РИММА ГЛЕБОВА

————-

Вокруг Колизея и не только…

Нет ничего в мире интереснее путешествий. Я уже об этом как-то писала. И я опять пришла к этому замечательному выводу, исходя пешими ногами итальянские площади, улицы и улочки (в основном застеленные булыжником, сглаженным толпами туристов), устав до невозможности (наш гид в российском прошлом не только историк, но и марафонец), и, вернувшись в очередной раз в свой туристический автобус и с удовольствием вытянув ноги, продолжая с ощущением тихого счастья в душе рассматривать в большие окна уплывающие назад окрестности. Обо всём, что видела (что удалось увидеть, и что удалось запечатлеть в памяти за восемь дней), конечно, не расскажешь, да и не всякое зрительное впечатление поддастся моему перу, но кое о чем я с удовольствием попробую рассказать.

Начну с города Рима и тех его окрестностей, которые мы видели. В первый день, после ночного перелета из Тель-Авива (то есть – не спавши) нашей группе к аэропорту подкатили автобус и повезли смотреть Колизей – ну, чтобы мы сразу «очухались», что, конечно, тут же и произошло. Одно дело – открытка-картинка, другое – своими глазами. Колизей! Смотришь на него и думаешь: вот он обваливался и разрушался, а потом как бы остановился в этом процессе, застыл. И ни один кирпич теперь не падает. Наверно, поддерживают, реставрируют, но следы реставрации умело запрятаны. Да нет, кое-где видна то опорная балка, то деревянная обшивка, но глаз на этом не задерживается – не хочет. Стоит Колизей и стоит – вечно, и будет вечно так и стоять, без постороннего вмешательства и участия. Группа наша разбрелась по прилегающей площади: фотографироваться, сувениры в лавках покупать. Я обошла вокруг Колизея, неспешно, по полутесаным каменным плитам, иногда взбираясь на большие обломки у самых стен, то задирая голову, то по пути заглядывая в арки-проемы (внутрь мы не пошли – стояла громадная очередь под солнцем, да почти всё – скамьи террассами, полуразрушенные внутренние части входов и усыпанную обломками арену – можно было рассмотреть через арки). Я замкнула свой круг (вернее овал) через двадцать минут. Впечатлилась сильно. А для чего же ездим – имеено для этого, чтобы впечатляться, изумляться, впитать в себя, запомнить. Ощутить новизну бытия в полной мере. Между прочим, возвращаясь (неохотно) к современности: в ста метрах от Колизея ходит трамвай. Потертый такой, старенький – точно как когда-то в городе Нижнем, пока старые трамваи не сменили на новые. Потом мы пошли гулять по Форумам – развалинам древних дворцов, колонн, среди остатков статуй, пъедесталов и полуразрушенных купален. Где тут стояла ванна Клеопатры?…

Кстати, о ваннах. Точнее, о воде. Потому что ванн, как таковых, в отелях нет, только душ. Вода в Италии есть всегда и везде. В продаже вода очень дешевая, примерно 15 центов за бутылочку. Чистейшая. На нашем пути по разным местам мы то и дело набирали из колонок свежую воду в свои бутылки, на площади Святого Петра в Ватикане оказалась самая вкусная вода. Ну да, Папа рядом, его окошки видны, выглянет – как там туристы, всем ли довольны? Пьют ли мою водичку? Пьем-пьем, и смотрим вверх на окна. Они закрыты, значит, Папа сейчас в отъезде. И по такому случаю нас пускают в Сикстинскую Капеллу (когда Папа здесь, Капелла для посетителей обычно закрыта). Фотографировать нельзя, разговаривать нельзя. В плотной толпе и в тишине рассматриваем росписи, картины, потолок. Выход – за железные решетчатые ворота. И тут-то туристы просовывают свои фотоаппараты через решетку и щелкают, щелкают…

Собор Святого Петра на одноименной площади потрясающе красив как снаружи, так и внутри. Описывать – что фотографировать. Как пленка не передаст всю мощь и красоту, так и слова. Задержусь разве на одной картинке, внутри собора. Внушительной величины бронзовый Святой Петр сидит на возвышении, в бронзовом кресле. Проходящим мимо доступны его босые ноги. Стоит очередь – погладить его ногу. Почему-то больше левую. Ступня сильно блестит, и пальцы на ней уже стерлись настолько, что их почти не различить по отдельности. На правой ноге пальцы еще существуют – гладят-то поменьше. В конце концов, так и сотрут ноги Святого Петра. Но ведь нельзя не пустить нас в Храм, жадных до впечатлений туристов. Ну, конечно, и я погладила.

