Первобытный фотошоп

Ночёвка в Арба Минче, и визит в следующее, более архаичное племя Консо, «культурный ландшафт» которых совсем недавно (в 2011г.) включён в список всемирного наследия Юнеско. Всего Консо порядка 150 тысяч, они разделены на девять кланов, каждым из которых управляет свой «король». Консо искусные земледельцы, используют насыпные террасы и ирригацию, на продажу выращивают хлопок и кофе, для себя кукурузу, сорго и тэф. Чтобы скот не вытаптывал поля, держат его в загонах, о чём мы, добравшись до их деревни, тут же догадались по стойкому запаху и обилию мух. Сначала экскурсия по деревне, конические дома на каменных фундаментах, отгороженные друг от друга каменными заборчиками, образующими узкие улицы и переулки. Из которых, только завидя нас, высыпали дети, в основном девочки в старой, застиранной, часто рваной одежде. Глаза некоторых, как у больных кошек, с красными белками и в гное, на садящихся на лицо мух они не обращали внимания. Девушек, достигших половой зрелости, почему-то не было вообще, похоже их от нас зачем-то прятали. Было сказано, что фото детей стоит один быр. Сделав несколько снимков по предложенным расценкам, я перешёл на натуральный обмен, мои карманы были полны заготовленными специально для такого случая конфетами. Скоро ко мне выстроилась очередь, дети с гораздо большим удовольствием фотографировались за конфеты, чем за деньги. Оно и понятно, деньги отберут старшие, а конфеты достаются самим. Кажется я перефотографировал всех сопровождающих нас детишек, но по деревне уже пошла гулять новость, дети, показывая на меня пальцами, передавали информацию другим, и ко мне с криками «фото-карамела» неслись всё новые и новые, окружая плотным кольцом. Следующая точка нашей экскурсии – место погребения вождей или, если угодно, но у меня рука не поворачивается написать, королей. У консо необычный погребальный обряд. Умершего вождя мумифицируют и держат в соответствующем помещении 9 месяцев, 9 дней и 9 часов, как я понимаю – символизирует рождение в новом загробном мире, после чего сжигают и прах закапывают в лесу, а над этим местом устанавливают деревянного идола Ваку. К этим Вака мы и направлялись. Жаль, но в последние годы Вака стали объектом коллекционирования, а потому купли-продажи и воровства. Мы видели двух Вака, каждый представляет собой воина, с одной стороны которого стоит отдельно вырезанный деревянный щит, с другой стороны деревянное копьё, имеет столько насечек, какой по счёту король тут похоронен. Но самое интересное, что у этого Ваки на лбу…, а то же, что между ног, оба предмета вырезаны искусно и натуралистично. В целом подтекст изображения ясен – о покойном только хорошее – он супермужчина, другая версия – просто визуализация главных мужских мыслей, но интересно, что нигде более, а примитивные культуры полны повторений, такого не встречается. Как будто бы у Консо есть и женские захоронения, нам показывали, но установленный там памятник, настолько стар и так плохо сохранился, что разобрать какие-то детали у этой «царевны-лебедь» не представлялось возможным.

