Только ленивый не писал про Санкт-Петербург, а мы не хотим быть ленивыми. Пишем! Интересно и полезно может быть тем, кто не был, не видел, не знает.

Например, если вы приехали в Питер и не знаете, куда пойти – смело идите куда угодно. А также поезжайте и плывите. Разве что окраины с типовой застройкой покажутся вам похожими на другие российские города – хотя и у них есть свое особое лицо. Но историческая часть Питера, вся целиком, не разочарует туриста никогда: почти каждый дом уникален. Их вид говорит сам за себя, а больше половины домов к тому же имеют историю – официальную или не очень.

Впрочем, судите сами, а я просто расскажу про наш шестидневный рабоче-туристский визит в Санкт-Петербург в мае этого года. Справедливости ради начну с того, что нам очень повезло с погодой. Дождей почти не было, изнуряющей жары тоже, а при температуре в 20-22 градуса в середине мая Питер похож на курортный приморский город. Особенно ночью. По-восточному синее небо, легкий бриз, цветущие деревья – иллюзия полная.

Ну чем не жемчужина у моря?

Мы поселились почти на берегу Невы, рядом с островом Новая Голландия, в одноименном хостеле. Хостел очень хороший, рекомендую. Приехали ночью, выспались и поздним утром вышли из дома.

Так выглядел наш двор с выходом на две улицы.

А также с выходом наверх.

Если в свой первый визит, гуляя по центру Питера, я хоть немного отклонялась от намеченных маршрутов – почему-то всегда попадала на Невский. В этот же раз все дороги вели к Неве. Да и хотелось нам к ней, чего уж там. Такая река есть не в любом городе. Она большая. Широкая. Глубокая. Над ней всегда живое и прекрасное небо. Она личность. Никакой береговой гранит ее не ограничивает. И город весь вокруг нее построен, на самом-то деле.

И облаков таких над Москвой-рекой не бывает.

Поэтому мы сразу вышли на Благовещенский мост, по нему перешли на Васильевский остров и пошли вдоль берега по набережной Лейтенанта Шмидта. Из известных всему миру достопримечательностей здесь расположены Кунсткамера, Меншиковский дворец, Горный университет.

Посередине возвышается Церковь Успения Богоматери, выделяясь своим неорусским стилем. Напротив церкви, как и положено, торчат из реки подводные лодки.

Это музей С-189, а у другого берега были еще две.

Дойти по набережной можно до ледокола-музея “Красин”, дальше территория закрыта. Мы свернули направо и вдоль территории Горного углубились в остров. Точнее, просто дошли до Большого Проспекта.

Старине Святогору в этом году сто лет!

Там на углу, как чудо какое-то, стоит каланча из красного кирпича – здание пожарной команды Василеостровской части. Перед ней ремонтировали дорогу, поэтому слайдов не будет – но ее стоит увидеть! Если окажетесь там, посмотрите обязательно.

Характерная картина Питера – яркое обрамление из дорожных знаков у подножия уникального памятника архитектуры. Вот, например, Храм Андрея Первозванного на Большом проспекте В.О.

Мы дошли до Кадетской линии среди цветущих каштанов и тюльпанов, наслаждаясь свежим воздухом, которого давно не пробовали ни в городе, ни в деревне.

Потом через Румянцевский парк вышли снова на набережную, на сей раз ближе к стрелке и Дворцовому мосту. Перебрались через реку до спуска со львами и через Александровский сад пошли домой обедать.

Небольшая прогулка заняла, однако же, шесть часов и утомила неокрепшие организмы. Вечером, после отдыха, выбрались в другую сторону – вниз по матушке по Мойке. Путь наш начинался от острова Новая Голландия, одного из самых грустных мест в Питере лично для меня. Даже не знаю, как его лучше назвать: памятник коррупции? тюрьма здравого смысла?

Здесь сходятся Мойка и Адмиралтейский канал. Новая Голландия – посередине.

Коротко говоря, этот старинный рукотворный островок с суровыми кирпичными зданиями можно было отреставрировать и сделать доступным для людей памятником архитектуры и военной истории. Сохранив его совершенно особое мрачное настроение.

Одни деревья вырубали, потом сажали другие. Тополя вообще сами растут.

Сделать действительно “город в городе”, когда идешь по весеннему курорту и внезапно попадаешь в средневековый замок. Кино, в конце концов, можно было бы снимать (и снимали даже в начале 90-х). Игры ролевые мутить.

Некоторые здания обещают сохранить, но как-то странно они вписываются в схему проекта.

А сейчас туда вбухана куча денег, но делается полная перестройка, меняется уникальный внешний вид зданий, сохраняется только общая форма. Даже арки в привычном виде уже не будет, судя по рисунку проекта. Зато специально строятся павильоны для исторических съемок. В общем, как сейчас принято выражаться, “хочется процитировать Лаврова”.

Но довольно о грустном, иначе тут над каждым зданием придется плакать. Вот, например, Дворец культуры работников связи, завернутый ныне в зеленую тряпочку. Очень интересное и необычное здание в стиле конструктивизма, им можно долго любоваться.

Стоят внимания форма здания, вписанная в треугольник, балконы и барельефы.

Если, во-первых, его развернуть, а во-вторых никогда не узнать, что до 1929 года оно было псевдоготической реформатской церковью. Но всё течет, всё изменяется – может, советская постройка не хуже дореволюционной немецкой, и город с нею стал краше. История рассудит их.

Это другой угол того же Дворца культуры.

Или вот: стройка на углу Мойки и Крюкова у Матвеева моста. Только когда описывала потом фотографии, сверяясь с картой, обнаружила на Яндекс.Панорамах яркий кубик, слегка похожий на Рубика – двухэтажное кирпичное здание, раскрашенное синим, белым, желтым и красным. Как мы могли не заметить этот домик? – недоумевала я. А очень просто, ведь его там нет.

Его снесли и строят теперь некую какофонию, застывшую в камне. Благодаря новейшей истории Новой Голландии и этому вот проекту “Мойка Крюков” я узнала имя Эрика ван Эгераата, голландца, получившего задание изуродовать архитектурный облик России.

