Геопроктология. Часть 2.

.4.

Несколько дней Лёву никто не беспокоил. Казалось даже, что про него злонамеренно забыли несмотря на исправно сделанный денежный перевод, но как-то ближе к ночи в лёвин электронный ящик упало письмо, содержащую забавную инструкцию по дальнейшим действиям. От него требовалось явиться за неким «свитком» в условленное место, которое следовало найти, руководствуясь описанием, полным поэтических сравнений:

«Там, где начало всех дорог, где распростерт поверженный дракон, где опрокинут был цареубийца, где шар земной в руках отроковицы… укажет путь подземный ход, ведущий к городу железной битвы…» и т.п.

«Креативно, но не сложно», - решил Вульфсон. Совершенно очевидно, что квест был рассчитан на людей, знавших свой город и историю своей страны на необходимом минимальном уровне. «Начало всех дорог» - нулевой километр у Иверской часовни. «Поверженный дракон» лежал под копытами коня маршала Жукова, что смотрел на Манежную площадь. Как опрокидывали «цареубийцу» Лёва видел собственными глазами: в 1991 году с постамента стянули Якова Свердлова. Под «подземным ходом» Баландинский вне всякого сомнения имел ввиду метро. Городом, с которым могли ассоциироваться железо и битва, мог быть Курск. До «Курской» от «поверженного дракона» можно было добраться с «Площади Революции». Осталось только идентифицировать «отроковицу». Очевидно, именно с ней могла быть связана сама «передача» заветного свитка. Вряд ли его спрятали в пасти дракона под конем маршала Жукова. Но в голову Вульфсона пока ничего не приходило. Нужно было отправиться в метро и там найти подсказку.

Лёва прошел вдоль рядов бронзовых скульптур, мимо отполированных револьверов и собачьих морд. Вспомнив, что в описании фигурировал Курск, он вышел к перрону, с которого поезда идут в сторону «Курской», и решил пройти до конца к головному вагону. И тут Лёва крякнул от удовольствия и удовлетворения собственной сообразительностью: слева в нише стояли две бронзовые девочки и внимательно изучали глобус. На эту композицию редко обращают внимание, всех больше привлекают пограничники и моряки. Вполне логично, что склонный к театральным эффектам Баландинский решил задействовать монументальных школьниц в своих делах и делишках.

В столь поздний час на платформе почти никого не было. Лёва оглянулся, и стал внимательно изучать скульптуру. Шальная догадка прострелила ему голову, и презрев осторожность и камеры наружного наблюдения, Лёва запустил руку обеим школьницам пониже спины. Пальцы сразу нащупали «инородное тело», и в следующее мгновение под шум приближающегося поезда они извлекли оттуда свернутый в трубочку и перевязанный ленточкой бумажный пакет. Быстро засунув его за пазуху, Лёва шмыгнул в вагон. Он ждал за собой погони, поскольку передача «материалов» таким хитроумным способом могла привлечь внимание тех, кто следит за общественной безопасностью, а рассказы про квест и про племена Южной Эфиопии могли бы их сразу не убедить.

Сделав для «заметания следов» три пересадки, Лёва наконец решился развернуть пакет. В конверте из темной плотной и грубой бумаги лежал распечатанный на мягкой фактурной рисовой бумаге электронный авиабилет до Аддис-Абебы на послезавтра. Страховой полис был распечатан на обычной бумаге: вряд ли в страховой компании стали бы потакать «географическим» причудам. Больше в конверте ничего не было. Очевидно, дальнейшие действия должны были определяться на месте, а лишних вопросов Вольфсон решил не задавать, чтобы наиболее достоверно подыграть осуществлению «великого замысла». …Перелет в Аддис-Абебу через Каир прошел планово, без задержек и происшествий. Прилетев в главный международный эфиопский аэропорт Боле, Вульфсон оформил визу по прилету, обменял доллары на эфиопские бырры мелкими купюрами (на этот счет он был подробно проинструктирован еще при оформлении «квест-тура»). На лужайке перед аэропортом его ждал человек средник лет с шоколадной кожей и лицом человека, окончившего как минимум Университет в Аддис-Абебе и техникум в Воронеже. В руках его была табличка с русскими словами «География. Москва». Несомненно, это был кто-то из связных «Географии», который должен был передать основному и единственному участнику квест-тура очередное задание. Однако, человек просто улыбнулся, поздоровался по-русски, взял лёвин рюкзак и жестом пригласил в машину. Это был приличный с виду лендкрузер «Тойота», на котором ездит вся Африка и вообще все те континенты, не могущие похвастать качеством своих дорог.

Соломон, как звали встречающего, сносно говорил по-русски. Он пообещал завтра утром заехать за Лёвой в отель и показать ему Аддис-Абебу во всей красе, а пока предложил выспаться, ибо время было позднее, вернее, раннее, ибо уже начинал брезжить рассвет.

Лёва был крайне удивлен, когда его подвезли не куда-нибудь, а к отелю “Sheraton”. Такая «расточительность» была не характерна для «Географии», приучавшей своих клиентов к стандартам очень средней категории. Еще больше был удивлен Лёва, когда ему заявили, что на завтра у него запланирован обед с какими-то очень важными людьми, чуть ли не из министерств туризма, транспорта, авиации и т.п. По причине своего крайне сонного состояния Лёва не возражал; если согласно великому и тайному замыслу ему нужно было обедать с этими людьми, он был готов к этому.