…По африканской саванне с дикими криками «фотошоп, фотошоп», размахивая грудями и звеня браслетами, за мной гналась толпа рассерженных, так мне казалось, женщин племени Эрборе. «Эфиоп твою» — подумал я – «пора сваливать», и, резко изменив направление движения, сделал рывок к стоящему неподалёку джипу… Впрочем об всём по порядку.

«Почему именно Эфиопия» — над этим вопросом на борту Каирских авиалиний, ломал голову я и девять таких же бедолаг, летящих в столицу этой страны, «новый цветок» по амхарски, Аддис-Абебу. Ответов дать можно много. Пусть их тоже, как и участников нашей группы, будет десять. Во-первых, Эфиопия – колыбель цивилизации, откуда по новейшей теории примерно 70 тысяч лет назад вышло одно небольшое племя кочевников и, пройдя по африканскому рогу, переправилось в Аравию, а уж потом заселило остальную Землю. И если все люди братья, или, по крайней мере, родственники, то в Эфиопии живут ну самые дальние и древние. Во-вторых, именно здесь нашли самую хорошо сохранившуюся пра-пра-праматерь или, если угодно, троюродную тётку человечества – австралопитека Люси, примерный возраст дамы, надеюсь, она на небесах с бриллиантами не обидится, а меня не сочтут вульгарным за разглашение этой тайны – 3.2 миллиона лет. В-третьих, Эфиопия, по одной из версий, земля царицы Савской, небезызвестной жены ещё более известного Соломона. В-четвёртых, здесь, не могу написать «по версии», по слухам хранится Ковчег Завета с чудодейственными скрижалями на которых начертаны данные богом Моисею заповеди, которых тоже ровно десять. В-пятых тут родина таинственной Аксумской цивилизации, высекавшей и громоздившей самые тяжёлые в мире гранитные обелиски непонятного вида и назначения. В-шестых, отсюда родом один из новозаветных волхвов – Балтазар, тот, что принёс новорожденному младенцу ладан. Может быть, поэтому Эфиопия преимущественно христианская страна со своей собственной ортодоксальной, или как говорят у нас, православной церковью, со своими уникальными монастырями, своими уникальными иконами с которых смотрят большеглазые смуглые святые и даже своими уникальными крестами. Причём отделилась Эфиопская церковь от остального христианства раньше византийской аж на пятьсот с лишком лет, поскольку не признала вместе с армянами, коптами и сирийцами решение Халкидонского 451 года собора, осудившего монофизитов. В-седьмых, тут находится город-храм Лалибела со своими цельно рубленными в скалах храмами, африканская Петра, непременный участник всех наиболее полных списков восьмых чудес света. В-восьмых, тут же расположен и легендарный у толкинистов Гондар, он же африканский Камелот со своими неплохо сохранившимися замками. Для фанатов Властелина колец, занятых поиском истинного Средиземья, дополнительно отметим, что в начале XIII века город Лалибела назывался Роха(н). В-девятых, на юге Эфиопии проживает большое число маленьких племён, каждое со своим языком, культурой, обычаями и традициями, почти не менявшимися за последние тысячелетия. Наконец, в-десятых, Эфиопия страна (популярный туристический слоган) страна тринадцати месяцев солнца. Имеется ввиду, что здесь своё собственное деление солнечного года на 12 месяцев по 30 дней и небольшой остаток, оформленный в тринадцатый месяц – с 6 по 11 сентября. Одиннадцатого сентября празднуется Энкутаташ (Подношение драгоценностей), аналог нашего Нового года, дата возвращения царицы Савской от царя Соломона, когда восторженные подданные встретили ее подношением драгоценных камней. Я бы даже назвал этот праздник Старым Новым Годом, поскольку официально начало года, 30 августа в високосный год, 29 в обычный. Кроме того, тут собственное летоисчисление — на семь лет и восемь месяцев меньше; даже начало суток своё – не в полночь, как везде, а в 6 утра с восходом солнца. Для полноты картины им нужно было ещё неделю по-своему делить, но тут ничего оригинального. Стоит отметить, что для туристов никакой путаницы – в отеле стандартное поясное время, а на въездной визе и самолётных билетах стандартная дата. Причин посетить Эфиопию можно поднабрать и ещё, но читатель, я надеюсь, уже ждёт систематического повествования, поэтому обо всём по порядку.

В Аддис-Абебу прилетели в середине ночи, без проблем и проволочек получили от руки написанные визы, фото не требуется, сдав сонным служительницам по 20 долларов и заполненные в самолёте бумажки, на которые никто практически не взглянул; поменяли валюту, за каждый доллар давали аж по 18 с лишним быров и на отдых в отель. Утром нас, разумеется, ждала обзорная экскурсия. Город особого впечатления не произвёл. Ему не так много лет – основан в 1886 году императором Менеликом II, именно императором, поскольку Эфиопия, едва ли не единственная африканская страна, никогда не бывшая чьей либо колонией (кратковременная оккупация фашистской Италией не в счёт), объединив в середине девятнадцатого века ряд более мелких феодальных царств, посчитала себя империей. Перво-наперво едем к небольшому музейчику, посвящённому отцу-основателю Менелику второму и следующим за ним императорам, самый известный из которых последний Хайле Селассие. Снимать внутри строжайше запрещено, и мы складываем всю нашу технику в давно некрашеные, закрывающиеся на висячие китайские замки жестяные ящики-ячейки. Положа руку на сердце, можно сказать, что снимать особенно нечего: пыльные витрины, мутные стёкла, пожелтевшие фотографии, царские, пардон, императорские одежды, зонтики, кресла, внушительных размеров библии, подарки правителей разных стран, в том числе и из России, с которой Эфиопия, точнее Абиссиния, крепко дружила с 1883 по 1913 год. Один из таких её горячих друзей – Николай Гумилёв, дважды побывавший в Эфиопии и, по некоторым источникам, бывший «на дружеской ноге» и с Менеликом вторым, и с Хайле Селассие первым.

Жирный негр восседал на персидских коврах
В полутёмной неубранной зале,
Точно идол, в браслетах, серьгах и перстнях,
Лишь глаза его дивно сверкали…

Рядом с музеем небольшая церковь стандартного для Эфиопии вида – восьмиугольное одноэтажное строеньице с восьмиугольной надстройкой — куполом, увенчанное символом, больше похожим не на крест, а на морской штурвал – восемь лучей скреплённых концентрическими окружностями. Впрочем, об особенностях эфиопского христианства у нас будет время поговорить в более святых и более подходящих для этого местах. Тут же и то, что в туристических проспектах называется Дворец императора Менелика II, скромное, маловыразительное, частично деревянное, частично каменное двухэтажное здание. Солидно оно смотрится разве что в сравнении с помещениями для высоких гостей или дипломатов, уж совсем смахивающих на сараюхи. Туристов сюда возят, видимо, скорее не из-за дворца, а из-за открывающегося отсюда панорамного вида, но нам не везёт – молочное марево прячет он нас этот «Новый цветок» и мы едем в сторону Национального музея ничем не вдохновлённые.

Главная жемчужина Национального музея, как уже было сказано, точная копия найденных в Афарской низменности 24 ноября 1974 года французско-американской экспедицией археологов под звуки битловской Lucy in the Sky with Diamonds (Люси на Небесах с бриллиантами), отсюда и имя находки, поразительной сохранности фрагментов скелета (найдено процентов сорок) взрослой женской особи австралопитека амхарского. Люси была прямоходящей, росточку невысокого – 105 см, довольно стройная (27 кг), ума недалёкого (около 400 см кубических), попала на небо, судя по зубам, в возрасте 25-30 лет, и находится там вот уже три с лишним миллиона лет. Обитали австралопитеки в Африке, к Австралии отношения не имеют, а их название в переводе с латино-греческого означает всего лишь «южная обезьяна». Считаются непосредственными предками, по одной версии, рода Homo – людей, по другой – близкими родственниками. Судьба (или кто там) отпустила этому роду, точнее группе, три миллиона лет, начиная с четвёртого до нашей, понятно, эры, таким образом, вот уже миллион лет как их никто не видел на планете. С людьми австралопитеков сближает слабое развитие челюстей, отсутствие крупных выступающих клыков, хватательная кисть с развитым большим пальцем, опорная стопа и строение таза, приспособленное для прямохождения. Есть мнение, что на закате своего существования австралопитеки научились пользоваться подручными камнями, палками, и острыми осколками костей, а наиболее продвинутые могли самостоятельно изготавливать простейшие костяные и деревянные орудия, но попали в пищевую цепочку, как это тонко отмечено в энциклопедии, «более прогрессивных людей», откуда уже не смогли выбраться. Увы, прогресс не всегда благо, и это стало ясно уже миллион лет назад. Выпавшее из рук (или ещё лап) австралопитеков Знамя Разума подхватили Homo habilis (люди умелые), нарастившие свой мозг до 650 граммов и сантиметров кубических за счёт лобной, теменной и височной долей, в ущерб затылочной, более примитивной. Именно человек умелый поставил на поток изготовление каменных орудий, стал всеядным и, возможно, начал разговаривать, поскольку имел в мозгу центр Брока, он же центр речи, но была ли приспособлена к долгим беседам его гортань – большой вопрос. Далее события развивались стремительно. Появившись примерно два с половиной миллиона лет назад, человек умелый просуществовал примерно полмиллиона, после чего уступил «пальму первенства» Homo ergaster (человеку работающему), так что Энгельс не сильно и ошибался, которого вскоре оттеснил Homo erectus (человек прямоходящий). Homo erectus первым вышел из Африки, примерно 1.8 миллиона лет назад и, дав обильное потомство – питекантропов, синантропов, атлантропов, этакий библейский Яков, заселил Европу и Азию, дойдя до Китая и Индонезии. Человека прямоходящего можно также назвать Прометем, это он ввёл в обычай готовить пищу на огне и одевать на себя шкуры. Позднего эректуса можно назвать и Адамом, породившим около полумиллиона лет назад двух знаменитых сыновей – Неандертальца и Человека разумного. Кто оказался Каином, кто Авелем пояснять не надо, и вот уже 25 тысяч лет лежит на всём человечестве каинова печать. Описанных в этой длинной истории героев можно наблюдать в музее – кости, черепа (уж не знаю подлинные или копии), а также реконструкции внешнего вида. Ещё есть кости и реконструкции ископаемых животных, предков современных, но истории их происхождения давайте оставим в стороне, читатель и так вот-вот уснёт. Но помянуть ещё об одном его, читателя, предке или родственнике, я просто обязан, тем более бюст этого гражданина с 2002 года украшает вход в музей. Читатель догадался? Правильно – Александр Сергеевич Пушкин, ещё одна нить связывающая Эфиопию и Россию, дар города Москвы (и поэт, и бюст).