По сравнению с ним Зураб Церетели – щенок и блюститель традиций. Эрик уже наследил в Москве, Сургуте, Питере. Жителям других городов советую запомнить его имя и не подпускать ближе, чем на сто километров. Нет, я ничего не имею против голландцев, пусть они строят тут корабли и тренируют футболистов, но зачем же домики ломать?

Если не принимать во внимание эти реалии современности, набережная Мойки по-прежнему прекрасна. Начиная от классических, неоренессансных и эклектичных фасадов и заканчивая катером техобслуживания с фанерной бабочкой на стреле.

Мы дошли лишь до Синего моста, с одной стороны которого – Исаакиевская площадь, а с другой – Мариинский дворец.

Оба объекта стоят внимания, но к ним мы еще вернемся, а в первый вечер мы вернулись в хостел почти тем же путем. Особо романтичным особам будет интересно узнать, что знаменитый Поцелуев мост находится именно на этом отрезке Мойки. Позже, разбирая и описывая фото, я долго путала Фонарный мост с Краснофлотским – ибо фонари у них очень похожи, но на Краснофлотском красивее. Между прочим, центр Питера можно обойти целиком только ради одних фонарей. Не верите? И это днем, про ночь я вообще молчу. Пока.

Галерная улица, на которой мы жили, тоже очень петербургская. Правда, она совсем узкая и на ней мало что снимешь, но каждый фасад можно рассматривать подолгу: балкончики, барельефы, розетки, наличники, арки, башенки и другие архитектурные излишества. В общем, на меня еще не скоро наступит проблема “куда пойти в Питере”. Этот город стоит того, чтобы изучить в нем каждый камешек!

Почти у всех старых домов окна в разных этажах отличаются.

Той ночью мы тоже спали, зато следующий день был насыщенным. Утро встретило нас прохладой на том же месте, у Благовещенского моста. Мы вышли к нему с улицы Труда и офигели: рядом с мостом стоял одиннадцатипалубный океанский лайнер.

До ночи мы даже не решались его снять.

Это сейчас я знаю, что “Seabourn Quest” и подобные ему роскошные громадины заходят в Неву нередко в рамках круизов по Балтийскому морю. На тех же Яндекс.Панорамах стоит его брат, можно посмотреть. Да и на этот кораблик мы за три дня стоянки нагляделись вволю со всех сторон. Но первое впечатление было невероятным.

А через пару дней он уже обзавелся семьей.

Направившись по Английской набережной в сторону Дворцовой, мы усилили детскую радость новым зрелищем. С пристани прямо перед нами взлетал вертолет. Тоже нормальное обыденное явление. Кстати, я вообще не понимаю, как тамошние люди могут быть похожими на нас. Они же привыкли к чудесам! Хотя ведь и в Австралии живут вполне себе человеческие люди… Но сейчас не об этом.

По Дворцовому мосту мы вышли на стрелку Васильевского острова, которую все знают по картинкам. Ростральные колонны, смотровая площадка у самой воды, аккуратно постриженные деревья, вот это вот всё.

Тут толпятся китайцы в китайских количествах. Заняты они в основном мобилосъемками себя любимых, вокруг почти не смотрят. В этот раз мы обнаруживали китайцев буквально на каждом шагу. Их присутствие заметно даже безлюдными ночами, потому что на всех улицах в исторической части есть китайский ресторан.

На уличных табло некитайских ресторанов, а также некоторых супермаркетов выдается информация китайскими иероглифами (пока еще наряду с русскоязычной). В метро надписи и объявления дублируют на английском, но надолго ли это?.. Много раз наблюдали такую картину: к магазину или кафе подъезжает большой туристский автобус, из него выгружается сто китайцев и исчезают внутри. Никакие другие тургруппы в таких массах не встречаются.

Тем не менее, на стрелке в то утро были высажены три автобуса пассажиров лайнера “Costa Luminosa”, с виду похожих на чилийцев. Возможно, они были из разных стран, говорили по-латиноамерикански. Конечно, нормальный человек на моем месте мог бы просто спросить самого безобидного “De donde eres?”, но у меня при виде живых чилийцев немедленно улетучились из головы все испанские слова и выражения.

Но в целом участникам групп любых национальностей довольно скучно.

Я сначала думала, что темно-синие легкие стеганые куртки выдали им в автобусах (тоже темно-синих). То есть так оно, наверное, и было. Но мы позже видели множество таких курток в Питере и в Москве. Похоже на туристский тренд этого года.

Вслед за автобусами по Биржевому мосту переходим на Петроградский, а потом на Заячий остров. Все туристы со стрелки как раз переместились в Петропавловскую крепость и продолжают свои занятия: китайцы щелкают смартфонами, чилийцы смотрят невооруженными глазами. Хотя, если большая часть Чили находится на берегу холодного океана, с чего бы им у нас на Неве мерзнуть в такую погоду? Может, это были мексиканцы или аргентинцы?

В Петропавловской крепости, если кто не знал, есть помост под названием “Невская панорама”. Она полукруглая, как и весь Заячий остров, и оттуда можно увидеть почти всё, что изображено на открытках: Дворцовую набережную с Зимним дворцом, Адмиралтейство, Биржу, всё ту же стрелку В.О., купола Спаса-на-Крови и Исаакиевского собора.

Ну и сам шпиль крепости, если повернуться к нему лицом. Со стрелки вид примерно такой же, но на несколько метров ниже. Мы пробыли наверху до полудня и стали счастливыми очевидцами (точнее, ухослышцами) выстрела Петропавловской пушки. Это громко и неприятно, с другого берега намного лучше. Пушки две, расположены они на том же помосте, но с отдельным входом.

Вид на Неву сквозь бойницу Нарышкина бастиона.

Прачечный мост: место впадения Фонтанки в Неву.

На территории крепости помимо исторических зданий – собора, усыпальницы, Ботного и Комендантского домов, Монетного двора – в помещениях находятся также новые развлекательные музеи вроде пыточных и узилищных.

Фигура палача внезапно дергается и пугает самых впечатлительных.

