9. ПО СЛЕДАМ ЧЕЛНОЧНИКОВ
Покинув Ченстохову, мы двинулись дальше на север. К вечеру пред наши очи должна
была предстать Торунь. А пока представала только дорога с периодически попадавшимися
на ней поселками. Впрочем, три города мы все же успешно миновали – Тушин, Лодзь и
Влоцлавек.

Валентина, удивленная и проникнутая необычайной готовностью группы нескончаемо
слушать ее истории, избрала чукотский принцип повествования – типа, что вижу, о том
и пою. В Тушине она «пропела» о том, что раньше сюда частенько наведывались наши
челночники за товаром. Даже не то, чтобы частенько, Тушин в начале 90-х был их
своеобразным центром. В этот момент мы проезжали мимо огромных крытых рынков, типа
ангаров, ныне закрытых и заброшенных.
Лодзь – второй по величине город Польши – кроме прочего, оказывается, славится
цыганским кварталом. Во времена челночников здешние цыгане процветали. А теперь
живут бедно, хотя у каждого есть по приличному дому, правда, уже не такому, как
раньше, а слегка обшарпанному. «Это – дом цыганского барона!» — ткнула пальцем в
окно Валентина, указав на белый облезлый коттедж в турецком стиле с практически
Кутафьей башней посередине. На остальные сооружения глядеть было и того прискорбней.
В результате цыганский квартал, а затем и весь Лодзь печально проплыли мимо наших
окон.
А еще через час также молча проплыл мимо и Влоцлавек – город молодежи и польского
будущего, с Валентининых уст.

10. ПЕРНИКИ КОПЕРНИКА
К вечеру мы прибыли в Торунь. Честно сказать, никаких ставок на этот город я не
делала. Мало того, отправляясь в вояж, я о нем практически ничего не слышала. И была
очень удивлена, когда строгая во всех отношениях и принципиальная (попробуй,
опоздай!) Валентина вдруг заявила: «Если вы не против, мы пробудем здесь на два часа
дольше!». Против я, конечно, не была, но невольно подумалось: «Что же, интересно, мы
будем делать в этой Торуни?».
Но через полчаса я увидела город! Нет, не город – чудо! Я думала, что таких не
бывает на свете! Я чувствовала себя Алисой в стране чудес! Здесь по полностью
сохранившимся со средневековья улицам с темными краснокирпичными готическими домами
и костелами, которых тут 20 штук, памятниками и руинами замка крестоносцев ездили
запряженные лошадьми в яблоках кареты, на харчевнях висели таблички с завитушками, а
по булыжным мостовым бегали трехшерстные кошки. И нигде не было туристов! Вообще не
было! Ё моё, это ж не на Мальте надо фильмы про рыцарей снимать, а здесь, в Торуни!
То и дело я отбивалась от группы, с открытыми ртами, ходившей за экскурсоводом,
сворачивала в пустые узкие переулки, боясь вдруг обнаружить в них штрихи обмана и
декораций, но вновь и вновь убеждалась в том, что старинный сказочный город
существует на самом деле, что все здесь правда, а из подъезда дома, того гляди,
вдруг выйдет гордый донкихотовский рыцарь в шлеме и латах или поспешит на рынок
молочница в коричневом платье и белом переднике.
В 13 веке на Торунь периодически нападали злобные северные варвары, чем жителей
города очень нервировали. Сперепугу они попросили помощи у сильных в ту пору рыцарей
тевтонского ордена. Те на помощь пришли, город укрепили, свой замок выстроили да и
остались в нем жить-поживать да добра наживать, время от времени претендуя на любовь
местных барышень. Коренные торуньцы уж и не знали, какая из напастей хуже, и стали
размышлять, как спасителей отправить восвояси. Идея в их умы пришла через двести
лет. Как и водилось, на очередной в ту пору банкет в свой замок тевтонские рыцари
пригласили торуньских прелестниц. А прелестницы-патриотки упрятали под своими
пышными юбками торуньских юношей. Как только банкет стал набирать обороты, а рыцари
падать под столы, юноши из-под юбок повылезали, рыцарей повылавливали, в башне
позапирали, а сами схватили все, что под руку попалось, и стали рушить замок. Так и
разрушили, наверное, себе на удивление, оставив от него одни руины, которые до сих
пор, поросшие травой, служат гордостью современных торуньцев и первой
достопримечательностью города.
Но окромя первой достопримечательности, в Торуни обнаружилось и море других.
Например, Дом родившегося тут Коперника и его памятник, Дом под звездой, в котором
неизвестно, кто родился, зато известно, что назвали его так из-за звезды на крыше,
памятник скрипачу, окруженному лягушками, якобы спасшему город от этих зеленых
расплодившихся тварей и получившему за то в награду руку и сердце местной прынцессы,
и еще штук 50 прочих… Но право с честью называться достопримечательностью №2 здесь
принадлежит ни чему иному, как Торуньской башне.
Торуньская башня в Торуни – это все равно, что падающая Пизанская в Пизе. Сложена
она, как и все в округе, из темно-красного кирпича, а отклонена от вертикали на 40
градусов. В чем феномен падения, наука пока не в курсе дела! Вроде бы, говорит,
отчего-то песок просел! Зато в курсе народ, который сложил легенд про эту башню аж
целых две штуки.
По первой, влюбился один пан в паненку, а она, такая сякая, взаимностью не
отвечает. Пан и так и эдак – никаких успехов! Разозлился он тогда и решил девушку
силой взять. Стала она убегать от своего Отелло, поскользнулась на тонком льду Вислы
да потонула. Отелло с горя чуть тоже не утопился, но потом передумал, взял себя в
руки, построил башню, кривую, как его жизнь, и до конца жизни себя в ней заточил!
