Рано утром главный тайский аэропорт Suvarnabhumi был почти пуст. Авиакомпания Airasia регистрировала немногочисленных пассажиров своих ранних рейсов на Пномпень (хотя в русской традиции он называется одним словом, на латинице это Phnom Penh, поэтому иногда я буду называть его Пном Пень, а то и просто Пень) и Сингапур по страничкам, распечатанным из Глобальной Сети. Будучи первыми в очереди, мы быстро получили свои посадочные талоны и прошли в сторону залов вылета. На стойке, где в паспорта ставится re-entry виза, чиновник наотрез отказался поставить штамп, обеспечивающий наш повторный въезд в Сиам. Мы долго и упорно объясняли, что на погранпереходе Пойпет-Араньяпратет (PoiPet-Aranyaprathet), через который будем такого-то числа выезжать обратно, виза по прибытию не ставится и своим бездействием чиновник создает реальные проблемы в нашей жизни. Но он был непреклонен: «Ничего не знаю, идите отсюда». Иного, кроме как идти, не оставалось, тем более, что до момента посадки в самолет было уже довольно мало времени.

Красавец Суварнабуми мог бы вполне именоваться аэропортом-музеем. Там довольно много декоративных панно, скульптур и малых архитектурных форм в тайском стиле. В центре коридора вылета стоит скульптурная композиция, изображающая известнейшей сюжет «Рамаяны» — «Пахтание Молочного моря», где боги и демоны перетягивают Нага, а на острове-черепахе-горе-лотосе над всеми фигурами возвышается сам Рама. Красота! Радуемся за тайцев. Немного побродив по магазинчикам duty-free, закупаемся спиртным и сигаретами, затем — на посадку. Полет проходит незаметно и быстро, причем до такой степени, что Кот едва успевает съесть прикупленный на борту за грабительские 80 Бат бутерброд с тунцом, а я — заполнить свои иммиграционные карточки. Перед самой посадкой успеваю разглядеть пейзажи Камбоджи – это почти сплошь одни поля, и только редкие островки пальм разбавляют их желто-серую, не шибко радостную картину. Немного гор, возвышающихся над ровным пейзажем, напомнили астраханские степи и одинокую Богдо, стоящую у подножия соленого озера Баскунчак. Как же все это контрастирует с зеленым Таем!

Аэропорт Пномпеня оказывается небольшим, но современным. Все чисто, мило и цивильно. Процесс получения визы занимает порядка нескольких минут. В течение них паспорт проходит через десяток пограничников, каждый из которых отвечает за свою операцию (кто-то проверяет анкету, кто-то вклеивает визу, кто-то ставит факсимиле). Последнему даешь 20 долларов, и всё, остается только поставить штамп о въезде на одном из многочисленных пунктов контроля. Хотя стюардесса в самолете объявляла, что для получения визы королевства Камбоджа обязательно наличие брони отеля, однако, на паспорт-контроле про гостиницу ни у кого даже не спрашивают. И так, ещё две-три минуты уходит непосредственно на проставление штампа. В итоге со всеми перемещениями мы проводим в аэропорту Пномпеня не более получаса и, довольные, выходим на улицу.

На выходе с территории аэропорта ловим тук-тук, кой в столице Камбо представляет собой четырехместную коляску, прикрепленную к мотоциклу, и тот за 3 доллара неспешно везет нас в центр города, на набережную Сисоват (Sisowath).
Дорога из аэропорта сразу обнаруживает основное отличие Пномпеня от Бангкока: здесь повсюду самая настоящая Азия, не причесанная до неузнаваемости, не намытая дешевым шампунем и не застроенная современными небоскребами. Чуть покосившиеся столбы заклеены частными объявлениями, тротуары по большей части грунтовые, не облеченные в плитку или асфальт, вдоль дороги то тут, то там выглядывают слегка потертые, но величественные монастыри-ваты. Но самое главное — то, что основной поток на дорогах образуют не автомобили, а мотоциклы, велосипеды и тук-туки. По пути в центр города встречается много зданий колониальной архитектуры, часть из которых усиленно реставрируется. Наш тук-тук слегка сворачивает с дороги и подъезжает к автозаправке, магазинчик при которой носит гордое имя La Boutique. Хм, конечно, как ещё называться магазину в бывшей французской колонии?
Не проходит и двадцати минут, как мы уже стоим на Sisowath – набережной реки Тонлесап (Tonle Sap), откуда отлично видна панорама ее слияния с Меконгом и Бассаком. Немного побродив по набке в поисках подходящего отеля, делаем свой выбор в пользу недорогой, но комфортабельной гостиницы Cozyna с веселым дельфинчиком на эмблеме.

***

Уже в первые минуты пребывания в Пном Пене я понял, что ни за что на свете не променяю лишний день в этом городе на неделю в шумном мегаполисе типа Бангкока. Почему? Просто он соразмерен человеку, здесь уютно и, прогуливаясь по городу, можно замечательно отдохнуть. Набережная Сисоват — местная La Cruasette, колоритнейшие рынки, маленькие улочки, подчас почти непроходимые из-за мусора, красивейшие ваты и тысячи монахов, плюс что ни местный житель, то живая достопримечательность! Добавьте к этому украшенные золотой резьбой машины, шикарные белокаменные фонари, великолепные французские особняки, людей, спящих посреди тротуаров в гамаках и просто на подстилках, множество площадей и скверов с бордюрами, беседками и фонтанчиками в неоангкорском стиле, дым от местных харчевен, смешавшийся с ароматом многочисленных тропических цветов, широкую гладь Меконга и звучащее отовсюду «Hello, sir, tuk-tuk, sir…». Да, это Пномпень – город, где чувствуется дыхание Азии!

