Дальневосточное ожерелье

В поисках Дона Хуана

Угадаете с трех раз название места?…
Крупный российский город, с международными речным, морским и воздушным портами, центр международного туризма – и практически неизвестен отечественному туристу. О чем идет речь?…

Этот город называется Хабаровск.
Вы найдете сколько угодно туров в Иркутск ( Байкал). Можно даже найти тур в Якутию. А вот дальше на восток…Terra Incognita.
И знаете – действительно incognita…для большей части населения России.

Тем не менее…

Раз в жизни однако можно себе позволить ознакомиться с русской Пацификой.
Чехов ездил, Паустовский ездил, Гайдар с Фадеевым даже провели несколько лет. Опять же Михаил Калинин…хотя он по другому ведомству, но – все же!
Словом, как только представилась возможность – и я поехал.

Вообще-то подспудной (и – главной!) целью было желание добраться до сокровенных эзотерических знаний, которые хранятся у жителей Приамурья.
Неужто, думал я, Кастаньеда в пустынях Мексики нашел эти знания, а я на Амуре не смогу ?
Врешь – не возьмешь!..

Поискал информацию в интернете.
В самом Хабаровске фирм достаточно много и все чего-то такого предлагают. Но тура, близкого к моим задачам, я не нашел.
Зато в Комсомольске-на-Амуре у меня был контакт – армейский друг детства:)
Ну, а у него в Хабаровске были уже свои контакты.
Так все и уладилось.

Когда я назвал Хабаровск центром международного туризма, я сказал сущую правду.
Одна гостиница «Интурист» ( 60 долларов за одноместный номер!) на берегу Амура служит и монументом, и доказательством этому факту.
На крыше Х-этажного здания открытое кафе с хорошей перспективой на левобережные дали. ( На город неплохой вид открывается также с крыши высотного здания рядом с театром Музыкальной комедии. Там, правда, кафе нет.)

Итак, международный туризм здесь образуется главным образом за счет транзитных туристов из Европы в Японию и наоборот. Стандартный набор для иностранного транзитника включает автобусную экскурсию по центральной части города, посещение краеведческого музея, посещение дендрария, и прогулку пешим строем по набережной Амура и магазинам на Амурском бульваре. Если позволяет время, то сюда добавляется Художественный и Военный музеи.

На набережной, кстати, располагается утес. На утесе – кафе типа «ласточкино гнездо». В 1918 году белогвардейцы здесь расстреляли 16 австро-венгерских музыкантов. С тех пор ничего знаменательного на утесе не происходило ( по крайней мере других мемориальных досок здесь нет:).

Рядом с утесом на мощном постаменте воздвигнута статуя исследователю Амура капитану Невельскому. При царизме на этом мощном постаменте стояла мощная статуя царя. После революции статую царя заменили на статую вождя. Скульпторов при этом не смутил тот факт, что новая статуя была раза в 4 меньше своего постамента. Когда приближалось 125 летие города, то поставили колонну«В честь 125 летия Хабаровска»., увенчанную симпатичным корабликом. Колонна была в 2 раза больше постамента. Потом и колонну экстрадировали.

