В эту ночь, в палатке под Эверестом, я так и не смогла толком заснуть. И не потому что, где-то за стенами нашей палатки всю ночь заливались собаки, а где-то совсем рядом какая-то компания бурно отмечала свой тибетский вояж. Когда я хочу спать, то я сплю, и мне никто не может помешать. Причиной моей бессоницы была просто безумная энергия, которая переполняла меня – хоть вставай, выходи из палатки и бегай вокруг лагеря. Возможно, все дело было в близости великой Горы, я не знаю.

Утром мы почувствовали себя, как не туристы, но настоящие путешественники. Нас разбудил хозяин палатки – он принес нам большие термосы с водой для умывания.

На улице было очень холодно, небо скрывали плотные тучи, Эверест спрятался в тумане, день начинался серенький и тусклый. Но умываться было очень весело Я нашла в палатке здоровенный медный ковш – очень красивый, кстати, домой бы такой – смешала в нем кипяток из термоса с ледяной водой – и мы, фыркая, как сотня тюленей, приступили к водным процедурам.

-Что вы хотите на завтрак? – спросил у меня Джамьен.

-Мммм…Клубнику со сливками, чизкейк и горячий шоколад, — пошутила я.

Он засмеялся и сказал: — Ближайшее место, где можно получить такой завтрак – это Катманду.

Завтракать жареным рисом нам не хотелось, поэтому мы решили выехать без завтрака и покушать где-то по дороге. Тем более, что с такой дорогой чем раньше выедешь, тем быстрее доедешь – пока грязь еще не совсем разбита колесами встречных джипов, есть шанс проскочить опасные участки и не застрять.

По поводу нашего настроения я могу сказать только одно – было ужасно грустно. Мы прекрасно понимали, что это наш последний день в Тибете. И то, о чем так долго мечталось и снилось, вдруг внезапно закончилось.

Я ехала и вспоминала свои упаднические мысли накануне старта нашего джип-сафари. «Ууууу, неделя в джипе, это так долго…». Сейчас я думала совсем по-другому: «Как, уже все? Все закончилось? Так быстро?»

Когда мы только собирались выезжать из базового лагеря Эвереста, Джамьен спросил: — Вы не будете против, если к нам присоединится еще один джип? Девушка, их гид, заболела. Это моя коллега, и джип из моего агентства. Мне надо проводить этих людей до границы.

Мы не были против.

Но могу сказать, что уже по дороге к Тингри этот второй джип каким-то образом нарушил идиллию нашей поездки. Не буду спорить,что это очень эгоистично с нашей стороны, но эта поездка принадлежала только нам и наш гид принадлежал только нам тоже. Во время первой остановки из джипа вышла пара американцев лет сорока – он и она. Более несимпатичных людей я в жизни не видела. То, что они были исключительно противными внешне – фиг с ним, нам с ними не жить. Но они даже не захотели с нами общаться, стали под своим джипом и смотрели на нас исподлобья, как на врагов народа.

Я уже стала потихоньку напрягаться, но едва мы вернулись в свой джип, опять увидели горы, как мое раздражение улеглось.

Все опасные участки были позади, небо вдруг неожиданно просветлело, и мы увидели полоску Гималаев. Эверест по-прежнему кутался в облака, но другие восьми- и семитысячники были видны просто замечательно, в частности Cho Oyo. И я вдруг остро поняла, что не насмотрелась на горы, не нагулялась здесь. Еще не уехав из Тибета, я уже хотела обратно.

До Тингри мы доехали без приключений и остановились позавтракать в замечательном придорожном ресторанчике. Хозяйкой в нем была очень красивая тибетская девушка – западного типа, вся такая продвинутая, в джинсах и свитере.

Именно здесь мы ели лучшие момо в моей жизни – жареные, с начинкой из картошки и зеленого лука, такие вкусные, что мы их чуть не проглотили вместе с тарелкой. К чаю мы заказали блины с джемом. Казалось, что жизнь прекрасна. Если бы не одно «но». Эта американская пара.

Шура и Андрей наслаждались своим завтраком и не слышали разговоров наших попутчиков. Вернее, слышали, но так как они не очень хорошо знают английский, то предмет разговора им был неясен. Как хорошо иногда не знать английского! Потому что я все прекрасно понимала – и от этого начала безумно раздражаться.

Дело в том, что за время нашей тибетской поездки, мы привыкли вести весьма размеренную жизнь. Как говорят при приветствии тибетцы «таши деле» — «не торопись». Мы четко следовали этому совету Где хотели – останавливались, сколько хотели – фотографировались, сколько считали нужным – обедали, и никто нам не мешал. Внутри своей теплой компании мы всегда могли договориться, поэтому и царила такая идиллия.

А тут…

Американы проглотили свой завтрак за три минуты и уставились на нас – неспешных и расслабленных. Мы себе болтали и трапезничали. Тогда они уставились в другой угол ресторана, где так же неспешно болтали и трапезничали наш Джамьен и два водителя.

-Почему все так долго, почему мы так долго здесь сидим, к чему такие долгие остановки, — американская тетка не выдержала и принялась зудеть своему спутнику.

Он ничем ей помочь не мог, тогда она направилась к Джамьену и стала морочить ему голову: — Мы не могли бы ехать побыстрее? Незачем так часто останавливаться. Нам надо очень срочно попасть в Катманду, у нас завтра в 14:00 самолет.

У меня аж вилка от возмущения выпала.

Джамьен ей ответил что-то типа «быстрее не будет», но тетка продолжала над ним нависать – поехали без остановок и все тут.

-Чего она от него хочет? – спросила Шура.

-Она офигела, — ответила я и перевела суть беседы, — Чокнутые какие-то. Как можно так планировать поездку, чтобы самолет был впритык? И вообще, это наше путешествие, мы идем по первоначальному плану, все остальное – их проблемы.

-Теперь я не удивляюсь, что их гид резко заболела, — прокомментировал Андрей, — Достали они ее, наверное. Я бы тоже не захотел быть гидом у таких идиотов.

Мы наблюдали за тем, как тетка все давит и давит на Джамьена – и уже все трое впали в раздражение. Во-первых, нам были неприятны эти люди, во-вторых, чего они наезжают на нашего гида, а в-третьих пусть вообще идут в известном направлении.

-Куда мы дальше? – спросили мы у Джамьена, погрузившись в джип.

-Сейчас – в Ньялам, — ответил он, — Дорога займет часа три.

Почему-то мы решили, что в Ньяламе и будет наша ночевка. А в Жангму, в эти райские кущи, мы поедем завтра. Lost in translation, что называется.

А то, что Жангму представляют из себя именно райские кущи – мы не сомневались, потому что Джамьен нам дырку в голове проел этим Жангму.

-Там сплошные джунгли, очень тепло и на каждом углу – бары и дискотеки. Народ приезжает в Жангму только выпить и повисеть, — говорил он, — Там очень классно и очень тусовочно.

Воображение рисовало мне нечто вроде острова Самуи

Скажу честно, что мы были довольно уставшими, да и двое суток без душа оптимизма не прибавляли. Хотелось уже приехать в этот Ньялам или как его там, найти отель с горячей водой и бросить, наконец, свои старые кости на большую широкую кровать. А одежду, которая была на нас надета, хотелось просто сжечь – еще бы, мы ведь спали в ней двое суток.

Дорога от Тингри идет очень живописными местами, то и дело попадаются какие-то древние развалины, похожие на большие термитники, то есть ехать совершенно не скучно – впрочем, как и везде в Тибете.