Мы решили расслабиться здесь с самого первого дня, посвятив его мирному блужданию по городским улочкам и походу в Национальный музей Камбоджи. Музей этот располагается на одной из центральных городских площадей, близ набережной. У его входа, равно как и у входа в любое другое мало-мальски туристическое место (включая гостиницы и рестораны), толпятся многочисленные камбоджийские нищие, калеки, дети, просящие подаяние или, что чаще, желающие что-либо продать (как вариант, почистить обувь, зашить чуть ли не прямо на тебе порвавшуюся рубашку и т.п.), и, конечно, тук-тукеры… С непривычки они могут напрягать, но вскоре к ним привыкаешь и воспринимаешь исключительно как часть местного колорита. Не знаю почему, но эти люди в Камбодже меня совершенно не раздражали. Даже наоборот. Их наличие было чем-то естественным, естественным настолько, что по приезду в Таиланд меня просто возмутило, что никто не собирается вокруг и не предлагает наперебой своих дешевых услуг. Безусловно, быть туристом в стране, где спрос никак не догоняет все растущее предложение, приятнее, чем путешествовать, к примеру, по «заевшейся» Европе. К тому же, хотя эти уличные прилипалы и не улыбаются во всю ширину рта, как соседи-тайцы, с ними чувствуешь себя намного спокойнее, чем с жителями Сиама, у которых позитивное отношение к обману, по-моему, основная черта национального характера. Пномпеньских нищих трудно заподозрить в том, что они собирают милостыню для «плохого южного дяди» и являются нижним звеном какой-то организованной мошеннической группы. Люди действительно просят здесь на жизнь, на миску риса и новую подстилку, которую они на ночь расстелют на травке, где спят за неимением собственного жилья…

Пройдя толпу возле ворот музея, очень скоро ты оказываешься совсем в ином мире. Этот мир древних статуй, мир богов и демонов, зверей и птиц, мир прудов и кхмерских остроконечных шпилей, мир героев древних эпосов и, конечно, мир монахов. В Национальном музее довольно тихо. Даже группы французов, идущие за своими пожилыми экскурсоводами, очень смирные, благоговеющие перед культурой страны, которую когда-то покорили. Что уж и говорить о статуях, веками хранивших свой покой в древнем Ангкоре.

Ангкорские скульптуры занимают львиную долю экспозиции музея. Несомненно, с ними нужно знакомиться перед посещением главных азиатских руин, для того, чтобы заранее больше узнать о Нагах, Гаруде, Раме, Вишну, Ганеше и других божествах (можно, конечно, и дома в книжках порыться, но восприятие будет немного другим). В музее представлены наиболее интересные статуи и дано прекрасное описание божеств и мифов, с ними связанных. Надо заметить, что, в отличие от Таиланда, английский и французский языки, на которых сделаны надписи и изложены мифы, безупречны. Если в Таиланде в одном предложении можно найти ошибок больше, чем употреблено слов, а в Королевском дворце в Бангкоке, как минимум, в каждой десятой надписи есть одна опечатка, то здесь ошибок нет, и язык очень красивый. Сердце филолога возрадуется. Надо отметить, что это отражает общий уровень владения иностранными языками в Камбо. По сравнению с Таем, он довольно высок. Обслуживающий персонал отлично говорит на иностранных языках, и даже местный тук-тукер заткнет за пояс любого тайского коллегу. Видимо, сказываются колониальное прошлое страны, природная музыкальность кхмеров и их способности к языкам Европы (кхмерский язык сформировался на основе санскрита – важнейшего индоевропейского языка). Отличный английский у монахов, которые любят бродить по Национальному музею и общаться с иностранцами. Учитывая, что львиная доля монашеского сословия по возрасту тинейджеры и просто молодые парни (детей отдают в монашество в поисках лучшей жизни, пытаясь таким образом избежать нищеты), к тому же обладающие довольно высоким уровнем интеллекта, их тяга к общению с иностранцами совершенно ясна. И очень часто можно увидеть такую картину – молодой монах сидит чуть ли не в обнимку с иностранцем и они оживленно болтают «за жизнь».

В Национальном музее легко проследить за ходом развития кхмерской культуры, увидеть ее яркий расцвет и закат; главным образом, через скульптуру, образцы которой здесь представлены. Если в 10-12 веках, когда Империя кхмеров простиралась на большую часть полуострова Индокитай, статуи и более мелкие скульптуры являют собой образцы высокого искусства, то предметы 18-го века, в годы, когда Камбоджа была лишь периферией Сиама, статуй нет вообще, а мелкая скульптура настолько примитивна, что трудно представить, как предки этих самых кхмеров могли построить такое чудо, каким является Ангкор. Также трудно представить, что было бы с Камбоджей, не возьми ее Франция под свой протекторат в 19-м столетии, когда Сиам уже объявил Ангкор своей исконной территорией.

