1. ФИРМЕННЫЙ ПЛАЦКАРТ
27 – 30 сентября 2002 года.
Почему я надумала съездить в Нижний Новгород? Сама не знаю. Просто пришло время, когда надоело работать, надоело сидеть дома по выходным, наступала дождливая осень, норовившая безальтернативно смениться долгой гадкой московской зимой… Хотя нет, дождливая осень по прогнозам синоптиков наступала примерно через неделю, а пока еще осень была золотой, кое-где, правда, слегка побуревшей от ночных морозов и утренней промозглости…

В общем, я ехала в Нижний Новгород. Одна. Сама.
Вечером в пятницу прибыла на Курский вокзал. Мой поезд отправлялся без двадцати минут полночь, и родители, заботясь о том, как бы я на него не опоздала, выперли меня из дома за два с половиной часа до его отхода. Ох, и не люблю я ночные вокзалы, в особенности Курский. Темно, пустынно, бомжи кругом – все это действует тоскливо и угнетающе.

Наконец, дождавшись, когда объявили посадку, я направилась к своему вагону. Мой поезд был фирменным – назывался он «Нижегородец», вагон плацкартным, а билет в него стоил аж 300 рублей. Но как я выяснила сразу после посадки, вся фирменность нашего вагона заключалась в нескольких атрибутах: ковровой дорожке, поездном радио, по которому нам прочитали инструкцию о том, как нужно ехать в поезде, и туалетной бумаге, мыле и большом зеркале во, в принципе, чистом туалете. Да, еще были «усовершенствованные» застеленные бельем верхние полки с дополнительными креплениями к стене по бокам. Правда, из-за этих самых креплений влезть на полку цивилизованным способом становилось совершенно невозможно. Мешались они! А в остальном – вагон, как вагон. Даже шторы при малейшем к ним прикосновении падали, как и раньше. А постельное белье стоило 40 рублей.

2. «РОССИЯ», ВНЕЗАПНО СТАВШАЯ «ВОЛЖСКИМ ОТКОСОМ»
В Нижний Новгород мы приехали в 7.30 утра. Обозрев окрестности железнодорожного вокзала и ближайший Макдоналдс на предмет завтрака, я поняла, что надеяться мне не на что. Макдоналдс открывался только в восемь, а вокзальные кафе все закрылись на пересменок без каких-либо объяснений. В оставшихся же в рабочем состоянии мне сказали, что у них уже давно все съедено, а для меня осталась лишь парочка заветренных салатов. Пришлось выпить кофе с кексом, который тоже оставлял желать лучшего. Пока я пила кофе, я разглядывала только что приобретенную в вокзальном киоске карту города, пытаясь найти гостиницу, в которой планировала жить. Гостиница моя называлась «Россия». Узнала о ней я очень просто, за несколько дней до отъезда позвонив в справочную Нижнего Новгорода и объяснив, что пяти-звездный отель с видом на Эверест мне не нужен. В «России» мне предложили номер за 157 рублей и сказали, что бронировать его не надо – к моему приезду свободные будут в огромном количестве. Кроме того, гостиница находилась в самом центре города у Нижегородского кремля на набережной Волги, а это тоже меня весьма привлекало.
Но карта оказалась идиотской до безобразия. Выпустили ее еще аж в 1990 году и с тех самых пор уже успели переименовать кучу улиц. В результате я битых полчаса выискивала самую центральную улицу города Большую Покровскую, даже не предполагая, что в прошлом она была Свердлова. Фу-у-у!!!
До «России» я добралась за пять рублей на маршрутке. Представляла она собой простой «ПАЗик», и проезд в ней стоил всего на рубль дороже, чем в обычном городском рейсовом транспорте: автобусах, троллейбусах и трамваях. Когда же я, наконец, доехала до гостиницы, то не поверила своим глазам. На месте «России» стоял новомодный отель «Волжский откос» и только при входе в него висела маленькая табличка с обшарпанной надписью «Россия». Загадка века!!! Как потом выяснилось, все оказалось очень просто. Часть номеров «России» отреставрировали и в связи с этим гостиницу условно разделили на две части, одну из которых и назвали «Волжский откос».