Несколько раз дорогу нас преграждали огромные стада коз. Таких коз, как в Тибете, я не видела нигде! Они низкорослые и очень пушистые, издали напоминают собак, моих любимых цвергшнауцеров – не только размерами, но и черным с серебристыми подпалинами окрасом,

Мы остановились на последнем перевале. Остановился и джип с американцами. Пока мы бегали и фотографировались, они опять стали приставать к Джамьену. «Какого хрена?» — подумала я. Мое раздражение сменилось тихой яростью, а это уже был опасный симптом, вылечить его могли только горячий душ и холодное пиво. Скорее бы приехать в отель…

К тому же, нам стало совсем грустно. Джамьен показал на цепочку гор: «Вот там заканчивается Тибет и начинается Непал. Это последний перевал. А дальше – только вниз, до самого Жангму».

Впервые в жизни мне не хотелось ехать в Непал…..

К Ньяламу вела довольно пыльная и тяжелая дорога. Я увидела указатель куда-то в сторону: «Пещера Миларепы». В любом другом состоянии я бы обязательно попросила свернуть туда. Миларепа – один из самых моих любимых персонажей истории Тибета и посмотреть место, где он медитировал, было бы очень интересно. Но в тот момент горячий душ был для меня важнее всех пещер в мире вместе взятых.

Кстати, в переводе с тибетского, Ньялам обозначает «ворота в ад». Кто ездил по дороге от Ньялама в Жангму подпишется под тем, что это исключительно верное название.

Но у нас знакомство с этой дорогой было впереди.

Мы добрались до Ньялама. Город – это слишком громкое название для этого населенного пункта, состоящего из одной, не очень длинной улицы. Но, по сравнению с Шегаром или Тингри Ньялам выглядит как Париж, это правда.

Мы уже предвкушали, как сейчас наконец-то отдохнем, когда наш джип (и джип американцев тоже) внезапно остановился. Причиной остановки был шлагбаум, перекрывающий дорогу. У шлагбаума дежурил какой-то китайский сторож.

Джамьен и Панда вышли из машины и пошли к китайцу, к ним же присоединился водитель второго джипа. Переговоры затянулись. Наши парламентеры ходили туда-сюда, о чем-то между собой совещались, но толку было ноль. Мы по-прежнему стояли, а шлагбаум был по-прежнему закрыт.

Мы тоже вышли из машины и маялись, не зная чем заняться. Так продолжалось минут тридцать.

Наконец, Джамьен подошел к нам: — Тут такое дело…Мы сможем проехать только в 7:30 вечера.

Я посмотрела на часы. Сейчас было ровно 14:45.

-Что стряслось? – спросила я, начиная закипать. Перспектива торчать посреди дороги следующие 4 часа 45 минут не грела меня ни разу.

-Шлагбаум закрыт.

-Я вижу. Мы тут причем?

Шура и Андрюха подтянулись к нам. Я им пересказала суть проблемы – они посмотрели на меня в недоумении. Нам всем было категорически непонятно, почему нас не пропускают.

Тут и началась моя историческая громкая ссора с Джамьеном. Правда, вначале это были просто жесткие переговоры, но потом Остапа (меня) понесло.

— Окей, где наш отель? – сурово спросила я.

-В Жангму.

-Почему в Жангму?

-Потому что мы там ночуем.

-Какого хрена мы ночуем в Жангму? Я не вижу смысла стоять здесь почти пять часов, а потом еще неизвестно куда ехать. Если нельзя проехать сейчас, то мы остаемся здесь, в Ньяламе. А в Жангму едем завтра.

-Ты не понимаешь… — начал было Джамьен – и это было его стратегической ошибкой. В переговорах со мной нельзя употреблять это выражение

Шура, наблюдавшая за жесткими переговорами со стороны, потом комментировала: «Я смотрю – Ирка руки в боки. О, думаю, сейчас начнется!»

И ведь началось! Надо сказать, что когда я в ярости, то это страшное зрелище. Меня даже родной муж боится, хотя он знает меня триста пятьдесят лет. Так как обычно я очень дружелюбный, улыбчивый и спокойный человек, то мои приступы гнева выглядят особо устрашающе, а на людей, ко мне не привыкших, они вообще производят неизгладимое впечатление. На меня обычно накатывает, когда я сильно устала и голодна. Как вы понимаете, в данном случае все совпало плюс умножилось на двое суток без душа. Кроме того, я, как переводчик и переговорщик, чувствовала в себе ответственность за моих друзей. Они стояли рядом и не знали, что такое дорога от Ньялама до Жангму. А я знала (начиталась отчетов перед поездкой). Дорога из Ньялама в Жангму считается одной из самых опасных дорог на Земле, ежегодно здесь гибнет множество людей.

И также я твердо знала то, что трупом лягу, но не допущу, чтобы мы ехали по этой «дороге смерти» в темноте.

Шура и Андрей не принимали непосредственного участия в споре по причине языкового барьера, но тем не менее их поддержка в виде грозных лиц и бурной реакции на происходящее была очень ощутимой.

-Я не понимаю?! Что я не понимаю? Что мы должны ехать на ночь глядя непонятно куда? – заорала я, — Мы остаемся в Ньяламе и никакого открытия шлагбаума до ночи ждать не будем. А в Жангму мы поедем завтра.

-Мы должны попасть в Жангму сегодня, — сказать, что Джамьен был от меня в офигении – это не сказать ничего. Мало того, он дико растерялся. Он себе и представить не мог, что я могу быть такой.

-Сегодня? А по какой такой причине? – я ткнула пальцем в американцев, которые сидели с равнодушным видом в стороне, — Из-за этих двух идиотов? Потому что у них завтра самолет в два часа? Так вот, если ты так за них беспокоишься, то можешь убираться к ним в джип и катиться прямиком в Катманду. Мы справимся сами. Вы едьте куда хотите на ночь глядя, мы тебя не держим. Давай-давай, вперед. Мы остаемся в Ньяламе. А ты вали.

Раздался громкий грохот – это челюсть Джамьена упала на асфальт. Шурка, по-прежнему наблюдавшая за нашим живым «диалогом», потом сказала, что этим своим заявлением я бедного Джамьена просто убила.

Шурка рассказывала потом: «Я думала: «ЧТО ты вытворяешь? — но тебя несло капитально».

Да, меня несло Я бушевала, а он бледнел и не мог вставить в мой поток сознания ни единого слова.

В какой-то момент, Джамьен был тоже готов взорваться — тибетцы народ гордый, но все-таки он взял себя в руки и пошел на новый виток переговоров со мной: — Окей, мы можем остаться в Ньяламе. Но это не имеет никакого смысла. Во-первых, здесь нет нормальных отелей. А во-вторых, нам завтра прийдется опять здесь сидеть до 19:30.

-Это почему же?

-Потому что по всей дороге, до самого Жангму, идет ремонт. И по какому-то новому правилу транспорт до Жангму пропускают только с 19:30 до 5 утра.

-…..! – рявкнула я по-русски, но моя интонация была понятна всем, и американам, и Джамьену, и водителям, — Значит, ты хочешь заставить нас ехать в темноте по дороге, которая ремонтируется? Мой ответ – no f*cking way! Это опасно. Мы в темноте не поедем. Все. Это наше последнее слово.

Джамьен тяжело вздохнул и облокотился на джип.

-Что я могу сделать? – с тоской спросил он. – Они нас не пропустят до 19:30.

Тут второй водитель – очень приятный тибетец средних лет – что-то ему сказал.

Джамьен кивнул и обернулся ко мне:

-Попробуй поговорить с этим чуваком, который сторожит шлагбаум.

-Я? – моему изумлению не было предела, — Денег ему предложить или что?

-Да нет, какие деньги, это ж Китай. Ну, попробуй его убедить, чтобы пропустил.

Все ясно. Самый мудрый и самый старший из нас, водитель второго джипа, предложил направить мой гнев в нужное русло.

Хех, легко!