Помимо скульптур, о которых пишут все путеводители, в Национальном музее есть образцы посуды, тканей и других изделий кхмерского быта, есть картины, колокольчики и много другого. Но главный сюрприз музея – его тихий и уютный внутренний дворик, с «беседкой», пальмами и прудами, где плавают стайки цветных азиатских карасей. Расположенный под сводчатыми крышами в национальном стиле, он очень уютен и идеален для медитации. Рыбки, пальмы, отражающиеся в воде, лилии, монахи в оранжевых одеяниях и какие-то тишина и спокойствие – именно таким мы увидели это место. В дворике мы просидели без малого два часа, просто смотря на воду, деревья, остроконечные крыши и блаженно улыбаясь. Замечательное место!

***

После посещения Национального музея мы с Котом пошли гулять по центру Пномпеня. Пройдя через живописный Ват Уналом и оказавшись на территории кхмерского рынка, мы беспрестанно удивлялись местным видам. Вокруг были улицы-помойки. Грязь, мусор и бедно одетые люди, живущие своей жизнью – таким предстал перед нами центр города накануне заката. Рядом с кучами гниющего мусора валялись расстеленные покрывала. Скоро они непременно должны быть заняты, — подумалось нам. Так, вероятно, оно и стало после захода солнца. Так или иначе, но увиденное нас не впечатлило, и было решено продолжить прогулку на набережной Сисоват. Там была совсем другая жизнь. Красивые колониальные дома, французские фонари, газоны с зеленой травой, лодки у берегов Тонлесапа – вокруг всего этого неспешно прогуливались кхмеры, чуть разбавленные европеоидами. На набережной стояло множество торговок с фруктами, с кусочками очищенного сахарного тростника, коробочками лотоса, какими-то травами, мороженым и соками. Кхмеры и иностранцы покупали все это во время совершения вечернего моциона. Мы взяли пожевать пакетик тростника (сок, хоть и сладкий, но освежает хорошо) и пару коробочек лотоса (семена лотоса я люблю ещё со времени поездки в Китай), и пошли к себе в номер.

Стемнело быстро, и вскоре мы решили навестить заведение под названием «Happy Pizza», неподалеку от отеля «Paragon». Собственно, больше хотелось не самой пиццы, а широко разрекламированного в Инете травяного «хэппинесса». Официантка предложила нам следующие варианты данного вида начинки: «a little», «medium», «very» и «extra happy». Поскольку я пробовал марихуану в первый раз, а Кот раньше употреблял только косячки, мы решили взять первый вариант, запив его пивом. Заказали местное пиво «Ангкор» и стали ждать пиццу. Ждали недолго, и вскоре пицца с ветчиной и ананасами лежала на нашем столе. Сверху она была слегка присыпана хэппинессом. Мы поулыбались, сделали фото с пиццей на память и приступили к трапезе. И тут случился неприятный эпизод. Рядом с нами сидели иностранцы. К ним подошла девочка с корзиной путеводителей «Lonely Planet» и предложила купить книжку. Один из иностранцев решил прицениться, вынул из корзины путеводитель по Мьянме и спросил, сколько тот стоит. «5 долларов» — сказала девочка. Иностранец: «Спасибо, не надо». Девочка предложила 4 доллара, он отказался вновь. Она спустила цену до трех и добавила, что при этом не получит прибыли, а он снова отказался. Девочка сделала круглые глаза, которые тут же наполнились слезами. Кот толкнул меня в бок: «Ты помнишь главное правило восточной торговли — спрашиваешь цену — должен будешь купить? А то попадешь впросак, как этот фирмач». Я взял информацию на заметку (этим правилом я раньше часто пренебрегал, но тут увидел реакцию местных и сделал для себя необходимые выводы). Девочка, между тем, была в шоке: «Зачем, зачем вы спрашивали?», — не унималась она, обращаясь ко второму иностранцу, и в ее глазах читалась боль. Она еще долго стояла близ нашего кафе и делала еду иностранцев unhappy. Между тем, на нас пицца тоже не подействовала: пришли домой и легли спать как ни в чем не бывало. Видимо, дозы «a little» было недостаточно или хэппинессом был местный аналог укропа, — решили мы, и решили повторить завтра в другом заведении и в большем количестве.