Тем не менее, я вошла внутрь и направилась к регистрации. На меня коровьими глазами уставилась девушка-рецепшнистка. «Вам чего?» — спросила она. «Я, вообще-то у вас поселиться хочу!» — ответила я. «Пожалуйста, — мило улыбнулась девушка, — мы вам можем предложить номер за 1050 рублей!» Порадовавшись в душе, что я стала смахивать на миллионерку, я все же объяснила девушке, что такой вариант не пройдет. Она ответила, что, конечно, до вчерашнего дня у них были и другие номера, но всю ночь к ним селились какие-то люди и все эти номера заняли. «Вообще-то, мне на одну ночь, — сказала я, — и вы мне обещали, что проблем с заселением у меня не будет». Фраза подействовала, и мне тут же выдали ключ от одноместного номера на третьем этаже за 157 рублей.
В моем номере были умывальник, телефон и туалет. Душ располагался на этаже, но особого интереса для меня не представлял – одну ночь можно было прожить и без него.
Та часть гостиницы, в которой жила я, считалась «Россией», а не «Волжским откосом», поэтому была явного старосоветского типа, хотя еще в недалеком прошлом принимала всяких VIP-персон. Сейчас, впрочем, их тут тоже принимали, но только на территории «Волжского откоса», о чем свидетельствовали два рекламных проспекта гостиницы на столе в моем номере с физиономиями разных известных личностей. Кстати, в этих же проспектах я нашла кучу полезной информации. К примеру, телефоны и адреса городских музеев, справочных, вызовов такси и т.д. А главное, там была очень ценная и приличная схема центра Нижнего Новгорода.

3. НИЖНИЙ НОВОГОРОД В ДОЖДЕ
Для себя я разработала насыщенную экскурсионную программу. Прежде всего, я хотела посетить Нижегородский Кремль, музей-квартиру Горького, музей истории народных промыслов Нижегородской области, музей архитектуры и быта народов Поволжья, Нижегородский острог и ярмарку. Ну, потянуло меня на познавательный образ жизни. Еще я хотела посмотреть спектакль в местном драматическом театре имени Горького. И все это сделать за один день, потому что на следующий я планировала поехать в Болдино и вечером должна была еще по московской договоренности позвонить организаторам болдинской экскурсии. В общем, обзвонив несколько музеев, я выясняла, что все они открыты до 16 часов, разработала маршрут и тут же отправилась их посещать.
На улице шел дождь, сильный и нудный, а небо было затянуто низкими серыми тучами, не предвещавшими ничего хорошего на ближайшие лет сто. По Большой Покровской улице (в народе – Покровке), куда я пошла в первую очередь, потому что там был один из музеев и театр, вдоль тротуаров текли дождевые реки в полтора метра шириной, превращаясь к концу улицы в бурные горные потоки, мощными водоворотами впадающие в канализационные люки. При этом ветер завывал так, что выворачивал наизнанку зонты и шагу не давал ступить, забрызгивая всех моросящими каплями. И этот жуткий дождь за весь день прекратился всего лишь два раза в общей сложности на 10 минут. А ветер не стихал вообще. Ради справедливости стоит заметить, что температура все-таки не было очень низкой – плюс пять градусов.
При такой, вот, погоде я «гуляла» по центральной улице Нижнего Новгорода. Покровка представляла собой что-то среднее между московским Старым Арбатом и Камергерским переулком – два ряда маленьких магазинчиков и кафе с причудливыми фонарями и малышами-деревцами и полным отсутствием автотранспорта. Похоже, что въезд его на улицу был вообще запрещен, по крайней мере, мною ни одной машины на Большой Покровской встречено не было. А люди даже при такой дурной погоде гуляли. Конечно, может, они и были, подобно мне, туристами, но явно не все, потому что жители Нижнего Новгорода свою Покровку очень любят и ею гордятся. Я же, купив билет в театр и исхитрившись его, в смысле театр, сфотографировать (а попробуйте «Зенитом» под проливным дождем) отправилась в музей истории народных промыслов.