Побывав в деревне Консо, мы не могли не нанести визит его величеству Королю. Это двадцатый король правящей династии, весть о смерти отца и предстоящей коронации застала Принца в Аддис-Абебе, где он заканчивал обучение в университете по инженерной специальности. Почему-то полученные знания он никак не реализовал в своём небольшом королевстве. Дворец мало чем отличался, разве чуть большим размером, от дворов его подданных. Протиснувшись в узкие ворота, мы заметили юных принца и принцессу, показательно толкущих в деревянных ступках какие-то зёрна. С грудным высочеством возилась то ли королева, то ли фрейлина, понять по внешнему виду было невозможно. Как позже выяснилось (в посещение дворца входила беседа с королём в тронной зале и ответы на интересующие нас вопросы) король моногамен, хотя закон предков не запрещает и полигамию. Первым делом, Король, одевшись прямо на наших глазах в королевскую синюю куртку с полосками цвета эфиопского флага (красно-жёлто-зелёного) и такую же шапочку, напоминающую лыжную, продемонстрировал свою кровную связь с остальными правящими династиями, показав свои фотографии с монакским принцем Альбертом и ещё какими-то знаменитостями. От беседы наша группа была в восторге, больше всего обсуждали грустные и мудрые глаза короля, который ради своего народа отказался от лёгкой и удобной жизни в столице. После беседы небольшая экскурсия по небольшому королевскому двору вокруг небольшого королевского дворца. По пути попалась юная принцесса, волокущая для каких-то надобностей во дворец крошечного козлёночка, не дававшая его фотографировать, а когда это всё-таки было сделано, денег не потребовала, но от сладких даров не отказалась. Не решились наши дать за визит денег и Королю, сочли это, посоветовавшись с гидом, неудобным, а собранную сумму вручили сопровождавшему нас по деревне министру-администратору.

Двигаясь к Джинке, месту очередной ночёвки, угодили в засаду племени Цемай. Мы сами во всём виноваты, как было не остановиться, увидев первое, встретившееся на пути племя с красавицами топлес. Нет, положа руку на сердце, честно признаюсь, что до этого нам уже доводилось видеть полуголых африканских красавиц. Дело было так, двигаясь по землям Консо, мы пересекали по мосту одну горную речку. Это случилось в субботу, в банный день, и множество тёмнокожих красавиц совершали невдалеке банно-прачечные процедуры. Не остановиться и не посмотреть, хотя это и не совсем прилично, было выше наших сил. Мы остановились, быстро расстреляли из длиннофокусников этих эбеновых дриад и наяд, и понеслись, опасаясь пущенных в след проклятий, дальше. А у цемаев торопиться, как говаривал товарищ Саахов, было не надо. К тому же женские прелести, выглядывающие из линялой майки и из-под шкур с диковинными украшениями из ракушек и бисера – две большие разницы. Поэтому цены были астрономические, одно слово – разбой с большой дороги. К тому же оказалось, что причёски цемаи скопировали у хамеров, а экзотический прикид только ради нас и не является их повседневной одеждой. В Джинке нас тоже пытались «ограбить», требуя за фото по 5-10 долларов, но то были мурси, самое капризное, оригинальное и раскрученное эфиопское племя. Остановились в Eyob отеле, заслуживает того, чтобы сказать о нём несколько слов. Похоже первыми его посетителями были русские, ознакомившись с предложенными удобствами, тогда ещё нового отеля без названия, они разразились длинной тирадой, первое слово которой и стало отельным именем. Железные кровати с проволочной сеткой, поддон вместо душевой кабины, отсутствие горячей воды, «советский» унитаз, ну как тут не помянуть название отеля всуе. Все остальные отели были заметно лучше.