Так как я была уже в том состоянии, что могла легко отпинать ногами хоть десять китайцев, пришлось немного подышать, чтобы успокоиться. Вдох-выдох, Шура с Андреем делают еще более суровые лица, и мы направляемся к китайскому сторожу и его шлагбауму. Мы же советские дети, мы вахтеров с детства ненавидим! А этот, мало того, что вахтер, так еще с такой мерзкой рожей!

-Вы говорите по-английски? – сурово спросила я.

Он что-то хрюкнул в ответ, не говорит, значит.

-Переводи, — бросила я Джамьену, — Мы – граждане иностранного государства. На основании чего мы задержаны в этом населенном пункте? Где предписание местных властей о том, что нам нельзя проехать? Или вы немедленно показываете мне это предписание с живой подписью и печатью, или же мы сейчас же звоним в наше посольство в Пекине и в полицию.

Андрей и Шура достали мобильные телефоны и сделали вид, что уже звонят.

Китаец что-то заверещал. По интонации было ясно, что он вещает что-то типа: «А что я могу сделать? Не положено! Сказали не пущать! А я-то что, мое дело – исполнять приказ!»

-Я сказала, покажите мне предписание, — еще более сурово сказала я.

Мои друзья размахивали телефонами, а водители что-то очень убедительно говорили по-тибетски.

Китаец вздохнул, а потом махнул рукой. То, что он сказал по-китайски по интонации звучало как: «А, идите вы все! Как вы меня достали! Проезжайте!»

Ровно через три минуты шлагбаум был открыт и нас пропустили

Но перед этим Шурка меня спросила: «Как сказать по-английски «Чего вы молчите?»

Я ей перевела. И Шурка подскочила к американцам и рявкнула на них: «А вы чего молчите? Это же вам надо в Непал быстрее всех!»

Американцы сделали недовольные лица и ушли в свой джип.

Мы победили. Можно сказать, что победили режим в лице отдельно взятого сторожа шлагбаума.

Но в нашем джипе наступила холодная война.

Джамьен не разговаривал со мной, я не разговаривала с Джамьеном. А так как поговорить Тибет с Украиной могли только посредством нашего общения, то ситуация была крайне напряженной.

-Он обиделся на тебя, — сказала Шурка.

Хех, ну ясен свет, что обиделся. Но я тоже имела право немного пообижаться. Тем более, что эта маленькая битва за шлагбаум была выиграна нашими силами.

Так, в состоянии холодной войны, мы въехали на одну из самых опасных дорог в мире — дорогу в ущелье между Ньяламом и Жангму.

Дорога между Ньяламом и Жангму останется в моих воспоминаниях навсегда. Ничего более страшного – и вместе с тем более красивого — я в жизни не встречала. Дорога эта идет по ущелью и справедливо считается одной из самых опасных в мире. Хотя, «идет по ущелью» — это не совсем точное описание.

Ущелье, которое начинается в Ньяламе, а заканчивается далеко в Непале – это уникальное место. Непрерывный спуск, от скалистых, голых высот — до пышной, зеленой долины в которой растут пальмы и бананы. Все это время машина едет по узенькой дорожке, одна сторона которой – это отвесный склон, а вторая – пропасть. Сама дорожка – это перманентно мокрое месиво из глины и камешков. Почему мокрое? Дело в том, что все склоны ущелья буквально сочатся водой, кроме того повсеместно прямо на дорогу падают водопады разной степени интенсивности – кстати, прекрасная бесплатная автомойка. Когда едешь по едва заметной ниточке дороги, то понять на какой глубине ущелья ты находишься просто невозможно. Смотришь вверх – только стремительные, отвесные, густо заросшие лесом склоны, уходящие в туман. Смотришь вниз – пропасть, все тот же плотный, молочно-белый туман, из которого торчат верхушки деревьев. Лес здесь совершенно дикий, девственный, начинающийся тайгой и соснами возле Ньялама и постепенно переходящий в непролазные джунгли, настоящий дождевой лес, густо-зеленый, буйный и влажный. Местами туман расходится – и тогда становится видна бурная, свирепая горная река, несущаяся по камням и прорезающая ущелье вплоть до самого Непала.

Сплошной туман, адреналин и ощущение того, что наш джип – это единственное, что осталось на всем белом свете: такой была наша дорога в Жангму.

Тем временем, холодная война между Украиной и Тибетом в одном отдельно взятом джипе не могла длиться долго. Особенно на такой дороге. Первым не выдержал Тибет.

-Мне насрать на этих американцев, — зло бросил Джамьен, едва мы отъехали от Ньялама, — Как вы вообще могли подумать, что мне до них есть дело? Вы моя группа, я за вас беспокоюсь, а на них мне наплевать.

Шурка многозначительно посмотрела на меня. «Ну что, мирись давай!» — говорил ее взгляд.

Меня не надо было уговаривать, я физически не могу долго находиться с кем-то в ссоре, и уж тем более молчать.

Хех, зато подлизываться я умею.

Я обняла его сзади на плечи: — Послушай, ты у нас самый лучший. Ты самый прекрасный гид во всем Тибете. Нам с тобой очень повезло. И я вовсе не хотела, чтобы ты уезжал с американцами.

Джамьен молчал, но сердиться перестал – я это почувствовала, поэтому продолжила выбранную политику: — Мы просто очень устали, проголодались и ужасно хотим в душ. Двое суток без душа – это ведь не шуточки, для нас это очень тяжело. Поэтому мы так и разнервничались.

-Я понимаю, — уже спокойно сказал он, — Я тоже устал. И мне тоже не хотелось там стоять. И я за вас очень переживал.

Надо было закреплять успех перемирия, поэтому я применила безотказный ход: — Просто я очень испугалась. Понимаешь? Я знаю, что эта дорога очень опасна. И я очень испугалась, что нам прийдется ехать по ней в темноте.

Хех, ну вроде я и вправду такая пугливая, и это не я четверть часа тому назад стояла посреди улицы руки в боки и крыла всю китайскую власть почем зря, готовая отпинать ногами любого, кто ко мне приблизится.

Сработало безотказно. Джамьен разулыбался: — Ладно, все нормально.

-Точно нормально? – не отставала я.

-Точно.

-Ты у нас самый лучший.

Холодная война сменилась всеобщим ликованием. Все одновременно стали что-то говорить, смеяться, шуметь, даже Панда время от времени отрывался от руля, чтобы вставить свои пять копеек: «Ягуда, ягуда!» («очень хорошо» по-тибетски).

-Не, ну а как я все-таки этих китайцев сделала! – сказала я Джамьену, — Я просто очень много путешествую, и знаю, что надо говорить в таких ситуациях.

-Вообще, ты была права, — ответил он, — Эта дорога и вправду непредсказуема. Сколько я по ней раз ездил – ни разу не было без приключений. Постоянно, то обвал, то завал, то еще что-то. Днем есть шанс все это проскочить, а ночью можно надолго застрять.

-Так почему нас все-таки не пускали?

-Китайцы ремонтируют дорогу. По всей протяженности пути идут дорожные работы. Поэтому сверху, из Ньялама, машины пропускают только с семи вечера до пяти утра, а снизу, из Жангму – с часа ночи до шести утра. Ты не представляешь, что сейчас делается в Жангму. Там стоит миллион грузовиков – и все ждут часа ночи, — пояснил Джамьен.

Когда я перевела его слова Андрею и Шурке, то Шурка показала на пустую дорогу за окном джипа: — А работа-то кипит! Действительно, не проехать!

Замечу, что и вправду, до самого Ньялама на дороге вообще конь не валялся. Конечно, мы встречали много дорожных рабочих, но никто из них не работал – они сидели возле вагончиков, варили какую-то еду или просто слонялись по дороге. Вот он, социализм! Никаких работ не ведется, но машины все равно не пускают – не велено!

