Если не брать во внимание неизбежные трудности, встречающиеся на пути, то в остальном я твёрдо знал, что не пропаду, достигнув «Западных областей». Именно так называли китайцы самые отдаленные пределы своей огромной страны, таинственные и чарующие земли даже для них самих.
Пётр Гуляр, Land of the Lamas

Субтропический челлендж

(август-сентябрь 2007)

Караганда — Алматы — Дружба — Урумчи — Ченду — Лешань — Йибинь — Жаотон — Куньмин — Лицзян — Байша — Лицзян — Куньмин — Ченду — Лешань — Ченду — Урумчи — Хоргос — Алматы — Балхаш — Караганда

Серая пелена, висевшая над Ченду, несомненно, должна была во что-нибудь вылиться, причём, в самом прямом смысле этого слова. К вечеру над городом стали сверкать молнии, а ближе к полуночи «кто-то включил дождь». Я выглядывал из окна гостиничного номера, пытаясь разглядеть наши, стоявшие во дворе, велосипеды, на которые низвергались с неба тяжёлые потоки воды. Очень хотелось верить, что начавшийся дождь не станет серьёзным препятствием на нашем пути, ведь субтропики, да ещё и во влажный сезон могли обеспечить нам непрекращающуюся непогоду на протяжении недель.

Но отступать, в общем-то, было некуда. Экспедиция «Китай — Юго-запад 2007» карагандинского историко-географического общества «Авалон», мысль о которой появилась ещё во время прошлого путешествия по Китаю, а затем была подкреплена прочтением книги Петра Гуляра, должна была начаться завтра или никогда. Да и главное правило про матч, который состоится в любую погоду, тоже никто не отменял.

Глава 1. А ПОТОМ КТО-ТО ВКЛЮЧИЛ ДОЖДЬ

Из Урумчи в Ченду мы c Леной попали не на поезде, как планировалось изначально, а по воздуху. Причиной всему были возвращавшиеся на учебу в восточные районы Китая синьцзянские студенты, которые и скупили все железнодорожные билеты на несколько недель вперёд. Нельзя не упомянуть и нашу собственную непредусмотрительность, выразившуюся в том, что мы не удосужились выяснить ситуацию с передвижениями по Китаю в конце лета. В итоге, после полутора дней раздумий и поисков вариантов, стало ясно, что единственно возможный способ попасть сейчас в Ченду — это заплатить, как минимум, в три раза больше, чем мы планировали, но сэкономить при этом два дня времени, добравшись до пункта назначения за какие-то три часа самолетом Южно-Китайских авиалиний. Что мы, собственно говоря, и сделали.

Поначалу Ченду запомнился двумя вещами — экстремальной влажностью и поисками фотоаппарата. Но обо всём по порядку. Дождавшись из багажа наши велосипеды, которые, на удивление хорошо перенесли полёт и не имели на себе ни малейших повреждений, мы пробились через толпы встречающих к выходу и стали искать такси. Аэропорт находится на приличном расстоянии от города, поэтому разговоров о том, чтобы добираться до последнего на велосипедах даже не велось. Было уже около девяти вечера, и перспектива приехать в Ченду за полночь нам совершенно не улыбалась.

Первое, чему мы были удивлены во время поездки в такси по вечернему Ченду, это огромное количество мужчин, чьи футболки или рубашки были сняты вовсе, либо задраны до груди. Климат банной парилки (выйдя из самолета, мы промокли в момент, несмотря на то, что дождя не было), конечно, давал о себе знать и очень сильно отражался на привычках людей. Правда, к моему большому сожалению, женская часть городского населения мужественно переносила чудовищную духоту и не делала ни малейших попыток обнажиться.

Это потом у меня уже вошло в привычку с большой долей скептицизма относиться к путеводителю Lonely Planet по Китаю, а сейчас я всё ещё верил в него всей душой (памятуя о том, какой полезной и просто-таки бесценной книгой оказался их путеводитель по Непалу). Вот и сейчас, поверив совету книги насчет одного хостела, мы двинули прямиком туда. Мало того, что улица, на которой располагался хостел со звучным и донельзя китайским названием «Dragon Town», была перегорожена и закрыта для автотранспорта (что привело к тому, что мы просто замучились перетаскивать наши вещи, среди которых были и два разобранных велосипеда), так ещё и оказалось, что цены в сей гостинице были в разы больше указанных в книжке, да и мест, в любом случае, не было. Парни на ресепшене, правда, посоветовали нам другое место, расположенное в паре кварталов. Но тащить в такую даль наши разобранные велосипеды совершенно не хотелось, поэтому мы, с разрешения персонала, оставили их на ночь в «драконьем городе».

А местом нашего обитания в Ченду стал хостел с многообещающим названием «Loft», означающим по-русски не что иное, как «чердак». И номер нам достался на последнем, четвертом этаже. Так что мы, образно выражаясь, поселились «на чердаке чердака». Правда, цены там были отнюдь не чердачные. Хотя ведь, то, что для одного чердак, для другого может именоваться красивым и по-буржуйски дорогим словом «мансарда». На самом деле, хостел это весьма недешёвый, что сначала даже смогло испортить мне настроение. Это ведь Китай, это Восток, здесь всё должно быть дёшево!

Следующее утро преподнесло ещё более неприятный сюрприз. Забрав из вечернего хостела велосипеды, мы захотели было сфотографировать то, как они были упакованы (поверьте мне, это было настоящее произведение искусства), но, взглянув в видоискатель, я обнаружил там не обычную резкую и ясную картинку, а осколки разбитого стекла, и сразу же вспомнил вчерашний вечер, когда сумка с фотоаппаратом очень неудачно соскочила с моего плеча. Так, в нашем, и без того дефицитном, бюджете появилась ещё одна статья расходов.

Интересная черта Ченду — все магазины здесь распределены по районам. Именно поэтому, проездив полдня по городу, мы не наткнулись ни на один магазин, торгующий фотоаппаратами. И неудивительно, ведь когда мы, уже отчаявшись что-то найти, вернулись в гостиницу, нам сказали, что фотоаппарат можно купить только на некоей компьютерной улице и показали это место на карте (именно там мы и совершили на следующий день нашу покупку). А позже мы ещё узнали про существование «аутдорной» улицы, где можно было купить рюкзаки, палатки и прочее походное снаряжение, улиц мобильных телефонов и шёлковых изделий, и даже квартала с исключительно тибетскими сувенирами.

На второй день нашего пребывания в столице Сычуани мы начали потихоньку привыкать к местной кухне. Общеизвестно, что сычуаньская кухня считается в Китае самой острой, а это уже о чём-то да говорит. К примеру, можно сказать, что в местных блюдах острый красный перец может присутствовать в таких же количествах, как, например, и мясо, практически пятьдесят на пятьдесят. Поэтому рис и пиво, как соответственно «заедалово» и «запивалово» являются самыми спасительными субстанциями. Мне даже как-то начала импонировать привычка китайцев подавать пиво в маленьких бокальчиках, практически ровно на один глоток, который призван затушить пожар внутри.

В связи с нехваткой времени мы несколько раз передвигались по городу на такси и имели лишний шанс убедиться в том, что таксисты — это ещё одно неординарное явление жизни Китая. Эти прекраснейшие люди, работающие в машинах, оплата в которых идёт по счетчику, почему-то совсем не стараются возить тебя битый час всеми забытыми закоулками, предпочитая доставить клиента на место с максимальной скоростью и кратчайшим путём. Да уж, нашему человеку просто не понять этой необычной логики, не основанной на желании обогатиться. Хотя, как мне кажется, и не всякий китаец поймёт, почему водитель, когда ему сказано ехать на дальний автовокзал, интересуется, куда мне нужно, а когда узнаёт ситуацию, говорит, что есть автовокзал поближе, и везёт меня именно туда, сильно теряя в деньгах. А потом ещё и округляет сумму в меньшую сторону.