Утром визит к мурси, говорят, это лучшее время для посещения, в другое время они уже слишком пьяны и потому неадекватны. Мурси ярко выраженные негроиды, нилоты с иссиня-чёрной кожей и широкими приплюснутыми носами. Это единственное племя из этой этнической группы на нашем пути. Всего их порядка пятидесяти тысяч, они скотоводы, кочевники. Если консо украшают лбы своих памятников, то мурси – губы своих женщин, и сегодня это тоже уникальное явление, хотя раньше лет сто и более назад, кроме мурси, и их соседей по ареалу обитания труднодоступных и плохо идущих на контакт сурма, так украшали себя и мужчины и женщины (сохранились фотографии) ряда африканских, южноамериканских и полинезийских племён, вставляя тарелки и в нижнюю и в верхнюю губы. Когда девочке мурси исполняется одиннадцать лет, ей прокалывают уши и вставляют туда всё более и более широкие диски, также со своими ушами поступают масаи и мужчины, и женщины, может и ещё кто-то. Но сурма и мурси пошли дальше, в тринадцать лет девочке делают надрез под нижней губой и начинают вставлять туда увеличивающегося размера глиняные тарелки, а точнее диски со специальным желобком по окружности для растягивающейся от таких упражнений губы. Для удобства установки тарелки удаляются два нижних резца, но на какие жертвы не пойдёт ради красоты женщина! Есть разные версии о возникновении этого странного обычая, они в основном совпадают с версиями удлинения шей с помощью наращивания колец женщинами-жирафами: это красиво; это некрасиво, а потому спасает от похищений и рабства. Для каренов, удлиняющих шею, ещё существует версия, что так они оберегаются от диких зверей, в частности тигров, имеющих обыкновения первым делом набрасываться на шеи своих жертв. Можно эту версию «подцепить» и к мурси - бедное африканское зверьё, увидя чудище с таким громадным ртом, безусловно испугается и пустится наутёк, кстати к такому способу защиты, раздувая щёки, прибегают некоторые австралийские ящерицы. Если серьёзно, конечно, это способ инициации, и далеко не самый кровавый и болезненный из существующих в архаичных культурах. А появившись, обряд стал развиваться по спортивным законам – быстрее, выше, дальше. У кого самая большая тарелка, тот и чемпион, у кого жена-рекордсмен, тот самый авторитетный и уважаемый, а родителям рекордсменки достаётся самый большой калым, и пошли женщины-мурси раскатывать свои губы. Сегодня размер губной тарелки уже не говорит ни о каком статусе, но является верным источником дохода – знай себе фотографируйся с туристами, да собирай за это деньги. Тем не менее, многие девочки уже отказываются делать разрез под губой, а самые прогрессивные не прокалывают и уши. Среди этих инноваторов попадаются и бессовестные (а у нас такого не бывает?!) – нарядится в чуднЫе одежды, раскрасит себя в чуднЫе цвета, зажмёт тарелку между зубов, и вперёд под туристические объективы.

Взяв по дороге сопровождающего и проехав ряд кордонов из мужчин мурси с автоматами, пребываем в племя. Небольшие разборные дома, напоминающие копны сена, тут же пасущиеся коровы, а потому ходить нужно аккуратно, запах коровьего навоза, им, кстати, смешав с глиной или золой, мурси обмазывают и себя, и своих коров, вроде от мух-комаров помогает. Читал, что мурси любят изысканными узорами украшать не только себя, но и своих коров, увы, коровы оказались нераскрашенными, может написана неправда, а может просто племя ленивое попалось. Были озвучены расценки: снимок ребёнка стоит 5 быров, взрослого – десять. Я бы с удовольствием за разумные деньги подключился к безлимитному тарифу, поскольку гораздо интереснее делать снимки, ловя любопытные сценки, а не просто фиксировать вымученные позы тел и безразличные выражения лиц, но такой опции ни в этом племени, ни в других предоставлено не было. Одеваются мурси примерно также как и масаи, обернув себя куском ткани и делая узел либо на плече, так обычно ходят женщины, либо на поясе, оставляя грудь и живот открытыми, так чаще одеваются мужчины. У женщин на руках металлические браслеты, на шее одна-две нитки бус из бисера. Ещё мурси, женщины чаще, мужчины реже, украшают себя скарификацией (шрамирование), но без фанатизма, рельефные узоры на коже рук, живота, реже у груди. Для придания себе большей живописности, часть народу вымазали себе лица и тела беловатой краской, особенно не утруждаясь в выборе узора. Ещё некоторые, увы, не первой свежести, женщины украсили свои причёски, обычно мурси стригутся коротко, гроздьями желтоватых плодов растущих рядом растений, демонстрируя и тут скорее лень, чем усердие. Некоторые обленились до того, что не стали, вставлять в положенные отверстия свои губные тарелки, являя жалкий вид искалеченного существа. Вставленные тарелки у более прилежных были весьма скромного размера и очень далеки от книги рекордов Гиннеса. Одним словом, среди женщин фотографировать было практически некого. В отсутствии достойных женщин, пришлось, пусть не поймёт меня читатель неправильно, переключиться на мужчин. Да и как откажешь высокому широкоплечему громиле, и кто это написал, что мурси маленького роста, который стучит тебя по плечу и, поигрывая автоматом Калашникова, предлагает себя сфотографировать, тут, как говорится, без вариантов. С мужчин переключился, кажется это ещё более тяжкая статья, на подростков. В девчонках, отказавшихся от губных экспериментов и только вставивших в свои уши деревянные диски сантиметров по десять в диаметре, уже просыпалась женщина, а фото шли по детскому тарифу. Племя покидал с чувством сильного разочарования, но унывать было рано. Проехав километра два-три, мы заметили у живописного горного склона группку молодых девушек, конечно, остановились. Они были моложе, свежее, более изобретательно раскрашены, использовали не только белую краску, но и красную, и в более откровенных нарядах, закрывающих только нижнюю половину тела. Девчонки решили подзаработать, став частными предпринимателями, а там где нет монополии, посредников, как учит экономическая наука, цены всегда ниже. В нашем случае цена уменьшилась ровно вдвое, а настроение кратно улучшилось.