После того, как в джипе восстановился мир, наша дорога превратилась в увлекательнейший аттракцион – мы радостно повизгивали, когда машину швыряло и заносило, а Панда радовался возможности продемонстрировать свой класс вождения.

Туман, водопады и непролазные джунгли. Оживший кадр из «Парка Юрского Периода». Если бы из-за поворота на дорогу вдруг вышла парочка динозавров – я бы ни на секунду не удивилась.

Несмотря на фантастические пейзажи, нам очень хотелось поскорее приехать. Я была готова отдать полжизни за горячий душ и возможность прилечь в кровать.

Но не тут-то было.

Джип остановился. Приехали, товарищи. Метрах в пятидесяти от нас произошел обвал – дорогу завалило съехавшим с обрыва пластом земли и глины.

Ну, что делать? Выходим, закуриваем.

Джамьен оценивающе смотрит на завал, а потом говорит: -Это фигня вопрос. Минут на сорок работы для экскаватора. Вот когда я ехал здесь в прошлый раз, то на дорогу упал огромный валун. Вызывали подрывников, они взрывали камень, и только потом можно было ехать дальше. Четыре часа простояли.

Ко мне подходит американка: — Я вам хочу сказать, что вы были правы, устроив скандал! Эта дорога опасна! По ней нельзя ехать ночью!

-Так отож, — отвечаю я и ухожу к своим. У американки противный, визгливый голос, мне хочется поругаться с ней, спросить, что ж у нее язык в жопу затянуло, когда надо было разобраться с китайцами, но я ж буддистка, посему молчу.

-Далеко еще до Жангму? – спрашиваю у Джамьена.

-Нет, ерунда. Почти приехали.

Джамьен сидит на большом замшелом камне, покуривает. Мы с Шуркой располагаемся рядом с ним, Андрей стоит в двух шагах от нас. И вдруг я замечаю, что Джамьен как-то нервно поддергивает вначале одну штанину, потом другую, что-то стряхивает с ботинок, а потом вскакивает. Панда вдруг начинает проделывать те же самые нервные манипуляции. Мы, все еще в недоумении, смотрим вниз, на камни и траву. И тут же срываемся с места, как подорванные. Мама дорогая! ПИЯВКИ! Вот они, знаменитые гималайские пиявки, наконец-то мы их встретили! Местная пиявка – это тоненькая, со спичку, крохотная сволочь с теплонаводящейся головкой – стоит на хвосте и крутит башкой, выискивая телокровное существо. Эти твари спокойно пролазят даже в дырочки для шнурков на ботинках. Более близкое знакомство с пиявками в наши планы не входит, поэтому мы с воплями удираем в джип и плотно закрываем за собой дверь (а вдруг пиявки каааааак прыгнут!)

Тем временем маленький юркий экскаватор бодро расчищает завал. А Джамьен нас развлекает байками о нереально прекрасном городе Жангму и рассказами о «дороге смерти», на которой мы, собственно, и находимся.

Оказывается, что тибетские паломники, желающие увидеть далай-ламу, могут поехать в Индию, в его резиденцию, только зимой. В остальное время года индийский климат для тибетцев просто невыносим (и я их понимаю). Зимой эта и без того страшная дорога превращается в настоящий ад, и каждый год здесь гибнет множество паломников. В этом году китайцы взялись за расширение и благоустройство дороги – но не из-за паломников, естественно, а по той причине, что эта узкая «оленья тропа» является едва ли не единственной транспортной артерией между Китаем и Непалом (и соответственно – Индией). И фиг с ними, с паломниками, Китаю это как-то параллельно, но вот аварии больших, груженых грузовиков никому не нужны.

За разговорами время пролетело незаметно, завал расчищен, мы прыгаем в джип. Буквально несколько поворотов – и вот он, Жангму!

Жангму. До августа сего года я понятия не имела, что на карте мира есть такой город. Но сейчас, стоит произнести это слово в нашей маленькой компании, как мы тут же начинаем улыбаться. Самый странный город в нашей жизни, где мы провели самую феерическую ночь, где мы веселились и смеялись до обморока, а потом глотали горькие слезы расставания. Вряд ли мы вернемся сюда когда-либо еще. А если и вернемся, то вряд ли повторится все, что с нами здесь произошло. Но то, что теперь детей в Жангму будут называть нашими именами – это сто процентов

Джамьен не обманул. Жангму – это, конечно, не Гоа и не Самуи. Но этот город не похож ни на один другой тибетский город. Да и не тибетский он вовсе. И не китайский. Домики здесь, как в Непале. Люди – в основном, непали. В ходу как юани, так и непальские рупии. Пахнет Непалом – специями и благовониями. Грязновато, как в Непале. И при этом – жарко, влажно, душно – и дышится! Здесь есть кислород! Прощай, гипоксия! Мы ходим – и не можем надышаться.

Здесь нет привычного тибетского аскетизма. Мы отвыкли от красок, ведь там, наверху, в Тибете наш глаз наблюдал только безлюдные марсианские просторы. А Жангму – городишко очень яркий, полный пышной тропической зелени, странным образом похожий на Ялту или на какой-то итальянский городок возле озера Комо. Здесь всего одна улица, по ходу ущелья – снизу вверх или же сверху вниз. Здесь прямо на улицах шумят водопады. Розовые и красные нарядные домики ютятся, прилепившись к отвесным склонам, как ласточкины гнезда. Из окна отеля открывается такой вид, что сердце замирает. Я вообще боюсь смотреть здесь в окно, потому что под окном – туманная пропасть, непонятно на чем этот отель вообще держится. Несмотря на всю яркость и радостность, живется здесь, очевидно непросто – из-за постоянной борьбы с наступающими джунглями и сочащимися водой склонами. Например, наш красивый, очень чистый отель вел бесполезную борьбу с грибком стен – как не замазывали-ремонтировали, а влажность все равно брала свое и разъедала потолки.

А бизнес здесь идет неплохо, потому что Жангму, как любой приграничный городок, живет своими приграничными делишками. И еще здесь все что-то празднуют. Люди приезжают в Жангму только для того, чтобы что-то отпраздновать – кто-то свой первый день в Тибете, кто-то – последний день в Тибете, а кто-то – как толпы непальских и китайских бизнесменов – удачный бизнес (ну, или залить алкоголем неудачный – тоже вариант).

Про бесконечные фестивали нам рассказал Джамьен, у которого в Жангму были свои интересы. Он был намерен плотно отпраздновать свое прибытие в Жангму походом на местную дискотеку.

Он проводил нас до номеров, а потом сказал: «Встречаемся в 19:30. Идем ужинать».

До Жангму мы не ходили на совместные ужины (посиделки в палатке под Эверестом не в счет), поэтому мы удивились, сказали: «Хмммм» — и согласились.

Нас не надо было долго уговаривать. Несмотря на усталость, мы были намерены сделать наш последний тибетский вечер таким, «чтобы помнили».

Понять весь кайф от горячего душа можно только после того, как провел двое суток без душа вообще! Это было такое счастье, такое блаженство – не пе-ре-дать!!!! Мало того, вдруг возникло острое желание надеть на себя не походные тряпки, а нечто из другой, цивилизованной жизни – например, белую хрустящую рубашку. Что касается походных тряпок, то их мне хотелось – без малейшего преувеличения – сжечь.

