Душою русского Севера представители наших туристических фирм все как один называют город Каргополь. Находится он на юге Архангельской области. Но юг для Каргополя, пожалуй, не совсем уместное понятие. Когда прошлым летом в Москве стояла небывалая сорокоградусная жара, в этом городке на Онеге было не больше 20 тепла. Наверно, оный факт и стал для меня основным поводом податься на север.

1. НЯНДОМА

На этот раз в путешествие я отправилась цивилизованно: купила путевку в туристической фирме и к нужному часу приехала на Ярославский вокзал. Провожающий выдал мне билет на поезд и сказал, что в нашей группе будет всего девять человек. Да, русский север пока, видимо, слабо волнует сердца жителей средних широт.

Когда я пришла, в моем купе уже сидели мужчина кавказской наружности и две женщины. Женщины ехали в Каргополь и были из нашей группы, мужчина возвращался домой со свадьбы друга. Познакомились. Моих попутчиц звали Ольга Ростиславовна и Зинаида Петровна — дамы предпенсионного возраста, они ехали на север уже раз в двадцатый и с увлечением рассказывали мне про красоту Соловков, про то, что туда мне надо попасть как можно скорее, а то, того гляди, они в ближайшее время станут закрытой территорией. Когда наши разговоры плавно перешли в дискуссию о жизни и творчестве Марины Цветаевой, наш купейный мужик сего поворота событий не вынес и быстро ретировался. А мы ехали дальше…

Интересные же названия у северных станций! Честно сказать, я не переставала удивляться, когда наш поезд останавливался у нескольких горсток деревянных домиков с названиями: Вандыш, Бурачиха, Полоха… Каменных домов на севере почти не строят, здесь он, камень, слишком дорог для этого, а дерево растет сплошь и рядом, значит туда ему и место – на строительство!

Наконец, мы доехали до Няндомы, отсюда до Каргополя полтора часа на автобусе. Няндома по сравнению с другими станциями была все же побольше (как-никак 40 тысяч жителей), поэтому, наверно, и дома здесь стояли в основном из силикатного кирпича. Про это поселение есть одна смешная легенда. Когда-то давно жил здесь один якут по имени Нян. И люди, проходя мимо его дома, обычно спрашивали: «Нян дома?» Дальше догадаться не трудно. Видимо, якут стал настолько знаменитой личностью, что своим именем дал название всему городку.

В Няндоме нас встретила приятная девушка Настя, студентка туристического отделения Каргопольского колледжа, и повела всю нашу группу грузиться в автобус. О составе группы можно спеть отдельную песню, правда, получится она короткой: 8 женщин и один 16-летний мальчик. Ох, ты, Господи!!! Это вам не санаторий «Энергетик» в Ялте!

Автобус был обычным «ПАЗиком», а водитель, видимо, решив, что везти 80 километров группу из девяти человек в нем слишком жирно, подсаживал к нам по пути пассажиров. За провоз брал по десятке, как в рейсовом автобусе. Пока ехали, я разговорилась с одним местным дядечкой. Он с добротой, присущей почти всем провинциалам, рассказывал мне о северном климате. Еще неделю назад в Каргополе было плюс 30, а сейчас погода напоминала подмосковный сентябрь – 18 градусов и дождь. Вообще же, про местный климат здесь говорят так: в июне ЕЩЕ не лето, а в июле УЖЕ не лето. В этом году даже морошки мало, вся померзла в конце июня… Как ни странно, мой попутчик сделал акцент на том, что места под Каргополем, оказывается, не совсем чистые (кто бы мог подумать?). Сказывается Плесецк. Один его знакомый долгое время жил на Припяти, а потом приехал в Няндому к родственникам и решил тут купить дом. С собой привез дозиметр, померил радиацию и чуть не упал в обморок – уровень был тот же самый, что и на родине! Так-то, вот!