Всё, время посещения музея заканчивается, поэтому давайте быстро пробежимся по остальным залам: предметы материальной культуры дохристианских и христианских времён, царская мебель, ковры и наряды, оружие, кой-какая живопись и предметы быта малых эфиопских племён. Пора обедать, уступив залы музея эфиопским школьникам в белых с разноцветными полосками пионерских галстуках. Мимо небольшого загончика с сейшельскими черепахами попадаем в кафе «У Люси». Фирменный салат тоже носит её имя, но состоит из раскиданных по всей тарелке кусочков мяса (курица и, кажется, говядина), лежащих на толстой зеленой подстилке. Поскольку кафе рассчитано на туристов, попробовать настоящую эфиопскую кухню (для кого к сожалению, для кого к счастью) не представляется возможным. В целом недурно, большие порции, много мяса, недорого. На десять долларов можно сытно поесть и побаловать себя местным пивом, мы сначала экспериментировали с сортами, но потом остановились на Небесном покровителе Эфиопии Святом Георгии – трёхсотграммовой бутылочке со знакомым изображением человека, поражающего копьём рептилию, ещё одно напоминание о Москве. Так что эфиопское пиво вполне прилично, чего не скажешь о эфиопском вине, которое из-за жуткого непонятного, какого-то медикаментозного привкуса пить просто невозможно.

От плотской пищи снова переходим к духовной – едем на осмотр главного собора Аддис-Абебы Собора Святой Троицы. По амхарски (самый распространённый из эфиопских языков) Троица – Селассие, Мощь Троицы — Хайле Селассие – так назвал себя последний император Эфиопии, носивший до этого имя Тэфэри Мэконнын, в соборе-тёзке императора и похоронили, рядом с могилой жены, умершей тринадцатью годами ранее. Перед нами внушительное сооружение двадцатого века и серого цвета, массивный, прямоугольный, совершенно не типичный для эфиопских культовых сооружений храм, напоминает скорее католический собор – полумрак, витражи, гулкие высокие потолки и ровные ряды кресел. Посвящён храм изгнанию итальянцев из страны, хотя краеугольный камень императрица Заудиту (предшественница Хайле Селассие) заложила в 1928 году за 8 лет до нападения фашистской Италии, открытие состоялось в 1942, во время оккупации стройка была заморожена. Осталось добавить, что сегодня это кафедральный собор архиепископа Аддис-Абебы, где осуществляется интронизация патриархов Эфиопской церкви и рукоположение всех епископов.

В нашей программке ещё обозначено посещение рынка Меркато, но гид под предлогом, что это небезопасно, легко ломает наше слабое сопротивление и везёт в отель, кстати, вполне приличный, рано утром нужно лететь в Бахр-Дар. Лёту меньше часа, и вот нас везут в лодж, вход в который сторожит проржавелый и наполовину вросший в землю БТР, у Эфиопии богатая событиями военная история. Небольшие, но симпатичные бунгало прячутся за деревьями, среди которых Манго и Авокадо, может быть именно они прельстили пару мартышек, которые при нашем появлении быстро ретируются. В этих местах мы по двум причинам – посетить водопады Голубого Нила и монастыри 16-17 века на озере Тана. После непродолжительного отдыха отправляемся к водопадам. Это в тридцати километрах, сначала едем на автобусе, потом нужно переправиться на лодке через неширокую речушку и немного пройти пешком. Наверное, нужно сказать несколько общих слов из уважения к самой длинной реке старого света Нилу, написать «самой длинной реке на свете» будет не совсем корректно, вроде бы по последним данным Амазонка длиннее, уж не знаю как они там считают – длина самой реки да плюс длины всех притоков, неважно. Голубой Нил, являясь правым притоком Нила, имеет длину 1600 км, вытекает из озера Тана, течёт по Эфиопии, Судану и как раз у его столицы Хартума сливается с другим притоком Белым Нилом, берущим начало из озера Виктория. Честно говоря, водопады особого впечатления не произвели, в апреле Голубой Нил не очень полноводен, да и сток его регулируется плотиной с гидроэлектростанцией. Самый большой водопад, как сказано в справочниках, имеет от 100 до 400 метров в ширину в зависимости от времени года, однако, мы увидели две не очень толстые струи, шириной метров по пять, срывающиеся брызгами на сорок метров вниз.

Чтобы добраться до церкви Ура Кидане Мехрет, одного из строений монастыря полуострова Зеге, приходится долго плыть на большой моторной лодке. Озеро Тана имеет солидные размеры 80 километров в длину и 60 в ширину и гуляют по нему нешуточные волны, которые легко побрасывают нашу лодчонку и осыпают нас водяными брызгами, я пытаюсь укрыться от брызг на носу в «мёртвой зоне», но брызги каким-то образом попадают и туда. «И поднялась великая буря; волны били в лодку, так что она уже наполнялась водою» (от Марка 4:37). Время в пути движется медленно и появившийся перед нами желанный мыс всё никак не желает приближаться. Проходит часа полтора, и вот мы ступаем по твёрдой земле, но прежде чем войти в монастырские пределы, необходимо, хотя бы поверхностно, ознакомиться с «чужим уставом», поскольку со своим, как известно, в такие места не ходят. Главное, что отличает Эфиопскую церковь, например, от Русской, — приверженность миафизитству, эту доктрину разделяют также Армянская, Коптская и Сирийская церкви. Почти все стальные современные христиане диофизиты. Что они не поделили – число сущностей и ипостасей Христа. Два крайних варианта и на непросвещённый взгляд самые естественные: одна сущность, одна ипостась, тогда это монофизитство; две сущности, две ипостаси приводят к несторианству (сегодня его исповедует только Ассирийская церковь, да и то с оговорками). Как это обычно случается, крайности были отвергнуты, и большинство сошлось на некой средней точке зрения, возможно наименее естественной и понятной. Так, диафизиты настаивают на формуле две сущности, одна ипостась, и эти сущности божественная и человеческая соединены «неслитно, непревращённо, неразделимо, неразлучимо», а миафизиты, хотя и признают божественную и человеческую природу Иисуса, но считают их слитыми в результате крещения в единую сущность. Эфиопская библия потолще православной, поскольку содержит на 4 книги больше, всего их 81. Богослужение ведётся на языке гэз, он относится к группе семитских языков, подгруппе эфиосемитских, на этом языке говорили в Аксумском царстве, он же дал рождение языку Тигринья, на котором сегодня говорят на Эфиопском севере. Скорее всего, до принятия христианства в Эфиопии был широко распространён иудаизм, о чём свидетельствует и поныне сохранившееся обрезание и соблюдение субботы, как, впрочем, и воскресения, чего мы, честно говоря, так и не заметили (речь о субботе, не об обрезании). Главное для чего мы плыли через бурные воды, подвергаясь опасностям – неповторимые иконы. Православные сайты описывают их как «иконы неблагообразной, наивной и яркой живописи и отличаются крайним убожеством». Мы идём по петляющей в зарослях и горных складках тропинке, наконец, после очередного поворота глазам открывается круглое, похожее на слишком большое бунгало, деревянное здание под островерхой конической крышей, крытой тростником. Церковь огорожена каменным забором из сложенных друг на друга нетёсаных камней. Перед входом нужно снять обувь – ещё одно отличие от русского православия. Мы ступаем по циновкам галереи, опоясывающей церковь по кругу. Внутрь войти нельзя – церковь открывается только по праздникам и ради нас эту традицию, разумеется, не нарушат, но церковные стены обильно украшены изображениями и снаружи. В большом почёте Святой Георгий, как-никак небесный покровитель. Много изображений евангельских сцен, иллюстрации притч, крестный путь, распятие, мученический конец некоторых апостолов, успение Богородицы. Есть сцены и из Ветхого завета, например, Моисей со своими скрижалями. Изображения яркие, необычные, действительно, такую живопись принято называть наивной, но эти картины писаны с той лёгкой, естественной наивностью, идущей от чистоты и неискушённости души, и потому пленительны не менее изображений Руссо или Пиросмани, стоивших их создателям большого труда и обильного пота.

У нас запланировано посещение ещё одной церкви Азоа Мариам, гид пытается нас отговорить, аргументируя, что там «всё тоже самое», но мы непреклонны – нельзя давать слабину, особенно в начале путешествия, и наш чёлн движется дальше. Волнение стало ощутимо меньше, на что я не преминул обратить внимание – совершили богоугодное деяние и волны уменьшились. Мой тон поддержали: ага, а после второго монастыря вообще пойдём по воде аки посуху. Церковь и росписи действительно оказались очень похожими, но не копировали друг друга, а скорее дополняли. В Азоа Мариам (Храм Богородицы, как я понимаю) мне, например, больше понравилось изображение ада: громадный упитанный дьявол синего цвета с перепончатыми крыльями расправляется с того же цвета грешниками в ярко алых языках пламени. А ещё здесь нас ждала встреча с монахом – белые одежды под бледно-жёлтой накидкой, синяя цилиндрическая шапочка, острая, негустая, недлинная борода и блестящие, выразительные, притягивающие карие глаза. Монах охотно побеседовал с нами, я его спросил в чём основные отличия Эфиопской церкви от остальных, но то ли не позволял словарный запас переводившего нам гида, то ли монах не изучал отличные от эфиопской ветви христианства, вразумительного ответа я не получил.

Мы снова погрузились в лодку, и она заскользила по водной глади. «И, встав, Он запретил ветру и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих, и сделалась великая тишина» (от Марка 4:39). Плыли молча, под впечатлением от увиденного, а потом постепенно суетные мысли вновь овладели нами, и вновь началось волнение на озере, но не такое сильное … Было ли это чудо, или лодка просто вышла из укромной бухточки, бог знает… Кстати, монахи по этому озеру передвигаются на папирусных лодках. Как будто даже Тур Хейердал для своих Ра брал папирус именно отсюда.