***

Утро второго дня в камбоджийской столице мы посвятили поискам настоящей кхмерской еды. Первым делом мы вышли на продуктовый рынок, который вчера был так грязен. Утром рынок бурлил. Продавцы, сидящие прямо на земле, наперебой предлагали кхмерские дары. Здесь продавались овощи, королем которых был зеленый манго (известно, что зеленый манго в Камбо употребляется как овощ; на вкус он как репа, обильно сдобренная аскорбиновой кислотой), домашняя птица, как живая, так и уже забитая, мясо, различные кхмерские травы, сотни видов речной рыбы, какие-то мелкие рачки, ракушки, кальмары и многое другое. Атмосфера рынка, очень колоритная и завораживающая, тем не менее, совсем не располагала к принятию пищи, и мы решили направиться к ресторации, рекомендованной Lonely Planet как национальное кхмерское заведение. Конечно, пешком. Пройдя мимо Монумента независимости и осмотрев несколько симпатичных монастырей-ватов, мы подошли к одному цивильному ресторанчику под названием «Anis» (в итоге немного не дойдя до заведения, рекомендованного LP, о чем в итоге нисколько не пожалели) и присели там за столик. Красавица-кхмерка, которая взялась нас обслуживать, улыбалась как гейша, а двигалась едва ли не как небесная танцовщица-апсара, отчего мы решили посидеть в этом заведении подольше. На первое мы заказали салат из креветок и кхмерских трав, запивая его свежевыжатым соком carrot-and-passionfruit. Морковка и страсть в одном флаконе, пардон, стакане, — вещь для Камбоджи не удивительная, зато очень вкусная, всем советую. Вслед за салатом нам принесли говядину с анисом и кхмерскими перцами, краба a la siamease (то бишь по-сиамски) и изумительный кремовый десерт с бананами. Надо отметить, что кухня современной Камбоджи довольно успешно заимствовала у французов их кулинарные изыски, и десерты в этой стране просто восхитительные (если не считать омлеты с фруктами, но эту дрянь я и во Франции терпеть не могу). Завтрак был запит восхитительным камбоджийским кофе, и день наш продолжился. Мы пошли гулять по городу, медленно продвигаясь в сторону места его основания – холма Пень. По пути видели и красивейшие особняки, и страшные трущобы, один вид которых внушал страх за проживающих там людей, видели самые «крутые» джипы новых кхмеров и «убитые» мотороллеры большей части населения, видели селян-работяг, проезжающих по улице по шесть-десять человек на мотоприцепах, груженых стогами сена, и умирающую кхмерскую бабушку с опухолью на шее размером большим, чем ее голова. Да, мы видели лицо Камбоджи…

Долго или коротко мы шли, но миновали всю центральную часть города, и вскоре в просвете одной из улиц мелькнул Ват Пном. Этот храм построен на холме, давшем городу и имя, и историю. Как гласит легенда, когда-то в незапамятные времена по реке Меконг проплывало дерево с четырьмя статуэтками Будды и одной — Вишну. Дерево увидела сидящая на берегу в печали вдова Пень, которая вытащила из воды статуэтки, по существующему обычаю насыпала на берегу небольшой холм, поставила там алтарь и водрузила на него спасенные статуи. Место стало популярным, и вокруг холма со временем возник небольшой городок. Вскоре пала Ангкорская империя, сам Ангкор был захвачен Сиамом, и последний ангкорский (он же первый камбоджийский) король Понья Ят вынужден был бежать и искать место для новой столицы сильно уменьшившейся страны. Места удобнее, что уже существующий городок Пном-Дуо-Пень (позже Пномпень), там, где сливаются сразу три реки – Меконг, Тонлесап и Бассак, было просто не найти.

Храм Ват Пном был построен в 1372 году, и, как водится в Юго-Восточной Азии, претерпел множество «реставраций», порядком изменивших его облик. Холм, на котором он стоит, образует небольшой, но очень уютный парк. Перед тем, как забираться на холм, стоит посетить художественную галерею на первом ярусе. Там проходит выставка-продажа картин с видами Ангкора. Картины прекрасные, действительно, стоят того, чтобы их купить. Уровень цен – от 10 до 500 долларов США, но долларов за 30 можно купить вполне приличное полотно (в Сием Риепе картины продаются весьма пошлые и совершенно безвкусные), поэтому очень советую.

На вершине холма (вход на которую для туристов стоит 1 доллар) расположены главная пагода, видимая издалека, и множество чеди (ступ), облепленных стайками макак. Обезьяны здесь тоже в ранге местной достопримечательности, как и птички в клетках, которым любой желающий за тысячу риелей может дать свободу, как бесхвостые кошки, гуляющие по разноцветным крышам, как цветки лотоса и благовония, предлагаемые для приношения Будде, как жареные курицы в пастях каменных львов. Здесь особая атмосфера, ещё более расслабляющая и умиротворяющая, чем в большинстве других ватов Пномпеня.

Из Ват Пнома мы поехали в театр «Sovanna Phum», дабы заранее купить билеты на завтрашнее представление. Тук-тук за полтора доллара быстро домчал нас до противоположной окраины центра города, где мы были высажены у самого входа в театр. Согласно информации, полученной с сайта театра (www.sovannaphum.org) на завтра были запланированы кхмерские классические и народные танцы. «Сованна Пхум» (почти что тайское «Суварнабуми»), что в переводе с кхмерского означает «золотая эра» — один из немногих профессиональных народных театров камбоджийской столицы. Фактически только он один устраивает еженедельные представления, о которых можно прочитать на сайте. Помимо собственно театра, здесь есть сувенирный магазин и мастерская по изготовлению shadow puppets. Тут можно купить кхмерские народные инструменты, вышеупомянутых кукол театра теней и много других сувениров, изготовленных профессионально (в отличие от кустарных аналогов, что продаются в больших количествах на рынках Сием Риепа). Управляют театром девушки-менеджеры из Германии, которые помогают кхмерам возрождать древнее искусство. И, надо сказать, успешно помогают. Мы поболтали с одной из них, после чего купили билеты на завтрашнее шоу, осмотрели всех shadow puppets и направились в сторону гостиницы. Как почти всегда, по Пномпеню мы шли пешком, по пути останавливаясь лишь у торговок соком сахарного тростника, который при нас выжимали на специальном аппарате и смешивали со льдом.