Кроме Ватикана, внутри Италии, оказывается, есть еще одно государство, площадью 46 кв.км. – республика Сан-Марино. Жителей в республике всего 20.000 тыс. Есть свой парламент, полиция, и даже армия, численностью 15 человек – для церемониальных действий. Мы там не были (если всех туристов в это государство возить, то места для жителей уже не останется), поэтому никакого памятного сувенира оттуда у меня не имеется.


Да, чем же соблазняют жадных до сувениров туристов в многочисленных лавках? Гипсовыми Колизеями различной величины (вспомнились такие же эйфелевые башни и башенки), белоснежными Венерами и Давидами, разнообразными календарями, фаянсовыми, расписанными «колизеями» кружками, дамскими веерами… и прочими, прочими сувенирными штучками. В самый первый день путешествия, в Риме гид предупредил, чтобы мы не бросались скупать всё подряд – впереди еще много поездок и немерено подобных лавочек. Отличие предметов в них будет заключаться в том, что в каждом городе меняются картинки на сувенирах. В Пизе будет Пизанская башня, во Флоренции – музейные и скульптурные изображения и т. д. Чтобы покончить с сувенирной темой: в каждом новом городе я покупала по вееру (подругам); не удержалась перед видом обыкновенной белой кружки – на ней была нарисована площадь Святого Петра, а с другой стороны – весь итальянский «сапожок»; пополнила свою коллекцию лягушек (особенно хороша одна, из синего и зеленого стекла, с острова Мурано. Если бы нас на этот остров повезли, пришлось бы там скупить лягушек на все евро). Италия – родина Пиноккио, этих деревянных человечков разного роста (от роста зависит и стоимость) всюду стоят полки и батальоны. Пиноккио надо было купить, среднего росточка… Ну и еще что-то, всё по мелочи. Дома, разворачивая сверточки… а что их так мало? И куда деньги ушли? На всё это, что ли? И надо же, Пизанская башня слегка побилась… и кувшинчик синий тоже. Пришлось подклеивать издержки перелета. Ах, да, во Флоренции муж меня уговорил купить пиджачок из натуральной кожи, ну, силком заставил. Мол, сказал же наш гид, Флоренция кожи великолепные выделывает, натуральные! Ты видишь, мивца написана, 30 процентов! Где ты еще купишь, без подделки! А я женщина слабая, посопротивлялась, но недолго. Но пиджачок к сувенирам не относится, ни по размеру, ни по цене. У входа в «кожаный» магазин кабанчика бронзового погладили. Гид сказал перед тем, как распустить нас в свободное плавание: кто кабанчика этого найдет, вот тут где-то, на улочках, и морду погладит, и счастье тому будет, и благосостояние. А если по «другому месту» погладить, то вам в «другом месте» и прибудет. Морда кабанчиковая блестит, отполированная многочисленными поглаживаниями, люди окружили, руки тянут. И «другое место» тоже поблескивает, правда поменьше. Ночью, наверное, гладят, ночью народу мало и не столь стеснительно. Мы по блестящей морде погладили, а потом глянули на «кожаную» витрину… и благосостояние наше поуменьшилось значительно. Зато погладили. Может, в будущем прибудет. Ну да, если по странам и весям кататься, вряд ли прибудет. Но что деньги? Для чего они? Сакраментальный вопрос. На него у меня ответ есть: он содержится на этих страничках.

Когда я ходила по Риму или в окно автобуса рассматривала жителей, которых гид именовал «римлянами», то никак не могла избавиться от некоторого изумления. Как это? Вот эти люди, обыкновенно одетые и так же обыкновенно выглядящие, они – римляне? Римляне – это совершенно историческое понятие, это туники, сандалии, римские носы, гордо поднятые головы, это Цезарь, Антоний, Нерон и прочие великие личности с лавровыми венками на голове, да пусть и без венков, но не эти же простые прохожие в рубашках, брюках, платьях, джинсах… И они – тоже римляне? Пришлось принять как данность. Присматриваясь повнимательнее, я все же нашла порядочное количество римских носов. Значит, так и есть, они – римляне.

