Фонтенбло, Мальмезон, Ватерлоо - часть2

10 октября, четверг

С Лионского вокзала ездил в Фонтенбло. Долго искал пригородную платформу. В кассах милая девушка написала на бумаге, на  каком поезде ехать и стоимость поездки – 14,6 евро в два конца (около 450 руб. на октябрь прошлого года). Поездка в один конец – 40 минут. Прелестные виды за окном.

Как и в Версале, нужно выходить через турникет. К поезду подошел автобус. Все заходят в переднюю дверь и платят за проезд. Я сказал водителю: «Шато» (замок), и он в ответ кивнул. Ехать минут двадцать. Водитель специально для меня объявил: «Шато». Впрочем я и сам в окно узнал очертания знаменитого дворца.

В музее – два маршрута: первый – по залам королей и императора, второй – «Музей Наполеона», где хранятся вещи Бонапарта. В последний в этот день пускали только с группой, а группы не набралось. Так что лучше в Фонтенбло ехать вместе с экскурсией или в воскресенье. Великолепна галерея Франциска I, большие и малые апартаменты императора. В спальне сохранилась мебель того времени. Диванчик, на котором почивал знаменитый полководец, очень короткий. Комната отречения, где Наполеон в 1814 г. подписал первое отречение, тоже небольших размеров. В фильме Бондарчука «Ватерлоо» показана огромная зала, где стол императора стоит у самой стены, а маршалы во главе с Неем, чеканя шаг, как бы прижимают своего повелителя к стене с требованием отречься. Режиссер решил увеличить размеры кабинета для большего эффекта.

Фонтенбло словами не опишешь – его надо видеть, и одного визита, разумеется, мало. Я постоял на лестнице в виде подковы, с которой в апреле 1814 г. отрекшийся от престола император спустился к своей Старой гвардии. «Я хотел бы обнять вас всех, но не могу этого сделать, и поэтому целую это знамя», – цитирую на память по фильму Бондарчука. Так сказал император, сел в карету и уехал в свое первое изгнание на остров Эльбу. Гвардейцы бежали за каретой и плакали, как дети. С тех пор дворцовый двор называют «Двор прощания». Но у него есть и другое название времен королей – Двор белой лошади – в честь конной скульптуры, когда-то стоявшей здесь.

Прекрасны пейзажный парк и Карпов пруд с беседкой посередине, в которой когда-то Петр I беседовал с Людовиком XIV.

В парке Наполеон в 1804 г. встречал папу Пия VII, который приехал для его коронации. Я зашел в дальнюю аллею из высоких вековых платанов, куда туристы обычно не заходят. День был солнечный, и падала желтая и красная листва. Я думал о том, как все преходяще. Франциск I создавал с помощью итальянских художников свой стиль, который получил название Школы Фонтенбло. Десять лет здесь жил властитель пол-Европы, сюда стекались десятки мелких князей из Германии, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. Его гвардейцы, стоявшие здесь лагерем, помогали увеличивать местное население. Но вот однажды полководец собрался на Россию во главе шестисотысячной  армии, и спустя полгода еле вырвался оттуда с жалкими тридцатью тысячами. Разницу сожрали русские пушки, болезни, голод, зима и огромные пространства. Он и сам признавал войну в России основной причиной своего падения.

Луи-Филипп тоже любил жить здесь, как и Наполеон III. А теперь это просто провинциальный городок, существующий за счет туризма. Неужели то же самое будет с Вашингтоном?

Мысли мои развеял рокот мотора. В аллею въехал небольшой трактор с кузовом, полным опавшей листвы. В его кабине сидели два очень уверенных в себе шри-ланкийца. Ехали быстро и деловито. У них здесь семейный подряд. Если бы император был жив, и увидел, что творится в его любимой резиденции, он бы снова умер.

На площади купил сувениры – фигурки солдата и самого императора, фарфоровый прибор для специй. Большого постера с изображением Фонтенбло, к сожалению, не продавалось.

В автобус, который шел к станции, садились негры и показывали точно такие проездные, какой был у меня. Если Фонтенбло входит в пятую зону, а судя про времени поездки, это вполне может быть, я, видимо, заплатил зря за билет на электричку. Это тоже был RER. Не повторяйте моих ошибок.

По вагонам ходил молодой араб лет двадцати и просил милостыню. Я ему ничего не дал.

Посетил вечером еще раз музей Орсэ (ветка метро № 12 до станции Сольферино). В первый раз увидел поезда без водителя. Посмотрел на этот раз выставку «Мане / Веласкес». Шикарно. Ряд картин был не только из Лувра и Орсэ. Опять разорился на сувениры.

11 октября, пятница

Мальмезон – загородная резиденция Бонапарта времен консулата (1799–1804) и его первой жены Жозефины. Об этом месте я слышал давно, но не ведал, что когда-либо увижу.

В большинстве русских путеводителях не было никакого упоминания об этом месте. Только в книге «Европа автостопом» я нашел пару строчек. Но в музейной карте на французском и английском знаменитый замок был обозначен. Открыт (кроме вторников) с 10 до 17 часов. Проезд: конечная станция Дефанс, здесь же под землей находится автовокзал, можно добраться до замка на 258 автобусе, остановка «Шато». Ехать минут двадцать. Остановки не объявляют, но на каждой остановке их названия написаны крупными буквами.

Выйдя на остановке, нужно перейти на другую сторону и пройти три минуты. Я был первым посетителем.

У ворот какие-то арабы возились с техникой, а билеты продавала белая мадам средних лет, долго не могла открыть ящик кассы и даже воскликнула: «О-ля-ля!» Сколько стоил билет, я не запомнил. Кажется, в районе 4,5–5 евро.

Сделал два шага по направлению к дворцу и сразу достал свой старенький «Зенит-Е» 1978 г. Стал фотографировать дворец. Случайно оглянулся – два араба и кассирша смотрят на меня, не отрывая глаз и открыв рты от изумления. Интересно, чем я их так заинтересовал, или, может, мой диковинный фотоаппарат произвел неизгладимое впечатление. Во всяком русскому человеку такое непривычно – по моим наблюдениям, последние десять в России никто ничему не удивляется.

