8. НОЧНЫЕ КУПАНИЯ В ОНЕГЕ

После ужина Сергей Сергеевич нам сказал, что, если мы хотим, то имеем полное право покататься по Онеге на яхте. Правда, за дополнительные 70 рублей с каждого. Мы хотели и к девяти часам отправились на пристань.

Перед катанием нас поделили на две группы, в нашей второй оказались Галя, Татьяна, Надя с Любой и я. Отчалили мы в половине десятого, когда первая группа, состоящая из практически всех остальных членов нашего каргопольского коллектива, высадилась на берег.

Наша яхта оказалась очень маленькой лодкой, с парусом, который мы так и не поднимали, и мотором, на котором мы как раз шли. Потом нам объяснили, что связано это было с тем, что в прошлом году одна такая яхта, груженная туристами и идущая под парусом, потеряла управление и перевернулась, а туристы чуть не потонули. С тех самых пор туристов под парусами больше не возят, да и быстрее оно – на моторе.

Нашим капитаном был единственный каргопольский яхтсмен Николай Федорович. В свое время он занимался виндсерфингом и даже как-то занял четвертое место во всесоюзных соревнованиях. А управлять яхтой он научился в Риге, куда переехал из Каргополя в пору своей юности. Вообще, судьба у Николая Федоровича сложилась весьма драматично. Отличный спортсмен в полном расцвете сил и лет он, занимаясь гимнастикой, получил серьезную травму и был полностью обездвижен. Врачи отказались от него, вынесли вердикт, что он теперь на всю жизнь останется инвалидом. Николай Федорович не сдался. Он вернулся в Каргополь и занялся собственной реабилитацией. Постепенно двигательные функции пришли в норму, но в большой спорт Николай Федорович возвращаться не стал, а открыл в Каргополе детский лагерь, в котором теперь на общественных началах обучает ребятню яхтовождению. А летом он катает на своей яхте туристов и зарабатывает этим на бензин.

Вместе с Николаем Федоровичем с нами на яхте ехал его одиннадцатилетний внук Саша, который исполнял обязанности юнги. Причем исполнял он эти обязанности вполне заслуженно. Саша оказался тоже яхтсменом, занявшим второе место во всероссийских соревнованиях среди юниоров.

А шли мы сначала по Онеге, а потом по озеру Лаче – всего около девяти километров. Яхта шла ровно, волн ни на реке, ни на озере почти не было. Время от времени мы спускались в каюту. Каюта, если ее вообще можно было так назвать, была просто микроскопической: не более полутора метров в длину и метра в высоту. Но вверху в ней был люк, через который, если встать в полный рост, было очень удобно фотографировать окрестности, чем мы и занимались. А Онега и Лаче представляли собой самые, что ни наесть, живописнейшие уголки природы. Река была около 300 метров шириной, с небольшими островками, заросшими камышом и плавающими в нем утками с малышами-утятами. Озеро было чистейшим, с прозрачной водой, в которой даже в сумерках было видно дно, и тоже заросшим камышом. Но особенно красив был закат, когда солнце садилось за город, освещая своими последними лучами все разноликие купола его храмов. А в это время с другой стороны реки поднималась полная багровая луна, придавая всему окружающему пейзажу марсианский вид.

При такой, вот, необычной красоте природы Татьяну и Любу потянуло на романтику, а именно — искупаться. Не могу сказать, что было холодно, но одна мысль о том, что надо лезть в воду, меня, честно говоря, приводила в содрогание. Тем не менее, Николай Федорович, придерживаясь принципа: желание клиента – закон, — остановил яхту, достал трехметровый шест и опустил его в Онегу. Шест ушел в глубину. «Купайтесь, здесь хорошо!» — изрек Николай Федорович. Но Татьяна с Любой переглянулись и малодушно запросились туда, где помельче. Мы направились к берегу. Не доходя до него метров пятидесяти, снова остановились. Николай Федорович опять померил глубину. На этот раз шест тут же уперся в дно. Когда Татьяна и Люба запрыгнули в воду, глубина оказалась чуть выше колена. В общем, плескались они минут двадцать. Я же ограничилась тем, что перегнулась через борт и, сунула, как грека, руку в реку. Вода была теплее парного молока!…

В Каргополь мы вернулись в половине двенадцатого ночи! Что ни говорите, а хорошо погуляли!