А как звучит – венецианцы? Ну просто сказочно. Белиссимо, одним словом!

Итальянцы, как правило, всю жизнь живут на одном месте – в большом городе, или маленьком, там где родились, где родились их родители, их деды и бабки. Молодежь отъезжает куда-нибудь на учебу – в институты или другие учебные заведения, по окончании возвращается обратно, жить в своем родном доме. Внутренняя миграция – всего 3% (!). Как тут не вспомнить наш народ. Носится и носится по своей стране, из города в город, с квартиры на квартиру. Молодежь, если уедет учиться в другую страну, назад почти никогда не возвращается, любит свой дорогой сердцу Израиль на расстоянии.

Но, поехали дальше. Очень хочется рассказать о фонтане Треви, в Риме. Даже скорее не о самом фонтане, а о небе в тот момент над головой. Мы стояли на небольшой площади ночью, фонтан со скульптурными фигурами изливался с ровным шумом подсвеченными струями, вокруг стоял гул от множества людей… Наша местная гидша Ольга (весьма немолодая, высокая и худощавая, с синими, чуть выгоревшими глазами и бездной обаяния и истинно русского, возможно дворянского шарма), с которой мы сегодня утром искали ванну Клеопатры – увы, не нашли, сказала: «Посмотрите вверх!». И все застыли. Наверху оказалось не небо. Темно-темно синий ровный бархат. Без единого проблеска звездочки. Когда я читала где-нибудь сравнение ночного неба с синим бархатом, мне казалось подобное сравнение данью сантиментам, искусственно придуманное. Даже в сочинско-ялтинких краях я не видела такого неба, что выдержало бы это сравнение. А сейчас, здесь, под римским ночным небом – да! И ни с чем другим это небо сравнить было невозможно. В этот синий бархат то и дело ввинчивались светящиеся спиральные диски, запускаемые китайцами (где же их нет, они по всему миру бегают), снующими в толпе, предлагая купить свои игрушки и демонстрируя их на практике. Еще они предлагали розы, свежие, бордовые. Подойдет с улыбкой (они всегда улыбаются) и даст женщине (которая со спутником) розу. Мол, бери, красавица, дарю! Польщенная возьмет и пытается удалиться со спутником своим. Ну да, как же! Китаец бежит следом и требует за розу деньги. Кто сразу сует цветок обратно и возмущается, но иной кавалер чувствует неловкость и платит за розу. И расходятся, все более или менее довольные. Навязчивый китайский сервис всюду достанет. Чего только они не продают по всей Италии! От забавных игрушек-трансформеров и бижутерии до движущихся моделей современных машин. И не только китайцы. Здоровенные, с лаково-блестящей иссиня-черной кожей негры (уволенные из Иностранного Легиона, не иначе), стоят рядами вдоль улиц, разложив на расстеленных полотнах сумочки, те же игрушки и женские украшения. Мимо этих негров и проходить-то как-то боязно, и я прошмыгиваю мимо. Однако, они вполне безобидные. Правда, оказалось, не везде. На одной из площадей, где кормятся тучи голубей (итальянцы любят голубей, развели их всюду), негр протянул мне ладонь с горстью кукурузы. Я и не поняла, что ему надо, отмахнулась рукой и ушла с того места (не общаюсь я с незнакомыми неграми!). А одна женщина из нашей группы взяла у него зерна (дают – бери) и стала кормить голубей. А потом с ужасом на лице рассказывала, ка-а-ак этот негр к ней пристал, еле убежала! А он всего лишь денег требовал за свою кукурузу! А вы что, дама, подумали? Нужна ему туристка, хоть российского, хоть израильского производства! Свои есть, черненькие и блестящие. Стоят тут же, неподалеку, присматривают.

