Каждая мысль, каждое слово и дело оставляют свой кармический след, который приводит человека к следующему воплощению.

Вступление.

Москва – Пекин – Ченду. Так мы добирались до Тибета, о котором мечтали больше двух лет. Путешествие все откладывалось, желание все крепло. А потом – как карты легли: меня уволили с работы, я защитила диссертацию, а у моего друга Игоря на работе май–июнь – месяцы относительного затишья. Ну вот. Так оно собственно и сложилось.

Тибет – это люди. Душевные, простые и улыбчивые. Тибетцы совсем не похожи на мрачных западных босяков. Да, они грязны и носят лохмотья, едят от случая к случаю грубую и неизменно скудную пищу, но каждый из них наслаждается ясным голубым небом, ярким солнцем, и радость видна в душах этих бедняков, лишенных всяческих земных благ.

Тибет – это краски и запахи. Красные, зеленые, желтые и синие молельные флаги с текстами сутр; темно-бордовые, оранжевые, малиновые одежды монахов; бирюзовые и коралловые серьги и бусы. Запах можжевельника в кумирнях, различных благовоний в храмах, запах масла яка, запах перца чили и жасминового чая, запах сандалового дерева.

Тибет – это когда мысли сосредоточены на глубоких истинах, а взор обращен на созерцание внутренней сущности себя.

1 глава Пекин – Ченду.

До Пекина лететь 7 часов. В пекинском аэропорту купили билет до Ченду. В 12 часов началась погрузка на старенький Боинг. Игорь говорит, что у нас раньше тоже такие летали, а потом родина их куда-то сбагрила. Ну вот, видимо, сюда. Трясло сильно. По словам Игоря, зная законы аэродинамики, можно спать спокойно. Вот он и спал. Сквозь сон ему показалось, что я, вместо «разносят соки» воскликнула «Саке!». Но нет, ничего алкогольного в самолетах китайцы не разносили. Давали сладкий томатный сок и горячую тряпочку для рук не до еды, а после. По–китайски. Зато еда была с вилками, а не с палочками, как мы думали (мы – жертвы стереотипов). И был ароматный жасминовый чай в бумажных стаканчиках, — самый вкусный жасминовый чай за всю поездку! Бортовой журнал «Мир китайских авиалиний» был естественно весь в иероглифах, и только заголовки статей были выделены особым шрифтом и цветом, и можно было, например, вдохновиться «Импрессиями Владивостока».

Вообще, в моей голове так и не уложилось – как можно выучить все (около 3000) ну или половину иероглифов! А как они смс тыкают? Мир велик!

И мы приземлились в Ченду. Еще в Москве, когда я узнавала расписание рейсов до Ченду, все удивлялись (кто не вслух, тот явно про себя), где мы откопали этот пункт населения. На что мой друг отвечал заготовленной фразой: «Если вы думаете, что это деревня, то вы ошибаетесь. Ченду – это 12-миллионный город, столица провинции Сычуань».

2 глава. Ченду — Лхаса.

Теплый и очень влажный воздух, дымка. Несколько хаотичное движение, много велосипедистов, небоскребы. В парке пруды, мостики, кафе. Люди — китайцы играют в карты, едят палочками рис или макароны, пьют чай.

И опять небоскребы, маленькие рикши, иероглифы. В принципе, Игорь научился сличать иероглифы на дорожных указателях с теми, что в нашей карте (ее мы получили, организовывая билет до Лхасы), но карта была не очень подробна, мы в конце концов заплутали и до отеля обратно ехали на рикше. Думали попробовать сычуаньской еды, но, видимо, попробуем в другой раз. Либо мы оказались такими привередливыми в выборе места, либо мест подходящих не было, либо это был наш первый день и мы попросту тормозили (например, зашли в тайский ресторан, сели, потом поняли, что мы в Китае, а не в Тайланде, встали и пошли дальше).

Зашли в супермаркет. Ну-ну, кто бы еще по-английски говорил. Купили китайского пива (форма бутылки давала основание предположить, что это напиток) с разными сухариками и кальмарами острыми. Их упаковка и внутренне содержание не давала никакой почвы для размышлений, с чем это едят, и поэтому я попробовала жестами спросить, можно ли есть это с пивом. Жесты были такие: поднеся ко рту пиво, как будто пью, я потом подносила ко рту разные пачки и упаковки и вопросительно поглядывала на продавцов, как бы вопрошая – а закусываю я этим желтым, да? Продавцов пришло на помощь человек 5, никто не понимал по-английски, а все только дружелюбно кивали и смеялись.

В итоге на ужин у нас имелось сычуаньское пиво «Голубой меч», пили из китайских кружек, которые в любой гостинице стоят для чая (кружки имеют крышки для лучшей заварки), ели бамбук в различной кондиции (это то, что в магазине покупалось как кальмары и осьминоги), для пущего блаженства натянули на ноги одноразовые тапочки (которые, кстати, подаются во всех китайских гостиницах) и постепенно втягивались в отпускную беззаботность.

Трафик – отель – известное место, где можно все организовать и купить для дальнейшего вылета в Тибет. Прямо на входе в отель – комната/офис/конторка, где мы после долгих торгов сдали доброму мальчику наши паспорта (было это в воскресенье, часов в 5 вечера), а на следующий день в 5 утра в холле гостиницы ждал наш поверенный с паспортами и билетами в Лхасу. Получается — меньше суток и готово! Разрешение на посещение Тибет мы и в глаза не видели (до начала 80-х годов иностранцам вообще было нельзя в Тибет, Пржевальского так ведь и не пустили. Теперь пускают. Но при наличии не только китайской визы, но и особого пермита). Считается, что билет в Лхасу можно купить только при наличии такого разрешения, а раз мы уже с билетами, то чего еще что-то спрашивать. В путеводителе написано, что, оплачивая билет Ченду – Лхаса, турист уже платит свыше стоимости билета, так как торговцам надо еще деньги для взятки какому-то боссу, чтобы тот выписал эти билеты без разрешения. Может алгоритм другой, но в любом случае, в то утро в Ченду дождь лил как из ведра, и мы были рады смыться в сторону Гималаев.

Наш человек показал, к какой стойке надо идти (без него нам бы понадобилось какое-то время, чтобы разобраться в иероглифах), пошел даже с нами, в конце концов сунул наши паспорта и билеты на регистрацию (без него мы стояли за желтой нарисованной на полу линией, ждали своей очереди, но между этой линией и стойкой впихивались без конца невоспитанные китайцы и мы бы долго еще так стояли). После успешной регистрации наш человек попрощался и ушел, мы купили все утоляющий напиток – холодный зеленый чай и в красивых салатовых креслах принялись смотреть на супер – лайнеры, ожидая вылета в 7:40.

В самолете мы сидели с левой стороны и все время наблюдали снежные пики, лезвия хребтов, затерянные в горах деревеньки. От китайской овсянки на завтрак решили отказаться, а две дольки мандаринки и вишенка напомнили мне пирожное корзиночка из Шереметьевской столовой, где мы перед вылетом по традиции заправились чаем и вкусняшками – корзиночками и шоколадной картошкой (за 15 и за 20 рублей, см. 4 этаж!).

3 глава Первый день в священном городе.

Высота 3650 метров. С этой высоты начинается Тибет. От Пекина – примерно 4000 км, но время все то же, как и во всем Китае. А Тибет – это пока Китай, автономный его район. И начался он для нас по пекинскому времени в 09:45…

В аэропортовом автобусе оставалось 2 свободных места, но не рядом, и мы решили сесть в следующий, который собственно стоял сзади. Сели. И еще двое китайских туристов туда же сели. Больше никого не дождались и нам сказали вылезать, мол, посидели одни в пустом автобусе и хватит. Местные тут же обсудили план нашей эвакуации и мы вчетвером, в общем-то за почти те же деньги с человека, доехали на такси до Лхасы. Ехать кстати полтора часа, так как аэропорт находится отнюдь не в городе и не в пригороде, а за соседней горой в соседней долине.

Наши китайцы вышли, как водится, в китайской части города (то есть новой, с современными постройками), мы же жили в тибетской стороне в отеле Банакшол. Он же в нашем хит-листе отелей стоит на первом месте, ибо номера в тибетском стиле (то есть с резной деревянной мебелью, яркими тибетскими коврами – покрывалами, расписными стенами и потолками) были чисты и очень приемлемы по цене. Помимо этого – ряд других красот и преимуществ: за массивными яркими воротами, через которые заходишь с улицы, есть небольшой дворик. На крыше — ресторан с вкусной тибетской пищей. А как красиво выглядит наш отель внешне со своими тибетскими окнами! Яркие полоски обрамляют каждую раму, а сверху трепещутся характерные коротенькие шторки. На ветру они так волнообразно развиваются! Очень душевно!

Все люди очень вежливые и улыбчивые. Оплата не вся сразу, а за ночь. Видимо, чтобы было удобно следить за занятыми номерами, так как компьютера нет. В маленьком домике у входа можно было всегда купить холодный зеленый чай, сникерс с иероглифами, китайскую лапшу и некоторые сувениры; можно позвонить домой. Через дорогу – дешевый Интернет (5 юаней за час). Рядом останавливаются городские автобусы, идущие до монастыря Дрепунг. В комнате всегда стоит большой термос с кипятком (это во всех отелях потом будет такой обычай), пакетики жасминового чая прилагаются. Идиллия!

Вообще, первый день в Тибете нам запомнился больше всего! Это был какой-то сказочный день: светлый, душевный и очень неожиданный. Мы не ожидали, что так будет в Тибете. Мы не ожидали, что люди здесь действительно ходят по улицам с маленькими молельными барабанами в руках и бормочут священные тексты. Мы не предполагали, что они действительно носят в левом ухе серьги из бирюзы и коралла, а женщины всегда одевают полосатый фартук (как один большой сплошной штрих — код) и часто имеют невероятно сложные прически (или украшения для волос). Мы не думали, что будет столько монахов и паломников. Такой концентрации духовности, такого сгустка экзотичности, столько признаков другой цивилизации мы видели в первый раз. Хотя, с гордостью маленьких путешественников можем заявить, что Тибет был у меня 25-ой, а у Игоря 24-ой страной.

Днем в священном городе жарко. Особенно в конце мая – начале июня! И вот в этой жаре на рынке можно встретить продавцов мяса, продавщиц масла и антиквариата. Но уделим внимание по порядку каждому товару (будет нескучно).

Мясо. Его продают, как правило, мусульмане. Буддизм очень терпимая религия, буддисты мирно сожительствуют, например, с мусульманами. А все почему? Потому что буддисты тоже любят мяско. Вон, в любом ресторане или отеле есть блюда из яка. А убивать им не очень-то по буддизму хорошо. И для этого есть друзья – мусульмане. С утреца они делают свежий фаршик (правда, свежим его можно назвать с небольшой натяжкой, я на одном дыхании проходила каждое утро через мясные лавки), к середине дня фарш раскупается, остаются кости с мухами, которых стараются по мере сил и возможности гнать прочь, но их все равно много копошится вокруг. А вот на сушеные куски яка мухи не летят. Это одно из любимых лакомств тибетцев.

Масло. Оно традиционно продается в больших кусках по 10 – 12 кг. Но так как мало тибетцев владеют целыми стадами, а от традиций этот народ отходит неохотно, то хозяин – тибетец держит масло у себя, пока не будет достигнут гигантизм продаваемого куска. Несколько месяцев он составляет таким образом продажное масло, в результате масло становится горьким, да еще и с примесью ячьих волос и прочего сора, но это только в кайф! И вот с такими кусманами масла сидят торговки и отрезают по чуть – чуть покупателям. Кстати, для совсем уж гурманов есть масло, сбитое из смеси молока яка и коровы. Такое масло может годами храниться в бараньих желудках и в особо торжественных случаях его выставляют на стол с гордостью, как старые вина в Европе.

Тут же, пробравшись между куском мяса и куском масла, я выбираю старые бусы. Купила одни себе, повесила на шею. Все встречные нахваливают мою покупку. А один дяденька прицепился уже со своими бусами, и начал – купи да купи. Ни на шаг не отступал. Собралась толпа зевак: два паломника из дальних земель, монах под зонтиком; стоят смотрят. То нашего продавца искрометного выслушают, то на меня глянут. А я ж ничего и сказать не могу. Игорь – тот отошел и занялся фотографированием нашего коллоквиума. А мне ж разговор поддерживать надо! Уфф, нашла в разговорнике как будет «спасибо», сказала, все как прыснут со смеху. Одному нашему бусисту не до смеху было. Но в итоге отошел.

У всех тибетцев, кто продает всю эту сувенирную радость, есть в репертуаре 2 – 3 заученные английские фразы (Игорь всегда удивлялся: «Как будто их кто-то один собрал вместе и выучил паре слов!») Кричат они их не то чтобы призывно, но с такой особой интонацией (ударение и протяжное затягивание в конце предложения): «Луки лукиии» («Смотри, смотриии»), или «айм соррииии» («Ииизвинииии»). В этот первый день купила маме в подарок кулончик (типа из бирюзы), так продавщица потом этими деньгами по всему своему товару похлопала, чего-то там приговаривая. Наверно, просила у добрых духов счастья

До буддизма тибетцы исповедовали религию бон (разновидность шаманизма) и полагали, что мир находится под контролем многочисленных духов, от чьей воли и настроения зависят люди. Я сравниваю эти явления с нашим язычеством и потом христианством. Кстати, именно у религии бон был (и есть) значок свастики, который перенял Гитлер – концы завернуты против часовой стрелки, в то время как у буддизма свастика направлена по часовой стрелке. Это символ вечного круговращения вселенной и часто его можно видеть выложенным из камешков (или даже драгоценных камней) на полу или на стенах буддистских храмов.

В каком-то году в VII веке царь Сронцангампо (сын, между прочим, 32-ого царя Тибета!) женился на двух принцессах: непальской Бхрикути и китайской Вэньчэн. Они привезли с собой различные предметы буддийского культа, книги и изображения Будды. Считается, что именно этот царь и ввел в стране буддизм (изображается с усами и в белом тюрбане). При этом в Тибет эта религия пришла позднее всего (из Индии буддизм распространялся сначала по Шри-Ланке, потом по Юго – Восточной Азии, дошел через Китай до Японии и лишь тогда «забрел» в Тибет).

Джокханг, построенный в 649 году, считается религиозным центром Тибета. Над главным входом – две золотые лани – свидетели первой проповеди Будды (такой символ часто можно видеть над главными зданиями монастырей).

Вокруг Джокханга идет кора – священный круг, который полагается по часовой стрелке обходить паломникам (правое плечо должно быть повернуто к святыне). Чтобы они не срезали, а может и с какой-то религиозной целью, по углам ставятся высокие палки – шесты, обтянутые кожей или шерстью яка, молельными разноцветными флажками. Все это древнее – древнее, выцветшее и грязненькое, но милое-милое Я прозвала их мохнатками (или лохматками). Собственно кора есть всегда вокруг монастырей (часто бывает большая и маленькая кора), вокруг дворца Потала, вокруг священных озер, скал и так далее. В Лхасе кора есть вокруг Джокханга. Эти 800 метров называются Баркхор.

На Баркхоре всегда есть что делать, а точнее есть, на кого смотреть, а еще точнее – на Баркхоре всегда можно наблюдать за паломниками со всего Тибета. Кроме того, это большой базар, где можно купить священные буддийские тексты, молельные флаги, молельные барабаны, тибетские ковры, украшения. Есть лавки типа «Все для монаха», или «Все для туриста – альпиниста», продаются древние отпечатки моллюсков на камне, монеты, шлемы, штуки для высечения огня, сундуки, благовония, порошки для исцеления и тому подобное. Все это минуешь, если идешь по коре. Кстати, когда я этого не видела, а только читала, я представляла себе, что это узенькая грунтовая тропинка с маленькими лавчонками по бокам. Но это чуть ли не широкий проспект! Бетонная улица шириной метров 5!

В одном месте справа между лавок есть небольшой хитрый проход (с первого раза и не заметишь), туда надо занырнуть, покрутить молельные барабаны вокруг маленького храма, пойти дальше вслед за пилигримами, мимо еще одного храма с большими молельными барабанами, пройти своего рода кору по диаметру помещения, (нас там еще монах печеньем угостил) и выйти на постоялый двор паломников. Ох, это зрелище!!! В центре дворика стоит печка с чайниками и огромными кастрюлями, рядом курительница, где жгут ритуальный можжевельник. Аромат на весь двор, дым тоже. Все заняты делом, а кто просто радуется – в кружке танцует. Поют, смеются. Хороводы водят, хохочут. И все такие чумазенькие, с крошками ячьего сыра на губах, в ярких платках на головах, в бусах, серьгах. В Лхасе всеш-таки! Все самое лучшее одели! А в Лхасе побывать – это ведь очень круто! Ох как радуются! И барабаны свои все крутят, большие, маленькие, мантры тараторят, делятся рассказами, кто где уже был и беззубые рты морщат и улыбаются! Красивый народ! Это наше восхищение!