Ну а во время поездок по Ченду на велосипедах мы поняли, что в крупных китайских городах вполне реально встретить такое явление, как велосипедные «пробки», когда сотни велосипедистов, весьма «ювелирно» маневрируя, пытаются разъехаться на перекрёстке. Ведь в Китае велосипед используется настолько широко, что жизнь без сего двухколесного транспорта представляется просто немыслимой. А если к двухколесным велосипедистам, добавить ещё и многочисленных трёхколесных велорикш, перевозящих пассажиров и грузы, то велосипедная составляющая китайской транспортной системы представляется весьма значительной. Потому и условия для велосипедистов (по крайней мере, в городах) создаются прекраснейшие. Так что, мы со своими двухколёсными друзьями чувствовали себя здесь весьма комфортно.

И вот, когда, фотоаппарат, наконец, был куплен, вещи забраны из гостиницы, и закончен «прощальный» обед в нашей любимой столовой, около двух часов дня мы выдвинулись к южной окраине Ченду на выезд из города. Первым пунктом, куда мы намеревались попасть, был город Лешань.

Выезд из любого крупного китайского города — это обычно серьёзная проблема. Огромные дорожные развязки, мостики, дороги, куда можно ехать, и куда ехать нельзя, масса дорожных щитов с непонятными иероглифами и значками… В конце концов, выезд из города был найден, хотя было понятно, что мы движемся к Лешаню не самой короткой дорогой. Что уж тут поделать — движение по скоростным магистралям на велосипеде запрещено повсеместно, и те случаи, когда на них всё-таки попадаешь, лучше воспринимать в качестве исключения, а не правила, дабы не расстраиваться каждый раз.

Однако, километры шли один за другим, а расстояние до Синцзиня, населенного пункта, через который лежала одна из дорог в Лешань, неуклонно уменьшалось. Практически постоянно шёл дождь, однако, местный климат не создавал особых проблем, ведь от этого дождя совсем не становилось холодно, как это было бы в других, не субтропических, условиях. В общем, с таким тёплым дождем ещё можно было мириться.

Вообще, название провинции Сычуань переводится как «четыре реки», коими обычно принято считать левые притоки Янцзы, а именно Минь, Цзялин, Фу и Чжун. Но, в целом, рек тут на самом деле значительно больше — это весьма «водная» провинция, и большую часть пути вода окружала нас буквально со всех сторон, она лилась реками с небами, текла большими и малыми водными потоками, то преграждавшими наш путь, то сопровождавшими нас в течение часов и дней.

Где-то неподалеку от Синьцзиня мы впервые опробовали тот самый способ заказывания еды в кафе, которым, после этого, пользовались на протяжении всего путешествия. Ты просто идёшь на кухню и показываешь на полках или в холодильнике те продукты, из которых, по твоему мнению, должна быть приготовлена твоя еда. А дальше уже всё в руках Аллаха+ А может быть, Будды, Конфуция или Лао-Цзы, не знаю уж, кто конкретно руководит руками и мыслями этих китайских поваров. Но, надо сказать, что зачастую таким вот незатейливым образом заказанная еда получалась весьма вкусной, особенно, когда повар, прежде чем готовить блюдо, показывал нам с вопросительной мимикой стручок красного перца, и, получая очень эмоционально окрашенный отрицательный ответ, не портил его остротой вкус основного блюда. Правда, были и такие, кто считал, что еда без перца — это и не еда вовсе, поэтому, даже после протестов, упрямо клал в блюдо парочку красных стручков.

Я читал о том, что Сычуань — это один из самых густонаселенных сельскохозяйственных регионов земного шара. Полностью согласен, так как прочувствовал эту густонаселённость на себе, постоянно испытывая проблемы с поиском безлюдного места для палатки. У меня вообще появилась идея о том, что города и деревни на картах Китая нужно помечать не точками, а пятнами, причем зачастую перетекающими одно в другое. Ладно уж, поля и домики, но ведь, то здесь, то там высились огромные трубы заводов, стволы каких-то рудников и прочая, прочая. Субтропической идиллии с бамбуковыми лесами и пандами не было и в помине.

Я крутил педали и с ностальгией вспоминал бескрайние просторы пустыни Такла-Макан, как по причине их малонаселённости, так и из-за присущей им сухости климата. Что уж там говорить, я уже даже начал тосковать по степям Центрального Казахстана, где прожил большую часть жизни (а ведь тосковать по дому мне совсем несвойственно). На самом деле, субтропики в сезон дождей — это не лучшее место для велосипедного путешествия, а если они ещё и экстремально перенаселены, то и подавно. Хотя и хорошая возможность для «challenge», то бишь для того, чтобы бросить вызов, говоря русским языком. Именно так нарекла наше путешествие одна голландка в Куньмине, прослушав рассказ о всех его «прелестях».

Но сейчас про «челлендж» думалось меньше всего. Уже начинало темнеть, а мы всё никак не могли найти место для стоянки. Когда стало окончательно ясно, что нам ничего другого не остаётся, мы свернули на первом попавшемся перекрестке и, проехав метров сто между полями и домами, тормознули на одной из боковых дорожек. Делать было нечего — ставить палатку на поле означало спать в натуральном болоте, ведь дождь никто не отменял, и он всё также продолжал идти, поэтому, разбивать лагерь было решено прямо на этой самой боковой дороге. Определённый риск, конечно, был, ведь учитывая многосменность работы китайцев (бывали случаи, когда мы видели, как тракторы, косилки и прочая техника тарахтели на полях по ночам при свете фар), кто-нибудь мог случайно наехать на нашу палатку в темноте. Но, не имея других вариантов, нам пришлось положиться на удачу.

Ночь, в целом, прошла спокойно, если не считать того, что палатку трепало сильным ветром и поливало тяжелыми каплями дождя. Но несмотря на бушующую непогоду, спали мы в ту ночь (как и практически все остальные наши ночи в Китае) без спальников. Всё-таки, прав был Володя Динец, говоря, что человек — это животное тропическое, и расселение на север было его самой большой ошибкой.

Встав ещё до рассвета, мы собрали наши пожитки и снова двинули в путь. Первым крупным населённым пунктом на нашем пути стал Мэйшань, больше всего запомнившийся своими шикарными велодорожками, которые по своей ширине вполне могли поспорить с обычными дорогами для автомобилей. Здесь мы остановились, чтобы перекусить, и впервые попробовали китайское блюдо, внешне похожее на наши дрожжевые манты. Однако, чем оно принципиально отличалось, так это тем, что начинка в сих пухлых булочках каждый раз была другой. Вот уж не думал, что слова мамы Форреста Гампа, про жизнь, как коробку шоколадных конфет, в каждой из которых своя начинка, в большей мере будут относиться к Китаю. Ведь здесь любое блюдо, даже то, в котором начинка не скрыта под оболочкой, является для иностранцев однозначной лотереей.