Вот стоя на этом самом утесе ( рядом с капитаном Невельским), и глядя на запредельные пространства долины Амура, я задал вопрос своему хозяину:
« А что, Алексей, если вместо музея комсомольской славы и шашлыков на острове Уссурийский мы проплывем по Амуру в какое-нибудь село с аборигенами? На самом обычном рейсовом теплоходе?» Алексей резонно ответил: « А зачем тебе это?»
« Ну как же,- удивился я.- Амур – великая река. Проплыть по великой реке – почти что совершить великое дело. Опять же природу посмотреть…Людей…»
« Как ты себе представляешь просмотр природы и людей с борта теплохода, который идет по середине реки , ширина которой уже здесь ,- он кивнул на противоположный берег,- больше двух километров?»
« Н-ну …мы останавливаться будем, сходить на берег…»
«И что ты хочешь увидеть за время стоянки?»
Вообще-то я хотел увидеть что-нибудь такое …поразительное…Какую-то истину открыть.. как Кастаньеда. А можно ли найти истину в 700-тысячном городе?…
Но не будешь же делиться сокровенным так вот сразу, всего лишь после второй бутылки пива.
Я и сказал, осторожно подбирая слова: « Ну, местную жизнь посмотреть….Интересных людей встретить…Понять, как они живут»
« Живут они так же, как везде. А интересных людей ты можешь очень легко встретить в краеведческом музее – они там работают гидами-экскурсоводами»
« Ну, а национальный колорит малых народов?»
« Ты это о чем? О песнях-плясках? Или может ты хочешь в тайгу на охоту сходить? Так сейчас не сезон.» «Хорошо. Я хочу посмотреть то, что ты сам считаешь интересным и стоящим внимания. В конце- концов ТЫ здесь живешь!…»
Внизу под нами шумел городской пляж. Слева на горизонте синел хребет Хехцир – такой манящий и волнующий. Справа ровной линией пересекал панораму авто/железнодорожный мост над Амуром. Поток темной воды уходил туда – и волновал, и манил за собой.
Впереди развернулось огромное пространство приамурской долины. И хотелось узнать, где же она кончается, куда манит, отчего так волнует.
«Я вспомнил, - отозвался мой друг, -.Будет тебе круиз! Мы поедем на теплоходе в столицу древнего нанайского народа – село Троицкое. Там скоро фольклорный праздник- День тайменя. «Рыбный день» по-нашему… Там ты хлебнешь полной грудью трансцендентальной экзотики: ритуальные нанайские танцы, музей с уникальными экспонатами, уха по-нанайски в аутентичных шалашах из коры и веток. Оттуда, отдохнувшие и просветлевшие, мы отправимся в Комсомольск – на – Амуре. Город юности».

Село Троицкое – столица древнего нанайского народа
Не знаю, что думают жители Габрово обо всех остальных болгарах. Но они сумели использовать анекдоты о себе в свое же благо.
А вот жители Троицкого, кажется, никогда не смогут использовать в свое благо анекдоты о нанайцах. Причина все та же – слишком далек этот центр нанайской культуры от потенциального потребителя. А туристы, которые все же приезжают в Троицкое, это в основном иностранцы. Им юмор о нанайцах недоступен. Им подавай «экшн»….
«Экшн» по- нанайски выглядит так.

Происходит все на берегу Амура, в солнечный день, на большом деревянном помосте.
Группа молодых людей в празднично расшитых одеждах совершает хором ритмичные движения и бьет палками в бубны. Группа девушек, одетых примерно в том же стиле, совершает несколько перемещений по кругу и производит движение руками. Или – опять же – бьет в бубен.
Половина участников бьет – половина лежит в тени деревьев. Наблюдают.
И так туристы наблюдают нанайцев, а нанайцы – туристов.

Смотришь и пытаешься угадать: что сами нанайцы думают о происходящем?
Конечно, все эти танцы – условность. Почти что самодеятельность на уровне районного дома культуры. Хотя тоже неплохо. Я бы наверное и за деньги не смог бы так стучать в бубен и крутиться в разные стороны…Или вот на палках бороться…

Но с другой стороны, был я на шоу «Текумсе!» в Огайо, США…Там тоже задействован фольклорный ресурс. Но что это за шоу!!! И что это за организация!!!

В небольшом этнографическом музее, который рассказывает об истории Троицкого, среди прочего я узнал что:

….слово Нанайцы означает «люди живущие на этой земле». Этим словом называли народ, живущий в бассейне Амура. Русские называли нанайцев «гольды». Впрочем, этим именем назывались и Ульчи, и Орочи и Негидальцы.

