Повторение – Мать учения.

Для закрепления материала полезно возвращаться в «прежние места». Первый раз – разведка. Второй – полировка.

За два прошедших года Бухта Тимбукту изменилась мало. Всё так же встают над Нигером эвкалипты, словно плакучие ивы, дрожащие над Окой. Эвкалипты в Африке напоминают наши березы. Не знаю, как в Австралии, они там эндемики. В долине Нигера их насадили для укрепления почвы и избавления от комаров.

В Бухте Тимбукту время остановилось. На пристани нас встречает тот же полуразвалившийся древний джип. Те же деревянные сиденья, та же канистра под ногами водителя, из которой по трубке поступает бензин в двигатель. Скорее всего, водитель некурящий, раз до сих пор жив.

Вдоль дороги встречаются плакаты с контурами Ливии посредине. Ливия строит канал, соединяющий Томбукту с рекой Нигер. Каддафи вообще подвижник обводнения и озеленения. У себя в стране он строит Водовод, который принесет воду из сахарских подземелий в цитрусовые рощи прибрежной полосы. Каддафи – отец африканских народов, который со временем создаст Всеафриканский союз во главе с Ливией, по мощи превосходящий Европейский.

В прошлый раз Томбукту выглядел повеселее. Тогда светило солнце и серо-бежевый город смотрелся очень жизнерадостно на фоне голубого неба. Теперь же дует песчаный ветер из пустыни, из-за которого всё вокруг окрашено в какой-то белесый цвет. Небо и дома сливаются в одну сплошную массу и навевают меланхолию.

Я чувствую, что моих компаньонов Томбукту разочаровывает. Мы плыли три дня и три ночи по реке Нигер из Мопти, нам было хорошо, мы наслаждались прохладой и ароматом трав, покрывавших зеленым ковром берега великой африканской реки. Но мало кого Томбукту способен не разочаровать. Европейские исследователи Африки XIX века, чьими именами названы улицы Томбукту – Александр Лэнг, Рене Кайе, Генрих Барт – пришли в этот город тогда, когда его счастливая звезда закатилась, причем со времени заката прошло уже два столетия. Они тоже были не в восторге от города. Особенно это касается майора Лэнга, которого убили туареги. Теперь эти туареги – «хозяева Томбукту». Они бродят по городу, предлагая редким туристам «туарегские кресты» из низкопробного серебра и зазывая совершить «экскурсию» в бедуинский лагерь. Но туареги эти – тоже фантомы, как и весь город Томбукту. Интересно то, что если немцы продолжают именовать город правильно — «Тимбукту», то французы продолжают традицию, начатую своими географами. Город называют Томбукту, что при слиянии двух слогов звучит несколько зловеще. Дело в том, что «tomb» по-французски значит «могила». Был «колодец Бокту», стал «могилой Бокту». Бедная старушка Бокту, которая присматривала за колодцем на караванном пути, и подумать не могла, что со светлой памятью о ней так обойдутся.

В нашем мире и его истории так всё переплетено, что иногда на извечный русский вопрос «Кто виноват?» находишь совершенно неожиданный ответ. Кто виноват в «затухании» звезды Томбукту? Я уверен, что виноваты Христофор Колумб и Васко да Гама. Первый открыл Америку, а тем самым и «золотую жилу», которая позволила Европе обходиться без африканского золота. Кроме того, африканские рабы для американских плантаций стали интересовать европейцев более других богатств Африки. Васко же доказал, что можно обходиться без транссахарских переходов. По морю проще. С той поры португальцы, голландцы, датчане и даже остзейские немцы стали основывать свои фактории на берегу, не углубляясь в недружелюбную Африку.

Сейчас её колодец реставрирован. Находится он во дворе городского музея Томбукту. Рядом прислонен плоский брикет каменной соли – основного товара, который караваны везли с севера, из Тауденни, района, в котором иностранным туристам появляться не рекомендуется. Туареги шалят. Они всегда «шалили», но незадолго до нашего приезда дошли до того, что захватили пограничный гарнизон на северо-востоке Мали. Туареги же Томбукту – народ спокойный, к властям лояльный. Да по большому счету, они…не совсем туареги. Это «белла» (или как еще их называют – иуллемеден), потомки чернокожих рабов, бывших в услужении у «настоящих» туарегов – светлолицых имохадов, потомков гарамантов, в античные времена рассекавших Сахару на боевых колесницах. Нынешний туарег только при появлении иностранца с фотоаппаратом прячет лицо под лисам (лента-тюрбан, которым обвязывают голову, закрывая лицо). Настоящий же туарег даже ест, просовывая пищу под покров, скрывающий от посторонних глаз его благородное лицо.

