (а минирынок у Норбулингки есть, как и рядом со всеми туристическими местами) красивый кинжал с чеканкой в виде дракона. Сбиваю цену с 80 до 50 юаней после недолгого, но активного торга.

В Поталу иду быстрым шагом, а состояние вполне нормальное. По-прежнему полно энергии. Значит, не зря принимаю витамины. Потом выясняется, что в Поталу торопился зря – несмотря на обещание выдать билеты на сегодня, их выдают на завтра, на 8.30. Приходится слегка отложить отъезд в Шигадзе.

Мы с Виргисом решаем съездить в монастырь Дрепунг. Монастырь весьма интересен, и понравился мне больше, чем Сера. В Сера, кроме диспутов монахов, смотреть почти нечего, а Дрепунг – большой монастырь со множеством залов и комнат, по которым интересно побродить. В сущности, во всех этих монастырях много похожего. Статуи Будды и других персонажей буддизма в шкафчиках за стеклом. Богато украшенные, в красиво вышитых ярких одеждах, с драгоценными камнями на затейливых коронах. Короны эти и другие украшения – не то позолоченные, не то из чистого золота. Производят впечатление размеры некоторых статуй.

Мне кажется, в монастырях я уже нафотографировался досыта. Это при том, что съёмка везде платная. Не всё, что хочется, удаётся сфотографировать, конечно. Когда я решаю сфотографировать одну особенно большую и красивую статую Будды в Дрепунге, меня, обнаглевшего от безнаказанности, останавливает монах и требует устновленную плату в 20 юаней. Приходится объяснять ему на моём почти никаком английском, что фото я сделать не успел, что было правдой.

В другом зале съёмка стоит 10 юаней. Зал красивый, и у меня появляется нехорошее искушение насобирать 10 юаней из пожертвований, которые приносят и оставляют паломники, и заплатить ими за фотографию. Не делаю этого, чтобы не портить карму. После Дрепунга мы зашли в расположенный неподалёку монастырь Нечунг. Монастырь далеко не такой туристический, и плата соответственно всего 10 юаней, но также весьма интересный. Больших статуй, таких, как в Дрепунге, там, правда, нет, но залы тоже очень красиво украшены статуями и рисунками. Пытаюсь читать по-тибетски, мало, что понимаю, но встречаются знакомые слова. «Джово Шакьямуни», например, «Сан-гье», то есть Будда, «Ха-мо ньи-ма» — это, очевидно, богиня солнца. В Нечунге нет надписей на английском, да и на тибетском встречаются редко. Монах машет рукой – фотографировать нельзя, но поздно, я уже успеваю сделать несколько фотографий.

Тибетцы – народ довольно приветливый. Некоторые говорят нам: «Та-ши-де-ле» и улыбаются просто, без всякого намерения что-то от нас поиметь. Но назойливость тибетских торговцев меня раздражает. Это их бесконечное «луки», то есть «посмотри», и сование прямо под нос всевозможных бус! Когда мы ждали Росена у входа в Поталу к 12-ти, они прямо облепили нас. Пробираясь через их толпу, что было делом нелёгким, так как они едва ли не висли, я не выдержал и заорал на них: «Щуг ден джа го», что означает по-тибетски «Счастливо оставаться». Более сильного выражения по-тибетски я не знаю. Слово «ма-рэ», то есть «нет», как и его вежливая форма «ла-ма-рэ», на них мало действует. Конечно, им нужно выживать, а как это сделать, если не за счёт белых мистеров – лопухов, но если бы я знал выражение покрепче на их языке, я бы их уже послал на три тибетские буквы.

22 сентября, вечер.

Мы уже в Шигадзе. После занявших некоторое время поисков отеля (один показался слишком неуютным, в другом не было мест) мы остановились в отеле «Holy Land». Номер весьма приличный, лучше, чем был в Пекине. Правда, и стоимость по прейскуранту больше, но в ходе переговоров выяснилось, что с нас возьмут всего 150 юаней за номер вместо 480. По нашим российским меркам даже 480 юаней или около 1600 рублей – это очень хорошая цена за такой комфортабельный номер.

Шигадзе – городок вполне цивильный, как я успел заметить. Много отелей, и вообще он выглядит вполне по-современному. В темноте красиво горят огни какой-то башни или вышки, с крыши другого высокого здания небо освещается передвигающимися лучами прожекторов, как в фильме про войну и ночные бомбёжки.

Проезжали сегодня перевал высотой 4990 метров. Заезжали специально, чтобы посмотреть на священное озеро Ямдрок-цо. Смотрели только издалека, с высот, дорога к озеру по каким-то причинам перекрыта.

Кислородное голодание у меня сегодня в порядке (Шигадзе в конце концов ненамного выше Лхасы), но почему-то взбунтовался мой желудок. Пью две таблетки «Имодиума» и 5 таблеток активированного угля. Конечно, последние три недели я питаюсь чем придётся, но у меня сильное подозрение не на это, и не на кислородное голодание, а на витамины, которые я принимаю. Возможно, они в таком количестве как-то взбаламутили мой организм. И сердце теперь, вечером, бьётся учащённо.

Утром смотрели Поталу. Производит сильное впечатление. Череда полутёмных комнат и залов, соединённых проходами. Здесь жили далай-ламы. Видимо, им нравилась такая сумрачная торжественность. Или, напротив, торжественная сумрачность. Особенно поражают огромные саркофаги далай-лам, с чеканкой по золоту, очень искусной, и инкрустированные драгоценными камнями. Особенно поражает саркофаг пятого Далай-ламы высотой 12,6 метра, на изготовление которого ушло около3,7 тонны чистого золота, не считая драгоценных камней. Всё здесь смотрится величественно, как и должно быть. У нас нет гида, тем более, русскоязычного, и я в очередной раз жалею, что не выучил английский: содержание надписей на табличках понимаю очень плохо. Группа наша разбрелась, да и негоже каждый раз просить перевести.

