17 августа — очередную годовщину очередного российского кризиса — я отметил на борту Czech Airlines. Хотя – «отметил» — это громко сказано: всего три пунктирных глотка – над Минском, Варшавай и Лодзью. На табло междуародных аэропортов мира чехи позиционируют свои авиалинии под безупречным кодом «ОК». Типа, даме и панове — все хорошо, и номер рейса прилагается. Почему же наш столько раз переребрендированный «Аэрофлот» до сих пор летает под кодом SU, Soviet Union? Или, может, это от слова «SUPER»?

Не знаю, как у «Аэрофлота», а у чехов 17 августа было действительно все ОК. Так что на 50 градусе северной широты и 14 градусе западной долготы я блаополучно отстегнулся. К самолету подали не трап. Это был автобус. Промелькнула нехорошая мысль. Может, мы из Шереметьево перелетели во Внуково?

Рядом с нами получают багаж совершенно несвежие (после 11-часового перелета) жители страны утренней свежести. Познакомился с японкой Ясуэ – словно пообщался с самим восходящим солнцем. Она поведала забавную историю о японских мужчинах и пражских туалетах. Дело в том, что в Японии мужские туалеты обозначены синим цветом, а женские – красным. А в Европе – исключительно синим. Потому, впервые приехав в Прагу, японские туалетолюбы, завидев знакомый с детства синий цвет, спешат. Чем изрядно огорчают пражанок.

Остановились мы в Pension Center на Jecna Street. Это не центр пенсионеров. Но центр города. Добротное гостиничное хозяйство с белыми потолками-простынями, тумбочкой для головы и одним туалетом на две комнаты. Обозначенным синим цветом.

В 7 утра мы вскочили и выбежали на свет божий, который 18 августа в районе Прага-2 из-за облачности оказался порядком тускл. Вверх по Jecna Street мимо занимательных магазинных вывесок и постеров – potraviny (продукты), ovoce (фрукты), zelenina (овощи), fekal party (сразу после potravin), ebanka и т.п. лингвистических ребусов — дошли до церкви Св. Людмилы. Там над входом – как на фэйс-контроле – сидит очень прикольный каменный филин.

Через набережную Влтавы, вдоль которой плавают величественные белые лебеди вперемешку с корабликами-туристовозами, выходишь к Вышеграду. Хотя к Вышеграду не выходят. К нему скорее карабкаются. Под неодобрительные взгляды величественных влтавских лебедей снизу. В Вышеграде – церковь Св. Петра и Павла (aka Петропавловкий собор в одноименной крепости). Рядом обзорная площадка с видом на оранжевое небо, оранжевое лето – «оранжевое Я». Такое вот, «чайфовое» местечко.

Кроме оранжевого, в Чехии оказалось много черного. Пиво заполнило мой большой круг кровообращения на все десять дней моего путешествия. Большинство туристов-пивосексуалистов вливают в себя бледный Гамбринус или пльзеньский Праздрой. Допускаю, группа «Тату» тоже многим нравится. На мой пускай и слегка нетрезвый взгляд, наиболее качественные продукты – это Svaty Norbert (практически «святая вода» — разливают священнослужители Страхова монастыря), Kelt (производства Staropramen) и Cherny Kozel (Велкопоповицкий друг). Самая позитивная социальная реклама, которую я когда-либо видел — на улицах Праги. Она гласит «1 beer = 1 dollar». Я вот все думаю, что было бы, если бы г-н Онищенко — наш заботливый главврач, родился не в России, а например, в Чехии? Как бы он рассуждал на темы пивного алкоголизма?

Выше Вышеграда – только холм Петржин. Кроме фуникулера, там есть розовые сады, стадион юных чешских пионеров и Монастырь Страхов. Никаких страхов там нет — зато варят отменное пиво в свободное от литургий время. Прямо тут можно им причаститься и полюбоваться видами «Нижгорода».

Все менее ровной походкой можно пройти далее — до Пражского Града. Там до сих пор сидит Президент, так что можно поглазеть на ФСО у сторожевых будок. Рядом — Собор Св. Вити, старинные улочки и дом Кафки. Такое впечатление, что Кафка – это чешский Ленин. Мемориальные доски, памятники и народные тропы.

С Града в очередной раз заряжаешься оранжевым настроением крыш. Тимошенко бы здесь точно понравилось. Не хватает Карлсонов. Но если добавить в черные глаза черного Будвара – уверен, и их можно обнаружить. Маленьких черных карлсонов в самом расцвете своих черных сил.

