Глава 3. То же время, Сплит-Рогозница. Рассказывает Помощник.

Сплит встретил нас первыми за несколько дней легкими облачками, хоть на немного смягчившими безжалостно жарящее солнце.

— Так! Кто первый заметит магазин «Наутика», то получит капитанское разрешение похмеляться не в двенадцать часов, а в десять! – экипаж яростно закрутил головами по сторонам, одновременно пытаясь засунуть опухшие ноги в босоножки и шлепанцы.

К слову сказать, к моменту швартовки в Сплите количество синяков на телах команды превосходило все разумные величины. Корабль – это не домашний диван, здесь все компактно и разумно устроено для экономии места; поэтому хочешь – не хочешь, а обязательно стукнешься чем-нибудь за специально скругленные углы; на палубе там и тут закреплены многочисленные части рангоута, в основном малозаметные и железные; поэтому мой мизинец на распухшей левой ступне уже отливал зловещим фиолетовым цветом, ссадины и синяки на выступающих частях женской половины экипажа напоминали леопардовую шкуру, у некоторых саднило процарапанные коленки, а кто-то до сих пор не мог вытащить из пятки иголки морского йожега и поэтому перманентно принимал грациозную позу кошки, вылизывающей заднюю лапу; в общем, более-менее целым оставался только многоопытный капитан…пока…ему достанется немного позже, но в Сплите он еще не догадывался о своей незавидной участи…

…Магазин обнаружился практически рядом с выходом из марины; кэп, радостно урча, ухватил блок на замену рассыпавшегося и небольшую бухточку троса; его глаза жадно обшаривали магазин в поисках Самых Полезных Вещей, включая новый флаг Хорватии (старый ветром где-то разорвало на британский)…

Широкая и немного грязноватая набережная Сплита полна людей. Впрочем, людей везде много, что немного непривычно наблюдать после маленьких приморских городишек, где мы швартовались ранее. Поднимающаяся вверх от набережной улица приводит нас к довольно оригинальному фонтану, оттуда – медленно гуляем в сторону бывшего дворца римской еще постройки. В подземельях дворца продают многочисленные сувенирчеги, отлавливая зазевавшихся туристов; прохладно; раньше не было кондиционеров и поэтому строители использовали все естественные возможности снижения температуры, и им это удалось, сколько лет этот дворец стоит – а в нем по-прежнему прохладно, несмотря на зной снаружи…

Изображая уже опытных путешественников, неторопливо ищем место вечерней трапезы, и, отвергнув пару баров (мы же идем ужинать, а не просто выпить), находим место на открытой террасе ресторана. После стандартного обращения капитана («Еден литр…и т.д») официант живенько приволок ведро со льдом, в котором возлежала мальвазия; но тут граждане Канады увидели в меню два знакомых слова «пицца» и «пиво»….

…Есть такое правило – не ходить по продуктовым магазинам и не заказывать блюда в ресторане, находясь в голодном виде. Пиццы было много. Более того, даже слишком много. Сытым и ленивым, нам завернули практически целую пиццу (а это полметра в диаметре) на завтрак, с собой, чем очень обрадовали канадскую часть команды. Впрочем, забегая вперед, скажу, что утром мы сожрали ее без Эрика – он дрых – и, впоследствии проснувшись и не обнаружив вожделенных запасов, затаил…ну, скажем так, не злобу, но определенное недоверие…

Наступала ночь. Паромы, стоящие в гавани Сплита, зажгли наружное освещение. Набережная тоже украсилась фонариками. Народ разбрелся в разные стороны – я немного посидел на скамеечке, глядя на черную воду, а потом, слегка хромая (мизинец! :)), двинул на ставшую такой родной яхту.

По возвращении на судно, оказалось, что Наташка таки добилась своего и промахнулась мимо сходни. Как можно на освещенном пирсе промахнуться мимо сходни – ума не приложу; но глядя на ее фингалы и ссадины, можно было с уверенностью сделать вывод, что это было не нарочно. (К слову сказать, из всех лекарств на борту самым популярным была перекись водорода и крем-антибиотик, от ссадин.) И ей еще повезло, что яхта была ошвартована достаточно близко к пирсу, иначе бы она плюхнулась в воду между транцем и бетонной стенкой; доставать же ее оттуда было бы слегка, скажем так, неудобно. Капитан первым делом спросил «Яхта цела?» – и, получив утвердительный ответ, занялся осмотром повреждений…на сходне и корме…

То же время и место. Рассказывает Бурундук.

Я просыпался… Вернее — меня что-то будило!… Через открытые иллюминаторы вместе со слабым дуновением еще утреннего — но уже не по сезону горячего ветерка — доносились неопределенные звуки…

Медленное всплытие из жаркой, сонной нирваны ускорялось двумя мужскими голосами. А точнее — их возбужденно-напряженными интонациями.

Постепенно разнотональные шумы начали сливаться в отдельные слова и междометия:

— Ну, давай!..

— Сейчас попробую…

— Ну вставляй же!

— Да я вставляю — не лезет!

— А туда вставляешь-то?!

— Ну конечно туда — сам посмотри!

— Так мне ж не удобно!

— О! Кажись пошло!…

— Подожди! Дай я развернусь — а то выскочит.

— Лучше не надо — и так должно пойти… Не двигайся!.. Бл@ть!!!..

— Пихай!.. Пихай же!!!… Эээээх….. Выскочило!…

— Ладно…. Давай сначала….

Сознание, еще с вечера замутненное широким набором алкогольсодержащих ингредиентов, отказывалось переваривать услышанное.

Тело интуитивно сориентировалось и вынеслось на палубу, где моему туманному взору предстали два полуголых, потных, злых типа с перемазанными руками и харями, которые при помощи инструментов гаражного ассортимента и, почему-то, маникюрного набора, пытались вставить вылетевшую пружинку в стопор стаксельного шкота по левому борту…….