Одним словом, Томбукту – это одно большое воспоминание о былых славных годах, мираж из прошлого, поднимающийся над песками Сахары.

Однако жизнь в городе бьет ключом, несмотря на то, что еще лет десять назад ему предрекали смерть от наступающей пустыни. По улицам Томбукту ходят хорошенькие девушки, одетые по-современному и очень даже кокетливо, и вообще город за пределами старой части не производит впечатление умирающего. И это радует.

Я тоже в свою очередь город порадовал. Когда я шел к нашей гостинице «Бокту», меня чуть не сшиб джип с местными молодцами. Ребята решили подшутить и направили машину прямо на девиц, которые стояли на обочине и мирно беседовали друг с дружкой. Вид ухаживания, признаться, довольно оригинальный и он еще ждет комментариев со стороны ученых-этнографов. Парням было весело и девчонкам тоже, но джип почему-то не хотел тормозить и на полном ходу направлялся в мою сторону. Я успел отскочить, выкрикнув по-русски несколько расистских лозунгов. Для пущей убедительности я поднял средний палец с целью применения символа международной знаковой системы, обозначающий идиомы фаллического содержания. Нужно сказать, что данный жест был воспринят населением Томбукту возгласами одобрения. Девицы готовы были бросить всё, забыть навеки про местных мачо на джипах и последовать за мной в отель «Бокту», но честь русского исследователя Африки не позволила мне использовать свой авторитет среди туземцев в столь низменных целях.

В музее Томбукту в книге отзывов нашли нашу запись от 19 ноября 2005 года. Она не единственная на русском языке, хоть наши соотечественники и остаются редкими птицами в этих краях. Кто-то посоветовал в книге «расширить музей», так как по мнению сердобольной дамы экспонатам не хватает помещения. По-моему, музейщики озабочены больше продажей сувениров, а экспонаты как лежали на своих местах, так и лежат. Им даже много места.

…А как всё начиналось? Сначала хотели осуществить маршрут Республика Нигер – Мали. Разумеется, опираясь на чартерную программу Point-Afrique. Но из-за традиционно возникших беспорядков на севере Нигера эта компания сняла свой рейс в Агадес, что в центре Нигера. Лететь в Ниамей, чтобы посмотреть Агадес – по крайней мере странно. Поэтому решили сосредоточиться на Мали и Буркина-Фасо (Стране Честных Людей). Потом у меня возникла идея расширить маршрут и отправиться еще на неделю в Бенин и Того. С учетом того, что у нас были забронированы транзитные ночлеги в Париже, путешествие растянулось на 24 дня.

В принципе, все наши путешествия последней поры меньше трех недель не длятся, так что обыкновенным отпускникам приноровиться к ним трудновато. Поэтому участвуют в них в основном «вольные художники», те, кто может оставить свой бизнес на время и те, у кого скопились неиспользованные отпуска и есть возможность «надавить» на начальство. У нас «художников» двое – Михаил Васильевич и Фарид Фаляхуддинович. Первый – ландшафтный архитектор, которому, по понятным причинам, заниматься обустройством подмосковных ландшафтов зимой как-то не с руки, второй – павлинозаводчик, разводящий павлинов на продажу в своем имении под Казанью. Как известно, Казань являет собой самый быстроразвивающийся и быстро хорошеющий город в России (после Москвы, разумеется), а посему павлины пользуются там повышенным спросом.

С Андреем и Натальей я уже путешествовал в феврале сего года по Кении. Они взяли с собой подругу – Таню Буланову. Да, да, ту самую!!! Наверняка её знаете, по крайней мере, мало кто о ней не слышал. Еще у нас в группе был Давид из Норильска, Олексий из Симферополя и Елена Пустовая из Нижневартовска. С Пустовыми мне вообще приходится часто ездить. Ездил уже с тремя. Теперь появилась и четвертая. Наверное, их сестра. Братья Пустовые, правда, пока от неё отказываются, не хотят признавать.