Перетряхнув рюкзаки, мы нашли «условно чистые» вещи, в которые и нарядились. Я по какому-то странному наитию еще в Катманду бросила в рюкзак мало уместную для тибетской погоды кофточку, которая в Жангму вдруг оказалось очень полезной. О чем до сих пор жалею – что не захватила с собой джинсы. Шурка, умница, захватила. А я нет. Так вот, в Жангму мне были просто жизненно необходимы джинсы, но их в рюкзаке не было…

Тем не менее, мы были прекрасны Сидели в холле отеля, румяные, свежие, надушенные Cherry от Mitsui (втроем, это у нас был такой унисекс-запах) – и сами от себя тащились. Не знаю, как у моих друзей, но у меня в крови бродило приятное чувство предвкушения. Я чувствовала, что сегодня будет нечто. И ощущение этого нечто делало меня смешливой до чертиков.

Но Джамьен затмил нас всех. Когда он появился в холле, мы хором сказали: «Вау!» — и офигели, у нас просто челюсти на пол упали.

На протяжении всего пути мы привыкли видеть его в спортивных шмотках – куртке и свитерах, как, собственно, были одеты и мы. Но ради нашего последнего вечера он нарядился в белую рубашку, джинсы и пиджак. Франтоватый даже в спортивных штанах, сейчас он выглядел нарядным, как жених.

«С ума сошел», — сказала впечатленная Шурка, — «Он что, вез с собой из Лхасы пиджак?»

Довольный произведенным эффектом, Джамьен сказал: — Ну что, пойдем? Норбу (Панда) присоединится к нам позже.

Мы пришли в ресторанчик – симпатичное заведение с террасой на крыше. Вид на джунгли и ущелье оттуда открывался просто фантастический. К нашему огромному удивлению, Джамьен и присоединившийся к нему Панда, сели за соседний столик. Мы с Шуркой переглянулись. В дороге они всегда кушали отдельно от нас, это было нормально. Но сейчас у нас был вроде как совместный ужин. Тем более, у нас (и у Шуры особенно) накопилось много личных вопросов к Джамьену, которые мы и собирались задать ему за ужином.

-Ээээ….Товарищи, а чего это вы там уселись? – спросила я.

Они застенчиво посмотрели на нас.

-Если мы пришли на ужин вместе, значит мы ужинаем вместе, — твердо сказала я.

-Вы приглашаете нас присоединиться к вам? – спросил Джамьен.

У нас глаза на лоб вылезли. Все-таки к восточным церемониям привыкнуть невозможно! 11 дней в джипе, спали в палатке вместе, не далее, как сегодня утром чистили вместе зубы, поливая друг другу из кувшина – а как дошло до совместного ужина, так пошли церемонии.

-Конечно, приглашаем, — нашему удивлению не было предела.

Они застеснялись, как дети, и пришли за наш столик.

Мы чего-то ели – что-то вкусное, но я не помню что, пили пиво «Лхаса» и болтали.

Героем нашего стола стал Джамьен. Мы засыпали его вопросами о его жизни, а так как жизнь у него достойна отдельной книги, это настоящая эпопея, а не жизнь, то вопросов было много. Так много, что вопросы от Шурки «Был ли он пионером?» и «Встречался ли он с далай-ламой?» так и остались не освещены.

-В Жангму очень много всяких дискотек, — сказал Джамьен.

-Да? – поддержала светскую беседу я, — И что они из себя представляют?

Мне было ясно, как божий день, куда ветер дует, но я не подавала виду, мне было очень интересно, как же он вырулит на конкретное предложение.

-Таких дискотек больше нет нигде в Тибете. Даже в Лхасе. В Лхасе на дискотеках только местная музыка, а здесь – настоящая, западная. Можно очень классно потанцевать.

-Как интересно, — сказала я.

-Все, кто приезжает в Жангму, обязательно идут на местные дискотеки, — вел дальше Джамьен.

Мы вежливо покивали.

Повисла пауза.

Джамьен пошел на второй круг: — А что вы собираетесь делать сегодня вечером? Отдыхать?

Мы с Шуркой опять переглянулись.

-Может, и нет. – по-русски сказала она мне.

-Так может, пойдем на дискотеку? – по-русски ответила я ей.

-Какая еще дискотека! – возмутился Андрей, — Никаких дискотек! Отдыхать надо!

-Мы еще не знаем, — сказала я Джамьену, — Может, и пойдем куда-нибудь.

-Здесь действительно есть прикольные места, — гнул свое он.

-Например?

-Например, «У шерпа». Туда стоит сходить.

Между нами опять пошел русскоязычный совет в Филях.

-Андрюх, — сказала я, — давай пойдем, а?

-Никуда я не пойду, — надулся он.

-Ну мы же сами не пойдем, — ныла я, — Ну только представь себе – дискотека в Тибете. Кто еще может похвастаться такой экзотикой, что ходил на дискотеку в Тибете? Я потом отчет об этом напишу…И на форум выложу…

-Не хочу, — буркнул он. Я в жизни не видела своего мужа ТАКИМ. Уж что-то, а уговаривать его пойти на танцульки не приходилось никогда – сам всегда первым бежал.

Джамьен напряженно наблюдал за нашими переговорами, а потом пошел на третий круг: — Кроме, как тусить на дискотеке, в Жангму делать категорически нечего.

И тогда Шура сделала ход конем.

-Так, — сказала она решительно, — Я хочу туда пойти. Я хочу пойти на местную дискотеку.

Тут Андрюхе было крыть уже нечем. Не я же хочу, а Шурка. А против воли народа не попрешь.

Он шумно вздохнул и сказал: — Ну, ладно. Только ненадолго.

Наш совет в Филях был закрыт, и я церемонно сказала Джамьену: — Возможно, мы пойдем сегодня вечером на дискотеку.

Он так же церемонно ответил: — Возможно, я тоже пойду.

Хех. Кто бы сомневался.

Далее последовала еще одна пауза и еще более церемонное: — Вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам?

Тададам Вот так в Тибете приглашают на дискотеки

-Мы не будем возражать, — заверила я его.

-Значит, пойдем вместе?

-Обязательно.

На том и порешили.

После ужина мы решили сходить в отель.

Джамьен проводил нас до входа.

-Увидимся на месте, — сказал он, — вся тусня начинается часам к 10.

-Как нам найти это прекрасное место? – спросила я.

-В Жангму заблудиться невозможно. Здесь одна улица,- засмеялся он, — Два поворота вниз – и вы увидите гестхауз «У шерпа». Там же будет ночной клуб «У шерпа». До встречи.

Он ушел, а мы поднялись в номер, где принялись уговаривать Андрюху. Мы сделали ему чаек с шоколадкой и вообще носились с ним, как с султаном.

-Ну, Андрюха, ну чего ты такой мрачный? – спрашивала Шурка.

-Я устал, — сквозь зубы цедил Андрей.

-Так что, никуда не пойдем? – для проформы спрашивала я. Это было не меньшей восточной церемонией, чем беседа с Джамьеном. Я прекрасно знала, что мы обязательно пойдем, и Андрюшка разгуляется позднее – такая уж у него натура: вначале надо долго уговаривать, а потом за уши не оттащишь. Упрямый Телец.

Около 10 вечера мы с Шурой навели последние штрихи на нашу неземную красоту, надели покрытые грязью тибетских дорог горные ботинки, надушились Cherry Mitsui (от которого нас уже тошнило). Мы были готовы к свершениям.

Когда вышли из отеля, я вдруг подумала о том, что не помешало бы взять с собой фляжку с водкой. Но возвращаться было лень, а мы и без водки были в настроении.

На улицах Жангму (вернее, на улице) было темно и тихо.

Мы сделали глубокий вдох и отправились на подвиги. Впереди была ДИСКОТЕКА.