По второму сценарию, любили они друг друга нежно, пламенно, а главное, взаимно. Но
прознали про это дело родители паненки. Разозлились, дочь свою непутевую чуть в
монастырь не сослали, а пана послали в известном направлении! Пан в заданном
направлении не пошел, а сказал: «Построю я вам башню, такую же ровную и правильную,
как наши честные и невинные отношения!». Когда он укладывал последние кирпичи, башня
вдруг сама собой резко накренилась… Чем закончились отношения любвеобильной пары,
история умалчивает, а свою честь и невинность нам предложили проверить следующим
образом: встать вплотную к стене башни, вытянуть вперед руки и простоять секунд
пятнадцать. Кто справился, тот молодец, а кто нет, сами понимаете! В общем, невинных
среди нас не оказалось!
А еще обнаружили мы в Торуни одно заведение под названием «Перники Коперника».
Перники – значит, пряники. А Коперник, хотя в Торуни не жил, а всего лишь родился,
уважением тут пользуется особенным. Так вот, «Перники Коперника» — это магазин, в
котором продавали фирменные торуньские пряники на манер тульских. Средневековая
торуньская барышня выходила замуж лет до пятнадцати, потому что в 20 уже считалась
старой девой. Все 15 лет ей готовили приданное в виде этих самых пряников, которые
затем складывали в подвал. К свадьбе у девушки их накапливалось около тонны. Потом
всю жизнь только пряниками и питалась!
Современные магазинные перники были шоколадными и с начинкой, их паковали в
стильные коробочки в виде копий городских домов и укладывали в красивые пакетики. Я
не стала далеко удаляться от классики и купила Дом Коперника.
Другим фирменным торуньским сувениром значился «Мед пютний». Правда, позже
выяснилось, что сувениром он был, скорее, не торуньским, а, в целом польским, потому
как производился не только в Торуни, но рекомендовали покупать его именно здесь.
Попытку приобрести «Мед пютний» или, другими словами, медовуху, мы совершили с
женщиной Натальей – соседкой по автобусу той странной всезнавшей и не умолкавшей
дамы, с которой мне посчастливилось ехать в поезде. У нас обеих закончились злотые,
и для начала мы отправились на поиски кантора. Было около 9 вечера, канторы
встречались на каждом углу, но все они были наглухо закрыты. Мало того, было закрыто
все, кроме продовольственных магазинов, а на пресловутых канторах красовались
таблички, что работают они до 17 часов. Потом мы спросили у Валентины, что это за
такая экзотическая торуньская особенность? Особенность оказалась не торуньской, а
общепольской. Нам же ничего не оставалось, как купить на оставшиеся злотые по одной
бутылке «Меда пютного» (хотя планировали по три) и дать себе обещание впредь менять
деньги исключительно по утрам.

11. «ГРЕГОР»
Уже к ночи мы двинулись дальше. Наш ночлег планировался в таинственном населенном
пункте под названием Местность Пшолки. Эта местность располагалась недалеко от
Гданьска, и через два с половиной часа тамошний отель «Грегор» распахнул перед нами
свои двери. Отель был частным и двухзвездным, на удивление, с просторными номерами,
шампунем в душе и обильным утренним «шведским столом», включавшим даже сырое мясо.
Хозяин отеля занимался пошивом мужской обуви, с успехом продавал ее в России, а
посему хорошо относился к русским. Как-то раз, вернувшись с фабрики, он предстал
перед нами в гостиничном холле. Высокий, крепкий, с седыми волосами до плеч, в
потертых штанах, такой же рубахе и рваных тапочках. Уловив мой взгляд на тапочках,
он засмеялся и на чистом русском языке сказал:
«Вот так выглядит польский бизнесмен! Сам шью обувь, а хожу, в чем попало!».
«Сапожник без сапог?» — заметила я.
«Точно!» — вновь посмеялся он. А потом добавил, что русский знает, потому что в
каком-то лохматом году заканчивал у нас в Москве высшую партийную школу.

12. МОКРАЯ ДЕРЕВНЯ
Утром мы отправились на Балтику.
Гдыню, Гданьск и Сопот поляки называют Тримясто, потому как находятся эти города
рядом, а добраться из одного в другой можно элементарно на автобусе или электричке.
Жизнь в них кипит в основном за счет курортников, да и то, говорят, неважно.
Официальная средняя зарплата здесь 200-250 долларов, без работы каждый шестой,
поэтому Тримястная молодежь норовит укатить на заработки в Варшаву или, того лучше,
в Англию или Штаты.
Ближе всего нам было ехать до Гданьска, но сначала нас почему-то отвезли в Гдыню.
Гдыня и Гданьск, по сути своей, в общем-то, означают одно и то же, только Гдыня с
древнепольского переводится, как Мокрая деревня, а Гданьск, — как Мокрый город.
Мокрая деревня представляла собой вполне современный и приличный курортец, зеленый,
чистый и просторный. Она не занимала первого места среди всех польских курортов,
поэтому отдыхали в ней в основном поляки среднего достатка. В Гдыне нам на выбор
планировали показать океанологический музей, военно-морской корабль «Блыскавица» (то
бишь, «Молния») времен Второй Мировой войны и шхуну-парусник, на котором польские
студенты-мореходы нынче проходят практику. Но мне, честно сказать, уже было не до
этого. За последние дни я так устала, а мои бедные мозги так загрузились информацией
про всякие польские дела, что про дела новые что-либо воспринимать отказывались. Я
решила их успокоить и погулять по набережной.