Самой заметной во всех отношениях фигурой в нашем коллективе был Володя Максимов, собиратель древностей и раритетов планетарного масштаба. Другой его страстью были помидоры, которые он находил в самых отдаленных уголках Западной Африки, а если не находил вовремя, у местного населения были большие проблемы. Местное население не понимало того языка, на котором изъяснялся Володя, но нутром чуяло, что надвигается большая беда. В ресторанах Володю тем более никто не понимал: как так, есть помидоры нерезаными?

Для путешествия по Мали и сопредельным странам я арендовал в Мопти драндулет – автобус «Мерседес» на 20 мест, для того, чтобы тесно не было. Наш «Мерин» совершил резвый пробег от Мопти до Банфоры в Буркина-Фасо, а оттуда в Бобо-Диуласо и в Уагадугу, но затем встал на вечный прикол по причине окончательно вышедших из повиновения тормозов. Мы сменили автобус на микроавтобус «Тойота», который и отвез нас в Бенин и Того со скоростью иногда превышавшей разумные пределы. Что делать: в Африке к машине два требования предъявляются. Первое — чтобы она ездила. Второе – чтобы она ездила на скоростном пределе. Я читал, что в иных западноафриканских странах некоторые водители разгоняются ночью на дороге до 200 км/ч. Охотно верю. Правда, при этом надо учитывать, что здесь паркуют автомобили на встречной полосе без выставления предупредительных знаков, так что езда даже со скоростью 120 км в час может закончиться печально. Еще можно погибнуть под перевернувшимся грузовиком, на который приторочено груза высотой метров десять, так, что под ним машину не разглядишь. Иногда так же эксплуатируют микроавтобусы. Поверх самого груза гроздьями висят люди. Зрелище устрашающее и завораживающее одновременно. Представьте себе некоего монстра, который движется навстречу вам по дороге, и который готов подмять под себя и раздавить!

Мы сменили несколько видов транспорта. Первый вид – это наши ноги. На них мы стремительно рассекали Страну Догонов, от деревни Дуру до деревни Банани. Этот поход мало чем отличался от предыдущего (см. http://www.geografia.ru/Mali.html), даже танцы догонов мы смотрели в той же деревне Тирелли, которая, похоже, на этих танцах «специализируется». Правда, нам устроили представление в другом месте, на окраине деревни, среди могучих валунов.

После этого праздника мы запросили такси до нашей следующей стоянки, и нам его пригнали – четыре упряжки с зебу. Для перевозки людей они приспособлены мало, но многие туристы предпочитают трястись в телеге, нежели идти пешком. Впрочем, один раз попробовать можно, особенно когда надвигается ночь и нет уже сил идти. Однако, особой экономии времени этот вид транспорта не дает – колеса вязнут в песке и приходится то и дела спрыгивать с телеги, чтобы зебу могли её вытащить.

Догоны знают, что иностранцы знают, что они прилетели с Сириуса, и умело это используют. (ПОДРОБНЕЕ по этой теме читайте материал «Мифология догонов» www.geografia.ru/dogon.html) Улетят ли догоны обратно к своей звезде, никто не знает. Если догоны «скинутся» поголовно на космический полет хотя бы одного своего соплеменника на МКС, то и в этом случае нужной суммы не наберется. Что уж тут говорить о Сириусе! Но жизнь продолжается: догоны выращивают свой зеленый лук, режут скульптуры и маски из дерева. Туристы эти маски покупают и потом перепродают за сумасшедшие деньги (если сравнивать их с теми, которые были реально заплачены в Стране Догонов). Если маска была куплена за 100 Евро, на Интернет-аукционах она стоит уже в пять-шесть раз дороже. При этом определить подлинность «старинной» маски очень сложно.

Главными поклонниками догонского искусства у нас были Владимир и Фарид. Фарид при покупке каждой скульптуры уточнял: «Это те самые – с Сириуса?» Ответ, конечно, был утвердительный. В конце концов, если первопредки догонов прилетели с этой далекой звезды, то всё, что с ними связано, тоже оттуда.