9. ЧТО МОЖНО ВЫПИТЬ ДВУМ ПРИЛИЧНЫМ ДЕВУШКАМ?

Еще перед тем, как идти в гости к ложечнику-лодочнику, мы с Татьяной решили ознакомиться с местным ассортиментом алкогольных продуктов, чтобы в один из вечеров в Каргополе хорошо провести время. Причиной тому стала опять же романтика. Несмотря на конец июля, в Каргополе все еще стояли белые ночи. По крайней мере, когда мы однажды укладывались спать часов в двенадцать, на улице было еще довольно-таки светло, а когда я потом встала около четырех утра, было опять же светло. Кроме того, направляясь в гости к ложечнику, мы по пути зашли в один продуктовый магазинчик, где, по словам Сергея Сергеевича, продавалась дешевая каргопольская рыба. Рыба в нем действительно была, и мы с Татьяной, недолго думая, купили великолепного леща горячего копчения за 34 рубля, (килограмм стоил 55 рублей). В общем, оставалось только найти что-нибудь к рыбе, и вечер обещал стать приятным.

Но тут-то и начались наши мытарства. В принципе, местным ассортиментом пива мы не интересовались: рыба-то она – рыба, но пиво ни я, ни Татьяна на дух не переносили. Ну, бывает! Поэтому взоры наши обратились ко всем прочим алкогольным напиткам, и мы после ужина отправились в их поиске по местным магазинам.

Могу сказать честно и откровенно, что обошли мы их все. Но также честно и откровенно могу добавить, что то, что можно выпить двум приличным девушкам, в них обнаружено не было. Из легких коктейлей только в одном киоске предлагалась в пластиковой бутылочке некая жидкость светло-розового цвета под названием: «Джин-тоник «Водка с клюквой». При взбалтывании этого напитка со дна бутылки поднималась туча каких-то хлопьев. Из водок в магазинах продавались какие-то неизвестные сорта, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении сделанными… в Ингушетии. Пришлось нам с Татьяной остановиться на сладких наливках. Это под рыбу-то!!! Купили мы псковский аперитив «Золотой ранет» — приторно сладкий, со слегка яблочным ароматом.

И все же наш вечер испорчен не был. После катания на яхте мы с Татьяной пришли в наш номер, разделали леща, раскупорили «Ранет», достали припасенные дома сладости и очень мирно до двух часов ночи размышляли о смысле жизни под единственный тост – за то, чтобы нам было всегда выпить: с кем, где и что!!!

10. МАЗАЙ НА ЗАКАЗ

Как я уже говорила, Каргополь славится разными промыслами и, прежде всего, глиняной игрушкой, поэтому купить всевозможных сувенирных мужиков и баранов можно не только в центре художественных ремесел «Берегиня», а во многих городских магазинчиках, в том числе и продовольственных; на фабрике «Беломорские узоры», где я потом приобрела себе глазурованную кружку с надписью «Каргополь» (пить из нее вряд ли станешь, а, вот, какой-нибудь кактус посадить – в самый раз); или, вообще, у частников. К последним-то мы и отправились в один из дней нашего путешествия.

Мастера Шевелевы жили в частном доме на улице Гагарина. Кроме игрушек из глины, они делали посуду из бересты. Заниматься этим начали еще их родители, чьи фотографии теперь висели по всем стенам в доме. А сам дом Шевелевы превратили в настоящий музей-мастерскую, по-моему, они сейчас даже и не живут здесь вовсе. Пока хозяин нам рассказывал, как делается берестяная посуда, мы разглядывали многочисленные бутылки, корзинки, жбаны, коробы, банки, шкатулки, червячницы для хранения червей на время рыбалки, браслеты, бусы, рюкзаки и даже футбольные мячи. И все – из бересты!!! Береста, оказывается, бывает двух видов. Точнее, вид-то у нее один, но, если отдирать ее от ствола с силой, то она меняет цвет с белого на коричневый. Ее-то и используют, как сырье для разных украшений и прочих декоративных штучек. Но мне, честно говоря, не понравилось – мрачновато.