Погода малость попортилась, и вид суровой и грозной Балтики на мозги подействовал
освежающе. На набережной продавали янтарь, поделки из ракушек и бескозырки с
надписью «Капитан». У морского причала стояла стометровая очередь. Очередь вела к
кораблю, отправлявшемуся в Балтийск. Как выяснилось, Балтийское Дьюти Фри у поляков
пользовалось большим спросом. Они ехали туда, отоваривались, а потом уставшие, но
довольные возвращались на Родину. Чтобы уплыть, одного корабля для всех было мало,
требовалось ждать несколько дней. Но дело было выгодным, а поляки предприимчивыми,
поэтому в очереди стояли скромно и степенно.
Примерно через полчаса нас опять собрали в автобусе и целенаправленно, не глядя на
сопротивления, отвезли в Оливу. Олива в данном случае была не маслом, а старым
парком с резиденцией ныне почившего представителя местной знати в пригороде
Гданьска. Отвезли нас туда, чтобы мы, темные такие, послушали органный концерт в
тамошнем костеле 12 века, устраиваемый студентами-музыкантами. В Оливе были дворец,
оранжерея с гигантскими пальмами, кактусами и бананами, озерцо с распустившимися
лилиями, а еще хитрое приспособление в виде двух, направленных друг на друга
каменных полусферических гротов с дорожкой посередине. Если войти в эти гроты,
встать лицом к стене и что-нибудь прошептать, то стоящий в другом гроте это услышит,
а стоящий на дорожке между гротами – нет. Поэкспериментировали – не услышали нигде!
Перед концертом нам прочитали лекцию о том, что местный орган – это очень
старинный, сложный механизм, и собрали деньги на его реставрацию. Заиграла музыка,
фигурки святых на органе задвигались, завертелось колесико, затрубили в трубы
ангелы. Хорошо! Но не ново!

13. МОКРЫЙ ГОРОД
А дальше был Гданьск. Если честно, на меня он произвел странное впечатление. Уже
привыкнув к польским городам с их готической степенностью и одновременной веселостью
цветников, фонариков и разноцветных домов, уютом и очарованием, я не ожидала от
Гданьска чего-то нового. Но пред нами предстал совершенно другой город. В нем были и
готические костелы, и игривые цветники-фонарики, и розовые, желтые, голубые дома… Но
все это было совсем другим, непохожим на то, что мы видели раньше.
Гданьск, стоящий на двух впадающих друг в друга, а затем в море реках, одну из
которых прозвали Мертвой Вислой из-за полностью недвижимой воды, строили голландцы.
Видимо, очень скучали они по родимому Амстердаму, а, может, с фантазией у них было
как-то не очень, но город они построили похожим на Амстердам — с трех-четырех
этажными прилепленными друг к другу домами с черепичными крышами и маленькими
окнами, с чугунными мостами, узкими улицами и деревянным портовым краном,
смахивающим на необычную черную мокрую, как будто недавно горевшую, но вовремя
затушенную башню.
Несмотря на наш пятничный визит, в Гданьске было много народа. Причем не просто
много, как в Варшаве или Кракове, а очень много, как в большом курортном городе в
разгар сезона. Другими словами, была толпа. Уворачиваясь от многочисленных настырных
ряженых чертей, ведьм, вампиров и вурдалаков (почему был такой подбор, осталось
загадкой), норовивших сфотографироваться с каждым встречным на улицах Длуга и
Мариацкой, мы обозревали основные гданьские достопримечательности: Золотые ворота,
ратушу, фонтан Нептуна, из которого якобы вытекает не вода, а водка, а посему он
огорожен забором, чтоб граждане алкоголики на драгоценное зелье не покушались, самый
высокий в мире кирпичный костел святой Магдалены и дом с привидениями.
По легенде, один пан так любил свою даму сердца, что однажды ненароком ее убил. С
тех пор дама стала всем являться по ночам в виде призрака, а народ в испуге
перепродавать дом друг другу. Дошли до того, что 200 лет дом вообще пустовал, и
только недавно, поняв неразумность наличия пустующей недвижимости в центре города,
его опять заселили.
После галопного обзора центра Гданьска нас отпустили с Богом. А три выделенных, по
конвенции о правах и свободах граждан, часа я решила потратить, бродя в одиночестве
по закоулкам старого города. Но плодотворного брожения не получилось – неожиданно
компанию мне решили составить Лена с Максимом.
Погуляв с ними около часа по гастрономическо-промтоварному Гданьску, я сказала:
«Хватит!». Но тут Максима осенила идея влезть на крышу костела святой Магдалены. В
общем-то, я еще помнила о вчерашней колокольне в Ченстохове, но тут соблазнилась
мыслью о великолепных видах, наверняка открывавшихся с крыши костела. Подъем стоил
три злотых, Лена осталась ждать нас у входа, дядя, собиравший дань, честно
предупредил, что впереди будет 410 ступенек. Но нет! Мы ничего не поняли!
Подниматься предстояло на высоту в сто с лишним метров. Так вот, первые 50 метров
вверх вела узкая-узкая винтовая лестница с не прекращавшимися ступеньками глубиной и
высотой сантиметров в тридцать. Создавалось впечатление, что в течение 15 минут мы
непрерывно кружились вокруг себя, и если я думала, что рожу на вчерашней колокольне,
я глубоко заблуждалась. Это явно должно было случиться здесь! Честно говоря, высоты
я не очень боюсь. Но тут! Стоило только глянуть вниз на пройденную часть лестницы,
сразу шатало и тянуло обратно! И это было еще не все! После винтовой началась
лестница обычная. И снова роды были на подходе! Сначала была подписана каждая
десятая ступенька, а начиная с 380-ой, уже просто каждая. Наконец, с чувством
совершенного подвига, мы влезли на крышу, с трудом отдышались и огляделись по
сторонам! Панорама действительно захватывала! Гданьск на ладони! Но еще больше меня
захватило то, что через две минуты на крышу поднялись оба деда из нашей группы!