Охранник, раздававший проспекты, показал мне все. На русском не было. Я попросил: «Дойч». Он удивился и что-то переспросил. Я поправился: «Дойч, русский». – «Я вижу русский...» – коверкая слова, произнес охранник. А я всегда гордился, что у меня интернациональная внешность…

Из трех этажей во дворце было открыто два. Но впечатлений он оставил более чем достаточно. Картины кистей Изабо, Жерара, Гро, Давида, личные вещи Бонапарта, его мундир первого консула. Целая комната на втором этаже посвящена каким-то арабским шейхам – их портреты и подарки Наполеону. Оказалось, что это члены кабинета марионеточного правительства Наполеона, которое он создал, когда завоевал Египет. Самое удивительное, что эти портреты удалось переправить во Францию – ведь экспедиция завершилась полным провалом. В другой комнате воссоздана обстановка уже несуществующего парижского особняка на улице Шантерен – первого местожительства супругов Бонапарт. Наполеон любил все античное.

Комната внизу была посвящена дням изгнания на о. Св. Елены. Награды Наполеона (которые передал музею Бертран или его потомок), которые были с ними на далеком острове, пальто и сапоги (размер не маленький, не менее 42-го).

Внизу – сувенирный магазинчик. Купил 4 сувенирных бокалов с литыми пчелами – эмблемой императора, путеводитель на английском (на русском и немецком не было).

Парк просто замечательный – платаны и каштаны. Светило солнце, падала листва. Когда-то это в течение нескольких столетий была загородная резиденция богатой парижской семьи. Затем его купил (или национализировал) Бонапарт, превратив его в центр внушительного поместья с огромной территорией. Видимо, тогда в начале XIX в. и был разбит этот чудесный парк, на большей части которого теперь стоят частные дома и общественные постройки.

В 1809 г. Бонапарт развелся и оставил Мальмезон Жозефине. Она не могла иметь наследника, а он страстно мечтал о нем. Наследника он родил от австрийской принцессы Марии-Луизы, а вот с удачей ему пришлось распрощаться. В апреле 1814 г. он отрекся. В мае 1814 г. сюда в Мальмезон приехал русский император Александр I. Он считал, что ему все можно и неожиданно, удивив всех, он нанес визит разведенной императрице Жозефине. Видимо, ему было чрезвычайно интересно взглянуть на ту женщину, о которой на протяжении десяти лет писала вся Европа. Та дает в его честь бал. Русский царь танцует с ней. Ей 51 год. Но она, привыкшая к поклонению, решает, что Александр Павлович в нее влюбился. На несколько минут в бальном платье разгоряченная танцами, она выбегает во двор глотнуть свежего воздуха. Через два дня Жозефина умирает от воспаления легких – на комнату, где она умерла, можно взглянуть. Где-то рядом в церкви городка Руэля императрица и похоронена.

С 25 по 29 июня 1815 г. после Ватерлоо здесь живет Наполеон. Он специально приезжает сюда из Парижа и ждет своей судьбы – призовет ли его Франция последний раз постоять за свою честь. Все напрасно. От него отреклись все. «От чего она умерла?» – спрашивает он у своей падчерицы Гортензии. – «От переживаний за Ваше величество», – дипломатично говорят ему в ответ. Перед отъездом, он заходит в апартаменты Жозефины и некоторое время там находится один.

Я почувствовал в этом необыкновенно чистом воздухе его сожаление о первой большой разделенной любви, которая прошла, а вместе с ней и удача, и империя, и вообще жизнь. У каждого в жизни случается свое Ватерлоо, пусть и не такое крутое, но не менее чувствительное.

Судя по путеводителю в конюшне стояла карета Наполеона, которую захватил при Ватерлоо прусский генерал Блюхер. Ее подарил музею потомок Блюхера. (Кстати, в этой карете были также награды Наполеона, которые в 1945 г. из Германии перекочевали в наш Государственный Исторический музей. Я их видел на выставке, посвященной Наполеону. Сведения точные – от сотрудника музея.) Но конюшня была закрыта. Рядом с ней стояла статуя Наполеона в античном духе. Когда-то она украшала арку Карузель. Фотоснимок этой статуи был последним, который я заснял своей камерой.

Когда я забрался на временную сцену для концертов и хотел заснять панораму двора с цветником, камера сломалась. Перекрутил пленку и открыл аппарат. Матерчатая шторка сломалась окончательно. Решил похоронить старого друга в Сене.

Судя по музейной карте рядом с Мальмезоном находился замок Бо-Прё, где воссоздана обстановка Лонгвуда на Святой Елене. Но в прошлом году он был закрыт на ремонт.

Снова на 258-м автобусе я добрался до арки Дефанс. Решил посмотреть и этот величественный объект современной архитектуры. Вход – 7 евро. Поднимаешься на лифте на смотровую площадку. К сожалению, нельзя было ходить по всему периметру крыши. Отгорожена была только одна сторона в направлении Парижа. Панорама впечатляющая, жаль, что сломалась камера.

Вечером ходил снова в кабак к Александру К. В этот вечер пела русская певица Вероника. В работе Александру помогают русские студенты. Александр положил мне записку – «Под картиной в углу с друзьями праправнук Дениса Давыдова – тоже Денис». После ухода французских клиентов пели с Вероникой русские песни. Студенты слушали. Она знала только псевдорусские, типа: «Ой, мороз, мороз...». Я спел частушку Высоцкого:

Я не знаю, как у вас,

А у нас во Франции

Возят замуж десять раз

И все без регистрации.

Студенты не поверили, что это Высоцкий. Вероника даже сказала: «Откуда вы знаете... Ведь это же правда». И вообще они считают, что живут какой-то особенной жизнью, в свободное время работают. Можно подумать, что мы в советское время не работали будучи студентами...