То же время и место. Продолжает рассказ Помощник.

Утром, позавтракав пиццей, женская часть экипажа ушла в город «за бусиками»… вернулись, впрочем, достаточно быстро, с вытаращенными от ужаса глазами, рассказывая про какую-то безумную старуху, шестой флот и мороженое…капитан, пряча подальше книгу с заклинаниями, тихо улыбался…

Кстати сказать, это была какая-то уж очень подозрительная книга. Капитан читал ее практически постоянно, открывая каждый раз в разных местах. Я уж не знаю, что это было, но все малейшие попытки наложить на книгу лапу капитаном пресекались; что было внутри, тоже остается тайной; зато обложка у книги была самая невинная – «Дж.К.Джером. Трое в лодке, не считая собаки». Однако это явно была лишь маскировка, поскольку кэп читал эту книгу по кругу, иногда шепча про себя текст. Я решил, что это какая-то Специальная Морская Заклинательная Книга…и отказался от попыток заглянуть внутрь…

«Кто в эту книгу заглянуть дерзнет, того Крылатый Ужас унесет»(с)Г.К.Честертон 🙂

Рогозница. Большая и довольно пафосная марина. «Дарья» ошвартовывается в ряду таких же путешественников (ну, немного похуже, чем наша красавица, но все равно..) Везде чистота, порядок, цветы, тумбы для подключения тока и воды украшены некими зелеными фонариками… Неторопливо надвигается вечер – ужинаем в местном довольно крутом ресторане, некоторые, по привычке, смотрят футбол под пиццу и пиво, некоторые поглощают белых мидий в красном соусе, некоторые – карпаччо из осьминогов, в общем, жизнь неспешно идет своим чередом. Неторопливая прогулка жаркой адриатической ночью, отражения фонарей на едва колеблющейся морской глади – все это создает в душе непередаваемое ощущение романтики и нереальности происходящего. Ночь таит в себе много загадочного и увлекательного; легкий плеск волны, выпавшая роса на тиковой палубе, дуновение свежего ветерка в предутренние часы, это все – ощущения, которые хочется запомнить и оставить в себе надолго…

…Обычная, ставшая уже стандартной, процедура подготовки к выходу судна в море. Команда стоит по местам; капитан поворачивает ключ зажигания, и….ничего не происходит…

Капитан мрачнеет.

Капитан лезет в моторный отсек и мрачнеет еще больше.

Капитан, головой в моторном отсеке, требует включить дизель. Тишина.

Полетел бендикс.

Корабль ошвартовывается заново.

Капитан вызывает механика марины для подтверждения диагноза.

Через некоторое время приходят два веселых хорвата, один из них лезет в двигатель, второй щелкает ключом…

Треск, пламя, дым, с криком «Пожар!» капитан летит по трапу вниз и хватает огнетушитель, в то время как веселый механик заливает огонь из бутылки с минералкой.

Причина возгорания – скруточка, сделанная явно корявыми ручонками – к проводу сечением в два квадрата болтиком крепится провод толщиной с телефонный…

Капитан вспоминает боцмана-арендатора и его родственников. Громко вспоминает. Вызывает электрика.

Пришедший электрик сразу вызывает ажиотацию среди женской части экипажа. В то время как он неторопливо копается в проводке, женская часть экипажа то так, то этак прохаживается вокруг, предлагает водички и винца, блестя глазками. Невозмутимый электрик объясняет капитану, что починить официально – это будет не раньше вторника, но поскольку яхта частная, а не чартерная, то всего за некоторые деньги, завтра в это же время мы уже можем выйти в море. Делать нечего, предложение принято, электрик под девичьи расстроенные вздохи убывает за запчастями…

Тем временем, американская часть экипажа придумала развлечение – купаться прямо с пирса. Капитан принял предложение искупаться и тут же сильно пострадал, навернувшись локтем о бетонную стенку. Вопли капитана распугали носившихся в небе чаек; локоть быстро распух, а капитан принялся яростно жрать болеутоляющие таблетки. Впоследствии, до конца путешествия, он таки не перестал жаловаться на локоть и поскуливать во сне…

Это происшествие только добавило грусти. Дело в том, что именно этот день был крайним для заокеанской части экипажа; надо было расставаться; было чрезвычайно грустно; и по этому поводу мы сильно нарезались белым вином в баре с пиццей (о, Канада!) метрах в двадцати от корабля.

А вечером мы провожали Эрика. Когда заказывали такси, сказали, что у пассажира большая сумка; за Эриком приехал минивэн, этакое чувство юмора по-хорватски. Остаток вечера экипаж провел в смешанных чувствах, гуляя по набережной Рогозницы, даже, засев в каком-то баре все дружно отказались от выпивки, так, апельсиновый сок, минералка, кофе – впервые за неделю.

Ранним утром наступила очередь Наташки. Как для очень уважаемого члена экипажа, ей подали «Мерседес». Загрузили многочисленные чемоданы, сумки и пакеты. Наташка долго не могла расстаться, все бродила вокруг автомобиля, все вспоминала, не забыла ли она чего-нибудь…а ведь точно забыла…себя забыла, среди нас…

Глава 4. Чуть позже, Примоштен – Задар. Рассказывает Помощник.

«Кто толком не знает, в какую гавань плывет, для того и нет попутного ветра» (Сенека)

В расстроенных чувствах уходила «Дарья» из Рогозницы. Уже не так хотелось веселиться в ресторанчиках на набережных, да и красное вино стало утомлять. Экипаж плавно переходил на белое, и все больше и больше хотелось, вместо умных разговоров, просто смотреть на горизонт и наслаждаться жизнью. Хотелось просто поболтаться в море и заночевать на открытом воздухе на якорных стоянках, тем более что запасы воды и топлива позволяли это сделать. Хотелось забыть о том, что где-то за горами за лесами есть какие-то проблемы, забыть про суету больших городов и о душных офисах…

Для пополнения провизии судно на несколько часов зашло в Примоштен, маленький курортный городок. Некоторое время ушло на дегустацию и выбор напитков для погрузки на борт, затем перетаскивание жидкостей было поручено женской половине; а мужская половина в местном Conzum`е нагрузила продуктами тележку с верхом и точно так же поволокла ее по камням в сторону яхты.

