Глава 4. ПАМИРЦЫ И БАДАХШАНЦЫ

Я ехал в Горный Бадахшан с намерением писать о разных народах и разных религиях, сравнивая их и говоря о том, кто лучше и кто хуже. Но уже через несколько дней я стал понимать, что горы не делят людей по каким-либо признакам, делая всех памирцев самым гостеприимным и душевным народом на земле.

Конечно, развитие туризма в регионе уже начало пагубно сказываться на некоторой части местного населения, которая пытается решить свои проблемы в течение одного сезона, или, что еще хуже, за счет одного путешественника. Но это, все-таки, больше исключение из правила, и я очень надеюсь, что даже эти люди со временем смогут понять, что туристы едут туда, где к ним относятся как к обычным людям, а не как к мешкам, набитым деньгами.

Вообще, памирцами называют как народы, живущие на Памире в целом, так и те народы, которые жили там исторически с древних времен (этнические памирцы). К последней группе относятся рушанцы, шугнанцы, ваханцы, ишкашимцы и еще несколько относительно небольших народностей. Помимо же собственно памирских народов, в здешних горах проживает довольно много кыргызов (в Мургабском районе на Восточном Памире), а также некоторое количество таджиков. Почти все этнические памирцы (за исключением части язгулемцев и ванчцев) являются приверженцами исмаилизма — одного из течений шиитского ислама. Кыргызы, а также указанные язгулемцы и ванчцы являются мусульманами-суннитами. Но в целом, данный регион всегда славился своей веротерпимостью и взаимопроникновением религий, ведь в течение тысячелетий здесь сталкивались (и взаимообогащались, при этом) зороастризм и буддизм, ислам и христианство.

Проникновение исмаилизма на Памир связывают с именем поэта и философа Носира Хосрава, жившего и проповедовавшего в одиннадцатом веке. Именно с тех времен, большая часть памирцев исповедует исмаилизм, в котором, правда, до наших дней проглядываются черты их более древних верований, связанных с поклонений огню. Но несмотря на то, что исмаилизм — это течение в исламе, многие живущие в низинах мусульмане до сих пор продолжают называть людей Бадахшана, которые упрямо не хотят считаться таджиками и называют себя памирцами, исключительно язычниками и кяфирами (неверными).

В самом деле, говоря о Горном Бадахшане, нельзя не остановиться на исмаилизме, так как это довольно либеральное религиозное течение, как столетия назад, так и в наши дни, во многом определяет жизнь всего местного населения. Так получилось, что шиитский ислам, признающий право потомков Али (зятя и двоюродного брата пророка Мухаммеда) на управление мусульманской общиной, приживался, в основном, на территориях, население которых исповедовало до этого зороастризм. И если шиизм изначально считали исламским вариантом протестантизма, то исмаилизм, отколовшийся от шиизма в восьмом веке, стал «протестом против протеста». Именно тогда шестой шиитский имам Джафар, проводивший уступчивую политику по отношению к суннитам, решил лишить права наследования своего старшего сына Исмаила, выступавшего с неугодными отцу взглядами. Исмаил умер раньше своего отца, и имамом был признан не сын Исмаила, а младший брат последнего. После чего, часть шиитов приняла сторону наследников Исмаила и откололась от основной общины. В настоящее время, в мире насчитывается около 20 миллионов исмаилитов, и более 150 тысяч из них проживает на Памире. Таджикистанские исмаилиты долгое время (более пятидесяти лет) находились в условиях полной изоляции от своих собратьев по вере, проживающих за рубежом. Однако, всё это время традиции сохранялись, а вместе с ними сохранялись и древние труды исмаилитских теологов, по количеству находок которых Горно-Бадахшанская автономная область является в наши дни несомненным рекордсменом.

Прогрессивный характер исмаилизма изначально основывался на том факте, что эта религия совсем не отрицала науку, а напротив, пыталась использовать все её достижения. По этой причине, высокообразованных исмаилитов никогда нельзя было обвинить в слепом следовании книжным догмам. Но их всегда обвиняли в том, что они слишком вольно трактуют священные книги и не соблюдают большинство обязательных обрядов.

У исмаилитов нет духовенства. Есть лишь пиры (старцы) и халифа (наместники), назначаемые верховным духовным лидером — Ага-Ханом, и то, не везде. Нет мечетей или молитвенных домов, потому как местом, пригодным для молитвы, считается любой памирский дом. Исмаилиты не держат пост (уразу), считая, что вся их жизнь проходит как ураза, и нет никакой необходимости ограничивать свой организм в определенные периоды, предаваясь излишествам во всё остальное время. Памирские женщины никогда не носили паранджи и всегда сидели вместе с мужчинами за одним столом, а при встрече они здороваются за руку и зачастую обмениваются поцелуями.