Изначально мы планировали не ехать прямиком в Лешань, а попробовать посетить горы Эмэй, расположенные западнее. Но в связи с нехваткой времени, а также понимая тот факт, что за въезд на территорию сего заповедника нам придется заплатить немалые деньги (а это будет тем обиднее, если учитывать тот факт, что мы не собирались находиться там долго, так как с велосипедами далеко мы бы всё равно не забрались), мы, на очередном перекрестке, вместо того чтобы ехать прямо, повернули рули наших велосипедов налево, в сторону Лешаня.

Подъезжая к Лешаню, каждый из нас стал подумывать о том, чтобы остановиться в каком-нибудь отельчике, потому как мы уже поняли, что если в Китае город помечают на картах, то это очень и очень серьёзный по своим размерам населённый пункт, выезжать из которого придётся долго и мучительно.

«Рекомендовано Lonely Planet». Теперь, после Лешаня, видя эту надпись, я каждый раз начинаю сомневаться в том, что сие место, будь то гостиница или ресторан, подойдёт мне по своим ценам. Потому как, заручившись поддержкой бренда, известного большинству путешественников планеты, хозяева заведений зачастую начинают банально наглеть, что выражается в повышении цен и понижении качества. И если со вторым ещё можно было бы хоть как-то мириться (люди-то мы весьма неприхотливые), то первое весьма ощутимо для подобных нам свободных путешественников.

Самое смешное, что во всемирно известном путеводителе был написан совсем нелестный отзыв о том месте, где мы решили остановиться. Но мы, думая, что условия — это вторично, а первична цена, упрямо поехали именно туда (просто книга не предлагала других, более приемлемых вариантов, а находить гостиницы по китайским надписям мы тогда ещё не умели). На месте оказалось, что цена, очевидно, благодаря «рекомендациям», тоже повысилась, причём в разы. А хозяева гостиницы резонно полагали, что плохой рекламы не бывает, поэтому тем фактом, что о них отозвались нелестно, решили, тем не менее, хвастаться. Да и про то, что платить нам придется больше, мы узнали не сразу. Вначале шли разговоры о скидке (отнюдь не на английском, так как здесь, несмотря на наличие английских надписей, о языке англосаксов никто и понятия не имел), а потом выяснилось, что цена, о которой мы всё-таки договорились, была не за номер, а за человека. Честное слово, снова вытаскивать вещи и велосипеды и куда-то идти было совершенно неохота. Плюнув на всё и решив, что потери в путешествиях неизбежны, мы решили просто расслабиться и наслаждаться отдыхом.

Отдых наш заключался, как всегда, в осмотре достопримечательностей и магазинов, а также в чревоугодии. Но, надо сказать, что из самого Лешаня главную местную достопримечательность — статую Будды, расположенную на противоположном берегу реки Минь, видно совсем плохо, посему с первым пунктом культурной программы пришлось туго, что, конечно же, высвободило время на усиленное занятие пунктами «два» и «три».

Расположенный у слияния рек Минь и Даду городок стал известен благодаря огромной (больше 70 метров) статуе сидящего Будды, выбитой в скале. Говорят, что средневековому монаху по имени Хайтон, идея о том, чтобы восславить Учителя, пришла в голову по причине того, что в опасных водоворотах здесь гибло множество рыбаков. Считалось, что заступничество Будды принесёт спокойствие реке и спасёт многие человеческие жизни. Сей монах организовал поиск средств на возведение статуи, занимался наймом рабочих и даже непосредственно руководил стройкой до самой своей смерти (а стройка продолжалась после этого ещё целых 90 лет).

В связи с тем, что нормально увидеть и сфотографировать Будду с набережной не получилось, на следующее утро мы предприняли попытку посмотреть на него поближе. По одному из мостов мы пересекли реку Минь, и, проехав некоторое время в южном направлении, оказались у северных ворот парка. Лена осталась с велосипедами внизу, а я, купив довольно дорогой билет, пошёл осматривать сей китайский «Будда-Парк». Внутри мне посчастливилось познакомиться с тремя путешественницами из Питера, чья русская речь вкупе с их приятной внешностью просто не могли не привлечь моего внимания. Выяснилось, что девушки путешествуют по Китаю втроем, немного знают китайский язык, и уже успели побывать в Пекине, Сиане и на Эмэйшане. Выстояв (а точнее, медленно-медленно прошагав) вместе длиннющую очередь и непринуждённо болтая, мы, наконец, оказались у ног гигантской статуи. Хотя мне показалось, что лучший вид на Будду открывался именно во время нашего медленного топтания, когда мы спускались вниз по узкой и длинной каменной лестнице. В любом случае, мне удалось сделать те обязательные фотографии, которые просто обязан сделать любой путешественник в Лешане (тем более, что дождь устроил небольшой перерыв, позволивший нормально поснимать).

Правда, перерыв был на самом деле очень небольшой, и уже под проливным дождём я быстрым шагом выходил из парка, чтобы ещё через пятнадцать минут катить вместе с Леной по дороге, уходящей от Лешаня в южном направлении.

Глава 2. ПО ГЛИНЕ К ЭТИМ САМЫМ

Из Лешаня наш путь лежал к городу, название которого просто говорило само за себя (по крайней мере, для русскоязычного человека) — Йибинь. Название сие в наших устах сразу же было переделано на русский манер в Йибини (естественно, с ударением на последний слог), и вот к ним самым мы и двинули по поначалу прекраснейшей дороге вдоль реки Минь. Насколько название будет соответствовать действительным условиям нашего передвижения, мы поняли уже на второй день пути к этому примечательному месту. А пока же мы радовались тому, что наша мечта начинала сбываться — населённость местности стала менее экстремальной, мы, наконец, покатили среди бамбуковых и пальмовых лесов, и хотя легендарных панд увидеть нам так и не посчастливилось, настроение, даже несмотря на моросящий временами дождь, было весьма приподнятым. Выехав после обеда, за оставшееся до темноты время мы успели проехать довольно много, и это наполняло нас верой в свои силы.

А потом произошло то, о чём мы, с сожалением, вспоминали ещё два дня. Дело в том, что не доезжая города Чанвэй, который мы предполагали в качестве транзитного пункта по пути в Йибинь, мы заметили паромную переправу и вытянувшуюся в длинную очередь толпу машин самого разного рода. Подумав о том, что в современных китайских условиях паром просто не может быть единственным способом переправы на противоположный берег, мы уверенно двинули дальше. И действительно, через несколько километров мы подъехали к некоему мосту, соединявшему берега реки Минь. Несмотря на то, что мост был закрыт для транспорта, мы с нашими велосипедами смогли бы через него перебраться. Но, с другой стороны, мы видели, что дорога продолжалась и по нашему берегу реки, к тому же, знакомые иероглифы, гласящие, что в Йибинь мы можем попасть и не переправляясь через реку, вкупе с тем фактом, что уже начинало темнеть и въезжать в китайский населённый пункт было бы очень нелогично (место для палатки мы бы снова устали искать), убедили нас в том, что ехать надо прямо, минуя Чанвэй. Да и эта дорога, представлялась нам более прямой. Только вот через несколько километров пути асфальт сменился на грейдер. Тогда мы ещё не поняли всего «трагизма» ситуации.

Хотя, в тот вечер, ещё не зная о всех «прелестях» последующего пути, мы были счастливы от того, что у нас, наконец, появилась возможность поставить палатку вдалеке от людских глаз. И хотя другого места, кроме обочины дороги, для нашего переносного домика мы найти не смогли, настроение было намного лучше и чувствовалось как-то несравнимо уютнее, чем двое суток назад, когда ночевать пришлось прямо на проезжей части. Конечно, по дороге, рядом с которой мы расположились в этот раз, время от времени тоже кто-то ездил, но, по большому счету, этой ночью нас никто не беспокоил.