4. ГЛИНЯНЫЕ ПРЯНИКИ И 47 МАТРЕШЕК
Но сначала я попала не в музей, а в магазин народных промыслов. Что интересно, он почему-то стоял фасадом на улицу, а, вот, музей потом пришлось искать во дворах.
В магазине я, наверное, целый час выбирала себе шкатулочки. В результате в моем арсенале оказались хохломская «банка для скрепок» из города Семеново (натуральная шкатулка, почему-то прозванная так обидно ее автором-изготовителем) и расписной поставок из Городца (тоже натуральная шкатулка, правда, маленькая). Оба города, как меня заверили, находились в Нижегородской области, а значит, привязка к местности у меня полностью соблюдалась.
Наконец, я попала в сам музей. Он был огромный, билет в него стоил 15 рублей, а из посетителей была я одна! Его смотритель, директор и экскурсовод в одном лице очень удивился, увидев меня, поинтересовался, откуда я такая взялась, и чуть не упал в обморок, когда я сказала, что еще хочу заказать экскурсию. Наверно, от неожиданности он ответил, что сам ее мне проведет, если я соизволю доплатить 90 рублей, но, взглянув на мою скривившуюся физиономию, цену тут же сбил. Сошлись мы с ним на 50 рублях, и мое просвещение началось.
Музей – он на то и музей: в нем были представлены абсолютно все промыслы Нижегородчины, начиная аж с допотопных веков. Как оказалось, здесь долгое время процветало старообрядничество, и, естественно, оно отражалось на культуре местного населения. Во-первых, крестьяне-старообрядцы очень любили украшать двери своих изб ажурной живописной резьбой по дереву. А в рисунках этой резьбы часто изображали северный оберег Берегиню. А во-вторых, делали очень оригинальные иконы, в которые помещали скульптуры святых. Естественно, православная церковь такие иконы отвергала, но бороться со старообрядцами все равно было бесполезно.
В целом же, на Нижегородчине испокон веков жили отнюдь не только русские, жили здесь и татары, и мордовцы, и чуваши. Поэтому след этих народов в культуре очень даже прослеживается. Особенно это видно в колорите старинной местной одежды, которая своим разнообразием напоминает экспозиции в павильонах ВДНХ, а именно то место, где изображалась дружба народов всех национальностей. Мне же больше всего понравилась история о том, как раньше в Нижнем Новгороде делали… пряники. Впрочем, по словам моего экскурсовода, некоторые бабули их пекут так до сих пор. Назывались пряники печатными. Для их приготовления брались специальные формы, представлявшие собой довольно-таки большие глиняные или деревянные прямоугольники (20 на 30 сантиметров, не меньше), вся поверхность которых была глубоко прорезана рисунками – такая своеобразная резьба получалась. В эти формы заливалось тесто и выпекалось. Получался печатный пряник. На застольях такие пряники подавались в самом конце и говорили гостям, что им пора расходиться. И вот, этих пряничных форм в музее была просто тьма тьмущая. Была даже одна круглая форма, около метра в диаметре, по которой в 1896 году был испечен эксклюзивный пряник к приезду Николая Второго.
Кстати, что касается тогдашнего визита царя, то, похоже, что к нему в Нижнем Новгороде готовились очень активно. По крайней мере, именно в 1896 году здесь построили здание нижегородской ярмарки, драматический театр и Царский дом у вокзала, в котором государя как раз и встречали. С другой стороны, не исключен вариант, что сначала все это было построено, а уж потом Николая Второго осенило: «А не съездить ли мне и не посмотреть, что это они там, в Нижнем, учудили?» Но, вообще-то, не верится! А еще Нижегородская область всегда очень сильно славилась росписью по дереву. Ее здесь аж три вида: хохломская, городецкая и полхмайданская. Ну, хохломскую роспись знают, пожалуй, все. С давних пор она представляла собой узоры из сочетания трех цветов – черного, красного и золотого (сейчас, правда, стали к ним еще и зеленый добавлять). Но раньше была хохлома еще и «царская» — благородная, черная с золотом, которая смотрелась всегда необычайно роскошно и богато. А основой для хохломской росписи использовали и используют обычную масляную краску, которая при высокой температуре имеет свойство застывать на деревянном изделии тончайшим блестящим слоем.