У исмаилитов нет обязанности совершать хадж в Мекку, вместо этого любой из них считает долгом хотя бы раз в жизни увидеть своими глазами Ага-Хана. Ага-Хан управляет общиной посредством фирманов (указов), в которых он излагает современное толкование Корана, ведь исмаилиты прекрасно понимают, что жизнь не стоит на месте, а меняется, и вместе с ней меняются представления о мире и о том, что в нем важно и существенно.

Еще готовясь к поездке в Горный Бадахшан, я неоднократно сталкивался с упоминанием такой примечательной личности, как Ага-Хан IV. Сей человек является в данный момент руководителем общины исмаилитов, их, так называемым, «имамом времени». Надо признать, что до поездки я был склонен воспринимать всю информацию о нём скептически: мало ли что могут написать СМИ в целях пропаганды. Но приехав на место и пообщавшись с местными жителями, я понял, что любовь к Ага-Хану для памирцев — это правило. И на самом деле, как можно не любить человека, силами которого целый народ был спасен от голодной смерти? Это случилось во время гражданской войны и экономической блокады Памира в первой половине девяностых годов, когда официальный Душанбе практически оставил без снабжения огромную Горно-Бадахшанскую область. Тогда Ага-Хан направил через Кыргызстан в Горный Бадахшан караваны гуманитарной помощи, которые спасли от голода сотни тысяч людей. Сей факт бадахшанцы запомнили на всю жизнь, и я думаю, будут помнить в поколениях. Причем, как помощь Ага-Хана, так и предательство Душанбе.

Либеральность исмаилизма, строящаяся, в первую очередь, на прогрессивных взглядах имама, вкупе с той поддержкой, которую он оказывает населению Горного Бадахшана, сформировали у большинства людей мнение о том, что он, если и не Бог, то точно пророк, посланный им. И кстати, что очень важно, исмаилиты не будут вести нудных и долгих споров по поводу истинной сущности Ага-Хана (как это стали бы делать и делали неоднократно представители многих других религий, временами скатываясь до религиозных войн и расколов). Каждый воспринимает его по-своему и имеет на это полное право. А заявления о готовности отдать за Ага-Хана свою жизнь — здесь не такая уж и редкость, а скорее, даже правило. И называет народ принца Карима не иначе как «наш имам» или «наш Ага-Хан», а кто-то предпочитает и более возвышенную формулировку — «его Высочество».

Я — человек совершенно не верующий. И я не склонен судить о людях по их словам и тем принципам, которые они провозглашают. Поэтому, я сужу об Ага-Хане по его делам, а они, несомненно, приносят добро. Ведь в наши дни основанный им фонд активно занимается поднятием экономики Горного Бадахшана, участвует в различных гуманитарных проектах, развивает медицину и образование.

Очень интересно слушать рассуждения жителей Горного Бадахшана о своей сегодняшней жизни. И в целом, анализируя настроения современных памирцев, можно заключить, что старики скучают по временам Советского Союза, а молодежь мечтает о благах современной цивилизации.

Связи с республиками бывшего СССР здесь, как нигде более, являются прочными и хорошо вспоминаемыми. В советские времена памирцы никогда не служили в армии у себя на Родине, существующая политика забрасывала их в наиболее сложные и ответственные места: на секретные полигоны, отдаленные пограничные заставы и в закрытые города. Ту верность России, которая была присуща жителям этих мест, очевидно, планировалось использовать для взращивания настоящих защитников южных рубежей. Тем печальнее было смотреть местным жителям на уход осенью 2004 года с Памира российских пограничников. С горечью наблюдали памирцы и процесс разрушения Союза, ведь в отличие от многих других республик, независимость Таджикистана не принесла им совершенно никакой пользы. Напротив, будучи весьма важным в стратегическом значении, регионом СССР, Горный Бадахшан всегда находился на централизованном московском обеспечении. А когда Союза не стало, в поселках исчезло электричество и подорожали продукты.

За всю нашу поездку мы встретили массу людей, судьбы которых были связаны как с Казахстаном, так и непосредственно с Карагандой. Кто-то здесь служил, кто-то работал, у кого-то есть родственники. И наверное, совсем уж удивительный для всего постсоветского пространства факт: только на Памире, услышав, что ты из Казахстана (равно, как и из любой другой республики бывшего СССР), тебе обрадуются и назовут земляком.

Молодое поколение, как и везде, хочет всего нового. Их привлекает за границей то, чего нет в их родном Бадахшане, — большие города, супермаркеты, ночные клубы, сексуальная свобода. Но вместе с тем, они знают и любят свои корни, гордятся своим прошлым, но еще сильнее хотят идти в будущее.