Утром едем в Гондар, в 1979 году включённый в список Всемирного наследия Юнеско. Главный предмет осмотра город-крепость Фасил-Гебби, детище императора Фасилидаса, перенёсшего сюда свою столицу в 1632 году. За крепостными стенами находятся дворец самого Фасилидаса, дворцы Иясу и Бакаффа, правивших Эфиопией позже – с 1682 по 1706 и с 1721 по 1730, соответственно, и ряд других строений: банкетный зал, конюшни, библиотека и несколько церквей. Стиль, в котором выстроены дворцы или скорее замки, его принято называть гондарским, в самом деле необычен, а эти дворцы-замки подошли бы скорее средневековой рыцарской Европе, а в Африке совершенно неуместны. Возможно, тут приложили руку иезуиты, начавшие активное проникновение в конце шестнадцатого, начале семнадцатого века, они даже обратили в католицизм отца Фасилидаса императора Сусныйоса. Однако Фасилидас вернулся к вере предков, а иезуитов выгнал из страны, пригласив для строительства азиатских гастарбайтеров – арабов и индусов. Дворец Фасилидаса хорошо сохранился и открыт для посещений – пустые гулкие залы, полумрак, приятная прохлада, камин – в Африке диковинка, арчатые проёмы-двери в стенах, над одной явственно различима звезда Давида, всё таки прямой предок императора, но об этом поговорим позже, в Аксуме.

В четырёх километрах от крепости расположены купальни, строительство которых тоже приписывают Фасилидасу. Действуют до сих пор. Раз в год, в праздник Крещения, который в Эфиопии важнее Пасхи (снова особенность), бассейн размером 50 на 30 метров заполняется водой, куда после соответствующего благословения в едином порыве устремляются верующие. От купален отправляемся в местный Храм Святой Троицы (Дебре Берхар Селласие). Он кирпичный и более привычной для нас прямоугольной формы, но что ещё более приятно – открыт для посещений. Все внутреннее пространство, стены, потолок, в разноцветных росписях (семнадцатый век). Потолок облюбовали ангелы, сто сорок четыре одинаковых черноглазых, чернобровых, черноволосых смуглолицых головок. Впереди, где должен быть алтарь над нарисованным распятием большое изображение Святой Троицы. Это одно из самых почитаемых изображений местных христиан и сильно отличается от привычной нам рублёвской интерпретации. Вообще догмат о Святой Троице один из самых непонятных, но и самых главных в христианстве. «Бог, единый в трёх лицах, является бестелесным невидимым духом, живым, вечным, вездесущим и всеблагим». Однако, такое понимание возникло не сразу, первые христиане поклонялись Иисусу, как сыну божьему и ни о какой троице слыхом не слыхали и представить не могли. Позже наиболее продвинутые христиане заметили, что вера в Иисуса, бога-сына, как-то противоречит главному принципу ветхого завета – единобожию. Пошли споры, возникли ереси, и на Втором Вселенском Соборе (381 год) в Константинополе учение о Троице было зафиксировано в каноническом виде. Кстати, на Руси. Довольно поздно принявшей христианство, по началу полагали, что Троица это Иисус Христос, Дева Мария и Иоан Креститель. На Эфиопской Троице изображены три совершенно одинаковые, совпадает всё – одежды, выражение лиц, жесты рук, седые белобородые благообразные старцы, впав в богохульство, сегодня их можно было бы назвать клонами. Небольшой, топорной работы резной иконостас с этой иконой и ещё какими-нибудь сюжетами – очень популярный сувенир. Я поинтересовался у гида – где бог-отец, бог-сын и святой дух. Получил теологически верный ответ – это всё равно, правда в Аксуме местный гид поместил бога-отца по центру, разместив остальных членов троицы по левую и правую руку, но это, думаю, всё-таки ересь. Другие библейские сюжеты и новые, и ветхие изображены не менее ярко и, всё равно гореть в аду, скажу смачно.

В Гондаре больше осматривать особенно нечего, но мы остаёмся там ещё на сутки, что съездить в заповедник Симиенские горы, переходим, если можно так выразиться, от бога к божьим тварям. В заповеднике обитают несколько эндемиков, среди которых горные козлы – ибексы, рыжие эфиопские шакалы и бабуины гелады. Конечно, увидеть горных козлов или шакалов событие почти нереальное, а вот бабуинов – вещь обычная. И первое, что мы увидели, въехав в заповедник, была стая гелад. Порядка пятидесяти обезьян сидело на склоне и деловито пожёвывало корешки каких-то трав. Большинство было повёрнуто к нам спиной, поэтому главное отличие этого вида – яркое красно-розовое пятно на груди нам увидеть не удалось, но нас заверили, что это не последние гелады на нашем пути, поэтому мы пошли за гидом к открывавшимся из-за деревьев и кустарника горным, поросшим выгорающей зеленью, пикам, склонам и пропастям. Не скажу, что виды захватывали дух, но стоили к себе внимания. По дороге гид показывал деревья и кустарники и рассказывал об их лечебных свойствах. У него выходило, что каждое растение от чего-нибудь да помогает, поэтому двигались мы медленно. Через какое-то время набрели на стайку, но не обезьян, а местных ребятишек. Общеизвестно, что Эфиопия страна бедная, поэтому туристы пользуются повышенным вниманием со стороны местного населения, особенно со стороны подростков, в городах полно профессиональных приставал со своими мантрами: «mister! no mother, no father, no many for food» и красноречивый жест – рука подносящая ко рту воображаемую еду, но в глубинке дети более непосредственные и искренние. Встреченные нами собрались, чтобы попробовать продать свои нехитрые поделки, в данном случае плетёные шапки, коробки, торбы, но поскольку торговля шла практически никак, исполнили нам несколько песен, под аккомпанемент собственных ладоней. Мы собрали им за это выступление немного денег и отдали старшему, одаривать персонально исполнителей было не велено, устроили бы свалку, в чём мы неоднократно могли убедиться дальше. Время бежит, мы идём быстрым шагом, а обезьян всё нет, но вот и везение – невдалеке пасётся средних размеров самец. От самок самцы отличаются более крупным размером и более длинной шевелюрой. Он тоже сидит спиной, захожу сбоку, он замечает людей и медленно удаляется, я, делая круг, захожу с другой стороны и, наконец, могу сфотографировать геладу анфас во всём её блеске, а также убедиться, что это действительно самец. В конце прогулки мы всё-таки увидели большую стаю, я даже назвал бы это стадом, голов сто. Там были и самцы, и самки с детёнышами, мы попытались приблизиться, но как только делали несколько шагов по направлению к обезьянам, они неторопливо, но достаточно проворно двигались от нас, оставляя отделяющее нас расстояние неизменным.