***

После возвращения в гостиницу мы немного передохнули и направились в Happy Herb`s pizza. На этот раз выбрали заведение, указанное в Lonely planet, на Набережной, недалеко от Национального музея (рядом с пересечением со 178-ой улицей). Здешняя обстановка внушала гораздо больше доверия, нежели вчерашнее happy-кафе. Рядом с нами, покуривая нечто, сидела парочка англоязычных товарищей с проколотыми ушами и ноздрями. Глаза их блестели особым блеском, и мы успокоились фактом, что, по крайней мере, курительный хэппинесс здесь настоящий. Предложенная нам пицца имела довольно аппетитный вид, в результате чего была заказана одна medium-лепешка с содержанием хэппинесса в степени «very». Пока в ожидании пиццы мы потягивали через трубочки свежевыжатый сок-пюре из ананасов, к нам подсел веселый американский дядька. Дядька ещё не успел поесть местной еды, однако, был совершенно счастлив. За несколько минут мы узнали всю длинную историю его жизни, начиная от рождения в Америке, сквозь сеульскую юность и женитьбу на француженке до сегодняшних дней, на ПМЖ все в том же Сеуле. Парни с проколотыми ушами обернулись и благодаря замечательному дядьке мы вскоре объединили наши столы. И тут стало совсем здорово. Нам принесли пиццу с хэппинессом внутри, и мы все быстро перезнакомились. Когда Кот сказал, что, мол, мы русские, дядька ответил, что не знает ни слова по-русски, зато знает одну русскую песню и всенепременно ее сейчас споет. Пока мы думали-гадали, что это за песня, которую можно спеть, не зная языка, австралийцы (те самые парни, они, кстати, были какими-то стремными и постоянно путались в показаниях, откуда они, не иначе – преступники с большой дороги) угостили Кота косячком, который он тут же выкурил. Через секунду дядька уже пел «Those were the days, my friend…», мы вторили «дорогой длинною, да ночкой лунною», и все были абсолютно счастливы. Более того, ещё и пицца оказалась очень вкусной и уж как мы успевали есть ее, курить, петь и разговаривать, одному Богу известно. Австралийцы (после пары косяков один из них уже был англичанином, но Кот, даже будучи счастливым, определил какой-то неанглийский акцент), кстати, пиццу не ели, мотивировав тем, что от нее слишком тяжелый эффект и уж лучше они ограничатся куревом. По их словам, действие пиццы наступает где-то через час, из-за смешивания с пищей он намного сильнее затяжки, и их вчерашнего опыта вполне хватит. Эти слова заставили нас задуматься, и мы, воспользовавшись случаем, что дядька сильно озаботился поеданием принесенной ему пиццы, а австралийцы ушли в какой-то свой счастливый мир, решили незаметно ретироваться в гостиницу, так, на всякий случай.

В гостинице хэппинесс все не решался наступать. Я пошел в ванную, постирал белье, помылся и решил прилечь. Кот, лежа на кровати, смотрел по телевизору кхмерский сериал. Вообще, кхмерские и тайские сериалы – отдельная песня! Сочетание непонятного языка и до уморы бездарной игры актеров – убойная сила, причем настолько, что зрелище способно рассмешить мертвого (конечно, иностранца). По сравнению с этими сериалами мексиканские эпосы «Дикая Роза» и «Богатые тоже плачут» смотрятся будто обладатели десятков «Оскаров». Там все настолько наигранно, что веселит само по себе, без какой бы то ни было иной причины. Особстатья – исторические мыльные оперы, которые настолько же неестественны, насколько смешны, эффект от них максимальный. Поэтому в Таиланде и Камбодже мы вывели для себя простой рецепт веселья: посмотри историческую мыльную оперу и всё будет в шоколаде! И вот сейчас, когда травяное «счастье» не наступало, мы веселили себя сами. К сожалению, сериал быстро закончился, и мы стали смотреть какую-то юмористическую передачу на кхмерском же языке, но с английскими субтитрами. Почему-то она смешила гораздо меньше, чем сериал, и Кот быстро переключился на сопоставление кхмерских и английских слов. Я же откровенно заскучал. Вот тебе и пицца!

Вскоре я почувствовал сильную усталость и совсем оторвался от телепередачи. Я посмотрел на Кота – его лицо было серьезным, как, пожалуй, никогда в жизни. Надо же, зверь поел пиццы с травой и сидит с таким серьезным лицом, разгадывая словесные кроссворды. Непорядок! Надо бы его пощекотать, авось и посмеется! Идея! И я приступил к задуманному.

Вот сижу я на краю котовьей кровати и щекочу его, а он будто находится в ступоре и даже не думает реагировать. Тогда надо поржать, чтобы заразить его смехом, — подумалось мне, и смех долгим и продолжительным потоком вырвался из моей груди. «Хе-хе, — понял я, — это точно подействует!» И я продолжил хохотать и щекотать кота. Кот начал понемногу сдаваться, но все равно отталкивал меня и просил не мешать ему смотреть телевизор. «Я не верю, что ты окосел, — говорил он, — кончай придуриваться». А я уже просто заливался смехом и начал корчить всякие рожи. Время сильно потянулось. «Ты дурак, вали отсюда», — сказал кот, когда я в очередной раз пришел к нему с благой щекотательной миссией. В следующий раз мне уже обещали дать по морде. Стало ясно, что сильно окосел. Поскольку это было первый раз в жизни, я не знал, что будет дальше. А дальше мысли начали путаться: только придет одна, как ей на смену уже спешит другая, за ней – третья, и все они не заканчиваются. Время потянулось в сторону вечности, смех стал самопроизвольным и не прекращался. Внезапно я понял, что мы совершили огромную ошибку – не купили воды. Пить в Камбо воду из-под крана – идея неважнецкая, и даже под кайфом я ясно это понимал (хватит и того, что зубы ей чистили). Между тем, от постоянного смеха язык здорово пересох и напоминал уже наждачную бумагу.