Жалею также, что так мало знаю о буддизме, иначе эти фигуры мне больше говорили бы о чём-то. Конечно, я далёк от буддизма как религии, и меня эти статуи и рисунки увлекают больше с точки зрения художественной, как красивые предметы своеобразного стиля, который мне симпатичен, и как свидетельства потрясающего по тонкости исполнения дела рук древних мастеров. Для тибетцев религиозное и художественное восприятие, конечно, нераздельно. Они останавливаются в каждой комнате (или перед каждой, если она огорожена) с этими статуями будд, далай-лам, богов, богинь и царей, опускают голову, складывают ладони лодочкой, произносят молитвы. Они касаются лбом стекла шкафчиков, в которых стоят статуи, оставляют мелкие купюры в качестве подношений. Я проникаюсь к ним уважением, чувствую, что это искренняя вера.

24 сентября, утро. Посёлок Сангсанг.

Этой ночью переночевали в Сангсанге – тибетском грязноватом посёлке. Остановились в гостинице, английское название которой писать по-русски не буду из-за опасения нарушить приличия, но по-тибетски она называется «Ган-дзон це-по». Гостиница по виду неплохая, но только что построенная и ещё не полностью открытая – санузел в номере заперт, туалет на улице. Горячей воды нет, естественно. Платим за неё по 45 юаней за кровать. Знакомлюсь с дочерьми хозяйки (или управляющей) гостиницы. Старшую, лет восьми – девяти, зовут Ян-до, она бойкая и общительная. Младшая – Нё-до, если я правильно разобрал имя, она произносит его робко и тихо, жмётся к старшей сестре (а может, просто подружке). Я фотографирую обеих девчонок, угощаю печеньем. Местные пацаны просят у меня ручку (что именно ручку, я потом понимаю). Также угощаю их печеньем.

Вчера днём останавливались перекусить в Лхадзе, маленьком городке. За плов с мясом яка и стакан чая плачу 30 юаней. Перевожу на рубли: 17 рублей за пакетик чая, разбавленный кипятком, и 85 рублей за тарелку не самого лучшего плова. По моим российским провинциальным меркам непомерно дорого.

24 сентября, день.

Сейчас мы трясёмся по Западно-тибетской дороге. Асфальтовая закончилась после Лхадзе, и после Сангсанга пошла дорога, напоминающая очень плохую просёлочную дорогу в России. Я и в России очень давно по такой не ездил. Дорога к тому же размыта дождями, которые здесь шли недавно, и, видимо, неслабыми. Вот эта узкая, кочковатая и размытая дорога – и есть Западно-тибетская дорога, единственная магистраль, связывающая Лхасу с Кашгаром, если, конечно, не ехать через Урумчи и Голмуд. Справа – довольно бурный поток Брахмапутры или Цанг-по по-китайски. Хорошо, что в «Лэндкрузере» высокий потолок, и страдает не голова, а одна только задница. Жалею, что не взял с собой подушку. Пришлось подложить под задницу трико и футболку.

25 сентября.

Этой ночью мы ночевали в маленьком посёлке, название которого со слов гида-тибетца я определил как Лабсанг. Вечером собрались в комнате, служащей столовой, кухней и общественным клубом. Пили чай с жиром яка (не очень понравился) и чай с молоком (вкусный, я выпил чашек пять). Влада не устаёт фотографировать тибетских детей и раздавать им конфеты. К ней они почему-то особенно липнут.

Среди тибетцев попадаются колоритные персонажи. Вчера в одном посёлке, который мы проезжали, видел серьёзно смотрящего на нас парня, на голове у которого была вязаная шапочка, сплошь по периметру расшитая свастиками. Другой ходит с кинжалом на боку. Юля говорит, что они, то есть тибетцы, — вылитые индейцы Латинской Америки. Действительно похожи, особенно те, кто отпускает длинные волосы.

Сегодня утром пасмурная погода, вчера бывшая нашим спутником весь день, осталась позади. Ярко светит солнце. Вдалеке стали видны очень красивые горы: синие, светло- и темно-коричневые, некоторые со снежными шапками, есть просто красивые белоснежные пики. Солнце создаёт сочетание света и тени. Совершенно непонятно, откуда в этих горах берётся песок, но сегодня я вижу абсолютно реальные песчаные дюны.

Днём. Остановились пообедать в Парьянге. Порция момо (тибетские пельмени), только без мяса, с капустой – 5 юаней (17 рублей). Зелёным жидким чаем поят бесплатно. Как всегда, фотографируем местных детей, особенно Влада, и раздаём им конфеты.

25 сентября, вечер. Посёлок Дарчен.