Хотя, девушки, по крайней мере, на мой взгляд, менее подвержены современным веяниям. Взять хотя бы одежду. В Бадахшане, вообще, очень интересно наблюдать за разделением стилей одежды по половому признаку. Интересный факт заключается в том, что местные мужчины очень быстро перешли на европейский стиль одежды, и увидеть здесь кого-то в халате и просторных восточных штанах в наши дни весьма сложно: в массе своей мужская часть населения носит пиджаки и брюки или джинсы. Но вот увидеть девушку в джинсах — это огромная редкость. Я думаю, что не без мужского влияния, конечно, женщины до сих пор предпочитают носить платья старинного туникообразного покроя с огромными плечиками и шаровары, причем, вне зависимости от того, происходит дело в отдаленном кишлаке Ваханской долины или в Хороге (в последнем случае, только плечики будут больше).

Но что остается в Горном Бадахшане неизменным, так это жилища людей. Существует такое понятие, как «памирский дом». Традиционный памирский дом (а таких в Горном Бадахшане большинство) строится по очень типичной схеме, и вся она основывается на заповедях исмаилизма, наложенных на зороастрийские традиции, которые не забыты и по истечении двух с лишним тысяч лет. Чид (а именно так называет свой дом, например, шугнанец) являет собой сочетание нескольких обязательных элементов, и все здесь пропитано символизмом. Неизменные пять колонн, каждая из которых олицетворяется либо с членами семьи Пророка Мухаммеда (так называемой, шиитской пятеркой: Мухаммед, Али, Фатима, Хасан и Хусейн), либо с зороастрийскими божествами. Строго регламентированное количество и местоположение балок, формирующих потолок. Обязательные три уровня пола, каждый из которых возвышается над предыдущим примерно на полметра и символизирует одно из «царств» природы. Обязательный сводчатый потолок «чорхана», непременная фотография Ага-Хана на самом видном месте. А над входом в каждом памирском доме висят рога архара или горного козла — животных, считавшихся на Памире священными еще со времен зороастризма.

Любое событие в жизни памирца, как раньше, так в некоторой мере, и сейчас, регламентировано внутри чида. Так, например, колыбель с ребенком принято ставить возле столба Мухаммеда, который, по всем канонам, должен быть изготовлен из арчи (что в наше время не всегда соблюдается). Возле этого главного во всех смыслах столба принято и посвящать юношу в мужчины, когда на свой пятнадцатый день рождения он надевает белую мужскую одежду. А во время свадьбы жених с невестой сидят возле столба Али (который, по зороастрийской традиции, посвящен ангелу любви — Меру), дабы получить благословение на долгую и счастливую жизнь. Но непосредственно перед свадьбой во время одевания свадебного наряда невеста располагается возле столба Фатимы, дочери пророка и матери Хасана и Хусейна. Столб Хасана, не имевшего наследников, в зороастрийской традиции символизирует ангела Земли — Замёда. Возле этого столба принято сажать почетного гостя или религиозного лидера общины (халифу). Столб Хусейна, ставшего следующим имамом после Али, является тем местом, возле которого проводятся различные церемонии, в том числе, траурные, а также бракосочетания и чтение молитв.

Оташдон или лянгар (место для разведения огня), в связи с тысячелетними зороастрийскими традициями памирцев, является особенно священным местом, я бы сказал, своеобразным алтарем. Очаг обогревает дом, служит для приготовления пищи, в особенности, для выпекания хлебных лепешек. А в особых случаях на нем разводятся жертвенные курения.

Наверное, самым удивительным и красивым элементом чида является его деревянный сводчатый потолок, называемый «чорхона». Чорхона устанавливается в центре потолка над балками и состоит из четырех квадратный ярусов, вписанных один в другой. Считается, что каждый из ярусов символизирует какую-то стихию. Нижний — это дом Земли, второй олицетворяет воду, третий посвящен ветру или воздуху, а самый верхний и маленький из ярусов — это дом Огня, символизирующий Солнце. Ведь именно через этот четвертый ярус в дом попадает солнечный свет, особенно священный для зороастрийцев.

В современных условиях, к классическому четырехугольному чиду часто пристраивают дополнительные комнаты, веранды и другие постройки, однако он по-прежнему остается связующим звеном всего дома, его сердцем и хранителем истории.

Не в последнюю очередь поразил меня тот факт, насколько хорошо все местные жители знают историю своих мест. Это, наверное, и неудивительно, ведь любовь к Родине была дополнена для большинства населения высшим образованием (Горный Бадахшан лидировал в СССР по количеству дипломированных специалистов на душу населения, и сейчас изучение наук весьма поощряется в обществе, даже в том случае, если эти знания не смогут найти практического применения). Поэтому рассказы о походах полковника Ионова и Кушанском царстве со всеми подробностями можно будет послушать и здесь, если вам не посчастливилось изучить историю этих мест до поездки. Тем более, что за душевным дастарханом и в компании прекрасных людей, процесс впитывания знаний будет идти сам собой, без каких-либо усилий. Просто потому, что всё вокруг будет восприниматься застывшей историей, такой далекой во времени и такой близкой в пространстве.

По эту сторону Пянджа — 1

По эту сторону Пянджа — 2

По эту сторону Пянджа — 3

По эту сторону Пянджа — 5