Ну а на утро началось+ Грейдер очень быстро сменился полным отсутствием дороги. То есть, дорога, конечно, была, но в связи с тем, что почвы в Сычуани глинистые, а во влажный сезон они обильно и непрерывно смачиваются дождём, в рытвинах и колдобинах этой, так называемой, дороги застревали даже мощные грузовые машины. Что уж там было говорить о наших велосипедах?

Как ни парадоксально, но последующее отсутствие дождя в течение нескольких часов, сыграло нам плохую службу — глина под воздействием солнца начала потихоньку застывать, превращаясь в такой плотности месиво, что в нём застревали колеса и обувь.

Каждый новый городок на пути представлял собой в наших глазах надежду (к сожалению, каждый раз неоправданную) на то, что с него начнётся, наконец, нормальная дорога. Таким стал и Малючан. Появление двух иностранных велосипедистов в этом шумном городке с узкими мощёными камнями и заполненными торговыми прилавками улицами, а также наши беспокойные метания в поисках нормального выезда из него (мы ведь не знали, что такового просто нет в природе) привлекли массу внимания у местного населения. Могу предположить, что мы были единственными иностранцами, посетившими сие, далеко не туристическое место, за многие, многие годы.

Выезд из города, к нашему удивлению и разочарованию, был обычной грунтовой дорогой и уводил нас от прямого пути в Йибинь, проходя между многочисленных крестьянских полей. Затем исчезли какие-либо населённые пункты, так что очень скоро встала проблема с питанием. В конце концов, пришлось доставать из «стратегического запаса» банку тушёнки и пытаться без всякого разжигания костра и прочих удобств, заполнять пустое место в желудках.

Временами отчаяние и злость уже были готовы поставить жирный крест на всей нашей затее, особенно тогда, когда воображение начинало рисовать картины того, что ситуация не изменится ни сегодня, ни завтра, и мы всё так же будем продолжать месить глубокую вязкую грязь, падая сами и роняя велосипеды, пока нас не покинут силы и терпение. Обувь стала приходить в негодность такими темпами, что, угробив за полдня три пары шлёпок (в том числе, и одни мои), под вечер Лена крутила педали уже без обуви, ногами, на которые были надеты шерстяные носки.

Дорога буквально крутила кругами среди холмов и изгибов многочисленных притоков речек Минь и Юэцы. Наконец, после очередного поселка, нашим радостным глазам предстали таблички, говорящие о том, что мы всё-таки доехали до какой-то более-менее серьёзной дороги, а также долгожданный асфальт. Спустившись с холмов, мы буквально «выкатились» на центральный перекресток какого-то небольшого городка. И, конечно же, незамедлительно стали объектом всеобщего внимания. Люди, будь они болтающими, вяжущими, ремонтирующими мотоциклы или готовящими еду — все они стали уделять повышенное внимание нам и нашим велосипедам. Словом, коллективизм, который так присущ китайцам, проявился ещё и таким образом. Теперь они толпой ходили за нами в то время, как мы покупали напитки и еду на вечер, а также новую обувь. Один смышлёный парень даже говорил по-английски и, что более удивительно, знал, что такое Казахстан.

По прошествии нескольких дней пути наш слух стал различать среди тех многочисленных слов, которые неслись в нашем направлении из уст тысяч китайцев, слово «ляовай» (иностранец). На самом деле, «ляовай» — это то слово, которое каждый путешественник в обязательном порядке занесёт в свой лексикон китайских слов, ибо слышать его он будет по раз двести-триста в день, в сопровождении (или без оного) вездесущего и всем известного (даже в китайской глубинке) слова «хэллоу».

Мне кажется, что у каждого, кто бывал на Востоке, не единожды возникал в голове вопрос: «Чем же занимается по жизни подавляющая часть местного населения, если большинство людей может позволить себе на довольно продолжительное время бросить все свои дела и просто наблюдать за иностранцем? Неужели они вообще не работают?». А может быть, приезд в город чужестранца — это некое обстоятельство непреодолимой силы вроде землетрясения или военных действий, на которое потом можно списать что угодно, вроде: «какое такое нарушение сроков поставки овощей? — я же сегодня полдня за ляоваем смотрел!» (произносится, очевидно, весьма многозначительно, сродни фразе из русского анекдота «Молчи дура, я Ленина видел!»). Меня эти мысли не оставляли всё то время, что мы ехали от Ченду до Куньмина, ведь, как мне кажется, во многих из проезжаемых мест, мы были чуть ли не первыми и единственными иностранцами. Ибо маршрут, избранный нами, никак нельзя было назвать туристическим и популярным.

После городка, обрадованные возвращением на асфальт, мы проехали до самой темноты столько, сколько смогли, миновали Гуаньиньчжень, и расположились на отдых на небольшой болотистой полянке в нескольких километрах от города. До Йибиня, судя по спутниковому навигатору, было совсем недалеко, и мы уже предвкушали то, как попадём в этот город ещё утром и плотно там покушаем.

Как оказалось на следующий день, ситуация была не столь оптимистичной. Первый же из встреченных нами дорожных указателей, говорил о том, что расстояние до желанного города было примерно в два с половиной раза больше ожидаемого: дорога среди холмов шла отнюдь не по прямой. К тому же, вдобавок к частым подъемам и спускам, качество её снова стало ухудшаться. Мы, конечно, уже были рады и тому, что глины больше не было, но уложенная то остроугольными, то скользкими обкатанными булыжниками, дорога также не способствовала нашему быстрому передвижению.

Попав, наконец, в районе обеда, в Йибинь, я очень долго размышлял над тем, как поменялось мое мнение насчет китайских автомобильных дорог. После прошлогоднего путешествия по Синьцзяну, я считал, что Китай — это страна идеальных дорог, и плохие дороги там настолько редки, что их ещё надо поискать. Но наши злоключения в междуречье Минь и Юэцы убедили меня в том, что дорог плохого качества в Китае хватает. Или мы просто такие «везучие»? Надо отметить, к сожалению, что события, последовавшие после Йибиня, ещё больше утвердили меня в моем мнении.

Выезд из Йибиня (а до этого мы ехали по городу около двух часов — таким вот совсем «небольшим» оказался провинциальный китайский городок, а может быть, их там было и несколько — кто знает?), было, как всегда, довольно сложно найти. В конце концов, пришлось просить помощи у местного полицейского, который явно скучал, сидя тем жарким летним днём в своей стеклянной будке. На самом деле, спросить в Китае дорогу не так легко, как кажется: ведь ваше произношение места, куда Вы едете, может совершенно отличаться либо от оригинала вообще, либо от местного говора в частности. Поэтому иметь при себе карту или путеводитель весьма полезно, ведь там есть спасающие любую ситуацию иероглифы, которые, к счастью, в Китае понимают почти все (за исключением разве что каких-нибудь забытых богом деревень, где упрощённое китайское письмо ещё не успело заменить собой классическое написание, использовавшееся в течение веков). Увидев в моих руках разворот книги, на одной из страниц которой мой палец вопросительно указывал на иероглиф, означавший «Куньмин», полицейский, сразу смекнув, что по-китайски мы не понимаем, жестом попросил подождать, а сам, сбегав в ближайшую контору за листочком, принялся рисовать нам карту-схему выезда из города. Получилось довольно доходчиво. Хотя, как оказалось, мы проехали в неправильном направлении довольно далеко, и возвращаться нам пришлось около часа.