Сегодня мы впервые увидели Кайлас и озеро Манасаровар. По другую сторону озера Манасаровар – цепь прекрасных снежных гор. К озеру вплотную пока не подъезжаем. Но главное – я вижу Кайлас. Он всего километрах в пяти, если по прямой. Но путь к нему преграждают другие горы. Он действительно очень выделяется среди окружающих его гор своей высотой, снежным покровом, который накрывает большую часть его, и, конечно, своей оригинальной формой. Чётко видна его неизменная вертикальная борозда. Я столько раз видел его на фотографиях, что, конечно, не могу не узнать его, даже без особых напоминаний. А некоторые из окружающих его гор и впрямь имеют форму, схожую с пирамидальной конструкцией. Разумеется, это ещё не подтверждает далеко идущие выводы Мулдашева, но это само по себе интересно. Особенно интересна одна гора, напоминающая половинку вогнутого пространства цирка или стадиона. Она испещрена каким-то бороздками, которые кажутся издалека идущими ровными рядами и даже отдалённо напоминают буквы. Из самого посёлка её не видно, Кайласа виден маленький кусочек. Когда Росен и Юля отправляются гулять, я присоединяюсь к ним, мы доходим до начала склона, ведущего вверх, в сторону Кайласа, но не очень крутого. Здесь, рядом, небольшой монастырь на окраине посёлка. Росен и Юля разворачиваются и уходят, а у меня появляется дикая мысль залезть на склон и посмотреть поближе Кайлас и ту вогнутую гору. Я лезу наверх. Это оказывается далеко не так просто. Во всяком случае, здесь уже были люди, встречаются какие-то обёртки, молитвы, написанные прямо на камнях, на вершине склона много верёвочек с флажками. Я задыхаюсь, ловлю ртом холодный воздух, чем дальше, тем сильнее ветер, сердце бешено колотится. Иногда сажусь, перевожу дух. Главное- не сорваться вниз. Но отступать мне не хочется. Я забираюсь на склон, прохожу немного дальше по уклону, но всё же по более ровной поверхности. Я – метрах в 100 -150 над посёлком. Прекрасный вид на равнину и горы по ту сторону озера Манасаровар. Кайлас всё же довольно далеко. Гора оригинальной вогнутой формы справа от него видна не целиком. Внизу – под ней и левее – небольшой монастырь. Делаю несколько фотографий и ухожу. Замечаю, что по другую сторону ущелья, по дну которого течёт ручей, видна дорога, уходящая к этому монастырю и далее левее Кайласа. Возможно, по ней и пойдём завтра. Называю себя дураком за то, что залез с таким трудом на склон ради нескольких фотографий, которые можно сделать и с этой дороги. Я ещё внизу заметил на ней джип. Спуск тоже проходит нелегко. Ветер усиливается. Спускаюсь как раз к темноте. Начинаю разбирать вещи, готовиться к завтрашнему походу. С этой горой связано столько легенд, идущих из древних времён, версий и человеческих ожиданий, что я взволнован, увидев её, будто и впрямь рассчитывал увидеть огненную птицу Гаруду, летящую откуда-то с запада Тибета на вершину этой горы, резиденцию бога Шивы согласно индуизму.

Корыстолюбивые тибетцы на каком-то нелепом блок-посту берут за проезд в посёлок Дарчен и, соответственно, к горе по 50 юаней с человека. Это, разумеется, помимо стоимости тура. Сначала хотят по 80 юаней. Вот козлы! Пытаются нажиться на проезде к святому месту. Это, конечно, не ко всем тибетцам относится.

26 сентября, 20.10. Кемпинг в районе Кайласа.

Прошли первый день коры. Идти действительно очень тяжело. И ещё тащу рюкзак с вещами, которые мне показались необходимыми, и сумку с водой и едой. Сегодня подъёмы не очень крутые, но каждый даётся очень тяжело. Почти всё время кажется, что идёшь на последнем издыхании. Без груза, конечно, было бы легче, но груз у меня, я думаю, 8-10 кг. На обычной местности было бы не так тяжело, но в условиях высоты (я думаю, мы почти на пяти тысячах) груз сильно сказывается. Мы вышли в 9.15 утра, а остановились в кемпинге на ночлег примерно в половине шестого вечера. Делали при том два крупных перерыва (минут по 45) и несколько мелких, почти через каждые полчаса. И всё равно я вымотался как, наверное, никогда в жизни и упал пластом на кровать прямо во всех своих куртках и болоньевых брюках, которые размокли так, что лежавший в кармане билет на проезд в Дарчен, к Кайласу, превратился чуть ли не в кашу. Подмокли и юани, хранившиеся в кармане рубашки. У некоторых из наших ещё хватило сил, оставив в кемпинге рюкзаки, полезть куда-то на гору.

Условия здесь спартанские. Холодно, дует ветер. Он дует и из двери, в которой полно щелей. Я достал спальник. Главное – не простудиться и не заболеть, тогда идти будет совсем немыслимо. А завтра путь будет потруднее. Будет более крутой подъём. Не представляю, как я дойду. Но я скорее умру, чем поверну обратно. Главное – завтрашний день. На третий день останется только 13 километров до Дарчена, тогда останется идти только вперёд, и я уж как-нибудь дойду.


А горы в районе Кайласа правда необычной формы. Некоторые испещрены бороздами, как та вогнутая гора, о которой я вчера писал. Некоторые горы слоистые, как торт «Наполеон». Рядом с Кайласом есть гора, у которой сверху есть такой обрыв, настолько гладкий, что напоминает очень здорово крепостную стену. Даже кажется, что сверху есть зубчики. Но за этой «стеной», выше неё – тоже гора, и нет никакого пустого пространства, которое она ограждала бы. Видел и сфотографировал «лазер», описанный Мулдашевым, два огромных камня – выступа на вершине и пространство между ними, то, что по форме напомнило Мулдашеву лазер, с помощью которого древние цивилизации якобы строили в районе Кайласа «Город богов». Я бы не делал таких поспешных выводов. Да, формы гор интересные, но я не видел ничего в них, что явно указывало бы на дело рук человека. А нафантазировать здесь можно всё, что угодно. При напряге воображения чудятся всякие фигуры на поверхности скал. Но, вглядевшись, понимаешь, что ничего искусственного в этих очертаниях нет. Это, вероятно, действие сильного ветра и ручьёв, которые текли по скалам. Некоторые и сейчас текут.

28 сентября, вечер.