Я спросил Александра: нужно ли давать во Франции на чай, как об этом говорится в путеводителях. Он ответил: подразумевается, что чаевые входят в стоимость обслуживания. Кто-то, конечно, оставляет, но большинство – нет.

12 октября, суббота

Решился на одну платную экскурсию – в замки Луары. Позвонил в принимающую фирму FCT. Там попросили оставить у портье 160 евро. Вечером там была уже путевка. Встреча в 7 ч 15 мин у «Гранд-Опера».

Экскурсовод – Елена Лакомб, наша бывшая соотечественница. Возила с собой дочь Алену, девочку лет десяти-двенадцати, совершеннейшую арабку, как бы сказали в средние века, сарацинку. Елена – прекрасная рассказчица, знает и любит историю, слушать ее было большим удовольствием. Правда, обещала нам двенадцатичасовую экскурсию, а она продолжалась 10 с половиной часов.

Нас ждали два замка – Шамбор (вход 5 евро) и Шенонсо (вход 6.10), а также – обед с видом на Амбуаз. Остановились на берегу Сены – можно было сфотографировать замок Блуа. Но, увы, мой фотоаппарат уже не работал. На каждый замок пришлось по 1 ч 15 мин. Конечно же, завезли на винный заводик – покупать вино. Не купил из принципиальных соображений. Но зато приобрел для мамы за 15 евро красивый фартук в подарок.

Шамбор – великолепен. Он был построен как охотничий замок Франциска I. Нас завели по двойной спиральной лестнице, которую по легенде спроектировал Леонардо да Винчи, на знаменитую крышу со множеством башенок и изображениями саламандры – эмблемой Франциска I. Потом здесь в разное время жили Генрих II, Гастон Орлеанский, Людовик XIV (наш пострел везде поспел), фельдмаршал Морис Саксонский, польский король в изгнании Станислав Лещинский. Наполеон пожаловал в 1809 г. Шамбор начальнику своего штаба – маршалу Бертье. Наш историк Манфред утверждает в своей известной монографии, что этот военачальник был также гениален, как и Бонапарт, и что многочисленные успехи последнего на поле брани во многом являются плодом их совместной работы.

Самую удивительную историю рассказала Елена в зале, посвященном графу Генриху Шамборскому. Этот человек был внуком последнего французского короля из рода Бурбонов, Карла X. Его отец герцог Беррийский был убит бонапартистом в 1820 г. за семь месяцев до рождения Генриха. Во время Июльской революции Карл X отрекся в пользу своего десятилетнего внука. Монархисты ждали, что Луи-Филипп Орлеанский, который был дружен с революционерами, станет регентом при августейшем мальчике до его совершеннолетия. Но Луи-Филипп провозгласил себя королем. Генрих V, как его именовали роялисты, вынужден был долгие годы жить в изгнании.

После Парижской коммуны о нем вспомнил Тьер, глава Временного правительства. Генриха пригласили в Шамбор, и он написал в стенах этого замка манифест к французам. Ему обещали корону за одну лишь пустяшную уступку – он должен был въехать в Париж под трехцветным флагом – знаменем революции и Наполеона. Генрих отказался, сказав, что въедет только под флагом своих предков Бурбонов – белым знаменем с вышитыми на нем лилиями. Францию ему не отдали. А ведь его предки могли править до сих пор, как их родственники в Испании. Кто как думает, но мне кажется, что это был благороднейший поступок.

Шамбор до сих пор является охотничьим заповедником, здесь содержат кабанов и ланей. Шишки из Парижа приезжают сюда поохотиться.

После был обед. Так себе. Бокал дешевого вина, салат, горячее. Хорошо, что не отравился.

Шенонсо просто изумительное место. Если где-то рай на земле, то, конечно,

там. На входном билете был портрет молодой дамы. Я думал, что это Диана Пуатье, знаменитая любовница Генриха II. Но это оказался портрет хозяйки замка во второй половине XVIII столетия мадам Дюпен де Франкей. Во время революции местные крестьяне, памятуя о доброте мадам, не тронули ни пожилой владелицы, ни самого замка. Случай из ряда вон выходящий.

Замок построили Тома Бойе и его супруга Екатерина Брисоне. Девиз Бойе гласил: «Если он [замок] вырастет, меня вспомнят». У сына Тома замок отобрал Франциск I, сказав ему: «Ты знаешь, твой отец мне остался должен». Генрих II, сын Франциска, подарил замок своей многолетней любовнице Диане, которая был старше на 19 (!) лет. Диана сделала его мужчиной еще в отрочестве. И с тех пор дом самой смерти с ней не расставался. Диана принимала ледяные ванны, скакала голая ночью на лошади. В общем, вела здоровый образ жизни. У Генриха от законной жены Екатерины Медичи было десять детей, но это не мешало ему регулярно навещать в Шенонсо свою фаворитку. В 1559 г. короля убили на турнире – обломок деревянного копья пробил шлем и застрял в глазу. Нострадамус, кстати, предсказывал ему смерть на турнире, но король решил не обращать внимания на это пророчество. С тех пор рыцарские турниры во Франции отменили.

Екатерина Медичи отобрала у Дианы Шенонсо, предложив взамен Шомон-на-Луаре. Гордая Диана отказалась от Шомона и уехала доживать свои годы в скромный родовой замок. Так, в Шенонсо с тех времен остались два сада: справа от входа – сад Медичи, слева – Дианы де Пуатье. Но главное украшение замка – это, конечно, сама река Луара, протекающая под галереей. Жалко, что не удалось поплавать здесь в лодке.

Замок в настоящее время частный. Здесь собрана неплохая коллекция живописи (Тинторетто, Иорданс, Веронезе, Пуссен, Корреджо, Ван Дейка, Ван Лоо, Рубенса, Мурильо) и предметов искусства. Диану можно лицезреть обнаженной в образе одноименной богини на портрете Ле Приматиса.

В залах распоряжаются девушки в одинаковых пальто и белых перчатках.

В годы Первой мировой войны здесь был госпиталь. В годы Второй – пропускной пункт из оккупационной зоны в зону правительства Виши.