….Нанайцы – потомки палео-сибирской группы народов и сохранились как ветвь коренного населения времен Неолита.
…В начале 20 века нанайские поселки были разбросаны на 600 км вдоль Амура и до 100 км вдоль его притоков. Такая разбросанность привела к тому, что у них не образовался ни единый язык, ни единая культура. Группы вели изолированную жизнь и контактов друг с другом не поддерживали…
….Нанайский язык имеет два совершенно различных диалекта: верхнеамурский и нижнеамурский. В начале 1930-х годов был создан письменный язык. В Комсомольске- на – Амуре и в С.Петербурге готовят преподавателей нанайского языка.
….Нанайский район был образован в конце 20-х годов. Здесь также прошла коллективизация в 1930-х. Нанайцев собирали и селили в компактных поселках.
…Занимались в основном рыболовством в Амуре и притоках. Охотились: зимой из-за меха, летом – для пищи.
…Из-за сезонного характера рыболовства и охоты возникли зимние и летние поселения. Амурские нанайцы имели летние домики из коры березы. Также строились дома из веток и глины, где дым из 2 – 4 печей проходил под скамейками, где люди спали. И выходил из трубы в стороне от дома. Русские научили их строить дома из бревен. Типичная одежда делалась из рыбной кожи.
…и т.д.
….и т.п…
Ну и что мне с этой информацией делать?

Из Троицкого я уезжал с противоречивыми чувствами.
Когда я приехал сюда, я ощущал себя почти Кастаньедой, я был готов открыть светлый путь ( «сикау покто» – по-нанайски: ). Поэтому половина моего Эго была настроена серьезно и даже возвышенно.
С другой стороны, как ни закрывай глаза на очевидные факты, но я находился на земле народа, чье имя дало поводы для многих анекдотов. И вторая моя половина Эго собиралась смеяться без пощады по любому поводу.
Реальность же оказалась неожиданно другой. Смеяться было не над чем. Но и восхищаться было нечем. Разве что ухи поели…
Да и то не бесплатно:(

Дон Хуан почти не виден

Комсомольск –на- Амуре
Город Комсомольск ( далее буду называть его коротко) производит …мм.. мистическое впечатление. Представьте себе любой московский проспект застроенный «сталинскими» домами 50-х годов. Вы едете по СОВЕРШЕННО пустынному проспекту несколько километров – и вдруг он заканчивается. Перед вами оказывается непонятная широкая река, а за рекой – высокий лесистый берег. И – тишина.
Когда дует ветер, то центральный проспект Комсомольска – проспект Мира - превращается в аэродинамическую трубу.
Когда ветер не дует, то на проспекте не происходит ровным счетом ничего.
Правда, трамваи ходят при любой погоде….

Дома в центре города проектировались в Ленинграде – причем не только серии 50-х годов, но и 60-х тоже: строгая планировка…широкие прямые улицы…
Странное ощущение. Даже не знаю с чем сравнить…Вот взять даже город Новомосковск в Тульской области. По одному названию ясно, как его проектировали. Однако центр Новомосковска оставляет одно лишь впечатление: безнадежно загрязненный.
Комсомольск же характеризуется словом – просторный. Даже – пустынный.
« Какой-то он слишком большой, - поделился я мнением со своим спутником.
« Немаленький, - согласился тот. – Но удаленький. Здесь единственный на Дальнем Востоке металлургический завод, авиационный завод (истребители, гидропланы), судостроительный завод ( подводные лодки) ну и так, еще кое-какие по мелочи.»
Я глубоко вдохнул: воздух вокруг был совершенно чистым.

« А куда-нибудь за город мы можем поехать?»
«Отчего же нет.»