Кора завершена. Второй день её (вчерашний) оказался действительно самым трудным, настолько, что вечером я не сделал запись в своём дневнике. Как и писали в Интернете уже прошедшие этот путь, полдня нужно было подниматься по относительно крутому склону на высокогорный перевал, другие полдня спускаться вниз и идти до кемпинга. Верным оказалось и то, что сложность состоит не только в преодолении перевала. На это расходуется столько сил, что очень труден и дальнейший путь. На этот раз груз у меня был легче: бутылку воды я отдал Володе (у меня ещё оставалась вода помимо этого); коробку китайских не очень вкусных конфет и остатки печенья, которым меня угостили ребята из группы, пришлось оставить в кемпинге. Кроме того, спальник я вытащил из рюкзака и понёс в руке вместе с сумкой, где была еда и вода. Он не тяжёлый, но всё же рюкзак стал значительно меньше давить на плечи. Мы вышли в путь без десяти девять, я поднялся на перевал около половины второго, а в следующее место ночёвки прибрёл только к восьми вечера. Гид-тибетец сказал, что от последней нашей остановки возле каких-то тибетских палаток до этого кемпинга два с половиной часа ходу. Возможно, для него так оно и есть, но я шёл четыре. Группа рассеялась на километры, кто-то шёл быстрее, кто-то медленнее. Гид учесал вперёд под тем предлогом, что нужно зарезервировать места в кемпинге для ночлега. Что происходит с участниками группы, кто сдох, кто не сдох, ему было абсолютно по барабану. Правда, наш руководитель группы, Росен, шёл позади. Я был впереди него, но отстал от Виргиса и Володи и большую часть пути после перевала шёл один. Сказать, что я устал – значит, ничего не сказать. Много сил ушло на подъём, и я был вымотан, измучен, и иногда казалось, что я не дойду. Наконец, к восьми я приплёлся в кемпинг, который уже отчаялся увидеть. Я только купил чай (у меня кончилось питьё) и без сил свалился на кровать.

Ночью мне было плохо. Сердце бешено колотилось, я не мог уснуть. Был реальный страх смерти, я боялся сердечного приступа или отёка лёгких. По сравнению с этим даже воспаление лёгких (а я, задыхаясь при ходьбе, дышал ртом, в то время как навстречу дул сильный и, конечно, холодный ветер) казалось мне далеко не худшим вариантом. Промаявшись полночи, я принял таблетку валидола – первый раз в жизни – и только тогда уснул. Очень трудно было в этот день перебираться по крупным камням, с рюкзаком и сумкой, уставшим, через бесчисленные горные ручьи. В голову приходили мысли, что если долбанёшься с такого камня, то потом и костей не соберёшь. Очень трудно было идти навстречу сильному ветру.

Сегодня оставалось пройти, как сказал гид, восемь километров до места, где нас будут ждать джипы. Я плёлся четыре часа, с десяти утра до двух дня. Утром я даже не пошёл смотреть высокогорный монастырь с пещерой знаменитого тибетского проповедника буддизма Миларепы, хотя до монастыря от кемпинга было метров пятьдесят. Я плёлся черепашьим шагом, и всё же у меня было сильное сердцебиение и одышка. Даже небольшой подъём давался с большим трудом. Гид сказал о какой-то ступе, которую тибетцы обходят трижды в знак завершения коры. В Дарчене несколько ступ, но я выбрал ту, которая ближе всего к месту начала коры. Ступа эта была самая необычная: она была обнесена довольно большим ограждением из камней с надписями на них, видимо, мантрами или молитвами. Встречались там также черепа яков с рогами, тоже с надписями на лобной кости. Я обошёл это ограждение трижды, по часовой стрелке, разумеется, касаясь рукой камней с мантрами. Ощущение было приятное. Так я завершил кору.

Всё же я был зол, раздражён трудностями пути, своими недомоганиями. К тому же почувствовал, что у меня повышается температура.

После Дарчена мы поехали на озеро Манасаровар. Сначала заехали на горячие источники недалеко от озера. Там источники сероводорода, вода тёплая и местами даже горячая, бурлит. Водоём неглубокий. Рядом расположена купальня с двумя отделениями, с крышей, напомнившей мне теплицу. Внутри были отдельные кабинки. Местный смотритель этой купальни объявил мне, что вода в ней кончилась. Я не очень огорчился, поскольку полноценно мыться не хотел из-за температуры, а рядом был водоём с сероводородными источниками, где можно было умыться и помыть ноги совершенно бесплатно, что я и сделал.

Мы заехали на берег озера Манасаровар, священного в буддизме и индуизме. Согласно индуизму это место, где медитировала богиня Парвати. От берега озера виден Кайлас. Я прошёлся по берегу, посидел на камне у воды. Там, на озере Манасаровар, мне стало как-то легче на душе. По крайней мере, психологическая усталость и раздражение, которые накопились после обхода вокруг Кайласа, как-то сразу прошли. Озеро красивое, особенно если смотреть издалека, вода ярко-синяя. У берега она мутноватая от прибоя. Я нашёл место почище и умылся из этого озера. Мы были там около получаса. Сейчас мы в очередном кемпинге, не очень далеко от озера Манасаровар.

29 сентября, вечер. Городок Сага.

Доехали до городка Сага, остановились, вероятно, в лучшем отеле города. Номер в отеле неплохой для Тибета, но страдает провинциальными тибетскими недостатками: в нём холодно, а обогревателя нет, и горячая, как и холодная вода подаётся только с 9 до 11 вечера и в какие-то часы утром. Завтра наша группа разделяется: Росен, Юля, Влада, Володя и Рома едут из Сага в Непал и далее в Индию, а мы с Виргисом возвращаемся в Лхасу и оттуда 7-го октября, как планируем, вылетаем в Пекин. Так как наша поездка на джипах получается короткой, всего 11 дней, а не 14, как предполагалось, и мы можем быть в Лхасе уже 2-го, думаю уговорить гида заехать ещё в сторону Эвереста, может быть, в базовый лагерь, посмотреть Эверест.

Если подвести итоги моему опыту коры вокруг Кайласа, могу сказать следующее.

На это дело стоит идти, если есть решимость и большое желание. Просто ради любопытства не стоит, иначе можно десять тысяч раз помянуть тибетскую мать, пока дойдёшь. Пока я шёл, я мысленно много раз послал к чёртовой матери Тибет, Кайлас, Шамбалу и все святые чудеса (всё это сгоряча, конечно). Когда я закончил кору, во мне было больше злости и раздражения, чем радости. Я психологически разгрузился только на озере Манасаровар, всего за полчаса. Может быть, там действительно есть какая-то энергетика. Может быть, вид озера, волн, прибоя и прекрасный пейзаж вокруг действуют успокаивающе.