В бывшей мельнице, башне Марк, находится сувенирный магазинчик. Купил постер замка. Цены здесь значительно ниже, чем в Париже.

Приезжать сюда надо на целый день, а не на 1 ч 15 мин. Но очень сложно: поездом до Орлеана, потом искать какие-то автобусы. Автомобилистам советую брать машины напрокат.

Вечером в номере повторял фразу из известного фильма: «Гвардию – вперед, и на Брюссель».

13 октября, воскресенье

С Северного вокзала поехал в Брюссель. Правда, приехал не к  первому поезду, проспал. Билет купил просто. Фраза из разговорника: «Ен бийе Брюссель алле-ретур», – вполне сгодилась. Меня только спросили  с помощью всем известного жеста: «В вагон для курящих или нет» и, получив ответ, выдали билеты туда и обратно с пожеланием: «Бон вояж». Отъезд – 7 ч 50 мин. В одну сторону на поезде Thalys билет вторым классом стоил 58.50 евро. Это с учетом воскресных скидок. В два конца поездка обойдется в 117 евро, если вы едете один, но если вы семейный, то дороже.

Скоростной поезд идет всего 1 ч 25 мин до Брюсселя. У кого есть желание проехать на нем далее до Амстердама (4 часа в пути), то его вполне можно осуществить.

На вокзале Миди подошел к справочному бюро и задал только один вопрос: «Ватерлоо?» Любезная дама сообщила: «Бус дубль ве» и даже написала на бумажке «W». Я нашел рядом с вокзалом остановку, где значился этот автобус, но вместо того, чтобы дождаться его, поперся согласно русскому путеводителю на площадь Рупп. На Руппе этом тишина, остановку давно перенесли, сейчас там идет ремонт. Так, я потерял из-за того, что не послушался добрую тетеньку, целых 1 ч 20 мин.

В «дубль ве» заплатил водителю 3 евро с копейками за билет в два конца и попросил высадить меня у «Музея Ватерлоо». Другое название музея – «Музей Веллингтона», так как 17 июня накануне битвы в местной придорожной гостинице здесь находилась главная квартира английского полководца. Напротив через дорогу – местная церковь, где похоронены павшие при Ватерлоо английские офицеры. Ее за недостатком времени я так и не посетил.

Музей, действительно, стоящий. Я находился в нем не менее трех часов. Путеводителей на русском нет, пришлось купить на немецком. На первом этаже при входе за стеклом французская кавалерийская кираса, пробитая пулей. Несколько залов рассказывают о герцоге Веллингтоне – победителе Наполеона, как он назван здесь на одном из стендов. Есть зал, который называется «Бельгийцы в обоих лагерях». При Ватерлоо бельгийцы воевали и за, и против Наполеона.

Маленький зал посвящен Венскому конгрессу, на котором после возвращения императора с острова Эльбы его признали врагом человечества. Император в марте 1815 г. с небольшим отрядом, присоединяя к себе высланные ему навстречу войска, без единого выстрела дошел до Парижа. Триумф был полный. Оставалось только разгромить войска союзников. В июне Наполеон вошел в Бельгию, где его уже ждали Веллингтон и прусский фельдмаршал Блюхер. Решительный удар при селении Линьи по Блюхеру. Пруссаки разгромлены, сам Блюхер едва не попадает в плен – его в темноте не замечают французские кирасиры, когда он лежит на земле сбитый с лошади. Наполеон назначает маршала Груши командующим над частью своей армии в тридцать тысяч человек и приказывает ему преследовать Блюхера. Маршал Ней наносит удар при Катр-Бра – там небольшой отряд прикрывает англичанам отступление на плато Мон-Сен-Жан. Англичане, оказывая ожесточенное сопротивление, отступают по брюссельской дороге. В довершение ко всему разражается дождь небывалой силы.

Утром 18 июня на вершине плато Мон-Сен-Жан Наполеон видит в подзорную трубу укрепленную позицию англичан – они собираются дать бой. В глубине их позиций находится селение Ватерлоо. Император посылает гонца к Груши – немедленно следовать к Ватерлоо. Веллингтон с такой же просьбой посылает гонца к Блюхеру.

Бонапарт не может начать сражение рано утром – из-за дождя поле превратилось в болото. Он ждет, когда подсохнет земля. Эта задержка, возможно, стоила ему победы. В 11 ч 30 мин начинается битва…

Экспозицию продолжает зал «Вооружение сражавшихся сторон». В нем можно увидеть конный портрет герцога Веллингтона на лошади Копенгаген. Следующая комната посвящена адъютанту герцога – полковнику Александру Гордону. Он скончался в этих стенах от тяжелого ранения. В фильме Бондарчука показаны два адъютанта – Де Ласси и Хейг. Оба погибают. Возможно, Хейгом друзья называли Гордона. Всего количество раненых и убитых в битве составило 48 тысяч человек.

Неизгладимое впечатление оставляет протез лорда Аксбриджа, который потерял ногу в битве. Он был командующим английской кавалерией и заместителем Веллингтона в день битвы. Завещал после своей смерти передать протез в музей Ватерлоо.

В комнате герцога Веллингтона можно увидеть плащ полководца времен испанской кампании (1809–1813), его полевой стол, на котором англичанин раскладывал топографическую карту и под стеклом подлинный номер «Таймс» от 22 июня 1815 года с сообщением о битве при Ватерлоо. В отдельной витрине сервизы, подаренные герцогу Людовиком XVIII, королем Пруссии и королем Саксонии.

Следующий зал о союзнике Веллингтона в этой битве – голландцах и их руководителе – принце Оранском. Пруссакам также посвящен отдельный зал. Два зала «Сто дней» и «Гвардия умирает, но не сдается» рассказывают о французах. В отдельном зале показаны все исторические здания на поле битвы – фермах Бель-Альянс, замке Угумон и другие.