Женской половины на яхте не было. Яхта была закрыта.

Капитан озадачился вопросом – куда могла деться женская половина экипажа на расстоянии всего-то в сто метров от винарни до яхты? В расстроенных чувствах он был вынужден лезть внутрь через предусмотрительно незадраенный люк.

Когда продукты были уложены в холодильник и ящики, тот же «трюк через люк» пришлось проделывать и мне, только в обратную сторону. Супермаркетовскую тележку оттащили назад; и, уяснив, что дорога до пирса может вести только мимо очередного заведения, мужская половина села наблюдать красоты примоштенской бухты сквозь кружку пива.

Спустя некоторое время дамы (не просто так задержавшиеся в винарне) были отловлены и водворены на корабль; поход продолжался.

Вечером экипаж был приглашен на торжественный капитанский ужин по поводу…а вот чего по поводу, я уже и не помню. Впрочем, повод и не был особенно нужен – «Дарья» мирно колыхалась на якорной стоянке, мы все вспоминали тех, кто, может быть, еще находился в полете над Атлантикой – в общем, ужин прошел не во фраках-кринолинах и совсем даже без галстуков, но, тем не менее, хоть как-то поднял боевой дух команды.

На следующий день наш курс лежал в проливах мимо островов с одинокими домиками, рыбных ферм — в город Задар. Узкий вход в марину «Дарья» преодолела с большим изяществом и мы ошвартовались рядом с яхтой, на штаге которой развевался российский флаг. Впрочем, соседи быстро отчалили, приняв воду и загнав на борт кучу ребятишек разного возраста.

Старый город-крепость, все та же, ставшая уже привычной, архитектура с тенистыми извилистыми улочками, маленькие дворики. Прямо у крепостной стены – бухточки с набитыми в них катерками и яхточками. Парк прямо рядом с морем. Осмотр города и его достопримечательностей, как всегда, закончился ужином на набережной, а поскольку закат был в этот день как-то особенно красив, прекрасная половина экипажа тут же затребовала фотосессию на фоне, так сказать.

Ночная прогулка с мороженым и соком по ночным улочкам… Отходящие в чужие порты паромы и ярко освещенные мосты через гавань… Наверняка, именно тогда в головах отдельно взятых членов экипажа родилась мысль о постоянной прописке на «Дарье»…

То же время. Задар. Рассказывает Мотя.

К тому дню, когда путь наш лежал в Задар уже больше недели стояла жутчайшая жара, при полном отсутствии ветра воздух раскалился так, что не спасало и църно с ледяной минералкой, а кормовой душеГ щедро поливал кипяточком.

К моменту швартовки экипажем овладела уже навязчивая идея восстановить водный баланс в организмах при помощи средства, подававшегося в месте «Я знаю тут один ресторанчик «(с)Кэп

Преодолев раскаленный «новый» город, утомленные путники покорно змейкой семенили за капитаном, в поисках «того самого места». Что-то это смутно напоминало… В голове крутилось: «Мама,мама! Вон моя булочка…», «Главное в лабиринте определить — где запад, где — восток»…

Впрочем, надо в очередной раз отдать должное строителям «раньших» времен, передвижение по старому городу не доставляло таких мук.

Наконец, шаг капитана ускорился, был издан победный клич — и вот мы уже сидим за столиком под сенью деревьев. Из недр «узких кривых улочек» материализовался ОН! поднос «Карловачка, само велико, 4 раза»

Янтарная прохлада коснулась жадных губ… и время остановилось… Сколько прошло? да кто теперь знает?

После nn-минутного молчания послышался голос капитана:

— Это только у меня ни одной мысли в голове или у всех так? — меееедленно выдохнул он.

«Все» медленно перевели на него ясные очи и закивали.

— Каааайф!- выдохнули все….

— Нирвана, — прошелестели деревья над ними.

Утро следующего дня. Задар. Рассказывает Помощник.

Утро началось с бодрого похода по магазинам, в результате которого были приобретены новые швартовы, молоток, декоративные решеточки взамен поломанных, ну и, естественно, продукты и то, чем продукты запивают. «Дарья» бодро устремилась к месту, где можно было бы пообедать и позагорать, а капитан решил быстренько поменять решеточки.

«Странное дело,» – думал я, с трудом отвинчивая не по месту длинный и мощный винт, крепящий субтильного вида решеточку к пластику, — «Макс, а если я его до конца откручу, у нас борт не отвалится?»

Кстати сказать, после того случая со стопорной пружинкой, описанного Эриком, мы приспособились чинить пароход прямо на ходу.

«Фигня,» – ответил капитан, — «Не должно бы. Крути дальше».

Вот и последний винт наконец-то вылез из пластика, и с негромким стуком внутрь канатного ящика (где, вообще-то, хранились кранцы) рухнула гофрированная труба вентиляции моторного отсека с набалдашником вентилятора на конце.

Капитан помрачнел.

Ему, по габаритам и состоянию здоровья (на перебитый в Рогознице локоть он по-прежнему не прекращал жаловаться, и если бы не болеутоляющие мази с таблетками, ночью вместо храпа из его палаты, то есть, каюты, слышалось бы одни жалобные всхлипы) лезть в канатный ящик было никак не по статусу. А в нем, между прочим, очень, ОЧЕНЬ жарко. Женская же часть команды, не понимая уровня разрушений парохода, позволяла себе глумиться над «бортмехаником».