«Ты полный дурак, ржешь без остановки», — услышал я голос кота с соседней кровати. И голос этот почти захлебывался в смехе. «Ты тоже, Котюга…. Хахахахахахахахахахахахаха………………………». Стало ясно, что и к Коту пришел хэппинесс.

Мне хотелось выйти на улицу и пойти брататься со всеми кхмерами, которых встречу, более того, захотелось улечься спать в подворотне и из солидарности проспать всю ночь на подстилке с бездомными. А ещё захотелось осчастливить их, раздав пару сотен долларов (вовсе не лишние, замечу). Но тяжесть в конечностях и в голове, а также вылезающие откуда ни возьмись мысли сознательности не давали этого сделать. Кроме того, мы так громко хохотали, что высовываться из номера было банально стыдно.

Вскоре в нашу дверь постучали. Или нам это прислышалось. Но мы решили себя вести потише. К тому же, с момента начала хэппинесса прошло уже две или три вечности, плюс полторы бесконечности, и изредка посещающая нас совесть (как и прочие внутренние звонари, она тоже обычно никогда не досказывала свои послания до конца) сказала, что пора бы уже остановиться.

В один ужасный момент все происходящее с нами стало неприятно. Смеяться стало просто больно, от сухости во рту я стал жутко шепелявить, чем просто уморил Кота. Чуть позже я испытал реальный страх, что останусь на всю жизнь дурачком. Страх то исчезал, то появлялся, но в результате он возобладал, и я, насколько у меня были силы, попытался не смеяться больше. Попытки управления ситуацией привели к тому, что, в конце концов, я уснул. Кот действовал по такому же сценарию и с таким же успехом.

Утром мы вспоминали произошедшее как странный (по моей версии) и страшный (по версии Кота) сон. Зверь сказал, что больше эту дрянь не будет есть ни за что на свете, лучше уж косячок выкурить или алкоголя в себя вбрызнуть. Я был почти согласен. Почти, потому что я не поймал того самого кайфа, который был бы, не уйди мы в номер, если бы остались на улице, раздали деньги кхмерам, братались бы со всеми местными и не местными жителями и провели ночь на подстилке где-нибудь около продуктового рынка… Слишком уж мы правильные, но такие уж есть. Видимо, и, правда, не наше это. Лучше по-старинке похлебать «Хеннесси», и да будет нам хэппинесс!

***

Утро было беспохмельным и довольно бодрым. Позавтракав вкусной национальной лапшой «куйтеу» в кхмерской харчевне (мы всегда называли блюда по-кхмерски, вытаскивая нужные слова из мысленных фотографий страниц Интернета, хотя в меню они были по-английски, и вынуждены были сопоставлять их в письменном варианте с официантами), мы направились в Королевский дворец.

Дворец короля Камбоджи бы построен французами лишь в середине девятнадцатого века и стал первым каменным зданием (а если точнее, то комплексом зданий) в Пномпене. Ранее считалось, что в каменных домах могут жить только боги (этим объясняется и отсутствие каменной гражданской архитектуры в Ангкоре), но французским колониальным властям такое суждение казалось не совсем уместным. Вскоре после дворца было построено множество зданий в европейском стиле, вымощены некоторые улицы и город стал похож на тот, что мы видим сегодня. Сам дворец был построен по образцу владений короля Сиама и сейчас, глядя на эти два комплекса, можно заметить множество общих элементов. Дворцы Сиама и Камбоджи словно близнецы, рожденные очень похожими один на другого, но жившие в разных странах и поэтому со временем ставшие очень разными. Думается, что сравнивать их по принципу «лучше-хуже» нельзя. Я очень боялся, что такое сравнение будет непроизвольным и дворец в Пномпене мне a priori не понравится. К счастью, этого не случилось. Дворец в Бангкоке – яркий и приторно-сладкий пряник, весь покрытый сусальным золотом и цветными зеркалами. Его невозможно представить без толп туристов из самых разных стран мира и вспышек миллионов фотокамер. Кхмерский дворец совсем другой: он украшен гораздо скромнее своего тайского собрата, но зато милее и тише. Толп туристов здесь нет, а вот ощущения камерности и уюта не покидают. Как и в Национальном музее, здесь есть места, где можно просто сидеть, смотреть на окружающие красоты и медитировать. Мне дворец приглянулся, и даже несмотря на его очевидную вторичность в отношении бангкокского оригинала, я был приятно им удивлен. Из наиболее интересных строений следует отметить виллу Наполеона Третьего, построенную французами к открытию Суэцкого канала и после подаренную королю Камбоджи, а также Серебряную Пагоду. Вообще-то, это местный Храм Изумрудного Будды, но привлекает он не Буддой (который здесь явно не из изумруда), а своим полом, сложенным из серебряных пластин. Когда идешь по нему, пластины издают приятное легкое поскрипывание (не дошли ещё до пола руки реставраторов). Настоятельно рекомендую тихонько сойти с коврика и постоять хоть несколько секунд на серебряном полу, дабы прочувствовать энергию восточного чуда. Только делать это надо незаметно, чтобы другие туристы не вздумали повторять за вами, а то выйдет конфуз.