Путешествуя по Эфиопии, мы перемещаемся не только в пространстве, но и во времени: из стотридцатилетней Аддис-Абебы забрались в четырёхвековой Гондар. Погружаться во избежание декомпрессии нужно постепенно, поэтому предупреждаю читателя заранее – нам необходимо опуститься ещё лет на пятьсот глубже. Как раз поспеем в середину двенадцатого века к колыбели новорожденного ребёнка в тогдашнюю столицу Эфиопии Роху, нас охватывает ужас – ребёнка облепил рой пчёл, но его мать это никак не тревожит, более того, она считает это добрым знаком, означающим, что её сын станет императором. Дамочке из правящей в те времена династии Загве не надо было обладать способностями Нострадамуса, чтобы составить такой ошеломляющий своей прозорливостью прогноз, поскольку новорожденный был сыном императора. Так будущий правитель Эфиопии Гебре Мескель, находившийся на этом посту с 1181 до 1221, получил имя Лалибела, означающее «признанный пчёлами», в его же честь, в честь царя-праведника, позже переименовали и город. Легенда гласит, что Лалибела побывал в Иерусалиме, возможно только мысленно или во сне, времена тогда царили лихие – самый разгар крестовых походов и боёв за Святую землю. После чего то ли по прямому указанию Создателя, то ли в связи с потерей христианами Иерусалима в 1187 году, решил создать уменьшенную копию Святого города у себя дома. Результатом этого проекта стали одиннадцать монолитных каменных церквей вырубленных, вырезанных целиком в толще вулканического туфа. Пожалуй, стоит отметить, что никакого особенного сходства, кроме названий, видимо, Лалибела не очень хорошо запомнил свой сон, с настоящим Иерусалимом не прослеживается. Все сооружения, есть мнение, что не все сегодняшние храмы первоначально создавались как церкви, разделены на три группы: северную, восточную и западную. Северная группа включает Бет Медхане Алем (церковь Спасителя Мира), являющуюся крупнейшей монолитной церковью в мире. Соединена с церквями Бете Марьям (церковь Девы Марии, возможно, самой старой из этих церквей), Бете Голгофа (по некоторым сведениям, в ней находится могила царя Лалибелы), часовней Селассие (троицы, если читатель не забыл) и могилой Адама. Это, так сказать, Иерусалим земной. Восточная группа состоит из Бет Эммануэль (возможно, бывшая царская часовня), Бет Меркориос (по некоторым источникам первоначально бывшая тюрьмой), Бет Абба Либанос и Бет Габриэль-Рафаэль (возможно, бывший царский дворец). Это уже Иерусалим небесный. И, наконец, западная группа состоит из одного, но самого известного и изящного храма Святого Георгия (Бета Георгис). Есть разные гипотезы по поводу времени создания, продолжительности и участников строительства, если так можно назвать вырубку в скалах этого архитектурного чуда. Первым из европейцев церкви Лалибелы увидел португальский путешественник Перу де Ковильян (1460—1526), так что в пятнадцатом веке они уже точно стояли. Есть предположения, что в строительстве участвовали тамплиеры, а есть, что рубка помещений началась ещё в дни заката Аксумского царства в седьмом веке, а закончилась в четырнадцатом. Что касается продолжительности работ, экскурсоводами чаще всего называется срок в 25 лет. Поскольку кажется, что за такое короткое время создать это чудо выше человеческих сил, легенда утверждает, что люди работали только днём, а ночью работали ангелы, которые специально для этого спускались с небес. Тем же ангельским путём попали в Лалибелу и мы, перелёт занял меньше часа. Перед входом в исторический комплекс нас тщательно досмотрели и ощупали, контроль осуществлялся работниками того же пола, что и посетитель. Немного мешали путешествию во времени растянутые над некоторыми зданиями крыши на металлических опорах, но понятно, что это для лучшей сохранности объектов. Осмотр начали с Храма Спасителя, можно сказать, что внутри резчики были не столь аккуратны, как снаружи – колоны кривоваты, косоваты, не так тщательно обработаны. Картонные иконы и дешёвые занавеси, за которыми скрываются священники, смотрятся инородно и тоже немного смазывают впечатление, но оно всё равно грандиозно. У следующей церкви Бете Мариам на себя обращает внимание различная форма окон. Все они имеют форму креста, но эти кресты разные: обычный, косой или андреевский и, наконец, самый для нас неожиданный, в форме свастики. Эти же кресты входят в качестве фрагментов в большой серебряный крест, который нам показал священник внутри. Тут каменотёсы потрудились на славу – изящный каменный орнамент и даже кое-где росписи. Обращает на себя внимание звезда Давида, выбитая в середине арки, внутри звезды мальтийский крест, а обрамляет всё это орнамент из свастик, символы толерантнее людей. Выйдя из церкви, столкнулись с группой паломников в белых одеждах и белых чалмах, все как один с посохом Аарона, распевающих свои гимны. После осмотра ещё одной церкви, кажется, Бете Голгофа, нас, спасая от культурного шока, ведут обедать. Мы какими-то тайными тропами выбираемся из каменного лабиринта. По дороге в лодж нас ждёт ещё один сюрприз – вид сверху на Церковь Святого Георгия. Дело в том, что Лалибельские церкви вырубались не из громоздившихся над поверхностью гор, а из горной породы, служившей основанием, «уровнем земли», то есть процесс шёл не снизу вверх, а сверху вниз. И теперь мы, стоя на земле, можем сфотографировать этот отсечённый от скальной породы рукой великана громадный каменный крест. Размер двенадцать метров на двенадцать и столько же в глубину. После обеда продолжили осмотр, пересекли местный Иордан, он ещё более узкий и менее полноводный, чем настоящий, шли какими-то тайными тропами, и больше никаких контролёров на нашем пути не попадалось. Заглянули в храм Святого Георгия, интерьер мало отличается от уже виденного, отмечу иконы, здесь в центре внимания лубочное изображение юноши на белом коне, поражающего копьём змия. Добрались и до восточной группы храмов, по дороге гид обратил наше внимание на красноватый утёс, это местный Арарат. Вообще подходу Лалибелы не откажешь в разумности. Зачем плыть за три моря, идти за тридевять земель, чтобы захватить, завоевать, отобрать у других святыню, проще создать её у себя. Думай так же Ричард Львиное Сердце, Фридрих Барбаросса и иже с ними не было бы никаких кровавых походов, шестидневных войн, палестинских беженцев…Из восточной группы храмов самым совершенным считается Бет Эммануэль, обычно переводится как храм Святого Эммануила, что, как мне кажется, не совсем так. Почему этот святой, рождённый в Персии и принявший в Константинополе в 362 году мученическую смерть за веру так почитается тут? Видимо, всё дело в имени, Эммануил с иврита — с нами бог, и именно так дословно эта церковь и называется. Читатель утомился? Тогда последняя церковь (иногда её считают за одну, иногда за две) — Бет Габриэль-Рафаэль. Чтобы до неё добраться нужно пройти по мосту. Почему из четырёх архангелов отмечены эти два, не знаю. Гавриил по библии считается носителем благовестий. Он возвестил о рождении Иоанна Предтечи и о рождении Спасителя мира, по Корану, именно от него Магомет получил свои откровения и им же унесён на небо. Архангел Рафаил – небесный Авиценна, врач недугов человеческих, телесных и душевных. Внутри чёткое разделение – это церковь Гавриила, это Рафаила. По некоторым источникам раньше это был царский дворец – до ужаса мало места и крайне неудобно, хотя Лалибела не отличался изнеженностью или гедонизмом. Главное, что мы увидели в этой небольшой и труднодоступной, притаившейся на отшибе церквушки, был легендарный Ковчег Завета. Точнее его копия, а оригинал, как убеждено большинство эфиопов, находится в Аксуме, самом святом городе страны. Туда и направимся, для этого нам нужно переместиться на несколько сот километров (239) северо-западнее и на несколько сот лет (точное расстояние неизвестно) вглубь.

Пока перемещаемся, есть время навести справки по поводу этого таинственного Ковчега. Время создания – Исход из Египта датируется 15-13 веками до нашей эры. «И сказал Господь Моисею … Сделайте ковчег из дерева ситтим (вид акации): длина ему два локтя с половиною, и ширина ему полтора локтя, и высота ему полтора локтя; и обложи его чистым золотом, изнутри и снаружи покрой его; и сделай наверху вокруг его золотой венец и вылей для него четыре кольца золотых и утверди на четырех нижних углах его: два кольца на одной стороне его, два кольца на другой стороне его. Сделай из дерева ситтим шесты и обложи их золотом; и вложи шесты в кольца, по сторонам ковчега, чтобы посредством их носить ковчег; в кольцах ковчега должны быть шесты и не должны отниматься от него. И положи в ковчег откровение, которое Я дам тебе. Сделай также крышку из чистого золота: длина ее два локтя с половиною, а ширина ее полтора локтя; и сделай из золота двух херувимов: чеканной работы сделай их на обоих концах крышки; сделай одного херувима с одного края, а другого херувима с другого края; из крышки сделайте херувимов на обоих краях ее; и будут херувимы с распростертыми вверх крыльями, покрывая крыльями своими крышку, а лицами своими друг к другу: к крышке будут лица херувимов. И положи крышку на ковчег сверху, в ковчег же положи откровение, которое Я дам тебе; там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедывать чрез тебя сынам Израилевым». Вдоволь наносивши Ковчег по пустыне, сыны Израилевы определили его в Иерусалиме на постоянное хранение. Последнее и наиболее известное место хранения — Храм Соломона, построенный в годы правления этого легендарного царя (965-928 до н. э.). С именем Соломона и связан «эфиопский след Ковчега». Утверждается, что родом из Эфиопии была царица Савская. «Царица Савская, услышав о славе Соломона во имя Господа, пришла испытать его загадками. И пришла она в Иерусалим с весьма большим богатством: верблюды навьючены благовониями и великим множеством золота и драгоценными камнями; и пришла к Соломону и беседовала с ним обо всем, что было у нее на сердце. И объяснил ей Соломон все слова ее, и не было ничего незнакомого царю, чего бы он не изъяснил ей. … И не могла она более удержаться и сказала царю: верно то, что я слышала в земле своей о делах твоих и о мудрости твоей; но я не верила словам, доколе не пришла, и не увидели глаза мои… И подарила она царю сто двадцать талантов золота и великое множество благовоний и драгоценные камни… И царь Соломон дал царице Савской все, чего она желала и чего просила, сверх того, что подарил ей царь Соломон своими руками. И отправилась она обратно в свою землю, она и все слуги ее». Неизвестно просила ли об этом царица Савская или только желала, а царь Соломон сам проявил инициативу и своими шаловливыми руками…, но, так или иначе, Соломоновых подарков оказалось несколько больше, чем ожидалось, и через положенный срок у царицы Савской родился сын Менелик, Менелик первый, родоначальник императорской Эфиопской династии, поэтому основатель Аддис-Абебы уже Менелик второй. Пока сын рос, его знаменитый отец пошёл вразнос. «И полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин, кроме дочери фараоновой, Моавитянок, Аммонитянок, Идумеянок, Сидонянок, Хеттеянок, из тех народов, о которых Господь сказал сынам Израилевым: «не входите к ним, и они пусть не входят к вам, чтобы они не склонили сердца вашего к своим богам»; к ним прилепился Соломон любовью. И было у него семьсот жен и триста наложниц; и развратили жены его сердце его… И стал Соломон служить Астарте, божеству Сидонскому, и Милхому, мерзости Аммонитской. И делал Соломон неугодное пред очами Господа…». Видя такое дело, приехал Менелик к отцу и забрал у него Ковчег Завета, и отвёз на родину матери. Миссия эта для правоверных иудеев осталась тайной, поскольку считается, что Ковчег пропал после разрушения Храма Соломона вавилонянами. Навуходоносор «вывез все сокровища дома Господня… и изломал… все золотые сосуды, которые Соломон, царь Израилев, сделал в храме Господнем». Это случилось в 586 году до н. э. Ещё через 11 лет Навузардан захватил Иерусалим вновь и на этот раз полностью разрушил Храм Соломона до самого основания. Большинство жителей Иерусалима были убиты, оставшиеся взяты в плен и угнаны в рабство в Вавилонию. Есть и ещё одна версия, во второй книге Маккавейской, не входящей в канон, написано, что Ковчег Завета был спасён пророком Иеремией. За несколько дней до нашествия вавилонян Иеремия «по бывшему ему Божественному откровению, повелел скинии и ковчегу следовать за ним, когда он восходил на гору, с которой Моисей, взойдя, видел наследие Божие. Придя туда, Иеремия нашел жилище в пещере и внес туда скинию и ковчег и жертвенник кадильный, и заградил вход. Когда потом пришли некоторые из сопутствовавших, чтобы заметить вход, то не могли найти его. Когда же Иеремия узнал о сем, то, упрекая их, сказал, что это место останется неизвестным, доколе Бог, умилосердившись, не соберет сонма народа. И тогда Господь покажет его, и явится слава Господня и облако, как явилось при Моисее…». Так находится ли Ковчег Завета в Эфиопии и существовал ли он вообще? Невозможно доказать или опровергнуть существование Бога, можно только верить или не верить, всё тоже самое можно отнести и к Ковчегу. Эфиопские христиане верят или верят, что верят.
Оставим на время рассуждения о Ковчеге, поскольку не Ковчегом единым славен Аксум. Наибольшую известность снискали, их то можно потрогать и пощупать, стелы Аксума. Стел довольно много, но самых знаменитых – три. Одна, самый большой в мире обработанный кусок камня весом порядка пятисот тонн и длиной 33 метра, лежит расколотой на несколько частей, скорее всего, рухнула почти сразу после установки. Оставшиеся две пониже – 24метра, стела царя Эзаны, чтобы не упала и она, поддерживается сейчас металлическими мачтами и растяжками, и «стела-путешественница», самая изящная с четырёх сторон орнаментированная, была распилена на три части и увезена итальянцами в период оккупации в 1937 в Рим, возвращена на прежнее место лишь в 2005. Материал, из которого изготовлены стелы, один из самых твёрдых – голубой базальт. Когда, кто, как и зачем это сделал, доподлинно неизвестно. Официальная наука утверждает, что стелы возведены в начале нашей эры местными строителями, фольклор их строительство приписывает великанам-циклопам, а продвинутые уфологи – инопланетянам. Поражает не только размер, вес, но и узор, украшающий стелы. Больше всего этот узор напоминает изображение окон и дверей. Получаются такие мини, а точнее миди-копии небоскрёбов, где африканские строители в начале нашей эры могли видеть небоскрёбы…, нет ответа. Для чего возводились стелы? Официальная наука говорит, что это надгробные обелиски. В пользу этого говорят ходы и туннели под стелами, но никаких тел не найдено, снова сплошные ложные двери, вырезанные в камне, саркофаги полые, если судить по гулкому звуку ударяемого о них камня, но без крышек, неизвестно как открывающиеся. Если эти сооружения существовали при Менелике первом, то являлись бы идеальным местом для сохранения Ковчега. А может для него они и возводились. Ковчег – это дом Бога, а кто ещё кроме Бога и его ангелов сможет жить в цельнокаменных многоэтажках с ложными дверьми и окнами. Рядом со стелами расположен Археологический музей Аксума. Судя по раскопкам, Аксумское царство возникло в первом веке нашей эры, а к третьему-четвёртому разрослось до солидных размеров, охватывая территории современных Эфиопии, Судана, Эритреи, Джибути и Йемена. Торговали с Византией, Персией, Индией, Цейлоном и Китаем, предлагая ладан, рабов, золото, изумруды, слоновую кость и шкуры животных. Экспонаты музея не слишком зрелищны — терракотовая посуда, железные и бронзовые предметы, чаши, курительницы, монеты. Тут же хранятся и рукописи на сабейском и языке геэз. Не так много африканских цивилизаций (всего три), оставивших после себя письменные памятники. Сабейский язык был в ходу на территории Йемена до шестого века нашей эры. Геэз, относящийся к северной группе эфиопосемитских языков, был в ходу в Эфиопии до десятого века, сегодня это язык богослужений, а наследники Аксумского царства нынче говорят на Тигринья, в который геэз со временем трансформировался. Тигринья называется и провинция, в которую мы прибыли, и народ, её населяющий, потемнее амхара, самого многочисленного народа Эфиопии, с которым мы встречались до Аксума. Государственный язык Эфиопии — амхарский, он относится к южной подгруппе эфиопосемитских языков. Все помянутые языки используют слоговое письмо. У них 26 согласных звуков и, соответственно, 26 букв, но гласные, которых восемь, своих букв не имеют, а, образуя с какой-нибудь согласной слог, вносят небольшие изменения в их написание, так что формально в «эфиопосемитском» языке 206 знаков, разбитых на 26 групп. Недалеко от музея ещё ряд археологических достопримечательностей. Отдельное помещение соорудили для местного аналога Розетского камня – камня Эзаны с текстами на сабейском, геэз и греческом. Остальные достопримечательности более унылого вида, что компенсируется их громкими названиями. Осмотрели дворец Царицы Шебы (так тут именуют Савскую) — сложенные из колотого камня, думаю исключительно на потребу туристам, я бы это не назвал даже реконструкцией, стены и остовы зданий на месте каких-то древних фундаментов. Мало интересный в инженерном плане бассейн именуется ваннами царицы Савской, с целебной, разумеется, (помогает женщинам забеременеть) водой. Нужно упомянуть ещё гробницы короля Калеба и сына его, так сказал экскурсовод, короля Гебре Мескела, это примерно шестой век. При остром зрении и богатом воображении на плитах гробниц можно узреть кое-где изображение креста. Ещё гробницы известны тем, что в них укрывались от бомбёжек большого друга Советского Союза Менгисту Хайле Мариама его идейные противники.