Когда последствия смены декоративной решеточки были практически ликвидированы, девушки подали фрукты и шампанское, вернее, игристое вино. Прямо из холодильника, все это пришлось как нельзя кстати. Некоторым оно ударило в голову настолько, что они попытались оторвать крышку нактоуза и соорудить из нее шапочку, капитан вовремя пресек дальнейшее разрушения судна.

Все время перехода от Задара в бухточку нас не оставляло ощущение, что за нами следят. И точно – сначала был замечен предмет, похожий на перископ, а затем, на одном из островков – укрытие для немецких подлодок еще военного времени. Там же стояла чья-то посудина, не иначе – с запасом горючего и торпед. «Ну точно, Сайонара,» – сказал капитан, -» счас он у меня доплавается.» Была извлечена уже упомянутая ранее Книга Морских Заклинаний (мы все на всякий случай зажмурились)….и…спустя некоторое время на воде были обнаружены пятна грязи, полиэтиленовые пакеты с каким-то месивом и одиноко плавающий башмак. Чувство, что за нами наблюдают, исчезло, а капитан отложил книгу на штурманский столик.

Вечером, после ужина, мы решили, что просто необходимо выйти в совсем даже открытое море, а еще лучше – дойти до Италии, там где-нибудь позавтракать и вернуться назад. Сказано – сделано, распределены вахты, проложен курс и корабль направился на запад.

Глава 5. Самый конец июня (кажется), где-то в Адриатике. Радио (и видео) перехват.

Звезды, крупные и яркие, казалось, висят прямо над топом мачты, и Млечный Путь напоминал брошенный на небо газовый шарф…..

Мостик головного эсминца эскорта АУГ «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 01.30

— Антонио, ты проверил ту новую программу, которую нам позавчера прислали из штаба НАТО?

— Я поставил, но еще не запускал, синьор комманданте. Адмирал Чипполини не очень-то доверяет всем этим новым штучкам от Майкрософта, поэтому отдал приказ ничего не трогать во время дневных полетов, мало ли что…

— Уже наступила ночь, Антонио! А завтра мне надо отчитаться перед адмиралом о модернизации программного обеспечения управления судном! Ты хоть понял, что за спагетти нам прислали из штаба?

— Си, комманданте! Эта программа позволяет выводить на любой дисплей командного мостика любую информацию, хоть данные радара, хоть программу телевидения! Запускать?

— Давно пора, Антонио, чудо ты неаполитанское!

— Запускаю, синьор!

— Только ты пока данные с радаров не выводи, попробуй на чем-нибудь попроще – а еще лучше отлови Евроспорт, может там повторяют последний футбольный матч…

— Уже ловлю…сейчас…мадонна миа, вот, комманданте, смотрите, уже поймал FoxKids с «Астры» – сейчас, сейчас…

…(на всех экранах командного центра возникла фигура Дональда Дака, гоняющегося с молотком за двумя веселыми бурундуками, ворующими орехи)…

— Синьор комманданте, у нас проблемы…эта чертова программа, кажется, зависла…дьяболо!!

— Антонио, я тебя выброшу в море! Чтобы исправил все в уно моменто!! Еще не хватало, чтобы головной эсминец вслепую перся по Адриатике с этими…бурундулетто….на экранах! Мигом!

Кокпит парусного судна «Дарья». 29.06.06, 01.40

— Максииим! Максииим! Просыпайся! Тут какие-то огонечки, много!

— Ириша, я сколько раз тебе говорил, не огонечки, а огни…(сонно)…где?…(Резко вскакивая)…Бл@дь, что это за…! Отворачивай! Да вправо, вправо!

Мостик головного эсминца эскорта АУГ «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 01.45

— Синьор комманданте, вас вызывает 036-й, следует за нами в кильватере, говорит, видит прямо по курсу неопознанное судно. Как раз посередине между нашим транцем и своим носом. Идет пересекающимся курсом, пеленг и скорость установить невозможно, поскольку его радар забит помехами от нашего оборудования…

— Не понял??

— Ну, та программа, которая повисла…теперь наш излучатель заклинило на шесть часов, и мы вовсю светим прямо в 036-й…и они ничего не видят..

— О, только этого не хватало!

…(на экранах бурундуки весело воруют орехи)…

— Комманданте, 036-й говорит, что неопознанное судно разворачивается в сторону «Гарибальди»… Будете сообщать адмиралу?

— Ты что, Антонио, спятил? Если я его разбужу, он меня на рыбацкое судно сошлет, муринг тянуть. Перегружай свои чертовы компьютеры, хакеро неаполитано! И дай мне вахтенного на «Гарибальди», может они его видят…

Кокпит парусного судна «Дарья». 29.06.06, 01.50

— Капитан, глянь-ка какая-то деревня плавучая…(поднося бинокль к глазам)…ох и них@я себе…гля, авианосец! На-ка бинокль…

— Да лениво глядеть…Ириш, дай еще вправо десять градусов…

….(судно разворачивается в сторону авианосца)…

— (Мечтательно)…а были б у нас торпеды – мы б их на раз бы утопили, а, кэп?

— Да ну их нафиг, вояк этих… Маш, а ты чего приперлась? Твоя вахта через два часа только!

— А интересно же!

Мостик авианосца «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 01.55

— Вызови головной эсминец, они что там, заснули? На нас тут кто-то в торпедную атаку заходит, а они чего там, кьянти пьют?

— Си, синьор. Вызываю.

— И заодно запроси на 16-м канале, кто тут у нас внутри боевого охранения шастает!

— Они не отвечают, синьор!

Кокпит парусного судна «Дарья». 29.06.06, 02.00

— Может, радио включим?

— А ну его… Все равно ничего интересного не скажут, а скажут, так на итальянском, а его никто тут не понимает…

Мостик авианосца «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 02.00

— Синьор, головной несет какую чушь про бурундуков и радар.