Справедливости ради нужно сказать, что уже вскоре после Шигадзе у меня начались проблемы с желудком, полностью отсутствовал аппетит, несколько дней подряд я очень мало ел и, как следствие, ослаб физически. Отсюда вывод для тех, кто идёт на кору вокруг Кайласа: нужно хорошо кушать, чтобы поддерживать силы, и желательно энергетически ценные продукты: мёд, курагу, орехи, изюм, шоколад. Можно вполне есть то, что предлагают тибетцы, даже если это всего лишь лапша с кусочками теста и маленькими кусочками мяса. Чай с ячьим жиром не особо вкусный, но, я думаю, тоже энергетически ценный. И ещё – брать с собой поменьше вещей, только самое необходимое. Без спальника можно обойтись, если ночевать в кемпингах, а не в палатках, там есть тёплые одеяла. Мне, правда, в пуховом спальнике было комфортнее. То, что мне совершенно не пригодилось и чем я не пользовался ни разу – электробритва и мыло в мыльнице, которые я взял с собой. Любителю чистоты можно взять, в крайнем случае, маленький кусочек китайского мыла из какого-нибудь предыдущего отеля. Большой запас питья лучше не тащить, только такой, чтобы хватило на дневной переход, до вечера. Конечно, в кемпингах на пути всё дорого. Полулитровая бутылочка чая, которую в Пекине можно купить за 2,30 – 2,40 юаня, которая в Лхасе продаётся по 3 юаня, в кемпинге в районе Кайласа стоит 7 юаней. Но лучше покупать по дороге, чем брать много с собой.

Можно взять яка или лошадь, чтобы тащили вещи. Можно даже самому проехать весь путь верхом на лошади. Но, если ехать верхом, это, я считаю, будет уже не настоящая кора. Лошади это, вероятно, зачтётся, и даже вдвойне, а тебе – навряд ли. Конечно, могут сказать, что главное – обеспечить наиболее комфортные и безопасные условия, если есть такая возможность, а что там зачтётся или не зачтётся, ещё неизвестно. Но, если не веришь хотя бы чуть-чуть в мистическое значение коры и не относишься к ней как к ритуалу, через который хочешь пройти именно как через ритуал, тогда вообще незачем туда идти. Можно посмотреть Лхасу, накупить там кучу безделушек, благо там для этого богатые возможности, можно съездить на денёк в Шигадзе посмотреть монастырь Ташилунпо и вернуться назад. А можно за те же деньги вообще поехать на Мальдивы или Сейшелы.

На кору вокруг Кайласа опасно идти со слабым сердцем. Загнуться можно в два счёта, а помощи ждать неоткуда. Ближайший врач, способный помочь, находится на расстоянии неизвестно какого количества десятков километров. Я сомневаюсь, что таковой есть в такой захолустной дыре, как посёлок Дарчен. На гида надеяться бессмысленно. Группы на пути растягиваются на километры. Пока тебя найдёт кто-то, кто может хотя бы похлопать по щекам, сделать искусственное дыхание или сунуть в рот таблетку валидола, если она найдётся, можно уже сто раз отправиться на тот свет.

Я никогда не жаловался на сердце, но понял, что оно с трудом выдерживает такие нагрузки на такой высоте.

Рассчитывать нужно только на себя и помнить, что в районе Кайласа все твои недомогания – это только твои проблемы.

Нашей группе в определённом смысле слова повезло. Мы, видимо, неплохо акклиматизировались к началу коры. Возможно, сыграло роль то обстоятельство, что с момента нашего приезда в Тибет до начала коры прошла неделя или 8 ночей. Мы 4 дня ехали из Лхасы на запад, набирая высоту. Я неважно чувствовал себя только в первый вечер в Лхасе и на озере Нам-цо, куда мы ездили на второй день после приезда в Лхасу. После этого ни у меня, ни у других участников группы явных признаков кислородного голодания не было. В том числе и в районе Кайласа. Конечно, при ходьбе на коре нехватка кислорода ощущалась. Но горной болезни не было.

Повезло нам и с погодой. Дни были солнечные, не очень холодные. Снег ещё не выпал. Конечно, дул сильный ветер, а на второй день, после перевала, мы шли ему навстречу, но я думаю, что это обычное явление в той местности. На третий день погода вообще была прекрасная. Солнце, довольно тепло, дул лёгкий ветерок.

Особой эзотерики, чего-то явно необычного я в районе Кайласа не почувствовал. Даже на перевале высотой 5600 метров – высшей точке коры – где должен происходить, согласно поверью, «переход от старой жизни к новой», я чувствовал только усталость и радость от того, что на этот перевал забрался. Ритуалы я почти не соблюдал, поскольку гид-тибетец ничего о них не знал, да и упорол далеко вперёд, а наш руководитель группы, Росен, который кое-что о них знал (как выяснилось позже), шёл далеко позади. Поэтому ни сунуть указательный палец с закрытыми глазами в дырку в камне расстояния в пять метров, ни пролезть в щель между камнями ни мне, ни тем, кто шёл со мной до перевала, не удалось. Правда, мы нашли место, где должно было происходить расставание со старой кармой. Там валялась куча всякого тряпья и ещё неизвестно чего, оставленного желающими избавиться от старой кармы. Я бросил там один американский цент, оставшийся у меня после дьюти-фри и совершенно мне не нужный, а также несколько кусочков ногтей (там нужно оставлять какую-то частичку себя). Ещё несколько центов я до и после этого раздал тибетским детям в разных посёлках, просившим у меня денег. На перевале, по тибетскому обычаю, было много флажков с молитвами, привязанных к верёвке. Я заранее не купил ни флажка, ни ленточки, поэтому ничего не привязал. Но я сделал то, что мог: положил камни в несколько пирамидок из камней, построенных тибетцами, которые встретились мне на пути вскоре после перевала.