2. ЗАКОНСЕРВИРОВАННЫЙ ГОРОД

В середине дня мы прибыли в Каргополь. Город оказался почти ровесником Москвы, был старше ее на год. Но даже двухэтажных каменных домов здесь почти не было, в основном стояли деревянные деревенского типа или простые бараки. Как нам потом рассказал экскурсовод, Каргополь процветал в 16-17 веках, когда по Онеге ходили корабли, и в городе велась активная торговля. Потом купечество здесь почему-то загнило, и с тех самых пор Каргополь не рос. Наверно, поэтому и сложилось у меня первое впечатление какой-то законсервированности города. Даже местные люди сразу чувствовались далекими провинциалами – только молодежь одевалась «по-городски», все остальные похоже на сельских жителей. Что же касается местного диалекта, то с ним тут тоже получилось весьма оригинально – одна часть каргопольцев «окала», другая часть «якала», третья «окала» и «якала» одновременно.

Большинство мужского населения Каргополя (всего в городе живет около 13 тысяч человек) работает на пилорамах, получая за это по 600-700 рублей в месяц, женщины – в магазинах и бюджетных организациях города. Из предприятий в Каргополе – молокозавод и пряничная фабрика. А цены – такие же, как в Москве. Правда, квартиры дешевые: однокомнатная в каменном доме – тысяча долларов, деревянный дом с удобствами на улице – 2 тысячи долларов. В целом же, народ, как и раньше, перебивается на собственных огородах, со своими коровами да козами. Занимались подсобным хозяйством здесь всегда все горожане, а иначе и с голоду помереть не долго.

Из увеселительных мероприятий в Каргополе – танцы по пятницам, субботам и воскресеньям в маленьком клубе, похожем на сарайчик, или посиделки в кафе-баре. Кинотеатр – в запустении.

А вообще, кто привык, наверное, жить можно. Ведь, несмотря на жуткую криминогенную обстановку в стране, Каргополь в этом смысле – настоящий оазис. Здесь ни разу не совершилось ни одного преступления, не появилось ни одного наркомана, а люди до сих пор, возвращаясь поздним вечером из гостей домой, не боятся ступать по неосвещенным улицам.

3. КАРГОПОЛЬ КУЛЬТУРНЫЙ

Сразу после позднего завтрака мы направились обозревать каргопольские достопримечательности. В основном ими были разные церкви и соборы, которых тут восемь штук (раньше было 22). Самый большой и впечатляющий из них – Собор Рождества Христова, построенный во времена правления Ивана Грозного. Он, своего рода, — визитная карточка Каргополя, если не считать памятника Ленину на фоне каких-то сараюшек на центральной площади города. В этом соборе, говорят, весьма примечательные небеса. Наши туристы из группы потом туда ходили, и им действительно понравилось.

Интересна история про местную колокольню. В 17 веке в Каргополе был жуткий пожар, в котором сгорело почти две трети города. Головешки с треском перелетали через Онегу, несмотря на то, что ее ширина была около трехсот метров. А после пожара градоначальник собрал в печали всех своих жителей и объявил: «Хотите, мол, вы или нет, а дома отныне будем из камня строить, чтоб не горели!» Захотели, наверное, многие, а смогли только богатые. Весть об этом долетела до царского двора, и Екатерина Вторая, проникнувшись проблемой каргопольцев, выделила им на строительство домов аж 10 миллионов рублей. За это они стали ей очень признательны и воздвигли в ее честь колокольню. Екатерина ее, правда, так и не увидела, да и каргопольцы дома себе все равно продолжали из дерева строить (видно, все деньги на колокольню ушли), но тем не менее…

Во время нашего пребывания в Каргополе нас усердно водили по музеям и выставкам. В результате счет им я совершенно потеряла, но, честно сказать, иногда в них было, на что посмотреть.

К излишне религиозным барышням я себя не отношу, поэтому идти на выставку старинных северных икон «Наследие древнего Каргополя» в церковь святых Зосимы и Савватия поначалу я особенно не возжелала. Но попала. Правда, пока все разглядывали необычно темные, казалось даже, закопченные иконы и слушали про них разные легенды, я остановилась у небольшой витринки с вотивными подвесками и… зачиталась их историями. Вотивные подвески – это, другими словами, металлические или жестяные кулоны размером до 10-15 сантиметров в виде рук, ног, сердца или любой другой части тела человека, которая у него болит. Такой кулон язычник-старообрядец надевал на шею и шел с ним в православный храм просить Бога, чтобы он излечил его от недуга. Там он водружал свою вотивную подвеску на принесенный же им из дома образок какого-нибудь святого и оставлял. Смотрелось, наверно, весьма оригинально. Особенно впечатлялись православные батюшки, впадая от этого в некое состояние шока и не зная, как и чем с язычниками бороться. А бороться пришлось аж до 20 века, потому что, как рассказывают каргопольские старожилы, еще в его начале в одной из церквей у образка висело 20 вотивных подвесок в виде чьих-то зубов! Да, во все времена, видимо, у народа были стоматологические проблемы!