В общем, ужасы нашего городка, которые были бы намного уместнее в Новой Голландии. Мне кажется, что самое интересное в Петропавловской снаружи: ворота, крепостные стены, план и композиция фортификационных сооружений с прилегающими парком, рвом и пляжем. И мостами.

Поскольку остров Заячий, там сейчас много зайцев. Например, живых, но больше скульптурных. А перед зданием вполне приличного Музея космонавтики стоит удивительная штука – батискаф Петра Первого. По правде это спускательный аппарат спутника “Комета”, но мы никому об этом не скажем. Мне и девочкой было интересно его рассматривать, а если бы я была мальчиком и понимала, что там к чему – было бы мне полное счастье.

После крепости можно и домой пойти. Возвращаемся в центр по Троицкому мосту. Это мой любимый мост. Мне нравится в нем всё: величина, кружевные арки над водой, рисунок перил, фонари и ростральные обелиски. У него интереснейшая история создания и реконструкций.

Разводной пролет моста длиннее 43 метров.

Но история любви к нему намного проще. Будучи в Питере в первый раз, я в момент разводки почему-то двигалась в сторону Марсова поля, спиной к Неве, а когда обернулась – увидела дорогу в небо. Пять минут назад она лежала, а тут раз и стоит. Такое впечатление может произвести не каждый разводной мост – только однокрылые, потому что разводные пролеты у них длиннее и угол подъема больше.

Это двукрылый Благовещенский мост – видите, стоит только маленький кусочек дороги.

За несколько лет факт существования подъемных мостов постепенно уложился у меня в голове: и не такие вещи люди сдвигают с места туда, куда им надо. Красота и величие этих сооружений, особенно в ночной иллюминации, и процесс разведения, быстрый и трогательный, тоже стали почти привычными. Но та стоящая вертикально дорога – это не забудется, это навсегда.

Отсюда видны два сада: Михайловский и Летний.

Между прочим, маленький памятник Суворову в образе Марса на Суворовской площади перед Марсовым полем – это первый в России памятник некоронованной особе. Но на Марсово поле мы не идем, а движемся по Дворцовой набережной в сторону своего хостела.

Дворцовая набережная.

По пути нам приходит в голову, что отдохнуть можно не только дома. Поэтому заходим на все встречные пристани и интересуемся маршрутом “Парадный Петербург”. Мы нашли его днем раньше в интернетах, он есть почти у всех туристических судоходных компаний.

Это невежливый лев.

Полтора часа по центру с заходом в залив. Нам был нужен двухпалубный открытый теплоход. Обнаружился такой на пристани “Спуск со львами”, (Адмиралтейская набережная, 2) – теплоход-ресторан “Астра”. Как называлась транспортная компания, не помню. У них там два окна по левой стороне.

Это не Астра, это Метеор. Он и правда очень быстрый.

Когда спрашивали на других пристанях, обнаружилось, что многие заявленные на сайтах маршруты в реальности отсутствуют. Самые популярные экскурсии в мае были “Забытые острова” и ночные на разводку мостов. Так что всегда лучше уточнить наличие маршрутов прямо на пристани или хотя бы по телефону. Стоит ли покупать открытые электронные билеты на экскурсии – трудно сказать, мы не рискнули. В общем, купили билеты на ближайшую по 700 рублей (стандартная цена на этот маршрут), подождали 20 минут и отправились.

А вот это уже Астра.

Теплоход проходит под Дворцовым и Троицким мостами, доходит до Литейного и делает долгий задумчивый разворот в Большой Невке (там, где стояла “Аврора”). Тут мы вплотную приближаемся к много раз виданным издалека современным зданиям на Пироговской набережной: гостинице “Ленинград” (дом с надписью “SAMSUNG”), ее концертному залу (круглый дом с надписью “ПЕТРОВСКИЙ ФОРТ”) и зеркальному жилому комплексу “Аврора”. Последний, как ни странно, вполне вписывается в мое представление о Питере. Хотя побывай я на брегах Невы до возведения оной башни – наверняка была бы другого мнения.

По другую сторону Большой Невки, на Петроградской набережной (да-да, где стоял тот самый крейсер) расположено одно из моих любимых парадных зданий, Нахимовское училище. Небесной голубизны корпус построен на волне позитивного течения – неоклассицизма, а точнее ретроспективизма, а еще точнее возрождения классической петербургской архитектуры накануне двухсотлетия города.

Тогда было возведено немало интересных строений в традициях ампира, барокко и даже русского стиля (но последнего гораздо меньше, его старались избегать). Они существенно отличались от настоящего классицизма, потому что планировки и инженерные коммуникации закладывались не старинные, а актуальные.

В результате получились уникальные, какие-то скромно нарядные здания, сделавшие лицо Петроградской стороны и большой части В.О. В основном это доходные дома, в которых сейчас может быть расположено что угодно.

Кстати, я недавно просила свою подругу, поселившуюся в Питере лет семь назад, назвать десять мест, по которым приезжий может сложить представление о городе. Ее список выглядел так:

1. Дворцовая площадь и Дворцовый мост с видом на стрелку В.О.
2. канал Грибоедова и Казанский собор
3. Спас на Крови и Михайловский сад + Михайловский замок
4. Васильевский остров (что угодно в исторической части)
5. Петропавловская крепость и Петроградская сторона (что угодно)
6. Аничков мост и перспектива Невского проспекта
7. Александро-Невская лавра
8. Окрестности набережной реки Пряжки
9. улица Росси
10. Медный всадник

Здание, типичное для Петроградской стороны своей нетипичностью.

То есть видите, в центральном районе выбраны отдельные улицы или объекты, а на В.О. и П.С. – что угодно. Так что и вам советую: ходите там и рассматривайте всё подряд, этот тот самый Петербург, который любят гости и хозяева.

Доходный дом Стенбок-Фермора.

Маршрут нашего теплохода как раз позволяет в этом убедиться. Мы разворачиваемся и быстро плывем по Большой Неве обратно – вдоль набережных и Заячьего острова, где мы уже были.

Вот опять Метеор: они даже не скользят брюхом по воде.