Почувствовала себя ветошью!
Спустя пять минут Максим надумал спускаться. Я же хотела еще посозерцать красоту.
Когда же спустилась я, их с Леной уже не было. Снова встретились мы в книжном
магазине, где организованно закупили книги про Польшу, а они за одно
продемонстрировали мне приобретенную по соседству бутылку водки «Гольд Вассар»,
якобы той самой, из фонтана Нептуна. На самом деле, «Гольд Вассар» действительно
была водкой эксклюзивной и неплохой и считалась местным сувениром. А в качестве
«гольда» и ради особой экзотики в ней плавали пластинки сусального золота.

14. МОКРАЯ ЗЕМЛЯ
В Сопот мы прибыли к вечеру. Конечно, чтобы осмотреть город, двух часов в сумерках
было, на мой взгляд, как бы это помягче… Но Валентина сказала, что смотреть в
Сопоте, в принципе, нечего и всех организовано повела на пляж купаться. И ничего,
типа, что практически мороз на дворе! Впрочем, первые десять секунд я топала за
группой. Но на границе асфальта и пляжного песка призадумалась. Видимо, мой спиной
мозг, будучи ближе к ногам, обутым в туфли на каблуках, первым просек несуразность
предстоящей затеи, передал импульс головному мозгу, а тот повелевал остановиться и
потихонечку поворачивать оглобли назад. Оглобли повернулись, и уже через двадцать
секунд я и наша группа были в стометровой отдаленности друг от друга.
Как таковой набережной в Сопоте не было. Ее заменяла улица Героев Монте-Кассино,
идущая от моря в гору. Горы, собственно, тоже не было, был холм, на который эта
улица поднималась. Она была немного узкой для променада, но народ в неимоверном
количестве гулял именно по ней. На Монте-Кассино стояли рестораны, отели, лотки с
сувенирами, кафе и разные аттракционы. В общем, все, как полагается.
Сопот в Польше был примерно тем же, чем Ялта в Крыму. Сюда во все времена стекалось
самое большое количество курортников. Но в отличие от Ялты с ее караоке на каждом
шагу, обезьянками и удавами-фотомоделями, гадалками и лохотронщиками в Сопоте
соблазнов было на порядок меньше. Главной достопримечательностью был самый длинный в
мире деревянный мол с платным входом и причудливым драконом у этого самого входа.
Обычно дракон пребывал в состоянии покоя, но периодически вдруг начинал изрыгать
пламя, орать и хлопать крыльями. Чем неожиданней, тем эффектней! С мола открывалась
панорама на город.
Прогулявшись по молу, я вернулась на Монте-Кассино и лицезрела там двух бравых
молодцев в красно-белых рубахах, по-белорусски распевавших песни «Сябров» и
подыгрывавших себе на балалайках. Молодцы оказались прибывшими в Сопот из Минска,
снявшими здесь комнату и зарабатывавшими вечерними концертами. Бизнес шел плохо, и
они собирались домой.
На этом мои два с половиной часа истекли, и я снова вернулась к автобусу.
Оказалось, что меня потеряли. Клич поднял юноша Дима, путешествовавший с сестрой
Светой. Первым делом о моем местонахождении он опросил Лену с Максимом. Они ничего
не знали, и, на мое удивление, Дима сильно обеспокоился. Когда я нашлась, меня на
радостях всей компанией пригласили в гостиничный бар. Это, честно говоря, было
кстати, потому что поужинать в Сопоте я не успела.
Около десяти вечера мы вернулись в гостиницу. Идти к бару предстояло через длинный
круглый полупрозрачный пластиковый коридор. Теперь он был подсвечен по окружностям и
походил на самый настоящий вестибюль космического корабля. Даже заносило иногда! В
меню к коктейлю «Strong drink» я выбрала яичницу. Весьма экзотично, но что делать?
Это было единственным блюдом без лука, который я не переношу в любом виде. Каково же
было мое удивление, когда «Strong drink-ом» оказался самый обычный коктейль
«Отвертка» (апельсиновый сок с водкой), а яичница представляла собой огромную порцию
рыбного салата под майонезом с четырьмя украшавшими его половинками яйца,
начиненными мелкой минтаевой икрой почему-то красного и черного цветов!!! Блюдо, в
принципе, оказалось съедобным, последствий не было, но ела я его часа два, и в
результате по номерам мы разошлись около двенадцати.

15. РЫЦАРИ – ТОЖЕ ЛЮДИ
Наконец, наступил пятый день – последний в Польше. И утром Лена в печали стала
собирать вещи, то и дело горестно приговаривая, что она терпеть не может любых
последних дней, где бы они ни случались, а посему всегда впадает в тоску. Впрочем,
погрустнел весь наш групповой народ. Да и на меня, несмотря на то, что мое
путешествие прошло только на треть, а впереди были еще переезд в Калининград и отдых
в Светлогорске, нашли упаднические настроения. Уезжать из Польши явно не хотелось.
Последним пунктом нашей программы был Мальборк. После завтрака, который я успешно
проигнорировала (в памяти еще стоял вчерашний рыбный «салат-яичница»), мы
отправились в путь. До города с самым большим в мире кирпичным рыцарским замком мы
добирались минут сорок. После какого-то поворота вдруг вместо асфальта пошел
булыжник, да не обычный, а фигурный, выкладывавшийся на дороге в настоящий рисунок.