Все жутко интересно и ново. Во время паузы в этом бесконечном удивлении затеяли обед. Ели в рекомендованном путеводителем Lonely Planet ресторане Таши 1 жаренные тибетские пельмени с мясом яка – момо и бобби – пресные лепешки, которые смазывают остренькой белой пастой, кладут на нее различные овощи, все это заворачивают и едят. Ну очень вкусно!

Да, чанг – это местный алкогольный самодельный напиток, по вкусу, цвету и запаху – наш домашний гриб. Только чанг немного алкогольный и после двух – трех холодных кружечек Игорь всегда замечал, что ему стало «еще лучше». Это к тому, что нам в Тибете и так было очень хорошо

Из особенностей местной кухни можно еще выделить тот факт, что тибетцы не пьют кофе, и мы, как истовые поклонники всего тибетского (до определенной степени) обходились все три недели без него. Пили ласси, как в Индии (молочно – йогуртовый напиток с добавлением фруктов, особенно популярен банана-ласси; ласси здесь иногда имеет «тибетский запах», но к нему привыкаешь), чанг, чай и пиво. Пиво под названием «Лхаса – пиво с крыши мира» (beer from the roof of the world) нам не очень пришлось по вкусу, к тому же организм находился в высотном напряжении, и мы все как-то больше баловались кипяточком, то есть чайком. Тут такая традиция: куда бы ты не пришел, тебе всегда принесут термос кипятка, в кружку кинут две – три чаинки и будут подливать воду все время, пока сидишь. Часто это бесплатно. Чай не то чтобы заваривается, но немного окрашивается. И в принципе аромат есть. Ну и отлично. Игорь иногда просил, чтобы ему перестали подливать кипятку, а подсыпали заварки, но, как правило, положительного результата такие его жесты не имели. А я все попивала, и мне все подливали. А желудок-то на кипяток реагирует как на кашу, например. То есть заполняется, набухает и появляется чувство сытости. Ну и чудненько! Теперь до следующего перерыва с кипяточком.

Один раз я пробовала творожные момо, но так как творог оказался из молока яка и немного с этим яковским запахом, то они мне не пошли. А вот так называемые вегетарианские момо – вкусны! Вообще, мы сделали вывод, что тибетская кухня не особо многообразна, но довольно вкусная!

Еще ела блюдо из раздела фьюжен, оно называлось «мясо яка в индонезийском стиле с рисом и овощами» (видимо смешали тибетскую, индонезийскую и весть стиль азиатской кухни). Было вкусно и много. Однажды в непальском ресторане ели «русский салат». Его ингредиентами были: бананы, яблоки, картошка, листья салата и майонез.

В двух ресторанах нами была прослежена экономия на официантах. Это когда посетителям приносят меню и листок заказа с ручкой, где они сами тщательно выводят название блюда, количество в штуках, стоимость, а потом сами же и подсчитывают на сколько наели А может, конечно, это от малограмотности местного населения. Или от безграничного доверия к людям.

Почти напротив отеля есть Тантрический колледж, старинное учебное заведение, действующее до сих пор. Если представлять, что такое тантризм, то мне кажется, всегда будет любопытно познакомиться с этим поближе. Дело в том, что тантризм или Ваджраяна (школа Алмазной колесницы), говоря кратко, — разновидность буддизма, когда достижение состояния Будды происходит не путем накопления заслуг, а путем тантрических тайных ритуалов, магией, мистикой и йогой.

30 мая 2005 года в Лхасе стемнело в 9 часов.

4 глава Резиденция Далай Ламы.

Дворец Потала возвышается на холме в центре города и выглядит очень большим (на деле таким и оказался). Я бы назвала его символом Лхасы в умах иностранцев, а, кроме того, у меня этот дворец прочно ассоциируется с последним XIV Далай Ламой, который тут жил и с крыши дворца в подзорную трубу смотрел на своих жителей и свой город. После вторжения Китая, XIV Далай Лама был вынужден покинуть свою страну и с тех пор проживает на севере Индии, в городе Дхарамсала.

Поталу начали строить в 1645 году при Великом пятом Далай Ламе. Дворец абсолютно не симметричен, но дает ощущение полной гармонии! Проезжая мимо величественной Поталы, паломники снимают шляпы.

Высота дворца 117 метров, внутри около 1000 залов, в которых порядка 200 000 скульптурных изображений. Ходили мы там, бродили без экскурсовода. Красиво конечно, все по-тибетски раскрашено: красные стены, синие потолки, огромные ступы, огромные Будды, но под конец у меня произошла истерика.

Думаю, что меня доканало то, что я вижу многое, но не понимаю ничего. Что к чему, зачем, для кого и от кого. Ни малейшего понятия, а те немногие информационные таблички, что есть перед статуями, не помогают. Присела я на придорожный камень и закручинилась. Не нужны мне были ни палаты семицветные, ни озера бирюзовые, ни Будды золоченые. Истерика сменилась апатией. Хотелось домой, в свое понятное окружение. Не хотелось ни фотографировать, ни идти дальше, не хотелось новых впечатлений, не хотелось ничего записывать. Истерика не прекращалась до вечера! К 6 часам, когда солнце ослабило наконец-то хоть немного (всего лишь немного!) свое невыносимое паление и свечение, я была полна решимости хоть что-то понять в буддизме, а Игорь мужественно предложил быть чтецом умных книг. И сидя на крыше нашего отеля с яблочным ласси в руках, мы начали курс молодого буддиста. Мы кстати продолжаем хотеть в Северные Гималаи и Непал, и вот как раз там (особенно в Северной Индии) полно курсов по медитации, йоге, тибетскому языку и тибетской философии. И мы мечтаем, мечтаем…

Лирическое отступление для тех, кому без истерик никуда: «Если что-то рассердило, сделайте максимально глубокий вдох и задержите дыхание на 10 секунд, затем постепенно выдыхайте. Троекратно проделайте это упражнение и сердце будет биться медленнее – вы успокоитесь» (из курса йоги).

Буддизм – древнейшая из мировых религий, получившая название от имени, а точнее от почетного титула, ее основателя Будды, что означает «Просветленный» (или «Пробужденный»). Он жил в Индии в 5 – 4 вв. до н. э. «Несмотря на отсутствие раннего последовательного описания жизни Будды, существует общее согласие по поводу относительной датировки некоторых ключевых эпизодов. Будда женился в 16 лет на Яшодхаре, у них родился сын, которого назвали Рахулат. Когда Будде исполнилось 29 лет, он покинул дом в поисках мудрости. В 35 лет он достиг просветления. Остальные 45 лет своей жизни он провел, проповедуя свое учение». (Дамьен Кеоун. Буддизм) В России буддизм исповедуют буряты, калмыки и тувинцы.

В Потале по-своему интересно. В некоторых помещениях монахи быстро-быстро, своим гортанным пением проговаривают мантры, горят масляные лампы, пахнет благовониями. Пространство от потолка до пола занято либо Буддами, либо священными текстами, которые хранятся между древних дощечек и завернуты часто в яркую материю. Целые библиотеки! Религиозные писания содержат учение Будды, воплощение его мудрости. Поэтому переписывание, чтение вслух, запоминание писаний – все это благочестивое занятие, которым занимаются монахи в разных монастырях и в том числе в Потале.

Полутемно и прохладно в комнатах, а на крыше наоборот ярко! Крышу видимо ремонтируют тибетцы, по-своему. Так, как они всегда любят ремонтировать крыши: стоят, притопывают ногами и палками и поют. Где-то читала, что тибетцы любят петь, особенно когда работают. Истинная правда. Женщины в белых шляпках или разноцветных платках, в длинных юбках и полосатых фартуках что-то громко поют. И почти у каждой – повязка от пыли на лице.

Напротив Поталы есть небольшая гора Шагпо Ри (Железная гора). На ней раньше был монастырь, который славился своей школой тибетской медицины, но в годы культурной революции был почти полностью разрушен. Если обойти эту гору справа, то вскоре можно увидеть паломников, которые идут к фрескам, оставшимся от величия монастыря. Это около 5000 изображений Будд и бодхисатв. Некоторые изображения датируются VII веком и нарисованы непальскими мастерами (все, что древнее, в особенности буддийская живопись, все имеет истоки от тех двух принцесс – китайской и непальской).

5 глава Монастырь Сера и монастырь Пабонка.

Монастырь Сера (в трех километрах от Лхасы) оcнован в 1419 году учеником Цонгкапы (Цонгкапа был мастером, учителем, основателем секты «желтошапочнкиов»). Сера – это монастырь – город, с центральной улицей, по которой можно идти в тени деревьев и заходить в бесчисленные дворы со своими храмами. В конце этой улицы справа — большой зал собраний, а слева — садик – тенистый дворик, огороженный стеной. Здесь проходят ежедневные диспуты монахов. Вот это самое интересное, из-за чего стоит ехать в Сера.

Так как эти философские споры начинаются в 15 часов, у нас было примерно три часа в запасе, чтобы дойти до соседнего монастыря Пабонка. Это было наше первое восхождение в Тибете (на второй день пребывания). Дорога вела не то чтобы в гору, просто медленно поднималась к монастырю. Монастырь, казалось бы, находится рукой подать, да и не высоко нисколько, но мы совершенно выдохлись, добираясь до него. А еще погодка тут так молниеносно меняется, скажу я вам! То дождь пойдет крупными каплями, то солнце припекает, то солнце скроется и подует такой сильный ветер, что думаешь, как бы только на ногах удержаться. Тут Игорь немного вышел из себя (как я днем раньше). Нет сил! А идти еще выше надо. А вокруг, природе все ни почем. Экстерьерчик такой очень даже красивый: на соседней горе яки по диагонали выстроились, травку щиплют (и как они только на таких отвесных скалах держатся!), под ногами какие-то диковинные цветочки факелом растут (то есть у них всего один желтый лепесток завернут так, как язык пламени), огромные валуны обходим. А монастырь ближе не становится. Эхх, поставили цель, надо идти. Пусть даже на диспуты в Сера опоздаем!

В монастыре Пабонка изобрели тибетский алфавит. Это самый старый буддистский монастырь в районе Лхасы. Туристов никого (понятное дело!). Мы сидим одни на ступеньках, пытаемся организовать дыхание, прячемся от ветра, читаем о тибетских монастырях. Вот, например, у тибетцев на двери в летнее время обычно висит ткань (вместо двери) с тибетскими символами (на белой материи голубые аппликации в форме узла многогранного – символ бесконечного цикла перерождений; в форме двух рыб, выпрыгивающих из воды – символ духовного освобождения). Такие же ткани, только черные, шерстяные с белыми рисунками всегда висят над входами в буддистские храмы. Помимо рыб и своеобразной геометрической фигуры – ромба (он же узел), встречаются изображения лотоса – символа чистоты. Все это знаки счастья, или «благоприятные символы». Кроме того, созерцание этих символов способствует более глубокому размышлению. А медитация для буддиста – главное средство сделать себя таким, каким он хочет стать.

Игорь полез дальше в горы, разузнать, что там за монастырские постройки. Я села на камень в тени какого-то дерева (именно какого-то, но точно не Бодхи, под которым просветлился Будда) и подумала, что как бы, наверное, хорошо было здесь медитировать: из звуков – только звуки птиц, иногда шум ветра, а видишь только горы.

Так состоялось наше знакомство с реальным Тибетом.

На диспуты мы все-таки тоже успели. Много монахов в красно – бордовых одеждах разбиваются на группы (как правило на пары) и один задает вопросы, а другой отвечает. Вопросы логического, религиозного и философского толка. Спрашивающий стоя бьет в ладоши, что означает начало времени для раздумий или конец выделенного времени, при этом он энергично вместе с хлопками притоптывает ногами и что-то громко кричит. А отвечающий в позе лотоса тихо пытается ему объяснить свою версию ответа. Вот здорово было бы узнать, о чем они там так энергично спорили!

А по периметру того дворика сидят иностранцы и наблюдают. Одного иностранца видели участвовавшим в диспуте вместе с монахами. Наверняка он знал тибетский язык. А однажды, в Джокханге мы встретили иностранца, сидящего в позе лотоса и медитирующего на статую Будды, довольно быстро проговаривая вслух священные тексты! Неудивительно – в Европе, Америке буддизм становится все более популярным.

Примерно через час, то есть ближе к концу, один немолодой монах стал раздавать спорящим деньги: то ли они так поощряют участие монахов в дискуссии, то ли распределяют таким образом деньги общины.

Кстати, именно монахи из монастыря Сера нашли XIV перевоплощение Далай Ламы. Вкратце: Будды достигли просветления и ушли в нирвану, Бодхисатвы достигли просветления, но отказались уйти в нирвану, пока во вселенной остается хоть одно живое существо, нуждающееся в спасении. Первое место по популярности среди Бодхисаттв занимает Авалокитешвара – символ сострадания и милосердия (часто изображается одиннадцатиголовым). Его земное воплощение – Далай Лама.

Как правило, живой Далай Лама предсказывает (туманно), где он перевоплотится в следующий раз. После его смерти монахи ждут каких-то знаков и отправляются на поиски мальчика, нового воплощения Далай Ламы, которого выбирают по сложным и запутанным признакам. Мальчик должен выдержать много экзаменов и ответить на кучу вопросов, прежде чем его признают перерождением (например, из массы игрушек и вещей, он должен выбрать три, принадлежавших ему в прошлой жизни, то есть предыдущему Далай Ламе и т.д). «Тринадцатый Далай Лама умер в 1933 году. Спустя некоторое время к северо-востоку от Лхасы люди обратили внимание на облака необычной формы. Многие тут же вспомнили, что после смерти далай-ламы его тело, помещенное на троне в летней резиденции Норбулинка, было повернуто к югу, но через несколько дней лицо обратилось на восток. Кроме того, на деревянном столбе с северо-восточной стороны храма, где находилось тело, вдруг появился громадный гриб в форме звезды. Эти знаки указывали направление, в котором следовало искать нового далай-ламу» (Н.Ахметшин. Тайны и мистификации Тибета). В итоге его нашли в деревне Такцер, в провинции Амдо, когда ему было четыре с половиной года.

По жаркой дороге из монастыря Сера в монастырь Пабонка и обратно, Игорь сказал, что к концу путешествия похудеет. Хотя тут же вечером, когда я записывала дневные приключения, сказал, чтоб я не забегала вперед и про возможное похудание пока не писала, а то получится как с обезьяной из тибетской сказки: Однажды обезьяна решила отправиться в поход по Гималаям. Предварительно она до мельчайших подробностей разработала план своего путешествия. Перед выходом мимо пролетел орел: «Куда путь держишь?» — спросила птица. «В Гималаи!» — с пафосом крикнула обезьяна. «Это цель моей жизни! Неужели тебя не привлекают эти места?» Но у орла были другие планы, он был восхищен смелостью обезьяны, пожелал ей удачи, и полетел в свою сторону. Только тронулась обезьяна в путь, как вспомнила, что кое-какие детали она забыла внести в план. Вернулась, внесла уточнения в записи, а на утро снова увидела орла. «Как, ты еще не ушла?» — спросил орел. Обезьяна объяснила свою задержку, но сказала, что с минуты на минуту отправляется в путь. Но тут пошел дождь, и обезьяне снова пришлось пробыть день дома. На следующее утро она снова тронулась в дорогу. Она думала о славе первопроходца, была бодра, весела и свежа. И снова увидела орла, который крикнул ей, что возвращается из Гималаев… Опешившая обезьяна, присела, поразмыслила и повернула обратно домой. «Не хочу в Гималаи, лучше пойду в Куньлунь!» — сказала она. «Но у тебя же есть готовый план путешествия, ты же трудилась над ним долгое время!» — удивился орел. «Ну и что», — сказала обезьяна. «Он устарел! И я буду составлять новый!». И хотя мы немного похудели, и совсем не обезьяны, но сказка в чем-то и про нас

Кстати, задолго до появления известной теории Дарвина тибетцы пришли к выводу о происхождении человека от обезьяноподобного предка. Они верят, что люди произошли от союза богини и обезьяны. А про западных людей они думают, что те родились от птиц. «Если внимательно вглядеться в форму вашего лица и в то, как вы двигаетесь, можно сказать, что вы скорее родственники птицы, чем обезьяны». (Патрик Френч. Тибет, Тибет.)

6 глава Монастырь Дрепунг и монастырь Нечунг.

В Лхасе, а точнее на горе, которая входит в цепочку гор, окаймляющих долину, которую занимает город Лхаса, лежит монастырь Дрепунг. От конечной остановки автобуса до монастыря можно доехать на тракторе (паломники так и делают), а можно взбираться по пыльной дороге (что мы и делали до тех пор, пока не заметили тропинку, срезающую часть дороги). Легче по ней взбираться не стало (советуем будущим путешественникам лезть на трактор, как местные жители и рекомендуют), но хотя бы пылью от джипов обдавать перестало. Сели на камушек отдохнуть. Вот ведь, однако: высотной болезни мы не ощущали, но подниматься даже на 10 метров по пологому склону создавало определенные трудности, — дышать было невозможно. Чтобы акклиматизироваться, мы первые 4 дня нашего путешествия провели в Лхасе и постарались привыкнуть к первым 4 000 метрам. Не очень хорошо спалось только на Эвересте, но и там особого недостатка кислорода не ощущали и кислородные баллоны, которые купили в Лхасе, не распечатывали. Думали привезти их как сувениры домой, но в Пекине на осмотре багажа баллоны отобрали. Но это уж китайские штучки, мне непонятные абсолютно.