Кстати говоря, если взять, к примеру, маски догонов, то не стоит думать, что все они имеют глубокий космическо-эзотерический смысл. Во время выступления догонских танцоров все эти маски можно наблюдать практически в полном «наборе», хотя на самом деле, второстепенных и третьестепенных масок у догонов намного больше (около 80). Большинство из них изображает вполне обыденных персонажей: антилопу, буйвола, кролика, шакала, гиену, птицу и пр. Есть маска, изображающая простого догонского земледельца. Есть маски (покрытые сплошь ракушками каури), которые изображают женщин фульбе (пёль). С фульбе у догонов всегда были натянутые отношения, а потому они олицетворяют «врагов», также как и трехглазое чудовище, которое таскает скот по ночам. Совсем другое дело – маски подчеркнуто ритуального, магического значения, такие как канага («догонский крест»), олицетворяющая единство двух сфер – небесной и земной, соединенных между собой «эфиром», т.е. атмосферой, «средним миром». «Многоэтажная» маска «сиригье» — это «дом предков», показывающая генеалогическое древо рода до седьмого колена. Ну и, само собой, маска «Бледного Лиса», божества-трикстера, антипода «хорошего бога», с которым они вместе прилетели с Сириуса. Маски «сатимбе» с навершием в виде женской фигуры с поднятыми руками, представляют «богинь плодородия».

Страна Догонов производит впечатление ошеломляющее. Я понимаю чувства людей, попадающих сюда в первый раз. Это Африка в глубоком разрезе, и разрез этот – Утёс Бандиагара. Никто из тех, кто прошел тропами Страны Догонов, никогда её не забудет. Это не «туристические» деревни зулусов в ЮАР, не «настоящие бедуины» у пирамид Гизы. Кто побывал в этой стране, тот уже не сможет на дух переносить суррогат в любом виде. Как много его вокруг, суррогата этого, начинаешь понимать, только прикоснувшись ко всему настоящему, подлинному, к тому, что сохранила человеческая цивилизация в отдаленных уголках.

Вся жизнь современного человека, живущего в «обществе потребления», приобретает «суррогатные» свойства. Очумевшие в своих однотипных до тошноты офисах «менеджеры» ищут отдушину в искусственных, надуманных, противоестественных развлечениях. Чего стоят только «корпоративные мероприятия», командные игры и прочая хрень, за которые платятся сумасшедшие деньги. Смотришь на всё это со стороны и даже смешно становится и как-то брезгливо… Но это я так, как всегда «лирически отступился» от основной темы.

Из Страны Догонов мы отправились на пироге (пинассе) вниз по Нигеру-реке. Наше плавание, отличалось от предыдущего разве только несколько большей продолжительностью – мы прибыли в Томбукту только на четвертый день. Обратно на джипах мы вернулись в Мопти, а уже из Мопти на арендованном автобусе поехали в Дженне, а оттуда в Буркина-Фасо.

Мопти вообще является ключевым городом в Мали для тех, кто хочет охватить за относительно короткий промежуток времени всё самое интересное. Мопти был нашей «базой» — ненужные вещи мы просто оставляли в гостинице, беря с собой только то, что могло бы пригодиться в ближайшие три-четыре дня.

Аэропорт Мопти, куда прилетают чартеры из Парижа и Марселя, навевает воспоминания о первых годах развития авиации. Наверное, именно так выглядели первые гражданские аэродромы. Багаж сгружают прямо на землю перед скромным зданием аэровокзала. После этого происходит печальная процедура розыска и опознания своих вещей. Печальна она потому, что напоминает опознание трупов родственниками после какой-то катастрофы.