— Они там что, укурились все? А что видно на нашем радаре?

— Похоже на перископ, но странный какой-то…

— Так что ж ты молчишь, твою мамму!! О, Мадонна! Они ж на позиции для атаки! Курс ноль, полный вперед, уходим! Запроси 036-й, они к ним ближе, пусть возьмут бинокль побольше и посмотрят, что это за камикадзе!

Кокпит парусного судна «Дарья». 29.06.06, 02.00

— Макс, а ты зачем Ирину штормовым концом к штагу пристегнул?

— Да она плавает плохо… Так, на всякий случай, безопасней будет…

Мостик головного эсминца эскорта АУГ «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 02.10

— Антонио, если через пять минут эти чертовы бурундуки не исчезнут с экрана, я тебя выверну мехом внутрь!!!!!

— Си, си, синьор!!! «Гарибальди» меняет курс на чистый норд! Сейчас все исправлю!

…(на экранах видно сыплющиеся орехи)…

Мостик авианосца «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 02.10

— На мостике, говорит адмирал Чипполини. Что там у вас за хрень творится?

— Синьор адмирал, неопознанное судно с поднятым перископом внутри боевого охранения. Вышло на позицию для атаки, но залпа нет, мы уходим на север!

— Дайте мне на связь командиров головного и 036-го, что там они, хотят на рыбаке муринги тянуть? Я им это с радостью предоставлю!

Мостик головного эсминца эскорта АУГ «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 02.10

— Синьор комманданте, на связи адмирал Чипполини….

— Ну все, Антонио. Лучше иди и утопись сам.

Мостик авианосца «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 02.15

— Это Чипполини. Как службу несете, гады морские? Кто у нас внутри плещется? Что? Какие, к мадонне, бурундуки? Вы что там, охренели? Ноль тридцать шестой, доложите, что видите в бинокль?

Кокпит парусного судна «Дарья». 29.06.06, 02.15

— Слышь, а гляди, весь этот плавучий цирк скачками за горизонт уносится. Быстро идут…

— Ну и правильно, ну их на@… Чем дальше от вояк, тем лучше. Отбой, блин…

Мостик авианосца «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 02.20

— Адмирал, 036-й докладывает, видит маневренную яхту, вахтенный за штурвалом пристегнут цепями. Считаю целесообразным увеличить расстояние – вдруг это арабские бурундуки, тьфу ты, пердоне мио, террористы?

— Согласен. Курс норд, машинам полный. Завтра ко мне командиров головного и 036-го. С докладом. И пусть своих бурундуков прихватят. Я им этих бурундуков во все щели запихаю.

Мостик головного эсминца эскорта АУГ «Джузеппе Гарибальди». 29.06.06, 02.25

— Антонио! Антонио! Где ты, гребаная неаполитанская каракатица! Убью!!! Разорву вдребезги напополам! Вестовой! Йаду мне, и побольше!

…..А звезды, крупные и яркие, казалось, висят прямо над топом мачты, и Млечный Путь напоминал брошенный на небо газовый шарф…

То же время, то же место. Рассказывает Мотя.

-… или кому-нибудь что-нибудь НАДО на материке? – подзадоривая, спросил капитан.

Экипаж дружно замотал головами. На материке никому ничего было не надо, а после ТАКОГО вопроса стало не надо еще больше.

…Материк ассоциировался со Сплитом, вернее – с «выходом в город». Шестеро путешественников уже пятеро же суток видели только друг друга и, изредка, местных жителей островных поселений. Ухо привыкло к шуму волн и удивительному языку, не нарушающему тишину, как звуки гитары. Хорваты, внешне напоминают итальянцев, но горячими южанами их не назовешь. Размеренная жизнь, такие же несуетливые движения, спокойная, журчащая речь, даже в ресторанчиках ощущаешь себя как на семейном обеде.

«Ходишь, ходишь в школу, а тут – бац! и вторая смена»(с)Большая перемена.

Приехали! Мы, жители больших городов, расслабились и «пропустили хук» . Наверное, со стороны мы напоминали партизан на допросе – прижившись «спина к спине» мы несколько минут приходили в себя.

Набережная – один сплошной бар и муравейник между столиками. Муравейник нас подхватил, промелькнули улицы – и вот мы в старом городе. Да, это уже привычнее. Отдышались и поскользили на разъезжающихся ногах по отполированным за века до нас древним камням ко дворцу Диоклетиана…

-Отлично! Тогда идем в ночной переход, — повеселел кэп.

..«У нас 5 золотых, так? — Так»(с)…

— Вас трое, вахта 4 часа, выходим в 20-00. Распределяем вахты, на горшок и в люльку. А у мене вахта в кокпите – уснёшь с вами…

Легко сказать – выспаться перед вахтой! Жара и духота не покидают каюту даже ночью, даже в открытом море. Выныриваю из полудремы. Надеюсь, уже 4 и мне пора.

Какая темнотаааа! Не иначе, «Дарья» провалилась в черную дыру! Так, спокойно, под ногами пайола, значит, море — снизу, небо — сверху, ни одного огня на горизонте… Стоп… А где горизонт? Неважно, покажут в 4, а сейчас только час.

Бу-бу-бу… Топ-топ-топ… «Паварачивай!…» Следующий полет наверх – огонёчки огни, волна, кто-то бряцает цепями, ого, ночная жизнь…А в кают-кампании уже можно жить! Спать, правда, все равно не удается…Смесь французского и итальянского сквозь треск в эфире…

4 утра. Ну наконец-то! Из черной дыры «Дарью» забросило в серую.

— Максим, а откуда солнце появится?

— Аттуда… Обещали минут через 40…

Экипаж насупившись, сосредоточенно ждет восхода. Спички и кофе уже не помогают. Да ну его, команда – отбой.