Я заметила, что все каргопольские музеи и выставки имеют необычные названия. Выставка старинных икон, здесь почему-то не просто выставка икон, а «Наследие древнего Каргополя», экспозиция быта народов Севера проходит под названием «Шел коня ковать», а самый, что ни на есть, краеведческий музей называется «Золотное шитье».

«Шел коня ковать» — это старинные ткацкие станки и сундуки, глиняные игрушки и северная деревенская посуда, полотенца, сарафаны и пояса с удивительной вышивкой. Говорят, что на севере в 17-18 веках незамужние девицы прежде, чем обрести стойкое семейное счастье, должны были сами наготовить себе приданого. Поэтому уже в семь лет девочку сажали за прялку, и она начинала свои мучения. А после первого года замужества каждая молодуха была обязана продемонстрировать всем желающим, что она напряла да наткала за годы своей юности. 22 апреля, в день первого выгона скота, в каргопольский праздник, они надевали на себя все свое приданное – 3-5 рубах, кучу юбок и сарафанов — и выходили на онежский мост, где их уже поджидали пожилые женщины. У каждой молодухи они поочередно приподымали за подол ее наряды и решали, которая из них самая искусная мастерица. Такой был в Каргополе обычай! Парились несчастные женщины под толщей «шмоток», а что делать?

Впрочем, каргопольские дамы баловать себя тоже любили. А посему вышивали себе платки… золотом. Ну, не совсем золотом, а позолоченными металлическими нитями. Эти нити отламывались кусочками и крепились к полотну обычными шелковыми нитками. Платки получались тяжелыми, узоры — замысловатыми, а в целом все изделие — весьма впечатляющим. Вышивался платок с одного угла и всегда был именным. То есть по его краю часто было написано золотом, к примеру, так: «Сей платокъ Марфы Федоровны. Носи его со щастьем». Иногда подобная фраза не заканчивалась. Она или не помещалась, или у заказчицы кончались деньги (еще бы, один такой платок стоил столько же, сколько две рабочие лошади). Но платки с золотной вышивкой на протяжении нескольких веков были настоящим писком местной моды. Иметь такой платок считалось хорошим тоном и говорило о зажиточности. Так что каргопольские мужья покупали их своим женам, можно сказать, с удовольствием.

4. БЫТ ИЛИ НЕ БЫТ

И все же вернемся ко дню нашего приезда в Каргополь. После осмотра достопримечательностей мы отправились в гостиницу «Каргополочка».

Еще несколько лет назад о Каргополе мало, кто слышал. Организованный туризм на момент моего приезда «процветал» тут лишь второй год, поэтому вся его инфраструктура находилась, мягко выражаясь, в зачаточном состоянии. Другими словами, в Каргополе была только одна гостиница. Называлась она «Каргополочка». В нее-то нас и заселили. Внешне сей отель представлял собой длинное двухэтажное здание школьного типа из силикатного кирпича с гербом города Каргополя в виде барана над крыльцом. Внутри он на «пять звезд» тоже мало чем походил. Но чтобы быть до конца девушкой честной, все же замечу, что номера с удобствами в «Каргополочке» были. По-моему, даже два.

Уже в холле гостиницы перед самым заселением выяснилось, что в нашей группе, кроме меня, были еще две «одинокие» дамы – Татьяна из Москвы и Галя из Шатуры, обе старше меня лет на 15-20 (да что там говорить, юностью наша группа явно не отличалась). Татьяна еще в Москве заказала себе одноместный номер, поэтому кров – двуместный номер с удобствами на этаже — мне пришлось делить с Галей.