Город Йибинь находится прямо у того самого места, где река Минь впадает в самую длинную реку Китая, называемую иногда поэтично «рекой золотого песка», но более известную нам как Янцзы. Озабоченные поисками выезда из города, мы, совсем незаметно для себя пересекли указанную реку по одному из многочисленных мостов, даже не почувствовав какого-то трепета в душе. На самом деле, для полного счастья, которое вот-вот намечалось (ведь глина с булыжниками кончились, и начался асфальт), не хватало только возможности помыться. Причем воды жаждали не столько мы, сколько наши измученные двухдневным глиняным бездорожьем велосипеды.

В связи с тем, что дождь устроил небольшой перерыв, и уже целых полдня светило солнце, хотелось заняться и просушкой вещей, ведь все наши сумки и рюкзаки были насквозь мокрыми. На радость местным мальчишкам, высыпавшим на улицу для наблюдения за «ляоваями», мы расположились на обочине дороги возле моста через небольшую речку, где, собственно говоря, и приняли «омовение».

Глава 3. ТУМАНЫ ЮННАНИ

Свежие и чистые (можно даже сказать, «помолодевшие»), мы по хорошему асфальту продолжили свой путь к границе, разделяющей провинции Сычуань и Юннань. Велосипеды, после мытья и смазки, перестали трещать и скрипеть, и, в целом, чувствовалось, что жизнь налаживается. Ведь тогда мы ещё были уверены в том, что отныне наша дорога пойдет исключительно по твёрдому и неразмокающему дорожному покрытию. Как оказалось позже, мы очень сильно ошибались, но в тот момент окружающие пейзажи не могли даже намекнуть на то, что снова будет тяжело. Многочисленные водопады и речки, сияющее солнце, дорога, идущая практически без какого-либо набора высоты+ В общем, наши души начали потихоньку напевать. Думалось, что с началом новой провинции, начался и новый, беззаботный этап нашего путешествия.

Но, миновав первый городок на юннаньской территории, уже на его окраине мы поняли, что радоваться было ещё очень и очень рано. Ведь магистраль, по которой нам предстояло двигаться дальше, была недостроенной, соответственно мы ехали то километр по бетонке, то километр по слякоти, и так далее. Опасность представляли стыки между кусками дорожного полотна, а также торчавшие то там, то здесь куски арматуры. К тому же, нам пришлось неоднократно столкнуться с таким препятствием на нашем пути, как туннели. В самом деле, передвижение весьма замедлялось именно на «туннельных» участках пути, ведь соответственно недостроенности магистрали, туннели также были недоделанными — однозначно без асфальта, с весьма опасными, в связи с наличием водостоков, обочинами и, что самое страшное, совсем без освещения. Наши налобные фонари совершенно не помогали, поэтому нам приходилось двигаться, ориентируясь исключительно по свету фар проезжавших машин и очень-очень осторожно.

Река слева и каменная стена справа на протяжении довольно долгого времени, вскоре убедили нас в том, что ночевать нам придется где-то посередине между этими двумя естественными ограничителями. Найдя место, где промежуток между строящейся дорогой и каменной стеной был достаточным для того, чтобы поставить там палатку, мы начали разбивать лагерь. И практически сразу же стали объектом наблюдения местных, которые подъехали к нам на мотоцикле и стали следить за процессом. Причём один из китайцев делал какие-то запретительные знаки и пытался что-то объяснить. Когда до него, в конце концов, дошло, что мы ни слова из говоримого им не понимаем, он решил растолковать нам ситуацию иным образом, устроив настоящий спектакль. Он брал камушки, кидал их вверх к стене, они скатывались и почти попадали в нашу палатку. В итоге до меня дошло, что немного выше проходит старая грунтовая дорога, откуда эти самые камушки, которые могут потенциально нас убить, и летят периодически вниз. По совету китайцев, мы перетащили палатку прямо на готовое асфальтовое покрытие. В любом случае, по этой дороге пока что ездили только мотоциклисты да рабочие машины, а мы стали так, чтобы никому не мешать. Что показательно, наши советчики ещё долгое время никуда не уезжали. Они наблюдали за нами, пытались заглядывать в палатку и о чём-то говорили до самой темноты. Наконец, они уехали, и мы остались вдвоём. Правда, метрах в двухстах работала какая-то дорожная машина, но это нас уже не сильно беспокоило. Я почти начал верить в то, что это будет первая ночь без дождя, ведь погода не давала ни малейшего намека на продолжение «влажных традиций», однако, около двух часов ночи я был разбужен сильнейшими ветром и дождём, раскачивающими наш походный домик и грозившими вообще сорвать тент.

Проснувшись на следующее утро, мы могли наблюдать картину, которую обычно можно видеть на пачках с чаем из Юннани — «яйцеобразные» горы, сплошь покрытые сочным зелёным лесом, выглядывающие из-за плотного тумана и облаков.

Существующую идиллию, конечно, то тут, то там нарушали циклопических размеров стройки, ужасно давящие своей масштабностью. Однако, мы пытались проезжать подобные участки как можно быстрее и не задерживаться в тех местах, которые того не заслуживали.

Ехалось нам в тот день вдоль реки Дагуань как-то не особо хорошо — ноги не слушались, сопротивляясь частым спускам и подъёмам (высота постоянно варьировалась между 300 и 500 метрами), а душе постоянно хотелось отдыха и общения с водой (как снаружи, так и внутри). В этом раю, состоящем из бесконечных водопадов и ярко-зелёной растительности, ужасно хотелось остаться подольше, тем более, что жаркая погода стояла уже целых полдня, а дорога стала асфальтированной, и, уже ставшая привычной слякоть, почти несколько часов нас ничуть не беспокоила. Но нас ведь ждали главные цели путешествия — Куньмин и Лицзян, поэтому мы не могли позволить себе задержаться тут даже на денёк-другой. Эх, если бы мы только знали, что ждёт нас на следующее утро+ Тогда мы, может быть, и устроили бы привал.

К вечеру мы добрались до городка Яньцзинь, за которым и планировали остановиться на ночь. Мы довольно долго ехали через него, и уже начинало темнеть, но город казался просто бесконечным. В конце концов, уже отчаявшись выехать из этой очередной китайской «деревни» засветло, мы решили искать гостиницу. Совсем скоро мы наткнулись на нечто, с первого взгляда, подходящее. Наличие часов, указывающих время в разных уголках планеты, за стойкой ресепшена, навело меня на мысль о том, что здесь разговаривают по-английски. Как оказалось, я ошибался. Английский в гостинице не знал никто, несмотря на наличие в ней большого количества надписей на этом языке межнационального общения. Да и здешние цены нас совсем не радовали. Но поиск других вариантов грозил затянуться до темноты, поэтому мы решили, что переживём этот небольшой перерасход денег. Мы ведь планировали остаться здесь всего на одну ночь.

Следующее утро внесло коррективы в наши планы. Уже на выезде из города я начал подозревать что-то неладное — слишком уж много машин стояло, выстроившись вдоль дороги. Наконец, мы доехали до полицейского кордона, где нам и преградили путь. В результате переговоров с женщиной-полицейским, которая оказалась самой смышленой среди своих коллег, мы поняли, что где-то совсем рядом за поворотом произошёл обвал, и сейчас на его месте ведутся ремонтные (читай — взрывные) работы, которые не позволят транспорту двигаться по этой дороге ещё целых два дня. Представительница китайской полиции угостила нас минеральной водой и порекомендовала возвращаться в Яньцзинь, дабы переждать эти два дня там.