А в другой комнате дома Шевелевых стояла печь для обжига глины. Здесь же был длинный стол, за которым сидела девушка и раскрашивала глиняных котиков, кур, коров и прочих зверушек. Все они в виде полуфабрикатов выстроились перед ней в сплоченные ряды и ждали своей участи. Мы тоже уселись за стол, и девушка всем желающим предложила выбрать по глиняному зверю, взять кисточку и за 40 рублей раскрасить его самостоятельно, а потом забрать себе на память. Зная свои художественные способности, я на эту аферу не поддалась и мирно лицезрела, как Надя с Любой раскрашивали своего котенка почему-то в синий цвет. Впрочем, в результате у них получилось весьма неплохо. Ну а мне ничего больше не оставалось, как подойти втихоря к девушке и попросить ее пару игрушек мне просто продать. «Пожалуйста, — ответила она, — выбирайте из готовых!» Но в том-то и была вся неприятность, что на готовых я, в общем-то, глаз совсем не положила. Понравились мне две поделки – такой же котик, какого раскрашивали Надя и Люба, и рыбка-шкатулочка. Но обе они пока что оставались лишь полуфабрикатами. Сию печальную историю я рассказала девушке, рассчитывая, что она войдет в мое положение и покрасит их сама. В положение девушка вошла и велела мне зайти к ней на днях. Но сложность была еще и в том, что в Каргополе мы были последний день, и зайти к ней, если уж вообще зайти, я могла только сегодня вечером.

Надо было видеть, как хотела девушка угодить несчастному страннику, то бишь мне, и, как не хотела тут же садиться за работу. Но предоплата сделала свое дело, и мы договорились. Котика, помня о своем домашнем негодяе Мазае, я попросила сделать серым в полосочку, как он, а рыбку на ее усмотрение.

Вечером я пошла забирать заказ. В доме Шевелевых никого не оказалось. Впрочем, сей факт меня не сильно встревожил – девушка предупредила, что ее может не быть, и попросила меня в таком случае зайти в соседний дом и забрать все там. Но в соседнем доме тоже никого не было. Не веря, что меня так кинули, я стала ходить от одного дома к другому, пока к соседской калитке где-то через час, грозно поглядывая на меня, не направилась дама с овчаркой. «А вы к кому?» — спросила она. «Я к Шевелевым, — также грозно ответила я. – Вам они ничего не передавали?» «Ах, так вы за заказом! – всплеснула руками дама. – Заходите, заходите, все уже готово! А мне никто не сказал, что вы сегодня придете!» Вот, люди!!! Тем не менее, и кот, и рыбка получились просто замечательными. Кот, правда, с Мазаем и рядом не лежал. Был он не серым, а дымчатым, с белой грудкой и розовым носом вместо Мазайского коричневого (сама виновата – лучше объяснять надо было!). Но все равно красавец!

11. ПРО ИНОСТРАНЦЕВ

С тех пор, как в Каргополе начал зарождаться туризм, сюда стали приезжать иностранцы. Откровенно говоря, интересовали их разные архитектурные достопримечательности, в основном, мало. Ехали они в Каргополь с целью посмотреть русский север, половить рыбы и… поохотиться на медведя. Для них же все равно – что русская Сибирь, что русский Север! Главное, чтоб экзотика была. А медведь – это экзотика!

Медведей на Каргополье много, и на них здесь действительно охотятся. Что же касается здешнего животного мира в целом, то в лесах до сих пор водятся норки, енотовидные собаки, волки, белки (которые, кстати, наряду с грибами рыжиками считаются символом Каргополя) и росомахи. Правда, последних осталось очень мало. О чем, честно говоря, не сильно жалеют местные охотники. Про росомах они рассказывают много всяких историй. Этот зверь представляет собой смесь енота с медведем и ведет себя в любое время года, как разъяренный медведь по весне. Особую неприязнь питает к охотникам, причем даже тогда, когда они ее и пальцем не трогают. К примеру, идет себе охотник спокойно домой, выходит случайно, сам того не подозревая, на росомашью тропу и все, конец! Росомаха нападает сзади, впивается в шею своими медвежьими когтями и моментально убивает. Нам рассказывали, что она даже на охотничьи сторожки иногда нападает и ничего не боится! Так что иностранцем она не по калибру. А, вот, медведь – в самый раз! Кстати, совсем незадолго до нашего приезда в Каргополь приезжали американцы как раз с этой целью. Говорят, они дождаться не могли, когда же, наконец, пойдут на охоту. Дождались, пошли, под чутким руководством местных установили специальную клетку-капкан. И вот, медведь в клетку уже почти вошел, как вдруг американцы от радости заорали что-то типа «Банзай!» и бросились к нему навстречу. Медведь со страху из клетки вмиг выскочил и удрал в лес. Но американцы, говорят, все равно были счастливы до безумия и еще долго по вечерам рассказывали друг другу наиболее запомнившиеся моменты этой охоты!

