Никарагуа: Апельсиновый рай

В первый раз это случилось в сумрачный февральский вечер 1986 года, когда снег валил хлопьями над Октябрьской площадью. С группой новоиспеченных комсомольцев я направлялся в Центральную Детскую Библиотеку на встречу с мексиканским пареньком, последователем Че Гевары. Он готовил свержение Пиночета, попутно борясь с реакционными режимами в других латиноамериканских странах. Поскольку я интересовался всем, что касалось мировой политики, смотрел все передачи и документальные фильмы по телевизору, зачитывал до дыр еженедельник «За рубежом», то я с радостью и воодушевлением пошел на эту встречу, прихватив с собою даже карту Мексики зачем-то.

Карлос оказался метисом с одним отрубленным пальцем (вероятно, это случилось во время пыток). Он долго и интересно рассказывал, как готовилось покушение на Пиночета, как воюют с контрас в Никарагуа. Потом пригласил всех записываться в молодежные интербригады и ехать помогать собирать апельсины в Никарагуа. Я, разумеется, загорелся этой идеей, хотя мой порыв и не был поддержан в должной мере моими одноклассниками: по пути домой в метро мне с серьезным видом объяснили, что «интербригада» - не клуб путешественников, а серьезное мероприятие…

Насколько серьезное, я понял уже потом, когда идея эта заглохла, да и Комсомол вместе с контрас ушли в небытие. В самом деле, сама мысль, что русские парни и девчата будут помогать никарагуанцам собирать апельсины, звучала столь же смело и фантастично, как если бы им предложили помочь неграм в Африке собирать бананы. Или еще того круче – кокосы с пальм срезать. Любо-дорого было бы посмотреть, особенно на комсомолок, карабкающихся на пальмы.

Короче, не увидел я тогда Никарагуа. И апельсинов их тоже не видел: жрал как все советские дети марокканские и египетские. Никарагуа находилось в осаде; единственный действующий порт Пуэрто-Кабесас располагался на Карибском побережье, куда к нему подплывали корабли с Кубы. По телику крутили кубинский шпионский сериал, в котором кубинский же разведчик на улицах никарагуанского Леона охотился за агентами ЦРУ. А в альбоме лежали никарагуанские марки выпуска 1982 года из серии «Туризм», с фотографиями всех основных достопримечательностей страны. Но любое дело нужно доводить до конца!

… Мы въехали на территорию Никарагуа поздним вечером со стороны Коста-Рики. Поразило то, что в течение часа на дороге не встретилось ни одной машины. Мы проехали пустынный улицы Риваса, оставив слева подковообразную бухту Сан-Хуан-дель-Сур, а справа – вулканические острова на озере Никарагуа (Косиболька).

Гранада, похоже, тоже спала, однако автобус свернул вдруг на одну из улиц, и мы попали на некое подобие Арбата: проспект, зажатый между старинными домами и засаженный чахлыми деревцами, кишел людьми. Столики уличных кафе были забиты народом до отказа; между ними сновали попрошайки и торговцы нехитрой снедью. Улица Кальсада – главный нерв Старой Гранады. На других улицах царит сонная тишина. Только в Парке Колон рядом с Собором шебуршат потихоньку бомжи…

Отель «Дарио» построен в «колониальном стиле» и расположен идеально, фасадом выходя на Кальсаду. В гостиничном ресторане пусто; одинокий официант уныло смотрит на праздник жизни, бурлящий прямо у порога отеля. Постояльцы заходят в ресторан редко, предпочитая испытать судьбу за столиком одного из дюжины кафе, которые сделали Кальсаду центром вечерней туристской жизни Гранады. Сегодня вечер особенный – по Гранаде толпами ходят географы: в городе проходит «Латиноамериканский конгресс географов». Плюнь в любую белую физиономию – попадешь в географа.

Прямая Кальсада бежит от Кафедрального собора к церкви Гваделупе (Гваделупской Божьей Матери), а потом плавно спускается к набережной озера Косиболька, более знакомому нам под названием Озеро Никарагуа. Здесь стоит довольно аскетичный памятник конкистадору, который оставил о себе добрую память (которая была в 1912 году увековечена в наименовании никарагуанской валюты – кордовы), что является, в общем-то, историческим исключением. Наверное, все дело в том, что Франсиско Эрнандес де Кордова не успел в этих краях как следует набедокурить, надев на себя мученический венец. Его считают основателем Никарагуа как государства, хотя справедливости ради надо сказать, что «открытие» Никарагуа следует приписать Жилю Гонсалесу Давиле, который в 1522 году появился в никарагуанских землях с небольшим отрядом и подчинил себе местного индейского вождя Никарао. До прихода испанцев местные индейцы занимались тем же, что и другие их собратья в Центральной Америке: выращивали какао, кукурузу и фасоль, приносили людей в жертву по праздникам. Баловались наркотиками и золотишком (коего в Никарагуа, кстати говоря, было не так уж много).

В поход Жиля отправил «губернатор» Золотой Кастилии Педро Ариас Давила (Педрариас), который прославился тем, что в 1519 году основал первый испанский город на Тихом океане – Панаму. Этот «конкистадорский Суслов» был требователен и суров к себе, к подчиненным, к соратникам, к соперникам. Во время испанской Реконкисты он был героем; отличился при взятии Гранады в 1492 году. Потом женился на фаворитке королевы Изабеллы Кастильской, подвизался в деле освоения Западной Индии, только что открытой Колумбом. В 1517 году он казнил Васко Нуньеса де Бальбоа, в 1513 году первым из европейцев достигшего Тихого океана. Основание: превышение полномочий, волюнтаризм. В 1523 году он отправляет на территорию Никарагуа экспедицию под началом Франсиско де Кордовы. Этот конкистадор основывает в 1524 году два города – Гранаду и Леон (Леон Вьехо – Старый Леон). А в 1526 году по приказу Педрариаса казнят и Кордову. Основание то же: превышение полномочий и волюнтаризм… Сам Педрариас переселяется в Леон и там доживает до своей спокойной кончины в 1531 году, что с конкистадорами случалось редко – умирать в своей постели пассионариям несвойственно.

Набережная озера Никарагуа плавно переходит в «Парк культуры и отдыха» и полудикий пляж, безобразно замусоренный. При въезде на территорию «парка» висит плакат, запрещающий вход с оружием. Уж лучше бы ходили сюда с оружием, чем так загаживали берег – гильзы менее вредны природе, чем пластиковые пакеты. С небольшой пристани отчаливают прогулочные катера, которые возят туристов между тремя сотнями островков близ побережья. Острова эти всё больше застраиваются дачами, но есть и необитаемые, небольшие островки. На один из островков добрый ветеринар переселил четырех обезьян – трёх обезьян-пауков и одного капуцина, и теперь они развлекают собой проплывающих мимо отдыхающих. Недвижимостью на островах можно разжиться за небольшие по российским масштабам деньги; по-настоящему шикарных вилл мы не увидели.