С воды они выглядят немного иначе. Огибаем Петропавловскую, входим в Малую Неву под Биржевой мост. Как раз между двумя районами, отстроенными неоклассицистами в начале прошлого века. Набережная Макарова слева по курсу – замечательный вид с разнообразными и гармоничными фасадами. По другую сторону затесался крупный экземпляр советского зодчества: стадион “Петровский” за Тучковым мостом.

Тот берег сейчас почти весь в ремонте.

По мере приближения к морю открывается вид на новые районы – готовые и строящиеся. Дальше начинаются портовые сооружения. Есть такие вот интересные вещи – плавучие заправки у острова с забавным названием Серный и на Петровской косе.

В доках всё обычно: краны, платформы, катера. Ближе к Финскому заливу уже видно акваторию пассажирского порта, где стоят шведские кораблики системы “Рюрик”. А еще здесь строится центральный участок ЗСД – Западного скоростного диаметра – платной магистрали, которая пройдет от юга КАД до трассы Е18. Южный и северный участки уже действуют.

Эти торчащие в небо свистки – опоры будущего вантового моста через Петровский канал. Выглядят сооружения весьма внушительно. Однако их высота в 25 метров слишком мала для больших парусных судов, которые уже не смогут войти в город по этому каналу.

Это не настоящий парусник, а ресторан “Благодать” у Петроградского острова.

Более того, когда через Морской фарватер построят мост высотой 52 м, жемчужины российского парусного флота – “Мир”, “Крузенштерн” и “Седов” – вовсе не смогут добраться до Невы. Увидеть их, скорее всего, можно будет в Кронштадте.

А это – другой ресторан, “Летучий голландец”.

Вскоре после прохода фарватера теплоход разворачивается и идет обратно. Жизнь на Неве в это время кипит: носятся пригородные “Метеоры”, водные мотоциклы и маленькие моторки, грузовой транспорт и много-много экскурсий.

И на Волге-то не везде столько поместится.

Пару добрых слов скажу о теплоходной компании, которая нас катала. Я очень опасалась громкой музыки или не менее громкого гидского сопровождения на корабле. Есть неприятный опыт, когда даже наушники не спасали от оглушающего ора в матюгальник, при этом совсем не информативного и не интересного. Старалась найти вообще без звуков, но таких не было. Однако в этот раз опасения мои оказались напрасны: гид был электронный, очень тихий и ненавязчивый, на верхней открытой палубе его и вовсе не было слышно.

Кстати, жаль: он сообщал любопытные факты об окружающих объектах. Кораблик был удобный и симпатичный, ресторан хороший. А, была там, конечно, и бойкая девушка – продавец фотомагнитов. Камера в руках угрюмого пассажира ей не помеха, ко всем подскочит и скажет про улыбочку. Но мы таких девушек чисто по-человечески понимаем (хотя они нас почему-то нет).

Причалив туда, откуда отчаливали, возвращаемся-таки домой до вечера. Вечером выходим на прогулку, опять-таки в обратном от Невы направлении. Идем в этот раз по Крюкову каналу мимо Мариинского театра и Никольского монастыря до Фонтанки.

Если будете рассчитывать такие пешие маршруты по карте, учтите вот что: реальный путь занимает больше, чем меряет линейка или счетчик времени. Переходы улиц-каналов – это же фактически тройные переходы: две проезжих части и мост. Они могут находиться вовсе не на одной линии, и если вы торопитесь – огородами лучше не ходить.

Впрочем, по Невскому тоже ходить не стоит, там теперь не протолкнуться. Народу в Питере очень много. Больше, чем три или семь лет назад. Однако же толпливость по сравнению с Москвой очень незначительна, ибо тесных улиц в Петербурге почти нет. Он намного просторнее Москвы – за исключением вот разве что Невского…

Страж порядка думает, что вышел из кадра.

На прогулках по речкам и каналам заметили еще одну новую неприятность: берега их превратились в общественный сортир. Стоит подольше задержаться у кармана или спуститься к воде – запах бьет в нос, а кое-где режет глаза. Меня и раньше весьма поражала привычка мужских дядек в культурной столице справлять нужду в подворотнях, даже не пережидая прохожих. А теперь вот и подворотен для всех нужд не хватает. К дядькам присоединились девушки – видимо, оживленная ночная жизнь способствует.

Можно же и прилично посидеть у воды на ступеньках, правда?

Переходим и мы к ночной жизни. Нет, гадить на речках не будем. Ночью в Петербурге хватает других увлекательных занятий. И особенно зрелищ. Даже на въезде в город, где исторической застройки нет в помине, освещение продумано так, что невозможно не любоваться.

Интересно днем замечать уличные фонари, сделанные специально для подсветки домов, и разбираться, как именно это подсветка организована. А уж в “сердце города” ночные виды прямо-таки обязательны к просмотру. Удивило, что Кунсткамера светится только наполовину, причем нижнюю. Как раньше светилась, не помню. Сломалась или так задумано?

Первый ночной выход ни в жисть не угадаете куда – к Благовещенскому мосту! В этот раз особо не усердствовали и далеко не ходили, ноги были убиты в хлам и требовали горизонтального положения. Покрутились на Адмиралтейской набережной да спать пошли.

Это Дворцовый мост, вы его узнали.

Спали до упора, а с утра объявили день заботы о ногах и поехали до Загородного проспекта на автобусе. Вышли недалеко от вокзала и направились в сторону Пяти углов.

Дом-утюг на одном из пяти углов – Загородного проспекта и улицы Рубинштейна.

На проспекте, должно быть, вскоре грядут капитальные ремонты: фасады выглядят довольно ветхо.

И деревья тут не те, что на набережных Невы.

А вот улицу Рубинштейна недавно обновляли, штукатурили и красили.

По ней мы потихоньку добрались до Аничкова моста – того, который с укротителями мустангов по углам. Поспешили убраться от него подальше, ибо процесс вытряхивания туристов идет там бойко и громко.

Пристаней намного больше, чем всадников.