В Дженне мы попали не в рыночный день (понедельник), а в обыкновенный. Очередей на паром через Бани не было. По дороге в сам город Дженне мы остановились, чтобы пешком пройти к невысоким холмам за рисовыми полями, на которых располагался город Дженне-Джено, самый старый в Тропической Африке – ему около 2300 лет. Поскольку недавно были дожди, пройти напрямик через рисовое поле не удалось. Пришлось искать другие пути. Совет: если хотите беспрепятственно пройти к Дженне-Джено даже в сезон дождей, остановите машину у первых зданий города, не доезжая Городского музея. Свернув налево и пройдя по улице, заверните к эвкалиптовой роще и мимо кладбища выйдите к усеянным черепками проплешинам. Позади себя увидите глиняные «зубцы» Большой Мечети Дженне. Совет второй: не вздумайте после этого идти напрямик к мечети – там, вообще-то, протока город отделяет от остальной местности! Что-то вроде крепостного рва. Совет третий: набрав полные карманы древней керамики, не идите консультироваться о её возрасте к директору местного музея. Зовут его Фарид, окончил он ЛГУ, факультет истории, и по-русски говорит отлично, но всё равно – собирать древние артефакты и вывозить их из страны запрещено законом. Если набрали артефакты, то сразу становитесь «чёрным археологом». Фарид сам по себе, по жизни, чёрный археолог. Был им и останется, по понятным причинам. Мы не стали его травмировать и хвастаться тем, что перед визитом в его музей мы посетили Дженне-Джено и набрали целый мешок (в общей сложности) точно таких же «экспонатов», что у него в витринах.

Дожди размывают холмики, и на поверхности оказываются горы черепков, которые оставили здесь жители Дженне-Джено. Мы находили здесь также бусины, в том числе ромбовидные, особой формы, которые ходили в качестве денег до X века, просто глиняные бусины, крышки от сосудов, грузила для сетей. Золота не находили.

Для самого города Дженне этот год юбилейный – ровно 100 лет назад, в 1907 году, была построена Большая Мечеть, самая большая мечеть в Африке «суданского стиля». Сейчас туда пускают туристов, правда, не во время службы. Впрочем, «суданские» мечети гораздо интереснее снаружи, чем изнутри.

После Дженне мы уезжаем в город Сан, ночуем там в бунгало отеля, названия которого уже не помню, и уезжаем на юг, в сторону Буркина-Фасо.

Ландшафт меняется. Если вдоль Нигера идёт саванна, то к югу от реки, в сторону Бобо-Диуласо, начинается уже настоящий буш. Буркина-Фасо обещает быть гораздо зеленее, чем Мали.

Мы подъезжаем к границе Буркина-Фасо со стороны малийского городка Кури и въезжаем в Буркина-Фасо через Фараману. Полдень, и народу на КПП никого нет. Граница Страны Честных Людей охраняется двумя честными пограничниками. Они честно удивились, узрев в мареве полуденного зноя десятерых русских, жаждущих получить визы Буркина-Фасо прямо тут, на их скромном КПП. Впрочем, пограничники рассудили здраво и решили, что лишние 10000 франков с носа (1 Евро равен 655 западноафриканским франкам) им не помешают, и любезно согласились поставить нам визы своей замечательной страны. Мы заполнили по две анкеты, отдали фотографии (требуют две штуки, но если их нет, могут ничего не потребовать) и через полчаса были уже с визами в паспортах. Правда, дали они нам её только на одну неделю, но уверили, что в Бобо-Диуласо нам смогут не только продлить эту визу, но и поставить визу «Антанты» — объединения нескольких западноафриканских стран, некоего подобия Шенгена (Мали, Буркина-Фасо, Кот-Д’Ивуар, Нигер, Того, Бенин).

… «Пусть мы неприятелем к Нигеру прижаты,

За нами осталась полоска Мали…»

Это Володя напевает…

Мне эта песня навеяла в памяти один эпизод.

Дело в том, что зимой 1925-1926 гг. по Французской Западной Африке путешествовал наш бывший соотечественник, Фердинанд Оссендовский. Незадолго до этого вышла в свет его книга «Люди. Боги. Звери». В ней он рассказывает о своем путешествии по Монголии и встрече с бароном Унгерном в Урге. Именно Оссендовский «подарил миру» Шамбалу – он одним из первых рассказал об этой тибетской легенде европейскому читателю доступным языком. Этнографическую экспедицию в Африку организовал за свои деньги. Проплыл на плоту по Нигеру, проехал по Верхней Вольте (ныне Буркина Фасо) и Гане. Написал книгу «Рабы солнца», переведенную на многие языки (кроме русского). Кстати говоря, один из предков самого известного его героя – барона Унгерна – служил в Западной Африке в одной из немецких факторий (Ливонский орден имел свой укрепленный форт в Африке!).

А теперь мы идем по пути Оссендовского. Такие вот интересные пересечения.

Продолжение следует: Страна Честных Парашютистов (Буркина-Фасо)