Городецкая роспись – роспись, конечно, попроще. Ею всю жизнь расписывали, в основном, разных матрешек и прочие детские игрушки. И как только я подошла к музейной витрине с городецкой росписью, мне тут же вспомнились приятно проведенные годы в моем детском саду в окружении таких вот деревянных лошадок, козликов и куколок. Кстати, если говорить о матрешках, то как раз в этом музее хранится самая большая полутораметровая российская матрешка. Входит в нее 46 других матрешек (всего получается 47), «разодетых» в разные сарафаны. Экскурсовод мне признался, что толщина стенок этих матрешек не больше яичной скорлупы! И все же самую-самую огромную, когда-либо сделанную матрешку, из 52 составляющих, тоже хранившуюся здесь, во времена перестройки музейные работники с согласия всех местных администраций продали какому-то заезжему иностранцу. Теперь жалеют. А что делать?
Кстати, что касается нижегородских умельцев-левшей, подковывающих блох, то их «художеств» в музее истории народных промыслов тоже хватает. Но почти все они созданы нашими современниками — а тут народ изощрился, как мог. Например, меня сразила наповал коллекция павловских ножей. Собой она представляла скульптурную композицию из 30-40 перочинных ножиков (открывающихся и вынимающихся), сложенных в форме космического корабля, и называлась «Гагарин в космосе». Другая композиция из ножей являла собой герб Нижнего Новгорода – оленя. Еще был самый маленький перочинный ножичек, всего около миллиметра в длину, который демонстрировали исключительно через лупу. А еще — коллекция замков: от амбарных до миниатюрнейших на ювелирные цепочки.

5. ПРОГУЛКИ ПО КРЕМЛЕВСКОЙ СТЕНЕ
В музее истории народных промыслов я пробыла долго, время уже близилось к двенадцати (не забываем, что все музеи в Нижнем Новгороде, включая Кремль, работают до 16 часов). Поэтому в музей архитектуры и быта народов Поволжья я решила не ходить, уж больно далеко он находился от центра города, и сразу отправилась в Нижегородский острог. Но о том, как я его выискивала в трех соснах и как потом ходила в музей-квартиру Горького, я все-таки расскажу позже, чтобы не скакать во времени и тем самым, как говорится, не мешать мух с котлетами. Так что пока — о моем весьма знаменательном визите в Кремль!
До Кремля я добралась на маршрутке. Нижегородский Кремль – краснокирпичный, большой, не намного меньше Московского, с двенадцатью разными по архитектуре башнями (раньше был с тринадцатью, одна развалилась). Построить его, а точнее, город на месте при впадении Оки в Волгу решил еще в 13 веке Владимиро-Суздальский князь Георгий Всеволодович. Уж больно приглянулись ему здешние места, когда проплывал он мимо после одного из своих походов. Короче, решил он построить еще один Новгород, назвать его Нижним и использовать в качестве крепости для защиты своих северных городов. Так и сделал. Правда, каменный Кремль появился здесь только три века спустя. Но все равно на его главной Дмитриевской башне красуется выложенный мозаикой портрет основателя Нижнего Новгорода Георгия Всеволодовича. Сейчас внутри Кремля находится резиденция губернатора Нижегородской области, какой-то военный объект открытого типа, военный суд, выставка старой бронетехники, собор и парк. В свободное от дождей время народ там неспешно прогуливается. Ну, а мне из-за беспросветного ливня пришлось гулять по… Кремлевской стене.
В Кладовой башне, где находился небольшой культурный, а, вообще-то, не очень культурный, прокуренный ресторанчик, был проход на стену Кремля. За 15 рублей можно было прошагать по ней практически половину ее длины, в общей сложности полтора километра, что я и сделала. Половину, потому что дальше стена в некоторых местах была не отреставрирована, а ее крыша, видимо, грозила обрушиться на головы гуляющих. В целом же, моя прогулка оказалась однообразной, хотя со стены и открывались очень живописные виды города.