Монастырь Дрепунг был основан в 1416 году. До того, как построили дворец Поталу, здесь жили все Далай Ламы, а именно четыре, ибо 5 Далай Лама начал строительство новой резиденции Поталы для нового светского правителя Тибета, каким он и стал (то есть не только духовным, как раньше). Здесь же находятся ступы с останками 2, 3 и 4 Далай Лам.

В настоящее время в монастыре 600 монахов. Ничтожно мало по сравнению с 10 000 монахами, жившими здесь до культурной революции. Это был самый большой монастырь в мире! Но все изменилось.

Вообще культурная революция – это дикая вещь, организованная больным товарищем Мао. Он решил, что надо строить новую жизнь, а старое только мешает. И тогда стали крушить все: монастыри, древние ступы, дворцы. После смерти Мао, образумились и поняли, что так нельзя. Монастыри стали восстанавливать. Сложно сказать, как сейчас китайское правительство относится к монахам, но их количество в монастырях строго регламентировано, а в некоторых местах перед входом висят фотографии братьев. Типа – «и чтоб никого лишнего не было. Всех знаем в лицо и все у нас на перечет». Швейцарец, с которым мы познакомились во время поездки в монастырь Ганден, делясь своими впечатлениями, рассказывал, что по сравнению с той же Бирмой, где монахи – это почти все жители, в Тибете монахов мало! И кстати, не всякий человек, постоянно живущий в монастыре, является монахом, так как буддийский монах должен соблюдать больше 200 правил благочестивой жизни! А это довольно сложно!

А еще любопытен парадокс, который Игорь заметил: почти на всех китайских деньгах нарисован Мао Дзедун, который разрушил в Тибете если не все, то почти все. По традиции паломники приносят монахам, или Буддам, или к святым местам помимо цампы, масла еще и деньги. Те самые деньги, на которых портреты Мао, того самого Мао, который…

Кстати, в Дрепунге на одной из монастырских стен специально сохранили маоистский лозунг коммунистической партии. Как молчаливый укор тем, кто все разрушил. Здания восстанавливают постепенно.

В монастыре много паломников, а для иностранцев даже висят таблички – указатели «please come this way» (вам, пожалуйста, сюда). Очень удобно и не заблудиться. Пилигримы крутят молитвенные цилиндры, заходят во все храмы, где из своих термосов подливают жирку в лампы. Внутри храмов пахнет по-тибетски, как теми момо с творогом, что я пробовала однажды. Внутри – мигающий свет масляных ламп. Вдоль стен либо высокие священные статуи, либо шкафчики с сотнями маленьких статуй, либо священные тексты. В одной комнате видели много-много, буквально тысячи маленьких Будд. То поднимаемся, то спускаемся по ступенькам в разные залы. А перила-то жирненькие такие от вековой копоти, деревянные ступеньки железными листами покрыты и скользкие до кошмариков. Игорь говорит, что когда он восклицает «Ужас!», я говорю «Кошмар!». Так вот спуск с такой лестницы всегда сопровождался нашим оханьем: «Ужас!» «Кошмар!» «Ужас!» Но ни разу не упали. О привычных к таким вещам паломниках и говорить не приходится.

В 1 км от Дрепунга находится монастырь Нечунг – резиденция главного оракула Тибета (опять-таки до 1959 года. Сейчас он живет в Индии вместе с XIV Далай Ламой). От Дрепунга в Нечунг идти примерно полчаса, вниз, что приятно. По дороге попадаются резчики по камню, которые выдалбливают на камне тексты мантр (самая распространенная «Ом мани падме хум»), монахи, которые сидят в мини-пещерках (подобие шалаша) и бормочут сутры. Ну и просто нищие, грязные дети, просящие денег. Но в целом, мне дорога очень понравилась!

7 глава Столица Тибета.

Мы все еще в Лхасе. Мы еще не уехали в тибетскую деревню. Здесь, в столице очень чувствуется китайское влияние – широкие дороги, стеклянные современные дома, несколько банков (Bank of Chinа) с банкоматами, где спокойненько можно снимать деньги с карт; есть места, где продаются пленки, батарейки для камеры. Так что место не лишенное налета (большого налета) цивилизации. Есть несколько многоэтажных супермаркетов, с эскалаторами и китайскими продуктами. Например, молельные барабаны на батарейках: заводишь шарманку, а сам дело делаешь. Правда, думаю, заслуги от такого ритуала не копятся… В Лхасе, кстати, 200 000 жителей. Еще прикольное явление: более менее важные учреждения (типа школы, хотя бы) охраняются двумя солдатами, стоящими по стойке смирно под цветным зонтиком (у нас под такими в уличных кафе пиво пьют). Если это воинская часть, то над воротами красная звезда.

Передвигаться по городу можно пешком, на общественном автобусе или на рикше. Автобусы, как правило, идут все через центр города от одной горы к другой. Так что до куда-нибудь нужного доехать можно. На рикше ездить интересно, но иногда бывает страшновато, особенно на поворотах – перекрестках, потому что никто особо никуда не глядит, и перекрестки проезжают по диагонали, хотя для велосипедистов и рикш отведены специальные огражденные места на дороге. А еще видела, как один рикша, груженный людьми грохнулся на бок, зацепился или наехал на что-то. Правда, больше аварий было не видать. Игорь говорит, что это из-за того, что хоть они и ездят хаотично, но зато не быстро. При всем при этом на дорогах работают светофоры, водители иногда включают поворотники, но чаще всего при обгоне сигналят. Просто так: синие номера у легковых машин, желтые у грузовиков и автобусов, белые у милиции и армии.

Билет Лхаса – Пекин купили в Лхасе, на третий день пребывания, в офисе китайских авиалиний (от Банакшола идти по улице, которая ведет к Потале, не доходя до Поталы двух улиц свернуть направо, офис будет слева, за забором). Проведя 40 минут со служащими – продавцами билетов, Игорь резюмировал, что китайцы глупы. Ну и к тому же (это уже от себя добавлю) они никогда не извиняются, бросают фантики и большие обертки прямо в автобусе и курят тоже прямо в салоне. Что это? Невоспитанность и невежливость или просто другая культура? Тот же швейцарец очень мягко выразился, что менталитет китайцев ему не очень понятен. Ну-ну. Нам он совершенно непонятен. Только в аэропорту они объявляли посадку очень вежливо: «Ladies and gentlemen, may I have your attention please!» Причем во всех аэропортах такая норма обращения была идентичной. Но по поводу грязни и сора – это они мастера! Причем вот в Индии, например, тоже грязно, но там так сказать сама обстановка располагает. А здесь! Ведь они строят современные небоскребы, модные аэропорты, трехэтажные развязки дорог, и тут же все грязнят. Не укладывается это у меня в голове. Хотя и не мне учить китайцев. Про «учить»: вот недавно прочитала в одном журнале, что мэр Пекина принялся пропагандировать курсы хорошего тона и этикета для китайцев (в рамках подготовки к олимпиаде). Вот значит, все-таки невоспитанные они. И нечего пенять на особенности межкультурной коммуникации. К вопросу о последнем и о вежливости: после продолжительной и кровопролитной кампании британцев в Тибете, отряды англичан достигли наконец Лхасы и вошли в город при полном параде, в сопровождении шумных оркестров. Их встретили хлопками и криками, которые они приняли за аплодисменты. В действительности же тибетцы совершали догпа. Местные жители были возмущены. Они кричали и пели, призывая дождь, и делали хлопающие движения, чтоб отогнать пришельцев. В глазах иностранцев это выглядело как знак доброжелательного приветствия, так что они снимали шляпы и благодарили.

По Баркхору можно ходить вечно. Я купила себе еще одни бусы, много всевозможных украшений из бирюзы. Тибетцы думают, что она охраняет от дурного глаза, приносит счастье и здоровье и, подобно древним египтянам, верят, что она отвращает заразу.

Как на любом базаре мира, здесь тоже надо торговаться. Обычно местные продавцы хитро начинают: товар красивый, сколько дашь? Я им говорю: Нет, это вы за сколько продаете? А они опять тебе свое. Потом, правда, назовут запредельную цену, которой и сами бояться, я руками замашу, головой покачаю, они тут же – тогда ты скажи, ты скажи свою цену. Так и торгуемся. Игорь все присматривает монетки. Мало того, что здесь много тибетских монеток, которые после китайского вторжения вышли из употребления, так тут еще много совсем уж экзотичных экземпляров (из ЮАР, Руанды, Франции, Мексики) – все серебряные и примерно одинакового размера. Их наличие объясняется тем, что бумажные деньги были здесь не в ходу и за товар платили монетами по весу!

8 глава Дорога на Джомалунгму.

За три недели путешествия по Тибету, мы, помимо Лхасы и близлежащих монастырей, пускались два раза в путешествия на джипе. Первая поездка длилась 7 дней и нашей целью был базовый лагерь Эвереста.

В ту ночь спала плохо. Все казалось, что по нашему двору кто-то ходит, боялась проспать, думалось, что надо было пораньше выезжать, а не в 8 часов, как мы договорились с нашим будущим водителем. Звали его Пупу, что по-тибетски означает «пятница», то есть родился он в пятницу. Ему 42 года, и у него есть жена и сын. День рождения он не празднует, так как у тибетцев это не принято и празднование дня рождения в нашем понятии происходит только у китайцев.

Пупу ждал нас без десяти восемь. Мы были без завтрака, так как тут рано никто не встает (на Баркхоре продавцы только в 9 начинают раскладывать свое богатство, а с завтраками тут вообще вечный напряг), но с нашим обычным сухим пайком: холодный зеленый чай, китайские сникерсы (то есть сникерсы настоящие, только с иероглифами на упаковке) и острая китайская лапша, которая острая даже без добавления пакетика «приправы» и после которой становится жарко не только потому, что солнце палит. К лапше прилагается вилка, а жижку можно сербать прямо из миски, уподобляясь китайцам.. Ладно, бог с ними, с китайцами. Мы с тибетцами и на их стороне.

В отеле на прощанье нам на шею повесили хадакх – белый шелковый шарф. Верующие преподносят его кому-либо в знак глубокого уважения. Молящиеся подносят такие шарфы божествам в храмах, белый шарф обязательно подносят Далай Ламе, тибетцы подносят его и своим гостям. То, что такой шарф поднесут и нам, было полной неожиданностью! Нам было очень приятно!

Джип хоть и старенький (15 лет), но подвеска не трясется, тормоза работают хорошо, и за всю поездку он ни разу не ломался. Такой реальный, хороший, просторный джип! На выезде из Лхасы заправились по 4,25 юаня за литр (1 юань равен примерно 3,5 рублям).

Ехали мы как-то не так. То есть по карте, которая была в путеводителе, дорога на Шигатсе должна была быть совсем иной. Игорь это заметил сразу, но раньше времени не паниковал, хотя дедуктивным методом понял, что 1) река течет не в ту сторону, 2) придорожные столбы показывают какое-то другое расстояние и 3) железная дорога строится как-то не там, где должна. А все дело было в том, что часть прямой дороги до Шигатсе ремонтировали и мы ехали в объезд, вдоль реки Дом-чу, по кочкам и ухабам, через высокие перевалы.

Тряслись мы ого-го! Так и отбить себе все можно! А, кроме того, пылища стоит! Особенно, если перед нами на близком расстоянии едет еще один джип! Тогда дороги не видно вовсе! Клубы пыли кажутся белым туманом, приходится задраивать все окна и ждать, пока та машина отъедет на безопасное для нас расстояние.

На первом перевале вышли из машины ноги размять. Вскоре нам предложили купить молельные флаги и повесить их тут же на перевале, как это делали до нас тысячи других тибетцев. Повесила. Просто я хорошо помню, как однажды на Байкале мы с берега переправились на барже на остров Ольхон. И был там один такой столбик шаманисткий, куда местные жители тряпочки привязывают и духов острова задабривают. Тогда помнится, водитель нашего автобуса проехал мимо, а через пару минут от автобуса отвалилось колесо и добирались мы до турбазы на попутках. А тут же перевалы, е-мое! И не маленькие! И думаю: а вдруг, если не привяжу эти флажки, как нырнем мы с серпантина вниз! Неее, лучше привязать! «Пошли»,- говорю я местному мальчику – торговцу флажками, -«покажешь, куда привязывать». Пока мы занимались своим делом, перевала достиг автобус с паломниками. Они все высыпали на воздух и стали кто флаги привязывать, кто маленькие бумажные флажки разбрасывать. Красивая такая картина была, доложу я вам: голубое небо, белые облачка, цветные флажки, трепещущие на ветру, как море, а вдали горы со снегом!

Паломники и мы, — все кричат «Со-со-со!» Это, так сказать, клич перевалов. По-тибетски это выражение означает пожелание счастья (то ли духам, то ли самому себе). В последующем, мы прямо радовались в ожидании, когда наш водитель решит, что мы достигли точки перевала, и звучно закричит: Сссо-со-со-со-со! И мы тогда подхватываем и также громко и дружно: Сссо-со-со-со-со! Было весело!

На перевалах останавливались ненадолго. Так, выйти, посмотреть по сторонам, кто чего продает, подышать морозным воздухом – это можно. А потом дальше ехать. На перевалах в футболках холодно. В машине в футболках жарко. Солнце припекает и Игорь учудил: решил, что может сгореть через стекла прямо в машине (заживо, что называется) и намазался защитным кремом, фактор солнца 30. Еще мы не очень хорошо слышим друг друга, хотя сидим оба на заднем сиденье. Машина очень шумит на ямках и кочках, рюкзаки и мы отделяемся от сидений (правда, головой до потолка не доставали), не до чтения и не до разговоров. Один раз я что-то спросила, мой друг долго думал, но так и не ответил. Потом выяснилось, что он думал «на шермачка» проехать, типа – Наташенька что-то там сказала, ну пусть поговорит. А я-то жду ответа. А он в это время природу созерцает. Ну вот, так и едем. Вдоль реки Домчу.

Постояли немного в пробке из-за аварии двух джипов. Не очень серьезная авария: так, помяли друг другу бока, но в пропасть, слава богу и добрым духам, никто не свалился. Вообще серпантин – это дело рискованное. Приходилось иногда очень страшно, особенно когда на повороте казалось, что водитель нажимает побольше газку и жмется поближе к краю дороги. Но мы верили, что он у нас опытный! И полностью ему доверяли! Иногда советовали, типа – Эй, Пупу, может помедленнее!? Он вроде как старался угодить. Общались мы с ним собственно по-русски, потому что по-английски он не понимал. Ну и еще на пальцах. Коммуникация всегда была успешной!

9 глава Шигатсе.

К 4 часам дням приехали в город Шигатсе (3800 метров над уровнем моря, второй по величине город Тибета).

Остановились в гостинице напротив монастыря Ташилунпо и примерно в начале пятого отправились его осматривать.

Это очень большой и красивый монастырь, резиденция Панчен – лам, — земных воплощений Будды Амитабы. Формально Панчен – лама стоит выше Далай-ламы, так как первый – Будда, а второй – бодхисатва. Фактически же Панчен – лама второй в иерархии, а светский и духовный правитель – Далай лама. Но фактически по факту Далай лама в изгнании в Индии и его не признает китайское правительство. Поэтому получается, важнее Панчен-лама. Но и тут не все так просто. После смерти 10-го Панчен-ламы в 1989 году нынешний Далай лама объявил реинкарнацией Панчен-ламы тибетского мальчика. Но в 1995 году в Джокханге китайским правительством был объявлен другой Панчен-лама – мальчик из коммунистической семьи, который живет в Пекине. А Панчен — ламу, признанного Далай ламой, засадили в тюрьму. Это самый молодой политический заключенный (ему сейчас 16 или 17 лет). Есть специальные организации, интернет — страницы, которые пытаются что-то сделать, как-то вразумить китайское правительство и отпустить мальчика, но думается, что правительству это совсем не выгодно. В тибетских домах везде на почетном месте висят фотографии предыдущего Панчен — ламы (фотографии Далай ламы запрещены, а с нынешним Панчен ламой все не ясно). А однажды тибетец – гид, показывая нам храм, указал на висевшую там фотографию ребенка и сказал, что это нынешний Панчен-лама. На что я уточнила: «Видимо, китайский Панчен-лама, так как тот, кого нашел Далай лама, сидит в тюрьме?!» На это тибетец сказал: «Пожалуйста, не будем об этом говорить. Это запрещено». И извинился.

Когда китайцы в 1950 году напали на Тибет (а есть версия, что это – тибетцы, кто первыми нарушили мирный договор), они уничтожали все и всех. В ответ на их вторжение, в результате которого погибло около миллиона тибетцев и было разрушено 6000 монастырей, тибетские буддисты избрали политику мирного сопротивления. А XIV Далай Ламе была присуждена Нобелевская премия мира.