Изменил ли что-то Кайлас во мне? Пожалуй, да. Я напрочь отбросил мысль о том, что мог бы стать альпинистом, забросил на неопределённое время идеи походов по горам, например, треккинга в Непале, которые меня раньше посещали, и мне жутко захотелось на море, на пляж, под жаркие лучи солнца. Но всё это в большей степени шутки. Если серьёзно, то время покажет.

Я не жалею, что приехал в Тибет, как не жалею и о том, что обошёл вокруг Кайласа. Теперь мистическое звучание слова «Тибет» обрело для меня конкретные очертания жёлто-зелёных долин, пасущихся стад антилоп, яков и табунов лошадей, холмов, гор, городов, деревень, людей. Я на собственной шкуре и заднице, если говорить о езде на джипах, почувствовал, что это такое.

10 октября я вылетаю из Пекина в Москву.

3 октября 2006 г. Лхаса.

До чего же всё-таки китайцы предприимчивый народ! Сегодня я решил отметить вчерашнее наше возвращение в Лхасу, можно сказать, в цивилизацию, покупкой торта. Зашёл в одну кондитерскую, выбрал торт, заплатил 60 юаней (около 200 рублей). Китаянка показала знаками, что прийти нужно через час. Прихожу через час – мой торт уже упакован. Видимо, его пекли специально для меня. Кроме торта (в красивой коробке, перевязанной ленточкой) дают что-то в пакетике. Прихожу в номер отеля, разворачиваю пакетик – там упаковано 10 маленьких бумажных тарелочек, 10 маленьких пластмассовых двузубчатых вилочек, один пластмассовый ножик, бумажная корона, которую можно развернуть и на которой написано по-английски «С днём рождения», а ещё в отдельном пакетике несколько тоненьких, как лапша, свечек. Всё предусмотрено! Куда нашим до них! Разве у нас додумаются до такого?! Нравится мне в китайцах их внимание к мелочам и своего рода забота о людях. Одноразовые бумажные тапочки в любой мало-мальски приличной гостинице, электрочайник или, по крайней мере, ежедневно заменяемый термос с кипятком, пакетики с чаем (тоже ежедневно заменяемые), обычно два – с зелёным и с чёрным, то есть два на одного человека, а не на номер. А также в пакетиках мыло, шапочка для душа, в маленьком флакончике – шампунь. Зубная щётка и в маленьком тюбике зубная паста на одну порцию. И даже коробок спичек! Ну почему в нашей безголовой и наплевательской по отношению к людям стране так не могут?! А ещё в Китае часто встречающиеся и почти всегда бесплатные общественные туалеты.

Начинаю отъедаться после голодовки на Кайласе. Позавчера, 1-го октября, мы с Виргисом приехали в Шигадзе. Дело было уже вечером. Устроились в гостинице, пошли искать ресторан. И в ресторане я заказал жареное мясо яка вместе с шоколадным пудингом на десерт. И съел это в 11 часов вечера. Ещё в заказе был салат из огурцов и помидоров со сметаной и чай с молоком. Расскажу знакомым, смеяться будут.

Шигадзе мне понравился. Посмотрел я на него вечером – прямо маленький Пекин. Магазины модной одежды, манекены в витринах, отели, рестораны, закусочные, парикмахерские, световая реклама сияет. Сверкает огнями телевышка. Два луча света с крыши высотного здания (о них я уже писал) шарят по небу. Городок, наверное, в 5-10 раз меньше моего Магнитогорска, но в 100 раз цивилизованнее его. Всё заасфальтировано или покрыто тротуарной плиткой. Даже деревья, кажется, растут прямо из асфальта. Нет никаких пустырей с бурьяном, как в степи, на которые натыкаешься, отойдя на два шага от многоэтажки. Утром были на местном рынке (крытом, кстати) – чего там только нет! Мясо жареное, варёное и живое, в виде кур и уток, сидящих в клетках. Рыба плавает в садках, куда через шланг добавляют что-то, может, свежую воду, а может, кислород.

Лхаса примерно такая же, только покрупнее. По нашим меркам провинциальный городок, но по виду – маленькая столица. Конечно, Лхаса и Шигадзе – города туристические, но я не думаю, что такое обилие товаров предназначено только для туристов. Их здесь много сейчас, в сезон. Но это не Хургада всё-таки.

Лхаса – город колоритный. Контрастный город. Роскошные магазины, супермаркеты, банки. И лотки торговцев на площади Баркхор, да и везде по Лхасе. Монахи в тёмно-красных одеждах. Тибетские тётушки в платьях тёмных тонов и неизменных полосатых передниках. Старушки, которые ходят повсюду с молитвенными барабанчиками и неустанно вращают их. Простирания перед храмом Джоканг с утра до вечера. Вечерний фонтан с подсветкой, переливающейся разными цветами. И кучи мусора на улицах по вечерам, какие-то бумажки, пакеты, непонятно кем и зачем выброшенные на тротуар. Мусор, впрочем, всегда убирается следующим утром. Неповторимый запах, островатый запах каких-то пряностей, смешанный с дымком от приготовления чего-то. Нельзя сказать, что очень приятный запах, но своеобразный.

Город хаотичный в своём движении пешеходов, велосипедистов, рикш, автомобилей. Но в то же время в нём чувствуется упорядоченность. Город с кипящей жизнью, и вроде бы ты совсем чужой в нём, но эта жизнь не кажется совершенно отстранённой от тебя. Она затягивает.

Это город, в котором все чем-то заняты, но никто особо не спешит. Несмотря ни на что, Лхаса – уютный город. Как и Пекин. Как и Шигадзе.

Тибетские дети – особая тема. Они, конечно, милые как дети, но есть много «но». Их отличает необычайно развитый хватательный рефлекс. Они хватают всё, что им ни протянешь, быстро и цепко. Дашь карандаш – схватят карандаш. Дашь американский цент – схватят американский цент. Дашь российский рубль – схватят и его. Пакетик с твёрдыми сухофруктами выхватывают так, как будто целый месяц ничего не ели. Хотя я не думаю, что так оно и есть. И нет, чтобы включить голову, посмотреть и подумать: а нужно ли тебе то, что дают, и стоит ли это брать. Я думаю, что, если дать им дерьмо на тарелочке, они и его схватят не задумываясь.