Из земель Мурси наш путь лежал в земли Хамер, пожалуй, второе по раскрученности племя Южной Эфиопии. По дороге заглянули на рынок племён Бенна и Ари, которых отличить от хамеров может только специалист. Основные предметы продажи – изделия из пластмассы: вёдра, тазы, тарелки, много разноцветных резиновых шлёпок. Не могу сказать, что эти племена не носят обычную одежду, её и на рынке продавалось много, футболки и майки удобнее одеяний из шкур, но всё это соседствует с традиционными браслетами и бусами, причёсками, замысловатыми украшенными обручами из бисера. Женщины торгуют, а мужчины сидят в теньке на своих т-образных министульчиках, без которых в свет не выходят, и беседуют о вечном, на многих интернациональные жилетки с кучей карманов, но и яркие браслеты-обручи тоже. У нескольких человек, непонятно с какой целью, торчат из головы по паре длинных загнутых на манер козлиных рогов белых перьев. Часам к четырём добрались до Турми, «столице» хамеров. Там тоже был базарный день, имелись товары и для туристов: расписные сосуды из тыквы и кое-какие поделки из дерева, прежде всего те самые резные стульчики, сидеть на них неудобно, но как сувенир сгодится. Надо отметить, что хамеры в дрескоде консервативнее бена и ари, большинство в традиционных одеждах предков. Рядом с нашими джипами тут же была организована торговля женским телом. Это был хороший случай ещё раз убедиться в непреложной истине – рынок самая прогрессивная форма экономических отношений. Фото шли всего по два быра.
Самая крупная река, протекающая по Южной Эфиопии называется Омо. Несколько десятков лет назад про эти места говорили: «не ходите дети в Африку гулять». И поясняли, если вас поймают на левом берегу Омо, то просто ограбят и может быть убьют, а ежели доберётесь до правого, там точно съедят. Как догадался проницательный читатель, нам предстоял визит на правый берег в гости к племени Десаненч. В саванне прямые высокие деревья большая редкость и большая ценность, поэтому долблёные лодки, на которых нам предстояла переправа, сделали не только из прямых деревьев, но и на разный манер загнутых. Часть лодок своими изгибами напоминали букву «эс» и хорошо, если русскую, точнее кириллическую, поскольку некоторые, в том числе автор, переправлялись в лодке формы «эс» латинской. Главный предмет одежды в племени у мужчин, женщин и подростков – кусок ткани, обёрнутый и завязанный на поясе. Для придания большей живописности у женщин на шее и руках разноцветные бусы и браслеты. Видимо, исключительно для фотографирования часть женщин облачились в головные уборы с украшениями из пивных крышек и металлических часовых браслетов. Кому не достались эти чудные головные уборы, особо мудрствовать не стали, а взгромоздили на свои головы кувшины, котлы, кастрюли или как там называется их кухонная утварь, с торчащими оттуда поварёшками и мешалками, а в руки взяли грудных детей и копья.