Мне итальянцы очень понравились. Будто такие же шумные и голосистые, как израильтяне, жестикулируют и разговаривают так же… а вот не совсем так же! Они весьма воспитанные (вот этим более всего и отличаются), очень дружелюбные и приветливые. Туристов ведь толпы и массы, но в кафе, в ресторанах, и везде – улыбка на лицах доброжелательная непритворно, он к тебе, и к тебе, и ко всем с искренней гостеприимной любовью, и неважно ему, на каком языке ты пытаешься объясниться, он поймет в любом случае. А язык какой! – музыкальный, мелодичный, как и итальянские песни. Грацио! (спасибо!). Буонасэра! (добрый вечер!). Куатро! – как музыкально, обозначает всего лишь цифру четыре. Но чаще звучит – чинкуе! То есть, пять евро – уже не столь для уха приятно. А имена! Марио! Антонио! – это наш симпатичный шофер, который постоянно в разъездах с туристами, и почти не бывает дома, но между тем со дня на день ожидает рождения третьего ребенка – успевает ведь… А музыка! Антонио ставил нам кассету, и сочетание чудного пения итальянских теноров с проплывающими за окнами красивейшими видами вселяет в душу покой, который редко испытываешь в бестолковой жизненной суете. А женщины – с точеными лицами, все – Анны Маньяни! И на улицах (всех городов!) чистота, словно только сейчас подмели и помыли. Так и есть – постоянно всюду шмыгают уборщики, с мешками на тележках. Да-а-а, вспоминаются наши улицы и собачки, собачки… В Италии собачек наверное, не меньше, правда, таких догов или буль-и прочих страшных терьеров не видела, всё небольшие собаки, на поводках, разумеется. И – никаких «следов» на асафальте, нигде!

Некоторые вещи имеют забавное название. Дорожная полиция называется «Полиция страдале». Мол, страдает она от водителей и дорожных разных происшествий (так в нашей русской интерпретации. Хотя, многие слова действительно как бы производные от русских. Добавить только к русскому слово в конце частицу «НО», и получишь итальянское слово. Точно как в песенке про «уно моменто и сантименто»). Итальянские водители, несмотря на страдания полиции (которой нигде не видать) ездят как хотят. Перестраиваются на дороге, тоже, как они хотят, а не как диктуют правила, и поворачивают тоже там, где очень хочется. Вот где восточность, глубинная левантийность и проявляется.

Но, вернемся к зрительным впечатлениям.

Приезжаем в город – уютный красивый такой, на берегу Лигурийского моря, Пиза называется, похоже, в Италии все города только красивые. Вылезаем из автобуса, идем… ларьки с сувенирами – мимо, мимо! Входим в большие и высокие ворота. И ступаем на Поле Чудес (без дураков, вполне официальное название. Хотя, возможно, что именно здесь Пиноккио закапывал свои денежки).

И… замираю, стою столбом, буквально двинуться не могу с места. Передо мной, на противоположном краю большой площади – архитектурный ансамбль чудной красоты, и в конце, справа, его венчает БАШНЯ. Очень высокая, светлая, воздушная – ряды окошек в ярусах как дырочки в кружеве, из которого она соткана; башня отклоняется в сторонку от всего ансамбля, словно все же хочется ей упасть, ведь весь мир говорит о ней – падающая. Но не упадет, не упадет она никогда, этого случиться не может и не должно. Ее строили так долго – 140 лет! – не для того, чтобы она упала. Сначала воздвигли 3 яруса, потом добавили еще 5… потом еще добавили – не могли, видно, остановиться никак, хотелось выше и выше. То ли ошибочка вышла в закладке фундамента, то ли диаметр башни оказался маловат – всего пятнадцать с половиной метров, то ли почва попалась ненадежная, но очень скоро стало видно, что башня клонится. Но не падает! Еще добавили ярусов, так достроили до 56 метров. Сначала наклон был 2 метра. Потом 3. В 90-х годах – уже 5 метров от вертикальной оси. Усилиями современных строителей и применением противовесов наклон был уменьшен – до 4, 2 метра. Привожу цифры этого чуда, потому что без цифр тут никак. Ведь вопросы у всех и на всех языках: как, сколько, когда, почему… ну почему она не падает?! Ну вот так. Надо принять как аксиому.