Мы сели на автобус и поехали на восток. Где-то через час пути рядом с дорогой показалось – не побоюсь этого слова – циклопическое сооружение. Пирамида Хеопса собранная из металлических конструкций – вот приблизительный образ.
«Алексей, что это такое ?,- шепотом крикнул я.
« Я знал, что тебе понравится, - хмыкнул мой гид. - Когда-то очень давно в этих местах обитало племя. Называлось оно «военные строители». Они построили эту Великую стену и назвали ее радиолокационная станция раннего обнаружения крылатых ракет.
«А потом?»
« А потом, как тебе уже известно, оказалось, что крылатые ракеты – это не страшно. И что станция эта не нужна. И все ушли, а станцию оставили под охраной висячего замка.»
« И что потом?»
« Догадайся с трех раз…Пришли местные жители – умельцы на все руки- и раскурочили это чудо инженерной мысли так, как никакой диверсант бы не смог. Теперь вот только туристам показываем.»
« Тут ниже по течению, недалеко от Комсомольска в горах геологи нашли большое месторождение олова. И в районе месторождения началась стройка: комбината и города. Ему даже имя придумали – Баневуровец. Но потом в тайгу пришла Перестройка…»
« Ну и что дальше?»
« Дальше едешь– тише будешь:)…Только мы туда не поедем!»
И мы вернулись в Комсомольск.
……
Город Комсомольск расположен на ровной площадке. Вдоль Амура он растянулся больше чем на 20 км. Но в какую сторону не направишься – везде улица упирается в сопку
То ли от постоянного созерцания сопок, то ли от неудовлетворенного желания познать Откровение, но на третий день пребывания в Комсомольске, смотрел я на вершины Мяо- Чана, на Байдажальский хребет - и мне вдруг захотелось проплыть по какой-нибудь местной реке.

Сразу хочу сказать.
Я не заядлый треккингист или байдарочник.
То есть я весла в руки брал давно- давно, да и то в Сокольниках.
Дело это представлялось мне в общих чертах несложным. Знай греби себе. Перекаты обходи только.

Я поделился этой мыслью со своим хозяином. Тот рассмеялся.
« Рек здесь много. Только подходящей для тебя нет.»
« Это почему же?, - холодно спросил я.
« Ну тебе же впечатления нужны…жизнь людей ….а какие ты хочешь впечатления в глуши?, - тут он задумался.
«…Хотя… Есть один маршрут, по которому я сам давно собирался пройти. Река Кур начинается в тех горах.
Только я ведь рыбак, а не горный слаломист. Мы можем по ней спуститься только от середины»
« Мне все равно.»

Так мы оказались на ночном полустанке Санболи железной дороги Комсомольск – Хабаровск.
Вообще станции в Хабаровском крае, как я успел заметить, двух типов:
Послевоенные бревенчатые станции с крышами, напоминающими японские дома: потому как строили их пленные японцы:)
И стандартные блочные станции 70-х годов: с маленькими залами ожидания, со скамейкой из трех сидений и фиксированными подлокотниками. Спать на такой скамейке можно только если человек достаточно узкий, чтобы протиснуться между подлокотниками, и достаточно гибкий, чтобы выползти обратно. Поэтому спать пришлось на бетонном полу.
Августовским утром, по холодку, двинулись мы по лесовозной дороге и где-то через километра полтора увидели ручей, мост и вывеску с названием реки:

Алга
«В этих местах в гражданскую войну прятались партизаны, - рассказывал мой спутник, пока я осторожно прогребал между зарослями.
« Лагерь их был во-он на том горном хребте, - показал он вдаль. Вдали горбатился горный массив. А до него, на много километров влево и вправо тянулась Хлябь. Ни суша, ни река, ни болото….Огромные заросли тростника, растущего в воде. Единственный путь среди этого тростника был пока таким узким, что весла нашей надувной лодки путались в зарослях.
« Партизаны поднимались к своей базе на батах – длинных таких узких плоскодонках. Толкались шестом.» Шел час за часом. Проход в тростнике стал чуть шире – но больше ничего не изменилось.
Наступил вечер. Затем, как водится, и ночь. А вокруг была все та же хлябь.
Впрочем, где-то ближе к полуночи как-то быстро собрались тучи, сверкнула пара молний, ударил по ушам гром – и пошла потеха!
Первой реакцией было «Переждать!».
Лодка ткнулась в тростник, мы накрылись полиэтиленовой пленкой и замерли в о-очень узком пространстве лодки: такой маленькой по сравнению с окружающим нас водным миром.
Но дождь на Дальнем Востоке – это дело особое.
Муссонный климат, знаете ли. Половина тихоокеанских тайфунов дотягивается до Приамурья. А между ними полощут эти самые муссонные дожди. И даже если он льет как водопад - стеной- , то будет делать это несколько часов подряд.
«Мы так не пересидим, - сказал мой спутник.- Лучше грести дальше.»
Заметьте, он не сказал «до ближайшей суши», ибо таковая – по карте – находилась на расстоянии дня гребли. А в момент разговора над нами висела середина ночи.
И мы погребли.
И мы гребли
И гребли
И опять гребли,
Пока лодка не оказалась в тростниковом тупике.
То есть – мы сбились в темноте с курса!
И мы начали грести назад,
Пока часа через два не вернулись в точку схода.
Дождь прекратился к утру.
……
Где-то к середине дня над тростником замаячили верхушки деревьев.
Земля!
Суша. Твердь.
Мы нашли очень маленький кусок берега и по нему вынесли на вершину островка лодку.
Тут же и заснули.

Второй этап начался около четырех часов пополудни.
Воздух на востоке имеет другой аромат. Я бы даже сказал – вкус.
Ну это не удивительно: все-таки другая флора.
А тут еще большая влажность. Солнце жарит (за 30 градусов:).
И- опять кругом вода. И тростник.

Около шести часов вечера лодка вплыла в длинную прямую протоку с черной водой.
По обе стороны протоки поднимались кусты. Кроны их смыкались, образуя зеленый коридор.
Какое-то время лодка двигалась в пустом пространстве. И вдруг- по всей длине протоки, и впереди, и позади лодки, началась метель!
Огромное облако бабочек-однодневок словно пурга заполнило воздух вокруг нас.
Они мельтешили, падали в лодку, на черную гладь протоки – они были везде!
Длилось это какой-то неопределенный период времени.
И так же вдруг все прекратилось.

Теперь лодка бесшумно двигалась по белой протоке. Белой от погибших бабочек-однодневок.
…….
Около девяти часов вечера мы нашли кусок земли.
Сложили костер, поставили палатку. И уже дело шло к легкому ужину из свиной тушенки, как в уютную предзакатную тишину впился звук лодочного мотора.
Вот тебе и дикий край! Вот тебе и первобытный контекст!

Из-за поворота вылетела плоскодонка. Рулевой заметил костер, выключил мотор и инерция поднесла его лодку к нашей стоянке.
« Кто такие?!»- крикнул он.
Мы стали всматриваться в кормчего.
В сумерках было трудно разглядеть не только его знаки различия, но даже антропологический тип.
Опять же: места глухие…Закон – тайга. Медведь – хозяин.
В общем, правильно был бы отвечать предельно вежливо. И мой спутник ответил:
«Туристы!»
«Какие такие туристы?!»- наседал лодочник.
Вообще-то перекрикиваться через протоку не совсем удобно. Особенно с непривычки. Тем более, когда не знаешь как правильно отвечать. Однако, мой компаньон, как человек бывалый, ответил без промедления: « Из краевого управления!»
Эти загадочные слова подействовали как заклинание. Незнакомец в лодке задумался (и пропустил очередной ход:). Потом уже другим тоном произнес: «От Якова что ли?»
« Нет. Мы из другого отдела.»
Следующая пауза была длиннее предыдущей.
«Понятно,- уже обычным человеческим голосом сказал лодочник. – А что же вы до меня-то не доплыли?
Здесь совсем чуть-чуть осталось.»
Я с интересом ждал реакции второго участника диалога.
« Да решили у костра переночевать», - неопределенно ответил мой друг.
« Я на обратном пути вас заберу,- пообещал ночной гость, и под рев ожившего мотора, скрылся в сумерках.