Позже я обратила внимание на здешние цены за проживание – от 95 до 195 рублей в сутки. В качестве дополнительных услуг предлагался душ за 20 рублей, утюг – за 5 рублей и чайник – за 10 рублей. Что касается горячей воды, то во всем Каргополе, за исключением нашей гостиницы, ее народ отродясь не видел, впрочем, как и нормального водопровода и канализации. Это относилось и к двухэтажным домам, где в унитазные, извиняюсь, бачки заливалась вода из ведер, а слив по трубе шел в обычную яму. Как моются местные жители, для меня осталось загадкой, а, вот, как они стирают, я наблюдала сама. Холодную воду каргопольцы набирают в тазы на колонках, стирают, видимо, дома, а полоскать белье носят со всего города на полоскалку. Это сооружение стоит на берегу Онеги и внешне напоминает деревянный сарайчик или домик без окон и с проемами для дверей. Внутри – деревянный пол с прорезанными в нем 8-10 прямоугольными дырками-корытами во всю длину. Под полом течет холодная вода, она же ручей, впадающий в Онегу. Над корытами – бревна, на которые вешают прополощенное белье. Сколько лет каргопольской полоскалке, уже никто не помнит, но явно много. Когда я туда вошла, то просто обомлела и даже сфотографировала в ней на память стирающих местных жителей. А когда фотографировала, ожидала, что они вот-вот начнут кричать и возмущаться. Ничего подобного – все четверо, две женщины, мужчина и мальчик лет двенадцати, склонились над своими тазами и даже бровью не повели! Как потом объяснила мне сей феномен наша сопровождающая девушка Настя, к фотографированию в полоскалке каргопольский народ давно привык. Все туристы, которые приезжают в город, ходят сюда, как на экскурсию и фотографируют «полоскальщиков»!

В нашей гостинице канализация, слава Богу, была, горячая вода тоже, но грели последнюю в специальных баках, поэтому она подавалась по графику, и в душ можно было попасть только по записи. И на том спасибо! В первый же вечер в нашей группе образовался, так сказать, дружеский «костяк», продержавшийся до конца всего путешествия и состоявший из Ольги Ростиславовны, Зинаиды Петровны, Татьяны, Гали и меня. И, вот, этот самый «костяк» надумал сходить в тот же первый вечер в душ и совершенно неожиданно записал туда меня. Проблема была в том, что кабинок в душе было две, а с водой, как я уже говорила, большой лимит, поэтому идти в душ надо было обязательно с кем-то, а я, честно сказать, мыться прилюдно не привыкла. Только путем многочисленных ухищрений мне удалось остаться одной и закрыться изнутри (не подумайте плохого). О-о-ой!!! Но вскоре назрела и вторая проблема – сушить выстиранные вещи в гостинице, в целом, и в нашем номере, в частности, было абсолютно негде. Цивилизация! XXI век!

Так что от гостиницы впечатления у меня остались разнообразные. И говоря откровенно, чаще обычного она напоминала мне мой старый добрый пионерлагерь, в котором я отдыхала лет сто назад, а мы все – юных пионеров!

5. ФОЛЬКЛОР ДА И ТОЛЬКО

Кормили нас трижды в день в гостиничном кафе. Кормили превосходно. Не знаю, чем объяснялся удивительный вкус всех скормленных нам блюд – возможно, кулинарными способностями поваров северного края или их по-настоящему искренним душевно-домашним подходом к готовке блюд, — но вкус был действительно уникальным. По моей просьбе официанты даже не клали мне в порции лук, который я не могу терпеть в любом виде. Индивидуальный подход получался!

В первый же день после обеда у нас назрела экскурсия в Каргопольский центр художественных ремесел «Берегиня». С давних пор Каргополь славился глиняной игрушкой. Самый распространенный ее вид – это разные деревенские мужики, козлы, бабы, ну, и сами Берегини, разумеется. Берегиня – женщина с птицами в руках, северный оберег, который раньше для счастья и благополучия держали в каждой избе. Теперь его делали из глины и раскрашивали разными красками в центре художественных ремесел, а потом продавали в магазинчике при центре вместе с остальными сделанными здесь же игрушками и прочими сувенирами — полотенцами и ковровыми дорожками, вытканными на ручных станках, птицами счастья из еловой щепы, маленькими ковриками и куклами из тряпичных лоскутков на деревенский манер, посуды из бересты. Наверно, со стороны это и казалось бы похожим на кружок в современном Доме детского творчества, вот, только занимались здесь совершенно осознанно не совсем взрослым ремеслом абсолютно взрослые люди, потомственные мастера. И качественно занимались. А для туристов, по их желанию, проводили даже специальные мастер-классы.