…О, вот и ты – утренняя роса, какая же ты мооокрая и липкая! Или это кто-то всю ночь поливал палубу из ведра? А почему тогда я мокрая с головы до пят? Ладно, присесть не удастся – будем погулять…

… Уже на полном автомате взгляд скользит по дисплею эхолота. «Как же я на машине-то без него ездить буду?»

… Бревна, ящики, тапки.. Утопленник?! Нее, черепаха.

— Дииимк! Ты будешь рассвет фотографировать?

Ага, самый стойкий из полуночников прикорнул в кокпите. Папарацца…

8 утра. Солнце уже горячее…

«Справа – зеленый, слева – красный. Надо будет дома двери перекрасить. А теперь спааать».

То же время и в том же месте. Рассказывает Помощник.

Теплые краски заката на море… Солнце медленно уходит за горизонт, но еще долго посылает свои лучи, подсвечивая чуть красноватым светом снизу легкие облака. Горизонт уже наливается темнотой, на небе зажигаются первые, самые яркие звезды, облака растворяются среди ночного неба, и в какой-то момент ты уже смотришь снизу на все это великолепие рассыпанных сверкающих алмазов. Через все великолепие звездного купола наброшен газовый шарф Млечного Пути. Непрерывно меняющиеся потоки воздуха заставляют звезды слабо мерцать, и кажется, что они тебе подмигивают.

Корабль неторопливо движется по зеркальной черноте Адриатики. Полный штиль. Ночную тишину нарушает лишь стук дизеля, да всхрапывание капитана, устроившегося поспать прямо в кокпите яхты. Хотя, в связи с постоянной жарой, многие приспособились ночевать в кокпите или на палубе, несмотря на утреннюю свежесть.

Давно исчезла за горизонтом земля; редко-редко попадаются огоньки встречных судов, впрочем они на самом горизонте. Пару раз корректирую курс, чтобы уложить судно в линию, проведенную капитаном на карт-плоттере, да смотрю на звезды. Подходит время; вокруг никого; сдаю вахту Ирине и отправляюсь спать.

Сон был недолгим. Просыпаюсь под звуки ругательств Макса и смену тона дизеля, переключенного с крейсерского хода на самый полный. Поднимаюсь вверх – батюшки-светы! – по правому борту, похоже, какая-то деревня, по левому – вереница огней, суда в кильватерном строю на пересекающемся курсе, Ира стоит за штурвалом, одетая в непромоканец, спасательный нагрудник, и вдобавок пристегнутая штормовым крепежом за штаг. Что тут у них за игрища? – успеваю подумать, взяв бинокль. Оппа – в окуляры четко различимы очертания авианосного корабля, освещенные полетные палубы и «остров» – надстройка по правому борту. Авианосец мелковат, но находится не слишком далеко – можно различить детали конструкции, на экране радара он выглядит большим безобразным чуть вытянутым пятном – мили две по правому борту, но нас не это заботит – рядом с авианосцем на радаре есть еще засветка, но что это за судно и каким курсом оно идет – визуально не видно.

Капитан маневрирует расхождение, Ирина, позвякивая штормовым «поводком», выставляет на автопилоте изменения курса… А слева по борту уходят вдаль огоньки кораблей эскорта.

Маша, разбуженная голосами, тоже поднимается наверх, глядит на авианосец, произносит что-то, что я не слышу, но не слишком лестное в адрес вояк.

Капитан на всякий случай – вдруг будут вызывать – включает 16 канал УКВ. На канале – шорохи эфира и какой-то посторонний далекий треп, похоже, на итальянском, но из-за треска плохо разбирать отдельные слова.

Авианосец неторопливо разворачивается и с поразительной для такой туши скоростью, чуть ли не скачками, удаляется за горизонт.

Постепенно растворяются в ночи огни кораблей эскорта, мы опять остаемся одни. Из рации – неожиданно чисто – доносится «Бон Джорно!» И, спустя несколько мгновений: «Эспрессо!»

— Ну вот, макаронники проснулись, — резюмирует кэп и лезет внутрь, досыпать.

Постепенно светлеет сиреневый горизонт, медленно и как бы нехотя показывается край рассветного солнца. Вот оно выше и выше, но нет в нем еще той испепеляющей силы; все только просыпается и полны свежестью эти утренние минуты. Потом, окончательно проснувшись, лучи заливают светом зеркальную гладь штилевого моря, стирая границу между водой и небом; твой корабль висит внутри зеркального шара и любую плавающую на воде щепку видно за мили.

— Ой, глянь, там какие-то палки из воды торчат, — Это Маша, сменив Ирину за штурвалом, увидела на глади моря нечто, вызывающее вопрос. В бинокль видно, что это не просто палки, а вехи, выставленные рыбаком….а вправо и влево от них видны пустые канистры, привязанные к сети, вместо буйков. На карте этот район отмечен, как запрещенный для рыболовства, но, похоже, у рыбака такой карты нет и ему все до лампочки. Обходим шаланду с большим запасом.

Солнце уже высоко и «Дарья» отдает якорь в небольшой бухточке, начиная занимательный процесс завтрака – плавно переходящего в обед — и купания. В бухточке построено что-то вроде брекватера и причала; любопытная Мотя, естественно, плывет смотреть «что тама» – а «тама» и ничего, закрытый сарай. С другой стороны бухточки поднимается слабый дымок костерка – зоркие глаза капитана, усиленные биноклем, выхватывают из тени прибрежных деревьев уединившихся нудистов

Курс наш лежит мористее, на городок с названием «Малый Лошин». Поскольку чем севернее, тем с местами в маринах становится все более и более напряженно, стараемся попасть в город пораньше. «Дарья» на подходе к бухте обгоняет пару судов и мы швартуемся чуть ли не в центре города.

Глава 6, последняя. Самое начало июля (если не врет календарь). Рассказывает Кэп.