Когда входишь в монастырь Ташилунпо через главные ворота, тут же видишь на склоне горы, в глубине монастыря пять золотокровельных храмов на одной прямой. Они содержат ступы пяти Панчен лам, а в одной – огромная (27 метров) позолоченная статуя Будды Майтреи, — одного из самых почитаемых будд, — Будды будущего.

После осмотра монастыря сделали кору (большую, но не особо сложную), поклевали что-то в соседнем с гостиницей ресторане и пошли спать. Устали с непривычной дороги (это потом мы будем как огурчики после полдня тряски), и я соскучилась по дому. Ужасно захотела к маме, а еще неосмотрительно куда-то вляпалась и немного порезала палец на ноге, а папа на смс не отвечал (разница с Москвой там + 4 часа). В общем, день выдался тяжелый!

10 глава Дорога на Джомалунгму, часть вторая.

На следующее утро в 8 часов выехали в Шегар (город такой есть на карте). Без завтрака (кто вам сказал о завтраке в такую рань?) и даже без обычного сухого пайка. Лишь с бутылочкой пепси. Но мы не привереды, нам этого хватило часов до 12, а там уж пришлось сказать нашему водиле, чтоб срочно искал место для ланча. И он нашел. В славном попутном городе Лхаце (не путать с Лхасой!) я ела жареный рис с мясом яка (вкусняшка), Игорь ел макароны с яком (тоже ничего), а вот суп, который он заказал, пришлось отставить в сторону: слишком пах не по-европейски. Чай, как и положено – бесплатно, несколько чаинок с огромным термосом кипятка.

В таких дешевых местах, которые подбирал для себя и для нас водитель мы ни разу не отравились! И все было очень вкусно и дешево (наш рекорд – блюдо за 4 юаня!).

В соседнем ларьке купили шоколадки Dove (у них тут почему — то это самый популярный иностранный шоколад), питье и готовы были для дальнейшей 4-хчасовой езды.

За окном джипа были очень красивые горные пейзажи, и Игорь преобразился из обычного натуралиста в геолога: все рассматривал слоистую природу гор. «Структура гор – это очень важно!» — подытожил он свои многочасовые раздумья. Еще думалось о том, какие же древние эти горы, и какие мы, по сравнению с ними, ничтожные. Ведь они когда-то были дном мирового океана! Потом все вздыбилось, дно стало горами, океан расплескался вниз, кое — что в виде соленых лужиц осталось в Тибете и снова все замолкло. Как знать, надолго ли…

По дороге встречались деревеньки, детки, идущие в школу, или бегущие из нее (красные галстуки и странная голубая, желтая или зеленая спортивная форма – видимо, «школьная»), проезжали мимо пахарей полей (делают они это плугом, куда впряжены два яка, с красивыми красными махрушками над рогами). Прошлое в настоящем. Постоянно сигналим овечкам, коровам и якам, чтобы прогнать их с дороги. Овечки попадаются маленькие, как собачки

Поднялись на перевал 5220 метров. Идет снег. Тишина. Как тогда, когда мы прыгали с парашютом. Такая тишина, видимо, свойственна высоте.

А после меня пробрало на хи-хи. Да еще как! Игорь сказал, что это высотная болезнь так проявляется, ибо смеялась я надо всем. Игорь выглядел неживым, но сказал, что просто бледен! А когда я от смеха даже заплакала, Игорь предупредил, чтобы я не высмеяла весь кислород.

Участок дороги от Лхаце до Шегара… Охх, прям нет сил и слов описывать этот участок! Оказывается, до Лхаце была дорога! А вот дальше дороги не было. То есть она была, но ее делали, велись ремонтные работы (мы подумали, что описание этого адского труда, благодаря которому тибетцы зарабатывают 10 – 15 юаней за день, могло бы послужить прекрасной темой для передачи «Вокруг света», особенно в рубрике «особенности локальной индустрии», которая нам очень нравится). Вообще здесь можно удивляться и удивляться: например, вдоль дороги в некоторых местах они строят невысокие стены у подножия гор, чтобы избежать завала дорог. Так вот стены эти строят из подручных камней (нисколько не отесанных), а между ними кладут смесь как будто из навоза и соломы. И все в пыли! Кроме того, часто попадались нехитрые устройства, дробящие камни в совершеннейшую пыль (пыли им что ли мало!?) Игорь говорит, что знает только об одном рецепте строительства дорог: большие камни дробят, получают щебень, который в свою очередь используют как основу дороги. Но здесь под ногами – пыль, причем мельчайшая, как песок на пляже! Здесь дороги строят по-другому.

Деревьев нет совсем. Ощущение пустыни полное! А если и попадаются маленькие саженцы, то, представляете, их окружают камнями (нечто вроде клумбы, только высотой под метр). Каждое деревце так огораживают отдельно! Чтобы яки в голодное время не съели. Вот что значит дефицит и бережное отношение! Кстати, в бедном лесами Южном и совершенно лишенном их северном Тибете, аргал – лепешки сухого ячьего навоза с соломой, то есть высушенный помет, является наиболее важным и почти единственным горючим материалом.

Дотряслись до Шегара. Точнее, на Шегар нужно было сворачивать с дороги, а мы остановились в населенном пункте по пути на Эверест. Это ряд домов по обе стороны дороги, с парочкой ресторанов, одним торговцем тибетским антиквариатом и все. Ходить – гулять здесь негде и мы отдыхали в отеле.

Это был чудный дешевый, но аккуратный отельчик, с двориком, где ночевали все джипы, с приличными номерами (только как в них зимой останавливаться – с трудом представляю), туалетом в виде дырки в полу (не пах и был чистым). В коридоре был также чан с теплой водой, а в отдельной комнате душ, но в душ мы ходить перестали. Вообще, уже на обратной дороге я стала походить на маленькую паломницу. Нет, не фукайте так сразу! От них не пахнет! И от меня тоже не пахло! Разве что грязненькая была немного

На первом этаже нашей гостиницы был «знатный» ресторан. Там мы и скоротали время до темноты. Было здорово! Во-первых, очень гостеприимная хозяйка, которая хотела усадить нас за стол сразу же по приезду. А во-вторых, наблюдать за людьми – это так интересно!

Хозяйка постоялого двора была одета по-тибетски: как и полагается, фартук в полоску, украшения из бирюзы, а впереди на поясе была огромная серебряная бляха, за которую она деньги засовывала и мешочки разные. Что-то вроде пояса, ремня и кармана одновременно. На вид ей было лет 50, но, возможно, на самом деле гораздо меньше. Я думаю, что в таком суровом климате и с тяжелым физическим трудом тело их стареет гораздо быстрее, чем наше.

Спешить было в прямом смысле этого слова – некуда!

Вот пришел представитель местного этноса. Заказал себе тхукпа (лапша с мясом яка / или без мяса яка, с какой-то травой и в жижке). Ест палочками. Мы тоже этот суп наворачиваем за обе щеки. Вкусно! Даже выловленная муха нас не остановила от растягивания удовольствия! И главное — есть можно долго, так как палочками вылавливается только по одному кусочку лапши или мяса.

Вот пришли китайцы (потом выяснилось, что это тибетцы). Они тоже едят тхукпа. Только им еще какой-то моченой редиски принесли и острого перца чили на отдельном блюдце. Один из них хорошо говорит по-английски. Он работает гидом и в данный момент сопровождает группу американских туристов, которые остановились в более лучшем отеле в самом Шегаре. Дальше они едут в сторону базового лагеря Эвереста, где заночуют в палатках.

Вот зашли еще одни иностранцы. По наивности они предупредили, что сначала пойдут осматривать окрестности, а потом придут сюда ужинать, но пришли они в скорости, так как, повторюсь, гулять тут негде. Они тоже заказали тхукпа и принялись играть в нарды. Это оказались ребята из Италии и Англии. Друг друга они нашли в Лхасе по объявлению. Дело в том, что то, что во всем мире делают турфирмы, а именно — набор группы в тур, здесь делают сами туристы. То есть ты говоришь – хочу на Эверест, они тебе говорят – джип стоит столько-то, а дальше твое дело: либо платишь всю стоимость сам и едешь в машине один, либо клеишь на специальных досках объявлений, которые есть почти в каждом отеле, свои координаты и описание того, что тебе предложили, то есть того, что ты хочешь разделить с другими. При удачном раскладе стоимость тура на человека получается очень даже перевариваемой. Кстати, однажды, мы встретили команду из 5 человек – туристов – одиночек, ехавших в одном джипе (норвежец сидел на рюкзаках в багажнике, голландка, испанец и японец – на сиденье сзади и китаец спереди). Сэкономили явно кучу деньжат!:)

Так вот, про наших ребят: трое итальянцев были с севера страны (то-то мы сразу подумали, что как-то на смуглых итальянцев они совсем не тянут) и были братьями. Англичанин путешествовал по Китаю уже три месяца (и неудивительно – страна–то громадная), а до этого 2 месяца был в Индонезии и Индии. Что заставило его путешествовать так долго в одиночку, мы не уточняли. Но все вместе они были парни веселые. Например, пытались попросить у нашей хозяйки принести им вместо палочек вилку. Показывая сначала на пальцах форму этого прибора, потом сигнализируя, что это устройство используют для принятия пищи, довели нас с Игорем до коликов в животе, но от хозяйки так ничего и не добились. Хотя, надо отдать должное доброй женщине, она пыталась понять, чего они хотят, но каждый раз приносила совершенно не желаемую вилку. На второе они получили жареный рис с мясом яка. Поковыряли, поковыряли и решили, что они хотят попробовать просто мясо яка, отдельно (креативные мальчики). Показали на мясо, чего-то там вразумили и бац! – получили на отдельной тарелке мясо яка! Правда, холодное. А они хотели горячее. И это тоже они смогли объяснить! Точнее, тетенька смогла понять, что когда они, прикасаясь к тарелке, одергивали палец, махали им перед своим лицом и дули на него, они имели в виду, что хотят горячее мясо. (Представляю, что она думает о нас, европейцах!:)

Водитель наш сидел тут же, тоже что-то ел, попивал пивко и болтал с местными. Кажется, здесь он часто останавливается. Еще он петь любит и слышно его таким образом за версту.:)

Здесь все в тибетских традициях: вместо стульев – лавки вдоль стен с коврами. Перед этими скамейками низкие расписные столы. Имеется некоторое подобие барной стойки, телевизор, портет Панчен-ламы, на который наброшено много белых шарфов. А посередине странная тибетская печка, где греются огромные чайники.

Зашел китаец – туристо, с нашей тетенькой еле-еле объяснился. Наверное, она с трудом понимает по-китайски. Вообще, китайский и тибетский языки совершенно разные. Они и визуально отличаются: у китайцев — иероглифы, а у тибетцев – красивый шрифт, состоящий из 30 букв. Тибетский относится к тибето-бирманской семье языков. В тибетском языке нет артиклей и множественного числа. В средней школе учат китайский, в университетах преподавание только на китайском. Чтобы найти более – менее оплачиваемую работу, надо обязательно знать китайский, выучить который тибетцам сложно. А про английский – вообще молчу. Мало кто на нем говорит. Да и учить его тибетцам тоже сложно (лично я и помыслить не могу, что когда-нибудь смогу выучить какой-нибудь азиатский язык). Мы запомнили фразы: «Таши деле!» — «Здравствуйте!», «То щ (с)е – щ(с)е!» — «Спасибо!», «Кацёрай?» — «Сколько стоит?», «Гон ченпорай» — «Очень дорого», «Ха ко ма сонг» — «Я не понимаю» и «Сани тера Джомалунгма» — «Завтра едем к Джомолунгме» (Джомолунгма – восточное название горы Эверест).

Пока мы с хозяйкой постоялого двора разучивали последнее предложение, нам все подливали и подливали кипятка (заварки по традиции не подсыпали). В конце концов, нам надоело сидеть на воде и мы заказали пиво, тем более, что пиво здесь по всем правилам – холодное, а такое встречается очень редко. А холодное оно, потому что в бочке с холодной водой болтается, которая под столом хранится.

Прикольно было наблюдать, как та четверка пила: заказали сначала одну бутылку пива на всех! Мы подумали про себя ну-ну. Прошел час, они понемногу допили то немногое и заказали вторую бутылку пива. Когда мы стали расходиться, товарищи допивали четвертую бутылку и мы подумали – вот разница в мышлении: мы бы на их месте сразу бы по бутылке пива на человека заказали, а они по одной на всех растягивали…

В этот раз мы взяли баночное Будвайзер. На банке по-английски красовался текст: «selected as American’s best in 1893» («выбрано в качестве лучшего американского пива в 1893 году»). «Нашли чем хвалиться!» — подумали мы и отхлебнули.

Вечерело. За окном стало уже темно, кто-то включил цветной телевизор. Там шел фильм с титрами на тибетском языке.

11 глава Базовый лагерь Эвереста.

Утром снова по машинам, снова серпантины и перевалы, деревеньки, яки, без единой травки горы. Часа через три доехали до национального заповедника Джомолунгма, нам вручили красивый входной билет и пересадили на микроавтобусы заповедника. Еще через час мы были у самого высотного монастыря в мире Ронгпу (4980 метров над уровнем моря), на подворье которого должны были провести следующую ночь.

Монастырское пристанище было грязноватым одноэтажным зданием, с комнатами на разное количество человек и общим туалетом на улице; свет имелся только в определенное вечернее время от местного генератора. Рядом был «ресторан». Окна нашей комнаты (с щелями, но стеклами) выходили на Джомолунгму, и это радовало. Имелось по три одеяла на каждой кровати, в соседней комнате обитали ни кто иные, как знакомая четверка, и в общем-то жить было можно. (Вопрос на полях: интересно, а что говорит буддизм по поводу гигиены и чистоты?)

Здесь уже под солнцезащитными зонтиками никто не ходит, здесь все в шапках, свитерах и чубах (тибетский вид шубы). Причем все очень засаленное. Такое ощущение, что они одежду (по крайней мере верхнюю) никогда не стирают, а пилигримы, идущие в Лхасу, одевают, наверное, самое лучшее.

Здесь реально очень холодно, ветер пронизывает до костей (на мне была одета футболка, кофта с длинным рукавом, свитер, еще свитер, легкая куртка, осенняя куртка, на шее – шерстяной платок и сверху шарф, обвязанный вокруг лица, кепка и я все равно мерзла!) Ветер дул такой сильный, что птицы, подстраиваясь под струю, иногда парили боком или задом!

До базового лагеря Эвереста можно дойти пешком (примерно 2 часа в одну сторону, причем путь идет вверх) и на лошадках. Мы решились в пользу второго варианта, хотя сидя в тележке и подпрыгивая на каждом камне, периодически возникало желание идти. Тогда шли, но недолго, так как выдыхались довольно быстро. У себя в дневнике я написала, что во время этой езды я чувствовала себя в роли венского шницеля, который перед жаркой надо хорошенько отбить, а потом обвалять в крошках. Эх, нелегка иногда бывает жизнь путешественника!

Ползем себе на нашем ослике (в принципе по виду эта была лошадь, но уж больно маленькая какая-то…), у меня колит бока, колокольчик впереди звенит, Игорь изучает структуру гор. Наш погонщик предложил нам покопаться в его замусоленном зеленом мешочке, где было полно отпечатков моллюсков на камне. Это и есть тот самый гималайский сувенир, который редко (и дорого) попадается в Лхасе, который начали предлагать на перевалах по дороге к Шегару, и которых здесь просто полным полно (самый дешевый экземпляр мы купили за 5 юаней). Моллюски со дна мирового океана, из 100-миллионного прошлого.

По своей несведущности мы спутали Джомолунгму с каким-то придорожным «холмиком». Спрашиваем своего возницу – это вот это что ль самая высокая гора в мире? А он головой качает в знак согласия (а может в знак непонимания). Но тут ветер подул еще сильнее, кепку уже уносило с моей головы, а облака… Облака уносило с Эвереста. И мы увидели, что от вершины того холмика, на который мы поначалу подумали, что это то самое, так вот, от его вершины до пика Эвереста еще несколько таких холмиков! Короче, Эверест и вправду высок! На уровне его вершины – только голубое небо и облака, иногда проходящие посередине его высоты. Знаем, что самый быстрый подъем на вершину совершил один шерп за 16 часов!! Господи, и как люди покоряют такие вершины!!!!

Базовый лагерь Эвереста – это последнее место, куда доезжают тележки и прочий транспорт, где еще можно получить обед, сваренный другими людьми, где еще живут в палатках тибетцы. Дальше – гора. В небольшой долине раскинулись многочисленные разноцветные палатки, в которых ночуют (возможно, перед завтрашним восхождением) альпинисты.

Нам здесь очень холодно. Посмотрели, попили чай и быстрей назад.

Монастырь Ронгпу – это и женский и мужской монастырь. Монахи и монашенки сосуществуют рядом, друг друга не обижают, молитвы читают вместе. По внешнему виду их, кстати, друг от друга не отличить – бритые головы, морщинистые лица. Выдает только голос.