На каких только дискотеках мне не доводилось бывать. На советских и антисоветских, трансовых и диско 80х, школьных и пионерских, провинциальных и пафосных, в центре Европы и на островах Юго-Восточной Азии, на сельских свадьбах и корпоративных вечеринках, на тематических и просто пьяных, в огромных ночных клубах и в маленьких саунах, на кораблях и в автобусах. Короче, повидала я за свою жизнь танцулек. Но НИЧЕГО даже отдаленно похожего на то мероприятие, на которое мы попали в Жангму, я не видела. Есть еще места на нашей планете, способные поразить мое воображение

На темных влажных улицах Жангму и вправду на каждом углу были вывески каких-то заведений. Вывески такие, я вам скажу, стремноватые – то ли подпольная курильня опиума, то ли приграничный бордель с трансвеститами – так сразу и не разберешь

Шура с Андреем стремительно ломанулись в первое попавшееся злачное место, я их еле остановила: — Камарады, это не «Шерпа».

-Джамьен сказал, что за углом, -начал спорить Андрей.

-За каким углом? Он сказал, что через два поворота и там будет гест-хауз «У Шерпа», — ответила я.

Эти двое уперлись – это здесь и все! А за поворотом темно и ничего там нет!

Еле-еле уговорила их все-таки сходить за поворот. А если там действительно ничего интересного не окажется, то всегда можно вернуться.

За поворотом оказалась автомастерская.

-Я говорил? – злорадно сказал Андрей.

-Еще один поворот, — проворчала я и потащила своих спутников за собой. В таких ситуациях на меня часто нападает упрямство Джека из LOST: «Блин, ну я же знаю, что прав, почему вы меня не слушаете? Так, мне плевать, я иду, а вы, если хотите – догоняйте».

Иногда это идет мне во вред, а иногда – как в Жангму – может сослужить и хорошую службу.

Едва мы прошли еще один поворот, как увидели гестхауз «У Шерпа». Сбоку мерцала жуткая, пошлейше-розовая вывеска Night Club. Таким же порнографическим светом были залиты ступени, ведущие круто вниз. На улице тусовалась толпа каких-то мутных локалов на мотороллерах.

-Пдц, — сказал Андрей, — Вы как хотите, а я туда не пойду.

-Давай хотя бы пройдем мимо, — заметила я. Джек во мне приутих, он и сам был озадачен.

Мы прошли мимо с равнодушным видом. Ну так, как будто просто прогуливаемся, а вовсе даже и не собираемся заходить вовнутрь.

-Я тоже туда не пойду, — вдруг сказала Александра Васильевна.

Офигеть ситуация! Я потеряла единственного союзника!

Мы прошли мимо заведения в обратном направлении. Опять с абсолютно индифферентным видом. Локалы смотрели на нас с большим интересом, а мы прогуливались.

Честно говоря, мне вдруг тоже стало не то, чтобы страшно, но так – неуютно. Вход в заведеньице напомнил мне древние фильмы с Брюсом Ли – в этих фильмах всякие нехорошие люди всегда собирались в подобных злачных притонах.

Опять прогулялись до автомастерской.

-Мы что, в отель идем? Спать укладываться? – с тоской в голосе спросила я. Душа требовала праздника, так, чтобы развернуться и свернуться, а эти штрейкбрехеры были готовы выбросить яркую коробку, даже не открыв ее.

-Да. – ответил Андрей.

-Да, — ответила Шура.

И тогда я остановилась прямо посреди темной мокрой улицы и сказала: — Ну, вы обалденные ребята. Я от вас тащусь. Мы же договорились. Вы испугались? Чего вы испугались?

Я была в ярости. Я всегда бываю в ярости, когда мои планы летят в тартарары по независящим от меня обстоятельствам.

Андрей скривился: — А что там делать? Хочешь, я тебе расскажу, что там будет? Там сидят пьяные жирные китайцы и бухают. Я туда не пойду.

Шура внимательно посмотрела на меня и сказала Андрею: — а Ирка разозлилась!

Я пожала плечами: — Ребята, уйти даже не посмотрев что там – это глупо! Ну, зайдем на 10 минут! Не понравится – сразу уйдем.

-Окей! Идем? – решительно спросила Шурка.

-Идем! – во мне опять проснулся Джек, и я пошла вперед.

Мы в третий раз подошли ко входу на дискотеку. Локалы смотрели на нас с удивлением – глядите, цирк сгорел, клоуны разбежались!

У входа на лестницу, тускло освещенную отвратительным розовым неоном, мы опять остановились. Я смотрела вниз – и не знала, что там может нас встретить. Хулиганы? Наркоманы? Проститутки? Якудза? Брюс Ли? Бандиты? Поножовщина?

А не один ли хрен? Живем один раз.

Я набрала полную грудь воздуха – и бесстрашно и решительно пошла вниз.

Едва я вошла в помещение, как меня буквально согнуло пополам от смеха. Я ожидала увидеть все, что угодно, но только не сельский дом культуры образца 70х годов прошлого века. Не очень большое помещеньице с маленькой авансценой, под стенками – низенькие столики, покрытые клеенкой в трогательные цветочки, древняя, словно вырезанная карпатскими столярами барная стойка с пыльными бутылками, допотопная светомузыка и диджей лет пятнадцати, выглядывающий из фанерной будочки. И никого!

Захлебываясь от смеха, я бросилась за своими друзьями, так и оставшимися на лестнице: — Гайз, пойдемте! ТАКОГО вы точно не видели.

Ребята пошли за мной – и точно так же рухнули от увиденного. У нас уже был не смех, а настоящая истерика. Майн готт, и мы боялись сюда зайти! Только с третьей попытки решились! Ну, это просто позор на наши седины!

Подвывая, мы сели за один из клеенчатых столиков и осмотрелись по сторонам. Здесь даже пахло, как в сельском клубе – пылью, пролитым пивом и клеенкой

У стойки околачивалось несколько местных молодцев лет двадцати, а на танцполе выплясывали штук пять девчонок – тоже местных. Вся эта публика выглядела…ну как обычно выглядит молодежь в сельском клубе? Вот так и выглядела. Китайские шмотки, прически, как из индийских фильмов и представление о красивой жизни, составленное, в основном, за счет телеканала MTV Asia. Но вместе с тем разница между нашей публикой и местной была огромна – эти ребята были трезвыми и очень дружелюбными. То есть, опасаться, что нам здесь настучат по шее пока не приходилось.

Мы заказали пиво.

-Мдаааа, — Андрей окинул «ночной клуб» долгим взглядом, — Когда наш мальчик приедет в Голландию, то у него там будет культурологический шок.

(Джамьен за ужином признался нам, что через три года планирует свалить в Голландию).

Андрюхино настроение улучшалось на глазах – его стало забавлять все происходящее, этот клуб и эти смешные девчонки на танцполе. А музыка! Какая на этой дискотеке была музыка! Детство босоногое мое — сплошное «Коко Джамбо» и прочие хиты столетней давности, выдаваемые здесь за самые модные ритмы современности.

Стали подтягиваться какие-то люди, местные, и сплошь – мужчины. В клубе было всего трое белых идиотов И всего две девушки, которые здесь не работали, а пришли потусить. Угадайте кто

Когда мы в очередной раз, ухахатываясь, сползли под стол, в клубе появился наш Джамьен. Подсел к нам, заказал выпивку — и понеслось.

Наверное, стоит сразу рассказать о том, что мне категорически не понравилось. Не понравилось мне то, что пиво здесь наливают в 100-граммовые граненые стаканчики. Пить пиво из таких стаканчиков – это просто, извините, полный п. Мало того, как только ты выпиваешь этот стаканчик, как к тебе тут же подходит девушка из работающих в клубе – то есть любая проходящая мимо девушка – и наливает тебе опять, потом берет стаканчик и начинает буквально тыкать тебе в лицо: пей, пей немедленно! Это реально бесит, особенно когда ты находишься уже в том состоянии, что пиво из ушей льется. Ну что поделать, такая у них консумация Джамьен заметил, что нас это бесит – и прогнал девчонок от нашего стола.