Аксум главный центр христианства в Эфиопии, отсюда оно начало распространятся по стране. Утверждается, что христианство пришло в Эфиопию в первом веке от апостола Филиппа. «И вот, муж Ефиоплянин, евнух, вельможа Кандакии, царицы Ефиопской, хранитель всех сокровищ ее, приезжавший в Иерусалим для поклонения, возвращался и, сидя на колеснице своей, читал пророка Исаию. Дух сказал Филиппу: подойди и пристань к сей колеснице. … Филипп отверз уста свои и, начав от сего Писания, благовествовал ему об Иисусе. Между тем, продолжая путь, они приехали к воде; и евнух сказал: вот вода; что препятствует мне креститься? Филипп же сказал ему: если веруешь от всего сердца, можно. Он сказал в ответ: верую, что Иисус Христос есть Сын Божий. И приказал остановить колесницу, и сошли оба в воду, Филипп и евнух; и крестил его» (Деяния Апостолов). Государственной религией христианство стало в четвёртом веке во времена царя Эзаны. Тому есть документальные подтверждения – монеты, на которых стали чеканить крест вместо диска и полумесяца, символизировавших более древние верования. В 330 году н.э. александрийский патриарх Афанасий назначил римлянина из Тира по имени Фрументий, прожившего в Аксуме несколько лет, первым Аксумским епископом. Таким образом, Эфиопия стала вторым (после Армении) государством с «правящей» христианской религией. Наверное, тогда же было начато строительство церкви Святой Девы Марии Сионской. По преданию именно там первоначально находился Ковчег Завета, который даже якобы выносили по большим церковным праздникам. Церковь простояла долго, но была разрушена в шестнадцатом веке добравшимися и до этих мест мусульманами. Император Фасилидас, наш гондарский знакомый, в 1635 году восстановил церковь на месте руин, используя сами руины в качестве строительного материала, и ещё сегодня в стенах церкви можно узреть те первые камни, на которых воздвигнута Эфиопская церковь. Здесь короновались все эфиопские императоры, здесь вплоть до 30-х годов прошлого века преступники могли получить отпущение грехов, позвонив в колокол на церковной паперти. В 1955 году император Хейле Селасье, отмечая серебряный юбилей своего правления, заложил рядом новую, большую церковь с тем же названием, строительство которой было закончено в 1964 году. Новая церковь построена в виде большой базилики византийского стиля, внутри светло, просторно. Фрески выполнены в более современном стиле и потому не так пленительны, как виденные ранее, но довольно своеобразны. А уже полюбившимся нам «эфиопским лубком» можно любоваться на страницах большой иллюстрированной библии, которую для нас с большим почитанием, целуя каждую страницу, листали служители. В новую церковь пускают всех, в старую только мужчин, в часовню, где должен находиться Ковчег, никого. Хотя, когда гид повелел женщинам остаться у автобуса, а мужчин с таинственным видом увёл «кое-что» посмотреть, в сердцах самых чистых и наивных некоторое время жила надежда, что Ковчег будет явлен.

Аксум – последний пункт в путешествии «по нашей эре и рядом». Настало время для гораздо более глубокого погружения – не на тысячи лет, на десятки тысяч, мы движемся на встречу с архаичными эфиопскими племенами, сохранившими свой уклад практически неизменным с первобытно-общинного строя. Всего в Эфиопии проживает более ста народов и этнических групп. Проследить их этногенез с того самого времени, когда наши далёкие, но прямые предки покинули Африку, не представляется возможным, но дать кое-какие пояснения необходимо. Народы Эфиопии сформировались в результате многовекового смешения семитоязычных переселенцев из Южной Аравии с аборигенами — кушитами, нилотами, омотами. Кушитами называется группа народов, проживающих в Восточной Африке от Египта до Кении. Предположительно, кушитская общность образовалась в 9—8 тысячелетии до н. э. и тесно контактировала с древними египтянами. Нилоты — группа народов, населяющих бассейн верхнего и среднего Нила, а омоты, как можно догадаться, бассейн реки Омо. Нилоты относятся к ярко выраженной негроидной расе, отличаются высоким ростом, вытянутой головой, атлетическим телосложением. Омоты и кушиты с более светлой кожей, более «правильными» с европейской точки зрения чертами лица и потому отнесены к афроазиатам.

Пока теории достаточно, нужно переходить к практике. Из Аксума до Аддис-Абебы летим самолётом, а там пересаживаемся на джипы, дороги южной Эфиопии, особенно после дождей, автобусу не по силам. Путь неблизкий, поэтому нужно остановиться в каком-нибудь местечке на обед, и это то время и место, когда нужно поговорить о национальной эфиопской кухне. Самое раскрученное эфиопское кушанье – инжера, лепёшка-блин из дикорастущего, не боящегося засухи злака тэф. Лепёшка мягкая, влажная, сероватая, бывают и более тёмные, подаётся свёрнутой в рулон, поэтому до жути похожа на плохо стиранную старую салфетку, по виду, не по вкусу. По вкусу кажется кисловатой, но потом привыкаешь, а при обильном поедании жаренного на огне мяса способствует его более качественному усвоению. Мяса, во всяком случае для туристов, хватает, Эфиопия, между прочим, рекордсмен Африки по количество голов рогатого скота на душу населения. Больше всего баранины, обычно её подают резаной на мелкие кусочки в глиняных, подогреваемых остывающими углями горшочках, поэтому иногда она слишком зажарена. Есть и говядина, курица, один разок удалось попробовать козлятину, почему-то в ресторанах её предлагают редко, свинину не едят ни мусульмане, которых на юге довольно много, ни христиане, поскольку чтут ветхий завет также как новый. У этих страдальцев кроме «общехристианских» постов есть ещё свои эфиопские. Мы были в период предпасхального, поэтому большинство жителей мяса вообще не ело, разок это отразилось и на нашем рационе – заказали традиционную «тарелку с инжерой», как обещал гид, это должно было быть несколько видов мяса, однако принесли какие-то овощные смеси и соусы, которые нужно было есть, так положено, отрывая от инжеры кусочки и орудуя ими как ложкой. Кроме мяса, есть, разумеется, и рыба, обычно телапия, местная, не вьетнамская, у Эфиопии хоть и отобрали выход к морю, но озёра остались, покататься по одному из них мы ещё поедем. На гарнир чаще всего рис с овощами. На десерт фрукты, манго у них почему-то жилистые, точнее волокнистые, зато папайя очень сочная. В конце обеда – чашка свежесваренного, Эфиопия же его родина, правда, некоторые утверждают, что Йемен, ну пусть это будут его папа и мама, кофе. Видимо, эфиопам не нравится кофейный запах, иначе не объяснить, что прежде чем начать колдовать над туркой с кофе, они «воскуривают» ладан, запах которого если и не неприятен, то слишком резок и, на мой вкус, никак не сочетается с трапезой, если это, конечно, не тайная вечеря.

