На следующий, третий день путешествия, мы отправились в Трир. Город, который в путеводителях значится, как самый старый в Германии. При Диоклетиане этот совсем небольшой сегодня город был столицей Западной Римской империи. Трир состоит из осколков разных эпох, которые сложились в великолепное мозаичное панно. Главный и драгоценный камень этой мозаики, конечно, Чёрные ворота. Сложенные во втором веке из тяжёлых блоков без цемента ворота — фишка римского периода. Почему Чёрные, где-то читала, что не только из-за цвета (со временем жёлтый песчаник «закоптился» и почернел), но ещё и потому, что через эти ворота входили в город войска, если военный поход кончался неудачей. Полюбовавшись на Чёрные ворота, мы уселись в стоящий около Турофиса симпатичный вагончик. Обычно, мы на эти городские объездки не клюём, а тут бес попутал. Нашего Друга всё время тянуло к экскурсионному транспорту. Не то чтобы поездка была неинтересной. Просто мне не понравилось смотреть через мутненькие стёкла вагончика, останавливаться, только на перекрёстках, на красный свет светофора, и не иметь возможности померять трирские улицы усталыми ногами. Впрочем, время и силы мы сберегли, например, не топали к дому Маркса, и всё же жаль, что вокруг римских купален не походили

Экскурсионный поезд вернул нас к Чёрным Воротам, от которых начинается прогулочная зона.


Совсем рядом «Дом трёх волхвов», пока мои спутники решали, пробовать ли мозельское на дегустации, которая была красиво обставлена у Турбюро, я прислушивалась к рассказу гида об этом доме и страхе его богатых владельцев быть обворованными. Окна-двери они поместили на высоте второго этажа, и для входа использовали приставную лестницу. А вот почему дом носит столь экзотическое название, я так и не узнала, вино решено было не пить и мы отправились к рыночной площади.

На Рыночной площади Хауптмаркт стоит столб с крестом на макушке и хвастливой надписью о том, что Трир был построен раньше Рима. Здесь светло и радостно, наверное, благодаря цветовому решению фасадов, и фахверковых, и классических. Много белого, розового, кирпичного и золотого. В мае на всех досках с дежурными блюдами перед кафе и ресторанами были указаны блюда из спаржи. Белую, цвета бледного тела спаржу впервые мы увидели именно в Трире на рынке. У нас в Израиле выращивают и продают зелёную спаржу, она потоньше, вкусом попроще и не выглядит так сексуально.

Потом была строгая Базилика Константина, розовый Дворец курфюрста и, наконец, Дом — кафедральный собор, просторный и на удивление немрачный, точнее, нетёмный, с множеством реликвий и изящным органом. Орган украшен нежными бледно-розовыми резными цветами, и имеет имя: «Ласточкино гнездо» (фото будет в галерее)

Следующей нашей остановкой был городок Идар-Оберштайн.

Здесь мы больше часа бродили по великолепному Музею Камней. Недаром его рекомендует посетить Мишлен. Три этажа наполнены сказочными камнями, кристаллами, щётками и множеством искусных изделий из них. Всё это выставлено очень эффектно с подсветками, наглядными объяснениями и… только для нас. В музее было человек пять от силы.

Зато центр города кипел. Играла музыка, пахло сосисками на гриле, пивом. Сувенирные лавки ломились от поделок из камня. Главная достопримечательность Идара — встроенная в скалу белая церковь. На неё и на развалины старой церкви на макушке скалы мы полюбовались, стоя у необычного фонтана: кран с питьевой водой, стекающей в большую каменную ванну, оседлал худенький мальчик, смотрящий в небо. Опять не хотелось уезжать.

Завершили мы экскурсионную программу в городке Бернкастель Кюс — прекрасному примеру фервахтовой архитектуры. Центр города настолько праздничный, красные фасады на Ратушной площади, белая классика между клетчатых домов, ажурное литьё вывесок и почти за каждой винный магазин или таверна.

Здесь мы попробовали самое вкусное мозельское вино, хотя, возможно, на нас повлияла легенда об исцелении местным вином архиепископа Бёмунда. Ему бочонка хватило, чтобы за два дня стать здоровым и назвать гору рядом с городком Докторской. В Кюсе мы сделали множество снимков. Дома, фонтаны, пятачки и площади, даже указатели.

Опять захотелось остаться на денёк, но мы только прикупили вина и поспешили домой. По дороге ужинали в уютной гостиничке на берегу Мозеля. Заказывали всё наугад, так как по-английски тут поняли только слово туалет, но всё оказалось очень вкусным. Так засиделись за тушёным языком и бутылкой вина, что повар ушёл, и мы остались без десерта. Официант предложил мороженое, но у нас кроме как на чашечку кофе сил уже не было — в Германии порции большие, почти как в Израиле.

Добрались затемно. Это была последняя ночь в Бад-Бертрихе. Мы так и не успели поплескаться в минеральной воде.

На следующий день нам предстоял переезд в город Бад Годсберг под Бонном. Вряд ли мы останавливались бы там, если бы на этот день не пришёлся праздник «Рейн в огнях». Это грандиозное шоу фейерверков, которое ежегодно проходит в мае в этих местах, и собирает на зелёных полянах огромного парка десятки тысяч людей. День мы хотели провести в Кёльне, вечер в Бонне, а к десяти быть на празднике.

