Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть IV

  Чифлик-Бозбурун 

 На второй день плавания началась собственно учеба – каждый из нас по одному дню должен был быть шкипером. Первый, как самый опытный, эту роль играл Саймон. С утра Колин показал нам карту, инструмент для прокладки, вкратце объяснил, как этим пользоваться. А затем Саймон при помощи всего этого сделал предварительную прокладку курса и составил план перехода в залив Согут-Койю. В принципе, в таком прибрежном плавании, как наше, можно было бы обойтись и без этого – иди себе вдоль берега, пока до места не дойдешь. Но наша цель была обучение, поэтому все делали по правилам. 

  Отдали швартовые, и Саймон, лихо развернувшись в маленькой “гавани” повел яхту мимо островка в открытое море. Вскоре мы подняли тузик, подняли паруса и взяли курс вдоль берега на юго-запад. Саймон предложи встать мне за штурвал, и я охотно согласился. Дул легкий ветерок с берега, волн почти не было, погода ясная, теплая (градусов 30) – сплошное удовольствие. Так мы и шли, не торопясь, часа два, пока не приблизились к островку Катал-Адалан. Курс был проложен через пролив между островком и материком. Однако в этом месте берег резко заворачивает к западу. Соответственно ветер меняет направление. В нашем случае он резко отошел, и мне, чтобы не получился «коровий оверштаг», пришлось так же резко изменить свой курс в сторону открытого моря. Я тут же крикнул Саймона, который в это время делал внизу запись в судовой журнал. Сначала он решил продолжить наш путь через пролив, и мы сделали пару галсов. Но стало ясно, что при неустойчивом встречном ветре через узкий пролив не пройти, поэтому мы взяли курс в открытое море. 

  За штурвал встала София. Слабый у берега, в море ветер настолько усилился, что пришлось взять рифы. В этом месте Средиземноморья моря довольно много островов: на юге, левее нашего курса, хорошо был виден Родос – до него миль десять. На северо-западе виднелся Сими, отделенный от турецкого берега узким проливом – я даже сначала принял его за продолжение материка. Усилившийся ветер нагонял хорошую волну. Я уселся на наветренный борт, поднявшийся над водой метра на два. Тем не менее, временами волна, разбивающаяся о форштевень, обдавала мои ноги фонтаном брызг. Рядом села Эмма. “It’s cool,”- сказал я. Она согласно кивнула. Вскоре Саймон велел приготовиться к повороту. Мы с Саймоном встали на наветренную лебедку, Эмма – на подветренную. “Lee oh!”- скомандовал Саймон. София переложила штурвал, Эмма быстро ослабила шкот, а мы с Саймоном вдвоем быстро выбрали свой. Слаженно сработали. “Good tack,”- сказал Саймон, и я не могу с ним не согласитья. 

  Саймон сменил Софью за штурвалом. Сделав в лавировку еще два длинных галса, мы направились в пролив между материком и островом Сими.
  - Хороший ветер для серфинга, - сказал я, - наверное, десять метров в секунду.
  - Двадцать узлов – отозвался Саймон.
  - Десять метров в секунду – это и есть двадцать узлов. А по шкале Бофорта – пять баллов, - под итожил Колин. 

  Мы вошли в пролив – ветер стих, и до места нашего ланча мы шли под мотором. Пройдя на север, оставив слева Сими, мы повернули на восток и часам к трем были на месте. Отшвартовались у mooring buoy (по – нашему - бочка). Колин показал, как с помощью багра захватывать буй, и как крепить конец на утке. Заливчик, в котором мы оказались, со всех сторон окружен горами и гористыми островками, между которыми – очень небольшие проходы. Поэтому, несмотря на то, что в открытом море дул свежий ветер, здесь вода даже не морщинилась рябью – была гладкая, как зеркало. Прямо у самого берега – метрах в десяти стояли очаровательно красивые домики-виллы, все в зелени, украшены скульптурами. Рядом с одной бил фонтан. Выглядело это так сказочно, что не верилось в реальность пейзажа. Я вплавь добрался до берега, чтобы рассмотреть все поближе. Берег был пустынный, никто не мешал мне осматривать эти достопримечательности. На вилле рядом с фонтаном загорала красивая полуобнаженная девушка, углубленная в чтение книги. “Действительно тихий уголок, похоже, посторонние редко беспокоят местных обитателей,”- подумал я, и тихо удалился обратно на яхту. 