Ещё несколько часов езды, и свечерело. Заночевали в весьма приличном отеле. Надо отметить, что большинство отелей, точнее все кроме одного, на маршруте оказались, а уж как пугали ужасными условиями эфиопских отелей перед поездкой, вполне нормальными, а некоторые даже с претензиями на шик. Утром отправились на озеро Авасса наблюдать за бегемотами. Мотор у лодки никак не хотел заводиться, изрядно поколдовав над ним, туземцы решили поменять капитана, мне тут же вспомнился крыловский квартет, но как ни странно это помогло, и мотор нехотя завёлся. Через полчаса неспешного хода заметили в прибрежной зоне порядка пяти бегемотов, точнее пять пар ноздрей, ушей и глаз, поскольку остальные части скрывала мутная вода. Пофотографировав для порядка или из спортивного интереса, снимки всё равно получились никудышные, засобирались в обратный путь, но прежде наш славный капитан вычерпал из лодки воду, которой набралось довольно изрядно. Следующая наша цель – рыбный рынок. Первыми нас встречают местные мальчишки и аисты марабу. Мальчишки время от времени бросают рыбьи хвосты и головы, марабу шумно машут крыльями и дерутся за добычу, если вы решите это фотографировать, мальчишкам нужно дать немного денег. Выходим на берег, рыбаки уже вернулись с уловом, он разложен по кучкам и частично продан. Впервые вижу телапию не в виде филе, а целиком – небольшая плотная полосатая рыбка с блестящей чешуёй. Проданную рыбу тут же разделывают. Накануне я как раз брал рыбу на обед, глянув на процесс разделки, снова брать рыбу поостерегся бы. Самым любопытным показался процесс получения филе. В технологической цепочке занят всего один мальчишка, он ловко хватает рыбину зубами, быстрое отточенное движение, и у него во рту филе, а в руке рыбий остов, производительность поразительная. Тут же недалеко в громадных прокопчённых чанах и сковородках рыба варится, парится, жарится. Мне кажется, не удалось заинтересовать читателя зрелищем, но это та самая подлинная без прикрас и не на показ жизнь народа иной культуры, которую и едут смотреть-изучать, пресытившись туристическими агитками.
Наконец, подошло время перейти к главной цели путешествия по южной Эфиопии, знакомству с племенами. Визит к Южно-эфиопским племенам протекает примерно по такому сценарию. Мы долго едем, иногда плывём или идём. Сначала нас ждёт небольшая вводная часть: рассказ о быте племени, показ жилищ, танцы и песни. Потом начинается самое интересное, фотографирование. Племя рассредоточивается на небольшие группки, хочешь снимать – плати каждому по 2-10 быров (зависит от племени и аппетита сопровождающего). Причём потёртые и рваные купюры не берут совсем. Группы самые разные: девчата на выданье, парни с автоматами, женщины в самом соку, кормящие мамаши, старики и старухи, дети с домашними животными (ягнятами или козочками). Возможен и бартер, в ходу куски «отельного» мыла, пустые стеклянные бутылки, для детей конфеты. Группы разбивать нельзя, но… если очень хочется, то можно. Переместившись из северной части страны в южную, я был неприятно удивлён бесцеремонностью местных попрошаек, если раньше ко мне обращались почтительно «mister», то здесь самое частое обращение «you». Меня это коробило, пока не заметил, что, походив по племенному «невольничьему рынку» ленивой походкой усталого плантатора, я останавливаюсь напротив понравившейся модели, показываю на неё пальцем и говорю так раздражавшее меня в речи других: «you, come». Нормально процесс фотографирования длится минут 15, потом фотомодели становятся всё навязчивее, хватают за руки, дёргают за одежду, это сигнал, что пора закругляться. Мы отступаем к джипам, но не тут-то было, каждый в плотном кольце туземцев. Приходится, продвигаясь к машинам, время от времени отстреливаться фотоаппаратами, а вместо гранат бросать быры. Потом снова долгий переезд, и вечером, наблюдая закат, на веранде очередного лоджа приятно потягивать джин с тоником и лениво думать: «У тех вчерашних за пять были о-о-очень большие… а сегодня у этих за три, маленькие… Зато за три… Эх, если бы у меня вчера было больше купюр по пять…», и так далее по известному тексту. Но у каждого племени есть и своя специфика, которую опишем ниже.
Первый визит нанесли самым «продвинутым и культурным», тут тоже важна постепенность, Дорзе. Когда-то воинственные и наводившие страх на соседей, ныне осели, остепенились, занялись сельским хозяйством, ткачеством и шитьём, сами одеваются в обычную «городскую» одежду. Ещё дорзе известны своими хижинами, напоминающими головы слонов без ушей и хобота. Там где должен быть хобот – вход в жилище, а пара отверстий для тяги напоминают полуприкрытые глаза. Встретили нас, как положено, широко, по-русски, ну мы точно с эфиопами родственники, думаете хлебом-солью, нет, лучше, хлебом и самогоном. Причём хлеб приготовили на наших глазах из ствола растения-родственника банана. Потёрли сердцевину ствола на тёрке, эту белую массу нужно заквасить и держать какое-то время в специальных ёмкостях, закопанных в землю, из одной такой ёмкости достали выдержанное и готовое к запеканию тесто, которое обернули в банановый лист и испекли на круглом железном листе над костром. Разлили по стопкам самогон, на закуску – свежевыпеченные лепёшки, которые можно было есть, макая либо в мёд, либо в острый соус. Мы спросили, готовят ли они инжеру. Ответили – да, по праздникам, но мне их будничный «банановый» хлеб понравился больше. После еды, опять же по русскому обычаю, песни и пляски под музыку барабанов и хлопков. Для такого торжественного случая пару танцоров даже накинуло поверх своей одежды леопардовые шкуры, а в руки взяли щиты и копья. Отдельно со своими номерами выступали малыши – движущийся по кругу «паровозик», иногда теряющий запнувшихся «пассажиров» и несколько танцев соло, пара девчонок лет по семь-девять танцевали не менее искусно и грациозно, чем их матери и старшие сёстры. Собрав причитающиеся за такую программу деньги, вручаем их гиду, вежливо отказываемся от предлагаемых немудрёных сувениров и едем дальше. Дорога не лишена живописности, мы проезжаем мимо вулканического озера Абая. Речушки, впадающие в него, несут вместе с водой изрядное количество красноватой земли, по пути мы видели такую оранжевую реку и оранжевый водопад, потому вода в озере имеет розоватый оттенок, наиболее эффектно смотрящийся в синеватых сумерках.

Ночёвка в Арба Минче, и визит в следующее, более архаичное племя Консо, «культурный ландшафт» которых совсем недавно (в 2011г.) включён в список всемирного наследия Юнеско. Всего Консо порядка 150 тысяч, они разделены на девять кланов, каждым из которых управляет свой «король». Консо искусные земледельцы, используют насыпные террасы и ирригацию, на продажу выращивают хлопок и кофе, для себя кукурузу, сорго и тэф. Чтобы скот не вытаптывал поля, держат его в загонах, о чём мы, добравшись до их деревни, тут же догадались по стойкому запаху и обилию мух. Сначала экскурсия по деревне, конические дома на каменных фундаментах, отгороженные друг от друга каменными заборчиками, образующими узкие улицы и переулки. Из которых, только завидя нас, высыпали дети, в основном девочки в старой, застиранной, часто рваной одежде. Глаза некоторых, как у больных кошек, с красными белками и в гное, на садящихся на лицо мух они не обращали внимания. Девушек, достигших половой зрелости, почему-то не было вообще, похоже их от нас зачем-то прятали. Было сказано, что фото детей стоит один быр. Сделав несколько снимков по предложенным расценкам, я перешёл на натуральный обмен, мои карманы были полны заготовленными специально для такого случая конфетами. Скоро ко мне выстроилась очередь, дети с гораздо большим удовольствием фотографировались за конфеты, чем за деньги. Оно и понятно, деньги отберут старшие, а конфеты достаются самим. Кажется я перефотографировал всех сопровождающих нас детишек, но по деревне уже пошла гулять новость, дети, показывая на меня пальцами, передавали информацию другим, и ко мне с криками «фото-карамела» неслись всё новые и новые, окружая плотным кольцом. Следующая точка нашей экскурсии – место погребения вождей или, если угодно, но у меня рука не поворачивается написать, королей. У консо необычный погребальный обряд. Умершего вождя мумифицируют и держат в соответствующем помещении 9 месяцев, 9 дней и 9 часов, как я понимаю – символизирует рождение в новом загробном мире, после чего сжигают и прах закапывают в лесу, а над этим местом устанавливают деревянного идола Ваку. К этим Вака мы и направлялись. Жаль, но в последние годы Вака стали объектом коллекционирования, а потому купли-продажи и воровства. Мы видели двух Вака, каждый представляет собой воина, с одной стороны которого стоит отдельно вырезанный деревянный щит, с другой стороны деревянное копьё, имеет столько насечек, какой по счёту король тут похоронен. Но самое интересное, что у этого Ваки на лбу…, а то же, что между ног, оба предмета вырезаны искусно и натуралистично. В целом подтекст изображения ясен – о покойном только хорошее – он супермужчина, другая версия – просто визуализация главных мужских мыслей, но интересно, что нигде более, а примитивные культуры полны повторений, такого не встречается. Как будто бы у Консо есть и женские захоронения, нам показывали, но установленный там памятник, настолько стар и так плохо сохранился, что разобрать какие-то детали у этой «царевны-лебедь» не представлялось возможным.