Территория дворца очень зеленая, здесь много цветов, скрывающих небольшие симпатичные ступы и галереи, расписанные сюжетами из эпоса «Рамаяна». Здесь же скрыт небольшой потайной садик, вход в который охраняют две каменные обезьяны.

В музее Королевского дворца мы посетили экспозиции кхмерского быта, с идеальными крестьянскими домиками на сваях, работающими ткацкими станками, выставками кукол, посудой, игрушками, музыкальными инструментами, повозками и принадлежностями для слоновьих процессий. Эта часть музея нам также очень понравилась, и мы, уже будучи полностью удовлетворенными, пустились в дальнейший путь – к местным рынкам.

Первым мы посетили Пса-Тмай, или Центральный рынок. Его здание, являющееся одной из негласных достопримечательностей города, видно издалека. Этот большой цилиндр, от которого в стороны расходятся четыре луча, был построен в 1930 году как образец модного тогда стиля ар-деко. Сейчас здесь можно приобрести ткани, изделия из шелка и текстильные сувениры. А, кроме того, здесь же можно купить фрукты и перекусить в местной харчевне. Мы с Котом решили этим случаем воспользоваться. Посуда, конечно, была не одноразовая, но мы рискнули. Обед стоимостью в один доллар США состоял из двух блюд – рисового супа с мясом и потрошками и пары «голубцов» с рисом, травами и мясом, завернутых в рисовую бумагу. Плюс к этому мы взяли ещё тыкву с белым суфле внутри, шоколадно-фруктовое суфле и дыню в кокосовом молоке. Это были национальные десерты с общим кхмерским названием «бонгаэм», которые готовятся по специальным рецептам на основе рисового крахмала. Все вместе нам обошлось в полтора доллара на человека, а удовольствия от того факта, что поели на рынке, сидя на маленьких стульчиках для местных и немало этих местных удивив, была масса!

После Центрального рынка мы с Котом направились на Русский рынок, расположенный на окраине центра города. Здесь мы думали закупиться основательно, ибо большинство путеводителей говорило о значительном ассортименте сувениров именно в этом месте. Обойдя этот огромный рынок, местами напоминающий мусорную свалку, местами – магазины, пройдя все его этажи, мы нашли на нем все, кроме того, за чем приехали – тех самых сувениров. Обескураженные, мы прошли ещё и мимо всех прилегающих к рынку лавок, но так и не найдя нужного, поехали обратно в гостиницу. Учитывая, что рынок мы обошли полностью, от овощей и живых куриц внизу до тканей и одежды на третьем этаже, нами был сделан вывод, что сувениры там больше не продаются. И мы решили оставить их покупку на Сием Риеп.

***

До заката оставалось совсем немного времени, и мы провели его, катаясь на кораблике по Меконгу. Кораблики водились в большом количестве на Sisowath Quay и найти подходящий не было проблемой. Особенностью здесь было то, что кораблик отходил при любом количестве пассажиров, и если вас всего двое, то он станет корабликом «только для двоих». Мы решили впрыгнуть в первый попавшийся, сторговав заодно по доллару в виду того, что там уже были пассажиры. Оторвавшись от замусоренного берега, кораблик вышел по середину реки Тонлесап и взял курс на Меконг.
Солнце потихоньку клонилось к горизонту, готовясь в самый интересный момент спрятаться за непонятно откуда берущиеся облака и явить миру очередной невыразительный закат, которыми так славны эти широты. Кораблик шел верным курсом на Меконг, а мы сидели на самом его носу, болтая ногами. Мы прошли Ват Уналом, Королевский дворец и повернули к плавучим деревням Меконга. Через несколько минут была видна вся необъятная широта великой азиатской реки, напоминающая летние Северную Двину или Волгу. По берегам стояли небольшие рыбацкие деревни, около которых мы, собственно, и плыли. В этот момент разливавший нам вьентьянское пиво «Lao» (отличное, кстати, пиво, мне оно гораздо больше «Сингхи» и «Ангкора» понравилось!) штурман посмотрел на меня, показал пальцем на одну из деревень и сказал «Муслим вилладж», затем показал на рядом стоящую деревню и промолвил «Вьет Нам». Вот оно, оказывается, как – прямо в сердце кхмерской столицы находятся вьетнамские и мусульманские деревни. Однако. Деревни эти, к слову, состояли из небольших хибарок на сваях, кое-где покрытых пальмовым сухим листом, кое-где сколоченных из обшарпанных досок. Многие домики выходили прямо из воды, и таким образом деревни наступали на реку, отвоевывая у нее ещё немного жизненного пространства. У каждого домика стояло, минимум, по лодке, которая являлась неотъемлемой частью домика, его движущейся комнатой. Некоторые из лодок были крытыми, и в них вполне можно было спать, если места в хибарке уже не хватало.

Бассейн Меконга по количеству видов живущих здесь рыб сравним с Амазонкой, и во многих местах посреди реки можно наблюдать скопление лодок – именно там сейчас идет рыбалка — процесс, веками кормящий здешних обитателей. А что, собственно, изменилось в жизни и быту этих деревенских рыбаков за последние две-три сотни лет? Ничего. Ну, разве что появились моторы на лодках, позволяющие развивать большие скорости, да телевизоры в убогих и тесных хибарках. Вот, пожалуй, и всё. Посему понаблюдать за жизнью местных – занятие a priori довольно интересное.