«Алексей, а о чем это вы говорили? О каком Якове?»,- заговорил я.
« Понятия не имею. Вот он скоро приедет,- кивнул Алексей в сторону удаляющегося шума мотора,-и расскажет.»
« А из какого мы такого краевого управления?», - не унимался я.
« А из того самого, в котором окажется Яков,»- невозмутимо объяснил Алексей.
…что бы сказал в этой ситуации Кастаньеда?

Дон Хуан – и все, все, все

Хребет Вандан - остров среди огромной болотистой равнины.
Гора обетованная.

Утром – и довольно ранним – к берегу пристал наш вчерашний собеседник.
Он оказался жилистым мужчиной неопределенного возраста, с низким хриплым голосом и торжественной манерой речи. В сочетании с матом такая речь производила магическое впечатление.
« Интересно,- думал я, когда мы уже погрузились на его плоскодонку и мчались навстречу неизвестности,- Дон Хуан матом выражался?»
Нашего нового знакомого звали Дон Алесандро, а по- русски Александр. Он не то чтобы ВЫРАЖАЛСЯ матом …он на нем - разговаривал.

« Ты хочешь на ЭТОМ матрасе спускаться по Куру!?, - вопрошал Александр моего спутника.- Я ПОКАЖУ тебе Кур!»
…У меня начали закрадываться нехорошие сомнения о нашей судьбе.
Алексей что-то говорил, но из-за мотора я не слышал. И вообще я сидел в носовой части плоскодонки, далеко от них.
« По Куру. Можно пройти. Только с мотором!, - провозглашал Александр. – А если мотор откажет….я покажу тебе, что осталось от таких лодок!»
Предчувствие неминуемой опасности заставило меня мобилизовать свой слух.
«Там полно коряг и топляков! Один попадется тебе на пути – и ВСЕ!»
….Под такие восклицания мы проехали десять минут.
Потом мотор замолчал. Плоскодонку поднесло к короткому причалу. От него вела тропка вверх по очень крутому склону и терялась в зарослях.
Мы вскарабкались по склону и оказались на плато. Небольшая площадка была свободна от густого леса. Здесь был домик, построенный при царе Горохе, к нему примкнул полу-сарай, полу-навес. Жил здесь Александр – он оказался пасечником – и его помощник, Юрий: человек еще более неопределенного возраста и социального статуса ( то ли отсидевший в колонии, то ли сбежавший оттуда:).
У навеса горел мощный костер. Над ним был укреплен большой котел. В котле туманилось варево.
Александр подошел к котлу, зачерпнул большой эмалированной кружкой варево, попробовал. Подумал. Попробовал еще раз. И рубанул воздух ладонью: «Гони!»
Это была медовуха.
………
Столько меда мы не ели ни до , ни после. С вареной картошкой. С чаем. С хлебом. Чуть ли не с тушенкой! И- как таковой. Но ничего – не зажужжали:)
До сих пор вкус и вид этого меда на языке и перед глазами, как только вспоминаю эту пасеку. Правда, от меда вообще меня не отвернуло:)
…..
На этом горном хребте в гражданскую был лагерь Шевчука - легендарного партизанского командира 8-го Тунгусского полка .(В Хабаровске есть улица, названная его именем. Шевчук дослужился до звания генерал-майора и погиб в Отечественную войну на Северо-Западном фронте.) Ни японцы, ни белогвардейцы добраться до этого лагеря не смогли. Заповедное место.
« Тут у нас по соседству медведь живет,- объявил Александр.- Ульи разоряет. Мы на него самострелы поставили. Так что вы в лес не заходите!»
Я подумал, что Кастаньедао сейчас здесь был бы кстати. Возможно, что он даже значительно улучшил бы свою философию.
Потому что одна пол-литровая кружка медовухи очень способствует философскому настрою и диспуту.
…….

