...Рассуждения прерываются возмущенным шипением - я наступил на змею, не заметив ее на тропе. Она тоже меня не заметила, очевидно, тоже размышляла. Кусать меня она не стала, уж не знаю, почему. Рассмотреть подробно ее не удалось, однако, она явно не относилась к известным здесь и весьма немногочисленным (всего 17 видов) сильноядовитым змеям - гадюкам, кобрам или крайтам. Но главное приключение было еще впереди...

На ночь устраиваюсь на берегу реки Тахан в районе слияния с ее левым притоком Теку. Обращаю внимание на груду обломков деревьев и валежника, принесенную рекой в излучину неподалеку. Такие места не слишком хороши для стоянок в джунглях, поскольку мертвые деревья служат пищей для термитов, а они, соответственно - для массы других животных. Но пройденные сегодня 25 километров дают о себе знать, и понадеявшись на то, что валежник находится в отдалении, решаю остаться. Поясню, что этот путь пройден по огромному парнику, с рюкзаком за плечами, по сильно пересеченной местности с перепадами высот 200-300 метров, поросшей колючками, часто вообще без тропы.

...Просыпаюсь в пять утра от странного шелестящего звука. Приоткрываю полог застегнутой герметичной палатки, и тут же получаю ожоги, напоминающие удар тока и парализующие руку. Луч фонаря высвечивает сплошную шевелящуюся черную массу вокруг - перед палаткой и на деревьях. Это бродячие жалящие муравьи; я уже наблюдал в Африке сцену нападения их колонны на термитник. Это черные, тонкие, довольно изящные создания длиной около 7-8 мм. с крупной головой. Они не кусают, а жалят, подобно осам. Поражает стремительность их передвижения - за те несколько секунд, пока палатка была открыта, их набежало не меньше сотни. Раздавить их очень трудно, они как будто одеты в скафандр.

Ворвавшись в палатку, они немедленно вступают в бой. С трудом избавившись от агрессоров, начинаю размышлять над сложившейся ситуацией. Я заложник муравьев. Собрать лагерь не получится, даже при утреннем свете - меня просто съедят. Решаю подождать, несмотря на то, что ожидание в кромешной темноте под беспрерывный шелест полчищ муравьев можно назвать волнующим. В шесть здесь светает (время малазийское), а к 8 утра, наконец, шорох стихает, и я решаюсь выглянуть, предварительно обработав вход репеллентом. Муравьев тьма, но это уже не та сплошная масса, которая пыталась утилизировать меня ночью. Перекидываю уже запакованные вещи в относительно безопасное место, развожу дымокур, вытряхиваю палатку и собираю рюкзак. Потом, как обычно, тщательно заливаю костер, закидываю его песком и забираю с собой в пакет весь оставшийся мусор. Это занимает не более 5 минут, и когда я ухожу, нет никаких признаков того, что здесь был полевой лагерь.

Тропа сразу уходит в горы; подъемы и спуски постоянно чередуются; часто приходится карабкаться по скалам. Растительность меняется кардинально - теперь вокруг меня небольшие искривленные миртовые деревья с мелкими листочками - лептоспермум; голосеменные - подокарпус и дакридиум; также папоротники и небольшие цветковые растения странной пальчатой формы. Почва на высоте 1700-1800 метров становится оторфованной, что является признаком заторможенности процессов разложения органического вещества. Толщина и степень разложения оторфованного слоя могут служить характеристикой состояния динамического равновесия между процессами накопления и разложения органического вещества. Не только понижение температуры с высотой, но и состав почвообразующей пород играет здесь важную роль. Массив Гунунг Тахан является гранитной интрузией, а гранитная крошка хорошо пропускает влагу.

Кроме того, это зона так называемых "туманных лесов", где источником влаги являются, главным образом, конденсат, а не дождь, способный проникнуть вглубь почвы. В результате экосистемы здесь формируются в условиях дефицита влаги в минеральном нижележащем слое, при достаточно влагообеспеченной верхушке. Этот режим своеобразного "капельного орошения"способствует не только сосредоточению жизни в верхнем слое почвы, но и смыканию древесных стволов, расстояние между которыми сокращается до 20-30 см. - по такому лесу теперь и с мачете не пробраться. Не следует забывать, что зимы здесь нет и продуктивность туманных лесов весьма высока, что в условиях дефицита кальция в почвообразующей породе приводит к избыточному накоплению органического вещества, имеющего кислую реакцию. В свою очередь, кислая реакция оторфованной почвы затормаживает продуктивность экосистемы. Это пример отрицательной обратной связи, которая обеспечивает здесь динамическое равновесие (помните пример из химии?).

Воду здесь приходится таскать с собой, так как она встречается редко. Ночи холодны, теплой одежды у меня почти нет. Уже на следующий день я достигаю вершины Гунунг Гедам и чуть позже - Гунунг Тахан.

Перепады высот при этом - от 1350 до 2100 метров. В горах очень много так называемых "потовых пчел", которые являются здесь неприятным и непременным сопровождением путника. Их очень много, и когда стараешься их отогнать, могут и ужалить, правда не они, а их спутники – небольшие осы. Обследовав окрестные вершины и перевалив на запад от Гунунг Тахан, неожиданно встречаю огромную группу туристов - малайцев, человек сорок, студентов из Куала Лумпура. После них тропа, проходящая по оторфованным почвам, превращается в жидкое месиво. На протяжении десятков километров дорога подвержена интенсивной эрозии. Почва смыта полностью, местами обнажен гранит, корни висят в воздухе.

Это результат недопустимо высокой рекреационной нагрузки - с запада от ближайшей проезжей дороги до вершины идет самая короткая тропа, всего 35 км., толпы туристов пользуются ею, чтобы забраться на Гунунг Тахан. Аналогичная ситуация в районе устья реки, откуда я начал свой путь - нагрузка на тропу там также чрезвычайно высока, что обусловлено близостью к поселку Куала Тахан. Потери от эрозии легко рассчитать: лишь с километрового участка тропы, шириной даже с полметра, с которой смыт 20-сантиметровый слой почвы (а часто смыв гораздо больше), в речку снесено 100 кубометров грунта. Это приводит к заиливанию реки, образованию отмелей, исчезновению местообитаний рыб, прибрежных животных и растительности. Картину в низовьях Тахана усугубляют моторные лодки, проникающие на 8 км. вглубь нацпарка.

Главная причина неблагоприятной экологической ситуации, которая складывается западу от вершины Гунунг Тахан, а также на юге нацпарка, вокруг реки Тембелинг, в особенности в районе устья Тахан, - это чисто символический размер входной платы, 1 малазийский рингит (8 рублей). Для сравнения - в африканских нацпарках плата за вход - 40 долларов.

Толпы туристов вблизи поселка, а также целые флотилии моторных лодок в пределах нацпарка - грустное явление, которое может служит примером отсутствия экологического контроля в угоду сиюминутной выгоде, а также ложной идее о том, что природные ресурсы должны быть бесплатны. Очевидно, что такой ненормированный туристический пресс, в конечном счете, подрывает и сам туризм, поскольку он напрямую зависит от природных ресурсов. Та же проблема стоит сейчас и в нашей стране, где туризм на особо охраняемых природных территориях развивается все более интенсивно. Парадокс заключается в том, что нацпарк не может существовать без средств от туризма, но и туризм заканчивается там, где природу изуродовали. У нас еще есть шанс повлиять на ситуацию, и не только путем разумного ограничения и перераспределения туристских потоков, но демонстрируя (а не пропагандируя!) примеры экологически грамотного поведения туристов в природе.

Страницы1234

0,0/5 (0)

    Ваш комментарий