Движение замедлилось. Но тут перед нашими глазами появилась Висла, а за ней, на
пригорке – огромный, красный, прячущий башни в туманной дымке пасмурного неба замок
тевтонских рыцарей. Своими размерами он и впрямь потрясал воображение, но, увы,
только небольшая его часть сохранилась с давних времен, все остальное было
отреставрировано в прошлом веке, что было сразу видно по кирпичам, которые по цвету
явно отличались от старинных. Но все равно красиво! Тем белее, если учесть, что
замок долгое время вообще стоял неприкаянным.
До войны здешние земли принадлежали Пруссии, провинциальный Мальборк назывался
Мариобургом, а замок являл собой груду никому ненужных руин. Но как-то сюда забрели
польские студенты, впечатлились увиденным, зарисовали руины и отправились жаловаться
своим знакомым научным светилам, которые смогли достучаться до мозгов тогдашнего
прусского короля и заставить его начать реставрацию. Прусский король за ум взялся,
но, видимо, без особого восторга, потому что реставрационные работы в мальборкском
замке продолжаются до сих пор. Сейчас реставрируют замковый костел. Говорят, что
нынешний директор замка еще в нежном возрасте бывал тут на экскурсии. И пока
взрослым тогда что-то рассказывали, он втихоря пролез через какие-то доски и
оказался в этом самом костеле. Его великолепием мальчик был потрясен до глубины души
и вечером рассказал все своей маме, глубоко сожалея, что подобной красоты, кроме
него, больше никто не видел. Будущий директор сказал: «Я сделаю так, чтобы костел
смогли увидеть все!». Он вырос, окончил школу и университет, пришел работать в
замок, стал его директором. И в костел теперь всех пускают!
Изначально мальборкский замок принадлежал рыцарям тевтонского ордена. Потом за
бесценок его купил польский король, потом он достался Пруссии, а потом после войны
снова Польше. Но нынешние немцы, как я уже говорила, до сих пор пытаются считать
Мальборк своим городом и составляют основную часть здешних туристов. Было время, что
даже разговоры велись о том, чтобы передать Мальборк Германии, но поляки устояли, и
теперь этот город – их «национальное достояние».
Как только мы приехали в замок, тут же у его ворот встретили толпу людей в
старинных португальских нарядах. Вместе с нами они вошли в замок, расположились там
на травке внутреннего дворика, достали музыкальные инструменты, встали в кружок,
запели и пустились в пляс. Как потом выяснилось, это был португальский ансамбль под
названием «Фольклорная деревня», путешествовавший по миру и подрабатывавший
концертами на проезд и пропитание. Но долго любоваться зрелищем нам не дали, хотя,
на мой взгляд, было чем – ансамбль очень здорово вписался в средневековую атмосферу
замка. Пришла наша экскурсовод и начала рассказ.
Но, прежде всего, заинтересовала всех она сама. Звали экскурсовода Галя, и явилась
она пред наши очи в старинном длинном красно-оранжевом сарафане, белой блузе и
тряпичном обруче на голове. Такой наряд, по ее словам, носили раньше небогатые
польские девушки. По-русски Галя говорила очень хорошо, сама была украинкой,
вышедшей замуж за поляка, и теперь жила в Мальборке. Как она объяснила, в замке
процветают два кружка экскурсоводов. В одном из них работают «консерваторы»,
проводящие экскурсии по старинке: посмотрите налево, посмотрите направо! А в другом,
в том самом, в котором Галя, — «новаторы», решившие хотя бы слегка оживить замковую
атмосферу, а посему приодевшиеся в самостийно сшитые наряды.
Честно говоря, за всю поездку нас уже так напичкали исторической информацией, что
под конец она стала восприниматься весьма слабо. Поэтому какое-никакое впечатление
произвел на меня только быт местных рыцарей. Ну, и они сами, разумеется.
Обычные доспехи у рыцарей весили около 25 килограммов (это без коня, Василий
Иваныч!), а с «конем», то есть турнирные – килограммов 35. Разницу в десять
килограммов составляли всякие прибамбасы, приделанные к доспехам для привлечения
женского внимания. Западали на них, понимаешь, в ту пору прекрасные дамы! В общем,
при всей такой красоте влезть на коня рыцарь самостоятельно уже не мог. Дай Бог, при
ней хоть ноги передвигать научиться! Поэтому вместе с рыцарями на подвиги обычно
ходили их оруженосцы, которые в случае чего на коней их и подсаживали. В замке же, в
стены, были намертво вбиты специальные крючки. На эти крючки рыцарей подвешивали,
извиняюсь, за шиворот, а потом подгоняли коня. Весьма удобно получалось.
Росточка рыцари, как известно, были небольшого – метр шестьдесят, не выше. Правда,
иногда встречались довольно крупные экземпляры в метр семьдесят, которые по
заслугам, как я уже говорила, считались богатырями и являли собой неплохой
«материал» для тогдашних сочинителей саг и легенд. Жили рыцари не долго – а вы сами
попробуйте, постоянно воюя и выпендриваясь перед девушками на турнирах, когда, кроме
вас, и других выпендрежников предостаточно! В общем, в 40 лет усталый рыцарь
отправлялся на пенсию, а точнее, в Дом спокойной старости при замке, где вместе с
инвалидами получал от государства заботу в виде пенсии, еды и прочих льгот.
