Московское государство делится на две части – Боярскую Земщину и Государеву Опричнину.

На Земщине остаётся обычная форма управления – Боярская дума.

В Опричнину передаются лучшие земли и переходят под личное управление царя. Из Опричнины изгоняются бояре. Им даются вотчины и поместья в Земщине. Делится даже столица Москва: по одну сторону, к примеру, Никитской улицы начинается Опричнина, а по другую – Земщина. У Кремля на Неглинной строится каменный Опричный двор (сейчас на этом месте Государственная Библиотека и Дом Пашкова). Опричники освобождаются от судебной ответственности – то есть, другими словами, становятся безнаказанными.

Создаётся Опричное Войско.

Сначала набирается отряд в «тысячу защитников против изменников», но потом их количество увеличивается до 6 тыс. Опричники разделяются на 4 приказа: Постельный (обслуживающий дворец), Бронный (оружейный), Конюшенный и Сытный (продовольственный). А также в личном распоряжении у царя находится отряд «особой опричнины» в 500-800 человек. В Опричнине служат как русские дворяне, удалые, неродовитые и бедные, так и иностраные авантюрные сорви-головы. Царь не требует от опричника «ни знатности, ни богатства, а лишь верности».

Всё это не будет лишено театральности.

Опричники носят монашеские скуфейки и черные подрясники, под которыми скрываются расшитые драгоценными камнями кафтаны. К луке седла опричника привязываются собачья голова и метла. Что значит – вынюхивать, выметать и выгрызать измену, «грызть лиходеев царских и мести Россию».

Александровская слобода – центр Опричнины.

Александровская Слобода – монастырь в миру. Здесь происходит цаская игра в «монастырскую братию». Несколько сотен ближайших и любимых царских опричников – «братия». Сам Государь – «игумен всея Руси».

Богослужения длятся по девять часов в сутки. Царь ложится в полночь, просыпается с солнцем в четвертом часу и отправляется на колокольню звонить к заутрене. Все ходят в простых рясах. Потом царь читает всем вслух святые книги и истово молится – даже часто ходит с расшибленным об пол лбом и с наростами на коленях от долгих молений на каменных плитах. Днем – трапеза, во время которой «по старой иноческой традиции царь читает Жития Святых». Вечером – пыточная. Там уже вовсю хозяйничают вышеупомянутые отец и сын Басмановы, князь Афанасий Вяземский, Малюта Скуратов…. Из подвалов царь возвращается «всегда радостный»….

Снова же историки, которые «ЗА» Ивана Грозного говорят, что в результате опричнины «погибло всего 3-4 тыс.человек, а это всего 100 казней в год, учитывая уголовных преступников». К тому же царь «чрезвычайно щепетилен в делах душеспасения» и потому скурпулезно составляет «специальные Царские Синодики», в которых заносит имена всех казненных. И списки эти есть «единственный достоверный документ, позволяющий судить о размахе репрессий, поражающий своей подробностью и добросовестностью». Их он пересылет в монастыри, чтобы там молились за загубленные души.

Таким образом, великодушный царь, мудрый политик и вообще хороший человек, записывает все свои кровопийства. Слова «убить» там нет, што вы, пошто такая неделикатность. «Отделать» — звучит лучше. Отделанных становилось всё больше и больше…: «…князь Андрей Катырев, князь Федор Троекуров, Михаил Колычев да три сына его, Михаил Лыков с племянником…».

Царь любит казнить – с потомством. А ещё очень любит, чтобы на сцене, т.е. на плахе, поболе, поболе эмоций то было. Так знаменитый воевода князь Шуйский Горбатый и его сын на помосте просят друг друга уступить место под топором – сын не хочет видеть сына мертвым, а тот не желает смотреть на казнь отца.

Уже изведены Старицкие. Князю Владимиру (родному дяде) с женой и детьми царь преподносит чашу с ядом со словами: «Слыхал я, хотели вы меня отравить, а теперь вот сами пейте». Семья молча пьёт. Мать родного дяди Ефросинью Старицкую топят с 12 монахинями в реке Шексне.

Московского митрополита Филиппа, бывшего игумена Соловецкого монастыря, которого сам царь и вызывает, и уговоривает на этот пост, посреди обедни в Кремлевском Успенском соборе, окружают опричники, одевают в рваную рясу и увозят в далекий тверской монастырь. Вслед в сани летит голова любимого племянника митрополита…. Туда в Тверь к нему наведывается Малюта Скуратов. После чего митрополит скоропостижно уходит на Небо.