Мы же просто прошли по мастерским «Берегини», послушали рассказы о процессе изготовления сувениров, приобрели почти за бесценок глиняных козлов, собак и мужиков в магазинчике и отправились гулять по городу. А вечером, когда мы снова вернулись в гостиницу, нас ждал… концерт художественной самодеятельности.

В банкетном зале «Каргополочки» выступали баянист-виртуоз и певунья. Как нам потом объяснили организаторы сего мероприятия, баянист и впрямь был местным самородком. …Певунья тоже. Выступали неплохо: баянист играл даже в варежках, даже с завязанными глазами, даже держа баян за спиной. Певунья пела в основном народные песни с северными сюжетами и частушки. Все без претензий. Например, так:

Каргопольские ребята –

Химики, ботаники.

Вместо радио на стену

Вешают подштанники.

Просто, но очень актуально. Особенно, если учесть, что радио в наших гостиничных номерах действительно отсутствует. …Хотя, в общем-то, и подштанники тоже, как, собственно, и их владельцы.

6. КАК ЛЮДИ ЖИЛИ, КАК ТОНКО ЧУВСТВОВАЛИ…

На следующий день по приезду в Каргополь у нас была запланирована долгая экскурсия в северную провинцию, конечной точкой которой должен был стать Александро-Ошевенский монастырь. По щебенистой, ухабистой дороге мы ехали 60 километров, по пути останавливаясь в северных деревнях и разглядывая их достопримечательности. А основной достопримечательностью на Каргополье считается деревянное зодчество, точнее, деревянные средневековые церкви и соборы.

Нашим экскурсоводом был Сергей Сергеевич – учитель музыки одной из школ Каргополя, личность весьма колоритная, добрая, знающая, но немного прижимистая. Вообще, весь туристический бизнес в Каргополе «прибрали к рукам» почему-то исключительно учителя, что поначалу мне показалось несколько странным и забавным фактом, хотя и вполне позитивным. Может быть, как раз по этой «учительской» причине все наши экскурсии отличались от всех ранее мною слушанных какими-то «школьными» нюансами. Например, на одну из них Сергей Сергеевич принес вырезку из «Комсомольской правды» начала 1990-х годов и, будто своим ученикам, зачитал нам вслух, как в одном из Каргопольских военных городков видели снежного человека, точнее, снежную бабу с ребенком, которая по какой-то только ей известной причине забралась в солдатскую казарму и перепугала чуть ли не до смерти наших бесстрашных воинов. При этом инциденте, утверждал корреспондент, присутствовала куча свидетелей. А сами каргопольцы, включая Сергея Сергеевича, с тех самых пор хранят у себя дома уникальную публикацию и продолжают смеяться над ней, как смеялись и раньше.

…Пока мы ехали в автобусе, наш экскурсовод показывал нам фотографии Каргополя и окрестностей в старинных книгах. На одной из фотографий на фоне какой-то церквушки стояли монашки. «Вот эта – моя двоюродная бабушка», — указывая на одну из Невест Христа, признался нам Сергей Сергеевич. Такие, вот, у него корни…

На Каргополье все села в нашем понимании (то есть те, в которых есть церкви) стабильно называются деревнями. Еще до революции местному люду жилось в них вполне замечательно – говорят, что здесь не было даже крепостного права среди крестьян. В каждой деревне процветали свои обычаи, отмечались свои праздники. Но, когда в начале прошлого века повсюду началась коллективизация, и крестьян обязали работать в колхозах и строить коммунизм, все деревенские праздники, наряду с обычными отпусками и выходными днями, канули в лету. Уже в 15-летнем возрасте девочки отправлялись на пилорамы, женщины через две недели после родов тоже. В общем, при таком раскладе народ стал с севера уезжать. Бегство прекратилось лишь в хрущевскую оттепель, когда крестьянам впервые с момента строительства коммунизма стали назначать пенсии по старости.