Не знаю, уж, что могли (обидно, конечно) в таком состоянии ушедшие на покой рыцари,
и могли ли, но, впрочем, всем остальным с «этим делом» в замке тоже было несладко. В
первое время рыцарский устав вообще строго-настрого запрещал появление в замке
женщин. Нет, днем – это, пожалуйста. Появление, в смысле! Рыцари частенько
развлекались тем, что приглашали в замок босых девок с ближних хуторов что-нибудь
сплясать. Но дальше плясок дело не доходило. К вечеру девок изгоняли, а рыцари
укладывались вповалку на пол почивать! И ни-ни! Никаких потайных лазов и подземных
ходов! По словам нашей Гали, такие же неверующие, как мы антропы, уже весь
Мальборкский замок с ентой целью перекопали – ничего не нашли! Даже еду готовили, по
ее словам, рыцари себе сами. Можно только представить, правда, что это была за еда,
но даже с ней, по летописям, замок был готов, как минимум, к двухлетней осаде.
Впрочем, вскоре такие порядки рыцарям надоели. И как-то раз наиболее продвинутый из
всех и недавно пришедший к власти очередной Великий Магистр решил завести в замке,
ну, по крайней мере, кухарку. Долго все решали – можно или нет? Наконец, решили, что
можно, правда, с условием, что кухарке этой будет не меньше 60 лет. Увы, в то время
так долго не жили, и Великий Магистр решил проблему, взяв трех по двадцать!
Говорят, что в любых замках, дворцах, домах, монастырях и прочих сооружениях, в
которых кто-либо когда-либо жил, экскурсантам всегда демонстрируют туалеты. Это,
мол, традиция такая! Очень понимаю! А чем еще можно заинтересовать начинающий
постепенно скучать и засыпать народ? Не спите, товарищи! Рыцарские туалеты нам тоже
показали!
В нужном месте все дело сваливалось в ров с проточной водой и премило уносилось в
реку. Такая «канализация» в то время была настоящим ноу-хау, обычно до сих пор все
отстаивалось во рву, заражая воду и распространяя всякие гадкие болезни.
Внутри же подступы к замковому туалету, да и он сам были оборудованы очень весело.
Разумеется, спрашивать гостившим рыцарям друг у друга: «А где здесь туалет?» — было
неудобно. Поэтому, чтобы избежать неделикатных вопросов, в замках делались барельефы
чертей. В какую сторону черт показывает хвостом, в той и туалет. Если у чертика
крылья сложены, то туалет близко, а если раскрыты, то мой вам совет: неситесь в
заданном направлении как на крыльях, а то, того гляди, не успеете, пока бежать
будете! Внутри заведение представляло собой помещение а-ля деревенский сортир с
несколькими ничем не отгороженными друг от друга дырками. Рыцари усаживались рядом
и, весело общаясь, делали свои дела. И только потом, когда в замке стали появляться
женщины (кухарки разные и девки для танцев), дырки огородили кабинками: девочки
налево, мальчики направо. Кстати, что касается девочек, то тут особых проблем не
было. А, вот, мальчикам, то бишь, рыцарям, при всем их обмундировании приходилось,
сами понимаете, сложновато. Поэтому появилось еще одно ноу-хау того времени. На
кольчуге, прикрывавшей низ спины и живота, спереди делалась прорезь, действовавшая
по принципу занавеса. В нужных случаях «занавес» открывался!
В общем, в Мальборкском замке время мы провели с пользой. Кроме всяких интимных
заведений, нас сводили и в более приличные места – во дворец Великого Магистра
(впечатления не произвел – одни стены), в костел, во множество разных музеев. Одним
из запомнившихся была Янтарная комната – некий аналог нашей, но на сто порядков
скромнее. В ней в витринах хранились старинные изделия из янтаря: шкатулки, ларчики,
украшения, которые впору было носить не как браслеты и колье, а как кандалы! Галя
рассказала историю одного ларца – массивного, из пластин разноцветного янтаря. После
войны он осел у богатой особы из Великобритании. Но когда дама узнала, что ларчик
принадлежит Мальборкскому замку, она возжелала вернуть вещицу на Родину. Но ни
тут-то было! Великобританские власти посчитали его собственностью страны и
потребовали в случае его возврата в Мальборк немеренный налог, на который можно
будет купить что-нибудь такое же ценное! У польского правительства, разумеется,
денег не оказалось. И тогда гордая англичанка сама заплатила налог своей стране, а
ларчик все-таки вернула Польше!

16. ЧУДЕН ГРАД БРАНЕВО!
Экскурсия по Мальборкскому замку у нас длилась три часа, потом всем выделили час
свободного времени, чтобы в 14.30 собраться в автобусе и ехать в Брест, а мне в
индивидуальном порядке забрать вещи и идти искать дворжец калийови (или
железнодорожный вокзал, другими словами), откуда я планировала отправиться в
Калининград.
Еще вчера, заседая в баре, я подумала, что, раз пошла такая пьянка, было бы неплохо
часть ненужных мне в Калининграде вещей передать со всей компанией в Москву.
Выбранную ответственной за мероприятие Лену я уговорила быстро, и теперь в столицу
нашей Родины очень удачно отправлялся пакет с «Медом пютним», книжкой про Польшу,
торуньскими пряниками, краковской шкатулкой с набитыми в нее нехрупкими сувенирами и
с двумя отснятыми пленками. Как-никак, а лишнее барахло уже не тащить! С оставшимся
же я сначала решила идти на вокзал пешком. Но потом Валентина уговорила Сильвестра
меня немного подвезти.
Сцена прощания была трогательной. Первые пятнадцать секунд я даже ощущала себя
космонавтом-героем, на которого смотрят и в которого верят все, остающиеся на Земле!