Опять же историки, которые «ЗА» Грозного выдвигают следующую версию: «Неправда всё. Имени св.Филиппа в Синодиках нет, а это значит, что Скуратов просто так к нему зашел, без злого на то умысла. Выдумка это всё, наветы. Что, Малюта Скуратов, не имеет права в гости к опальному митрополиту зайти, посидеть, чаёк попить, по душам поговорить?». Представляте, если бы к вам Скуратов припёрся? Интересно, откинули бы вы коньки сразу, или нет. А если бы мимо опричник с пёсьей головой промчался? Я бы лично – слилась со стенкой.

На очереди Господин Великий Новгород. Имена 60 тысяч погибших новгородцев – не записаны в Синодиках. Не до записей было. По тысяче человек в день приводят на суд к Грозному и его любимому сыну Ивану — кого секут, кого на кол сажают, обливают зажигательной смесью и затем, обгорелых и еще живых топят в Волхове, а кто всплывает, тем опричники головы баграми разбивают. А ещё Государь «повеле» к матерям привязывать малышей и «метати их в воду», в Волхов то есть.

Новгородский владыка Пимен отделывается, считай легко – играют его свадьбу с кобылой, сажают на неё задом наперед и велят дудеть в дудку, если жить хочет. Так и едет до Москвы.

Псков, который стоял на очереди за Новгородом, спасает юродивый. Он выходит навстречу Грозному с большим куском сырого мяса во рту. Иван смутился и спросил его: «Что ж ты мясо то ешь, ведь нынче пост?» – «А ты еще хуже – человечье мясо в пост жрешь», – ответил юродивый.

А далее идёт уже театр абсурда. Опричники казнят опричников. Летят головы и парочки Басмановых, и Вяземского.

По Александровской Слободе царь ходит в золотом одеянии с бриллиантовыми пуговицами.

На бритой голове – священная шапка Мономаха. В руке – золотой посох. Если принимает послов, то требует, чтобы те перед входом переодевались в одежду белых ангелов – белые платья, отороченные белым горностаем….

К нему приволокут боярина Ивана Федорова. На него Великий Государь напялит свои царские одежды, посадит на престол и, униженно кланяясь, скажет ему: «Видишь, ты на троне сидишь моем. Говорят, мечтал ты об этом, заговоры строил…. В моей власти мечту твою исполнить – посадить тебя на трон…. Но в моей власти и снять тебя с трона!». И при этих словах сам, самолично, всадит в него ножичек.

В преданиях Александровой слободы остаются воспоминания о голых девах, в которых опричная «братия» стреляла из луков, и рассказы о более привычном применении голых дев…. Так что лермонтовская «Песня о царе Иване Васильевиче, и молодом удалом опричнике и купце Калашникове» сильно романтизирована. (Не от ивановской ли «братии» идут слово «братва» и слово «беспредел»?).

Зачем нужна Опричнина? Она длится «всего» 7 лет (1565 -1572).

Это — личная диктатура царя, созданная для разгрома боярства. Опричнина борется с боярами, у них отбираются вотчины, а следовательно уменьшается их власть. Причем историки замечают странную связь – земли отбираются только у определённой группы бояр и князей, тех кто так или иначе был связан с Владимиром Старицким.

Все решения принимаются из Александровской Слободы.

Именно здесь что-то происходит с царем. Он резко меняется. Был – велик ростом, строен, имел высокие плечи, крепкие мышцы, широкую грудь, прекрасные волосы, длинный ус, рыжеватую бороду, голубые глаза и большой тонкий крючковатый покляп (нос) орла. Становится – «неузнаваемым» — теряет все волосы, взор мутнеет, выглядит больным и утомлённым.

Продолжение следует.

(с) http://www.pamsik.ru — здесь размещены полные версии наших рассказов и фото

http://pamsik.livejournal.com – новые фотографии из путешествий

Авторские права на текст полностью принадлежат автору — НатА. Полное или частичное воспроизведение, копирование, тиражирование текста на любых носителях, в т.ч. на Веб-сайте, возможно только при обязательной гиперссылке на сайт и упоминании имени автора.