КРАТКОЕ ВСТУПЛЕНИЕ

Побывать в Венгрии мне удалось благодаря конференции, которая проходила в Будапеште с 25 по 29 апреля 2002 года. Тема конференции «Толерантность и религиозные отношения в Центральной Европе, Кавказе и Центральной Азии» привлекла делегации России, Армении и Узбекистана. Получив приглашение из Центрально-Европейского Университета как специалистам в этих вопросах, мы — Марина Пикулина, директор Центра «С-Монитор» (Ташкент), д-р Роберт Алмеев, директор музея-заповедника (Бухара) и ваш покорный слуга, д-р Алишер Таксанов (Ташкент) отправились в это краткое путешествие. Поэтому не удивляйтесь, что мои записи окажутся более короткими, чем предыдущие о других странах. Было мало времени на туризм. Но все равно впечатления остались.

СТОИТ ЛИ ЛЕТАТЬ «АЭРОФЛОТОМ»?

К сожалению, прямых рейсов Ташкент-Будапешт не существует. Так уж получилось, что узбекские авиалинии на этом континенте охватывают только Россию и Западную Европу. Поэтому приходится добираться на перекладных. К тому же в Ташкенте пока нет венгерского посольства, и визу нам предстояло получить в Москве.

Путешествие оплачивала нам приглашающая сторона. Были забронированы и выкуплены билеты Ташкент-Москва-Ташкент и Москва-Будапешт-Москва (причем наличными, а не перечислением), но нам в Ташкенте пришлось помучиться с их получением. Не хочу говорить ничего плохого об представительстве «Аэрофлота» в Узбекистане, но у нас сложилось впечатление, что сотрудницы, обслуживавшие нас, хотели иметь от нас еще что-то.

В четверг — 18 апреля из Венгрии нам сообщили, что билеты оплачены, и мы можем в пятницу их получить в представительстве «Аэрофлота» в Ташкенте на ул. Нукусская. Но в 19 апреля сотрудницы офиса, куда мы явились после обеда, сказали, мол, оплаты не произошло, приходите в понедельник. Думая, что прошла просто накладка, может, оплата была по перечислению и банк еще не перевел деньги, мы ничего не сказали и решили действительно заглянуть в понедельник.

22 апреля после трех часов дня мы вновь появились в представительстве. Две женщины стали просматривать компьютеры, затем многозначно переглядываться друг с другом и нам говорить, мол, странно все это, подтверждения об оплате нет, что-то там не стыкуется в нашем маршруте. Все эта сцена длилась минут пятнадцать, а мы терялись в догадках и недоумевали. А потом старшая вообще заявила:
— А ваша бронь снята! Вас нет в компьютере!
— Как нет? — поразились мы.
— А вот так! — сказала старшая. — Если хотите успеть вылететь, то нужно купить билет!
— Но ведь за нас уже оплатили! — сказала Марина.
— В компьютере нет никаких данных о покупке, — холодно сказала сотрудница «Аэрофлота». Нужно добавить, что при всей этой беседе, эти женщины ни разу не смотрели на нас и говорили как бы с невидимками. Это настораживало. Более того, изумляло то, что сами сотрудницы не приложили никаких усилий, чтобы выяснить причину такой странной ситуации. Может, в «Аэрофлоте» никогда не было кризиса с пассажирами и поэтому для компании одним человеком меньше, одним больше — все равно. Почему-то я думал, что на рынке идет борьба за клиента, но, видимо, не для «Аэрофлота».
Тут Марина совладала с собой и сказала:
— Ладно, мы выясним, в чем проблема! — и мы вышли из здания. Быстро заехали домой, и оттуда связались с Будапештом. Там были очень возмущены этим и обещали во всем разобраться. Видимо, горячие мадьяры дали хорошего пинка представителю авиакомпании в Будапеште, а тот — своему коллеге в Ташкенте, ибо, когда мы вернулись в офис в половине пятого, то женщины со злыми глазами выписывали нам билеты. Почему-то мы сразу появились в списках пассажиров, и оплата была показана в компьютере. Но все-таки, сотрудницы отыгрались:
— Вас должно быть трое, где еще один пассажир?
— Он будет завтра утром, так как прилетает из Бухары, — сказала Марина.
— Вот завтра вместе придете и мы выпишем билет.
— А почему нельзя нам отдельно выписать? — удивился я. — У нас же не один билет на троих?
— Нельзя, — коротко ответила старшая.

Мы пожали плечами. Спорить не хотелось. Но об этом я решил обязательно написать, так как такое поведение со стороны «Аэрофлота» лично меня возмутило. Конечно, в день отлета, нам все-таки отдали билеты, но вся эта процедура без нервотрепки не обошлось. Кстати, говоря о полете из Ташкента в Москву и обратно, то стоит отметить, что мы летели не на российском самолете, а на узбекском. Оказывается, «Аэрофлот» имел квоту на самолетах «Узбекистон хаво йуллари», а свои воздушные суда в Ташкент не отправлял. С нас в Будапеште за весь маршрут из Узбекистана через Россию в Венгрию «Аэрофлот» снял в валюте, хотя на маршруте Ташкент-Москва мы могли оплатить своей узбекской авиакомпании в узбекских сумах, что было бы для нас выгоднее.