А потом начались суровые трудовые будни! Впрочем, особой суровости я так и не
почувствовала, кроме того, что до вокзала мне все-таки пришлось идти около
километра. Но шла я весело, сознавая, наконец, что моя группа меня покинула, и,
надеясь в душе, что, может, и ждут меня теперь какие-нибудь экзотические приключения.
Приключения начались тут же. В вокзальном информационном бюро я поинтересовалась,
когда будет поезд до Калининграда? Ходит туда из Мальборка вполне приличный и
единственный «Интер-Сити», на него-то я и собиралась брать билет. «Ха! – сказал мне
дядя-информатор. – Поезд ушел в восемь утра! Следующий будет только завтра!». Я
обалдела. Конечно, остаться на ночь в Мальборке было можно, но мое положение
осложнялось тем, что ваучер у меня был действителен только по сегодняшнее число, и
из Польши мне надо было непременно уезжать. В общем-то, Валентина мне говорила, что
поляки-пограничники даты на ваучерах при выезде из страны обычно не сильно изучают,
но кто их знает, в ЕЭС ведь скоро вступают, визу вводят! Может, и ужесточили в
последнее время свои правила!
В общем, дядя-информатор предложил мне доехать на электричке до Эльблонга, потом до
Бранева, а оттуда до границы было бы уж совсем близко, и что-нибудь до Калининграда
или до Мамонова, первого населенного пункта на нашей территории, я бы явно нашла.
Информатора я поняла отлично, но, на всякий случай, стоявший рядом интеллигентный
польский пан, перевел мне все его речи. Просто так, из сногсшибательной
любезности!.. «Ладно, — решила я, — за то посмотрю польскую провинцию!» — и за пять
злотых 70 грошей купила билет до Эльблонга.
Электричка отправлялась через час. За это время я успела спросить интеллигентного
польского пана, с какой платформы она уходит, потому что в замысловатом табло я
вообще ничего понять не смогла, сфотографировать причудливый, выстроенный в виде
рыцарского замка, вокзал и купить очередную торбу для переноски фотоаппаратов. А
еще, уже сидя на скамейке на платформе, разглядеть оригинальные польские поезда.
Каких только шедевров я тут не увидела! Были, например, поезда со стеклянными купе,
то есть с полностью стеклянными, включая межкупейные стенки и двери. Были
двухэтажные, внешне похожие на товарные, но все-таки пассажирские.
Моя электричка была явно не первой свежести. Внутри вагоны разделялись на две части
и за счет этого казались очень маленькими. Сиденья-лавки, как и в наших,
располагались друг напротив друга, но были рассчитаны не для трех, а для двух
пассажиров каждая. Их спинки были непривычно высокими, а сами сиденья мягкими,
оббитыми красным кожзаменителем. Между сиденьями, как в самых приличных купе, стояли
маленькие столики. Двери вагона открывались автоматически.
До Эльблонга я доехала без приключений за 50 минут. За них электричка преодолела
грандиозный путь в 29 километров. Эта цифирь стояла в моем билете напротив графы
«Расстояние», поэтому не верить правде резона не было. Что интересно, в билете еще
указывалось, что действителен он был всего шесть часов с момента приобретения, а на
оборотной стороне было пропечатано время, когда я его купила. Все строго! Из
достопримечательностей по дороге в Эльблонг мне особенно понравилась одна остановка:
узенькая низкая плиточная платформа, а за ней сразу, без всяких заборов – свекольное
поле; с другой стороны железной дороги – такое же необъятное свекольное поле и
только на горизонте – маленькие домики. Естественно, пассажиров на этой остановке не
наблюдалось.
В информационном бюро Эльблонга я на всякий случай спросила, нет ли электричек до
Калининграда? Нет. А до Мамонова? Тоже нет. Ладно, купила билет до Бранева на поезд,
отправлявшийся через полтора часа, все еще лелея надежду оказаться сегодня на Родине.
Сидеть на эльблонгском вокзале было негде, да и сам вокзал был не в пример
мальборкскому – никакой средневековой красоты, все просто и без излишеств. Я вышла
на привокзальную площадь и уселась на лавочку. Неподалеку располагался автовокзал, и
через какое-то время ветер донес до меня тамошнюю репродукторную речь, суть которой
сводилась к тому, что в 16.50 отправляется прямой автобус до Калининграда. «Нет, —
гордо подумала я. – Раз решила осматривать польскую провинцию, буду осматривать! Тем
более, что билет на поезд до Бранева уже купила!».
К 18 часам я вернулась на вокзал и, как и в Мальборке, спросила на сей раз у
первого попавшегося поляка, сунув ему под нос билет, с какой платформы отправляется
мой поезд? Поляк почему-то к табло не пошел, посмотрел в билет и ответил, что с
первой. Говорили мне в детстве: «Учи английский!». Так нет же! Этот поляк, видимо,
английский тоже не учил, потому что в билете цифра 1 стояла у строчки, где
по-английски было написано, что билет действителен для одного пассажира. Но это я
поняла потом.
В общем, с первой платформы поезд не пошел, пошел с третьей, но без меня.
Во-первых, мне было ни к чему, что на третьей платформе стоит именно он, а,
во-вторых, если бы я даже захотела узнать он ли это, мне бы пришлось тащиться к нему
с сумкой через подземный переход, потому что таблички с наименованиями станций
следования на польских поездах такие микроскопические, а надписи на них такие
бледные, что их даже с десяти метров не углядишь!
Разобравшись, что к чему, в печали я вернулась к табло. Следующая электричка в
Бранево отправлялась в 19.40. «Ладно, еще не самый смертельный случай!» — подумала
я. За то теперь я поняла, как, что и где смотреть на польском железнодорожном табло.