Вход в монастырь бесплатный, в отличие от других популярных монастырей, где иностранцам надо покупать входной билет (красивый, правда, всегда, но обычно без студенческой скидки).

Зайдя в главный зал Ронгпу, мы обнаружили много монахов, сидящих рядами в полутьме храма и распевающих священные тексты. Мы остались. И не только потому, что делать все равно было больше нечего. Есть все-таки в этом их чтении что-то завораживающее, что – то мистическое, что ли. Вот оно кстати, мистическое, и выплыло наконец наружу. После нашего возвращения из Тибета нас многие спрашивали – ну и как там, действительно загадочно, духовно, священно и мистически? Мы как-то не могли толком ответить, но вот сейчас, в процессе написания, я наткнулась на тибетское таинство — голос монахов, когда они хором читают во мраке храма мантры. По своим древним текстам, длинным узким коричневатым страницам с красивыми непонятными буквами. Да еще бьют ритмично в барабан, иногда дуют звучно в трубы, бьют в тарелки. В перерывах между чтением могут посмеяться, попросить носовой платок или салфетку для сморкания, выпить из пиалы чай с маслом яка, который дежурный монах всем подливает из медного высокого кувшина, и читают дальше.

Мы сидели в сторонке, на таких же тибетских матрацах, как и они; всюду свешивались танки, разноцветные молельные флаги, пахло палочками и Тибетом. Мы в Тибете!

Восприятие окружающего мира порождает чувство, а затем желание, которое в свою очередь порождает привязанность к тому, что чувствует и о чем мыслит. Привязанность приводит к хождению в существование, следствием чего является рождение. А всякое рождение неизбежно влечет за собой старость и смерть.

Почти в каждом монастыре на стене у входа нарисовано колесо жизни, колесо сансары. Его держит руками и зубами Мангус, гневное божество с телом черного или красного цвета. Мангус – символ смерти, ее вездесущности и беспощадности, смерти, которая может поразить человека в любой миг. Поэтому надо быть постоянно готовым к ней, то есть не совершать греховных поступков. В центре круга – цветущее дерево человеческой жизни. Вокруг него изображены петух, свинья и змея, которые символизируют похоть, невежество и злобу. Во втором круге – грешники, идущие в ад, и праведники, идущие в рай; в третьем – шесть миров вселенной (ад, рай, мир небожителей, мир людей, мир животных, мир призраков). Соответственно у человека есть возможность родиться в следующей жизни в одном из шести этих миров.

Самый страшный мир – ад. Интересные подробности: если человек был скуп, то он родится в мире голодных духов. Окруженные горами пищи, они все время поглощают ее, но никогда не могут насытиться, потому что животы у них огромные, а рты крошечные. Еще: в буддизме существуют горячие и холодные ады; в последних мучения вызываются на жаром, а холодом.

Над адом находится царство животных (помните, как в фильме «Семь лет в Тибете» тибетцы боялись раздавить хотя бы одного червяка, ибо в прошлой жизни он мог быть их родственником).

Над царством животных располагается мир призраков. Эти несчастные обитают на окраинах человеческого мира (можно провести аналогию с «полукровками» из фильма «Константин», хотя в буддизме призраки – это умершие, у которых остались сильные привязанности, удерживающие их на земле).

Далее мир человека. Перевоплощение в человека рассматривается одновременно как весьма желанное и как труднодостижимое. Далай Лама сказал, что родиться человеком случается так редко, что это можно сравнить с вероятностью, когда черепаха, плавающая в водах мирового океана, выплывет на воздух и головой попадет в середину спасательного круга, случайно брошенного проплывающим мимо кораблем!

Монастырь Ронгпу на нас произвел огромное впечатление. Провели мы в нем, наверное, час, потом обошли главное здание, поснимали виды Эвереста и пошли в сторону жилья. Глядим, а там кто-то в окнах копается, и, кажется, в наших окнах. Оказывается, сильным порывом ветра выбило стекла в нашей комнате, и один монах занялся ремонтом. Нет-нет, конечно же, он ничего у нас не взял. А ремонт затянулся, и нас переселили в другую, только что освободившуюся комнату.

Решили подкрепиться и согреться и зашли в местный кабак. Хотя никакой это не кабак, просто я вот уже который раз спотыкаюсь и не знаю, как назвать то место, единственное своего рода в этом районе, где мы провели весь вечер. Скорей всего это — клуб. Клуб по интересам, клуб досуга, потому что местных много, но они просто сидят и сплетничают или играют в карты; клуб иностранный, так как к вечеру сюда набиваются все иностранцы, кто решил заночевать в округе.

До тех пор, пока солнце совсем не село, мы периодически выходили на улицу, или выглядывали из окна, чтобы полюбоваться Эверестом. (Между прочим, говорят, что вид на Эверест со стороны Тибета лучше, чем со стороны Непала!) Когда совсем стемнело, мы уселись поудобнее и принялись снова наблюдать за народом.

Местные подсаживаются ближе к центральной печке, где стоят большие чайники. Из них горячую воду переливают потом в термоса. В основном народ пьет чай, точнее кайфует от кипятка (и поэтому почти перед каждым вторым стоит большой термос). Здесь же можно прикупить вкусненькие печеньки. Китайской лапшой мы уже сыты, хотя, возможно, через часок съедим еще одну миску. За соседним столом среди карточных игроков узнаем того самого тибетского гида, с которым мы ужинали в Шегаре. А рядом с нами знакомая четверка играет в нарды. (Оказывается, итальянцы влетали в Тибет тоже через Ченду).

В дверях столпились местные женщины, которые с любопытством и улыбкой наблюдают за всеми нами. Они хорошие, но им не понять наших просьб про «закройте двери, холодно ведь». Они привыкли. Кстати, заметили, что тибетцы почти не пьют алкоголь, но очень много курят сигарет. Рядом с нами с другой стороны подсел голландец, который пешком идет с группой своих соотечественников, через перевалы пробираясь по снегу к заветной цели. Он тоже, как и мы, замерз и пытается согреться жасминовым чаем. Жуткий сквозняк. Голландец не вытерпел — пошел к печке. Местные понимающе подвинулись, он сел на табуретку в их компании и стал греть руки. В двух окнах этой хаты завывает ветер. Мобильная связь наконец-то пропала. И мы стали истинно оторваны от мира!

Народа все пребывает! Уже заняты все скамейки! И все потягивают чаек и ведут неспешные беседы. Печурка топится сухим навозом, монах, который вызвался заменить окно в нашей бывшей комнате, вот уже три часа вырезает стекло нужной формы.

Уже совсем поздно, начало одиннадцатого. Уже теплятся угольки, мы стоим уже возле самой печки, иначе холодно. Только вот спать как будем? Без печки-то? Ладно, вся надежда на одеяла.

В избушку снова зашел голландец, погрелся у угольков, пошел дальше. Зашла какая-то европейская тетенька, посмотрела по сторонам и ушла. Ну-ну. Видимо, наш ресторан ей не понравился. Хотя вряд ли она найдет здесь альтернативу. И правда, через некоторое время вернулась и попросила чаю. Уступили мы ей место у печки, а сами пошли спать. Ложась спать в одежде под три одеяла, мы констатировали факт, что застряли в дыре!

Хотя о какой «дыре» может идти речь, если за нашим окном – ночное небо Гималаев с миллиардом звезд!

12 глава Утро следующего дня.

Утром, на чистом – чистом небе Джомолунгма предстает во всем своем величии! Погоду как подменили: ни облачка, ни ветерка.

Попили горячего чая, послушали пение монахов, потом сели на лавке перед отелем и устремили свои взгляды на Эверест. Солнышко пригревает, спешить некуда, блаженствуем. Все туристы уже уехали на первых четырех минибасах вниз. А у нас сегодня ленивый день. Мы решили не спеша насладиться видами горы, и прогреть свои косточки. Купили еще печенья китайского, пепси-колу, завтракаем на свежем воздухе. Тишина. Только незнакомые птицы чирикают. А от разговора двух местных жителей эхо разносится! Может, они обсуждают разъехавшихся гостей.

Жизнь нынешняя есть следствие прошлой и причина будущей.

На улице никого не видно. Только наши итальянские друзья вышли зубы почистить. Они тоже решили уехать попозже. Коррадо – очень общительный тип. Говорит, что это его четвертая страна, но и это для итальяшек подвиг: народ, который не особо путешествует, потому что все необходимое для отдыха есть в своей стране – история, культура, море, озера, горы. Его папа, например, ни разу не выезжал за границу, а мама – только один раз, в Испанию, и то по надобности. Вот такие все люди разные! Кроме нас, троих итальянцев и одного англичанина, в последний автобус с Эвереста погрузились еще два француза, и мы плавно спустились вниз, к стоянке джипов. Там нас поджидал верный Пупу, мы сказали, что очень хотим тхукпа от той тетеньки, которая нас кормила в Шегаре, и он радостный, быстрыми темпами покатил нас туда. Эх, как хочется сейчас той тхукпа с маринованной редиской!

13 глава Снова Лхаце и Шигатсе (теперь уже по дороге обратно)

К 6 вечера доехали до Лхаце. Гостиница классная – с верандами на втором этаже. А на верандах – диванчики – самое важное после такой тряски в машине! Во дворике ночуют джипы. Ближе к ночи их становится все больше и больше. А интересных людей по террасам гуляет видимо невидимо: вот прошел мимо американец, который занимается ядерной физикой и который нас явно с кем-то перепутал; а вот — французы, совершающие паломничество к горе Кайлаш; конечно же, и наши четверка. Они приехали чуть ли не под закрытие ворот отеля: беднягам пришлось задержаться в пути, поскольку меняли колесо. Еще были разные голландцы, китайцы, американцы, обменивающиеся друг с другом опытом путешествия по этой загадочной стране.

Помыв с мылом лицо и руки, мы почувствовали себя просто прекрасно. Далее устроились на балконном диванчике с пивом и местными чипсами и начали читать историю Тибета, параллельно смотря по сторонам. И вот какие интересные факты сближения России и Тибета мы выкопали:

В середине XIX века Россия вышла к границам с Афганистаном. Английские правители Индии увидели в этом создававшуюся «русскую угрозу» и предложили правительству Лондона вмешаться в тибетские дела. С тибетской стороны помощь и подкрепление ждали как раз от России. Цинская империя, превращенная мировыми державами в полуколонию и стоявшая накануне полного краха, не имела реальной возможности защищать свои границы. Так возникла мысль прибегнуть к покровительству России, так как она была относительно близко географически, и близка по духу, ибо буддизм здесь исповедовали буряты и калмыки. Посредником между Тибетом и Россией был воспитатель XIII Далай Ламы бурят Агван Доржиев. Он встречался с Николаем II, но переговоры не были успешными. Англичане же не упустили шанс посмаковать такие царские новости у себя в прессе и еще раз написали о возможности захвата Тибета Россией.

В это время, тибетское правительство, обеспокоенное, прежде всего, агрессивными действиями англичан на своих южных границах, при поддержке официального Пекина, приняло решение закрыть регион для посещения всех иностранцев (вот откуда корни растут!). А англичане стали использовать шпионов («пандитов», что в переводе с санскрита означает «ученый»). Об этом сейчас выпущено множество фильмов, да и собственно Киплинг в своем супер – романе «Ким» описывает как раз таких ребят (очень рекомендую «Кима»!).

Пандиты получали помимо денег и прочего снаряжения, молитвенное колесо с полосками чистой бумаги (вместо молитвенных лент) и четки со 100 шариками вместо обычных 108 (по 100 шагов на каждый шарик). Не будь этих пандитов, может, и не было бы английской миссии 1904 года, так как тогда не было бы и карт местности. Но шпионы – картографы были. А в 1903 году правительство Англии наконец-то вняло нытью вице-короля Индии и разрешило оккупировать приграничную территорию. Дальше англичан прорвало. К августу 1904 года они заняли Лхасу.

Великобритания заставила тибетские власти подписать Лхасскую конвенцию, по которой получалось, что тибетцы еще должны были и оплатить вторжение британцев! Сумма долга висела немаленькая. Ее в итоге полностью заплатил императорский Китай. XIII Далай Лама бежал в Монголию, откуда просил Россию помочь, но Россия и раньше не играла активной роли в тибетских делах, а к тому времени еще и столкнулась с совершенно другими проблемами: поражение в русско – японской войне и подъем революционного движения. Все это означало новую политику: не завоевание и расширение территории, а сохранение завоеванного. И Россия тихо примкнула к английской стороне вопроса…

Утром наш джип был единственным, оставшимся в тихом дворе гостиницы. Все остальные разъехались с раннего утра, а мы выспались, одели теплые куртки и вышли на веранду. Очень умиротворяющее! Ну, поехали!

По дороге встретили вчерашнего американца. У него сломался джип и пока водитель пытался что-то сделать, турист сидел на придорожном камне и рисовал горы. Наш Пупу остановился спросить, нужна ли помощь. А мы тем временем начали разглядывать рисунки ядерного физика (у него джип часто ломался, шедевров было около 10). И это навело меня на мысль, что можно реализовываться совершенно по-разному: кто-то пишет, кто-то фотографирует, кто-то рисует. И это меня навело на следующую мысль: а может, мне стоит попробовать рисовать. Может, запечатленные горы на бумаге у меня получатся гораздо лучше, чем фотографии или чем путевые очерки. И это навело меня уже в Москве на мысль, что как-то средне у меня все получается: и рассказы, и фотографии, про рисунки вообще молчу (хотя одну гору я зарисовала; с крыши отеля в Шигатсе). Но средненькое все!.. Гений во мне точно не сокрыт. А мастерство надо оттачивать до безумия. И может быть, к 80 годам мне удастся получить один гениальный снимок или отшлифовать до изыска свой писательский стиль… Так что, дорогие читатели, нынешним текстом на профессионализм не претендую. Так, записки маленького путешественника, который к тому же всегда с напарником, ибо одной мне не очень.

В Шигатсе на этот раз жили в тибетском квартале, в отеле Tenzin Hotel, без туалета и душа (эти удобства на этаже). Мы собственно уже привыкли к такому комфорту, а отель в целом хорош: и номера, и скамейки на крыше, и ресторан… Напротив гостиницы – тибетский рынок: браслеты, монетки, бирюза, сундуки, чайники…

Потом еще ходили в интернет, кушали, смотрели на людей с крыши, пили чай. Потом наступил следующий день.

14 глава Гьянце

Дорога от Шигатсе по зеленой равнине, мимо теплиц, тибетских тружеников, которые нам всегда машут со своих полей, идет к Гьянце (два часа езды), городу, где следует осмотреть дзонг (форт), построенный в 1390 году и служивший тибетцам укреплением в 1904 году во время войны с англичанами. И еще одна достопримечательность — монастырь Пачу с легендарным чортеном Кумбум.

Вкратце, но издалека: Причиной смерти Будды послужила трапеза у бедного кузнеца, во время которой Будда, зная, что бедняк собирается угостить своих гостей несвежим мясом, попросил отдать ему все мясо. Не желая, чтобы его спутники отравились, Будда съел его. Умер он в местечке Кушинагара, и его тело было по обычаю кремировано, а прах разделен между восьмью последователями. Его прах захоронили в 8 разных местах, и впоследствии над этими захоронениями были воздвигнуты ступы. По легенде, один из учеников вытащил из погребального костра зуб Будды, который стал главной реликвией буддистов (хранится в городе Канди на острове Шри-Ланка) А ступа, или чортен, — главный атрибут буддизма в Азии, — возможно, самое популярное архитектурное сооружение Тибета. Это конусообразная постройка, чья форма в последующие две тысячи лет менялась (пагоды в Японии, чортены в Китае).

Как я уже писала, Кумбум находится на территории монастыря Пачу, основанного в 1418 году. Идея основания была необычной, потому что земля, обнесенная стеной, включала в себя 15 монастырей, причем разных школ (9 монастырей желтошапочников, 3 – школы сакьяпа, 3 – буддистского течения бютан). На мой взгляд – образец религиозной терпимости! В годы культурной революции все разрушили, и сейчас за красивой мощной стеной только пара зданий, принадлежащих секте гелугпа, высокая стена, на которую по праздникам вывешивают большую танку (религиозное изображение, раскрученное между двух палок) и Кумбум.

Чортены иногда служили для хранения священных текстов, а чортен Кумбум хранил (и хранит) в 77 капеллах много-много статуэток Будд и Бодхисатв. Он поистине огромен: 35 метров высотой, имеет 6 уровней. Ценны и фрески, нарисованные, скорей всего, непальцами (невари). Кстати, само слово «Кумбум» переводится как «100 000 изображений». В этом Кумбуме мы видели первых и последних соотечественников в Тибете.

Перед монастырем есть небольшой тибетский базар с очень красивыми торговками! В самом городе есть безумно вкусный ресторан Таши, где подают китайские макароны (чоумейн) и жареные в кляре бананы с медом (пальчики оближешь!) А в Лхасе, кстати, мы однажды на десерт ели жаренные дольки яблока в тесте – тоже объедение!!!

15 глава Нангарце, Ямдрок-цо.