Неизвестно, как бы сложилось наше путешествие дальше, если бы не Случай.
На следующее утро мимо партизанской пасеки проплывал на плоскодонке человек.
Он не был знаком с пасечником, но знал, что здесь пасека, поэтому зашел за медом.
Звали его Николай. Он жил довольно далеко от этих мест, в поселке Литовко, что на железной дороге Комсомольск – Хабаровск. И надо же было судьбе так распорядиться, что он появился ни раньше, ни позже , а именно в этот момент, когда мы принимали непростое решение о судьбе своего похода.
Дело в том, что Николай направлялся вниз по Куру, чуть ли не к его устью!

«Так мы с тобой вместе пойдем?»
« Конечно! Какой разговор!»

Река Кур
Это по своему уникальная река.
Во- первых, это единственная река на Дальнем Востоке, где растет жемчуг в раковинах.
Во- вторых, на одном из участков своего течения , эта река движется вверх по рельефу местности, а не вниз, как все нормальные реки.
…все это я узнал позже.

А в тот момент, когда плоскодонка вылетела из Алги на простор Кура…разница почувствовалась сразу:)

Когда лодка идет под мотором, и по течению, то скорость конечно хорошая.
Мы вышли в Кур утром и почти весь день шли без остановок. По берегам часто встречались нагромождения стволов – заломы. Со дна торчали концы застрявших стволов, которые не только надувной лодке – даже дюралевой могут быть смертельны. Иногда на отмелях мы видели разбитые лодки.
…я даже не хотел фантазировать на о том, что произошло с их хозяевами.

Ближе к вечеру мы достигли некоей точки где Кур стал поглубже и поспокойнее. Наш рулевой не в первый раз шел этим маршрутом – так что нам повезло по- крупному:)
Показался островок.
Николай направил плоскодонку в узкую протоку, в сторону от основного течения.
Мы оказались в заводи: справа – остров, слева – высокая отвесная скала, впереди – Кур.
На отмели островка постояли, побросали спиннинги. Ничего не поймали. Хорошо еще, что « у нас с собой было» :).
Николай медленно повел плоскодонку вдоль скалы, обогнул ее и сразу пристал к берегу.

Завораживающее оказалось место.
Когда-то здесь был крепкий дом, опять же пасека, и возможно еще что-нибудь…Остался лишь дом.
Обтрепавшийся , но стекла в окнах остались! И дверь осталась на месте.

В этом доме и заночевали.
Утром, раненько, направились дальше по Куру.

….
Тут я хочу сделать отступление и немного поделиться природой поразмышлениями о природе чудесного. Что такое чудо?
Наверное, это контраст между ожидаемым и неожиданным. Точнее – между неожиданным и невероятным…или что?

…Мы приблизились к первому населенному пункту на реке – деревне Иванковцы.
Широкий песчаный пляж. Высокий берег. Строй деревянных домов.
Мы поднялись к ним, с намерением запастись водой….и увидели чудо архитектуры.
Это был жилой дом.
Он был в два раза выше окружающих домов. Рядом во дворе стояла стеклянная башня высотой вровень с домом! Из дома в эту башню вела стеклянная галерея! А из второго этажа вела вторая галерея !!
Вокруг дома цвел настоящий сад.
Забор вокруг дома был украшен вырезанными из дерева персонажами сказок. Фигурная калитка имела окошко Слева и справа от калитки стояли деревянные фигуры лисы и зайца. Во дворе дома также были деревянные скульптуры…
Мы просто онемели.