— Так, сейчас переложишь штурвал по моей команде на 90 градусов и ветер примешь на левую раковину, поняла? Ну, сзади слева, поняла??! Смотри, не перекрути…

Поворот через фордевинд довольно сложный маневр, но вроде как экипаж уже освоился со шкотами. Мотя выпросилась за штурвал и я, хоть и не без сомнений, отключил автопилот. Вроде держит — и пока нормально. Так, поворот!!

… Ё-ё-ё-ё, куда ж ты??!!!! Перехватить штурвал не успеваю, яхту заносит по кругу в бейдевинд и громадная (почти 100 кв. метров) генуя, надувшись мешком, оборачивается вокруг штага. Шкоты начинает дергать, гик перекидывается на другой галс и яхту резко качает на волне. Ругаться некогда — так можно и без паруса остаться.

— Дизель, на ветер, грот в диаметралку! На баке — ну-ка, попробуй вытянуть!… — матросу генуя, словно мстя за непочтительное обращение, залепляет дакроном по морде, — Так, все! Иди сюда, убирать будем!…

… Парус легко укладывается ровными слоями на штаг, «мешок» все меньше и меньше — оп, развернулся, шкотовый угол наконец освободился.

— Левый галс, паруса на полную, дизель стоп! — виновница НС глядит виновато, но с ожиданием, — Ладно уж, подержи… Но если еще раз!!!!….

Новый поворот делаем уже чисто — курс на Бриони, откуда 5 миль до Пулы….

То же время, Малый Лошинь — Пула. Рассказывает Помощник.

В марине Малого Лошина нет ни душа ни туалета; что ж, все имеет свои пределы. После формальностей с документами экипаж, по уже устоявшейся привычке, качающейся моряцкой походкой идет в город. Сразу около выхода с пирса – множество магазинчиков с тряпками и сувенирами, на женскую половину экипажа это действует, как запах сыра из мышеловки – только грозные крики больного локтем капитана не дают девчонкам исчезнуть в недрах лавочек.

На городской площади готовят что-то вроде местного концерта – ставят динамики на сборной сцене, проверяют микрофон… Экипаж, полюбовавшись на местное произведение искусства – фонтан в форме плюющегося дельфина, идет дальше, ведомый чувством легкого голода и капитанским неизменным «тут вот где-то есть один ресторанчег»…

Традиционное уже меню экипаж изучает многоопытным глазом под стандартное «Еден литр…», и, после ну очень сытной трапезы, выкатывается на набережную, к десертам, кофе и мороженому.

На этом-то и застигло нас начало местного веселья. Туристов на набережной – море, «номера» местные конферансье объявляют на трех языках, перед сценой – «кордебалет» из молодых девчушек, не слишком умело размахивающих жезлами. Кстати сказать, эти народные песнопения закончились только к полуночи.

По пути до яхты – небольшой шоппинг, а потом части экипажа ударило пойти глядеть город. Что ж – оно того стоило. На площади, забитой народом (хотя слово «забитой» – это слишком сильно сказано, даже по сравнению с московским метро, но тем не менее) мужик пиратского вида, в тельняшке, бандане и серьгах, рисовал некие фантазийные картины в on-line режиме, пользуясь линейкой, ножом и кучей баллончиков со спреем. Получалось практически так же похабно, как и на Арбате. Идем дальше, лезем вверх по лабиринтам улочек и лесенок, к местной церкви (наверняка, самая высокая точка в городе).

На обратном пути попалось «дикорастущее» лимонное дерево…почему-то вспомнилось черновское «..их с мезозоя здесь не рвут, а тут иду, гляжу, трясут, смешно, блин – комсомольцы из России..», в общем на яхту было принесено несколько свежестрясенных лимончегов, наполнивших судно таким вкусным ароматом, что даже капитан перестал поскуливать (локоть!) и сонно сказал – «А если б вас в участок свезли?» – и повернувшись на другой бок, отрубился… Но это потом, а пока – идем дальше, по серпантинному лабиринту….жарко…в конце концов выходим на набережную, и устало плюхнувшись на стулья в баре, заказываем сок и минералку.

Бармен поначалу делает вид, что не понимает по-русски (а ночью, да по жаре, да после пробежки, очень лениво вспоминать другие языки), но, получив восемь кун «на чай», сразу же начинает говорить практически без акцента.

Утром капитан прочитал метеосводку и мы заторопились сниматься — наконец-то обещали ветер. Краткий пробег по магазинам, закупка мяса, фруктов, хлеба и жидкостей для поддержания баланса влаги в организме (плюс несколько сувениров) – и «Дарья» устремилась в море, где уже поднимался свежий утренний бриз.

Подняты паруса, судно с небольшим креном скользит по волнам. Над синевой Адриатики ветер развевает российский флаг. Яхта с легкостью скользит по волнам, увеличивая скорость до восьми с половиной узлов. Экипаж при перемещении по палубе хватается за что попало – легко можно загреметь…

Но вот ветер опять стих, корабль лег в дрейф, фрукты, белое вино, купание в открытом море – и мы идем на последнюю якорную стоянку в Медулинский залив. Чувствуется, что, чем севернее – тем больше развита туристическая инфраструктура. В заливе полно яхт, катеров, то и дело мимо нас проносятся водные скутера со стоящими на них в трагической позе (чтобы попу на волнах не отбить) «катальщиками». И чего, спрашивается, они находят в этой тарахтелке?