Покидаешь здание бывшей гостиницы и оказываешься в заросшем саду музея. Здесь – четыре мемориальные доски в память о павших английских офицерах и одну в знак захоронения здесь ноги лорда Аксбриджа. Все очень бережно сохраняется. Напомню в нашей стране на поле Бородина в 30-е годы в знак борьбы с проклятым царским прошлым из гробницы Багратиона и других героев были выброшены кости. Отсутствие революций, как видим, действует на народы положительно.

И наконец – после сада отдельно стоящее одноэтажное здание носит название «Сражение час за часом, маневры и борьба». Посетителя встречает французская пушка 1813 г., участвовавшая в сражении. Можно потрогать руками. Никаких смотрителей в зале нет. Форму англичан и французов можно увидеть при входе. Далее на шести огромных стендах рассказано обо всех фазах знаменитой битвы – от 11 ч 30 мин до 19 ч 30 мин и далее до ночи. Перед любым планом с картой можно взять стул и присесть для подробного рассмотрения. Все объяснения на трех языках, включая немецкий. В конце неожиданный вывод: «Это битвой закончилась череда многочисленных сражений между англичанами и французами. Отныне они выступали только в союзе». Вместе со мной по залу ходил молодой немец в наушниках, через которые он слушал гида. Немец был в не меньшем потрясении и восторге, чем я.

Несколько залов в основном здании посвящены самому городку Ватерлоо на протяжении нескольких веков. В настоящее время в нем насчитывается 30 тысяч жителей.

После музея я зашел в туристический информцентр, где взял план Ватерлоо с указанием всех объектов. Я не заметил на плане небольшой надписи, где было указано расстояние от музея до поля битвы. Она гласила «5 km». Разглядел я ее только в России. Шел по длинной улице (кажется, Брюссельской) в 600 домов. По случаю воскресенья было пустынно. Километра через три одинокого прохожего я ткнул пальцем в план и спросил: «Лион?» (то бишь памятник британскому льву). Тот махнул рукой вперед и весело сказал: «Фо-файф километер». Я понял. Кое-как доковылял до остановки автобуса. Судя по расписанию должен был быть скоро автобус. Но, как и в российской глубинке, местные автобусы вовсе не обязательно ходят по расписанию. Полчаса я прождал напрасно.

Наконец дошел до большого перекрестка в форме кольца. Слева – знакомая вывеска «Макдональдса». Большой спрайт и Биг-мак подкрепили мои силы.

После закуски я свернул направо и ошибся – нужно было идти прямо. Наконец увидел впереди сквозь кусты фигуру льва и, продираясь сквозь кусты, вышел на знаменитое поле, примерно с той стороны, с которой 187 лет назад вышел коварный старик – прусский фельдмаршал Блюхер. Было около 16 ч.

И вот я у памятника льву. Посещение двух объектов – «Лион» и панорама битвы – стоили 3,72 евро. Вместо билетов выдают два жетона – для турникетов. Здесь, видимо, в отличие от Парижа местные франки перевели во франки честно. Сувенирный бокал также стоил некругло – 6,84 евро.

Панорама меньше Бородинской, но тоже достаточно впечатляющая с постоянным звуковым сопровождением шума битвы. Рыжий маршал Ней все рвется во главе кирасиров на английские каре. Тринадцать каре встречали французскую конницу, девять из них были изрублены, знамена захвачены в качестве трофеев. Четыре каре выстояли, и кавалерийская атака выдохлась. Так пишет Гюго в романе «Отверженные» (там одна книга полностью посвящена Ватерлоо). Также снято с вертолета в фильме Бондарчука. Английские историки, начиная с Вальтера Скотта, это отрицают. Они считают, что Веллингтон не был на грани разгрома, как утверждает тот же Гюго. Вообще при описании битв многое зависит от национальности историка.

На холм поднялся с большим трудом – болели ноги. Памятник победе Великобритании стоит на огромном искусственном холме. Его высота – 43 метра. Вес фигуры льва с цоколем – 28 тонн, высота – 4, 45 м, длина – 4,50 м. Лев держит правую лапу на артиллерийском ядре и грозно оскаливается в сторону Франции, откуда пришел противник. Впечатляющий монумент.

Согласно путеводителю слева от львиной морды находился замок Угумон, обороне которого посвящены волнующие страницы романа Гюго. Со смотровой площадки я увидел слева какие-то кусты и решил несмотря на усталость пойти в ту сторону.

Стал накрапывать мелкий дождик. По пути следования стояли небольшие стенды с указанием пункта битвы и описанием фазы боя. Дорога была асфальтированная, но разбитая фермерскими тракторами. Прямо, как у нас в Подмосковье. Минут через пятнадцать дорога свернула еще раз влево. Я стоял у задних ворот знаменитого Угумона. Здесь Наполеон нанес отвлекающий удар на правый фланг англичан. Это он поручил своему брату Жерому. Его отряды натолкнулись на живую изгородь и стену фермы, откуда их поливали свинцом. Ценой огромных жертв Жером к концу дня овладел замком, но это уже не имело значения, так как к тому моменту в битву уже вмешались пруссаки.

На стенах замка памятные доски в честь английских и шотландских гвардейцев. Во дворе руины часовни, в которую отступали англичане. Справа – огромный амбар того времени, на его стенах следы от картечи. Слева у мертвого колодца пасся белый жеребёнок. Колодец не работает по назначению с 1815 года. В него сбросили после битвы три сотни трупов. Некоторые из принятых за мертвецов были живы, и какое-то время из глубины колодца были слышны слабые стоны. Сейчас он забран толстой решеткой. Заглядывая в тьму за решеткой, как бы смотришь в заупокойный мир.

За часовней стояла жилая ферма современной постройки. Висели белые занавески, в окнах горел электрический свет. Стало заметно темнеть. Я захотел обойти Угумон с лицевой стороны. Внешняя стена замка, которую атаковали французы, уцелела. На ней видны доски в память о погибших здесь бонапартистах. Самая левая в память о генерале (фамилию не запомнил). Невдалеке паслась черно-белая корова и еще один жеребёнок. Подход к стене закрывала колючая проволока в несколько рядов. Зачем-то подошел к ней и положил на верхний ряд правую руку. Сильно дернуло током, и разряд прошел через правую ногу в землю. (Должно же было что-то случиться 13-го числа да еще на месте, где погибло столько людей!) Хорошо не положил левую – разряд прошел бы через сердце. Якобы от скотины траву огораживают, но и от туристов исторический объект тоже.