Галилей любил сбрасывать с башни различные предметы – изучал законы притяжения. Так и представляю себе досточтимого Галилея (ну, вы знаете, как он выглядит), шаловливо кидающего с верхнего яруса камешки, медные кружки (не фаянсовые с картинками!), шариковые ручки (ой, простите!) – гусиные перья – долетят или вовсе улетят в другие земли?

Обхожу прекрасную башню вокруг, по асфальтовой дорожке… Очень жалко уходить от нее навсегда. Но не ездить же в Италию дважды. Есть еще на свете и другие места, другие страны и веси, и другие чудеса (надеюсь, что это не последнее чудо в моей жизни).

Венеция… Всё, как на картинах, как в кино, как в сказке. Никакие фотографии не могут передать ту красоту, что видят глаза. Да, да, мы жили короткое время (целый день!) в этом кино, гуляли по площади Святого Марка (здесь просто тучи голубей!), мы катались по каналам на гондоле… Наш гондольер – высокий молодой парень в тельняшке лениво водил одним веслом, во-время отталкиваясь от стен, на балкончиках домов ящички с цветочками, в окнах занавесочки – люди тут живут, не декорации вокруг вовсе, а жизнь, неизвестная и непонятная нам.

А почему же он не поет нам, наш гондольер, к примеру – Санта-Лючию? Смотрит поверх наших голов и только. Хочется всё же, чтобы как в кино. В автобусе я спросила нашего гида про «санта-лючию». Может, ему пару евро надо было дать? Чтобы спел? «Ха-ха, что ему ваши жалкие два евро! Вот, если, пятьдесят… возможно, спел бы». Да, разбалованные эти гондольеры, однако.

Кстати, гондольером может стать только венецианец. Пришлый, чужак – не допустят. Венеция, между тем пустеет – жители уезжают в другие места, где нет влажности, сырости. Многие переселяются через залив, напротив – в город-порт Местре, нормальный, благоустроенный город на суше. Венеция дряхлеет – от той же влажности, и от частых наводнений. Действительно, что тут за жизнь – на воде? Вместо автомобилей и автобусов катера «лапаретто»: скорая помощь, полиция, такси, связь между многочисленными островами и все-все передвижения исключительно по воде, другого выбора нет. Зато красиво как! Бесчисленные мостики протянули свои каменные дуги через каналы, можно в гости к соседям напротив ходить. Наш, в тельняшке, порой пригибает голову под мостиком (все гондольеры – молодые, высокие и в тельняшках – униформа такая). Теперь, если встречу израильтянина в тельняшке, сразу нашего парня вспомню. Хотя, израильтяне подобной одежки не носят, это в Москве, в день ВДВ, все ребята в полосочку.

В Венеции во всех магазинах продаются изделия из венецианского стекла, изделия сияют в витринах, красоту этих ваз, вазочек, кувшинов, разной посуды, цветов, рыб, зверей (и лягушек!) описать словами невозможно, как и оторвать глаза от созерцания сверкающего царства разноцветного стекла. Всё это дорого, очень дорого, очень-очень дорого. По-разному дорого, короче. Один из венецианских островов и есть остров Мурано, в мастерских которого издавна и производится всё это великолепие.

Между прочим, женщин к производству стекла не допускали, так как каждая мастерская имела свои собственные секреты, а женщина еще в те, старинные времена, секретов хранить не умела. И замуж выдавать старались девушку за «своих», то есть недалеко, не в чужие мастерские, ведь мужу секрет расскажет в первую очередь!

В Венеции, на одном из островов, можно быть похороненым – если очень хочется, если есть большая-большая и заведомо лишняя сумма денег (евро или долларов, шекели и рубли не предлагать). Иосиф Бродский там, на этом острове и похоронен, по своему завещанию, очень любил он Венецию.