Люди с матюгальниками стоят через каждые полтора метра и зазывают. В основном на водные прогулки по рекам и каналам. А если вы вдруг не знаете, то предупреждаю: в малооблачную погоду при температуре 20-22, когда на суше комфортно – на воде может быть очень холодно. Почти все пассажиры плоскодонок укрываются пледами, обратите внимание. Пледы можно взять на судне совершенно бесплатно.

Мы, мучаясь недосыпом, пошли по Фонтанке в сторону Апраксина двора. Хотели рассмотреть его получше, но не решились: проскакали галопом, ибо выглядит он весьма криминогенным (а ощущается и подавно).

Вот как описывают всякие кварталы с нехорошей репутацией в книжках. Черкизон двадцатилетней давности был куда солиднее и респектабельнее. Живые люди говорили, что покупают там одежду и прочие интересные вещи. Либо это очень бесстрашные люди, либо они знают что-то, чего не знаем мы.

Без полиции тут никак.

Впечатлившись базаром, выпили кофе в “Идеальной чашке” и утопали в сторону Исаакиевского собора.

За два с половиной дня мы уже много раз проходили мимо монферрановского чуда. Причем, когда находишься далеко от Исаакиевского, даже на другом берегу Невы, может появиться ощущение, что проходишь мимо, потому что его видно отовсюду.

С Васильевского острова, например.

Рядом – Исаакиевская площадь, и она огромна. У памятника Николаю Первому посреди площади помещается более 9000 туристских автобусов. Это одно из самых посещаемых мест в городе. Однако же толпы там не собираются, потому что много места.

Тут же находятся знаменитые отели “Астория” и “Англетер”.

Между памятником императору и собором расположен очень уютный сквер с дубами и сиренью. Сирень была в цвету, и пахло там изумительно. Несмотря на обилие гуляющих, место на скамейках периодически освобождалось, и мы продолжили заботиться о ногах. Не сходя с места, можно наблюдать за туристами и другими обитателями сквера. И рассматривать собор издалека. Колоннада в тот день не работала, ибо была третья среда месяца – выходной.

Что такое колоннада и почему она должна работать? Это популярнейшая смотровая площадка под куполом Исаакиевского собора. Туда нужно подниматься по внутренней лестнице, число ступеней которой не поддается подсчету (серьезно, видела столько версий, что утверждать ничего не берусь. Придется нумеровать). Она доступна по билетам круглый год днем, а в период белых ночей – еще и ночью. Обычно там присутствуют люди во множестве: ведь оттуда, с высоты почти 100 метров, видно всю историческую часть города.

А вон там справа – еще одна шаткая внешняя лестница впридачу к каменной внутренней.

Оказывается, Исаакиевский собор в нынешнем виде – четвертая модификация Исаакиевской церкви. Первая была построена на этом месте еще при Петре для работников Адмиралтейских верфей и не имела ничего общего с нынешним каменным исполином. Печальна судьба третьего храма: он был задуман архитектором Ринальди как мраморное классическое здание с куполами и шпилями, но финансовый вопрос всё испортил.

Строительство было брошено на полпути, а потом спешно завершалось по приказу Павла I. Купола отрезали, мрамор выбросили, возвели куцые кирпичные стены. Кое-как это УГ простояло семь лет под горькие насмешки петербуржцев, после чего его таки решили перестроить. Однако архитекторы в большинстве своем настаивали на строительстве нового храма, а Александр I долго жлобился на это: аж до 1816 года.

И тогда появился Монферран. Был он еще молод, амбициозен и очень талантлив. Знал себе цену и работал на износ. Он представил несколько проектов нового храма, один из которых наконец-то понравился императору. Однако не понравился коллегам-архитекторам. Прочность собора была подвергнута сомнению и критике, и начатое было строительство – надолго заморожено. Переговоры проектировщиков, Комитета по делам строений и гидравлических работ и царского двора продолжались несколько лет, и в 1825 Монферран сделал новый проект с учетом требований комитета. Строительство собора началось весной того же года, длилось более тридцати лет и заслуживает отдельного рассказа.

Редкий случай, когда в одном художественном объекте собрано так много элементов, при этом они не выглядят нагромождением всего и вся, а создают единое гармоничное произведение. Много вы знаете таких примеров? Мне приходят на ум разве что старинный Дмитровский храм во Владимире и полотна Иеронима Босха. Современные попытки “глобализации в искусстве” вызывают чаще всего горечь и жалость. А Огюст Монферран умер почти сразу после торжественного открытия Исаакиевского собора. Вот так и поверишь, что человек исполнил свою миссию на земле. Хотя это глупость, конечно.

Из последних сил обходим собор и вдоль здания Сената и Синода. Машинки там ставить можно, но очень осторожно: эвакуаторы не дремлют. Трудятся даже по несколько штук в ряд.

Идем засвидетельствовать свое почтение Медному всаднику. Сказать ему спасибо за то, что придумал сделать такой красивый город. И вообще, говорим, Петр Алексеич, ты молодец. Жаль, что не увидел многих великолепных построек – да хоть того же Исаакиевского у тебя за спиной. Поговорив с умным человеком, идем отдыхать до большой ночной вылазки.

Еще в первую ночь мы поняли, что темноты в эту пору в северном городе не сыщешь. Причем выдавал ее Питер всё скупее: как таковая ночь длилась сначала три часа, а потом и того меньше. Поэтому во второй ночной выход мы не ждали урочного времени разводки мостов (1:20), а вышли незадолго до полуночи, пока еще ходил транспорт, и доехали до Казанского собора.

Невский гудел, как улей. Точнее, как цыганский табор. Гости с юга и ближнего востока распугали всех китайцев своими бум-бумствующими колымагами. Удивительно, что при таком уличном оживлении в сквере у Казанского почти никого не было. Даже табуны голубей и воробьев, которые кормятся тут днем, где-то мирно спали. Сирень благоухала, и ничто не мешало нам сделать панораму. Жаль только, что фонтаны ночью выключают.

Если вы видели только этот снимок – не думайте, что знаете, как выглядит Казанский собор.