Дорога от Гьянце до Нангарце красива! Два перевала в 4330 и 5045 метров, где до языков ледника кажется рукой можно достать, горные озера невероятно изумрудного цвета (именно здесь у меня получилась одна незабываемая фотография). А вот Нангарце – город, который ничего из себя не представляет! И озера Ямдрок цо там не видно! Вероятно, в июне воды мало и оно немного высыхает. Но даже если бы воды было много, то от города к воде все равно нельзя подойти. Поэтому осматривайте это священное озеро в форме скорпиона по дороге в Лхасу, а Нангарце со спокойной совестью проезжайте мимо!

Мы же по незнанию остановились. Пупу отвез нас в несколько отелей, мы выбрали последний. Гостиница довольно новая (в LP 2002 года ее еще нет), но уже слегка запущенная… Туалет в коридоре. Душа нет. Ладно, осталось продержаться немытыми всего денек! Я уже, правда, вся чешусь! Может, вши?! Их тут женщины друг у друга на каждом шагу выбирают…

В городе (деревне) делать нечего и мы попросили водителя отвезти нас в монастырь Самдинг, в 10 км от Нангарце. Монастырь находится на горе и собственно там мы и поняли, что озеро какое-то обмелевшее, и то, что мы сначала приняли за болотце – вполне вероятно в дождливые времена превращается в озеро. Хотя все равно – красиво! И в монастыре было здорово! Из прихожан только мы с Пупу. Монахи нам рады. Пупу просил нам все показать, монахи открывали любую дверь, включали свет и даже пытались нам что-то рассказать… Короче, очень положительный поход! А мы еще к тому времени уже в статуях разбираться немного научились. Скажем, например: «Это Шакьямуни?» А монах и Пупу улыбаются, головой кивают и повторяют на свой лад: «Сакьямуни, Сакьямуни!».

На всякий случай, вот несколько Будд и их отличий: Исторический Будда Шакьямуни достиг просветления и после этого стал проповедовать дхарму (учение, при помощи которого можно достичь нирваны). Его изображают сидящим скрестив ноги, на троне из лотоса. У него темно – синие волосы и вокруг головы – круг просветления. В левой руке у него обычно чаша, правая рука лежит на колене. Еще есть Амитабха. Реинкарнацией этого Будды считаются Панчен ламы. Амитабха часто изображается красным, держащим в руках какую-то емкость. Менлха — медицинский Будда. Он держит в левой руке медицинскую емкость, а в правой – лекарственное растение. И, наконец, проще всего узнать Будду Майтрея (Будда грядущего мирового порядка), потому что он сидит по-европейски (ноги стоят на земле), а на запястья накинут шарф.

В монастыре Самдинг на тот момент шел ремонт или подготовка к торжествам: все красили, вешали лампы, тянули провода. И все были очень приветливые! Но это уж точно не зависит от времени года и от плана работа. Это у тибетцев в крови!

Ужинали в гостинице китайской лапшой и пили пиво с семечками. Были поглощены своими разговорами, как вдруг услышали бой барабанов и труб. Выглянули – а это оказывается на нашей улице пионеры линейку репетируют! Ну и дела!

Озеро Ямдрок — цо («цо» по-тибетски – озеро) во всей его красе мы увидели на следующий день в 7 утра. К этому времени мы были уже около часа в пути. Светало. Постепенно стали проявляться горы, высокие, со снегом. Небо понемногу розовело, и было так гармонично взору, как никогда! Природа была действительно очень нежной, утренней! Чуть-чуть прохладной, ровно настолько, насколько этого нужно, чтобы человек не потерял голову от ее красоты. Это не был Рерих с его яркими, сочными красками. Даже не знаю, удалось бы какому-нибудь художнику передать такие цвета. Было нереально красиво! Мы доехали до перевала, откуда открывался чудесный вид на ровную-ровную гладь озера. Вот оттуда и надо смотреть на священное озеро Ямдрок цо!

Спустились с перевала под негромкую непальскую музыку. Думали, что в Лхасе будем уже к 9 или к 10, но наткнулись на очередной одинокий сломанный джип, водитель которого безнадежно копался то в капоте, то под колесами. И мы выступили в роли помощников! Горжусь тибетским народом! Его добротой и готовностью помочь другим, спешить делать добрые дела!

Пока наш водитель помогал бедолаге, мы перекусили тем, что сыскали в рюкзаке, потом Игорь принялся ходить вблизи машины и искать кристаллы (и находил!), а я вела дневник. Прошел час. Проснулась ближайшая деревня. Запели петухи, солнце поднялось достаточно высоко. Прекрасный денек. Прошло еще полчаса, и Пупу принял решение (а другой водитель с ним согласился) взять сломанную машину на буксир и возвратить ее в Лхасу. Так и сделали.

Мы распрощались с Пупу у отеля Lhasa Yak Hotel. Решили одну ночь провести здесь. Его все расхваливают, он близко к центру, и вообще, нам категорически был нужен комфорт. В качестве чаевых (которые, правда, не приняты в Тибете) дали водителю 100 юаней. Он был рад и они явно были ему нужны. Тем более, что поработал он на славу и доставил нас в целости и сохранности обратно в город.

16 глава Монастырь Ганден.

Монастырь Ганден находится недалеко от Лхасы (полтора часа на автобусе). Это первый монастырь школы Гелугпа (желтошапочников), основан в 1409 году Цонгкапой (он изображается всегда в желтой шапке, естественно). До 1959 года здесь жили 2000 монахов. В годы культурной революции его сильно бомбили. Потом, как это часто бывает, стали восстанавливать, а в 1996 году он снова был закрыт для посещения туристов из-за массовых выступлений против правительства (монахи посмели даже выставить фотографию нынешнего Далай Ламы!) Сейчас на первый взгляд все кажется мирным…

Автобус с паломниками отходит на Ганден с Баркхора в 6:30 утра. В это время на улицах еще темновато, но в нужном месте дорогу освещают фары автобусов (их там много, не только на Ганден), слышится народ. На самой площади очень оживленно: подходят ежесекундно пилигримы, подъезжают ежеминутно такси, водители зазывают людей в свои автобусы. Правда, вот заветного слова «Ганден» никто пока не выкрикивал. Ждем. Постепенно светлеет небо, у Джокханга задымились кумирни. Паломников, монахов, детей все прибывает. В один автобус явно все не поместятся. Тетеньки – маркитантки продают молельные флаги и белые шарфы (всегда ведь найдутся те, кто плохо подготовился к путешествию!). Тут же подъехала тележка с фруктами и самодельными весами. Повсюду кашляют, сморкаются, отхаркиваются, плюются. Кто-то, не теряя времени даром, простирается перед Джокхангом. Мы греемся друг о друга и смотрим во все глаза на весь этот бесплатный спектакль жизни! Эх, Тибет, Тибет! Как мне иногда тебя не хватает!

Но вот появился первый автобус. И вся толпа ринулась к нему. Лишь секунду позже сообразив, что автобусик маленький-то будет, и лишь две секунды спустя, увидев за первым второй автобус, в два раза больше, людской поток резко поменял направление (как будто кто-то невидимый управлял им), подхватил нас, и ринулся на посадку. Потом подошел еще и третий, так что толкание у дверей автобуса было абсолютно лишним – мест хватило всем. Почти всем. К моменту, когда свободные места оставались только в конце салона, народ стал ютиться у водителя: назад никто идти не хотел. И только, видимо, самые смелые сели в конце. Когда все в автобусе было занято, настало время пассажиров с собственными табуретками. Их было трое. Еще один сел на мешок, тоже в проходе, несколько людей непонятным мне образом разместились на ступеньках автобуса и мы тронулись.

Сморкаться надо прямо на пол. То, что я для этого дела использовала носовой платок, было непонятным явлением. Сзади нас ехали две паломницы, которые всю дорогу бормотали «Ом мани падме хум». Пахло по-тибетски: таким грязновато-сладковатым специальным запахом. Мне нравится.

Опять серпантин, вдоль дороги мечутся испуганные зайцы, в небе кружат большие птицы. Приехали!

Решили, что самое правильное – пристроиться сзади толпы паломников и пойти за ними по коре (от остановки автобуса, немного налево, вверх, вдоль молитвенных барабанов). Очень скоро они остановились у скалы, у которой было привязано много молельных флагов, выцветших и болтающихся как тряпочки, и вполне новых, свежих и ярких. Выстроились все в ряд, ровненько, как по линейке, и разом принялись хором кричать какие-то заклинания и бросать в воздух цампу (муку). Мы стояли рядом, фотографировали и улыбались им. Потом наступил момент, когда они стали цампой мазать друг другу плечи, ну и нас тоже. Это было наше боевое крещение, после которого мы стали полноправными членами данной паломнической группы (их было человек 10). С нами даже ячьим творогом делились – единственной истинной тибетской «сладостью». Мы старались не отставать от них, хотя иной раз это было непросто – паломники по горам как козы прыгают (или как яки). Игорь потом вспоминал, что по коре они припустились так, как будто эта кора от них убегала!

Тропинка шла по краю обрыва и виды открывались волшебные! (Только надо было не забывать под ногами тропинку нащупывать). Иногда останавливались, чтобы поджечь можжевельник, который все мешками перли с собой. Он очень вкусно пахнет! А потом в дым подбрасывается ложка цампы — обычай такой. В некоторых местах складываем горки из камней (каждый, проходящий мимо, кладет по камешку), иногда попадаются какие-то священные места на самих скалах. Тогда до них надо дотронуться рукой (обоими сторонами руки), а иногда и вообще – всем телом. И полируются так те камни столетиями, а может тысячелетиями…Параллельно читаются мантры, крутятся молитвенные барабаны, бьются о спину мешки с можжевельником и цампой. Было одно место на той тропе, узкое – узкое, так через него специально пролезать надо. Это протискивание – символ очищения от грехов. Я тоже протиснулась. А у моего друга грехов еще недостаточно накопилось, чтобы от них тут же избавляться Он боком то место обошел.

Путь привел нас к пещере, где медитировал Цонгакпа. Здесь группу уже ждал местный монах, который, видимо, рассказал нашим друзьям историю жизни гуру. Там очень красивые фрески, перед которыми стоят масляные лампы. Пилигримы наконец-то открыли свои припасенные пакетики с жирком и, выковыривая ложками белую массу, подкладывали ее усердно в лампы. Это же действо они делали в каждом монастырском храме перед каждой священной статуей. Кто по чуть-чуть, а кто от души да побольше!

Тропинка дальше извивалась двумя путями и наша группа разделилась: некоторые пошли понизу, мы и еще 5 тибетцев – почему-то поверху.

Именно в их компании мы и обследовали монастырь Ганден. Пара молодых и современных тибетцев немного говорила по-английски (очень немного), бабулька с палочкой и сопровождавшие ее девочка и мужчина были добрые и отзывчивые к нам, иностранцам. Это были очень милые и доброжелательные люди. Они ждали нас, пока мы делали фотографии, они спрашивали у монахов лучший путь и звали нас за собой дальше, мы с ними делились печеньем, которое бабулька прятала к себе в карман на случай голода, а они с нами — водой. Они были просто супер, и во многом впечатление от Гандена осталось незабываемым именно благодаря им!

Ну вот, кора пройдена, и первое, куда мы заходим – это огромный зал собраний, в котором в том момент медитировали, наверное, все монахи Гандена! Там было полутемно, солнечный свет полосками пробивался сквозь верхние окна и неровно падал на их бардовые одежды, гортанные звуки гармонично сливались с барабаном и было страшно шевельнуться или сказать слово. Казалось, что твое обычное слово может что-то где-то нарушить. Ведь оно идет из этого нашего иллюзорного мира, а они, наверное, созерцая Будду, уже давно из него вышли и в зале собраний мы наблюдаем только их телесные оболочки. Забавно, но когда мы вернулись в Москву, чуть ли не первое, что я увидела, — это слоган какой-то рекламы: «Погрузитесь в мир желаний и иллюзий!»… Какие же мы все-таки разные!

В одном храме боковая дверь вела в комнату Дхармапал – хранителей учения. На первый взгляд эти чудовища могут показаться злыми демонами, но они враждебны только к тем, кто совершает дурные, греховные поступки. Для благочестивых людей они – могучие защитники. Выглядят они все-таки страшно, но этот облик символичен: оскаленные пасти готовы поглотить врагов веры, злобные лица выражают отвращение к мирским благам, мощные мускулы означают способность победить зло. На шее у них висят несколько змей – это символы зла и гордыни; Дхармапалы изжили в себе эти пороки и с тех пор помогают людям избавиться от них. Так что они очень по-доброму настроены, главное только это знать

Мы идем вслед за нашими проводниками. А они не спешат больше, слава Богу, маслица подливают в лампы, деньги всем Буддам кладут. И монахам и нищим подают. Маленький номинал, правда С этим здесь так: не подать нельзя. А подать много – самому ничего не останется. Поэтому почти у каждого монаха – смотрителя можно разменять 10 юаней на толстенькую пачку в 100 дзяо, которая заранее подготовлена и заботливо скручена резиночкой. А сто купюр вам не на один монастырь хватит! А если об этом не позаботились, то можно и больше, чем 1 дзяо положить, но тогда можно и сдачу себе взять – не возбраняется! Мы сами такое несколько раз видели!

Еще видели кухню с большими котлами. Игорь сначала подумал, что эта котельная (котельная, в горном монастыре – хи-хи), но потом увидели, как оттуда монахи с еще дымящимися кувшинами выбегают и к братьям – чай с маслом яка для подпитки жизненных сил понесли!

Монастырь Ганден – это и огромное книгохранилище. Мы видели даже, как в одном подсобном помещении вырезают дощечки, с которых потом будут на бумаге отпечатываться тибетские тексты.

Запечатлели на слайд колесо жизни, которое было изображено перед входом в один их храмов.

Потом сидели на холме перед монастырем и ждали отправки автобуса, читали, писали, фотографировали монахов. Они там стайками расселись (видимо перерыв у них был) и фотографировать себя, да пожалуйста, разрешали. Правда, вот написать мне что-нибудь по-тибетски, не захотели. Может, боялись…

Отсюда видна петляющая дорога вниз, видна часть коры, как на ладони сам монастырь. Чуть правее разглядели несколько палаток: тут делают кемпинг те, кто идет в четырехдневный поход к монастырю Самье.

По прибытии сюда водитель автобуса сказал подходить для обратной дороги к 13 часам. Подошли. Отправились в 14. Зато поговорили с интересным франкоязычным швейцарцем, который путешествует с подругой по Азии. Больше всего им нравится Бирма. Они там были не в первый раз и всегда зависают на месяц в этой благодатной стране, где никто не просит денег, где много монахов и есть море (оно же – залив, он же – океан). Размышляем – может, в следующий раз в Бирму махнуть? Посмотрим. У нас ведь уже следующие три года расписаны

В Лхасе конечная остановка была не на Баркхоре, а на каком-то проспекте, откуда до Джокханга близко, но идти надо по узким петляющим улочкам. Вот где живут истинные тибетцы! Во дворах развешено белье, цветы в горшках на каждом окне стоят, лавки с продуктами часто попадаются, храмы с барабанами – цилиндрами встречаются. А потом – шумный туристический Баркхор. Наш любимый Баркхор! Решили сначала отобедать, а потом делать дела (мы ж даже без завтрака!).

В известном нам ресторане пью банана ласси (тибетский запах уже идет нормально), Игорь потребляет чанг кувшинчиками. Пьем за положительную экскурсию в монастырь Ганден!

17 глава Озеро Намцо.

Еще одно путешествие на джипе с Пупу и гидом заняло у нас 4 дня и проходило по маршруту Лхаса – озеро Намцо – Монастыри Реттинг и Дригунг Тил – озеро Драксумцо – Лхаса. Озеро Намцо находится к северу от столицы, другое озеро Драксумцо находится на востоке, в провинции Кхам.

Выехали в 4 утра. Глаза закрываются, но мы держимся и периодически говорим Пупу, чтобы тот тоже глаза открывал. Дорога шла вдоль гор, иногда она вообще пропадала и тогда мы ехали как в рекламном ролике про джип-внедорожник – просто по траве и камням, один раз даже речку форсировали. Мимо черных больших палаток кочевников, которых в этой местности встречается много. Они пасут овец и яков и не хотят, чтобы китайцы строили дороги, чтобы сюда ехали туристы, чтобы проникала цивилизация…

Нашему гиду 25 лет, он сносно говорит по-английски и его неоценимая помощь заключалась в том, что мы могли хотя бы немного разговаривать с местными!

К 10 часам приехали к месту. Это палатки (наверное, лучше, чем у номадов – здешних кочевников) с 4 кроватями, 4 тумбочками, висящей танкой и железной дверью. Вид из палатки открывается прямо на озеро и горы! Игорь прилег отдохнуть, а я сторожила вход в жилище, любовалась синим небом, снежными горами, бирюзовой водой и крошечными алыми цветочками под ногами. Если прислониться к стене, точнее к черной шерсти, которой покрыт брезент палатки, то ветер совсем тебя не находит и даже жарко.