Но, простимся, к моему сожалению, с Венецией. Автобус везет нашу неутомимую и вполне дисциплинированную группу дальше…

Хотя, насчет дисциплины можно иногда посомневаться. Даже не самой дисциплины, не в школе же, а некоторого соображения о своем местонахождении и абсолютного незнания языка. Стоим мы как-то с мужем на небольшой площади у киоска – во Флоренции, еще до Венеции, в которой все пути безошибочно приведут к площади Святого Марка, выбираем календарь. Надо сказать, что у каждого образовалось свое хобби – у меня веера (ну да, и лягушки, но они разные и дорогие, всех не купишь, а веера примерно одинаковые, стоят недорого, и идут по счету, по количеству приятельниц), у мужа – календари. Я обозреваю витрину с календарями и искоса поглядываю в направлении своей группы: стоят вокруг гида Бори, он что-то рассказывает. Муж полагается на мою внимательность, или просто, что скорее всего, увлечен выбором и ни о чем другом в этот момент не помышляет. А зря. Я буквально на секунду (ну, минуту) отвлекаюсь, наблюдая за процессом покупки, потом оборачиваюсь… никого нет, ни одного знакомого лица! Группа исчезла! Вместе с гидом Борей! Мы туда, мы сюда – нигде, никого. Достали пелефон, позвонить гиду не получается, автоматический голос бубнит на иврите, что, мол, номер недоступен. Ну, всё. Мы в чужой (хотя и красивой) стране, языка не знаем, «уно моменто» тут не пройдет, полиции не видать, ее никогда и нигде не увидишь, люди на нас уже с сочувствием поглядывают – понимают по нашим растерянным физиономиям, что мы то ли потерялись, то ли заблудились. «Ну, пойдем на эту улицу, что ли… — безнадежным голосом предлагаю я, — что толку стоять на месте». Хотя, самое правильное – именно стоять на месте и ждать, когда за тобой придут. Тем более что улочек от этой небольшой площади отходит несколько. Пойди не в ту сторону, кто ж тебя найдет? Но, когда нервничаешь, соображаешь неважно. И мы пошли по одной из узких улочек – «пойди туда, не знаю куда»… Не сделали мы и десяток шагов, как нам навстречу спешит… наш Боря со своим голубым флажком! Бурная радость от встречи и бегом догонять группу. То место, где Боря ее оставил ждать, оказалось довольно далеко, мы сворачивали с одной улочки на другую, так несколько раз. Да, гид наш точно марафонец, за десяток минут увести группу так далеко! Ни за что самостоятельно мы бы не вышли!

Это небольшое отступление – в назидание туристам. Если отстали от группы, стойте на месте! Вас обязательно найдут. Ну хоть когда-нибудь…

Ходили мы пешком по улицам и площадям итальянских городов, но и в автобусе ездили достаточно. И видели по пути много необычного и удивительного для нашего глаза. Вдруг, на очередном зеленом холме появляется, вырастает – как ниоткуда! – совершенно круглый высокий островок с крепостными стенами, возвышающимися над ними башенками, картинка – прямо из фильма-сказки! Про царя Салтана или Додона. «Городок называется Ортэ», — объяснил гид. «И что, там люди живут?», — спросила я, пораженная сказочным видом, увы, уже исчезнувшим с глаз. «Конечно, — получила я ответ. — Вы еще увидите несколько таких городков», — утешил он меня. Да, видела еще два или три, но не таких красивых. Или глаз ко всему привыкает.

В Вероне мы, конечно, отправились во дворик Джульетты. Посмотрели на балкон, увитый зеленым плющом. Хотя, наш всезнающий гид пытался нас уверить, что и балкон не тот, да и Джульетта, возможно, не здесь проживала. Но мы не очень поверили – столько народу со всего мира сюда стремится, и молодые ребята к стене в арочном проходе записочки так стараются приклеить, повыше, повыше! – это их «стена плача»! А вот и сама Джульетта стоит, бронзовая, грустная. Очередь к Джульетте – вместе сфотографироваться. И почему-то все руку на ее правую грудь кладут, ну, нахальство! Разве она бы сама позволила? Да Ромео на месте бы убил! Оказывается – примета такая, руку надо положить «на счастье в любви». Переждав маленькую толпу жаждущих любви китаянок, фотографируюсь и я, скромно взяв бронзовую девушку под руку.