Становимся на якорь, купаемся, ужинаем, любуемся закатом, но уже близко гнетущее чувство расставания с морем – ибо все хорошее когда-то кончается…

Утром – купание, завтрак….постоянно поглядываем по сторонам, беря пеленги на береговые ориентиры, ибо приливное течение может запросто стащить судно, несмотря на якорь… и – на Пулу, последнюю точку нашего пребывания на гостеприимном хорватском побережье…

Колизей в Пуле виден уже на подходе к марине – он старше, чем римский, неплохо сохранился и в нем сейчас устраивают концерты заезжих знаменитостей. В остальном, пресыщенные уже архитектурой Адриатики, мы лениво ходили по улочкам, глазели по сторонам на цветы и камни, пресыщенные хорватской кухней, как заправские здешние старожилы, неторопливо делали заказ в ресторанчике («Еден литр…»), не торопясь выбирали сувениры…как будто старались растянуть этот день как можно дольше….

Неторопливо наступил последний вечер… Женская половина экипажа отпросилась у капитана «попить пивка» на дорожку, а мужская половина экипажа села поговорить за жизнь и обсудить дальнейшие планы под бутылку рома, попутно угощая ромом морского царя – традиции надо блюсти. «Бакарди» оказался редкостной гадостью, даже будучи закусываем свежайшим лимоном…ну да ладно… Подтянулась женская половина экипажа (пивом так набраться было нельзя!)…и нас осенило отметить дни рождения жены капитана и самого капитана, поскольку капитан своей властью на своем судне может устанавливать любое время….так мы за один вечер прожили еще два…а потом время было повернуто вспять…

Итак, последняя ночь на борту….утренние сборы, такси, аэропорт Пулы, маленький, как пол-зала во Внуково…одновременно грузятся три русских рейса, туполь от «Калининградавиа», и трансаэровские Боинг-737 и наш – чартерный «Джамбо»-747. В дьютике «берем домой» и идем к дьютику с хорватскими товарами «взять с собой». Очередь, народ, считая оставшуюся мелочь и ссыпая продавцу куны вперемежку с евро, берет сувенирные бутылочки со спиртным. Доходит наша очередь и продавец устало-полупрезрительно на вопрос капитана «молим мальвазии» выставляет на прилавок бутылочку в 0,25 литра…немая сцена…

— Мужик, ВЕЛИКУ мальвазию!

Гримаса на лице продавца сменяется улыбкой…на прилавок выставляется 0,75…капитан, не меняя интонации,

— ВЕЛИКУ мальвазию…САМУ велику…

Продавец, поняв, что народ разбирается в этом деле, достает литровую бутылку…

— ДВЕ..

….стоит ли говорить, каково было выражение его лица, когда Мотя, следом, попросила «три великих рома»…типа «наши в городе»…

Рейсы отправляются с интервалом в пять минут. Наш здоровый кашалот нехотя отрывается от земли, экипаж (самолета) чего-то разносит, а экипаж «Дарьи» приступает к легкому завтраку. К слову сказать, бутылки закрыты обычными пробками, как пиво – пряжки от ремней безопасности толще, чем в туполе, открывать ими неудобно – прошу официантку, т.е.стюардессу, принести открывалку, ее нет, иду в закуток стюарда, где тот пытается открыть бутылку об угол металлической стойки. Не…об угол и я могу…

Летим, прокручивая в памяти воспоминания двух недель на борту «Дарьи»…пытаясь запомнить как можно больше подробностей….. столько все-таки позитива в этом море, солнце и ветре…

Эпилог

— Так, внимание, экипаж! Приступить к предпосадочной подготовке в аэропорту Домодедово. Штурману, выставить курсовую систему на магнитный меридиан аэродрома посадки.

– Выставляю курсовую систему по магнитному меридиану аэродрома

посадки.

– Внимание, экипаж! Погода на аэродроме посадки Домодедово,

– в пределах установленного минимума. Посадочный – 288, заход правым, режим директорный, минимум – 60 на 800, расчет согласно палетке имеется, резервная система – ОСП, минимум – 120 на 1800. Уход на второй круг: прямая 200, правым 700 к траверзу; на запасной: 300 левым; пилотирует левый, связь – правый. Готовность к снижению доложить!

– Инженер готов!

– Справа готов!

– Штурман готов!

– Контроль по карте.

– 747-й Трансаэро, я Домодедово-Подход, снижайтесь 1800 в траверз.

– 747-й, снижаюсь 1800 в траверз.

– Домодедово — Круг, я 747-й Трансаэро, добрый день, 1800, информация «Альфа», давление 748, заход по курсо-глиссадной, режим директорный.

– 747, Домодедово-Круг, день добрый, эшелон перехода 1500, по давлению 748 снижайтесь 700, заход разрешаю.

– 747-й, снижаюсь 700 по давлению 748.

– Контроль по карте!

– Высотомеры!

– 748 установил, высота 1370.

– 748 установил, высота 1370.

– Круг, 747, на эшелоне перехода, давление 748 установлено, снижаюсь 700.

– 747-й, Круг, понял.

– Радиальное 20!

– Поехали разворот.

— Снижаюсь, на глиссаде.

– Решение?

– Садимся!

– Оценка!

– Держу по приборам!

— Торец, пятнадцать! – штурман.

— Десять!

— Пять!

— Пла-авно малый газ!

— Три! Два! Метр! Метр! Метр! – звенит голос штурмана.

Где-то сзади внизу родилось: толчок – не толчок, скорее, уплотнение под колесами, какое-то шевеление, что-то там задышало. Кажется, покатились.

— Реверс включить!

— Двести двадцать!

Нос опустился, под полом загремело: катимся.

— Двести!

Реверс набрал силу, тянет за хвост, трясет.

— Притормаживаю…

— Сто восемьдесят! Сто шестьдесят!

— Торможу!

— Сто сорок!

— Реверс выключить!

— На стояночном. Выключить потребители. Выключить двигатели.(*)

«….Прошу внимания, уважаемые пассажиры. Наш самолет совершил посадку в аэропорту Домодедово. Температура воздуха в аэропорту – плюс тринадцать градусов. Просим вас оставаться на своих местах до полной остановки самолета и подачи трапа…»

Год 2006. Адриатика. Часть первая