  После ланча, мы направились еще дальше к северу – в гавань городка Бозбурун. После выхода из залива подул ветерок, и мы подняли пруса. Колин показал нам один из вариантов действий при спасении упавшего за борт. При ходе в бейдевинд яхта поворачивается на другой галс, но генуя остается на наветренной стороне. В результате яхта очень быстро останавливается и ложится в дрейф, после чего можно, например, завести мотор, спустить паруса, и подойти к упавшему под мотором. Мы продолжили свой путь, но вскоре Саймон обнаружил, что верхние полтора метра передней шкаторины генуи вышли из ликпаза. Колин тут же по сотовому связался с офисом. В результате, когда через час мы отшвартовались в Бозбуруне, нас уже ждали приехавшие из Мармариса на машине техники. Один из них ловко взобрался на мачту, используя в качестве страховки запасной фал. Второй фал, от генуи, которую они спустили, был использован, чтобы поднять наверх ведро с запчастями и инструментами. София сказала, что она когда-то участвовала в гонке на яхте, и у них тоже что-то сломалось наверху. Ее как самую “молодую” подняли на мачту. Только происходило это не в тихой гавани, а на волнении в открытом море. Впечатления от болтания на десятиметровой высоте – не из приятных. Примерно через час ремонт был закончен. Со слов техников, до пятницы, когда мы возвращались – должно хватить, но перегружать не надо.

  Вскоре после того, как мы пришвартовались, в гавань вошел катамаран под голландским флагом и собрался швартоваться рядом. Ничего необычного, но меня сильно удивил его экипаж – это были пожилые мужчины и женщины пенсионного возраста. Забавно было наблюдать, как старички бросали швартовые концы, а старушки бодро семенили вдоль бортов с кранцами в руках. Правда, по окончании швартовки они превратились в обычных пенсионеров, таких же, как наши. Расположились в своем просторном копките и завели разговор о здоровье. Старушка, бодро бегавшая с кранцем, стала жаловаться Саймону на больную ногу. “Чтоб мне на пенсии то же было доступно,”- подумал я. Российских пенсионеров, катающихся на яхтах, я как-то не встречал. 

  Городок Бозбурун небольшой, но очень красивый. Повсюду пальмы, цветы. Есть хороший отель с пляжем. Есть даже интернет-кафе, в котором Софья, назначенная следующим шкипером, узнавала погоду на завтра. Ужинали в ресторанчике Akvaryum. Достойное заведение. Колин, похоже, здесь был хорошо знаком. Я посетил их отлично отделанный душ, который, как и во всех других подобных прибрежных ресторанах, свободно доступен для всех. На выходе хозяйка ресторана пригласила ужинать. Над рестораном висели флажки разных стран. Узнав, что я русский из экипажа Колина, хозяева ресторана повесили над ним еще и российский флаг. А после ужина нам вручили буклетики с рекламой ресторана и видами гавани. 

 
  Бозбурун – Дача. 

   С утра мы покинули гавань не сразу после завтрака. Капитан рассказал нам об устройстве дизеля, возможных неисправностях и способах устранения. Затем мы потренировались в совершении швартовки. Каждый из нас по очереди побывал на швартовых, на якорной лебедке и за штурвалом. Совершали швартовку кормой и бортом. Итого – восемь раз выходили из гавани, и заходили вновь. Поначалу береговой персонал хотел оказывать нам помощь, но мы отказались, заявив, что учебная яхта, тренируемся, мол. 

  В итоге, окончательно покинули гавань уже после полудня. Ветер отсутствовал, до греческого острова Сими шли под мотором. Я встал за штурвал вскоре после выхода. Когда приблизились к Сими, Колин достал откуда – то греческий флаг и поднял его вместо турецкого.
  - Мы в греческих водах, и обязаны нести греческий флаг,- прокомментировал он.
  - А я не имею греческой визы, - сказал я.
  - Да ты нелегал! – отозвалась София. Это она проложила курс через пролив между собственно Сими и северным островком, чтобы сократить путь до нашей основной цели – гавани Паламут. Когда мы прошли пролив, стало окончательно ясно, что в Паламут засветло мы не успеем. София велела повернуть севернее, в сторону Дачи до которой было в два раза ближе. А вскоре задул хороший пятибалльный ветер. София сама встала за штурвал, а мы подняли паруса. 