Я вернулся к Лиону. Впереди белела ферма Хэ-Сэнт. На ее дворе стояла сельскохозяйственная техника. Туристов уже почти не было. Я подошел ближе к постройке. За эту ферму, которая прикрывала центр позиций англичан, шел отчаянный многочасовой бой. В фильме Бондарчука французский солдат с криком «Viva la France!» устанавливает трехцветное знамя на крыше фермы. И сразу появляется крупный план Веллингтона и Аксбриджа. Адъютант докладывает: «Они взяли ферму Хэ-Сэнт. Их не остановить». Аксбридж угрюмо произносит: «Кажется, мы проигрываем битву…». – Веллингтон: «Да, сэр», – и, обращаясь к небу, просит: «Дай мне Блюхера или дай мне ночь!». Наполеон бросает в огонь большую часть своей гвардии. И в этот момент Блюхер со своей армией обрушивается на правый фланг французов. Седой фельдмаршал кричит своим кавалеристам: «Вперед, дети мои!». Гвардия, оказавшись между двух огней, вынуждена постепенно отступать.

Почему Груши не подошел раньше Блюхера? На острове Св. Елены Наполеон все свалил на него. На деле же Груши был втянут в бой с второстепенным прусским отрядом под командованием Тильмана и, получив приказ в районе 15 ч, в любом случае не успевал по раскисшим от дождя дорогам к императору. Бонапарта побили его же собственным оружием – быстрым маневрированием и ударом во фланг.

В последней биографии Наполеона (издана в серии ЖЗЛ) историк Тюлар пишет, что в двух случаях – при Бородино и при Ватерлоо, когда противник занимал жесткую эшелонированную оборону, – полководческое искусство императора было бессильно. Он мог побеждать в чистом поле, когда противник маневрировал, пытаясь охватить его фланги, но брать укрепленные позиции императору стоило много крови.

Далее произошел всем известный эпизод – к окруженному каре батальона пеших егерей императорской гвардии подъезжает английский полковник и предлагает: «Храбрые французы, сдавайтесь!». Генерал Камбронн отвечал: «Дерьмо!». Каре было расстреляно из английских пушек. Камбронн раненым и раздетым догола мародерами уже ночью был захвачен в плен. Другая красивая фраза: «Гвардия умирает, но не сдается!», приписываемая Камбронну, согласно Вальтеру Скотту, взята из последнего Бюллетеня Великой Армии. Ее придумал скорее всего сам Наполеон – он был способный писатель. Гюго подводит итог битве: «Так погибли французские легионы, еще более великие, чем римские легионы».

Блюхер, преследовавший разбитую армию, запретил брать пленных. Он мстил за разгром Пруссии в 1806 году.

В начале седьмого стало совсем темно. Я успел подойти к могилам, которые расположены по обе стороны брюссельской дороги. Огромный монумент стоял на могиле Александра Гордона, как мы помним, адъютанта Бонапарта. Одному среди великих могил было жутковато. Я пошел к автобусной остановке, которая находилась недалеко от «Макдональдса». Мое утреннее путешествие к площади Рупп не дало мне времени осмотреть еще один важный объект – ставку Наполеона на ферме Кайо – она находится в 4 км от Лиона. Дорогие соотечественники, правильно рассчитывайте время!

Автобус подошел почти сразу. Я показал водителю утренний билет – он кивнул головой. Ехали до вокзала ровно 40 мин. Знаменитую «Гранд пляс» видел издалека из-за домов. Но мне не стыдно – я видел Ватерлоо. Оно не обмануло ожиданий. Гюго прав: победа или поражение дело случая. Название Ватерлоо символично – крушение всех надежд, крушение судьбы и жизни. А для англичан – день величайшего триумфа в истории.

Вокзал «Midi» по-фламандски называется «Suid». Когда подъехали к вокзалу, я подумал – не туда привезли. Несколько раз переспросил: «Midi?». Водитель ошалел от моей тупости: малопонятный иностранец не знает элементарных фламандских слов. У входа в вокзал сидела дюжина негров и арабов бомжеватого вида. С ними беседовали двое полицейских. Было еще полтора часа в запасе, но идти до центра расхотелось – устал, темновато да и много негров. Хотя где-то рядом могло быть метро, но это я сообразил по приезде домой.

Поезд отходил в 21 ч 40 мин. Я походил по вокзалу, посидел в зале ожидания. Последний поезд на Париж был битком. Много молодежи.

Как странно, не знаю языков, на которых говорят здесь, а путешествую, как у себя дома. Почувствовал себя гигантом.

14 октября, понедельник

Похоронил своего старого друга «Зенит Е» – бросил его с моста Александра III в Сену. Английская пара, активно фотографировавшая друг друга, проводила меня суровыми взглядами, пока я не сошел с моста. Прощай, мой старый друг! Покойся на дне Сены. Это лучше, чем попасть на помойку.

По плану у меня были подземные Парижские стоки (Les Egouts de Paris). Они меня разочаровали. Всего несколько залов, а я надеялся, что здесь путешествуют на катерах. Огромные потоки грязной воды под полами, забранными решетками и сетками, стенды с этапами строительства стоков. Фото и рисунки – от Цезаря до наших дней. Все надписи только на французском. Музей находится у моста Альма. Именно здесь в 1832 году (мост, конечно же, назывался по-другому) Жан Вальжан вынес наверх с баррикад Мариуса Понмерси. Огромный в человеческий рост картон с изображением этой сцены из романа Гюго. Впечатляющ путь, который проделал Вальжан под землей – от Монмартра сюда километров семь-восемь. В сувенирной лавке купил пару открыток.