Я вообще человек довольно жалостливый, но со временем их постоянное попрошайничество, неуёмная жадность и безудержный хватательный рефлекс начали раздражать меня. Такая картина: мы с Виргисом сидим в ресторане в посёлке Тингри, едим. Кроме нас, в зале никого нет. Персонал где-то далеко, возится на кухне. А через стекло нам в рот заглядывает целая орава тибетских детей. Они стучат в стекло, кричат что-то, типа «дай и мне». И так весь обед. Грубым с ними быть не хочется, дети маленькие, лет 5-7, что они понимают! И понятно, что это всё не от хорошей жизни. Но на умирающих от голода они не похожи. До этого, я видел, ели варёную картошку. И такой обед не может меня не раздражать. В посёлках по дороге к Кайласу люди, живут, конечно, бедно. Но непохоже на то, чтобы они совсем уж голодали.

4 октября. Лхаса.

Вчера прогулялся по вечерней Лхасе, по центральным улицам. Впечатляет. Не то, что Магнитогорску, Челябинску не так легко сравниться с этим провинциальным городом в 200 тысяч жителей. Всё сияет, сверкает разными цветами. Столбы с целым веером металлических штырей на макушке, расходящихся в разные стороны и сияющих огнями. Большие современные здания: «Construction bank», «Agricultural bank» и так далее. Огромное здание с синими стёклами, изогнутое, как морская волна – «China Telecom». Супермаркеты, магазины, вполне современные, одежды, обуви, бытовой техники. Огромное количество ресторанов, от маленьких, на четыре столика, до вполне приличных размеров. Был одиннадцатый час вечера, но многие магазины и рестораны были открыты. Это уже не Лхаса монахов и старушек в полосатых фартуках, вращающих молитвенные барабанчики. Их здесь не видно. Здесь видна современная молодёжь в джинсах. Это современный китайский город.

Был в зоопарке Лхасы. Он расположен там же, где Норбулингка (летняя резиденция далай-лам). Здоровенный гималайский медведь, бело-бурый, с узкой мордой, натуральным образом улыбался мне, оскалив пасть. При этом он встал на задние лапы, а передней махал мне, словно позируя. Выпрашивал еду. Я подивился такому чуду артистизма. Виргис дал мне одну лепёшку из числа тех, что он купил при входе в зоопарк. Я крикнул медведю: «Подожди, я тебя сначала сфотографирую» и сфотографировал, но медведь чуть опустил морду, и снимок вышел не самый лучший, какой мог бы быть. Большую часть лепёшки я бросил этому медведю, остальное – другому. Косуле, страусу и козлу я объяснил, что у меня из еды ничего с собой нет.

5 октября. Лхаса.

Вчера ради интереса зашёл в супермаркет, который называется «Baiyi», это недалеко от площади перед Поталой. Впечатляет не меньше Баркхора. Чего там только нет! Три этажа, каждый из которых немалых размеров, соединённые эскалаторами. Первый этаж продовольственный, там особенно многолюдно. Множество продуктов, на многие упаковки я смотрел как коза на афишу, не понимая, что там. Попадались упаковки с чем-то похожим на сушёных медуз и ещё какие-то морепродукты. Второй и третий этаж – обувь, одежда, электроника. Всё выглядит не хуже, чем в наших самых дорогих магазинах. Разумеется, всё не очень дёшево. Телевизоры, пожалуй, немного подешевле, чем у нас. Много плоских телевизоров с большими экранами. В основном, неизвестные мне модели, судя по названиям, китайские.

Не знаю, с чем сравнить этот супермаркет. В Магнитогорске с ним точно ни один магазин не сравнится. Может быть, только в Челябинске и в более крупных городах. А ведь этот супермаркет не единственный в Лхасе.

У меня ощущение, что Лхаса – далеко не такой уж бедный город. Не может такое огромное количество товаров, в том числе престижных моделей и недешёвых, быть предназначенным для обслуживания одних только туристов. Это подтверждает и то, что многие здесь весьма неплохо одеваются. Многие девушки выглядят очень стильно. Убеждаюсь, что тибетская экзотика в Лхасе – лишь островок в море современной китайской цивилизации. Китайцев здесь явно больше, чем тибетцев. Иностранцы ведь кучкуются, в основном, в районе площади Баркхор, храма Джоканг и дворца Потала. А это ещё далеко не вся Лхаса. Я немало походил по этому городу в последние дни и заходил в чисто китайские кварталы, где почти нет дублирующих надписей на английском и где я не видел ни одного туриста.

Интересно, что в Лхасе, по крайней мере, на центральных улицах можно увидеть огромное количество такси. Я ради интереса постоял пару минут на перекрёстке и из двадцати проехавших мимо машин насчитал двенадцать такси. И кого они только возят?! Конечно, далеко не только туристов, тем более, что многие таксисты, как я убедился, не понимают по-английски совершенно. А китайцы и по-тибетски не понимают. При этом нельзя сказать, что такси совсем дешёвое, цены сравнимы с магнитогорскими. Это подтверждает моё предположение, что этот провинциальный город не такой уж бедный. При этом с такси конкурирует большое количество велорикш. Велосипедисты, мотоциклисты, велорикши, автомобили создают на дороге довольно хаотичное движение. Однако аварий бывает мало. Как я заметил, все они ездят не очень быстро и при этом ловко маневрируют. Но и самому, переходя дорогу, нужно быть внимательным, и иногда тоже приходится маневрировать, перебираясь сквозь этот поток.

6 октября. Лхаса.