Казанский собор намного ниже Исаакиевского, зато шире. Стилистическое сходство их очевидно: цвет гранита, многочисленные колонны, форма купола. Казанский собор старше на несколько десятков лет. Он строился с 1801 по 1811 годы по проекту архитектора Андрея Воронихина, который считается одним из отцов-основателей русского ампира. Купол собора, согласно пожеланию императора, сделан по образу и подобию купола Собора Святого Петра в Ватикане. Полукруг величественной колоннады также содран оттуда, но не тупо, а с фантазией.

В Риме таких коллонады две, они образуют полный круг за основным зданием собора. А в Петербурге Казанский собор раскрывает объятия вперед – навстречу тем, кто приходит со стороны Невского. Встречают их два генерал-фельдмаршала Михаила, героя Отечественной войны 1812 года: Кутузов и Барклай-де-Толли. В истории собора и Казанской площади есть много интересных страниц. При Николае I о нем говорили гадости как о неудачной копии католического собора, но в начале прошлого века отношение изменилось.

От Казанской площади по каналу Грибоедова идем к другому собору из питерской “большой четверки” – Воскресения Христова, более известному как храм Спаса на Крови. Он заметно выбивается из классической и неоклассической архитектуры Санкт-Петербурга. Кажется, что он построен давным давно, но на самом деле самый младший из всех – его заложили лишь в 1883 году на месте покушения на императора Александра II, которое привело к его смерти. Внутри собора, под сенью, сохранился участок мостовой, обагренной царской кровью (отсюда и название).

А днем тут всё в машинах и в автобусах.

От Собора Василия Блаженного, с которым его постоянно сравнивают, Спас на Крови отличается большей сдержанностью стиля, собранностью формы, Иверской часовней-ризницей, создающей единый ансамбль с храмом, и чугунной оградой. Если ночная иллюминация Исаакиевского и Казанского соборов в большой мере воссоздает их дневной облик, то Воскресенский собор надо видеть и днем, и ночью.

В цветовой гамме собора намного меньше красного, чем свойственно русскому стилю.

От него мы отправляемся в сторону Невы через Конюшенную площадь, Мойку и Зимнюю канавку. Ночью арка над каналом выглядит завораживающе. А днем рядом с нею из-под Эрмитажного моста очень смешно выскакивают экскурсионные плавсредства.

С Невы канавка совсем не видна, мостик воспринимается как кусочек набережной – и вдруг откуда ни возьмись выплывает кораблик. Даже испугаться можно.

Мы обходим Зимний дворец и через Разводной сад идем к Дворцовой площади.

Там, в свою очередь, идут приготовления к празднованию Дня города, поэтому площадь перегорожена сеткой, а у стен дворца возведен остов эстрады.

Решаем вернуться сюда в следующий раз. А сейчас по Адмиралтейскому проспекту вдоль Александровского сада потихоньку начинаем двигаться в сторону дома.

Убеждаемся, что Исаакиевский собор никуда не делся, а здание Конногвардейского Манежа в ночи – сплошная отрада для глаз, окруженная липовыми и каштановыми аллеями.

В эту ночь мы не заметили странного света и движения в центре Конногвардейского бульвара. Точнее, заметили, но не придали ему особого значения. А зря. Через сутки мы об этом пожалели.

А что мы заметили, так это наступление дня – намного раньше, чем ожидали. В три часа, когда мы возвращались домой, было уже почти светло, хотя восход солнца обещал быть в 4:09. С востока край неба стремительно белел, на его фоне четко очерчивались розовато-синие облака, ночная иллюминация меркла, а где-то и гасла.

А специальные люди очень быстро обновляли дорожную разметку.

На следующий день погода немного испортилась, а мы решили еще немного погулять по Васильевскому острову и попробовать пройти в пассажирский порт. На остров попали вы уже знаете как, снова прошлись по Набережной до памятника Крузенштерну и там уселись в прибрежной забегаловке поесть шашлыка. Если вам кажется, что до этого момента мы в Питере ничего не ели – напрасно. Просто питались мы в хостеле, продукты покупали в ближайших магазинах, готовили на кухне. Я там даже металлический кофейничек отыскала, другая посуда тем более была в наличии.

Насидевшись в кафе и насмотревшись на кораблики, свернули на 12-13 линии и гуляли, пока хватало прыти. Больше всего мне понравилось на 15 линии. Там много старых домов, и они не в лучшем состоянии. Есть и конца 18 века, и середины 19-го, и сталинской эпохи, и типовые дома семидесятых. Среди них очень уютно. Мы с удовольствием остались бы там жить.

Так что, если вы вдруг случайно там живете – знайте, что я вам люто завидую. И можете не рассказывать про ужасы старого фонда, крыс и тараканов, трещины в стенах и что там у вас еще. Может, мы вообще в землянке живем.

Я хочу каждый день видеть эти безумные, разбросанные как попало окошки на боковых стенах, втыкать в серобуромалиновые фасады (вот они реально такие!), разглядывать карнизы, бровки и пилястрочки.

Добравшись пешком почти до северной границы острова, понимаем, что порт мы просто так не найдем. Сверяемся с картой и от ближайшей автобусной остановки (возможно, троллейбусной) отправляемся до метро Приморская – там уже должно быть недалеко.

Поздне-советская застройка в этом районе уже напоминает о “третьей улице строителей”, но все же существенно отличается от московской. Набережная Смоленки навеяла мне мысли о Люблино, но поддержки и согласия эта ассоциация не встретила.

Вон там, в конце этой речной прямой – море и порт.

Въезд в пассажирский порт находится все же не близко к метро: почти в трех километрах. Пришлось ехать еще раз, но толку от этого достижения оказалось немного. В порт попасть нельзя, то есть никак и нипочем. Я понимаю, что вы умные и сами это знаете, но надежды питают не нас одних – я много таких встречала на форумах. Пограничная зона, все такое.

И даже огромные кораблики, которые стоят на рейде, были лучше видны с воды, чем из-за портовых сооружений. Зато мы видели рядом с портом настоящего шпиона: молодого, рыжеватого, в кургузом пиджачке, брючках-дудочках, шарфе, с кейсом в одной руке и ма-а-аленькой фотокамерой в другой. Он быстро ходил туда-сюда и щелкал в сторону порта. Прямо картинка из журнала “Крокодил” тридцатилетней давности! А потом шпион исчез так же незаметно, как появился.