6. СЕМЬ НОТ ДВАДЦАТОГО СТОЛЕТИЯ
А потом я очутилась на выставке в Дмитровской башне Кремля. Это именно она называлась так романтично – «Семь нот двадцатого столетия». Мне почему-то продали студенческий билет за восемь рублей и запустили внутрь. Никакой экскурсии по выставке не было, но, честно говоря, это был как раз тот случай, когда ее и не надо было – тут главное смотреть и читать…
Организаторы выставки из архивов Нижегородского историко-архитектурного музея-заповедника извлекли уникальные предметы: одежду, книги, оригиналы старинных документов, записей, афиш, посуду и т.д., хранившиеся там испокон веков. Эти предметы разделили на семь отделов-нот, каждый из которых соответствовал своему времени: царскому, революции, мирного строительства, Великой Отечественной войны, послевоенным годам, времени перестройки и нашей современности. В общем, засмотришься, зачитаешься. При этом настоящий граммофон передавал мелодии начала прошлого века – «Утомленное солнце», «У самовара я и моя Маша»…
И вот, по этой выставке я, наверно, около часа ходила. Разглядывала всякие старинные документы, которые разглядывать всегда очень любопытно. Была там, например, телеграмма Сталина, адресованная рабочим какого-то городского завода, с братским приветом и благодарностью за собранные деньги на строительство некого объекта. Была афиша о том, что «Врангель воскрес…», с призывом помочь ему мирно почить. Было множество портретов наших вождей, красных знамен разного времени, призывов бить беляков и фашистов. Поразил меня макет одной нижегородской церквушки. Красивой такой, зелененькой. Снесли ее, по документам, в 1932 году, а на ее месте воздвигли гостиницу «Россия» — как раз ту, в которой я теперь жила. На святом месте жила, получается.
После осмотра выставки я разговорилась с бабулей-смотрительницей ее залов. Бабушка, довольная произведенным на меня впечатлением, призналась, что выставка пользуется небывалым успехом не только у меня, а практически у всех заезжих туристов. И, несмотря на то, что открылась она всего лишь месяц назад, о ней уже многие знают. Причем не только наши соотечественники, но и иностранцы, путешествующие на теплоходах по Оке и Волге, которые сюда просто толпами ломятся. Это и не удивительно. Выставка – потрясающая!!!

7. НИЖЕГОРОДСКИЙ ОСТРОГ, ИЛИ О ТОМ, КАКОЙ ГОРЬКИЙ – БАБНИК!
Ну, а теперь про то, как я искала Нижегородский острог и ходила в музей-квартиру Горького. Находился острог, старая тюрьма то бишь, в центре города на площади, извиняюсь, Свободы. Как умная Маша, я доехала до этой площади на маршрутке, вышла и стала искать дом №2, в котором он базировался. Такого в округе не было. Стала спрашивать народ. Народ безмолвствовал или начинал крутиться в одном месте волчком, размахивая руками во все стороны. В общем, мучилась я долго и в результате острог все же нашла. На одном из зданий висел указатель со стрелкой: «Площадь Свободы, дом №2. Косметолог». Находился этот злосчастный дом №2 в 20 метрах от того места, где я стояла, а на воротах острога красовался здоровый амбарный замок, рядом с которым висела табличка о том, что здесь пребывал свое заточение писатель Горький. Усё!