Город Верона в древние времена очень отличился. Войнами. Это сейчас Италия тихая, спокойная, ни с кем не воюет (ох, как этот факт нам на зависть). А когда-то, о! Область шла на область, земли завоевывались в полчаса. Как-то Венеция, тогда она звалась Венецианской республикой, захватила Верону. Уж не знаю, где был Ромео, почему вместо того, чтобы Джульетту соблазнять, на войну не отправился (погиб бы с честью, и Джульетта не отравилась бы от любви). Возможно, война случилась еще до Ромео, не знаю. Но еще до захвата Венецией Верону завоевали римляне (те, настоящие). Потом еще кто-то завоевывал – видимо, веронцы не очень-то умели защищаться. Через Верону (гораздо позже) проходили войска Суворова, потом, после перехода через Альпы (знаменитый, запечатленный художниками переход), у него и произошла великая битва у моста Дьяболо (каково название!). Вот почему в Вероне стоит памятник Суворову!

А в наши дни в Вероне ежегодно проводятся оперные фестивали и приезжают оперные театры из многих стран. Цена билетов 100 евро и более.

Смотрели из автобуса на Альпы – невысокие горы, то и дело переходящие в холмы. Во многих местах склоны без растительности, светлые, почти белые. Это мраморные разработки. В Тоскане мы проезжали целые мраморные горы. В Италии мрамором облицовано, кажется всё, что возможно. Соборы и дворцы, внутри и снаружи, статуи, колонны и ступени, многочисленные фонтаны – всё из мрамора, разных цветов. И многие современные здания тоже щедро украшены мрамором. Микеланджело самолично выезжал в горы – выбрать себе подходящую мраморную глыбу. Чтобы потом отсечь от этой глыбы всё лишнее. Вот, во Флоренции: стоит скульптура из трех фигур, так переплетенных друг с другом, что надо всмотреться, чтобы определить, где чья рука или нога. Микеланджело просто отсек лишнее, и понять нам невозможно, как художник смог изваять эти прекрасные тела из одного куска. Тоже одно из чудес, что посчастливилось увидеть.

Мы не только ходили и ездили. Мы еще посидели вечерком в одном замечательно красивом месте и неплохо провели там несколько часов. Место называется – Вилла Боргезе (Флоренция). «Вечер с музыкой и ужином» – значилось в нашем туристком проспекте. Музыкой нашу группу встретили уже при входе в первый зал дворца – несколько музыкантов в средневековых костюмах играли на скрипках, за длинным столом стоял в ожидании «персонал» в красных ливреях, как только мы приблизились, тут же откупорили одну за другой бутылки с шампанским, налили в фужеры и подали каждому… Настроение сразу этак приподнялось, с фужерами в руках все расселись на расшитых шелком креслах и диванах, шампанское оказалось очень вкусным и в меру холодным, выпив (до капли!) поднялись и пошли погулять по дворцовым залам… Громадные, низко спускающиеся и сияющие огнями люстры, роскошная мебель, обитые старинными тканями стены, картины с изображенными дамами и кавалерами, со сценами охоты. Да, Паулина Боргезе нескучно, видно, поживала когда-то в этих стенах, а ведь показали нам только малую часть дворца. Паулина была сестрой Наполеона, и он подарил ей Флоренцию (неплохие подарки делали, однако, в те далекие времена). Она была очень красивой женщиной, и ее спина считалась самой красивой спиной Италии. В одном из музеев Флоренции существует картина, на которой и изображена спина Паулины Боргезе.

С поклонами нас пригласили в просторный зал, такой же роскошный, как предыдущие, где стояли несколько больших круглых и уже накрытых для трапезы столов. Конечно, иначе как трапезой, предстоящее действие назвать было нельзя, не ужином же, ужинаем мы обычно гораздо проще, даже в ресторанах. Наш стол обслуживал немолодой солидный мужчина в красном, с золотым шитьем, жилете, он знал по-русски «спасибо» и «хорошо», и подносил и подносил разные блюда, подавал и подавал бутылки с «Кьянти» – как только одна кончалась, следовало его подозвать мановением руки, и немедленно приносилась следующая. Мы были заранее предупреждены, что «Кьянти» будет подаваться без ограничений – сколько выпьем. Еда была очень вкусная, и выпили мы… ну не знаю, сколько (не считала я бутылки). Наш слух во время трапезы услаждала музыка, исполняемая музыкантами в старинных костюмах на старинных инструментах, пела молодая девушка, так же одетая, как во времена красавицы Паулины… В подаче легких «предварительных» блюд возникла пауза. Люстры погасли. Стало темно. Мелодичная музыка сменилась гулкими тяжелыми ударами барабанов. «Рабы» в дерюжных одеяниях внесли носилки, на которых пылала огнем большая освежеванная туша только что убитого на охоте кабана. Под аплодисменты со всех столов носилки пронесли в центре зала по кругу, и так же торжественно, под барабаны, унесли. Через некоторое, нескучно проведенное с прекрасным вином время, нам подали отлично зажаренное мясо. На десерт – воздушные маленькие пирожные и крошечные чашечки с отличным кофе.