Побывав в деревне Консо, мы не могли не нанести визит его величеству Королю. Это двадцатый король правящей династии, весть о смерти отца и предстоящей коронации застала Принца в Аддис-Абебе, где он заканчивал обучение в университете по инженерной специальности. Почему-то полученные знания он никак не реализовал в своём небольшом королевстве. Дворец мало чем отличался, разве чуть большим размером, от дворов его подданных. Протиснувшись в узкие ворота, мы заметили юных принца и принцессу, показательно толкущих в деревянных ступках какие-то зёрна. С грудным высочеством возилась то ли королева, то ли фрейлина, понять по внешнему виду было невозможно. Как позже выяснилось (в посещение дворца входила беседа с королём в тронной зале и ответы на интересующие нас вопросы) король моногамен, хотя закон предков не запрещает и полигамию. Первым делом, Король, одевшись прямо на наших глазах в королевскую синюю куртку с полосками цвета эфиопского флага (красно-жёлто-зелёного) и такую же шапочку, напоминающую лыжную, продемонстрировал свою кровную связь с остальными правящими династиями, показав свои фотографии с монакским принцем Альбертом и ещё какими-то знаменитостями. От беседы наша группа была в восторге, больше всего обсуждали грустные и мудрые глаза короля, который ради своего народа отказался от лёгкой и удобной жизни в столице. После беседы небольшая экскурсия по небольшому королевскому двору вокруг небольшого королевского дворца. По пути попалась юная принцесса, волокущая для каких-то надобностей во дворец крошечного козлёночка, не дававшая его фотографировать, а когда это всё-таки было сделано, денег не потребовала, но от сладких даров не отказалась. Не решились наши дать за визит денег и Королю, сочли это, посоветовавшись с гидом, неудобным, а собранную сумму вручили сопровождавшему нас по деревне министру-администратору.

Двигаясь к Джинке, месту очередной ночёвки, угодили в засаду племени Цемай. Мы сами во всём виноваты, как было не остановиться, увидев первое, встретившееся на пути племя с красавицами топлес. Нет, положа руку на сердце, честно признаюсь, что до этого нам уже доводилось видеть полуголых африканских красавиц. Дело было так, двигаясь по землям Консо, мы пересекали по мосту одну горную речку. Это случилось в субботу, в банный день, и множество тёмнокожих красавиц совершали невдалеке банно-прачечные процедуры. Не остановиться и не посмотреть, хотя это и не совсем прилично, было выше наших сил. Мы остановились, быстро расстреляли из длиннофокусников этих эбеновых дриад и наяд, и понеслись, опасаясь пущенных в след проклятий, дальше. А у цемаев торопиться, как говаривал товарищ Саахов, было не надо. К тому же женские прелести, выглядывающие из линялой майки и из-под шкур с диковинными украшениями из ракушек и бисера – две большие разницы. Поэтому цены были астрономические, одно слово – разбой с большой дороги. К тому же оказалось, что причёски цемаи скопировали у хамеров, а экзотический прикид только ради нас и не является их повседневной одеждой. В Джинке нас тоже пытались «ограбить», требуя за фото по 5-10 долларов, но то были мурси, самое капризное, оригинальное и раскрученное эфиопское племя. Остановились в Eyob отеле, заслуживает того, чтобы сказать о нём несколько слов. Похоже первыми его посетителями были русские, ознакомившись с предложенными удобствами, тогда ещё нового отеля без названия, они разразились длинной тирадой, первое слово которой и стало отельным именем. Железные кровати с проволочной сеткой, поддон вместо душевой кабины, отсутствие горячей воды, «советский» унитаз, ну как тут не помянуть название отеля всуе. Все остальные отели были заметно лучше.

Утром визит к мурси, говорят, это лучшее время для посещения, в другое время они уже слишком пьяны и потому неадекватны. Мурси ярко выраженные негроиды, нилоты с иссиня-чёрной кожей и широкими приплюснутыми носами. Это единственное племя из этой этнической группы на нашем пути. Всего их порядка пятидесяти тысяч, они скотоводы, кочевники. Если консо украшают лбы своих памятников, то мурси – губы своих женщин, и сегодня это тоже уникальное явление, хотя раньше лет сто и более назад, кроме мурси, и их соседей по ареалу обитания труднодоступных и плохо идущих на контакт сурма, так украшали себя и мужчины и женщины (сохранились фотографии) ряда африканских, южноамериканских и полинезийских племён, вставляя тарелки и в нижнюю и в верхнюю губы. Когда девочке мурси исполняется одиннадцать лет, ей прокалывают уши и вставляют туда всё более и более широкие диски, также со своими ушами поступают масаи и мужчины, и женщины, может и ещё кто-то. Но сурма и мурси пошли дальше, в тринадцать лет девочке делают надрез под нижней губой и начинают вставлять туда увеличивающегося размера глиняные тарелки, а точнее диски со специальным желобком по окружности для растягивающейся от таких упражнений губы. Для удобства установки тарелки удаляются два нижних резца, но на какие жертвы не пойдёт ради красоты женщина! Есть разные версии о возникновении этого странного обычая, они в основном совпадают с версиями удлинения шей с помощью наращивания колец женщинами-жирафами: это красиво; это некрасиво, а потому спасает от похищений и рабства. Для каренов, удлиняющих шею, ещё существует версия, что так они оберегаются от диких зверей, в частности тигров, имеющих обыкновения первым делом набрасываться на шеи своих жертв. Можно эту версию «подцепить» и к мурси — бедное африканское зверьё, увидя чудище с таким громадным ртом, безусловно испугается и пустится наутёк, кстати к такому способу защиты, раздувая щёки, прибегают некоторые австралийские ящерицы. Если серьёзно, конечно, это способ инициации, и далеко не самый кровавый и болезненный из существующих в архаичных культурах. А появившись, обряд стал развиваться по спортивным законам – быстрее, выше, дальше. У кого самая большая тарелка, тот и чемпион, у кого жена-рекордсмен, тот самый авторитетный и уважаемый, а родителям рекордсменки достаётся самый большой калым, и пошли женщины-мурси раскатывать свои губы. Сегодня размер губной тарелки уже не говорит ни о каком статусе, но является верным источником дохода – знай себе фотографируйся с туристами, да собирай за это деньги. Тем не менее, многие девочки уже отказываются делать разрез под губой, а самые прогрессивные не прокалывают и уши. Среди этих инноваторов попадаются и бессовестные (а у нас такого не бывает?!) – нарядится в чуднЫе одежды, раскрасит себя в чуднЫе цвета, зажмёт тарелку между зубов, и вперёд под туристические объективы.

Взяв по дороге сопровождающего и проехав ряд кордонов из мужчин мурси с автоматами, пребываем в племя. Небольшие разборные дома, напоминающие копны сена, тут же пасущиеся коровы, а потому ходить нужно аккуратно, запах коровьего навоза, им, кстати, смешав с глиной или золой, мурси обмазывают и себя, и своих коров, вроде от мух-комаров помогает. Читал, что мурси любят изысканными узорами украшать не только себя, но и своих коров, увы, коровы оказались нераскрашенными, может написана неправда, а может просто племя ленивое попалось. Были озвучены расценки: снимок ребёнка стоит 5 быров, взрослого – десять. Я бы с удовольствием за разумные деньги подключился к безлимитному тарифу, поскольку гораздо интереснее делать снимки, ловя любопытные сценки, а не просто фиксировать вымученные позы тел и безразличные выражения лиц, но такой опции ни в этом племени, ни в других предоставлено не было. Одеваются мурси примерно также как и масаи, обернув себя куском ткани и делая узел либо на плече, так обычно ходят женщины, либо на поясе, оставляя грудь и живот открытыми, так чаще одеваются мужчины. У женщин на руках металлические браслеты, на шее одна-две нитки бус из бисера. Ещё мурси, женщины чаще, мужчины реже, украшают себя скарификацией (шрамирование), но без фанатизма, рельефные узоры на коже рук, живота, реже у груди. Для придания себе большей живописности, часть народу вымазали себе лица и тела беловатой краской, особенно не утруждаясь в выборе узора. Ещё некоторые, увы, не первой свежести, женщины украсили свои причёски, обычно мурси стригутся коротко, гроздьями желтоватых плодов растущих рядом растений, демонстрируя и тут скорее лень, чем усердие. Некоторые обленились до того, что не стали, вставлять в положенные отверстия свои губные тарелки, являя жалкий вид искалеченного существа. Вставленные тарелки у более прилежных были весьма скромного размера и очень далеки от книги рекордов Гиннеса. Одним словом, среди женщин фотографировать было практически некого. В отсутствии достойных женщин, пришлось, пусть не поймёт меня читатель неправильно, переключиться на мужчин. Да и как откажешь высокому широкоплечему громиле, и кто это написал, что мурси маленького роста, который стучит тебя по плечу и, поигрывая автоматом Калашникова, предлагает себя сфотографировать, тут, как говорится, без вариантов. С мужчин переключился, кажется это ещё более тяжкая статья, на подростков. В девчонках, отказавшихся от губных экспериментов и только вставивших в свои уши деревянные диски сантиметров по десять в диаметре, уже просыпалась женщина, а фото шли по детскому тарифу. Племя покидал с чувством сильного разочарования, но унывать было рано. Проехав километра два-три, мы заметили у живописного горного склона группку молодых девушек, конечно, остановились. Они были моложе, свежее, более изобретательно раскрашены, использовали не только белую краску, но и красную, и в более откровенных нарядах, закрывающих только нижнюю половину тела. Девчонки решили подзаработать, став частными предпринимателями, а там где нет монополии, посредников, как учит экономическая наука, цены всегда ниже. В нашем случае цена уменьшилась ровно вдвое, а настроение кратно улучшилось.