Мимо проходила женщина с ведром ( кажется, полным:). Она остановилась и вместе с нами стала смотреть на это чудо.
« Вы не скажете, что здесь находится?»
« Семья здесь живет,- пожала плечами женщина.
« Одна семья!?»
« Да, одна. Когда хозяин пришел из армии, и решил, что построит лучший дом в округе. Уезжать отсюда не хотел – привык к родным местам. И строил четыре года.»
Мы уже обратили внимание на даты под коньком крыши: 1968 – 1972
М-да-с…
Встретить ТАКОЙ дом в ТАКОЙ глуши – это по-моему чудо…

Мы набрали воды, отчалили и направились дальше вниз по реке.
Через несколько часов показался населенный пункт.
«Шабаш, - объявил Николай.- Приехали!»

Поселок Победа оказался пчеловодческим совхозом. Каждый житель имел свой дом, и почти каждый во дворе имел по несколько десятков ульев. Кроме того, каждую весну совхоз арендовал вертолет и транспортировал ульи в тайгу. Неделю – две ульи стояли на какой-нибудь заветной поляне « куда только вертолетом можно долететь». Затем их опять грузили в вертолет и везли на другую поляну. И так далее – все лето.
Деньги в совхозе водились.
Несмотря на удаленность от мировых деловых центров и крупных строительных трестов, жизнь в поселке была очень оживленной и строительство шло постоянно.

Мы переночевали в просторном доме друга Николая.
Здесь я впервые увидел водную колонку не на улице, а …посреди кухни.
То есть сперва пробурили скважину, забили трубу, а потом уже над ней построили кухню:)
В условиях , когда зимой почва промерзает на 3 – 4 метра и мороз бывает до минус 30 градусов такая система водоснабжения ОЧЕНЬ облегчает жизнь…
….
Хозяин дома подарил мне несколько деревянных фигурок «сэвэнов» – духов нанайского фольклора. Он нашел их на месте нанайского стойбища, вымершего от оспы много десятилетий назад.
Они потемнели от долгого времени, что пролежали на земле.
Кроме сэвэнов он подарил мне очень редкую деньгу.
Маленькая ракушка из тропических морей, разрезанная вдоль так, что образует кольцо.
Такие ракушки нанизывались на нитку и служили денежной единицей уже много-много столетий назад.
Какими-то неисповедимыми путями эта монета-ракушка прошла от теплых морей Юго-Восточной Азии через весь Китай до неведомой реки Кур. Здесь ее ( в связке с другими ) обменяли на шкурку соболя. Потом хозяин монетки умер от оспы – как и все остальные его соплеменники. И одним человеческим родом стало меньше. Остались лишь потемневшие статуэтки злых духов, которых нанайцы делали, чтобы унести в лес- в надежде, что злой дух покинет тело человека и уйдет в «свое» тело.
Тела людей истлели. «Тела» духов остались. И осталась эта монетка – такая маленькая, изящная – и совершенно неуместная среди тайги, буреломов, вечной мерзлоты и долгих зимних снегов.
…я часто беру ее, рассматриваю… вспоминаю свое путешествие, которое уже самому кажется невозможным. И кажется мне, что я все-таки узнал что-то важное. Такое, что можно лишь ощущать – а словами выразить трудно.

Finita la comedia

Мы провели в поселке два дня. Алексей рыбачил. Я бродил по окрестностям. Утром третьего дня мы попрощались с хозяевами и с Николаем, загрузились в водометный катер типа « Заря» и помчались дальше по Куру, по Нижней Тунгуске и, наконец, по Амуру…
Над набережной Хабаровска жарило полуденное солнце, дул легкий ветерок, и клекотали чайки.
Мы вылезли из салона катера, немного оглохшие и скрюченные после многочасового перелета…точнее – переплыва (?)…Ну точно, что не «переезда»:)
«Что бы написал Кастаньеда после такого путешествия?- подумал я…
Не знаю.
Поэтому написал вместо него.