Вчера был в храме недалеко от Поталы. Его название английскими буквами – «Palubuk». Храм небольшой и туристически не самый известный, но интересный. Он пристроен к скале, на вершине которой находится телевышка. Он состоит из трёх ярусов, соединённых лестницами, на каждом из которых находится небольшой зал. Один из залов, на последнем ярусе, наиболее интересен. Одна из стен его – это скала. В ней вырублены или, лучше сказать, вырезаны очень искусно фигурки Будды, раскрашенные яркими красками. Удивительная работа рук человеческих. В храме много красивых статуэток. Храм очень древний. Если я правильно понял из английского текста на билете, он был построен ещё в VII веке тибетским царём Сронцзеном Гампо, объединившем Тибет, и какое-то время служил его резиденцией.

Вечером. Интересно, что во всём городе нельзя найти ни одной видеокассеты (хотел купить видеокассету о Тибете). Везде одни CD, DVD, какие-то VCD. Видимо, для китайцев видеокассеты – это уже прошлый век.

Вечером наблюдал простирания нескольких десятков тибетцев перед храмом Джоканг. Наверное, после Лхасы и Тибета меня трудно будет удивить экзотикой. Посмотрим.

9 октября. Пекин.

Самолёт Лхаса – Пекин заслуживает похвал не меньше, чем поезд Пекин – Лхаса. Дважды кормили за 5 часов, один раз салатом из морепродуктов и маленькими сладкими булочками, другой раз – рисом с рыбой (естественно, без костей), запечённой в тесте, и ещё какими-то морепродуктами. Кроме того, был компот из ананаса и апельсина и несколько маленьких ломтиков дыни в коробочке. Кроме того, из напитков я брал виноградный сок. Телеэкраны в начале каждого салона, наушники, с помощью которых можно было слушать 14 радиоканалов. Самолёт был заполнен, пустых мест я не видел. Это при цене билета в 330 долларов за 5 часов полёта (включая часовую промежуточную посадку в городе Чэнду), что подтверждает сложившееся у меня мнение о китайцах как людях не таких уж бедных. Белые тоже были на рейсе, и даже довольно много, человек 20, но не они составляли большинство.

Когда подлетали к Чэнду, за стеклом иллюминатора была прекрасная картина горных вершин, выступающих из сплошного покрова облаков и освещённых солнцем. В облака мы нырнули как под воду, и внизу, в Чэнду была совсем другая картина: серое небо, сплошная пелена в которой не видно отдельных облаков, что усугубляло начинавшиеся вечерние сумерки, всё тускло и мрачно.

Пребывание в Китае опровергло некоторые стереотипы, которые у меня сложились в отношении китайцев на основании прочитанного в Интернете. На основании собственного опыта я убедился в том, что китайцы:

1) не до такой степени грязнули, как это некоторые описывают. Мусор на улицах

есть, а по вечерам даже довольно много, но его быстро убирают, не то, что у нас, когда он лежит месяцами. Китайцы действительно иногда (но не на каждом шагу) харкают на тротуар и бросают мусор, но делают это, я думаю, не чаще, чем наши сограждане;

2) не так уж ступорно и смущённо реагируют на иностранцев. Никто, ни в

Пекине, ни в Лхасе, ни в самых маленьких тибетских посёлках не застывал как столб, вытаращив глаза, и не орал дурным голосом: «Хэллоу». «Хэллоу» кричали, в основном, дети, но и они нисколько не смущались, а просто выпрашивали деньги у богатого белого мистера. В целом люди реагируют на иностранцев вполне спокойно;

3) не настолько неспособны к иностранным языкам, как это можно представить из

некоторых описаний путешественников, и не так уж плохо знают английский. Персонал отелей в Пекине и в Лхасе вполне неплохо понимает английский, как мне показалось. Во всяком случае, намного лучше меня. Английский понимают и многие продавцы в магазинах. Торговцы сувенирами, разумеется, знают несколько слов по-английски.

В целом Китай оставил впечатление страны приятной, дружелюбной и спокойной,

комфортной в достаточной степени и благоустроенной, с хорошим сервисом, внимательным к деталям, страны, где поддерживается порядок.

Человек, отправляясь из родного дома в дальние края, обычно ставит перед собой три

цели. Первая – отвлечься от житейской суеты, от повседневных забот. Вторая – расширить жизненный кругозор, удовлетворить желание познавать новое в этом мире. И третья – если речь идёт о таких местах, как Тибет – почувствовать особую атмосферу этого места, соприкоснуться с миром таинственного. Но Тибет не открывается сам по себе. Чтобы попытаться понять его, нужны духовные усилия. Иначе можно многое увидеть, но мало понять. И в некотором смысле путешествие к Кайласу не закончилось. Оно будет продолжаться всю жизнь.

Послесловие к дневнику.

Неработающая видеосистема в «Боинге 767» рейса Пекин – Москва, часовая задержка с выдачей багажа в Шереметьево-2, милицейский шмон в аэропорту из-за сувенирных кинжалов в рюкзаке, бессмысленные проверки паспорта, бессмысленные вопросы, зачем я ездил в Китай и где именно там был – всё это явно напомнило мне, что я вновь оказался в моей родной России – в стране, где тупость и идиотизм не знают границ, равно, как и бардак, где полицейщины много, а порядка мало. Станет ли когда-нибудь Россия хоть немного похожей на Китай порядком и организованностью, высоким уровнем сервиса и вниманием к людям не только в смысле держимордовщины? Я очень мало на это надеюсь, но без такой надежды захочется бежать отсюда, закрыв глаза.

За время пребывания в Китае я похудел на 5-6 килограммов. Поэтому всем, кто ищет методику похудения, я могу в качестве эффективного способа порекомендовать поездку в Тибет и непременно с обходом вокруг горы Кайлас. Для этого нужны отсутствие серьёзных проблем с сердцем и давлением, решимость и как минимум две с половиной – три тысячи долларов. Положительный результат обещаю стопроцентно. Если, конечно, сердце выдержит. Если не выдержит, значит, на этот раз не повезло.

Павел Ерин