Из живности здесь много яков и лошадей, на которых местные жители предлагают туристов прокатить по берегу. Но мы решили медленно передвигаться сами. Игорю все еще как-то не по себе (возможно, это подкралась высотная болезнь, так как Намцо находится на высоте 4718 метров), но он мужественно взял себя в руки и прошел кору от начала до конца.

У подножья здешних скал примостился монастырь Таши Дор, состоящий из пары маленьких храмов. Мы даже не встретили ни одного монаха, только одинокого смотрителя, который нам мило все показал и «рассказал».

Озеро безумно красивого ярко бирюзового цвета. Вода на вкус не очень соленая. С трудом представляется, что это воды мирового океана, в которых плавали динозавры. А когда натыкаешься в мозгу на слова «динозавры» и «время», еще больше ощущаешь свою мизерную долю в глобальной жизни. И понимаешь, что ты не важнее муравейчика! А по сравнению с возрастом гор, живешь секунду…

Тишина и спокойствие, здесь нет людей. Так, прошли две бабушки – паломницы, пробежали две собаки и все. Дальше снова никого. Летают гигантские чайки, громко трубят утки. Даже не холодно. Я сижу на песке, Игорь – на камушке. Вокруг попадаются малюсенькие цветочки (сантиметр роста). Видимо, из семейства лишайников. Красивые такие, необычные, желтые, синие, розовые. Пахнут медом. Из одного такого я себе красивое колечко смастерила. Помочили ножки в прозрачной ледяной воде океана. Стали играть, бросая камушки в воду, но потом испугались, что, а вдруг, прогневаем озерного духа, если, например, ему камнем в лоб заедем, и перестали баловаться!:) Послушали шум моря, пофилософствовали о вечности и безграничности.

В конце этой коры стоит чортен и находится стена из камней – мани, на которых пишутся сутры. Из таких валунов складываются святые стены. Это тоже завораживающая картина: плоские большие камни, обросшие уже кое – где красноватым мхом, с выдолбленными на них тибетскими текстами. Их по одному тащат паломники, и в веках складывается стена. Также есть традиция класть обычные камешки в кучку, из них вырастают пирамидки, которых на берегу Намцо или у подножия гор видимо — невидимо. На коре есть одно место, где скалы естественным образом образуют человеческий жест «намасте» (когда руки сложены ладонями друг к другу). Естественно, это одно из главных священных мест в округе, обвешенное почти полностью молельными флагами и белыми шарфами.

Игорь видел, как паломники бросали свои хадакхи в воду, а чтобы шелковый шарф ушел под воду, в материю заворачивают камушек. Озеро Намцо – священное, также как и озера Ямдрокцо и Манасаровар (которое возле горы Кайлаш). Именно поэтому в нем не ловят рыбу (и никогда не ловили! Представляете, сколько там наверно ее!), не плавают корабли и лодки. Вокруг озера деревень нет. Есть только горы, по которым, кстати, Харер со своим другом прорывался из Индии в Тибет, спасаясь от английского плена (кино и книга «Семь лет в Тибете»).

«Ресторан» — здесь это палатка, где подают китайскую лапшу, чай, кока-колу. Но все раза в три дороже, чем в другом Тибете, поэтому лучше такую пищу везите сюда из Лхасы. Часов в 10 вечера в палатке зажигается лампочка от электричества местного генератора. Но мы уже хотим спать. Включателя – выключателя нет, поэтому мы просто выкручиваем лампочку, заворачиваемся в одежду и два одеяла, перестаем обращать внимание на бешенный ветер, который, порой кажется, снесет наше жилище, и спим.

18 глава Китайская жизнь в Тибете

Выучили еще две фразы по-тибетски: «Кали шо» и «кали пе». Обе означают «пока», «до свидания», но «кали шо» говорит тот, кто уходит, а «кали пе» – тот, кто остается.

Этому нас научил гид. Он по дороге нам много чего интересного рассказал. Например, что у него есть два брата и сестра. А дальше выяснилось, что с 1990 года китайское правительство запретило иметь больше одного ребенка в семье. В деревнях с их традиционным патриархальным бытом этого придерживаться было трудно, и тогда власти внесли коррективу в политику и в селах разрешили иметь двоих детей.

Наш гид родился в Шигатсе, сейчас живет в Лхасе, снимает там комнату за 180 юаней в месяц.

Тибетцам трудно выехать из страны, потому что процедура получения загранпаспорта для тибетца в сто раз сложнее, чем для китайца и стоит это очень дорого. Им не под силу. И приходится нелегальными путями бежать по горным перевалам в Индию. Там многие оседают, а некоторые иммигрируют дальше. И собственно те тибетцы, которых мы видим, например, в Москве на тибетских фестивалях, это тибетцы из Индии.

19 глава Монастырь Ретинг и монастырь Дригунг Тил

Монастырь Ретинг расположен почти в лесу! Вокруг сосны, березки, зеленая трава. Прям глазам не верится, что рядом с пустынными горами может быть такое разнообразие. Иногда пейзажи очень похожи на виденные нами в Перу. Нынешний Далай Лама где-то сказал, что если он когда-нибудь вернется в Тибет, то будет жить не в Лхасе, Потале, а в Ретинге.

По традиции все регенты (люди, которые управляли государством, пока Далай ламы были маленькими мальчиками) происходили из этого монастыря. Много чортенов, много ярких картин на стенах, много и разрушенных построек.

На обратной дороге останавливались у стен из камней – мани. Здесь они как бы кусками стоят у дороги, в человеческий рост, под покатой крышей – навесом. Украшены черепами животных, рогами, на фоне гор они выглядят реально мифическими и непонятными для простых земных существ, в массе своей не просветленных и не стремящихся к этому.

Подкрепились супчиком из лапши в какой-то деревне, попили жасминовый чай, краем глаза посмотрели боевик с Брюсом Ли (деревня деревней, а dvd в захудалом кафе имелось). Те местные жители, которые насытились и насмотрелись кино, играют на улице в бильярд. Это здесь повальное увлечение. На ночь столы накрывают железным листом, наутро открывают – и прошу, кто со мной партию?!:)

Еще часа 4 и мы в монастыре Дригунг Тил, заметки о котором у меня в дневнике начинаются словами: «И попали мы в дыру! Прости Господи! То есть в святое место!»

Святое оно настолько, что любой тибетец желает быть похороненным здесь. Тут надо уточнить, что под «хоронить» данный народ подразумевает кремацию или небесное погребение. Кремация — это более-менее ясно, что такое. И именно таким способом поступают с трупами в священном индийском городе Варанаси: тела сжигают, а пепел пускают по реке Ганг. Поскольку денег на дрова не у всех хватает, то есть на достаточное количество дров, то, рассказывают, что по Гангу мимо Варанаси иногда проплывают руки, ноги или другие отходы производства. Говорят, ибо мы сами там не были. Зато были в тибетском монастыре Дригунг Тил, который по святости с этого специфического ракурса стоит на втором месте.

Но тут происходит небесное погребение, то есть специально обученные этому делу монахи расчленяют труп и скармливают все птицам. Птиц над Дригунг Тилом летает много! И больших таких черных птиц, с красными клювами. Ну а что: мы червякам скармливаем, а те – птицам. Нормально.

Монастырь прилепился на склоне горы, ехать достаточно высоко и страшно. Когда мы прибыли, во дворе как раз шло «отпевание» очередного покойника: монахи читают особые молитвы, чтобы душа умершего не заблудилась на земле и быстрее перешла в другой мир. Тело лежит посередине двора, завернутое в белые шарфы. По окончании этой церемонии труп оттащили и засунули в грубо сколоченный деревянный ящик (этих ящиков там.., скажу я вам!). Игорь сказал, что видимо тело не свежее, потому что с покойничка уже капало. На ящик положили пару больших камней, а утром его понесут на вершину горы. Нам туда нельзя. Мы даже специально попросили через нашего гида местного ламу поприсутствовать и хотя бы издалека посмотреть на это действо, но нам не разрешили. Ладно, не настаиваем, тем более общая атмосфера и так оказалась запоминающейся, а мысли и без того роились вокруг смерти, рождения и снова смерти.

Например, в этот монастырь ведет до абсурда хорошая асфальтовая дорога. До абсурда может и не дошло бы, если бы не факт, что во всем Тибете настолько хорошей дороги, как к данной точке притяжения, не было. Видимо, богатенькое семейство, когда подошло время везти сюда «одного из», решило построить дорогу.

А вот еще мысль: в этой местности где-то должны быть горячие целебные источники. Я предложила Игорю поискать, с тем чтобы наконец помыться, но он сказал, что возможно там купаются смертельно больные с надеждой вылечится.

В гостинице при монастыре осмотрели матрацы на наличие вшей. Но вроде как все нормально. Дежурный сказал, что к нашему несчастью, они подумали, что туристов в этот день не будет и все постельное белье отвезли стирать в деревню. Ладно, у нас свое есть.

Вот такие фантазии и разговоры были там у нас. При той гостинице есть монастырский магазин, где можно купить печенье, воду, китайскую лапшу. Термос кипятка приносят в комнату. В принципе, имеется даже и ресторан. Но мы не ели. Странно пахло там. И монах, видимо, дежурный по кухне, сидел в позе лотоса и вслух читал мантры. Мы подумали, что как-то не очень отвлекать его в такой ответственный момент такими земными желаниями. К тому же нашу команду в виде водителя и гида весь вечер не было видно, а одним кушать как-то неинтересно. Еще увидели там одного странного монаха. Нетибетское лицо у него было, а потом нам показалось, что он произнес слово «деньги». На это Игорь спросил у него, говорит ли он по-русски, но больше он ничего не сказал.

Монастырь Дригунг Тил был образован в 1167 году буддистской школой Кагьюпа, отличительные особенности которой заключаются в отказе от всего лишнего (аскеза) и в йогических практиках. Одним из основателей этой секты был, например, известный Миларепа, логик и поэт XI века. Он обрел просветление и состояние Будды в течение всего одной жизни! Миларепа носил только хлопчатобумажную робу («мила»), отсюда и его название. Изображается всегда с улыбкой на устах, правая рука у правого уха (прислушивается), зеленого цвета (потому что ел только траву).

Утром следующего дня наши бравые ребята очень быстро собрались (обычно они любят чаевничать, но тут, наверное, даже им было это не в радость), мы пошли к джипу, по дороге встретили машину с еще одним покойником, которая въезжала на территорию монастыря. Наш гид сказал, что мы попали в один из дней (пятница и понедельник), когда тибетцы делают все свои дома вне дома. В том числе везут мертвецов в Дригунг Тил. Потом встретили еще пару машин нам навстречу. И родственничков полно. Гостиница, наверное, будет забита. А вчера было не очень много постояльцев: немного трудников, которые помогают восстанавливать монастырь и тут же живут, пару родственников умершего и все. Из иностранцев было еще три человека, кажется англичан. Ну и мы.

Большое видится на расстоянии. Тогда мы как можно быстрее рвались оттуда на воздух, к жизни. Сейчас думаешь, как здорово, что мы там были. Ведь это одно из ярких, пусть негативно – ярких, впечатлений, которые войдут в нашу мозговую копилку и возможно всплывут когда-нибудь. Пусть даже и перед смертью

Короче, выкатились мы из Дригунг Тила довольно шустро, спустились со скалы. Последний взгляд на страшное, спокойное, величественное место. Водитель напевает какой-то мотивчик, гид бормочет мантры, мы, ошалелые от впечатлений, снимаем дрожащими руками птиц с красными клювами, стены монастыря, домики монахов, разбросанные по всему склону. Говорят, в этой долине в сезон дождей водится много змей. Неядовитых

Заехали в маленький монастырь поблизости. Он тоже относится к школе Кагьюпа (кстати, в России имеется большое количество центров школы Кагьюпа, организованных ламой Оле Нидалом), но он не главный. А по сему – маленький, облупленный и без туристов. Но гостеприимный. Монахи даже не рассердились, что мы вообще — то вторглись в процессе их утренней медитации и показали нам некоторые залы. А гид нам даже что-то рассказал. Так, например, на всех алтарях можно видеть семь емкостей с водой – это символ семи первых монахов Тибета. Или там был зал, который весь был заставлен фигурами Тар. Тара – это женская бодхисатва. Она была рождена из слезы сострадания, упавшей из глаз Авалакитешвары. Она – его женская версия, защитница всех тибетцев, которые верят, что Тара помогает исполнять желания. Ее изображение может быть зеленым или белым (у зеленой – правая нога опущена вниз; белая сидит в позе Лотоса).

Во дворе монастыря были расставлены цветы в горшках, было солнечное утро, живое и мирное, и мы постепенно отходили от тени смерти, которую навел на нас Дригунг Тил. И оптимизма прибавилось. Едем дальше в восточный Тибет, к озеру Драксумцо.

20 глава Озеро Драксумцо.

Пейзажи такие красивые, что дух захватывает. Горы с мелкими фиолетовыми цветами, перевалы, на которых я (почти легко) могла поднимать своего друга (безусловно, он похудел, но и сила тяжести здесь несколько меньше), зеленые долины с желтыми цветами. Дорога шла вдоль речки, вода в которой была голубовато – зеленого цвета, или даже светло – изумрудного. Через часов пять езды река эта уже бушевала о пороги, билась о большие валуны, белая пена доходила до неба, потом пропала из виду, а потом мы увидели сквозь зеленые деревья волшебное озеро Драксумцо! В путеводителе было написано, что это альпийское озеро с лазурной водой, на высоте 3538 метров (это наша самая низкая тибетская точка), в провинции Кхам. Посередине озера — маленький остров, на котором вмещается только один небольшой монастырь. На остров ведет мостик, смастеренный из ряда досок, связанных канатами. На ночь он разбирается. Ночью на остров не пробраться. А днем легко – смотри под ноги, и не зевай. А в озере плавают косяки рыбок, а в воздухе такие запахи!!! Пахнет грибами, южными растениями, земляникой. И просто так растут мои любимые ирисы. Дикие ирисы! Вы видели такое когда-нибудь?! А вокруг озера горы со снежными вершинами. А озеро не большое, такое компактное, кругленькое, и кажется поэтому очень уютным и домашним!

Мы ночевали в гостинице на берегу Драксумцо. Вечером в ресторане собрались китайцы – туристы (иностранными гостями выступали только мы), тибетцы – туристы; ели и смотрели фольклорное шоу. Выступали представители народности конгпо, культура которого отлична от другого Тибета. В древности это было вообще отдельное королевство. У них чубы другого покроя (как туника и одеваются через голову, но без рукавов), у мужчин шапки с вышитыми отогнутыми полями. У них дома из камней (как у инков или как в Бутане), вертикальные молельные флаги. Вместо частотных яков и коров здесь полно черных свиней

А танцы и песни были прекрасны! Когда стало темно, на все столы поставили свечки, включили светомузыку. Ужин был явно романтичным. С помощью единственной тетеньки, которая немного понимала по-английски, мы заказали рыбу с приправами (50% рыбы, 50% приправ, острых – острых), пили пиво. За наш стол подсели еще несколько тибетцев, мы со всеми чокаемся, смотрим концерт, аплодируем. У конферансье очень прикольная ковбойская шляпа и нам уже кажется, что мы на Диком Западе

Потом выступал певец с современными популярными песнями на тибетском, который срывал горы оваций, и получал от поклонниц белые шарфы. Для самих же тибеток это было, наверное, впечатление на всю жизнь, как они под бурю эмоций своей группы поддержки выходили на сцену, немного смущаясь красавца – мужчину, но набирались мужества и вешали-таки ему на шею хадакх. Он кланяется, благодарит и поет дальше! Под фонограмму. А в конце песни бежит быстрей магнитофон выключать. Но это не главное. Всем все равно нравится. А певец срывает по 4 шарфа за песню. Успех полный!

Потом была дискотека. Сначала все танцевали народные танцы с одинаковыми движениями. В хоровод пустились, кстати, и официантки в национальных одеждах, и конферансье и певец. Потом самые крутые тибетцы попросили включить диско, и тогда уже заиграла некая современная мелодия. Но здесь конец нашей истории, так как тут мы пошли спать.

Домики, где мы жили, были с душем и туалетом, все было чисто и спалось нам здесь так хорошо, как нигде до этого! Проснувшись в 8, мы взяли термос кипятка, жасминовый чай, фотоаппарат и блокнот и пошли к озеру. Периодически накрапывал дождик, над озером витал туман, но как же было красиво! Совсем по-другому красиво, чем днем! И не было людей. Точнее был один человек, который в одиночестве собирал дощечки моста от острова до берега, но он был вдалеке, он был поглощен своим делом и друг на друга мы не отвлекались.

Озеро, туман, горы. Тишина, жасминовый чай. Круги от капель дождя на воде. Прохладно, но чай согревает. Хотя от холода тоже можно абстрагироваться. Можно просто смотреть и освобождать свой мозг. Точнее он даже не твой. Так как своего «я» у тебя нет. Форма есть пустота, пустота есть форма. Главное не впасть в нигилизм. Но здесь не впадешь. Здесь слишком гармонично и душевно. Но прохладно и есть утренняя мошкора. Это чтоб не совсем хорошо. Это чтоб быть терпимым. И медитировать на пустоту.