Вокруг порта, на Морской набережной, идет бурное строительство жилых комплексов. У них уже нет никаких петербургских отличительных черт, и в наше время изрядно пьяный человек действительно мог бы приехать в такой район и подумать, что он в Москве. Грустно ли это? Нет, наверное. Портить современной архитектурой исторический облик – это все-таки не то же самое, что расширять территорию города новыми высокими домами с видом на море.

Возвращаемся из порта домой на двух автобусах, отдыхаем до ночи. Ночью выбегаем в короткий (по сравнению со вчерашним) рейс до Исаакиевского собора – панорамы-то его у нас на тот момент так и не было!

Теперь есть, и даже не одна.

Возвращаясь по Конногвардейскому бульвару, обнаруживаем там источник странного света. Источник представляет собой автокран высотой метров восемь с прожектором, создающим утро на отдельно взятой улице.

Центр бульвара запружен людьми и аппаратурой, на проезжей части стоит Линкольн Континенталь, мимо него ездит поливальная машина. Снимается кино. Долго наблюдать за процессом не стали, киношники этого не любят, да и помешать могли. Проходя через площадь Труда, видим, что стеклянная пирамида над подземным переходом тоже освещена нехилым прожектором. Кто знает, что за фильм там снимали – скажите, нам интересно.

Следующим утром покидаем хостел и перебираемся в гости к знакомым на 9 Советскую улицу. Держим путь через окрестности маленькой реки Пряжки (очень уж она привлекала нас своим названием и близостью положения), но не находим там ничего примечательного. Дома разных лет двадцатого века, милые зеленые берега. Не знала бы, в каком я городе – и не догадалась бы, наверное.

Доходим до Старо-Калинкина моста через Фонтанку в месте ее соединения с каналом Грибоедова. Он очень похож на Ломоносовский мост, потому что эти мосты через Фонтанку строили по единому образцу. Они внушительно красивы: с гранитными башнями по углам, каждая напоминает маленькую часовенку или колоколенку. Рядом со старыми фонарями моста забавно смотрятся новые дорожные.

Ждем транспорта у Калинкинского сквера, напротив еще одного роскошного кирпичного здания пожарной части на площади Репина.

Петроград через сто лет становится не хуже Петербурга.

Часть пути проделываем пешком по улице Некрасова. Между прочим, именно здесь жил человек Рассеянный – до 1918 года улица называлась Бассейной. А та Бассейная, которая сейчас в Московском районе, проложена в 1954 году.

На углу Суворовского проспекта и 9 Советской неожиданно слышим знакомый голос. Приглядевшись, за столиком “Croo cafe” видим не менее знакомые очки и пилотку: точно, Михаил Сергеевич Боярский. Сидит за кофе, беседуя с дамой. Узнать, насколько часто актер там бывает, нам не удалось.

Это не Боярского мотоцикл, тот на джипе был.

Переселяемся и ближе к вечеру идем гулять по Синопской набережной. С другим берегом Невы ее соединяет тот самый прекрасный Охтинский мост, официально называемый Большеохтинским. Он и вправду прекрасен (и чем-то похож на Ломоносовский и Старо-Калинкин, но еще больше – на Тауэрский в Лондоне).

Мы, однако же, направляемся не к нему, а в противоположную сторону. Прогулка наша по набережной неожиданно затягивается: мы попадаем на огороженную территорию строительства дорожной развязки у моста Александра Невского. Территория эта всё не кончается. И даже выбравшись с нее на улицу, мы долго не можем ее перейти. Не гуляйте без мобильного интернета!

Поневоле мы прошли мимо всей территории Александро-Невской лавры и даже мелькомбината на Мельничной улице. Здание мелькомбината, как сейчас говорят, эпично. Обязательно посмотрите!

Наконец переходим и возвращаемся назад, к лавре. Там очень спокойно, толпы туристов нет (хотя это место очень знаменито и считается обязательным к посещению), бойкая торговля сувенирами и вымогательство средств на благие деяния вынесены далеко за пределы монастырской территории.

Лавра примечательна не только тем, что это самый большой монастырь в городе. Также это одно из старейших зданий – говорят, что заложено самим Петром Алексеевичем в 1710 году. Тогда считалось, что именно на этом месте князь одержал свою славную победу над шведами. Весь архитектурный ансамбль выстроен в классическом стиле, преобладает барокко.

Но особый уют, тишину и покой создает природная – точнее, парковая часть монастырской территории. Река Монастырка, пруд с мостиком, крутые зеленые берега, старые деревья на кладбищах и над водой. Умиротворившись тут после изнуряющей прогулки по строительному песку, сразу после лавры возвращаемся домой на автобусе.

На следующий день, довольно облачный и даже слегка дождливый, идем осматривать исторический Питер по левую сторону от Невского.

Движемся по улице Некрасова, сворачиваем на Маяковского, а потом к Преображенскому собору. В дождь Петербургские фасады и вправду красивее, чем при ярком солнце.

Попадая на улицу Пестеля, я всегда ощущаю странную перемену в настроении – будто бы я пересекаю некую границу и перехожу из будничной окраины в праздничный центр, где всегда движуха и карнавал. Может, так оно и есть: на подходе к Фонтанке народу становится заметно больше, речь овавилонивается, по рекам снуют кораблики, по улицам туристские автобусы.

Ну, а Летний сад и Михайловский замок и задумывались как парадно-нарядные, чтоб все смотрели, поражались и восхищались. Хотя задумывались они разными людьми и в разное время. Летний сад – ровесник города. Тогда он был еще роскошнее, чем сейчас. Публика в нем гулять не могла, а царь проводил балы и ассамблеи для своих гостей. По мере развития сада там устраивались самые разные парковые украшения и увеселения. Сама Фонтанка, бышая до тех пор каким-то Безымянным Ериком, получила свое нынешнее название как источник воды для фонтанов Летнего сада. Наряду с фонтанами одно из главных украшений сада – мраморные скульптуры, созданные в Италии в 17-18 веках и привезенные оттуда Петром. В 2000 годы проводилась масштабная работа по реставрации этих скульптур, разрушенных временем и вандалами. Все оригиналы сейчас отреставрированы и находятся в музейных залах Михайловского замка, в саду же стоят копии из искусственного мрамора.