Но зато совершенно без проблем я нашла музей Горького. Правда пришла я туда сразу, как только он закрылся на обед. Спасаясь от омерзительного дождя под собственным зонтом, я несколько раз позвонила в музейный звонок, потом постучала в дверь и, наконец, дождалась, пока из-за нее высунулась закутанная в телогрейку старушка-сторожиха, изрекла, что экскурсовод ушла на обед, и мне надо подождать. «А где ждать?» — спросила я. «Ну, я не знаю, — сказала сторожиха, — сходите куда-нибудь». Но потом, окинув взором текущие по асфальту результаты разбушевавшейся стихии, а затем и меня несчастную, смилостивилась и пустила внутрь. Мы пришли в ее сторожку и стали ждать экскурсовода. Бабуся вручила мне «Литературную газету», пыталась напоить чаем и спрашивала, как там, в Москве? Потом она рассказала о музее. По ее словам, самые страшные годы забвения он уже пережил. Теперь стал работать круглогодично, в него приезжают толпы туристов, особенно иностранцев, путешествующих летом по Волге на теплоходах. А бабусе из-за всего этого приходится сторожить музей даже ночью. Так, на всякий случай! Где-то через полчаса пришла экскурсовод и согласилась запустить меня в залы. Билет стоил пять рублей, но меня вынудили купить еще и музейную брошюру за десять. Отказать я не могла, чай, не за так в сторожке сидела. Ладно, музеям надо помогать! К тому же мне по доброте душевной вручили аннотацию залов. Так что по музею я ходила, хотя и без экскурсии, но с полным представлением, что, в каком зале созерцать. А еще бабушка, которая сторожит эти залы, очень подробно и с большим удовольствием мне рассказала почти все о жизни нашего великого Алексея Максимыча.
В общем, не хило жил Горький. В его квартире, куда он въехал в 1902 году, было больше десяти комнат. Да и сам домик был ничего себе! Но покупать его в собственность писатель даже и не думал. Как говорят, не любил привязываться к одному месту и часто переезжал. В квартире в Нижним он поселился с женой-дворянкой Волжиной, ее матерью и двумя детьми – Максимом и Катей. Детишек своих он очень любил, верил, что Катя, веселая и смешливая, когда вырастет, обязательно станет дамой-клоуном, а Максим добьется в жизни больших успехов. Максим действительно стал журналистом «Известий», а Катя в пять лет умерла от менингита…
А вот жене своей писатель изменял по-черному. Через несколько лет после приезда в Нижний Новгород он возлюбил пламенной страстью некую московскую актрису Андрееву и уехал с ней в столицу, бросив жену с малышами, можно сказать, на произвол судьбы. А потом и вовсе с ней развелся. Когда у него спросили, почему? Горький ответил, что его жена всегда была права. Сволочь, в общем! Не любил, как почти все прочие мужики умных женщин! А ведь она была очень красивая! Да и, вообще, зараза, изменял ей на каждом шагу! Вопрос только, что бабы в нем находили?..

8. ДО ВОЛГИ-МАТУШКИ РЕКИ…
Вечерело. Хотя нет, еще не вечерело. Было где-то немногим больше трех часов дня, а потемнело на улице из-за нескончаемого проливного дождя и хмурого неба. И так потемнело, что стало невозможно даже фотографировать – «Зенит» показывал, что без вспышки с ним делать нечего, — а автомобили стали включать фары.
Мой спектакль в театре начинался в шесть часов (почему-то в Нижнем Новгороде все вечерние спектакли начинаются в шесть, а не в семь), до него была еще куча времени, и я подумала, что теперь мне уже, в принципе, все равно, что делать, и можно бы прогуляться до Волги, а точнее, до речного вокзала и посмотреть, как в Нижнем обстоят дела с работой водного транспорта. Что интересно, бредовость моей идеи, похоже, была одобрена свыше, потому что, как только я добралась до речного вокзала, дождь тут же прекратился (хотя и всего на пять минут), небо просветлело, и опять наступил день. Правда, теперь фотографировать было уже нечего. Здание вокзала было закрыто на ремонт и полностью заставлено лесами и завешано полиэтиленом. Я добрела до касс. А там поняла, что теплоходный сезон на этот год уже завершен. Тем не менее, работа водного транспорта в Нижнем Новгороде оказалась налаженной на «ура». На «ракеты» до ближайших волжских городов здесь летом даже месячные проездные продавали, а на стене висело расписание их, в смысле «ракет», движения. Ходили и большие теплоходы, но тоже только в жаркую пору. На них можно было добраться до Москвы или до Астрахани с остановками в промежуточных городах. Кстати, билеты на рейсовые теплоходы были совсем не дорогими. Например, до Астрахани билет стоил от 840 до 8000 рублей в зависимости от класса каюты и уровня обслуживания. Это вам не московские цены!