Я никак не могла поймать настроение и несколько раз порывалась сбегать в отель за водкой – пиво, повторюсь, уже лилось из ушей, но не вставляло ни разу, а заказать китайскую водку мы как-то не решались. О такой экзотике, типа джина с тоником или «Лонг Айленд Айс Ти» здесь слыхом не слыхивали, так что выбор спиртного был очень ограничен.

Шурка меня останавливала – не боись, щас все будет, приход догонит. На мои вопли: «Я танцевать не буду!» – она спокойно отвечала: «А прийдется!»

Местные девушки – как выяснилось позже, все они работали здесь танцовщицами – попытались строить глазки Андрею. Еще бы, такой большой красивый белый мужчина пришел!

А Джамьен пользовался здесь уже ставшим традиционным успехом

Наших кавалеров рвали на части, к нам же никто не решался подступиться– только заглядывались, хихикали, но стеснялись. Никто подойти не решался. Правда, а кто бы решился подойти, когда рядом сидит Андрюха с видом: «Не влезай, убьет» ??? Вот то-то и оно

Ну, чего? Пиво нам надоело.

-Пора, — сказала Шура.

И мы с ней пошли покорять танцпол.

И это было то еще шоу. Мало того, что я никогда в своей жизни не танцевала в горных ботинках, так я еще и нкогда не танцевала ТАК. Мы устроили какие-то русские народные танцы. Павами осанистыми, помахивая руками мы разошлись в разные углы совершенно пустого танцпола (с нашим появлением локалы сбились в группки у стойки, глядя на нас), а потом пошли в пляс по диагонали, друг навстречу другу, ну чисто ансамбль «Березка», ни дать ни взять. Хохма наступила посреди танца. Трое самых смелых местных парней долго и внимательно наблюдали за нашими танцами народностей, а потом присоединились к нам с теми же движениями, решив, что это охрененно модный танец, который положено танцевать именно под эту песню. Джамьен не выдержал – как это, чужие парни с его девчонками танцуют – и через минуту тоже уже танцевал с нами. А как только на танцпол вышел он – тут же подтянулись местные девчонки, ревниво разглядывающие нас с Шуркой – во что мы одеты, что у нас в ушах, какие прически и так далее. Было весело, просто дым коромыслом. Все вокруг пялились на нас с Шуркой, а нам было пофиг. Давно забытые детские ощущения, как будто ты пришел на танцы в чужой пионерлагерь или же пробрался на дискотеку в чужую школу – мы чувствовали себя приблизительно так.

Когда с нас уже дым шел, танцы неожиданно закончились, и мы вернулись за свой столик. Мы не знали, что нас ждет впереди. А впереди была…шоу-программа! Да-да, самая настоящая, ведь это ночной клуб!!!!

Слушайте, эта шоу-программа…У меня такой истерики не было никогда. Мы просто выли от смеха. Те самые девчонки, которые наливали нам пиво, и пацаны, которые маялись у стойки, переоделись в разные наряды – кто в непальские народные, а кто в шмотье в стиле индийского кино – и понеслась! Номер сменялся номером – народный танец с бубнами, постановочный танец из индийского кино – и так далее, и тому подобное. Народные танцы мне нравились – я люблю смотреть народные танцы. Но вот современные! Девчонки, накрашенные и причесанные под Ашварию Рай, в длинных парчовых платьях, а с ними – парни с начесами, как у Миттхуна Чакроборти в незабвенном «Танцоре диско», наряженные в джинсы и кроссовки – они старательно выплясывали на сцене с самым серьезным видом – и это была полная истерика. Особенно нам запомнился один парень. Он танцевал с таким суровым лицом и так швырял свою партнершу, что Шурка сказала: «У него такой вид, как будто только что на дембель вышел».

Клуб тем временем набился под завязку. Народу было – яблоку негде упасть. И сплошь – одни мужики. Некоторые – очень стремные на вид. Некоторые – очень пьяные. Я, как типичная советская девушка, тут же подумала, что это может быть опасным. Забегая наперед скажу, что более безобидной публики я в жизни не встречала.

Когда на сцене стали танцевать самый известный народный непальский танец (под классную народную песню, кстати), то пол-клуба подорвалось на ноги и пошло в пляс вместе с танцорами. Это было зрелище, я вам скажу! Андрей убить себя был готов, что не взял видеокамеру.

А за нашим столиком, тем временем, возник новый персонаж. Непальский друг нашегоДжамьена. Он представился, но я, хоть убейте, не могу вспомнить, как его зовут. Он был просто копией молодого Джеки Чана, поэтому мы сразу же намертво прилепили ему это прозвище. Джеки Чан все развлекал и развлекал нас беседами, а потом вдруг сказал: «Девчонки, сидите и никуда не уходите, щас все будет» — и смылся.

Через секунду наш Джеки Чан был на сцене. Он танцевал. Какие-то безумные народные танцы с бубнами. Очень при этом старался поразить наше воображение. И ему это вполне удалось.

Где-то в час ночи, когда шоу-программа все шла и шла, Шурка стала мне подавать знаки, что пора линять.

Каким-то неведомым образом, Джеки Чан эти знаки расшифровал и опять сказал, чтобы мы сидели и никуда не уходили. И смылся.

Товарищи, ровно через минуту шоу-программу остановили прямо посреди какого-то номера, ди-джей прошел в свою фанерную будку, и специально для нас опять началась дискотека. Мы с Шуркой сидели в шоке. Мы чувствовали себя как в какой-то передаче «Все для тебя», потому что в этот вечер ВСЕ было только для нас.

Довольный Джеки Чан вернулся: «Ну вот, чтобы вы не скучали и опять могли потанцевать».

После этих слов он решительно взял меня за руку и вывел на танцпол. Черехз секунду к нам присоединились Шурка с Джамьеном. Нагоцались мы, я вам скажу…

На нас пялился весь танцпол. Андрюха потом сказал, что не только танцпол – мы порвали весь ночной клуб, на мелкие кусочки.

Когда мы спохватились, часы показывали начало третьего ночи. Ну, ни фига себе, зашли на секундочку посмотреть С десяти вечера до двух ночи висели. И это при том, что наш день начался под Эверестом в семь утра

Наши партнеры откровенно расстроились от нашего решения уходить. Похоже, что они были готовы развлекать нас до семи утра.

Стали прощаться. И опять это была минута славы. Весь танцпол забыл про танцы и смотрел на нас. Андрюха наблюдал за всем немножко со стороны (это мы были непосредственными участницами событий) – и потом сказал нам, что на наше прощание смотрел весь клуб, мало того, наш Джеки Чан просто умирал от гордости от того, что он всю ночь протусил именно с нами.

Когда уходили, то пол клуба вывалило на лестницу нас проводить, только транспарантами «Please come back!» не размахивали…

Шурка и я шли по ночному Жангму и ржали, как маленькие. «Со мной такого не было со времен пионерского лагеря. Последний раз я так танцевала в 15 лет» — сказала Шура. Я поковырялась в памяти и решила, что я, пожалуй, тоже.

А напоследок аццки отжог Андрюха.

Когда мы уже поднялись в номер, он вдруг сказал: «Пойдем обратно, я не натанцевался».

«Андрюха, ты чего? Я спать хочу!» — упрямилась я.

«Ага, вы там напрыгались, а я – нет».

Я удивилась: — Так почему ты к нам не присоединился?

И тут Андрей выдал: — Я же стерег ваши сумки, пока вы танцевали с мальчишками. Как бы это выглядело, если бы я пришел к вам и сказал: «Так, вон ваши сумки, я тоже танцевать хочу». Я просто решил вам не мешать.