21 глава По дороге в Лхасу.

По дороге в Лхасу заехали в город Bahel перкусить. Как водится, в самом дешевом придорожном месте – самые вкусные толстые китайские макароны с зеленым перчиком, кусочками яка и китайскими грибами. Разные сушеные грибы и коренья здесь активно продают вдоль дороги, самые крутые порошки взвешивают на аптекарских весах, вокруг толпятся местные мужички (у каждого на поясе кинжал такой нехилый! – атрибут национальной одежды кхамцев).

Мы сели кушать; никому не мешаем, ничего не понимаем. Потом попиваем неспешно жасминовый чаек, я пишу заметки и вокруг меня собирается толпа. Не, не убивать меня. Просто им любопытно стало: на мои буквы загляделись. Потом им надоело и они переключили свое внимание на соседний столик. Там грибные дилеры заканчивали сделку, радостно пожимая друг другу руки. Видимо, этот бизнес у них идет хорошо. Торговец отошел, а воротилы принялись за чаек в ожидании новых людей, которые продадут им это что-то. (Гид попытался нам объяснить, что это что-то лекарственное, но его английского явно не хватило для описания волшебных чар этих кореньев).

Ох, как же разнообразен мир! Но вот еще сильнее впечатлили нас трое паломников, которых мы встретили по дороге дальше.

Первый мужчина встретился нам еще далеко до Лхасы. Он родом из деревни в районе Поми. Вышел из дому три месяца назад. Знает, что до священного города дойдет нескоро. Вы спросите, почему так долго? А они знаете как идут – меряют путь длинной своего тела! Складывают руки в жесте намасте, прикладывают их ко лбу, губам и сердцу и простираются на земле во всю свою длину. Встают, делают шага три (ровно до той точки, до которой коснулись их вытянутые руки, когда они лежали на земле) и все повторяется заново. Чтобы не стереть руки, у них к ладоням прикреплены специальные дощечки, которые приходится менять каждые 5 – 6 дней. Одежда самая простая, а сверху большой фартук с заплаткой из кожи или из какой-нибудь твердой материи в районе колен. Немыслимо! Дорога может длиться год, в Лхасе они проводят примерно месяц, чтобы не только посетить святые места столицы, но и ее окрестностей, а потом назад. Домой уже кто на попутном транспорте добирается, кто просто пешком идет. Такой вот путь! Полное средоточие на мантрах и на учении просветления.

А каким твердым становится дух! А как они счастливы, когда видят на горизонте дворец Потала в Лхасе! Такой радостью искрились две другие паломницы – женщины, которых мы встретили уже на подъезде к городу. Они шли 8 месяцев из северной провинции Амдо и на следующий день должны были уже войти в священный город! Рядом едет повозка с кем-то из родных, где припасена цампа и масло из дома. Этим и кормятся. Еще прохожие и проезжие часто деньги подают. Одной 35 лет, другой 34. В Лхасе проведут 2 месяца. Наш гид сказал, что обычно в такой путь тибетцы выходят зимой, когда в хозяйстве мало дел. Ну и что, что ветер, снег, метели и вообще температура не для человека. Это не имеет большого значения. И это совершенно не важно для совершения добрых святых дел! По совести!

22 глава Еще один день в Лхасе.

Вокруг дворца Потала пилигримы совершают кору. Делают они это обычно утром или вечером. Мы на этот раз оказались здесь рано, поэтому застали всю пестроту тибетцев, все напряжение, которым пропитан здесь воздух. Видели маленького мальчика лет десяти, который делал кору боком (это сложнее, чем идти вперед и мерить путь своим телом, потому что тут можно только шаг вбок, и дальше снова простираться на земле).

Летний дворец Далай Ламы, Норбулинка, закрыт сейчас на реставрацию. Ложная табличка гласит, что в связи с древностью экспонат нуждается в уходе. Да уж! Только не с историческим временем это связано, потому что пострадал дворец очень сильно, когда его в 1959 году бомбили китайцы.

Напротив Норбулинка – музей Тибета (единственный, наверное, не только в Лхасе, но и во всем Тибете). Музей китайский, средней степени интересности (мы пошли от нечего делать). Там произошел такой случай: под конец осмотра мы пошли по указателям «выход». Когда оставался один лестничный пролет до поворота, где было написано «exit», к нам подбежал смотритель музея, тибетец, и стал упорно показывать другое направление. Поначалу я подумала, что он хочет нам предложить посетить еще пару залов. Но мы уже притомились и пытались вразумить дяденьке, что не очень хотим туда идти, что идем на выход, вот мол, «экзит», в ту сторону, туда и идем. И тут он нам говорит: типа, хорошо, идите туда, но там китайский магазин, ничего там не покупайте, магазин не тибетский, — китайский! Мы понятное дело, ничего там не купили… Вот такая борьба народа, такое противостояние китайцам, понимаешь…

Вечером в нашем отеле в ресторане Шангри ла (Kirey Hotel) случайно застали тибетское шоу под названием «Безумный як». Интересно. Как всегда – песни, танцы (хит программы – специальный танец тех ребят, что крышу палками чинят), выступления «яка». Мы наслаждались концертом, попивая масала чаек и заедая его бананами в местном самогоне.

Еще один день в городе Лхаса, еще один чудесный вечер!

23 глава Монастырь Самье.

Монастырь Самье – это самый первый монастырь в Тибете. Примечателен он еще и тем, что построен в форме мандалы. Но ехать к нему из Лхасы часа 4 и мы сначала отказались от этой мысли, так как лишнего дня, чтобы там переночевать у нас не было. Но потом решили, что если автобус отходит в 6 утра от Баркхора, то наверняка, можно к вечеру на похожем автобусе вернуться в Лхасу. С этой мыслью мы в один из дней не смогли встать так рано и снова не поехали. Но вот последний день в Тибете, решено провести его в Самье, будь что будет!

В 6 утра мы были уже на темном пока еще Баркхоре, зазывалы уже кричали «Самье, Самье», и мы вошли в полупустой автобус. Игорь сказал, что, так как в местность, где расположен этот монастырь нужно особое разрешение, которого у нас нет, то садиться на совсем первые ряды не надо. Ок, сели посередке. Водитель начал нам что-то проповедовать, но мы твердили «Ха ко ма сонг» — «не понимаем». Прибежал зазывала мальчик, который на жестах популярно нам, дурилкам, объяснил, что здесь места для пассажиров с билетами, и затолкал нас в самый конец. Ладно, нам же лучше.

Автобус тронулся только через час. Безбилетных пассажиров было трое: мы и старичок – паломник, сидящий рядом. Он был очень мил, постоянно нам улыбался. Выглядел он почти как старик Хотабыч в своей чубе, переброшенной через левое плечо и с длинными седыми бакенбардами, которые он связывал под подбородком в хвостик и получалась своего рода бородка. Перед отъездом купил у торговки перед автобусом булочек, мы последовали его примеру. Итого имели на завтрак – маленькие пресные ячменные булочки, тепленькие еще (4 штучки за 1 юань)! Ох как приятно! А запили холодным зеленым чаем! Мальчик – зазывала, он же кондуктор взял с нас по 35 юаней в одну сторону, сказал, что этот автобус идет в Лхасу завтра (а завтра у нас самолет, но мы прорвемся) и оставил нас в покое. Все дремлют, и только спустя час езды, после того, как проехали аэропорт, водила включил громкую музыку. Просыпайтесь! Утро!

Дорога в Самье идет вдоль реки Брахмапутры, а потом в город Цетанг (третий по величине город в Тибете после Лхасы и Шигатсе) и там через мост на другую сторону. Мост – стратегически важное сооружение, поэтому стоят китайские охранники, которых нам в создавшемся положении надо бояться. Надвинули панамки на лицо, пригнулись к тому же, чтоб нас совсем не заметили, и, слава Богу, никто ничего не проверял: проезд в Самье – гомпу без пермита возможен!

Еще два часа по бездорожью и дорожью в виде серпантина, а монастыря все не видно. Наш паломник пальцем тычет, типа – это гора ри пори, дальше покрутит пальцем, типа – за горой монастырь. Так оно и было. Дедуля давал достоверные сведения и даже беседу с Игорем поддерживал. Так, например, удалось выяснить, что да, этот автобус возвращается в Лхасу завтра. Но мы надеемся, что там будут басы, которые уезжают сегодня. И тут нам на встречу выехал из-за угла именно такой вот бас, чем поверг нас в небольшое уныние: надеемся, что это не последний автобус! «В крайнем случае на тракторе поедем» — смело решили мы. Тем временем наш транспорт въехал непосредственно на территорию монастыря и остановился. Все заспешили к выходу. Вышли на жару и мы, и в третий раз уточнили (теперь уже у водителя), действительно ли этот автобус идет на Лхасу только завтра, успели расстроиться, но тут же увидели стоящие в теньке пару – тройку других автобусов, у нас блеснула надежда, и тут чудным образом мы встречаем знакомого гида – тибетца, с которым познакомились в Шегаре и которого видели потом на Эвересте! Вот было-то радости: знакомое лицо, друг, можно сказать! Да еще и по-английски очень хорошо говорит. Он – то нам и помог разобраться, где купить билет и какой из автобусов уезжает в Лхасу. Время было 12 часов, до отправки обратно было 2 часа, и этого нам вполне хватило, чтобы осмотреть монастырь. Хотя, понятное дело, все это потому, что мы без гида и не очень во всем разбираемся. Вот наш, например, товарищ (он был с новой группой англичан) завел их в главное здание монастыря тогда, когда и мы туда зашли, а вывел, когда мы уже осмотрели весь комплекс и пришли на остановку автобуса, то есть через два часа! Оно, конечно, все замечательно, хотя мы не самые глупые туристы, и тоже что-то рассматривать успеваем. Мы даже различаем Бодхисатву справедливости – Мандшушри (обычно желтого цвета). Его правая рука держит меч, который режет безразличие, а в левой руке у него – полураспустившийся цветок Лотуса.

Слева от главного входа в храм стоит стела с текстом на тибетском языке о том, что буддизм провозглашается главной религией Тибета. Надписи этой 1126 лет.

Вокруг главного зала находятся 4 чортена белого, красного, черного и зеленого цветов. Они восстановлены, выглядят довольно ново, но и в этом есть своя прелесть и загадка, так как смотрятся они как инопланетные конструкции непонятной конфигурации и из необычного материала.

Мы сделали небольшую кору вдоль стены монастыря, которая украшена 1080 маленькими чортенчиками.

Монастырь Самье — достойный прощальный аккорд нашей тибетской экспедиции.

Кстати, в позу лотуса мои ноги так и не согнулись. Если и сидела так, то только в позе полу-лотуса Именно так ждали час, пока автобус наконец-то тронулся. Ждали в теньке под деревом. Когда дует ветерок, такая приятная прохлада окутывает! А еще здесь пахнет деревней. И петухи где-то кукарекают! Прям даже уезжать не хочется…

Думали успеть в Лхасу хотя бы часам к 7, чтобы насладиться полноценным прощальным ужином, но в столицу приехали в 9 вечера. Вы спросите – а что мы так долго делали? Эх, хе-хе, совершали экскурсии по еще двум монастырям, которые в качестве нагрузки довешиваются на паломников, возвращающихся из Самье. Своего рода призовая поездка пилигримам – заезд в один монастырь, поездка по долине Ярлунг и посещение еще одного монастыря, он же – самое старое здание в Тибете (на горе, смотрится как германский замок). Похожую дополнительную экскурсию мы имели и возвращаясь на пилигрим – басе из Гандена. Тогда заезжали тоже в один небольшой монастырь по дороге в Лхасу.

Вообще, собирается дождь, сильный ветер гнет деревья и поднимает пыль. А в небе голубые дырки и облака с подсветкой. Как только вылезли в Лхасе из автобуса, тут же бросились в ресторан Таши 1, где обедали в первый день. Целые сутки мы вынашивали идею, что последний ужин в Тибете, будет там же где и первый. Не только из-за магии повторения и чередования, но и потому, что там реально была очень вкусная еда. И дешевая. Бежали туда под дождем, и вот спустя 10 минут после того, как мы высадились из автобуса, мы уже делаем заказ в пустом ресторане: бобби, момо и чанг, в холодных кувшинчиках, пожалуйста! Сначала мы были совсем одни, а потом зашла канадская пара, которая возвращалась из Самье в том же автобусе, что и мы! Поприветствовали, попрощались. Что интересно – у них тоже это был прощальный ужин, потому что на следующий день мы встретили их в аэропорту!

Насытившись, мы побрели в свой отель, а там в ресторане, на втором этаже есть бар с большим выбором коктейлей. Не могли отказать себе в удовольствии и выпили по «Восходящему солнцу над Гималаями». Подошел бармен, мы разговорились. Оказывается, он из Непала, работает до октября, то есть, когда туристов много, а потом сваливает обратно к себе. Как и все непальцы, он хорошо говорит по-английски и любит свою родину. С местными работодателями говорит на языке жестов, так как редкие китайцы или тибетцы знают английский, а про непальский и говорить не приходится. Потом мы выпили еще по одному коктейльчику. Предположим, что назывался он «Заходящее солнце над Гималаями». Стало хорошо, а нам еще рюкзаки собирать, поэтому поплелись медленно к себе в номер. По дороге встретили незнакомого человека и поздоровались: то ли «хелоу» сказали, то ли «таши деле», только ответил он нам «намасте». «Намасте» — ответили мы и, как в мультике, через пару шагов поворачиваемся и бегом к нему: «Как намасте? Вы что из Индии?» «Не»,- говорит, «из Непала». «Ну пусть даже из Непала, – какая разница!»- пронеслось у нас в головах. «Все равно намасте»,-радостно ответили мы, теперь уже осознавая произносящее, пахнущее индийской и непальской смесью запахов и звуков приветствие. А вообще – какая разница: Индия, Непал, Тибет; знаем мы его или не знаем; намасте, таши деле, хелоу, привет, привет, хелоу, таши деле, намасте. Будте добрее друг к другу!

Библиография

1. Патрик Френч. Тибет, Тибет. Цитата: «Все специфически тибетское – флагштоки, беленые известкой стены, шубы, прически, головные украшения, фестивали и традиционный спорт – было объявлено «отсталым, грязным и бесполезным». Люди редко понимали, что происходит, поскольку трудно было найти переводчиков». (99)

2. Тибет. Крыша мира. Между прошлым и настоящим. Текст Марии Фнтонии Сирони Димбергер. Цитата: «Женщина карабкается на каменный столб, который поддерживает мост…. За спиной полный мешок с грузом. Она бормочит мантру, вешает молитвенный флажок, оглядывается, кладет руки на блестящие кольца на каждой стороне моста и начинает двигаться по нему, осторожно ставя ноги на крепкие перекладины и избегая подгнивших. В центре моста ей приходится перепрыгнуть через дыру; ее поклажа качается, и женщина идет медленнее, в то время как мост опасно раскачивается над стремниной. Через десять минут она добирается до конца моста. Последний прыжок – и она на другом берегу, где ждет грузовик. Когда кузов грузовика заполняется людьми, он отправляется в путь вверх по труднопроходимой дороге». (132)

3. Его Святейшество Далай – Лама. Открытое сердце. Цитата: «В буддийских текстах человеческая жизнь часто называется необычной и драгоценной. Она есть результат огромного накопления добродетелей, приобретенных нами на протяжении бесчисленных жизней. Каждый человек затратил гигантские усилия на то, чтобы достичь рождения в этом теле. Почему же оно так ценно? Потому что дает нам величайшую возможность для духовного роста: поиска счастья для себя и для других». (71)

4. Александра Дэвид – Ниль. Мистики и маги Тибета. Цитата: «Во время моего пребывания в Шигацзе мне открылся другой Тибет – огромное книгохранилище». (99)

5. Н.К. Рерих. Алтай – Гималаи. Цитата: «В Гималаях Будда вознесся духом. Самый воздух Гималаев пропитан духовным напряжением». (288)

6. В. Овчинников. Вознесение в Шамбалу. Цитата: «Тибетцы убеждены, что, кроме ясновидения, телепатии, левитации, можно обрести и умение становиться невидимым. Последнее особенно трудно, так как требует полной остановки умственной деятельности, ибо работающий мозг излучает телепатические волны…Словом, в Тибет не случайно стремились в поисках высшей мудрости такие наши соотечественники, как Николай Пржевальский, Елена Блаватская, Николай Рерих. В священных текстах Кангиура упоминается обитель мудрецов Шамбала. Говорят, что она находится где-то в Заднем Тибете, в округе Нгари». 99.

7. Heinrich Harrer. Sieben Jahre in Tibet. Mein Leben am Hofe des Dalai Lama.

8. Александра Давид – Неэль. Путешествие парижанки в Лхасу. Цитата: «Тибетский солдат!… Неужели его послали с этой стороны границы, чтобы следить за нами?.. Я должна была любой ценой сбить его с толку, убедить, если это еще возможно, что я – коренная жительница Тибета. И я не придумала ничего лучше, как высморкаться для вида, утирая нос рукой.» 39.