В этот раз мы в сад не заходили, но раньше я видела эти статуи. Получается, как раз перед реставрацией. Почему-то кажется, что нынешние произвели бы более слабое впечатление. Те, старые, с трещинами и отбитыми фрагментами, были величественны и в то же время щемяще трогательны. Мне кажется, невозможно отнять возраст – ни у человека, ни у вещи, ни у произведения искусства. Мы, в наши дни, все равно не сможем увидеть эти статуи так, как они выглядели в глазах современников. Жаль только, что почти невозможно сохранить их вместе с налетом времени! Или возможно? Ведь столько новых вещей состаривается искусственно…

Напротив Летнего сада стоит Михайловский замок, он же Инженерный. Первый порыв туриста, узнающего о нем – понять, какой такой Михаил в нем резидентствовал. Однако это – уникальный случай, когда светское здание называлось по имени святого – архангела Михаила. Такова была воля Павла I, для которого замок и был построен. Печальную историю его знают многие. В своей новой неприступной резиденции Павлу довелось править всего 40 дней. После чего он был убит, а замок оставлен царской семьей аж на 20 лет.

Никто не любил это странное здание, созданное по странной причуде неуважаемого царя. Сейчас стильный оранжевый замок намного милее и горожанам, и туристам. Моих эстетических чувств он ни в коей мере не оскорбляет, и я всегда рада его видеть. Может, он попсовый и понтовый – но такая же неотъемлемая часть города, как все упомянутые выше соборы. И с Летним садом он отлично гармонирует, и с мишурными золочеными мостами: Пантелеймоновским и Инженерным. И со всех сторон он хорош.

В том же месте, у слияния Фонтанки и Мойки, висит над водой один из самых известных памятников Питера и вообще персонажей российского фольклора – Чижик-Пыжик. Сделал его Резо Габриадзе в 1994 году. Чижик является неиссякаемым источником цветных металлов и мелких монет: монеты в него постоянно кидают туристы – на счастье, а сам памятник похищали уже семь раз. Все-таки в нем целых пять килограммов бронзы.

Летний сад занимает одноименный остров, окруженный Невой, Фонтанкой, Мойкой и Лебяжьей канавкой. По другую сторону канавки – большая территория Марсова поля, организованная подобно Марсовым полям в Риме и Париже. Парк и архитектурный ансамбль созданы в 1917 году в память о жертвах Февральской революции (и до 1944 года называлась площадью Жертв Революции).

Здесь похоронены также погибшие участники Петроградского восстания и партийные деятели советской эпохи. Мне никогда не удавалось оценить размеры парка: он кажется одновременно очень большим и очень маленьким. Скорее, он всё-таки большой, потому что мне от центра могил не видно. На Марсовом поле есть замечательные оранжевые фонари на зеленых ножках – как цветы. А по ночам там поют песни, иногда даже приятными голосами.

По Марсову полю через Суворовскую площадь мы идем до Невы и по Троицкому мосту переходим на Петроградскую сторону. Пешком проходим по тем местам, которые видели с теплохода несколько дней назад: Петровская и Петроградская набережные до Сампсониевского моста.

Мост, если заглянуть под него, кажется удивительно низким. От него мы поднимаемся по улице Куйбышева и продолжаем рассматривать архитектуру Петроградской стороны.

На Куйбышева нас чем-то невнешним привлекает столовая “Ленинградская” и мы идем туда обедать. К тому времени погода совсем наладилась и дождем уже не пахнет. После обеда доходим до Кронверкского проспекта и по дуге огибаем Александровский парк. Парк (не путать с Александровским садом возле Адмиралтейства) разбит вокруг зубастого рва, окружающего нынешний Музей артиллерии.

В парке расположены современные архитектурные объекты. Это памятник зодчим, установленный в 2011 году – несколько бронзовых дядек за большим письменным столом, с которыми можно посидеть рядом на свободном стуле. Компанию вам составят вышеупомянутые Монферран, Росси, Воронихин, Баженов, Трезини, а также Тома де Томон, Захаров и Растрелли.

Рядом с ними – гранитная модель Санкт-Петербурга, включающая маленькие (примерно по колено) упрощенные копии самых известных архитектурных памятников города. Тоже творение последних лет. За ними – культурно-развлекательные заведения: кинотеатр Великан Парк, театр Балтийским дом, Мюзик-холл, Музей-театр Сказкин дом и Ленинградский зоопарк – бывший Санкт-Петербургский зоосад, который не стали переименовывать обратно.

Всё это мы обходим довольно быстро и устремляемся домой, но не тут-то было. Центр города стоит. Дождаться общественного транспорта в разгар рабочего дня на П.С. и даже на В.О. не представляется возможным. Надо сказать, что городской транспорт в центре (наземный, электричками мы в этот раз не ездили) радует своей новизной и хорошим состоянием.

А вот водители попадались разные, не только хорошие. Да и народу днем в автобусах много, очень много. Маршрутные таксо, наоборот, в большинстве своем старые и ушатанные. Водит их понятно кто. Мы старались не пользоваться шайтан-арба: не знаешь точно, где выходить – и не остановят ведь. Кондукторы же очень гуманны и участливы, как и многие петербуржцы. Этого у них не отнять.

Переходим мост пешком и ждем автобус на Невском. И это наше последнее приключение в городе на Неве за этот визит. На следующий день мы уезжаем.

Теперь коротко о ценах:

Автобус-троллейбус – 24-30 рублей

Маршрутные такси – 30-40 рублей

Метро – 35 рублей

Продукты в магазинах – по московским ценам

Столовые – 300-400 рублей на двоих

Кафе – как везде по России

Речные экскурсии – от 500 рублей

Невская панорама – 300 рублей

Хостел “Новая Голландия” (до 15 мая) – 1400 рублей за номер на двоих

Фото: Влад Озеров

Текст: Ольга Озерова