Для полета по маршруту Москва-Будапешт и обратно нам предоставили Ту-154. Самолет может и неплохой, но для нас, узбекистанцев, которые привыкли к западным самолетам (сейчас «Узбекистон хаво йуллари» эксплуатирует лайнеры, произведенные в Европе и США), это показалось возвратом в старые времена. Обслуживание на «Аэрофлоте» было не столь уж и особо теплым и заботливым. Впрочем, это, может быть, было нашей психологической реакцией и неосознанным негативным восприятием российской авиакомпании после нашего контакта с ее представительством в Ташкенте.

Но все равно, после всего этого мы взяли обязательство больше никогда не пользоваться услугами «Аэрофлота», и в Центральную Европу летать через Франкфурт, Амстердам или Париж, минуя Москву.

БРИТВА — ЭТО НЕ ТОЛЬКО ОРУДИЕ ДЛЯ БРИТЬЯ…

Первой неожиданностью, когда я пришел в международный аэропорт Ташкента стало то, что многие вещи, которые казались относительно безопасными и вполне заурядными, в самолете уже в настоящее время представляют реальную угрозу для жизни пассажиров. Нет, речь идет не о газовых баллончиках или дезодорантах, которые при изменении атмосферного давления могут взорваться, и поэтому запрещены для провоза на авиалайнерах, а о простых вещах как бритва, булавка и — не смейтесь! — иголка, которые в руках террористов могут иметь шанс стать оружием. Таможенник в аэропорту «Ташкент», который оформлял мой багаж на факт выявления вывоза контрабанды или запрещенных вещей был не настолько внимательным, как молодой милиционер в военно-полевой форме, который перед самым входом в транзитную зону досматривал всех проходящих на посадку чуть ли не в микроскоп. Я удивился его вниманию и зрению, когда он из всего багажа выудил бритвенный прибор и пакетик с иголкой, ниткой и булавкой (архиважные предметы любого путешественника).

— Брат, — сказал он мне. — Это провозить нельзя.
— Но это же бритва, — удивился я. — Я же ею бреюсь!
— Я понимаю, брат, но брать в самолет это воспрещено, — настаивал на своем милиционер. — Или сдайте сумку в багаж.

Я задумался. У меня была только ручная кладь — спортивная сумка с необходимыми вещами и общим весом в пять килограмм. Сдавать ее было смешно, утомительно (ведь нужно возвращаться через пограничный пункт и таможню в стойке регистрации, каждому по пути доказывая, почему возвращаешься) и небезопасно (сумка не имела замков и любой мог вытащить вещи из нее). Было легче распрощаться с бритвой и иголкой. Так я и поступил, выудив из бритвенного станка лезвие и сдав пакетик с ниткой и иголкой. «Лезвие куплю в Москве», — решил я.
— Спасибо, брат, — поблагодарил милиционер, и я удивился такой любезности. Что-что, а раньше я за этой службой никогда такой вежливости не наблюдал. Может, меняться стали? Тогда это к лучшему.
Кстати, в Москве я купил станок «Жилет» с тройным лезвием — это безопасное средство, как для бритья, так и провоза в ручной клади на самолет. Во всяком случае, ею самолет не захватишь, а значит и милиция не тормознет у входа на трап.

Когда мы летели уже на «Ил-86», то я увидел двух милиционеров, сидевших в салоне экономического класса. Они были одеты в зеленую столичную форму и были при оружии. События 11 сентября 2001 года в США, видимо, вынудили и наше государство принять меры безопасности на воздушных трассах. Милиционеры ходили по салону и внимательно разглядывали всех, у некоторых лиц просили документы и расспрашивали, с какой целью они направляются в Россию. Может, кого-то такая внимательность и смущала, но не меня. Действительно, лучше лишний раз ответить на вопросы, чем из-за невнимательности службы безопасности попасть в критическую ситуацию и врезаться, например, в Останкинскую телевышку. Кстати, картонную коробку, в которой мой коллега вез некоторые продукты, была аккуратно вскрыта: служба безопасности проверила содержимое и все упаковала обратно, однако забыла заклеить новым скотчем. Но это меньшее из зол, которые мы могли ожидать.

Когда мы покидали Россию, то в аэропорту «Шереметьево-2» я заметил, как российская пограничница пыталась просканировать ламинированную страницу узбекского паспорта, но компьютер показал, мол, ошибка. Видимо, у российских и узбекских паспортов разная система дешифровки, и поэтому невозможно считать информацию, записанную в паспорте, посторонним службам. Так что кто вы такой — является тайной для другой страны.

