Завтрака в гостинице мы ждали долго. Томное ожидание французских батонов с джемом и неизменной яичницы скрашивал крокодил, спавший за низкой бетонной оградой. Наконец, через полтора часа заказанный с вечера завтрак был подан, и мы отправились в путь.

Прошли ровно сутки с момента нашего выезда из Уагадугу, а пейзаж кардинально изменился. Вчера утром мы ехали по сухой лесостепи, а сегодня нас окружают настоящие влажные тропики. По обеим сторонам дороги – деревья папайи, бананы, тростники, пальмы и могучие сейбы, раскидывающие свои ветви широким зонтом над заболоченной равниной. К 10-ти утра воздух наполняется жаром, а одежда – потом русских путешественников.

К полудню приезжаем в Абомей – столичный город Дагомеи. О его столичности напоминает комплекс королевского дворца Гезо и Глеле, а также разбросанные вокруг остатки красных глинобитных стен других королевских дворцов (каждый правитель строил себе отдельное жилище). Всего с 1695 по 1900 гг. в Абомее жило двенадцать властителей. Несмотря на то, то что африканские королевские дворцы производят, как правило, жалкое впечатление (за исключением дворцов в Гондэре, Эфиопия, но Эфиопия, как известно, не совсем Африка, равно как и страны Магриба, так что сравнивать друг с другом правильнее будет дворцы Тропической Африки), дворцовый комплекс в Абомее включён в список Всемирного Наследия ЮНЕСКО. Не столько из-за архитектуры, сколько из-за украшающих дворцовые стены полихромных барельефов на темы дагомейской мифологии и истории.

Дворцы Абомея разрушили не столько время и климат, сколько человеческая воля. Король Беханзин в пылу борьбы с французами сказал: «Так не доставайся же ты никому!», — и приказал сжечь город. Полыхающий Абомей напоминал Москву 1812-го года. То немногое, что от него осталось, теперь превращено в музей. Наряду с музеем в Уиде он главный в Бенине.

В абомейском дворце настрого запрещено фотографировать. Всё любительские фото, которые выходят за пределы его стен, сделаны при помощи разных ухищрений. Бенинцы считают это место священным; только это можно считать разумным объяснением довольно странного запрета. «Табу» распространяется не только на интерьеры дворца (включая внутренние дворы), но и на те жалкие руины, что находятся за его пределами. Мы остановились недалеко от памятника немецким добровольцам, воевавшим на стороне Беханзина против французов. Позади монумента возвышается стена одного из дворцов. Естественно, мы начали фотографировать и памятник, и стену, но тут подбежал мужик средних лет с голым торсом, но в джинсах, и начал возмущаться, грозясь тем, что сейчас он позовет полицию, позвонит в администрацию музея, и на нас обрушатся кары за то, что самодеятельно и совершенно бесплатно фотографируем шедевры искусства и архитектуры. Наш разговор с этим субъектом свёлся к следующему диалогу, напоминающим спор Шуры Балаганова с Паниковским:

— Ты кто такой?

— А ты кто такой?

— Нет, это я спрашиваю: ты кто такой?….

Ну и так далее. Он долго грозился, пытался кому-то позвонить по мобильному телефону, но это у него не получалось, ибо средства на счету закончились еще полгода назад; а я ему кричал, показывая на памятник с черными немецкими крестами, что «Дружба – Freundschaft!», и вообще, что это он мне должен платить за съемку. Короче, этот пакостник потерпел поражение в схватке с нами и удалился торговать своими бутылями с разбавленным бензином.

Дагомейцы вообще гордый народ. Вы видели трон дагомейского короля? Не видели? Тогда срочно езжайте в Абомей и посмотрите! Он стоит не на львиных лапах, а на черепах поверженных врагов! Один такой трон специально в Париж увезли, но потом вернули. Короли Дагомеи до сих пор живут в своих дворцах в виде духов-охранителей. Их усыпальницы представляют собой круглые хижины; там то они и живут, жестоко наказывая тех, кто без спросу фотографирует их дворец. У этих негодяев отсыхают все члены, выпадают волосы и зубы, разжижается мозг и превращается в кашицу, вытекающую из ноздрей и ушей. После смерти они превращаются в неприкаянных духов и терроризируют простых жителей (как известно, злые духи у африканцев почти всегда «бледнолицые»).

Души дагомейских королей живут в специальных бронзовых вместилищах, напоминающих старинные газовые светильники на высоких ножках. Их втыкают в землю во время праздников; сейчас они собраны в отдельной комнате. В соседнем помещении вывешены дагомейские знамена. Они созданы методом аппликации; сюжеты повествуют о сотворении мира, сражениях, даже появлении первых европейцев в Дагомее. Фон может быть как белым, так и черным. Во внешнем дворе дворца можно купить изделия местных ткачей. Темы самые разнообразные: мифические, исторические, зоологические. Я приобрел аляповатые яркие карты Африки и Бенина.