  Вскоре Колин начал отвязывать один из кранцев. Я уже знал, чем это может кончиться: кранец летит в воду и следует команда “man overboard”. Однако наш инструктор таких неожиданностей делать не стал. Сначала он велел взять мне багор, а Эмме – постоянно следить за выброшенным кранцем, показывая на него вытянутой рукой. “Готовы?” – спросил он и выкинул кранец, - “man overboard”. Мы шли в бейдевинд правым галсом. София сразу начала делать поворот фордевинд. Мы прошли левым галсом мимо кранца. Я находился с багром в районе вант, и попытался поймать его, но мне крикнули, что пока не надо. Мы сделали еще один фордевинд, и описав рекомендуемую королевской яхтенной ассоциацией восьмерку, приблизилась к кранцу. София привела яхту практически носом к ветру. Ход совсем упал, и я без труда выловил кранец, болтавшийся у наветренного борта. Мы продолжили свой путь. Я бы повернул на правый галс, и прошел в лавировку до самой Дачи, но Софья продолжала вести яхту к высокому берегу, около которого ветер стих. Мы спустили паруса и направились прямиком в Дачу. Пора: уже вечерело, а под парусами мы бы еще полчаса потеряли. 

  В гавани свободных мест не было. Мы направились было к концу мола, у которого виднелся свободный участок, но оттуда нам крикнули, что здесь мель. Тогда Колин решил пришвартоваться к одному из стоящих у пирса гулетов. Но тут хозяин небольшой турецкой посудины, сделанной под старинный парусный кораблик, однако ходившей только под мотором, крикнул, что можно швартоваться к нему. Швартовались “anchoring astern” (на якорь, кормой к берегу). На турецкую посудину кинули кормовой швартовый правого борта. Левый швартовый, получив разрешение у хозяина, Саймон с помощью динги закрепил на большой красивой яхте. Сходню положить было некуда: до судов, на которых были закреплены наши швартовые, в целях безопасности оставили несколько метров. Поэтому в два захода мы с помощью динги переправились на турецкую посудину, а уже оттуда – на берег. 

  Набережная Дачи – это непрерывная череда ресторанов и баров. Они же продолжались на улице, идущей параллельно берегу, но выше по склону горки. Мы зашли в один из ресторанчиков, находящихся на ней: “Captain place”, террасу которого мы заметили еще с набережной. На ней красовалась завлекательная надпись: “Every day – holiday”. Однако на террасе мест не было. Нам предложили зайти через пятнадцать минут, пообещав, что место освободится: было уже довольно поздно и вполне вероятно, что кто-то из посетителей мог уйти. Прогулявшись по улочке, через четверть часа мы вернулись. Однако место на террасе так и не освободилось. Мы собрались идти в другой ресторан, но турки сделали предложение, от которого мы не смогли отказаться: они предложили подождать в отдельной комнате, а чтобы не скучно было – дали бесплатную выпивку. Как оказалось, англичане и французы любят халяву не меньше русских. Вскоре мы пересели на террасу, с которой открывался неплохой вид на гавань. Я ограничился халявным бокалом пива, но остальные этим не ограничились. Вскоре завязался разговор в стиле «ты меня уважаешь». Англичане вспоминали, что с Россией они всегда дружили, в отличие от немцев. Или французов, которые в 1812… Ну я не стал им припоминать крымскую войну. В общем выпили «за северные конвои». Потом наш кэптен стал рассказывать про Стокгольм, старинный парусный линкор «Ваза», шведских “lovely girls”. Я ответил, что русские герлы лучше. Выпили «за прекрасных дам». Под конец Колин объявил шкипера на следующий день – меня. Переход Дача – Книдос. 

  Выйдя из ресторана, мы решили прогуляться. Прошли на другую сторону полуострова, на котором расположен центр Дачи. На площади у набережной стоял традиционный памятник Ата-тюрку. “Местный Ленин,”- сказал я, и со мной согласились. Немного поодаль я обнаружил прямо на улице несколько стеллажей с вполне современными виндсерфовыми досками. Похоже, здесь была серфовая станция. Вдоль по набережной пошли к нашей яхте. Однако не дошли. Зазывала очередного бара, попавшегося на пути, без труда уговорил уже хорошего капитана и всю нашу подвыпившую компанию зависнуть у них. Что касается меня, то я отпросился на яхту, готовиться к завтрашнему переходу. Прочитав лоцию и составив план перехода, в половине первого ночи я лег спать. Остальные члены нашего экипажа появились позднее.

Продолжение
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть I
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть II
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть III
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть IV
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть V
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть VI
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть VII
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть VIII
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть IX

Комментарий автора:
…в гавань вошел катамаран под голландским флагом и собрался швартоваться рядом. Ничего необычного, но меня сильно удивил его экипаж – это были пожилые мужчины и женщины пенсионного возраста. Забавно было наблюдать, как старички бросали швартовые концы, а старушки бодро семенили вдоль бортов с кранцами в руках. Правда, по окончании швартовки они превратились в обычных пенсионеров…