…А ЧУЖАЯ ВАЛЮТА, ЧТО ЭТО ВАША ВАЛЮТА

Перед вылетом из Ташкента узбекский таможенник призвал нас быть бдительным на российской границе. «Внимательно заполняйте декларацию, — говорил он. — Соблюдайте все пункты и правила, а то наши граждане часто попадают впросак из-за того, что слишком легкомысленны».

Мы соглашались, мычали в ответ и кивали головами, но, как оказалось впоследствии, не слишком были внимательны к этим предостережениям. Видимо, это произошло из-за того, что таможенник не дал конкретные пояснения, в чем нам проявить бдительность. А зря. На российской таможне в аэропорту «Шереметьево-1» мы заполнили декларацию в двух экземплярах. Таможенница проверила наш багаж через свой рентген и кивнула нам, мол, проходите.
— А декларация? — спросил я, — протягивая листок.
— Ничего, ничего, проходите, — нетерпеливо сказала таможенница, смотря на огромный поток пассажиров. — Следующий…
Мы пожали плечами и прошли дальше. Лишь потом я понял, какая это была хитрая тактика. Заморочить голову пассажирам, чтобы они не настаивали на своем, а затем при вылете обратно домой или в другую страну не могли вывезти из России иностранную валюту. Если в Узбекистане любой, кто провозит валюту, должен ее зарегистрировать на таможне и обязательно получить свой экземпляр с печатью, то в России таможенные служаки под видом своей «забывчивости» этого старались избежать, чтобы, как видно, обеспечить еще одну статью поступления иностранной валюты в бюджет государства.

При вылете в Будапешт из «Шереметьва-2» таможенница потребовала предъявить декларацию о ввозе иностранной валюты в Россию. Я сказал, что на таможне соседнего терминала нам не поставили печати в декларацию (я ее сохранил), да и сумма у меня смешная — всего сорок (!!!) долларов. «Нельзя! — ехидно произнесла таможенница. — Вы не имеете права вывозить валюту из России».
— Почему? — удивился я. — Это мои деньги и у России я их не покупал!
— Нельзя! Покажите декларацию!
— У меня есть узбекская декларация, — сказал я, доставая из кармана. — Там есть и печать таможни, и указана эта сумма.

Ответ сотрудницы российской таможни сводился к тому, чтобы эту бумажку я засунул себе в одно место, мол, для нее это не документ. «Интересно, — в этот момент мелькнула мысль, — а что скажет пограничница относительно моего паспорта, куда мне предложат его использовать?» Мои коллеги были возмущены таким отношением, для некоторых это попахивало дискриминацией. Нет, относительно правил ничего сказать не могу (все-таки Россия — это чужой для нас монастырь и наш устав там не действует), но ведь сотрудники этих служб могли настаивать на их выполнении уже при въезде, поскольку не все пассажиры знают о таких тонкостях. Теперь я иногда понимаю тех, кто порой не столь лестно отзывается об правоохранительных и других органах России (речь идет не об узбекистанцах, а жителях Европы, с которыми мне приходилось беседовать по роду служебной деятельности).
— И что же мне делать? — расстроено спросил я.
— Поменяйте на российские рубли!
— Но что я буду делать в Венгрии с российскими деньгами? — удивился я.
— Это ваши проблемы, — презрительно сказала таможенница. — Но доллары вы не вывезите!

Так я понял, что доллары — это деньги не США, а России, а я — их законный владелец — таковым не считаюсь здесь, так как не имею доказательств, то есть именно российской бумажки. Теперь я понял предостережения узбекского таможенника, но было уже поздно. Конечно, ругаться и искать правды в чужой стране — дело бессмысленное и к тому же опасное. И я уже собирался было повернуть к обменному пункту, как нас выручили коллеги из российской делегации, которые вместе с нами следовали на конференцию. «В чем проблема?» — поинтересовался Анатолий Пчелинцев, глава делегации, увидев, что мы застопорились у таможенного поста. Узнав, что я не могу провезти сорок долларов, мой коллега Роберт — тридцать, а Марина — пятнадцать долларов, он вздохнул, покачал головой и сказал:
— Давайте эту сумму я впишу в свою декларацию. Наши только и знают, как создавать барьеры!
Мы отдали ему деньги, и он приписал 85 долларов к свой бумажке. Таможенница злыми глазами посмотрела на нас, но ничего нее сказала. Меня так и подмывало ей показать жест из одного вытянутого пальца.

Зато 29 апреля при въезде в Россию мы настояли на том, чтобы декларация была отмечена на таможне. Рослый таможенник с недовольным видом пересчитал наши деньги (не дай бог, если бы мы указали другую сумму), а затем вмазал печать в наши бумаги. При отлете в Ташкент из «Шереметьева-2» его коллега фыркнул, увидев печать, и пропустил нас без всяких слов. Так что советую всем путешественникам, пересекающим Россию, заверять все ценности и иметь документы с печатями. Иначе голыми покинете эту дружескую и по своему веселую страну.