Вот такой у меня муж Самый деликатный и внимательный муж в мире

Вот так и был поставлен финальный аккорд в нашем тибетском приключении. А Жангму я запомню на всю жизнь, честно

А поутру они проснулись…

Похмелья не было, но было чудовищно грустно, до слез.

Перед завтраком мы с Шуркой вышли на улицу и купили последнюю пачку китайских сигарет с нарисованной пандой. Но уже за непальские рупии.

Завтрак был очень вкусным – нам даже жареную картошку подавали, — но беспокойным. Мы опять держали совет в Филях.

-Так, — сказала Шурка – надо бы нашим ребятам чаевые дать.

Ясное дело, надо. Я об этом с первого дня думала. Но у меня на пути стояло сразу несколько «но». Первое и самое огромное «но» — я всегда стесняюсь давать деньги, взятки и прочие благодарности. Мне никогда не жалко! Наоборот! Но я всегда дико стесняюсь.

«Но» номер два – а кто будет давать?

-Ты, конечно, — уверенно ответили мои друзья.

-Никогда, ни за что, ни за какие коврижки! – я отчаянно замахала головой. Представить себе, что я буду давать чаевые было выше моих сил. С другой стороны, не дать чаевые – это хамство.

-Ирка, больше некому, — тоном, не терпящим возражений, сказала Шурка, — только ты можешь это сделать.

-Как?????? – завопила я.

-Сориентируешься по ходу, — спокойно ответили мои.

Я покраснела аки майский цвет и сказала: — Нет.

-Ты как маленькая, — фыркнул Андрей.

-Я считаю, что давать чаевые должен мужик, — парировала я.

-Я английского не знаю, — отмахнулся Андрюха.

-Ладно, я тебе помогу, — сказала Шурка, — я все скажу по-русски, а ты типа переведешь. Окей? Вместе легче будет ориентироваться. По обстановке.

Дальше стали спорить о сумме. Андрей настаивал на том, чтобы Джамьену и Панде дать одинаково. Мы с Шуркой настаивали на том, что Джамьен заслужил большую сумму. Угадайте, кто победил

И тут встало третье «но» — техническая часть, то есть в чем давать деньги. Конвертов у нас не было. Отправились на поиски. Конвертов не было нигде в округе, даже на ресепции отеля. И вот, вместо того, чтобы собирать вещи мы, три придурка, заперлись в номере и принялись мастерить конвертики из листов моего путевого блокнота. Конвертики получились очень сексуальные. Главное теперь было их не перепутать – суммы-то разные.

Провозились мы с конвертами довольно долго. Когда вывалили, наконец, из номера, то Джамьен уже ждал нас в холле. Грустный.

-Как спалось? – спросил он.

-Хорошо, — не соврали мы.

-Ты долго еще вчера тусил? – поинтересовалась я.

-Долго. До четверти третьего.

-Хех, так мы же ушли в десять минут третьего!

Вместо ответа он усмехнулся и пожал плечами – типа, а что мне оставалось там делать без вас?

Погрузились в наш любимый джип – в последний раз. Я была готова расплакаться прямо сразу, едва мы отъехали от отеля.

Чем ниже мы ехали по Жангму, тем больше он становился похожим на непальский городок.

-Сейчас будет пограничный пункт, — говорил Джамьен, — потом мы проедем еще немного вниз – и все. Там, на мосту, попрощаемся. Через мост вам прийдется перейти самим, а на непальской стороне вас встретит уже непальский водитель.

Мы молча глотали слезы.

-А вы потом в Лхасу? – спрашиваю я.

-Да. Я думал, что надо будет сразу забирать группу. Но здесь сегодня группы нет. Поэтому мы до часу ночи потусим в Жангму – а потом домой!

-Долго будете ехать?

-К 10 вечера будем. У меня в понедельник прилетает группа, 130 человек, веду их на Кайлаш.

Блииииииииииииииииииииииин…..Я уже завидую этой группе…. Приехали на китайскую погранзаставу. А там очередь! Полдня стоять, не меньше. Мы скромно встали в хвосте, а Джамьен куда-то смылся. Приходит через пару минут и проводит нас к погранцу без очереди. Пограничник чего-то его спрашивает, улыбается, Джамьен улыбается ему в ответ – и уже через мгновение паспортный контроль пройден.

-Это как? – спрашиваем мы Джамьена.

-А, — он смеется. – у меня тут начальник смены знакомый.

У него везде знакомые.

Джип едет ниже и ниже. И вот он, последний фронтьер. Мост.

Все.

Наша тибетская сказка закончена.

То, чего мы так долго ждали, о чем мечтали несколько лет, чего так страстно хотели – завершилось. Приключение подошло к концу.

Джип плотным кольцом обступили непальские носильщики, надо было выходить и идти на ту сторону моста, в Непал. Мне впервые в жизни не хотелось в Непал.

-Ирка, давай. Пора, — сказала мне по-русски Шурка.

И я заговорила: — Ребята, мы вас задержим еще буквально на пару минут.

Мой голос дрожал от слез, но говорила я вполне связно и уверенно. Джамьен и Панда внимательно слушали. И хоть Панда не понимал по-английски, мне было ясно, что он понимает абсолютно все, что я хочу им сказать.

Что обычно говорят при прощании с друзьями? Много ли можно выразить словами?

Нет.

Но мы постарались. По-моему, у нас получилось.

-В нашей стране принято на память дарить подарки, — подвела черту я, — Но нам нечего вам подарить. Только вот это.

И тут Шурка с Андрюхой вручили наши самодельные конверты.

Ну, собственно, и все.

Поговорили напоследок о планах, о Кайлаше.

-Пожалуйста, обращайтесь ко мне напрямую, — говорит Джамьен – я все сделаю.

Все как в кино – прощаемся на мосту. Нас, как каких-то вражеских резидентов, прямо на мосту передают непальському встречающему. Симпатичный, бойкий, улыбчивый непали – но нам не до него. Нам сейчас не до чего.

Вы не поверите – всего 200 метров моста отделяют Непал от Тибета. Но на непальской стороне ВСЕ по-лругому. Там даже запах другой. Люди, постройки, деревья, куры, собаки – там ВСЕ другое.

И едва перейдя этот мост и проглотив слезы, мы уже хотим обратно, в Тибет.

Мы садимся в джип. Другой, непальский джип. Он нам не нравится. Водитель нам тоже не нравится. Нам все не нравится. Мы хотим обратно!

Дорога до Катманду растянулась на семь часов. Едва мы отъехали от границы, как на дороге обнаружился завал, который долго и нудно расчищали экскаваторы…Мы простояли под палящим солнцем четыре часа, голодные и умирающие от жажды. Все, все было не так!

Себя, любимых, со скуки немного фотографировали…

Когда едешь к Катманду со стороны Кодари, то дорога представляет из себя фантастическое зрелище – живописные долины, красивейшие горы, джунгли – и тут же густые леса из гималайской сосны, скалы и водопады, реки и удивительные города, типа курортного Дуликеля.

До этого ли было нам?

Поверьте, нет.

Было грустно и тоскливо.

Катманду же после Тибета показался душным, шумным, грязным и очень многолюдным. Тут буквально не хватало воздуха.

Все, что здесь можно было делать – это отъедаться после голодного Тибета. И еще пить с горя :))

Что мы и делали весь остаток дня.

Продолжение следует. Осталось совсем чуть-чуть: поездка в Читван и немного Дели.

По обе стороны Гималаев (Непал-Тибет, и немного Индии). Часть 1

По обе стороны Гималаев (Непал-Тибет, и немного Индии). Часть 2

По обе стороны Гималаев (Непал-Тибет, и немного Индии). Часть 3

По обе стороны Гималаев (Непал-Тибет, и немного Индии). Часть 4