Но буквально через несколько лет бегство из каргопольских деревень возобновилось. Дело в том, что долгое время, несмотря на суровую северную жизнь, существовал в этих краях льняной завод, который сильно грел души и сердца местному населению. Был он небольшой, но обеспечивал работой и неплохим заработком многих деревенских жителей. Во времена своего правления Брежнев сей заводик прикрыл, а местные жители, взбунтовавшись, стали перебираться в город. С тех самых пор и началось вымирание каргопольских деревень. Сейчас в Каргопольском районе нет уже трети прежних деревень. В лучшем случае от них остались лишь маленькие деревянные полуразрушенные церквушки, такие, как в Красной Ляге или Большой Шалге. Но мы проезжали места, которые можно даже без преувеличения назвать настоящими кладбищами деревень – сгнившие перекошенные срубы домов с пустыми глазницами окон, вросшие в землю и поросшие густым мхом, другие, еще не покосившиеся, но пустующие и вряд ли питающие даже слабую надежду когда-нибудь опять приютить в своих стенах прежних или новых хозяев. Жуткое зрелище!…

Еще в прошлом году таких же туристов, как мы, возили на автобусе в одну деревеньку. Там протекала малюсенькая речка, прозванная в народе исчезающей из-за того, что в одном месте вся ее вода уходила в карстовую воронку. Но в нашем плане эта экскурсия уже не стояла. Почему? Потому что, чтобы добраться до этой деревеньки, нужно было пересечь реку покрупнее. Но оба моста через нее за последнюю зиму окончательно прогнили и развалились, а жители оказались абсолютно отрезанными от мира и всей земли обетованной, до которой они теперь добираются исключительно на лодках. Проезжали мы и мимо старого заросшего травой каргопольского аэродрома с единственной полусгнившей диспетчерской будкой. Лет десять назад отсюда летали маленькие самолеты в Архангельск, Мурманск и Санкт-Петербург. Сейчас все в прошлом…

Но для контраста, как раз напротив аэродрома стоит… ханский дворец. Точнее, несколько двухэтажных кирпичных «дворцов», объединенных одним металлическим забором, отделанным в восточном стиле. Несколько лет назад в этих дворцах поселился некий гость с юга вместе со своей многочисленной диаспорой. Теперь этот гость гостем уже быть перестал, а развернул активную торговлю лесом и в прошлом году надумал баллотироваться в главы района. Этот номер у него, правда, не прошел. Местный люд из-за разницы с ним в материальном положении его идею абсолютно не воспринял. А окончательно всех сразил его автомобиль, как говорят, с «генеральскими» номерами 001.

…И вот, мы, наконец, прибыли в деревню Поздышевская, знаменитую тем, что в ней, по легенде, в свое время побывал святой Александр Ошевенский и приложился ногой к какому-то камню, который теперь всех излечивает от разных болезней.

Кстати сказать, с этой экскурсии наша группа пополнилась. К нам присоединились три пары – женщина Надя с 16-летней дочерью Любой (они прибыли в Каргополь, чтобы найти тот самый «ошевенский» камень), женщина Наташа с 7-летним сыном Тимофеем (обычные туристы) и просто женщина с мужчиной, приехавшие в Каргополь во второй раз, потому что им очень понравилось в первый. Все мы высадились десантом в деревне Поздышевская и после осмотра «ошевенского» камня отправились на расположенное здесь же озеро Спасское.

Деревня Поздышевская – это обычная деревенька северного типа: два ряда больших серых, абсолютно не крашенных, бревенчатых домов вдоль шоссе с множеством малюсеньких окошек, поднятых над землей метра на два. Как нам потом объяснили, на такой высоте окна в северных домах делают всего лишь для того, чтобы зимой их не заваливало снегом. Медведи, якобы забирающиеся в избы местного населения, тут совсем не причем.