В СТРАНЕ МАДЬЯРОВ

Для нас Венгрия началась не аэропорта в Будапеште, а с Посольства, расположенного в Москве по улице Мосфильмовская. Придя туда рано утром 24 апреля, мы заняли очередь и терпеливо ждали, когда нас пропустят внутрь. Наконец-то подошла и наша очередь. Охранник-венгр проверил содержимое сумок с помощью прибора и разрешил зайти внутрь. Там было человек двадцать: кто-то заполнял бланки, кто-то спорил с кем-то, а кто-то сдавал документы в окошечко. Мы быстро заполнили бланки — большую и маленькую двухстраничную розового цвета (причем меня удивило то, что настоятельно требовалось вписать девичью фамилию матери), приклеили фотографии, оплатили 55 долларов (40 долларов — за визу и 15 — за срочность) и подошли к окошку № 4. Толстенькая молодая женщина, принимавшая документы, заверила нас, что к половине четвертого визы будут готовы, и мы сможем забрать паспорта.

Действительно, через несколько часов мы забрали документы и уже были готовы к полету к нашей цели через несколько границ. В московском аэропорту мы встретились с коллегами из Москвы и Еревана и вместе сели на борт.

Разница во времени между Москвой и Будапештом — два часа. Столько же уходит и на полет из «Шереметьево-2» в столицу Венгрии. Ту-154 авиакомпании «Аэрофлот» доставил нас туда к 12 часам дня по местному времени. Самолет поехал прямо к зданию аэровокзала и к люку подтянули передвижной трап. Бортпроводницы предупредили нас, перед тем как мы покинули борт, чтобы приготовили паспорта. У выхода нас ждали пограничники, но они только улыбались, здоровались на венгерском и на наше удивление не проверяли документы.

На самом деле проверка состоялась у пограничного поста на первом этаже аэропорта. Молодой парень, на жетоне которого было написано имя «Аттила», взял мой паспорт, просканировал визу через ультрафиолет, проверил розовый бланк, а потом попросил на английском:
— Где ваш билет?
Я протянул ему билет «Аэрофлота». Тот удостоверился, что обратный рейс у меня вписан и поэтому спокойно вернул мне паспорт, билет и вторую страницу розового бланка (его я сдал обратно пограничнику при отлете из страны). Путь был свободен.

Нас уже ждали. Руководитель проекта от венгерской стороны Илона Киш была рада нашему благополучному прилету, ведь она тоже беспокоилась о наших «приключениях». Нас рассадили по машинам. Водитель не говорил по-русски, но мог изъясняться на английском языке. По дороге он рассказывал о городе, зданиях, последних событиях, в частности, о выборах в парламент.

Погода в тот момент в Будапеште стояла теплая. Это меня немного смутило. Дело в том, что в Ташкенте все это время шли дожди, было холодно. «Но если у нас стоит такая погода, то в Европе должно быть еще холоднее», — подумал я и… оделся потеплее. И прогадал! В Венгрии, как и в Москве, температура не опускалась ниже 20 градусов по Цельсия. Теперь я все эти дни просто парился в туфлях с утепленной подкладкой, шерстяной рубашке и кожаной куртке. «Теперь как считать, у кого жаркая страна?» — мысленно ворчал я. Правда, дождик один раз все-таки в Будапеште я застал. Но он шел не более пяти минут. Причем начался неожиданно для нас: сразу мощный поток воды с небес, что мы даже первые секунды стояли под открытым небом совсем обалденные, а потом, когда мы побежали к гостинице, чтобы укрыться под ее крышей, то он также неожиданно прекратился, словно кто-то на небах закрутил кран. В Узбекистане дождь начинается с мелких и редких капель и лишь через полчаса превращается в ливень. В Венгрии, судя по этому опыту, несколько иначе шутит природа.

Прибыв в столицу, прежде всего, мы поменяли доллары на венгерскую валюту по курсу 1 бакс на 253 форинта. Мало это или много? Ой, даже трудно сказать, так как цены на товары и услуги отличаются от наших. Например, на 1 доллар в Будапеште можно 2 раза проехаться на транспорте, тогда как в Москве — 6 раз, а в Ташкенте — 20 раз.

Мне трудно что-то посоветовать другим туристам. Ведь у нас не было профессиональных гидов, и путешествовали мы самостоятельно. Правда, нас повели на концерт церковного пения в один из католических соборов. О боже, это было чудно! Впервые я слышал подобное. Это просто зачаровывало. Мне трудно передать это словами, просто нужно самому присутствовать там и слушать. Как говорится, лучше один раз самому увидеть, чем семь раз услышать.

Обязательно посетите Площадь Героев, это интересный памятник персонам, которые привнесли свой вклад в национальную независимость Венгрии. Также заскочите в парламент или католические соборы — это весьма впечатляющие сооружения. Впрочем, в Венгрии достаточно объектов для туризма, практически каждый квартал и каждый город представляет интерес для любителей истории, культуры, отдыха. За городом ваш интерес может быть сконцентрирован на сельской жизни. В местных деревнях вполне привлекательны двухэтажные домики из кирпича или дерева.