Ну, а я тоже успела с иностранцами познакомиться. Точнее, с иностранкой. Как-то раз с нами в гостиничном кафе завтракала пара – немолодой мужчина и женщина. Вряд ли они приехали охотиться на медведя, скорее, все же осматривать зодчество. С официантками они пытались говорить по-английски, а между собой общались по-польски. А потом я эту полячку встретила, извиняюсь,… в туалете. Женский туалет в нашей гостинице представлял собой предбанник с умывальником и комнатку с двумя кабинками с защелками снаружи. Внутри же защелка была только в одной кабинке. Ну что надо делать, когда попадешь в кабинку без защелки, догадается любой из нас. Разумеется, придерживать дверь рукой, чтобы никто не вломился. До чего додумалась иностранка? Она вошла внутрь, перегнулась через дверь кабинки и закрыла ее на защелку снаружи. А снаружи эту дверь закрывали только в том случае, если внутри никого не было. Дальше можно не рассказывать. Прихожу я. Совершенно не предполагая, что она сидит внутри, открываю защелку, потом дверь… Ну, и картина маслом!!!… Самое интересное, что после единственного испуганного вопля она абсолютно не ругалась. Видимо, восприняла гостиничный туалет тоже не иначе, как элемент русской экзотики!

12. БОЛЬШИЕ ЛЯДИНЫ

Наконец, пробыв в Каргополе три дня, мы поехали в Кенозерский национальный парк, а точнее, в деревню Лекшмозеро (она же Морщихинская). Там должно было продолжиться наше путешествие. А перед отъездом мы с Галей решили зайти на Каргопольский рынок, на котором еще пока ни разу не бывали, хотели купить морошки. Рынок находился неподалеку от нашей гостиницы, пришли мы туда часам к девяти и не обнаружили никого, кроме двух продавщиц. Одна из них торговала сметаной, вторая – детскими платьями. Как нам потом объяснил Сергей Сергеевич, рынок в Каргополе обычно открывается не раньше десяти, но продукты на нем все равно редко встретишь – у каждого свои огороды да скотина, и сбывать товар некому. Из Каргополя до Лекшмозера 80 километров. Дорога туда, надо сказать, вела странная: то щебенистая, то бетонная со щелями между плитами, на которых наш несчастный ПАЗик трясло так, что нам еще никогда и не снилось, то вдруг, откуда не возьмись, появлялся асфальт, да такой ровный и гладкий, что пошикарней нашего МКАДовского будет. Откуда брался этот асфальт, так и осталось для нас загадкой. Сначала я, было, подумала, что мы выехали из Каргопольского района и въехали в другой, побогаче. Но потом оказалось, что район был везде один и тот же, Каргопольский.

Ехали мы часа два с остановкой в Больших Лядинах – таком же странном населенном пункте, как и Ошевенск, объединяющем под своим названием несколько деревень. Славятся Большие Лядины единственной в округе деревянной церковью, которую планируют реставрировать и собирают на это деньги, и школьным музеем народного быта, в котором экскурсии проводят сами дети.