Рядом со временем отправления поезда стояла маленькая-маленькая,
слабенькая-слабенькая римская циферка. Она-то и обозначала номер той платформы, с
которой отправлялся поезд. Вот как!
Что ж, пошла, поела и к 19.40 вернулась на вторую платформу. Поезда не было.
Пассажиров тоже, зато на лавочке сидели молодые пан с пани и тихо сами с собой вели
беседу. «Проше, пан, — сказала я, — поезд на Бранево где?». «Не знаю, — ответил пан,
— мы не на Бранево. Сейчас схожу, посмотрю!». С этими словами пан встал и направился
к неопознанному поезду на третью платформу. Вернулся. «До Бранева поезд!» —
осчастливил он меня. «Дженькую!» — поблагодарила я пана, схватила сумку и понеслась
к поезду…
В общем, в Польше так: если поезд отправляется, то отправляется вовремя и с
указанной в табло платформы, а если не вовремя и не с той платформы, то не
отправляется совсем. Этот поезд был действительно до Бранева, состоял он из трех
вполне новых и чистых вагонов, открывавшихся вручную и представлявших собой внутри
то же самое, что в электричке до Эльблонга, только не поделенных на части. В вагоне
сидели какие-то пани. «Проше пани, — сказала я, — этот поезд до Бранева?». «Да», —
ответили пани. «В 19.40?» — спросила я. «Нет, в 22.10!» — ответили они. «Как в
22.10?!! А в 19.40?!». А вот так, не пошел! Да!!! Я поняла, что польский город
Эльблонг полюбил меня на веки вечные и мне ничего не остается, как поселиться в нем
жить!…
«Поезд отправляется в 22.10, — думала я. – До Бранева 44 километра, значит, туда он
прибывает не раньше, чем в 23.30. Значит, о Мамонове можно забыть. Бранево я вообще
не знаю, да и ночевать в Эльблонге не вариант! Что мне скажут завтра на границе?». С
этой мыслью я поплелась на автовокзал, лелея последнюю надежду, что, может, сейчас
есть еще автобусы до Калининграда, или до Мамонова, или, хотя бы до Бранева, но
пораньше, чтобы оттуда, может быть, как-нибудь мне уехать до полуночи в Мамоново…
Кассы на автовокзале уже закрылись, но одна пани мне сказала, что билеты можно
покупать и в автобусе. Увы, автобусов до Калининграда не было, до Мамонова тоже, а в
Бранево шел через 20 минут. В расписании напротив этого рейса стояли условные
обозначения, буковки и циферки, из которых я поняла, что ходит он по пятницам,
субботам и воскресеньям, за исключением национальных праздников. Там, правда, стояла
еще одна буковка, обозначение которой я перевести не смогла. Очень это польское
слово было похоже на русское «по желанию»… В этот день была пятница, но автобус
поехать не пожелал. Пожелал следующий, в 21.10.
В чуден град Бранево я прибыла через полтора часа. Ха-ха, Мамоново! Этот рейс на
здешнем автовокзале был последним, и автобус, высадив меня и еще трех пассажиров,
умчался в ночь. Вокзал был закрыт, неосвещен и необитаем, где-то вдали, на самом
горизонте, виднелись огни не работавшего склепа (магазина). И я с сумками! Рядом –
полиция. Трое полицейских панов явно навеселе забрались в машину и с игривым
вопросом ко мне: «Может, пани с нами?» — уехали на патруль (или не на патруль?). Я,
как бабочка на огонек, поплелась к склепу.
От склепа начиналась вполне приличная освещенная улица, правда, без транспорта и
людей. Через пару минут проехала первая машина, высунулся водитель, спросил, не
нужно ли помочь пани? Нет, спасибо! Может, и правда, помочь хотел, но кто его знает?
Иду, сама себя развлекаю. Ситуация – просто чудо! И вдруг прямо передо мной – отель!
Я зашла внутрь – никого. Взяла с рецепции визитку, позвонила в колокольчик. Вышел
заспанный пан.
«Можно остановиться у вас на ночь?» — спросила я.
«К сожалению, нет, — ответил пан, — у нас нет ни одного свободного номера».
Отель был маленький и частный.
«Неужели ни одного?» — все еще надеясь, переспросила я.
«Ни одного. Сегодня приехали немцы и все заняли», — поморщился пан, изображая всем
видом, что вместо немцев предпочел бы видеть в своем отеле кого угодно, и уж тем
более меня.
«А есть где-нибудь еще отель?» — снова спросила я.
«Есть, — ответил пан, — примерно в километре отсюда», — он открыл мне дверь и
подробно объяснил, как идти.
Километр на деле оказался метрами пятьюстами. Отель был трехзвездный и назывался
«Бристоль». Свободные номера в нем имелись, но моя ситуация осложнялась тем, что
злотых у меня почти не было, за то были евро и рубли, но обменники уже не работали,
а любую валюту, кроме своей, в Польше не принимали (с этим очень строго). На
рецепции я сказала, что заплачу евро, и, естественно, их брать у меня отказались.
Что бы сделали со мной в любой нашей гостинице? Послали бы в даль темную! «Так
живите, — сказала мне пани с рецепции, — а завтра в канторе поменяете и
расплатитесь! Во сколько пани будет завтракать?».
Мой номер был маленьким, с крашенными в разные цвета стенами, с телефоном,
телевизором, а главное – с душем. Уже застряв в Эльблонге, я начала ощущать себя
бомжем, и, наверно, поэтому впервые в жизни с таким удовольствием мылась!

продолжение
часть 1