Безусловно, катание по Дунаю — это особый вид отдыха и туризма. В воскресенье 28 апреля нам устроили такую прогулку с города Эстергом аж до города Вышеграда, места дислокации царского дворца. Правда, от самого дворца мало что осталось (видимо, разбомбили во время Второй Мировой войны), зато мы полюбовались окрестностями, в частности, чащами и крепостями. Мы доплыли до места, откуда начиналась граница со Словакией. Хочешь, можно перейти на ту сторону по мосту. Тут я вспомнил, что вроде бы у Узбекистана со Словакией действует безвизовой режим. Честно говоря, было бы время, то обязательно перебрался бы на денек на словацкую землю.

Обедали мы во францисканском монастыре в г. Эстергом, хочу сказать, что вполне сытно: суп-лапша, жареное мясо с рисом. Можно было выпить и бутылочку вина — это не запрещено религией. Зато монахи обязаны принять обет безбрачия. Брр, этого мне, как восточному человеку, сложно понять. Нужна такая сила воли… такая смелость… такой дух.… Нет, это для меня невозможно, слишком слаб я перед женским искушением…

Рестораны — это особое место общения. Здесь не только поглощают пищу, но и общаются, слушают музыку. В одном из ресторанов, куда нас повели на ужин, цыганский квартет играл нам на скрипке, контрабасе, гитаре и флейте. Узнав, что здесь российская делегация, один из музыкантов подскочил к самому объемному товарищу — Володе — и стал наигрывать «очи черные». Тот, выпив слегка, запел громовым голосом, вызвав сотрясение в наших затуманенных от пива и венгерской водки — «паприки» мозгах. Получив деньги в скрипку, музыкант перебрался к очередной делегации. Но, к сожалению, в его репертуаре ничего не было из армянской или узбекской музыки, и он вновь вернулся к российской делегации. Опять русские песни — и деньги в скрипке!

Тут в зал завалились туристы из Испании. Музыканты стали наигрывать «Виват, Испания!», а туристы с довольным видом подпевали, и с удивлением уставились на Володю, который подозвал к себе обратно музыкантов, сунул им валюту и стал опять петь русские песни. И так до конца ужина. Как говориться, знай наших!

В городе Вышеграде мы посетили ресторан «Ренессанс», в котором персонал ходил в костюмах XII-XVI веков, а столы были сервированы глиняной посудой. Правда, обед был современным. Зато любой желающий мог сесть за стол древних времен, накинуть царскую одежду той далекой эпохи. Оказывается, для гостей иногда проводили рыцарские турниры, и они пользуются особой популярностью среди туристов. Жаль, что это мы увидеть не смогли — торопились на рейсовый автобус.

Популярны у венгров и рестораны на воде. Это обычные списанные катера, баржи, шхуны, которые отреставрированы и пришвартованы к берегу Дуная. Для меня, сухопутной «крысы», это было экзотикой. Выбор блюд — широкий. Блюдо «гуляш», который в нашем сознании ассоциировался как консерва для геологов, оказалось традиционным в венгерском меню. Было, конечно, и много других деликатесов, название которых я просто не знал. И очень много в пище растительных продуктов, в частности, трав, огурцов, помидоров.

Да, о растительной пище. В рамках конференции мы посетили секту кришнаитов и нас там угощали вегетарианской пищей. Россияне с трудом съели полблюда (видимо, слишком остра для них она была), зато мы с армянами уплетали все за обе щеки, нам к подобному было не привыкать, более того, я был страшным любителем острой пищи.

ПОМНИ ИМЯ СВОЕ

В Венгрии весьма популярны такие имена как Иштван, Аттила, Илона, Тамош. Когда мы спросили, что означают эти имена, то мне улыбнулись и сказали, что ничего не означают. И удивились, когда я заявил, что их имена можно перевести с узбекского языка, правда, при учете узбекской транскрипции.
— Ой, это очень интересно! — сказала Илона.
— Если ваше имя прочитать как «Элон», то это означает «объявление», — сказал я. — А если как «Илон», то — «змея».
У Илоны округлились глаза, а ее венгерские коллеги засмеялись.
— Тамош тоже можно перевести, — продолжал я. — «Тамоша» — это по-узбекски «знакомство»… Илона, а вашу фамилию Киш (на латинице она читалась как Kiss — поцелуй) — как «человек», то есть «киши».

Вообще, венгерские имена труднозапоминаемы. Во время конференции мы часто путались и поэтому вынуждены были заглядывать в листки и читать имена по слогам. С другой стороны, у мадьяров совсем иное мышление, так как часто переводчики стремились дать дословный перевод, и суть порой ускользала от нас. Нам казалось, что венгры говорят обо всем и в то же время ни о чем. Какие-то не сцепляемые друг с другом темы, нет конкретики, точности. Наши выступления были лаконичными, сжатыми, фактологически обставленными, в то время как венгерские докладчики уходили в небесные высоты теории или лесные дебри рассуждений, и мы мало что понимали.