Самым обидным было то, что обвал застал нас не день назад, когда мы ехали, наслаждаясь великолепием окружающих пейзажей и относительной безлюдностью местности, а в обычном, по-китайски перенаселённом и грязном, городе. Ведь тут не было тех водопадов, той зелени, всего того природного многообразия+. Возвращаться назад было глупо и просто-таки аморально с точки зрения того, что предыдущие километры уже были вымучены нами ранее. Обвал произошел прямо за городом, и поэтому о том, чтобы найти тихое и уютное местечко для стоянки за Яньцзинем речи тоже не велось. Пришлось вернуться обратно в гостиницу и попытаться получить удовольствие от вынужденного отдыха. Но правду сказать, кроме обжорства и Интернета (именно здесь, в долгих поисках, мы, наконец, запомнили как выглядят иероглифы, обозначающие сие достижение цивилизации), мы так больше ничего и не придумали.

Через два дня дорогу, к нашей большой радости, открыли. Это можно было понять, даже не выходя из гостиницы — улицы Яньцзиня наполнили гул моторов и сигналы самых разнообразнейших транспортных средств. Напротив места обвала еще можно было наблюдать смятый, словно пустая пивная банка, грузовик, валяющийся на речной отмели. Как мы имели возможность убедиться в дальнейшем, подобные оползни в сезон дождей в этих местах — сущая рутина. И именно их разбором, а точнее организацией местного населения для этих целей, и занимается китайская полиция подавляющую часть своего рабочего времени. К счастью, преступность в Китае не настолько распространена, чтобы сильно отвлекать служителей правопорядка от сего полезного дела.

Качество дороги по-прежнему оставалось далеким от совершенства. И я просто грезил трассой G218, которая, как мне казалось, должна была стать нашим спасением и обеспечить хорошее покрытие до самого Куньмина (именно по ней ехали бы мы, додумайся мы переправиться через речку у городка Чанвэй). Теперь все надежды были связаны именно с ней, так как имеющаяся карта показывала, что в Куньмин приходит всё та же, 218-ая дорога (что, правда, совсем не соответствовало действительности, как выяснилось позже). В конце концов, мы миновали строящуюся автостраду, ехать по которой уже порядком поднадоело, и выехали на долгожданную G218. Мы в очередной раз обрадовались, и, что показательно, в очередной раз, рано.

Для того, чтобы попасть в Жаотон — следующий город на нашем пути, нам нужно было преодолеть горный район со средней высотностью около 2000 метров. На ночлег мы стали как раз перед началом основного подъема, немного не доезжая до городка Дагуань. На самом деле, меня очень беспокоило то, как скажется на климате набор высоты. По идее, должна была начать «работать» высотная поясность, что выразилось бы в более сухом климате при неизбежном понижении температуры. В чём-то я, конечно, оказался прав: холоднее на самом деле стало, но вот проклятый дождь продолжал лить с такой же силой и интенсивностью, как и раньше. В общем, изменения в нашей жизни выразились в том, что по ночам в палатке теперь было холодно. Учитывая тот факт, что спальники, равно как и все остальные вещи, были безнадежно мокрыми, особой пользы они не могли приносить, и мы даже не пытались в них залазить, используя их исключительно в качестве «утеплителей» и «ветрозаградителей» у краёв палатки.

На следующий день наша дорога до города Жаотон проходила по весьма интересной местности, сплошь усеянной могилами (в шутку мы стали считать, что очевидно, могилы сии принадлежат людям, кто эти места, расположенные выше двух тысяч метров, пройти не смог, умирая от усталости и жажды). Здесь мы были слегка удивлены тому, как китайцы используют имеющуюся землю: белые могильные камни были разбросаны посреди полей, где немногочисленные местные крестьяне копошились, собирая какие-то овощи или злаки. Это выглядело так, как будто бы предки помогают китайцам даже с того света, поставляя в почву необходимые минеральные вещества. И в самом деле — что тут такого удивительного? Логичнее не бывает, но, тем не менее, внимание наше сей факт привлёк.

Если люди вокруг хоть изредка, да попадались, то вот ни единого магазинчика или киоска мы так и не могли увидеть. А когда воды нет, пить, как известно, хочется ещё больше. Уже стали появляться мысли о том, что надо бы начинать подыскивать место для ночлега, а дорога всё так же продолжала вилять среди гор, без какой бы то ни было потери высоты. Зато когда начался спуск, мы, наконец, смогли ощутить всю прелесть велосипеда, как средства передвижения сверху вниз. Мы буквально долетели до Жаотона, где были готовы выпить и съесть всё, что имелось. Дабы прецеденты с отсутствием воды более не повторялись, мы решили всегда иметь на всякий случай пару литров в резерве. Ведь в путешествиях закон подлости всегда работает — когда тебе люди вокруг совершенно не нужны, ты будешь буквально проталкиваться среди них, когда же тебе захочется найти какой-нибудь захудалый магазинчик, селения на твоём пути перестанут появляться в принципе.

Днём позже, в нескольких часах пути к югу от Жаотона на начинающемся подъёме мы встретили двух наших «коллег», катящих на своих велосипедах из самого Пекина. Француза Себастьена, свободного художника и временами преподавателя, живущего в Пекине, и канадца Алана, весьма нестандартного субъекта без определенного рода занятий и места жительства, в дальнейшем я буду, для удобства, именовать просто «французами».

Наши новые друзья ехали уже больше месяца, и никто из них точно не знал, где и когда закончит он свой маршрут. Как оказалось, они тоже проторчали несколько дней в Яньцзине, но решив не испытывать судьбу, поехали от Яньцзиня до Жаотона на поезде, хотя и говорили, что осознавать этот факт им не очень приятно и слегка стыдно. Однако, наслушавшись наших рассказов про спуски и подъемы в «кладбищенской» местности, они, похоже, убедились в правильности своего решения. У «французов» не было палаток или спальников, они им были просто не нужны. Ведь немного говоря по-китайски, они без проблем находили маленькие гостиницы в любом населенном пункте, встречающемся на пути.

Кстати, благодаря французам, мы, наконец, узнали, как выглядит деревенский «люгуань» — весьма дешевая гостиница, не обременённая ничем, кроме койки и одного стула. В люгуане нам пришлось остановиться по причине того, что соответственно высотности данных мест, дождь, льющий с неба, был отнюдь не тёплым, а скорее ледяным ливнем. Поэтому хотелось иметь над головой что-нибудь более капитальное, нежели два слоя нейлона. К тому же, стоимость гостиницы была весьма низкой.

До сих пор приятно вспоминать тот вечер в китайской деревеньке Яодяньцзы, когда мы, вместе с такими же путешественниками, как и мы сами, просидели в кафе до поздней ночи, попивая местный «байджу», абсолютно мерзкую на вкус и запах жидкость, которая, тем не менее, в смеси с другими напитками, придавала последним на удивление приятный привкус, не говоря уже о градусах алкоголя. Именно под вкус разбавленного байджу запомнятся мне наши задушевные разговоры о путешествиях, творчестве Камю и Достоевского, о фильмах, и даже попытки рассказывать анекдоты, причём иногда удачные.