А озеро Спасское с причудливо изрезанными берегами действительно оказалось очень живописным. Находилось оно на краю деревни в невысоком лесу. К нему вела узенькая тропинка со скользкими камнями, и я на каблуках едва умудрялась удерживать на них равновесие. У деревянного настила рядом с берегом качались на волнах бревенчатый плот и две лодки-долбленки. Лодки-долбленки на севере делают именно такими, какие обычно рисуют в учебниках по истории для 5 класса, пытаясь изобразить быт рыбаков-славян. Каждую лодку выдалбливают из двух стволов сосен, которые потом связывают вместе по принципу катамарана. С тех самых давних пор до сегодняшнего дня на таких лодках в Каргопольских озерах ловят окуня, леща, щуку, плотвичку и прочую рыбешку деревенские рыбаки. Привыкли, наверное.

После осмотра озера Сергей Сергеевич решил отвести нас к святому источнику. Этот источник находился неподалеку от озера, но все дело в том, что путь к нему лежал через небольшое болотце. И для того, чтобы через него пройти, надо было разуваться, что с готовностью сделали все представители нашей группы за исключением меня. Конечно, будь я в резиновых сапогах, я ни в коем случае не отбилась бы от коллектива, а так… В общем, я осталась ждать всех у озера, а заодно наблюдала, как наша группа изящно вышагивала по болоту. Впрочем, туда все прошли нормально, а, вот, назад пятеро несчастных поскользнулись на одной и той же доске. Потом они говорили, что это им было наказание свыше за их грехи. Не знаю, не знаю! Я-то тоже вроде как грешу иногда, а брУки, тем не менее, у меня остались чистыми!…

Наша следующая остановка была только через несколько часов. Очередная деревня называлась… Река, хотя по автодорожному указателю значилась, как П.Наволочный. Стояла она на реке Чурьега, поэтому, наверно, и приобрела в народе такое чудное название. Автобусы до Каргополя отсюда ходили только раз в день, а зимой, по словам местных жителей, вообще через день, хотя деревня сама по себе была довольно-таки большая, и в город, похоже, было, кому ездить. Самое примечательное в Реке – это церковь Георгия Победоносца и ведущий к ней через Чурьегу старинный мост на «быках» — больших, сложенных из бревен, кубических опорах.

Честно говоря, к разного рода церквям я особой слабости не питаю, но в этой было что-то трогательное. Не знаю, возможно, мне стало ее просто жаль? Краснокирпичная полуразрушенная церквушка одиноко стояла на пригорке над речкой, креста на ней уже давно не было, стены поросли лесом, а помимо этого местные юнцы с прошлого года устроили в ней… туалет. Тем не менее, церковь была очень красивой, и с ней было связано множество легенд. Одна история ее появления на свет, чего стоит! Старожилы Реки рассказывают так. В средние века развелись в здешних местах разбойники, которые повадились грабить деревни. И вот, однажды, провернув очередной грабеж Реки, разбойники расположились в ближайшем лесочке на ночевку. В ту же ночь шел по лесу местный крестьянин (уж, не знаю, откуда он там взялся), увидел спящего разбойника с награбленным добром и решил: «Прикончу-ка я его раз и навсегда!» — достал меч и отрубил ему голову. Но не заметил несчастный крестьянин второго разбойника, спавшего рядом. А тот вскочил, тоже схватил меч и погнался за ним. Удирал крестьянин – только пятки сверкали, и повторял про себя от страха: «Спаси меня, Боже!!! Если выживу, построю в своей деревне церковь!!!» Крестьянин спасся, и церковь на берегу Чурьеги вскоре действительно появилась. Назвали ее в честь Георгия Победоносца, правда, говорят, что строил ее вовсе не один крестьянин, а вся деревня, ну, да, ладно…

А потом мы, наконец-то, поехали в Ошевенск. Наверно, любой, кто услышал бы это название, сразу бы решил, что Ошевенск — это такой город или, в крайнем случае, поселок. Мы тоже сначала подумали именно так, но Сергей Сергеевич развеял наши подозрения и напустил еще больше загадочности на сей населенный пункт, когда сказал, что это объединение нескольких близлежащих деревень (а их около пяти) с разными названиями. В общем, что это за административная единица, осталось совершенно непонятным.