Кроме того, мадьяры не стесняются в выражениях. Когда был организован диспут между представителями разных религий в здании Центрально-Европейского Университета, то священнослужители использовали такие слова как «педераст», «обосраться» и др. Меня, как восточного человека, это иногда шокировало. В общественных местах употребление бранных или специфических слов в Узбекистане не считалось признаком хорошего тона.
— А разве в узбекском языке нет ругательных, так сказать матерных слов? — удивилась переводчица, которая доводила до нас суть разговора духовных лиц.
— Гм, есть, но они не столь смачны и эффектны, как русский мат, — признался я. — Когда нам не хватает слов объяснить человеку, кто он такой, то мы переходим на русский — и тот все понимает. В Узбекистане русский мат популярен в любой среде — от рабочих до милиционеров и высшего чиновничества. Говорят, что и наш президент порой в своем кабинете объясняет чиновникам, кто они такие с помощью «великого и могучего». Но не принародно же…
— У нас «острые» выражения постепенно входят в общепринятый лексикон! — улыбнулась переводчица. Мне осталось только пожать плечами.
Кстати, в мадьярском языке много слов, заимствованных из турецкого. Ведь в течение длительного времени эта страна находилась под игом Османской империи. Например, яблоко по-венгерски пишется alma, а по-узбекски это «олма».

ТОВАРИЩ УЧИТЕЛЬНИЦА, РАЗРЕШИТЕ ДОЛОЖИТЬ!

События 1956 года, когда в Венгрию подавлять контрреволюцию были брошены советские танки, хорошо помнят мадьяры. Мне не встречались люди, которые бы с теплотой или с сожалением вспоминали о советских временах. Впрочем, они вообще старались поскорее забыть эти годы. Для церковной жизни это был период забвения и гонения, так как священнослужители находились в состоянии полулегальности, их деятельность ограничивалась, даже поступить абитуриентам в духовные заведения было сложно. До сих пор они помнят, как сотрудники СМЕРШа схватили одного кардинала-антифашиста (укрывавшего от преследования многих французских военнопленных), загнали его голого в холодный Дунай и тот умер от переохлаждения. Советским солдатам не понравилось лишь то, что священнослужитель не стремился в коммунисты и не проявлял любви к Марксу, Ленину и тем более Сталину. Правда, ныне этот кардинал объявлен святым мучеником.

Между тем, изучение русского языка в социалистическую эпоху являлось обязательным. Не скажу, что венгры стремились пополнить свои знания в лингвистике и явно преуспели в этом. Лишь немногие могли говорить на русском, да и то их возможности были ограничены, дальше простого диалога дело не шло. Зато меня поразило другое: их учили не словесной изящности, а командному стилю изложения. Например, оказывается ученик при входе учительницы должен был скомандовать ученикам:
— Равняйся! Смирно!..
А потом доложить самой учительнице:
— Товарищ учительница! Разрешите доложить! В классе столько-то учеников… столько-то отсутствует… по причине болезни — столько-то человек. Доложил дежурный ученик такой-то!..
И все венгры были уверены, что в Советском Союзе бедные дети изъясняются только в стиле Красной Армии. Когда я пытался рассказать, как было на самом деле, что мы были такими же детьми, как и в Венгрии и подобной чепухи не видели, мне просто не верили. После этого я сделал вывод, что первыми учителями мадьяров в советское время были сержанты и старшины.

ТУДА НЕ ХОДИ… И СЮДА НЕ ХОДИ

Не скажу, что за четыре дня я многое повидал. Дело в том, что конференция проходила с 9 утра до шести вечера, и на прогулки по городу мы уделяли только ранние утренние и вечерние часы, когда особо много не увидишь. Впрочем, все равно мы постарались побольше путешествовать и успеть осмотреть то, что возможно в эти промежутки времени.

Прежде всего, мы любовались зданиями. Это впечатляющие воображение сооружения. Не знаю как коллегам-россиянам, но такая архитектура была нетипична для Центральной Азии и для нас, жителей Узбекистана, являлась экзотичной. Практически в каждом здании — барельефы. Чувствуется мощь и солидность сооружений, кажется, что дома построены из блоков, как древнеегипетские пирамиды. Хочу сказать, что современные дома расположены только в новой части города, мы же жили в старой, где дома довоенной поры, и это недалеко от парламента, в двустах метрах от Дуная. Наша гостиница называлась Hold Hotel. Это тоже было старинное трехэтажное здание, расположенное напротив огромного здания, которое оказалось банком.

Утром, еще толком не проснувшись от короткого ночного сна, мы шатались по улицам, глазели на памятники, гуляли по мосту, соединяющим две части города через Дунай. Улочки в старой части очень узкие, дома чуть не целуются друг с другом. Как проезжают здесь машины, не задевая припаркованные к обочине другие машины, остается только удивляться. Зато буквально на каждом автомобиле, стоящем у тротуара, прицеплен штрафной талон — видимо стоянка здесь запрещена.