Глава 4. ПО ДОРОГЕ ИЗ СЕРОГО БУЛЫЖНИКА

Конечно, во времена Римской империи, дороги, мощёные камнем, были, в связи с всеобщим бездорожьем, явлением прогрессивным. Но за многие столетия, что прошли с тех далеких времён, ситуация существенно изменилась, и человечество придумало массу других, более комфортных для передвижения, видов дорожного покрытия. Только вот до китайской глубинки они почему-то не дошли, и дорога, соединяющая провинции Сычуань и Юннань, на своем самом трудном горном отрезке, была уложена серыми булыжниками. Никогда бы не подумал, что трасса с индексом «G», каковой была данная дорога (G213), может быть неасфальтированной, но реальность была именно такой.

Ехать по булыжникам было неудобно как вверх, так и вниз, и погода уже не так сильно влияла на скорость нашего передвижения — она в любом случае была очень низкой. Потому как большую часть тех километров мы прошагали пешком, ведя велосипеды рядом. Как это ни парадоксально, но с горем пополам ехать по этой дороге можно было только тогда, когда булыжники были хорошенько измазаны глиняной грязью, прямо-таки вспоминались всякие там школьные правила про то, что минус помноженный на минус даёт плюс. Но больше всего раздражала мысль о том, что такая дорога может продолжаться до самого Куньмина. К тому же, кто-то из местных сказал Алану, что это на самом деле так и есть. Мы, конечно, старались не верить данной информации, но беспокойства она добавляла.

На этом участке пути мы окончательно поняли, что Куньмин станет финальной точкой нашего велосипедного путешествия, и дальше, в Лицзян, мы отправимся уже на общественном транспорте. Во-первых, из-за всех наших злоключений, со временем у нас теперь была конкретная напряжёнка, и я боялся, как бы нам не пришлось продлевать визы (что несло дополнительные расходы), а во-вторых, мне просто было жалко наши измученные велосипеды, скрипевшие и дребезжавшие так, как будто бы они пытались протянуть свои последние километры.

Именно двигаясь по неудобной во всех отношениях булыжной дороге, я стал задумываться о том, как начало меняться моё мнение о Китае. Так, я уже не склонен считать Китай страной хороших дорог, ведь большая часть нашего пути прошла по такому дорожному покрытию, которое могло бы считаться хорошим лет сто назад, но не сейчас. Я уже не думаю, что Китай — это рай для велосипедиста, потому как прочувствовал на себе по-настоящему «адские» условия. Ведь на идеальные асфальтовые хайвэи вход для велосипедистов зачастую закрыт, и человек на своих двух колёсах вынужден месить глину или маневрировать по скользким булыжникам.

Сколько же раз я вспомнил за эти дождливые холодные дни про Памир и памирцев, про их душевное и бескорыстное «почайкуем?». Нет, здесь никто не приглашал путников к себе. Хотя, кто знает+ Может и приглашал. Всё-таки в китайскую глубинку нужно ехать со знанием китайского языка.

За время своих путешествий я уже стал считать почти правилом спокойствие и дружелюбие горных собак. Так было в Гималаях, так было на Памире, но китайские весьма отличаются. Если городские собаки всегда спокойные и воспитанные, а временами могут даже поражать своей сообразительностью (лично видел одну собачонку, которая переходя улицу, дошла до её середины и стала на разделительной полосе, потом посмотрела направо и только после этого продолжила свой путь), то собаки в деревнях разочаровывают своей тупостью и агрессивностью. Очевидно, сказывается близость Тибета, ведь тибетские собаки уже давно стали притчей во языцех для путешественников всего земного шара.

Китайская глубинка — это ещё и то самое место, где можно вполне легко и быстро разубедиться в глобальной власти всемогущего доллара. Уже хотя бы потому, что ни одно банковское отделение в провинции не согласится менять доллары на юани. Наши несколько сотен баксов не стали исключением и пролежали мёртвым грузом всё то время, пока мы, проявляя чудеса изобретательности и экономности, пытались прожить около четырёх дней на оставшиеся тридцать с небольшим юаней (примерно пять долларов). В нашем рационе плотно прописалась обычная негазированная вода и вездесущая китайская лапша. Разнообразия прибавлял и достаточно большой запас карагандинского шоколада, который мы бережливо расходовали на протяжении всего путешествия.

На самом деле, нас много раз посещали мысли о том, чтобы попробовать зайти в какое-нибудь кафе и заказать просто риса, то есть, по сути, гарнир без основного блюда. Ведь рис в китайских кафе подаётся бесплатно, так же как и чай. Динец писал о том, что после того, как он заказывал «пустой» рис, его обычно плотно и вкусно кормили, причём бесплатно. Значит, теоретически возможность такая существовала, но мы что-то так и не решились побыть в роли нищенствующих странников. Может быть, и зря.

Но мы, конечно, не могли бы никуда ехать, если бы нас хоть чуть-чуть не подогревали надежды. И надежды эти были двух разновидностей. Во-первых, мы могли предполагать, что информация Алана, полученная от местных, была не совсем правдивой, и асфальт начнется намного раньше, чем в Куньмине. Во-вторых, теперь мы просто пламенно желали наткнуться на недостроенный хайвэй, затащить любыми правдами и неправдами на него наши велосипеды и сменить, наконец, уже вымотавший всю душу скользкий булыжник пусть и на недоделанный, но всё-таки асфальт. Вот так, в мечтах о лучшей дороге, километр за километром, мы продвигались к Куньмину.

И в конце концов, асфальт всё-таки начался. Причем, как всегда, китайская дорога не давала расслабляться, и прежде, чем попасть на него, нам пришлось изрядно попотеть. На выезде из очередной деревни моим глазам предстал мост, который, при ближайшем рассмотрении, оказался проезжей частью строящейся магистрали. Затащив велосипеды и сумки наверх, что представляло собой, в некотором смысле, чудеса гимнастики, мы покатили по асфальту. Но, проехав около пяти километров, наткнулись на туннель. Причём, из темноты его слышались не звуки едущих автомобилей, а шум строительных машин. Став у входа в туннель, мы стали ждать кого-нибудь, дабы не на своем, а на чужом опыте убедиться в том, что он непроходим. Небольшой грузовичок не заставил себя долго ждать, заехав в туннель и вернувшись через минуту обратно. На мои вопросительные знаки, водитель, усиленно жестикулируя, отвечал, что «проезда нет». Мы снова слезли с автострады и поехали по булыжникам, которые, к счастью, очень скоро сменились на посредственного качества асфальт. Но это был подъем на небольшой перевал, поэтому мне казалось, что это всего лишь временное явление. Зато, когда мы спустились с перевала и увидели толл-гейт, за которым начинался нормальный и ничем не испорченный хайвэй, я, наконец, смог обрадоваться. Теперь казалось почти очевидным, что до самого Куньмина мы будем ехать по асфальту, причем, не по старой 213 дороге, а по новейшей автостраде, которая просто обязана быть короче и удобнее своей «предшественницы».

Едва заехав на хайвэй, мы расположились на обед, чтобы покушать печёной картошки, купленной незадолго до этого у одной местной бабушки. С продовольствием и деньгами в те дни было уже весьма плохо, так что рацион наш стал предельно простым. Поэтому, печёная картошка, пусть даже и полусырая внутри (китайцы просто не умеют хорошо готовить картошку — в этом мы убедились неоднократно), казалась пищей богов. И запивая её водой, мы уже строили планы о том, что будем делать в Куньмине.

Остаток дня мы посвятили вначале просушке наших вещей — на пару часов выглянуло солнышко, и этим нельзя было не воспользоваться, а затем крутили педали до самого заката, борясь со встречным ветром (китайская дорога вновь показывала свой крутой нрав и даже на спусках держала нас в напряжении).