Но утро не задалось. Мы как-то вяло собирались, долго выезжали, и в довершение попали в немыслимую, бесконечную пробку на подступах к Кёльну.

Хорошо хоть вовремя решились свернуть на каком-то выезде с главной трассы, и покатили по однополосной, но, ура, не забитой транспортом дороге. К полудню, раздосадованные и нервные добрались до Кёльна, благополучно нашли центр и опять стали в длинную очередь на подземную стоянку возле Собора. Поездка по Кёльну удовольствия не доставила, улицы нам показались безликими, и, что совсем странно — серыми и грязноватыми. Наверное, мы после маленьких выметенных- вымытых городков не могли переключиться на большой, живущий своими нетуристическими заботами город. Глазу настолько не было за что зацепиться на нецентральных улицах, что мне вспомнились родные промышленные районы Днепропетровска. Но, наконец, мытарства закончились, машина пристроена, и мы мимо Римско-Германского Музея выходим к знаменитому Собору. На площади гуляет ветер, говорят, тут ветрено всегда, на асфальте рисуют уличные художники, стоят там и тут люди-скульптуры. А мы спешим зайти в Собор, так как мой путеводитель напугал нас, что вход только до часу дня. Оказалось, что это не соответствует действительности, двери никто не закрывает, посетителей не выгоняют, и спешили, и нервничали мы напрасно.

Драгоценный золотой саркофаг «Трёх волхвов» находится за решёткой, и мы, как родственники осуждённого на пожизненный срок преступника, пришедшие на свидание, пытались разглядеть достопримечательность через редкие прутья.

В Соборе пел хор, замечательно звучали голоса хористов, среди которых были и дети, и пожилые люди. Музыка, красота произведений искусства, которых не меряно чуть не в каждой примирили и с серыми бетонными потолками Собора, и с его готическим пренебрежением к человеку, во имя прославления величия неземных ценностей.

Прогулка по Кёльну была обычной. Под альпийские трембиты уличного ансамбля мы покрутились возле Собора, посмотрели на фонтан с глупой хозяйкой и трудолюбивыми гномами, вышли на набережную, погуляли по старым кварталам, в одной из знаменитых пивных попробовали кёльш, подержались за носы Тонкого и Толстого, вышли к остаткам ритуальных купален – миквам, и отправились в гостиницу отдыхать перед праздником, который мы окрестили «маёвкой».

На Бонн не осталось ни сил, ни времени.

Бад Годсберг, пригород Бонна, получил приставку Бад., то есть курорт, совсем недавно. Кроме лечебной минеральной воды в городе есть и крепость на горе, и прогулочная зона, и парк с Курзалом и статуями, и район вилл. Вот в этом тихом престижном районе в одной из вилл мы и сняли два номера. Всего комнат-номеров в этой гостинице было пять, и ещё несколько комнат, в которых жили хозяева. В маленьком, но богатом холле нас радостно встретила смуглая красавица, будущая жена хозяина. Ей хотелось поговорить с нами на русском, родном языке, рассказать хоть кому-нибудь свою житейскую историю, показать кольцо с бриллиантом и дорогие часы — подарки жениха. Мы долго чаёвничали на кухне, будто старые подружки. А к девяти на такси подъехали к парку у реки, куда уже текли реки людей с остановок электрички и автобусов.

Такого количества немцев одновременно мы никогда не видели. Толпа гудела, ела и пила, на сцене выступали рокгруппы, в палатках проходили пробы вина, на столах раскинулась торговля поделками и сувенирами. Целые семьи, компании молодёжи, вполне респектабельные солидные господа и юнцы в немыслимых причёсках и одеждах располагались, где кто мог. На лужайках было пестро от разных подстилок, циновок и одеял. Мы поняли, что пришли неподготовленные, но делать нечего, провели всё время на ногах.

Как и все, ели сосиски, пили пиво, слушали музыку, слонялись по парку, разглядывая публику.

Наш друг, возвращая кружку из-под пива продавцу, в ответ на его немой вопрос: мол, налить ещё, вдруг заговорил на немецком:

— Алес капут!

Просмотр фильмов о Великой Отечественной не прошёл даром.

Наконец совсем стемнело, и в 23:00 под звуки » Болеро» Равеля началось светошоу.

Каждый год используется другая музыка, на этот раз были испанские мотивы. Небо расцветало огнями, которые с шипением гасли в водах Рейна. Мощные оркестровые отрывки сменяли страстные дуэты и арии, цокали кастаньеты, музыка и огни сливались в волнующем танце. Редкие нежные сполохи и фонтаны огней, вырывающиеся из воды, протуберанцы и разноцветные круги во всё небо и спадающий блестящими нитями водопад света встречались публикой аплодисментами. Самое удивительное, что десятки тысяч не очень трезвых людей были настолько заворожены игрой света и музыки, что замолчали и только как один гигантский организм разом вздыхали от восхищения. Шоу длилось около часа, и как только погас последний сполох, заиграла музыка, зажглись фонари, и потоки людей устремились к выходам.

Наши ноги отказывали, они гудели на все лады, но впечатлений от спектакля хватило, чтобы не обращать на это внимания.

По Германии и Бельгии. Глава 1.