Работает в Лядинской школе всего две учительницы на девять учеников. Школа начальная. Но уже с самого раннего возраста ребятня здесь умеет плести из бересты разные вещицы, лепить глиняные игрушки и ткать на ручных станках. Все это нам с успехом продемонстрировали две восьмилетние девчушки – Катя с Дашей, а заодно и рассказали про свой музей. В нем, как оказалось, было немало старинных вещей, в основном, посуды, которую сюда до сих пор приносят местные жители, стаскивая ее со своих чердаков. Как элемент северорусской одежды, здесь красовался кокошник, вышитый бисером. Такой обычно раньше носили девушки каждый день, а на свадьбу было принято надевать кокошник, расшитый речным жемчугом. Надо сказать, что стоил он в ту пору не дешево, а, точнее, около тысячи рублей, тогда, как за одну корову, для сравнения, давали только десять. Это и не удивительно. Жемчуг приходилось добывать из Онеги, ныряя в нее за раковинами. В сотне раковин можно было найти лишь одну жемчужинку – отсюда и цена. Ясное дело, что бедным крестьянкам купить такой кокошник средства не позволяли. Но на собственную свадьбу они все же являлись при полном параде, потому как было очень модно брать жемчужные кокошники на прокат у богатых «односельчанок». Тем и жили.

Из рассказа девчонок поняла я и еще одну интересную вещь – почему на гербе Каргополя изображен баран на костре. Все дело в том, что в языческие времена в Каргополе отмечался праздник, во время которого весь народ собирался на главной площади города, разводил костер и зажаривал на нем самого крупного барана. Потом каждый житель должен был отрезать от этого барана хоть кусочек и съесть, а иначе его, в смысле жителя, могли ждать в будущем огромные неудачи в хозяйстве.

А еще в школьном музее быта висела одна занимательная табличка со статистикой Лядинской рождаемости за последние сто лет. Оказывается, в начале прошлого века в Больших Лядинах было более 200 домов, а в год рождалось по сотне ребятишек. Сейчас, для сравнения, все радуются, если родятся двое. Вымирают Лядины… Тем не менее, пока в них еще есть магазины, рынок, клуб и даже кафе. А в школе учителя воспитали уже 16 маленьких экскурсоводов – школьный музей в последнее время стал очень известным и посещаемым даже заезжими иностранцами. А какие дети гордые – это слов нет!

После посещения музея мы решили прогуляться по деревни и посмотреть, как живут местные жители. Конечной целью нашего путешествия был рынок, на котором мы все же надеялись наконец-то купить морошки, чай, на север приехали – должна же она хоть где-то быть. Тем более что я к этому времени уже даже есть захотела. Вообще, почему-то именно в этой поездке на меня напал какой-то необъяснимый жор, с которым я периодически боролась, но, видимо, не очень усердно. А рынок в Больших Лядинах оказался просто шедевральным. Собою он представлял три деревянных лотка с деревянными же навесами и был девственно пуст. Правда, рядом с рынком располагалось кафе, повергшее нас в такое удивление, что мы потом еще некоторое время приходили в себя. Было оно круглосуточным (это в глуши-то), а, кроме обычной еды, в нем продавались домашние (!) пирожки с повидлом. В общем, глядя на меня, в кафе направились и другие члены нашей группы. В результате процесс закупки пирогов затянулся, и, пока остальные отоваривались, я вышла на улицу. В это время к рынку, словно на крыльях, летела девочка с большим ведром. Поглядывая на меня и на наш экскурсионный автобус, она подбежала к прилавку и мигом выставила на него банки со свежей спелой лесной земляникой. Все произошло настолько быстро, что я от неожиданности даже обомлела, а потом естественно пошла к девочке. Землянику она отдавала почти даром. Маленькая банка (с банкой же) стоила 15 рублей, пол-литровая – 25. Конечно, на рынок прибежала девочка исключительно ради нас, после того, как увидела наш автобус из окна своего дома — кроме туристов, покупателей в Лядинах нет. А ягоды были из ближайшего леса. Утром, по словам девочки, туда ходила ее мама и буквально за два часа набрала несколько литров. Такие уж тут урожаи.

Мы же, скупив у девочки всю землянику, довольные вернулись в автобус и ели ее до самого Лекшмозера.

13. РЫБНЫЙ КРАЙ

К середине дня мы приехали в Морщихинскую.

Нас встретила приятная женщина Лена, наш экскурсовод по Кенозерскому национальному парку, учительница из местной школы, и сказала, что обеда у нас сегодня не будет, а будет экскурсия по парку, а после нее – пикник. Надо сказать, это известие нас не сильно обрадовало – небо было затянуто тучами, вот-вот собирался заморосить дождь, время приближалось к обеду, да и мы после длительной дороги были не очень-то бодры и веселы. Тем не менее, нам было велено оставить вещи в домах, где мы должны были жить, и отправляться в путь.