Во второй половине дня нанесли визит и «титульному» племени этих мест, заехали в деревню хамеров. Женщины хамер считаются первыми красавицами, если не всей Африки, то Эфиопии точно. Их модельная внешность во многом достигается благодаря сложным причёскам. Они натирают волосы чем-то вроде сала, скручивают их даже не в косички, в тонкие жгуты и покрывают красной охрой, смешанной с глиной. Свежая причёска яркого красно-оранжевого цвета, со временем становится вишнёвой или цвета красного дерева, почти сливаясь с цветом тела. Важный предмет одежды – нагрудник из козьей шкуры, обильно декорированный мелкими белыми раковинами и разноцветным бисером. Замужем дама или нет, легко узнать по массивному, выполненному не без изящества металлическому ошейнику, одеваемому на гражданку в день бракосочетания и запаиваемому, так что не снять, раз и навсегда. В племени страшная дедовщина, больше всего работать заставляют детей и подростков, их в основном и выставили перед нами в качестве фотомоделей. Дети «шли» по два быра. Мальчишки позировали в чём мать родила, девочки в передничках из бисера. Девушки подростки, достигшие половой зрелости, декорировались фирменными нагрудниками, хотя до нашего приезда спокойно расхаживали топлес, требовали по пять. Остальные члены племени, мужчины в центральной хижине, женщины на свежем воздухе, пили пиво, а вернее брагу, собственного производства из жуткого вида пластикового ведёрка. Предлагали и нам, но мы по понятным причинам отказались. У женщин почтенного возраста спины в рубцах, это следы мужниной любви, которую он подходящей хворостиной прилюдно выказывает. Говорят, что женщины, если бить их не сильно, очень обижаются.

Турми – самая дальняя точка нашего маршрута, пора было возвращаться в столицу, но по дороге навестить ещё одно племя - Эрборе. Накануне прошли обильные дожди, дорогу размыло, и нам пришлось делать крюк в полторы сотни километров. По дороге я спросил гида: знает ли племя о нашем приезде. Нет – ответил он. А вдруг их не будет на месте – продолжал мучить расспросами я. Нас ждать – это их работа, ответил гид. Особенностью одежды женщин эрборе, мужчины нам особо не показывались, а те, что были – в интернациональной одежде, не один кусок материи, обёрнутый у бёдер, как у других племён, а два, обычно тёмно-коричневого цвета. Второй кусок материи дама использует на манер платка, либо укутываясь в него от утреннего холода или взглядов посторонних, либо распахивая его и выставляя свои прелести для фотографирования. Девушки на выданье, в отличие от замужних дам, головы бреют, а ещё носят на ногах металлические браслеты, привлекающие своим мелодичным звоном потенциальных женихов. Главное украшение здешних женщин - яркие бусы из бисера, которых дамы одевают так много, что они иногда закрывают другие их украшения. Общая часть визита была совсем короткой и содержала посещение жилища, процедура уже нам поднадоевшая. При фотографировании я заметил, что фотомодели разной степени шоколадности, будем полит-корректными, от иссиня-черного, я всё ещё о шоколаде, до молочно-молочного, а, стало быть, разных этнических типов, что неопровержимо доказывает – племя понятие в гораздо большей степени социальное, чем этническое. Проводя описанные исследования, я слишком увлёкся и не заметил, что все наши уже пошли к джипам, и я с племенем остался один на один. Что было дальше, я надеюсь, читатель помнит «…Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город». Ой, нет, это другой текст, вот правильный. «…По африканской саванне с дикими криками «фотошоп, фотошоп», за мной гналась, размахивая грудями и звеня браслетами, толпа рассерженных, так мне казалось, женщин племени Эрборе». В мозгу пронеслось, всё виденное бутафория, деффчонки образованы и разбираются в компьютерах. Мгновение поколебавшись, я отверг эту версию, хотя был соблазн крикнуть, что все снимки должным образом обработаю и вышлю вам по email`у, только дайте адреса. Была ещё идея, что дамы недовольны тем обстоятельством, что платя за один снимок, я делал несколько, меняя объективом фокусное расстояние. Говорили, что только мурси считают щелчки объектива - но это оказалось неправдой, если не меняешь положение фотоаппарата (или меняешь не сильно) никто претензий не предъявляет, даже мурси. Всё оказалось гораздо проще, дело было в особенностях произношения девушками английских слов, они имели ввиду всего-навсего «photo-soap». Я неосмотрительно в процессе фотографирования пару раз одарил модели мылом вместо быров, чем сильно раззадорил остальных.