Мы провели незабываемый вечер, вероятно, точно так, как обычно проводили вечера во времена Наполеона и его прекрасной сестры с красивой спиной.

Вернемся к нашим итальянским прогулкам. Город Падуя. Запомнилась она не только богатым собором, с золотой лепниной, скульптурами. Собор стоит на большой красивой площади, а отойдя от нее совсем немного, попадаешь на маленькую и неказистую – не площадь, а скорее, площадку, тесно уставленную машинами и туристкими автобусами. Автостоянку, короче. Это место называется «Площадь Ицхака Рабина». «Какой Рабин, такая и площадь», — мрачновато пошутил кто-то. Гид сказал, что название дали после гибели Рабина. Ну, не нашлось более достойного местечка. Удивителен сам факт – что вообще что-то назвали. Италия не отличается особой любовью к евреям, скорее, она к ним равнодушна. Евреи живут всюду. Но в Италии их довольно мало – так исторически сложилось. И маленькая тесная площадь просто запечатлелась маленькой зарубкой в памяти. Если бы не привязка к имени, то конечно, она тут же бы забылась, мы видели много разных площадей.

В Италии множество соборов. Все итальянские соборы очень роскошные, с обилием статуй, золотой резьбы, картин знаменитых мастеров, прекрасных фресок, мозаичных полов, мраморных колонн. Конечно, соборы отличаются один от другого, и внешним видом, и внутренним убранством, и размерами. Но, когда их пройдешь несколько, уже зрительная память перегружается настолько, что потом трудно вспомнить, чем же они отличаются, кроме названий. Но последний на нашем туристком пути – Миланский Собор, совершенно сказочный, запечатлелся навсегда. Снаружи – готически изысканный, с белоснежной кружевной вязью стен и ажурно-воздушными, устремленными ввысь шпилями и башенками, внутри – простор, громадные мозаичные окна, всюду роскошь, бесценные картины и роспись, множество скульптур. К одной из которых Боря подвел нашу группу. На невысоком пъедестале стоит обнаженный, прекрасно сложенный мужчина, но он не просто обнажен от одежды, абсолютно четко обрисовываются в мельчайших подробностях все мышцы и мускулы, все связки и жилы – с него снята кожа. Статуя так и называлась: «Человек без кожи». Автор Мако ди Аграте, 1643 год.

Налюбовавшись собором, хотя насмотреться на него невозможно – это было еще одно чудо, самое последнее, потому что после него был уже только аэропорт, мы часа полтора гуляли рядом, в Пассаже, уже не заходя в магазины и магазинчики, евро-то чуть осталось у моего казначея в кошельке, как правило, с окончанием вояжа заканчиваются и деньги. Но на кофе миланский вполне хватило, «дуэ», — сказала я официанту, на всякий случай показав два пальца. Мы посидели на открытом воздухе, любуясь на ажурный Собор, сознавая, что путешествие наше уже позади, а впереди обычная жизнь, уже без чудес.

Я недавно где-то читала, что можно объехать много стран, а потом уже поехать в Италию. И, когда снова захочется куда-то отправиться, то… снова – в Италию!

«Уно». То есть – один. Один моменто и всё закончилось. Без сантименто.

В интернете как-то проводился опрос: «В какой стране вы бы хотели жить?». Надо поискать эту страничку в сети. И ответить на вопрос. Где, где я хочу жить?.. Ну да, конечно, здесь. Где же еще? Но отсюда – ездить. По возможности. Чтобы случалась в жизни Felicita. То самое счастье, о котором поет Аль Бано своим прекрасным и незабываемым голосом.

Ариведерчи!

Август 2006 г.

———