Кенозерский национальный парк находится на территории Каргопольского и Плесецкого районов Архангельской области. Парком он стал совсем недавно. Еще десять лет назад здесь можно было почти за бесценок купить на берегах многочисленных озер дома, что, кстати, очень удачно и сделал наш Сергей Сергеевич, приобретя себе летнюю дачку. Теперь же его поделили на три зоны: зону охраны природных ландшафтов, где разрешено только легкое возделывание сельхозугодий, рекреационную зону, где оно не разрешено, и особо охранную зону, где вообще все запрещено. На территории парка оказалось 11 церквей и 35 часовен, более трехсот живописнейших озер, полных плотвы, щуки, сига, налима и другой рыбы, и лесов с огромным животным миром, вплоть до пушных зверьков и красавцев-оленей.

Деревня Морщихинская, в которую мы только что прибыли, стояла на берегу Лекшмозера, откуда и получила свое второе народное название. Она негласно считалась как бы административным центром Каргопольской части Кенозерского парка и была довольно-таки большой и обжитой, не в пример всем до сели нами виденным. Из достопримечательностей в ней были маленькая часовня, полуразвалившаяся, частично действующая церковь Петра и Павла, с приезжающем сюда на службу только по праздникам и выходным дням батюшкой, и визит-центр – недавно отстроенное двухэтажное деревянное здание с музеем природы в одной части и гостиницей и рестораном для будущих туристов – в другой.

В принципе, Морщихинская произвела на нас приятное впечатление. Наверное, из-за дополнительного финансирования на парк и начавшегося развиваться туризма в деревне появились деньги, а благодаря им потихоньку стало расти благосостояние народа, занимающегося рыболовством и работой в парке. По крайней мере, в домах у каждого появились телефоны и телевизоры со спутниковыми антеннами. Правда, телепрограмм было всего лишь две – Первый канал и РТР, да и те, несмотря на отсутствие здесь разницы во времени с Москвой, транслировались на три часа раньше, чем в столице, из-за направленности антенн на Урал, что почему-то оказалось удобнее и дешевле.

Но, тем не менее, деревня – есть деревня, и исключительно деревенских проблем в ней немало. Например, проблема транспортная. Выехать из Морщихинской в город, по словам местных жителей, оказалось не так-то просто. Летом автобус в Каргополь ходил всего лишь раз в день, зимой – через день, а весной и осенью, когда дорогу размывало от непрекращающихся дождей, — не ходил вообще. Разумеется, в таких условиях лучше не болеть, потому что с нормальной больницей в Морщихинской тоже проблема, а на высококачественное и мультипрофильное обслуживание в здешнем медпункте рассчитывать не приходится.

Как-то раз, когда у нас выдалась свободная минутка, мы с Галей решили посетить местный магазин. В Морщихинской он один, если не считать что-то типа вещевого «мини-рынка» – единственной тетки, торгующей у этого самого магазина тряпками. Судя по расписанию, магазин работал с девяти утра, мы пришли в десять, и он уже был открыт. Как и в любой деревне, этот магазин был смешанного типа, где по замыслу можно было купить все, начиная от продуктов и заканчивая канцтоварами, обувью и бижутерией. Но… только по замыслу. Едва мы вошли в магазин, как почувствовали себя в нашем недалеком позднесоветском прошлом, богатом пустыми прилавками и очередями. Именно это наблюдалось в Морщихинском магазине. В нем не было почти ничего, а за хлебом, крупой, макаронами и прочими товарами первой необходимости, включая соль и мыло, выстроилась очередь пенсионеров. Потом мы поинтересовались у экскурсовода Лены, что бы это значило. Она ответила, что в местный магазин завозят только те товары, которые пенсионеры в состоянии купить на свою пенсию. Честно говоря, странно – ведь не только же они живут в Морщихинской.

14. СЕВЕРНЫЙ ЭКВАТОР

Ну, а мы, как только приехали в Морщихинскую, сразу же пошли знакомиться с визит-центром. Называлось это мероприятие, ни много ни мало, презентацией.