Здесь же рядом с мостом спустился на линию RER - C. Решил ехать до станции «Сент-Женевьев-де-Буа». У каждой ветки RER еще несколько отростков. На каждый из них ходят поезда под определенными женскими именами (Mona, Elise) или названиями рек (Elba). Мой назывался Elba. Часть остановок поезд без остановок. Думал, проедет и мою. Но нет – остановился. Станция Сент-Женевьев-де-Буа приняла меня примерно в 13 ч. На остановке 104-го автобуса стояли молодые негритянские мамаши с детенышами. Мальцы отвратительно вопили. Все сразу уставились на меня. Я даже смутился и расположился чуть в стороне от остановки. Шофер-араб на мой вопрос: «Семетри рюс?» кивнул головой. Через двадцать минут он остановил меня даже не на остановке, а на каком-то углу и показал на видневшуюся вдалеке стену кладбища. На всякий случай сообщаю название ближайшей остановки к кладбищу – «Лицей».

На кладбище я был совершенно один и для начала по огромному плану разыскал туалет, что в тот момент было для меня немаловажно. Пожилая женщина, ухаживавшая за одной из могил, любезно сказала мне по-русски, где можно купить план Русского кладбища. Но лавочка при церкви была закрыта, и мне пришлось ходить по погосту самостоятельно.

На Русском кладбище дул сильный ветер прямо, как на кладбище где-то под Москвой. Сам вышел на могилу Ивана Бунина. У его скромной памятной доски лежали русские монеты. У меня ни одной, к сожалению, не было. Я дотронулся до каменного креста и сказал великому русскому писателю спасибо за «Окаянные дни». Недалеко от Бунина были могила Тэффи и мемориал дроздовцев. Могилы дроздовцев отделены имитациями артиллерийских снарядов с цепями. В центре могила генерала Туркула. Снял кепку перед его могилой. Читал его мемуары. Блестяще. Советую всем любителям военной мемуаристики. Набрел на могилу Валерия Инкижинова – когда-то он сыграл главную роль в фильме «Потомок Чингисхана» Пудовкина. Потом стал учеником Мейерхольда и уехал в Париж, там работал режиссером. Сейчас его никто не помнит, кроме таких фанатов кино, как я.

Между дорожками показалась фигура православного священника. Я спросил у него, как можно купить план. Он отвел меня к закрытой лавочке. Та открылась. План – плохонькая распечатка из «Интернета» – стоил баснословно дорого 3 евро. Вроде бы вход на кладбище бесплатный, но попробуй сам разобраться.

Согласно плану осмотрел могилы Галича, Коровина, Матильды Ксешинской, казаков, кадетов, алексеевцев, Галлиполийский памятник, корниловцев. Мои любимые белогвардейцы – люди чести. Могли выиграть всю Россию, но им пришлось довольствоваться кусочком земли на французской земле, на участке кладбища старинного аббатства.

Рядом с могилой Тарковского посидел на лавочке. Какая прекрасная надпись на его памятнике – «Человек, увидевший ангела».

На могиле Нуреева издалека кажется, что лежит роскошное покрывало плотной материи с религиозной символикой. Вблизи покрывало оказывается изящно сделанной мозаикой.

Было холодно, дул сильный ветер, и я решил все могилы, отмеченные на плане, не осматривать – достаточно тех, что мне интересны.

Выйдя с кладбища, на перекрестке долго не мог разобраться, с какой же из четырех остановок мне ехать обратно. В результате пропустил свой автобус и простоял лишних полчаса. Страшно замерз.

На RER добрался до площади Этуаль, хотел осмотреть храм Св. Александра Невского. Увидел знаменитую базилику только снаружи. Храм бывает открыт только три дня в неделю с 15 до 17 ч. Зато узнал расписание.

Почувствовал себя плохо и решил отменить планировавшуюся прогулку по Елисейским полям. Купил арманьяк и довольно неплохо выпил в номере под хорошую закуску – мясное ассорти, оливки, сыр.

Полдвенадцатого проснулся – страшно захотелось пить. Купил у портье кока-колу и минералку.

Какие-то сюрреалистические сцены происходят со мной. К стойке портье подошел мужик в золотых перстнях, кажется, араб (они там в Париже скоро все будут арабы) и на вопрос портье, почему так поздно, ответил довольно: «Ля мур…». И я в спортивных брюках «Адидас», купленных на Крите, жду сдачу тут же рядом…

15 октября, вторник

Маршрут в этот день был извилистым: собор Сен-Дени – Катакомбы – храм Св. Александра Невского – Опера Гарнье – магазин «Лафайет».

Собор шикарный. Не хуже всем известного Нотр-Дам. Захоронения французских королей, начиная с восьмого века. Надгробья мертвых королей внушают почтение. Химеры снаружи высовываются из стен как живые. Внушительные надгробья в полный рост Франциска I с супругой и Генриха II  c

Екатериной Медичи. Есть здесь могилы Людовика XVI и его супруги. Мария-Антуанетта как живая и, действительно, очень красивая. Хитрый прищур Генриха IV можно узнать издалека. Я был как бы на свидании с тысячелетним периодом французской истории, даже увидел последнюю незаполненную страницу – плита рядом с могилой Людовика XVIII чистая, под ней должен был покоиться Карл X.

Со стороны Сен-Дени в 1814–1815 гг. входили армии союзников, наш император Александр Павлович въехал на белом коне. Здесь в аббатстве Людовик XVIII дожидался второй реставрации. Здесь Шатобриан увидел и под впечатлением увиденного написал незабываемые строки: «Перед покоями короля никого не было; я сел в углу и стал ждать. Внезапно дверь отворилась и в комнату безмолвно вошли порок об руку со злодеянием – господин де Талейран об руку с господином Фуше; адское видение проплыло мимо меня и скрылось в кабинете короля. Фуше спешил клясться своему повелителю служить ему верой и правдой: верноподанный цареубийца, преклонив колена, жал рукой, приблизившей смерть Людовика XVI, руку брата короля-мученика; клятву скреплял епископ-расстрига». Советую любителям истории своими глазами увидеть могилы королей Хлодвига и Пипина Короткого.