Стены пользуются большой популярностью у «художников» — любой, кто имеет баллончик с краской, не может просто так пройти мимо здания и не оставить свой «автограф». Здесь все жанры искусства — от кубизма до модернизма, но больше всего здесь превалирует абстракционизм. В некоторых местах надписи типа «NATO, fuck you!» — говорят, это почерк сербов. Встречал я и свастику, и красную звезду, видимо, это оставили «память» как нацисты, так и сторонники большевизма.

Как я понял, на первом этаже люди не живут, эти помещения предназначены для коммерческих целей, например, здесь открывают салоны, магазины, сувенирные лавки. Может, это действительно практично. Наши женщины, прежде всего, бежали в бутики, где продавалась одежда и обувь, мужики же ходили в винные магазинчики и примеривались к бутылкам. Однажды я увидел витрину, в которой был установлен… пулемет Дегтярева. Изумленный, я зашел внутрь и оказался в сувенирном магазине. Здесь продавалось оружие — от клинков и шпаг всех времен и народов до современного «винчестера» или револьвера. Правда, это было недействующее оружие, из которого изъяли часть деталей, можно сказать оружие превратили в муляж. Зато я любовался доспехами рыцарей и конквистадоров — их тоже можно было купить. Но цена… О боже, лучше просто любоваться, ибо такой суммы, которая была указана на ценнике, не было у всех трех делегаций вместе взятых.

Хотя, ради истины отмечу, что венгерские цены на товары отличаются от московских. Такой же товар в Москве продается в 2-3 раза дороже, но в Ташкенте он может быть дешевле. Наверное, все зависит от уровня жизни. Москва, конечно, дорогой город, в Ташкенте можно хорошо прожить со ста долларами в кармане.

Говоря о материальном благополучии, то уже сейчас заметно социальное расслоение среди жителей Венгрии. Средняя зарплата по стране — около 200 долларов. Но на улицах Будапешта мы видели нищих и бомжей, который спали на картонках прямо у витрин богатых магазинов. Вполне прилично одетые молодые мадьярки рылись в мусорных свалках, выискивая что-то полезное для себя. Как признались мне переводчики, осуществлявшие перевод с русского на венгерский, подавляющая часть дохода уходит на коммунальные услуги, а их уровень весьма высок. «На одежду и питание остается мало», — печально сказала мне переводчица.

Нужно отметить, что среди жителей я не увидел модниц или модников. Мне показалось, что в России или Узбекистане люди одеваются более эффектно и модно. В Венгрии люди ходят в помятых брюках, кофтах, стоптанной обуви, их не смущает прилипшая грязь на штанине или нечесаные волосы. Косметики я также не приметил на лице мадьярок. «Сейчас люди одеваются просто, но практично», — объяснил мне другой переводчик. Лишь на какие-то мероприятия в ресторанах или других общественных заведениях венгры одеваются поприличнее.

Зато у них в моде по десятке кольцам на ушах, носу, языке и говорят еще в интимных местах. И идет такой полужелезный человек, гремя этими штучками на всю улицу — и все в рамках этики и эстетики.

Гуляя по ночным улицам Будапешта, мы поинтересовались, а есть ли здесь венгерская улица Красный фонарей. Оказалось, что есть. Мэрия города не знает, как избавится от путан, и все время меняет место их дислокации, стараясь отвести их от основных улиц и держать подальше от туристов. Но порой сами туристы лезут туда и возвращаются с проблемами. Нет, дело не в болезнях, которые могут зацепить от путан, а в элементарном грабеже, которые совершаются в этих местах. Марина рассказала мне, как ее коллега приехал на какой-то семинар, организованный Фондом Сороса, и вечером пошел к проституткам. Там какой-то громила отнял все деньги и пригрозил, мол, явишься вновь — убьем. Тот с трясущимися ногами вернулся в отель и больше вообще не выходил в город.

Не знаю, как вообще дело обстоит с криминалом, но к нам вечером никто не приставал. Да и полицейских я видел мало. Может, это связано с тем, что полиция здесь работает более эффективно? Иначе бы Венгрия не водила в десятку мировых лидеров по туризму, если бы здесь туристов грабили. В то же время не стану утверждать, что проблема с криминалом отсутствует, стоит вспомнить вышеприведенную историю.

Также не стоит общаться с цыганами. Нет, я ничего плохого не хочу сказать об этом народе, просто мне сами венгры посоветовали не контактировать с ними, чтобы не иметь проблем.