Из земель Мурси наш путь лежал в земли Хамер, пожалуй, второе по раскрученности племя Южной Эфиопии. По дороге заглянули на рынок племён Бенна и Ари, которых отличить от хамеров может только специалист. Основные предметы продажи – изделия из пластмассы: вёдра, тазы, тарелки, много разноцветных резиновых шлёпок. Не могу сказать, что эти племена не носят обычную одежду, её и на рынке продавалось много, футболки и майки удобнее одеяний из шкур, но всё это соседствует с традиционными браслетами и бусами, причёсками, замысловатыми украшенными обручами из бисера. Женщины торгуют, а мужчины сидят в теньке на своих т-образных министульчиках, без которых в свет не выходят, и беседуют о вечном, на многих интернациональные жилетки с кучей карманов, но и яркие браслеты-обручи тоже. У нескольких человек, непонятно с какой целью, торчат из головы по паре длинных загнутых на манер козлиных рогов белых перьев. Часам к четырём добрались до Турми, «столице» хамеров. Там тоже был базарный день, имелись товары и для туристов: расписные сосуды из тыквы и кое-какие поделки из дерева, прежде всего те самые резные стульчики, сидеть на них неудобно, но как сувенир сгодится. Надо отметить, что хамеры в дрескоде консервативнее бена и ари, большинство в традиционных одеждах предков. Рядом с нашими джипами тут же была организована торговля женским телом. Это был хороший случай ещё раз убедиться в непреложной истине – рынок самая прогрессивная форма экономических отношений. Фото шли всего по два быра.
Самая крупная река, протекающая по Южной Эфиопии называется Омо. Несколько десятков лет назад про эти места говорили: «не ходите дети в Африку гулять». И поясняли, если вас поймают на левом берегу Омо, то просто ограбят и может быть убьют, а ежели доберётесь до правого, там точно съедят. Как догадался проницательный читатель, нам предстоял визит на правый берег в гости к племени Десаненч. В саванне прямые высокие деревья большая редкость и большая ценность, поэтому долблёные лодки, на которых нам предстояла переправа, сделали не только из прямых деревьев, но и на разный манер загнутых. Часть лодок своими изгибами напоминали букву «эс» и хорошо, если русскую, точнее кириллическую, поскольку некоторые, в том числе автор, переправлялись в лодке формы «эс» латинской. Главный предмет одежды в племени у мужчин, женщин и подростков – кусок ткани, обёрнутый и завязанный на поясе. Для придания большей живописности у женщин на шее и руках разноцветные бусы и браслеты. Видимо, исключительно для фотографирования часть женщин облачились в головные уборы с украшениями из пивных крышек и металлических часовых браслетов. Кому не достались эти чудные головные уборы, особо мудрствовать не стали, а взгромоздили на свои головы кувшины, котлы, кастрюли или как там называется их кухонная утварь, с торчащими оттуда поварёшками и мешалками, а в руки взяли грудных детей и копья.

Во второй половине дня нанесли визит и «титульному» племени этих мест, заехали в деревню хамеров. Женщины хамер считаются первыми красавицами, если не всей Африки, то Эфиопии точно. Их модельная внешность во многом достигается благодаря сложным причёскам. Они натирают волосы чем-то вроде сала, скручивают их даже не в косички, в тонкие жгуты и покрывают красной охрой, смешанной с глиной. Свежая причёска яркого красно-оранжевого цвета, со временем становится вишнёвой или цвета красного дерева, почти сливаясь с цветом тела. Важный предмет одежды – нагрудник из козьей шкуры, обильно декорированный мелкими белыми раковинами и разноцветным бисером. Замужем дама или нет, легко узнать по массивному, выполненному не без изящества металлическому ошейнику, одеваемому на гражданку в день бракосочетания и запаиваемому, так что не снять, раз и навсегда. В племени страшная дедовщина, больше всего работать заставляют детей и подростков, их в основном и выставили перед нами в качестве фотомоделей. Дети «шли» по два быра. Мальчишки позировали в чём мать родила, девочки в передничках из бисера. Девушки подростки, достигшие половой зрелости, декорировались фирменными нагрудниками, хотя до нашего приезда спокойно расхаживали топлес, требовали по пять. Остальные члены племени, мужчины в центральной хижине, женщины на свежем воздухе, пили пиво, а вернее брагу, собственного производства из жуткого вида пластикового ведёрка. Предлагали и нам, но мы по понятным причинам отказались. У женщин почтенного возраста спины в рубцах, это следы мужниной любви, которую он подходящей хворостиной прилюдно выказывает. Говорят, что женщины, если бить их не сильно, очень обижаются.

Турми – самая дальняя точка нашего маршрута, пора было возвращаться в столицу, но по дороге навестить ещё одно племя — Эрборе. Накануне прошли обильные дожди, дорогу размыло, и нам пришлось делать крюк в полторы сотни километров. По дороге я спросил гида: знает ли племя о нашем приезде. Нет – ответил он. А вдруг их не будет на месте – продолжал мучить расспросами я. Нас ждать – это их работа, ответил гид. Особенностью одежды женщин эрборе, мужчины нам особо не показывались, а те, что были – в интернациональной одежде, не один кусок материи, обёрнутый у бёдер, как у других племён, а два, обычно тёмно-коричневого цвета. Второй кусок материи дама использует на манер платка, либо укутываясь в него от утреннего холода или взглядов посторонних, либо распахивая его и выставляя свои прелести для фотографирования. Девушки на выданье, в отличие от замужних дам, головы бреют, а ещё носят на ногах металлические браслеты, привлекающие своим мелодичным звоном потенциальных женихов. Главное украшение здешних женщин — яркие бусы из бисера, которых дамы одевают так много, что они иногда закрывают другие их украшения. Общая часть визита была совсем короткой и содержала посещение жилища, процедура уже нам поднадоевшая. При фотографировании я заметил, что фотомодели разной степени шоколадности, будем полит-корректными, от иссиня-черного, я всё ещё о шоколаде, до молочно-молочного, а, стало быть, разных этнических типов, что неопровержимо доказывает – племя понятие в гораздо большей степени социальное, чем этническое. Проводя описанные исследования, я слишком увлёкся и не заметил, что все наши уже пошли к джипам, и я с племенем остался один на один. Что было дальше, я надеюсь, читатель помнит «…Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город». Ой, нет, это другой текст, вот правильный. «…По африканской саванне с дикими криками «фотошоп, фотошоп», за мной гналась, размахивая грудями и звеня браслетами, толпа рассерженных, так мне казалось, женщин племени Эрборе». В мозгу пронеслось, всё виденное бутафория, деффчонки образованы и разбираются в компьютерах. Мгновение поколебавшись, я отверг эту версию, хотя был соблазн крикнуть, что все снимки должным образом обработаю и вышлю вам по email`у, только дайте адреса. Была ещё идея, что дамы недовольны тем обстоятельством, что платя за один снимок, я делал несколько, меняя объективом фокусное расстояние. Говорили, что только мурси считают щелчки объектива — но это оказалось неправдой, если не меняешь положение фотоаппарата (или меняешь не сильно) никто претензий не предъявляет, даже мурси. Всё оказалось гораздо проще, дело было в особенностях произношения девушками английских слов, они имели ввиду всего-навсего «photo-soap». Я неосмотрительно в процессе фотографирования пару раз одарил модели мылом вместо быров, чем сильно раззадорил остальных.

Заночевали в Paradise Lodge Арбаминча, и если уж в повествовании уделено пару предложений Eyob отелю, нужно помянуть и Paradise лодж. Как и у помянутого отеля, у лоджа тоже говорящее название. Огромные бунгало, прекрасный вид, особенно на рассвете-закате, на зажатые между лесистых гор озёра Абая и Чамо. Вот только возводили этот Эфиопский Рай не ангелы, как храмы Лалибелы, а люди, потому получился он кривовато-косоватым. Я хотел открыть шкаф, в руке осталась ручка, зеркало подобно встревоженной ветром озёрной глади давало изображение волнами, звукоизоляции, некоторые бунгало поделены надвое, никакой, а закрывались эти кусочки рая на висячие амбарные замки.

Обратная дорога была скрашена покупкой фруктов по бросовым ценам: десять быров стоил небольшой тазик манго или авокадо, или папайи, или лаймов. Чтобы избежать интеллектуальной декомпрессии, всё-таки возвращаемся в настоящее из далёкого прошлого, по пути завернули на осмотр не так давно включённых в список Юнеско 36 стел Тия. Кто и когда их установил неизвестно. Официальная наука датирует их установку промежутком 10-15 века нашей эры, причисляет их к надгробным памятникам, а сохранившиеся на стелах барельефы считает изображением мечей воинов. Неофициальная наука причисляет стелы к ещё одному из многочисленных для Эфиопии доказательств палеоконтакта, а изображения – летательными аппаратами, напоминающими американские шатлы и наш Буран. Нужно отметить, что стелы Тия – пища скорее для ума, чем для глаз – невзрачные серые валуны не выше человеческого роста, расставленные без особого изящества.

В Аддис-Абебе нас ждал финальный заключительный аккорд — ужин в национальном эфиопском ресторане. Если честно, мне не понравилось, слишком шумно, слишком многолюдно, сидеть пришлось за крошечными круглыми столиками, такова традиция, куда с трудом поместилась заказанная нами еда, поэтому большинство ело, держа тарелки на коленях. Тут же попробовали их национальный алкогольный напиток тэж медового вкуса и цвета. Ничего особенного, чуть крепче и насыщеннее нашей медовухи, а учитывая его, по здешним меркам, немалую цену – больше 200 быров за литр, нужно было остановиться на пиве. Поинтересовались у гида, принимают ли в аэропортовских магазинах беспошлинной торговли эфиопские быры, ответ был – нет, поэтому на чаевые гиду и водителям не скупились, отдав все быры, что остались. Может быть не стоит говорить, но из песни слова не выкинешь, магазины, правда работало их немного, мы летели в ночь, быры принимали, принимали и доллары, но по не слишком выгодному курсу… Но как говаривал почитаемый и у нас, и в Эфиопии «не судите и не судимы будете; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете».

Добравшись до дома, стал просматривать сделанные в поездке фотографии, остался недоволен качеством, вспомнил темнокожих касандр, кликнул мышью по нужной иконке и загрузил фотошоп.