Солнце заваливается за Гринвич. Кольцами оседает пена, требуя долива. Нетребовательные туристы тихонечко спускаются — вслед за солнцем и пеной. Требовательные – вроде меня – доливают. Я знаю – народ движется к Карловому мосту, облюбованному всеми прагопочитателями и путепраговодителями. Монмартр на р. Влтава. Тут много экзотических любителей статуепоглаживания и желаниезагадывания. В основном эти язычники толпятся вокруг статуи Иоанна Непомнуцкого. Легенда гласит, что этот священнослужитель был затоплен под Пражским мостом, так как отказался сообщить королю Вацлаву некую любовную тайну, которую поведала ему жена короля на исповеди. Хотя кто знает — судя по фамилии, он мог страдать элементарной человеческой забывчивостью. А может, у королевы было слишком много любовных тайн, и священник просто не смог вспомнить, о ком именно шла речь в последней исповеди.

После обмена флюидами и поцелуев на мосту посреди романтической толкучки туристов можно заказать очередную порцию гуляша с кнедликами. Тут уж самое время ехать на Fekal Party – заряжаться позитивом, слушая задорные выступления групп Abortion, Poppy Seed Grinder («Дробители макового семени»), Ass to Mouth и Flying Brains. Апогеем вечера был перформанс женского вокально-инструментального ансамбля Clytor. Для самых продвинутых был организован killout afterparty. Как оказалось (или показалось?), все это очень похоже на наши регулярные новогодние вечеринки в Самсунге.

Новогоднее августовское утро выдалось на удивление бодрым, душ – контрастным, а туалет – обильным. Благополучно миновали фотовыставку экологов на Кампе, где, по-моему, все осуждающе проводили взглядами мои экологически нечистые джинсы. Посмотрели в глаза реке Чертовке. Побродили по еврейскому кварталу. Гитлер собирался там устроить некое подобие зоопарка, чтобы за 100 крон (или дойчмарок?) истинные арийцы с истинно антропологическим интересом наблюдали за жизнью и самобытными обычаями жителей этого гетто. Единственного в мире.

Прага, разумеется, хороша, но тонкая душевная организация требует большего разнообразия. Видимо, с такими соображениями люди оказываются в Кутна-Хора. В знаменитой Костнице монахи соорудили массу забавных вещиц из соответствующего материала – люстру, чаши, колокола, герб какого-то герцога. Символ бренности бытия. С позиций маркетинга, все это не более чем message – надо оставлять после себя что-то более прекрасное и значительное, нежели кучку стройматериалов. Мне заведение показалось симпатичным, а вот Ясуэ была в шоке – у них в Японии совершенно не приняты такие архитектурные решения. Духи умеших не давали бы покоя живущим. Такова философия хороших японских ужастиков – от «Круга» и «Пропущенного звонка» до «Темных вод». Почему бы Такаши Миике не приехать в Кутна-Хору. Уж он-то смог бы переработать богатый местный фольклор во что-нибудь радикально-художественное – с голубоглазыми мертвыми девочками, мистическим молоком кутнохорских рожениц, проклятыми духами гуситов и мокрыми следами Иоанна Непомнящего.

Одного дня вполне достаточно, чтобы пофантазировать в Костнице, заблудиться в Старом Городе, помолиться в церкви Св. Варвары, оценить дешевость местного пива и купить билеты на последний поезд до Праги (19:00).

Взяв на один день тайм-аут (почувствуй себя настоящим «лежаком» — типа U Fleku), мы продолжили исследование чешской «глубинки». Город Табор первоначально не вызвал у меня особого энтузиазма: что хорошего можно ожидать от чешского города, где закрыли собственную пивоварню, переоборудовав ее в отель? Тем не менее, на центральной площади красуется сюрреалистический памятник одноглазому Джеку Воробью. Загримированному под Яна Жижку. Стартуя от капитана «Черной Жемчужины», можно в течения одного часа обойти Старый Город кругами, квадратами и пр. послепивными параболами. Город невелик. От полного ничегонеделания спасают придорожные кафе с меню на чешском и добродушными пани.

На следующее утро я проводил Ясуэ в аэропорт, снабдив ее щедрыми инструкциями по выживанию на пути в Японию через Москву. Сам же я отправился на южный полюс — в Чески-Будейовице. Вокзальная будка «i» более чем оправдала мои ожiдания – так я заселился в качественные апартаменты языковой школы неподалеку. За 300 крон мне полагалась огромная – на 4 кровати – комната с туалетом и кухней, где жили телик, холодильник и телефон.