ПОРНО НА БУЛЬВАРЕ КАПУЦИНОВ…

Катаясь по Будапешту, я не заметил нигде ни одной «тарелки». Казалось, что спутниковым телевидением здесь никто не интересуется. Только в ста километрах от столицы в одной из деревень я увидел в некоторых домах параболическую антенну. Впрочем, телеканалов в стране предостаточно, чтобы дополнительно еще настраивать телевизор на новые. Здесь транслируют как местное, так и иностранное телевещание, например, германские, испанские, французские, Эм-Ти-Ви, «Дискавери», Си-Эн-Эн и другие. Но самое поразительно, здесь в открытую показывают порно.

Перебирая кнопки на дистанционном пульте, чтобы найти интересную передачу, я наткнулся на сексфильм, причем это была не легкая эротика, а самая настоящая «порнуха» в самой жесткой форме. Вначале мелькнула мысль, что случайно нарвался на платный кабельный канал, который обычно бывает в гостиницах и за просмотр которого нужно платить. Но, как оказалось впоследствии, на самом деле это был обычный канал: до 23.00 он транслирует кинопутешествия (типа «Америка с Таратутой», «Клуб путешественников», «Вокруг света»), а после этого часа и до шести утра — порнофильмы, география производства которого ширилась по всем светам мира. Вздохи и ахи были на английском и немецком, крики на испанском и даже французском, впрочем, для восприятия увиденного перевод не требовался.

Нужно сказать, что моих коллег из других делегаций и за уши было трудно оторвать от телеэкрана. Признаюсь, этим грешил и я… Трудно устоять перед человеческими слабостями… Кстати, как мне потом сообщила знакомая из Будапешта, это вполне официальный канал и его трансляции предшествовали бурные депаты в парламенте. Однако пришли к мнению, что это снизит число половых преступлений и позволит некоторым людям с физическими ограничениями получать необходимое наслаждение.

МЕТРО — ЭТО НЕ РОСКОШЬ, А СРЕДСТВО ДОСТАВКИ БРЕННОГО ТЕЛА

В Будапеште функционирует метрополитен. Конечно, он не такой большой, как в Москве и не такой красивый, как в Ташкенте. Станции — это большие подземные площадки с низкими потолками, простенькой архитектурой, и это нельзя отнести к произведению высокого строительно-эстетического искусства. Видимо мадьяры не считали нужным облагораживать такие сооружения особым стилем.

Что меня поразило, так это отсутствие при входе в метро турникета. Казалось бы, заходи, кто хочет и, причем, бесплатно. Не видел я у входа-выхода полицейских или служащих метрополитена. Между тем, каждый житель входил на станцию, предварительно пропечатав в маленьком стоящем на столбике приборе сиреневый билет. Кстати, этот билет в 106 форинтов продавался в каждом киоске и мог быть использован на любом городском транспорте — трамвае, троллейбусе, метро. На нем были надписи на четырех языках: «Vonaljegy. Single ticket. Einzelfahrschein», и я с удивлением прочитал также на русском: «Разовый билет».

Хотя пройти можно было и без билета, однако здесь часто ходят контролеры, которых я, впрочем, так и не увидел. Говорят, что они штрафуют нещадно. Не знаю, не встречался.

Будапештские электропоезда ничем не отличаются от московских или ташкентских, кажется, их делают на одном и том же вагоностроительном предприятии. Зато они исписаны краской также, как и стены домов.

Да, еще местные трамваи мне понравились. Было бы правильным заметить, что венгерский трамвай — это сцепленные друг с другом четыре небольших вагончика желтого цвета, носящийся по крутым как «американские горки» рельсам. Внутри салона вполне уютно и что, электронное табло извещает об остановках. Зато рельсы такие массивные, словно по ним должен двигаться бронепоезд.

В Венгрии много машин, причем я встречал как советские «Жигули» или гэдээровские «Трабанты», так и современные иномарки, в частности, «Мерседесы». «Порше», «Рено», «Хонды», «Понтиаки» и другие. Попадались мне и машины «Нексия», «Матиз» и «Тико», правда, не узбекской сборки, а чисто южнокорейского производства. Все равно, когда я их видел, то какое-то чувство гордости поднималось в душе, мол, мы тоже автомобилестроительное государство.

Покатали нас и на знаменитых «Икарусах», правда, не совсем таких, которые когда-то обслуживали городские маршруты в СССР. Мы сели в междугородний рейсовый автобус, отдалено напоминающий своего старого «собрата». Билет приобретали прямо у водителя. Он запускал нас с передней двери, а выпускал по требованию пассажиров, которые для этого нажимали на кнопки на ручках салона. Не заметил я и того, чтобы молодежь уступала место старым или женщинам. Может быть, не стоит все оценивать со своей колокольни?

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Жаль, конечно, что многого в Венгрии увидеть не пришлось. Наверное, стоит сделать специальную поездку, чтобы поглазеть на всю страну и вникнуть в жизнь мадьяров. А так у меня в памяти осталось вполне приятное четырехдневное путешествие по Будапешту, Эстергому и Вишеграду, а также местным окрестностям.

Алишер ТАКСАНОВ, Ташкент-Москва-Будапешт.
25-29 апреля 2002 года