Катакомбы – единственный в мире музей, где широко представлены кости и черепа давно вымерших поколений. В одном из наших путеводителей написано, что этот музей начинает работать с 14 ч. Приехал туда заранее к 13 ч, и музей, оказывается, работал с 11 ч. Верь после этого нашим справочникам. Входной билет стоил 5 евро. Долго спускаешься по лесенке в 130 маршей. Потом опять-таки долгая ходьба по извилистым коридорам. Думал, что и костей так и не увижу. Но после круглого зала они начались в необозримом количестве. Кости аккуратно сложены в поленницы, сверху – ряды черепов. Инстинктивно отшатнулся и чуть не задел другую поленницу. Шел почти без страха, только ни до чего дотрагиваться не хотелось. На поленницах были прикреплены плиты с указанием, с какого кладбища они были перенесены и в каком году. Самая ранняя дата – 1787 г. Очень много перезахоронений при Наполеоне I и Наполеоне III. Оказывается, и на моей улице Douai тоже в XIX веке было кладбище. Один зал был посвящен жертвам террора революции. Не совсем верное название. Одна доска отмечена датой 1789 г. в честь восстания в Сент-Антуанском предместье, вторая – 10 августа 1792 г., как я понял, в честь обороны дворца Тюильри. Значит, здесь спят вечным сном бедные швейцарские гвардейцы, растерзанные чернью. Мир их праху! Я увидел следы Французской революции и на земле, и под землей.

Извилистые коридоры закончились. Пошел длинный коридор на выход. Коридор закончился длинной винтовой лестницей. Путешествие заняло около часа. Вышел не там, где входил. Решил купить сувениры на память. У кассы уже стояла очередь. Пришлось постоять еще 10 мин. Купил две открытки за 2,2 евро.

Храм Александра Невского очень красивый. Внутри иконы старых русских полков – Преображенского и других. У входа в храм – доска объявлений на русском. Люди согласны на любую работу.

Приехал к Опере Гарнье в начале пятого. Касса на вход уже не торговала. Увидел только предбанник. Зашел в театральную кассу. Сегодня спектаклей не было. Начиная с 17 октября шел балет «Казанова». Не судьба мне было увидеть его, 17-го я как раз уезжал.

Забрел в близлежащую «Галерею Лафайет». Цены запредельные: джинсы – 90 евро, рубашки – 70 евро, обувь – от 200 евро. Там же был и супермаркет. Отоварился на 26 евро: морское ассорти, с/к грудинка, сыр, виноград. Применил заученную вечером фразу: «Мадам, силь ву пле, труасан грам (Мадам, пожалуйста, триста грамм)». Меня поняли.

Славно поужинал в номере.

16 октября, среда

Последний маршрут: музей Клюни – памятник Дантону на перекрестке Одеон – музей Гревена – кладбище Пер-Лашез.

В музее Клюни (в здании когда-то находились древнеримские термы) представлено искусство античности и раннее средневековье. Обломки разбитых статуй библейских королей с собора Нотр-Дам задают немой вопрос: «Чем мы помешали революционерам?» В этом же музее знаменитые фламандские гобелены «Дама с единорогом». Музей для истинных любителей ранней готики. Я не из их числа.

Дантон на памятнике призывал двух парижан на защиту Отечества. Одна из надписей на памятнике гласила (я знал русский перевод): «После хлеба образование первейшая необходимость для народа». Рядом в одном из переулков знаменитое кафе «Прокоп», которые любили попивать кофе революционеры всех мастей во главе с Робеспьером. Цены там немалые, туристы валят валом.

Вход в музей Гревена безумно дорог – 15 евро. Сделано все потрясающе – цепь небольших полутемных залов  с восковыми фигурами. Заходишь в зрительный зал, где расставлены и рассажены персонажи: Жерар Депардье, Роберто Беньини, Изабель Аджани, известные только французам телеведущие и политики. Когда в зале есть посетители, непонятно, кто живой, а кто восковая кукла, так неприхотливо расположены здесь фигуры. Многие непохожи на себя, во всяком случае неузнаваемы. Есть и стопроцентные попадания – Жан Габен и Жан Рено, а также чемпион мира 1998 г. вратарь Зидан. Запомнилась также сцена над Марией-Антуанеттой. Очень уж впечатляющий Фукье-Тенвиль. В огромной витрине восковой Наполеон смотрит на две свои битвы – игрушечные солдатики атакуют друг друга при Аустерлице и Ватерлоо. Марат уже много лет умирает в своей (по легенде, подлинной) ванне в форме сапога, смертельно раненный кинжалом Шарлотты де Корде.

С посещением Пер-Лашез не повезло – был сильный ветер и временами шел крупный дождь. Успел разыскать только несколько могил, интересных мне, – Бальзака, Делакруа, Бизе. Когда огромные деревья стонали под ветром и осыпали меня гнилыми ветками, становилось жутко. Я прервал обзор и ушел.

Вечером, к 21 ч зашел к Александру К. в русский ресторан попрощаться. Он передал сувениры старым друзьям.

17 октября, воскресенье

День отъезда. Автолайн пришел на полчаса позже, чем значилось в ваучере турфирмы. Немного понервничал. За рулем сидел шри-ланкиец. Он забирал туристов из разных отелей. Русский был только я.

Второй нервный срыв произошел, когда я не увидел на табло своего рейса на Москву. Решил, что попал не в тот аэропорт. Пришлось объясняться с девушками из справочного бюро. Они мне показали пальцами цифру «девять». Я побрел к указанной стойке. Рейс «девять» был на Токио, и здесь же второй строчкой был указано, что он же и на Москву. Японцам дать информацию, конечно же, важнее.

Самолет задержался на час. Но вот зовут на посадку. Приключения кончились. Венсенский и Булонский леса я так и не посмотрел.

P. S. Я старался рассказать в своих записках о малоизвестных объектах в Париже и окрестностях. Буду рад, если кому-то показались интересными мои комментарии исторических событий.