Центральная площадь Старого Города, как положено, встречает нарядной ратушей, курантами и фонаном посередине – младший брат петергофского Самсона. Но Чески-Будейовице известен прежде всего тем, что это родина пива Будвар. Штаб-квартира пивоварни отличается пафосом – массивным сочетанием стекла и бетона, вроде Samsung Headquarters на Rappongi Hills. В 14:00 я уже купил «вступенку» на экскурсию по пивоварне, включавшую дегустацию продукции завода в научно-обоснованных температурных условиях (+2С — как в морге). Вода для производства пива забирается из артезианской скважины с глубины 300 метров. Похоже, под всей Чехией расположено подземное озеро ледникового периода с вкуснейшей водой. Почему бы, кстати, аниматорам студии 20th Century Fox не реализовать современный сюжет Ice Age-3, по которому размороженная ископаемая белка-орехозавр вылезает из подземного озера по трубе в поисках своего загадочного суперореха – и попадает аккурат в пивоварню Будвар?

Без ископаемых белок пиво созревает около 10 дней. Процесс производства контролируют 670 сорудников завода. Они носят униформу Budweiser Budwar, аккуратно выпивают одну кружку пива на обед в заводской столовой и борются за рыночную долю No 1 в Чехии с пльзеньским холдингом (пока, правда, неуспешно).

Дабы не прослыть окончательным пивоманом, я собрался на культурно-просветительскую экскурсию. Чешский Крумлов. Хоть и взят под охрану ЮНЕСКО (меня это всегда в первую очередь напрягает), Крумлов предлагает нечто большее, чем бурых медведей (символ города). Красочные росписи (типа фресок) на стенах замка и прилегающих домиков — такого я нигде больше не видел. «Fake windows» – это я не о «Microsoft», а о ненастоящих, нарисованных окнах. Народ на Влтаве, замысловато огибающей очередной исторический город, рафтингует. Туристы смотрят на медведей. Медведи смотрят на туристов. Я поочередно смотрю то на туристов, то на медведей. Допускаю глотки местного бренда Eggenberg.

Вот, парень напротив неторопливо свернул косяк и направился в Старый город. Немецкие студенты закупились в супермаркете абсентом и чипсами. Странным образом я вспомнил замечательный черно-белый чешский (точнее, чехословацкий) фильм «Случай для начинающего палача» Павла Юрачека. Сюжет, основанный на третьей части «Путешествий Гулливера», открывается сценой, как некий пан Гулливер сбивает машиной кролика Оскара, одетого в элегантную клетчатую рубашку и короткие штанишки. В кармане у кролика часы, которые приводят Гулливера в страну балнебардов, где люди один день в неделю хранят молчание, чтобы съэкономить воздух. Балнебарды вычеркнули из календаря ноябрь, чтобы «избавить себя от простуды». Более того, этой страной, где белое – черное, а черное – белое, управляет король, который в свободное от дворцовых ритулов время подрабатывает портье в одном из отелей Монте-Карло. В облаках над страной балнебардов парит замок Лапута – но об этом уже в гениальном мультике Хаяо Миядзаки. Фильм Юрачека был снят на пике европейской Новой Волны в 1969 году и получил награду Пльзеньского кинофестифаля (правда, по понятным политико-сюрреалистическим причинам – лишь в 1990 году).

Мне показалось, что вся эта необыкновенная история могла происходить где-то здесь — в окрестностях Чешского Крумлова, изобилующих элегантными кроликами, бывшими аристократами-князьями и бессмертными поэтами, живущими на железнодорожной станции. Подобно пану Гулливеру, все эти дни я бродил в поисках лучшей жизни. Подобно ему, обнаружил что «no one in charge». Сделав финальный глоток «Эггенберга», я решил, что надо бы 1) двигаться дальше, 2) почаще заходить на сеансы в Чешский культурный центр на ул. Гашека.

P.S. При посадке на Лондон представители «Чешских авиалиний» вежливо попросили меня отпить из бутылки с минеральной водой. Думаю, мой порядком анестезированный Будваром и Кельтом желудок мог бы без особых проблем переварить и глоток какого-нибудь жидкого тротилового эквивалента. Как вам, например, бренд «Big Bang»?