В центре Ошевенска есть несколько продуктовых магазинов с московским ассортиментом, включая мороженое и сущую гадость – местные шоколадные конфеты. Есть длинная деревянная больница с заколоченными окнами, из которой все врачи еще несколько лет назад подались в город. Есть деревянная Богоявленская церковь с колокольней и единственным сохранившимся на ней колоколом. Есть множество еще крепких и добротных домов старообрядцев, в которых живут люди, уже давно переставшие быть старообрядцами, и подобно совершенно обычным и простым, хлещущие дешевую водку. Но деревня – есть деревня, и в Ошевенске, как и везде процветают свои обычаи, течет своя жизнь.

Например, тут, на мой взгляд, очень оригинально сушат сено. Для этого строят специальную изгородь в несколько столбов с поперечными палками. Вокруг этих палок наматывают сено. Не знаю уж, хорошо ли оно сохнет, но сушат его так в Ошевенске повсеместно – значит, хорошо.

Пока мы осматривали местную церковь, одна дама из нашей группы, та самая, которая вместе с мужем приехала сюда уже во второй раз, отправилась к своей знакомой деревенской бабуле… за хлебом. В Ошевенске принято печь хлеб из сыворотки, но те, кто этим занимается, обычно его не продает, а съедает сам. Нашей даме повезло. К нам в автобус она вернулась с целым караваем, купленным у бабушки всего за три рубля. Как ни старалась она заплатить ей хотя бы десятку, та отказывалась и даже начала обижаться. Таковы ошевенские нравы!

Хлеб оказался необычным, очень мягким и кислым, в общем, на любителя, но есть его было можно, и некоторые члены нашей группы, привыкнув к его своеобразному вкусу, лопали так, что чуть за ушами не трещало.

Что же касается самого Александро-Ошевенского монастыря, то от него остались одни развалины. 20 лет назад в нем была школа рабочей молодежи, и с тех самых пор монастырь оставался заброшенным. Но его стены еще несколько лет, пока совсем не исчезнут с лица земли, будут являть собой настоящую историю нового времени. То там, то здесь на них можно прочитать нацарапанные надписи типа: «Вася любит Машу», датированные 60-ми годами прошлого века. Как ни крути, а меня тогда еще и в проекте не было.

7. НЕ ЖЕНСКОЕ ЭТО ДЕЛО – БАКЛУШИ БИТЬ!

В тот же день после обеда, вернувшись в Каргополь, мы отправились в гости к местному ложечнику и лодочнику 75-летнему Петру Ивановичу Пономареву. Эта экскурсия в нашу программу не входила, поэтому мы предварительно скинулись по десятке ему на подарок, но в результате подарок не купили и вручили дедульке деньги, и он все равно был рад.

Жил Петр Иванович на берегу Онеги в частном доме, весь двор которого был завален стружками и заготовками для будущих ложек и лодок. Несмотря на то, что Пономареву недавно стукнуло 75, выглядел он, дай Бог каждому. Ложки Петр Иванович делал себе и на продажу из осины или березы, лодки – исключительно на продажу, будь то маленькие модели или настоящие сбивные лодки для рыбаков.

Естественно мы стали упрашивать Петра Ивановича показать нам, как все это вырезается. Но он, несколько иронично оглядев наш бабий коллектив, хмыкнул: «Да что ж вы без мужиков-то пришли? Не вам же показывать!..» — потом подозвал к себе маленького Тимофея, достал кучу инструментов, отпилил кусок березового полена и, больше не взирая на нас, стал объяснять ему весь процесс изготовления ложки. Тимофей был счастлив, особенно когда Петр Иванович позволил ему обстругать рубанком края огромной стоявшей во дворе еще неготовой лодки.

А деревянная ложка, как оказалось, делается с применением аж четырех инструментов: топора, тесла, бокореза и обычного ножа. Первая стадия процесса, когда полено слегка начинает приобретать ложечную форму, называется «бить баклуши». А на весь процесс уходит минут 20-30. Так что мы не сильно удивились, когда жена Петра Ивановича выволокла во двор целых два мешка готовых ложек. Покупали мы их по 10 рублей за штуку.

А вообще, продают Пономаревы свои ложки в центре «Берегиня» или таким же, как мы, заезжим туристам, в том числе и иностранцам, которые скупают их обычно, как русскую экзотику, чуть ли не тоннами.