Первый дворец в Абомее построил король Дако в 1625 году. Его сын Уэгбаджа (1645-1685 гг.) расширил и укрепил государство. От его дворца остался только главный вход. Сын Уэгбаджи – Акаба построил двухэтажный дворец; от него сохранилась одна из стен. Стены дворца Акабы достигали высоты восьми метров и охватывали дворцовый комплекс на протяжении трёх километров. Считается, что именно благодаря этому дворцу-крепости город получил название Абомей («внутри стен»).

Дворец Акабы не раз страдал от пожаров и в конце концов обратился в руины. XVIII век был беспокойным для Дагомеи. Это была эпоха «йорубского ига», сродни монголо-татарскому. С одной стороны, развивалась работорговля, а вместе с нею и росла экономика страны. С другой стороны, эту самую экономику подрывали набеги йоруба с территории нынешней Нигерии. Четыре дагомейских короля – Тегбесу, Кенгала, Агонголо и Адандозан – вынуждены были платить йорубам ежегодную дань.

Король Гезо (1818 – 1858 гг.) больше йоруба дани не платил. Его двор был роскошен по местным меркам; ему прислуживали десять тысяч слуг, а армия женщин-амазонок приводила в недоуменное восхищение иностранных гостей. Он был живым богом для своих подданных. Его дворец состоял из трех частей, разделенных стенами: «малый внутренний двор» с тронным залом, большой внутренний двор (кпододжи), на котором проводились торжественные церемонии, и главную площадь (сингбоджи), где подданные ожидали аудиенции и явления обожествленного владыки. Строительство дворца продолжил сын Гезо – король Глеле (1858-1889 гг.). Собственно говоря, именно дворцовый комплекс этих королей и воспринимается в качестве «Королевского дворца» Абомея, хотя, как мы видим, рядом с ним то и дело попадаются руины дворцов их предшественников.

Самое главное в Абомее – его барельефы. Создание первых барельефов приписывают королю Ангадже (1708-1740 гг.). Первоначально они выполнялись в виде «простейших» орнаментов (луна, солнце, цветы и т.п.). В XIX веке они превратились в открытую книгу дагомейской истории – барельефы изображали батальные сцены, казни, мифических животных, космогонические мифы. Существует расхожее мнение, что эти барельефы якобы отлиты из бронзы и вставлены в ниши. Это не так. Материалом для них служила глина, причем зачастую её брали из муравейников – пропитанная муравьиной слюной, она становилась особенно прочной. В глину добавляли также мякоть ореха масличной пальмы.

Барельефы «парадных покоев» Гезо и Глеле располагаются тремя рядами. Нижний ряд представляет тотемное животное короля – для Гезо это буйвол, а для Глеле это лев. Средний ряд представляет батальные сцены с теми же йорубами, изобилующие кровавыми подробностями (отрубание голов и т.п.), а верхний ряд барельефов посвящен предкам и богам. Все барельефы раскрашены, а потому дворцы Гезо и Глеле имеют жизнерадостный и праздничный вид, как в самые лучшие дни торжественных человеческих жертвоприношений.

Обычно группы туристов водят специально приставленные к ним музейные экскурсоводы. Когда проводят по дворцу, входные двери часто запирают после прохода экскурсантов. По окончании полуторачасовой экскурсии всех выводят на главную площадь – там торгуют своими изделиями ткачи. Но туалет-то в музее один. Осторожно, бочком, прикинувшись мучимым нестерпимой нуждой лохом-туристом, можно пробраться обратно во дворец. Мы забрали свои фотоаппараты из камеры хранения, а потом пошли за покупками. Затем вдруг многим захотелось по нужде… С невинным видом мы по одиночке возвращались во дворец, к заветным барельефам. Я заметил рассеянно бродящего по внутреннему двору Михаила Васильевича, и Давида, который явно потерял дорогу к выходу. Я тоже не мог найти дорогу, нервничал, машинально доставал фотоаппарат из сумки с тряпьём и засовывал его обратно. Сделав круг по дворцу, мы пришли к тому месту, откуда начиналась экскурсия. Дворник с метлой грозно отчитывал Давида: он его засек уже давно, он ходил и фотографировал барельефы! Метла грозно раскачивалась и в мою сторону. Но кто такой Давид? Я его не знаю! Ах, он фотографировал барельефы! Негодник! И я фотографировал? Но я не понимаю по-французски! И по-английски тоже! Даже по-русски объясняюсь с трудом. Не понимаю совсем, чего этот тип ко мне привязался. Странный город. Все тебя домогаются, все тебе грозят… Ужас! География в шоке!

Мы поскорее выбираемся из этого города фотоненавистников. Мы едем в Котону, оттуда в Порто-Ново и Уиду, к колдунам Вуду.

Продолжение следует…

Радуга-Змей. Часть 1