После осмотра деревень мы ещё немного проплыли по Меконгу, повернули обратно и вскоре уже были на Тонлесапе, где и встретили ожидаемый невыразительный закат.

Как только лодка причалила к берегу, мы вышли на набережную и прямиком с нее направились в кхмерскую едальню, которую присмотрели на пересечении Набережной и 110-й улицы. Там заказали «сомло сач ко» (в англ.меню beef-and-lime soup) — вечерний суп на говяжьем бульоне. Супа оказалось так много, что мы еле-еле его скушали. Одной порции вполне хватило бы и на двоих, но мы справились со всем принесенным. Сытые и довольные, мы сели в тук-тук и за полтора доллара доехали до театра «Сованна Пхум».

18-30. Представление вот-вот должно начаться. Сцена стоит под навесом, но на открытом воздухе. Зрители сидят на деревянных скамейках, на которые постелены какие-то кхмерские шерстяные одеяла. Где-то в углу сидит оркестр кхмерских народных инструментов и играет национальные мотивы, к которым то и дело присоединяется вокалистка, поющая заунывные народные песни. В зале — почти сплошь иностранцы, все в томительном ожидании. Музыка становится все громче, и вдруг ненадолго замирает. Начинается представление. Согласно программке, этот день был посвящен кхмерским классическим и народным танцам. Первый, ритуальный танец войны, вышли танцевать десять человек, пять мужчин и пять женщин. Под бой барабанов, в которые беспрестанно колотили мужчины, женщины исполнили некие ритуальные движения, плавно перешедшие непосредственно в танец. Все выглядело очень синхронно и сопровождалось профессиональным народным пением. Мы прониклись атмосферой кхмерского танцевального искусства. После первого танца, который считался народным, на сцену вышли три девушки в золоченых костюмах, чтобы представить шоу, что исполняется для почетных гостей королевского дворца. Это была та самая классика, которая именуется «кхмерским балетом». Французский скульптор Роден назвал его когда-то «единственным современным воплощением античности». Я много читал об изяществе классического кхмерского танца, о том совершенстве, которое он представляет, и все равно был поражен. Я чувствовал себя то высоким гостем на королевском приеме, то просто счастливцем, приобщившимся к высокому искусству, и получал от этого истинное удовольствие. После исполнения танца и осыпания зрителей лепестками тропических цветов девушки, претендующие называться апсарами (небесными танцовщицами, нимфами) современности, удалились, изящно помахав нам своими удивительно гибкими ручками. И тогда начался народный танец с бамбуковыми палочками, которыми десять танцоров отлично выбивали местный вариант чечетки. Танец сопровождался зажигательной музыкой и диким хохотом безвестной иностранки из зала, которая, по всей видимости, скушала перед посещением театра большую хэппи-пиццу.

После этого танца наступил антракт, в котором Кот успел выкурить дежурную цигарку, а я — выбрать себе в местном гифт-шопе двух замечательных кукол театра теней – слоника и лизарда (ящерицу), которые стали для меня символами всего камботайского путешествия. Была идея прикупить какого-нибудь красавца-Раму или демона верхом на слоне, но в последний момент мысль, что чужим божествам, а тем паче, демонам, в доме делать особо нечего, возобладала, и ящерица со слоном были упакованы. Не успел я расплатиться, как наступило второе действие. Оно началось с классического танца с букетами цветов, в котором помимо уже увиденных нами танцовщиц приняли участие ещё три, в стилизованных мужских костюмах. Главным отличием танца в женской роли стали легкость и изящество, а в мужских партиях ставка была сделана на вальяжность и грациозность. Затем исполнялся народный танец с кокосовыми плошками, которые играли ту же роль, что и бамбуковые палочки. Мужчины и женщины танцевали в парах, периодически сбиваясь в подобие хоровода. Завершали вторую часть классический танец трех девушек, исполняющих мужские роли, зажигательный народный танец рыбаков и классика с веерами. Уфф, как это было здорово! Жалко только, что мало, действо длилось всего час с небольшим.

После представления публике разрешили задать свои вопросы танцорам, и она этим воспользовалась. Девушки поначалу стеснялись, но вскоре разговорились на неплохом английском и поведали, что все они — выпускницы Королевского университета изящных искусств и серьезно занимаются танцами с восьми лет. Собственно, по ним было видно. Словно в подтверждение своих слов одна из девушек взяла, и легко согнула кисть своей руки в неправильном направлении, да так, что кисть к руке прижалась. Публика в один голос ахнула. Мда, хорошо в Камбодже учат изящным искусствам!

Радостно-веселые и вконец очарованные кхмерской культурой, мы с Котом неподалеку от театра поймали мотоцикл, который за один доллар и на всех парах домчал нас до Королевского дворца. Класс! Всем очень советую промчаться по вечернему Пномпеню на мото, удовольствие получите колоссальное!

От дворца мы прогулялись по набережной до вчерашнего хэппи-кафе, где выпили по стаканчику свежевыжатого ананасового сока, добрались до гостиницы, в которой свалились с ног и уснули мертвецким сном. А уже утром мы уезжали на «Ракете» в Сием Риеп, где нас ждали восхитительные храмы Ангкора…

17-19 января 2007 года