Переночевав прямо возле автострады на небольшом бетонном возвышении непонятного назначения, ранним утром следующего дня мы двинули в поисках городка, который, судя по указателям, находился совсем рядом. Но вскоре выяснилось, что сей населенный пункт был отнюдь не искомым нами Дончуанем (последний, как оказалось позже, вообще располагался в стороне от маршрута), а какой-то небольшой деревней. Так и не найдя банка или обменника, мы продолжили наш путь. И совсем скоро, перед въездом в один из туннелей, увидели обнадеживающую надпись — «Впереди 16 километров медленного спуска».

Надо сказать, что последние километров двести мы ехали уже практически без тормозов — колодки после всех «прелестей» дороги были стёрты почти начисто. Но и это нас не останавливало — ведь сейчас мы практически «летели» к окончанию нашего велосипедного маршрута. Около девяти утра, проехав значительно больше указанных шестнадцати километров, мы уже начали понимать, что Куньмин находится где-то «за теми горами». И это приятно грело душу.

Но другие мысли не давали нам покоя: впереди были выходные, а с деньгами был полный крах, несмотря на наличие нескольких сотен долларов, по сути денег у нас не было, так как имеющиеся двадцать юаней не позволили бы ни устроиться в гостиницу в Куньмине, ни купить еды. Тогда мы ещё не знали, что и банки, и почтовые отделения в крупных китайских городах работают и по субботам, поэтому весьма волновались по поводу того, что мы будем делать, приехав в Куньмин совсем без денег и не имея возможности поменять доллары.

Видя по карте, что рядом с дорогой находится довольно большой город, мы решили сделать очередную попытку найти банк и обменять американские деньги на китайские, чтобы не волноваться по поводу нашего приезда в Куньмин. Однако, с банками здесь была всё та же проблема — никто не хотел менять доллары. Я, конечно, могу предположить, что работники провинциальных отделений могли их в жизни ни разу не видеть и потому бояться с ними связываться, но, скорее всего, это какой-то узаконенный маразм, и обменом валюты разрешено заниматься только крупным банковским отделениям в городах.

А теперь представьте себе ситуацию: денег у вас осталось очень мало и самым разумным вариантом было бы купить еды подешевле, дабы протянуть подольше. Но вы не ищете лёгких путей и склонны к авантюризму, поэтому решаете на довольно значительную часть этих денег купить пива+ Каким же должно быть ваше разочарование, когда ни в одном из магазинов городка вы не находите холодного пива? Я вообще считаю, что фраза «холодное пиво» представляет собой тавтологию вроде «масло масляное», потому как пиво нехолодное — это и не пиво вовсе. Однако, китайцы, очевидно, думали иначе. А когда мы вернулись к хайвэю, другие китайцы решили, что негоже велосипедистам давить своими колесами его идеальный асфальт и направили нас на другую дорогу сомнительного качества и протяжённости.

Но не на тех напали! Мы, конечно, не стали брать штурмом этот злополучный толл-гейт, а проклиная его охранников, уныло поехали по дублирующей дороге, однако, ни на минуту не упуская из поля зрения вожделенную магистраль. И вот, через пару километров, глаза смогли разглядеть нормального качества дорожку, ведущую к автостраде, а при втором приближении, и сделанную чьими-то заботливыми руками (а точнее, кусачками) дырку в колючей проволоке, служащей охранительным заграждением от непрошенных гостей. Это был шанс, которым мы просто обязаны были воспользоваться. Поэтому, уже через десять минут, затащив велосипеды и сумки по крутому склону наверх, мы наслаждались идеальным асфальтом. Мысли о завтрашнем прибытии в Куньмин снова стали реалистичнее, и педали крутились от этого ещё быстрее. Последний шоколад, остававшийся у нас, был съеден во время одного из привалов, устроенного в тени очередного моста. Выглядело это так, словно мы говорили самим себе: «Рубикон пройден, и назад пути нет», имея ввиду, что Куньмин должен быть нашим не позднее завтрашнего утра.

Очередной толл-гейт, преграждавший нам путь, мы, не желая полагаться на волю случая, прошли на максимальной скорости, не оборачиваясь и не притормаживая. А сразу за ним нам посчастливилось найти, наконец, автозаправку с магазинчиком, где мы смогли на последние деньги купить пару бутылок пива, минералки и, конечно же, китайской лапши.

Проехав ещё километров десять, мы решили сделать небольшую остановку. Расположившись на камушках за обочиной дороги, мы с Леной испытали почти божественное наслаждение, выпив, наконец, пива (пускай и не очень холодного). А потом мы снова сели на велосипеды и двинули в путь с намерением проехать ещё километров десять и остановиться на ночёвку. И всё так бы и было, если бы через некоторое время нас не догнала и не остановила полицейская машина.

В связи с дальнейшими событиями очень долго вспоминалась старая реклама про некоего Макса, который, выпив фанты, в конце концов, тормознул самолёт. Проехав с утра уже около 120 километров, мы совсем не ожидали проделать ещё 50 и попасть в Куньмин в тот же день. Однако, сообразительные и великодушные китайские полицейские, после наших рассказов о том, откуда мы и куда едем, решили сделать именно так. Смею представить себе, как бы поступили в подобном случае наши «стражи порядка»: они ловят иностранцев на велосипедах, едущих там, где велосипедистам ездить нельзя, иностранцы сии только что пили пиво, что, скорее всего, очень красноречиво чувствуется в непосредственной близи от них, иностранцы не говорят на местном языке и, по сути, беспомощны. Так вот, думается, что этих несчастных повезли бы в направлении, противоположном цели их путешествия, и повезли бы в отделение полиции для того, чтобы разбираться с нарушителями порядка, и походу попытаться выжать у них немного (а может быть, и много) денег. Но, к счастью, китайские полицейские совершенно не такие (не устаю каждый раз этому удивляться). Наши велосипеды, даже не разбирая, умудрились засунуть в багажник полицейской машины, потом туда же загрузили наши сумки и рюкзаки. Мы с Леной были усажены на задние сиденья, и машина тронулась по направлению к Куньмину. Добравшись чуть ли не до центра города, мы были высажены с пожеланиями счастливого пути и подробными инструкциями по поводу того, как нам добраться до того места, где мы собирались поселиться.

К сожалению, уже было довольно поздно для того, чтобы банки работали, поэтому мы решили положиться на удачу и попробовать договориться в гостинице насчет оплаты на следующий день. К счастью, у нас это получилось, и этот вечер мы провели в четырехместном номере знаменитого куньминского хостела «Hump», расположенного прямо на главной площади города. Символичной была картинка, нарисованная на стене перед входом в хостел: нас встречал древний ящер верхом на велосипеде со здоровенным рюкзаком за спиной. Что-то подсказывало, что мы не ошиблись с выбором места для ночлега.

Позади было более 1200 километров пути, и большая часть этого расстояния была буквально вымучена нами и нашими велосипедами. «Героизма» на эту поездку было уже более, чем достаточно, и теперь хотелось просто расслабиться и отдохнуть душой и телом.

Субтропический челлендж — часть 2

Комментарий автора:
Наши велосипеды, даже не разбирая, умудрились засунуть в багажник полицейской машины, потом туда же загрузили наши сумки и рюкзаки. Мы с Леной были усажены на задние сиденья, и машина тронулась по направлению к Куньмину. Добравшись чуть ли не до центра города, мы были высажены с пожеланиями счастливого пути и подробными инструкциями по поводу того, как нам добраться до того места, где мы собирались поселиться.