Лена водила нас по музею и рассказывала о хранящихся там старинных вещах и посуде. А вещи в нем были весьма забавные, даже такие, о которых я раньше и слыхом не слыхивала. Например, был там роговик – посудина типа чайника, которая в прошлые века использовалась местными барышнями для взбивки масла (вода потом сливалась через носик). Или прилуз – палка, на конце которой цепь и еще одна палка, применялась для битья зерна и нерадивых мужей. Или мерёжа – штуковина, состоящая из обручей разного диаметра и сетки, натянутой на них снаружи и хитрым способом изнутри. Использовалась мерёжа для ловли рыбы, идущей на нерест, которая застревала в этих сетках так, что не могла выбраться наружу из-за хитрости устройства и моментально попадала в руки рыбакам.

В визит-центре нам показали схемы нескольких маршрутов, которыми «потчуют» здешних заезжих туристов. Из этих маршрутов сегодня нам грозил один автобусный под названием «Северный экватор», а завтра – лодочно-пешеходный «Тропою предков». В первый мы и отправились, как только вышли из здания визит-центра.

В принципе, маршрут «Северный экватор» считался самым, что ни на есть, пешеходным. Проходил он по Беломоро-Балтийскому водоразделу (отсюда, кстати, и название «Северный экватор»), по которому все нормальные туристы всегда ходят пешком. Для нас же, значительно оголодавших и не сильно желающих куда-то тащится под накрапывающим дождем, было решено сделать исключение и провезти по маршруту на автобусе с несколькими вылазками для обозревания окрестностей.

А обозревать окрестности нам пришлось довольно-таки часто – они были просто восхитительными!!! Справа и слева от нас, пока мы двигались по водоразделу, открывались озера – Масельгское Балтийского бассейна и Вильна Беломорского. Озера были огромными, красивейшими, с прозрачной и чистой водой. Но разве опишешь всю эту красоту словами? В самой узкой, трехсотметровой, части водораздела мы сделали остановку и спустились к озеру Вильна. Там, на берегу, раньше была какая-то деревушка, сейчас вымершая и стертая с лица земли. А пока мы к ней спускались, нашли кучу подосиновиков – они, как и земляника, здесь просто сплошняком росли…

А потом мы поехали к месту нашего пикника, на берег Масельгского озера. Прибыв на место, мы уже собрались, было, значительно подкрепиться и уселись за большой деревянный стол с двумя лавками, за которым и должен был состояться наш пикничок, как пришла Лена и сказала, что экскурсия наша пока еще не закончена, обед (или ужин?) не готов, а мы сейчас можем оставить ненужные вещи здесь, а сами пойти за ней осматривать старинную колокольню на Хижгоре – самой высокой точке Каргопольского района.

До вершины Хижгоры предстояло брести примерно с километр по лесной тропе с превышением в 280 метров, то есть, другими словами, круто в гору. Не могу сказать, что за Леной мы ползли бодро, весело и с энтузиазмом – об этом лучше вообще не вспоминать. Единственной отрадой на пути была попадающаяся то тут, то там спелая земляника, которую мы, подгоняемые Леной, все же успевали срывать и запихивать себе в рот. На самом верху горы стояла деревянная церквушка Александра Свирского, причисленного к лику святых, а рядом с ней – колокольня, на которую всем почему-то вдруг приспичило забраться (наверно, второе дыхание у народа открылось!).

Вот, куда надо иностранцев возить! Экстрим в натуральном виде, понимаешь!!! Колокольня была высотой метров двадцать, и чтобы на нее подняться, надо было лезть три пролета по деревянной лестнице-стремянке (две палки и перекладины), в одном месте слегка подгнившей. Если навернешься, точно костей не соберешь!!! Но мы залезли весьма успешно. А когда увидели открывающуюся с колокольни панораму, даже забыли про то, что только что стонали. Глади озер, кроны сосен и маленькие, забытые богом деревеньки в пару домишек у наших ног… А еще, протянешь руку и вот-вот коснешься резных куполов церкви…

Назад к месту нашего пикника мы возвращались по дороге вдоль озера. Начавшийся, было, дождик прекратился, и мы шли на удивление ободренные, как будто и не было дальней дороги, сложного подъема и той усталости, которую обычно испытывает путник в конце своего путешествия.