Заночевали в Paradise Lodge Арбаминча, и если уж в повествовании уделено пару предложений Eyob отелю, нужно помянуть и Paradise лодж. Как и у помянутого отеля, у лоджа тоже говорящее название. Огромные бунгало, прекрасный вид, особенно на рассвете-закате, на зажатые между лесистых гор озёра Абая и Чамо. Вот только возводили этот Эфиопский Рай не ангелы, как храмы Лалибелы, а люди, потому получился он кривовато-косоватым. Я хотел открыть шкаф, в руке осталась ручка, зеркало подобно встревоженной ветром озёрной глади давало изображение волнами, звукоизоляции, некоторые бунгало поделены надвое, никакой, а закрывались эти кусочки рая на висячие амбарные замки.

Обратная дорога была скрашена покупкой фруктов по бросовым ценам: десять быров стоил небольшой тазик манго или авокадо, или папайи, или лаймов. Чтобы избежать интеллектуальной декомпрессии, всё-таки возвращаемся в настоящее из далёкого прошлого, по пути завернули на осмотр не так давно включённых в список Юнеско 36 стел Тия. Кто и когда их установил неизвестно. Официальная наука датирует их установку промежутком 10-15 века нашей эры, причисляет их к надгробным памятникам, а сохранившиеся на стелах барельефы считает изображением мечей воинов. Неофициальная наука причисляет стелы к ещё одному из многочисленных для Эфиопии доказательств палеоконтакта, а изображения – летательными аппаратами, напоминающими американские шатлы и наш Буран. Нужно отметить, что стелы Тия – пища скорее для ума, чем для глаз – невзрачные серые валуны не выше человеческого роста, расставленные без особого изящества.

В Аддис-Абебе нас ждал финальный заключительный аккорд - ужин в национальном эфиопском ресторане. Если честно, мне не понравилось, слишком шумно, слишком многолюдно, сидеть пришлось за крошечными круглыми столиками, такова традиция, куда с трудом поместилась заказанная нами еда, поэтому большинство ело, держа тарелки на коленях. Тут же попробовали их национальный алкогольный напиток тэж медового вкуса и цвета. Ничего особенного, чуть крепче и насыщеннее нашей медовухи, а учитывая его, по здешним меркам, немалую цену – больше 200 быров за литр, нужно было остановиться на пиве. Поинтересовались у гида, принимают ли в аэропортовских магазинах беспошлинной торговли эфиопские быры, ответ был – нет, поэтому на чаевые гиду и водителям не скупились, отдав все быры, что остались. Может быть не стоит говорить, но из песни слова не выкинешь, магазины, правда работало их немного, мы летели в ночь, быры принимали, принимали и доллары, но по не слишком выгодному курсу… Но как говаривал почитаемый и у нас, и в Эфиопии «не судите и не судимы будете; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете».

Добравшись до дома, стал просматривать сделанные в поездке фотографии, остался недоволен качеством, вспомнил темнокожих касандр, кликнул мышью по нужной иконке и загрузил фотошоп.