Чехия-2007, или В сторону Кафки

24 июня, или на поле Аустерлицком

Мой автобус до Славкова отходил в 8 ч 25 мин. Я вышел из отеля за 40 минут до отправления. На вокзальной платформе кроме меня автобус ожидали еще три человека. Он опоздал на 7 мин. Билет обошелся в 29 крон. Баранку крутила пожилая женщина за 50 лет. Она гнала всю дорогу на скорости 150–160 км. Я не успевал читать указатели. Но огромный коричневый щит с фигурами солдат и надписью «Аустерлиц» успел разглядеть. Мы с быстротой молнии пересекли знаменитое поле.

Славков оказался маленьким, аккуратным городком, только просыпающимся после субботы. Почти все магазины в этот ранний час еще не работали. Время для поездки в Славков я выбрал удачное – музей и «Информация» открывались в 9 ч.

В парке у замка Аустерлиц находилась могила советских воинов, погибших здесь в 1945 г. Я сходил на небольшое местное кладбище, ухоженное и очень чистое. Здесь находится костёл Св. Иоанна Крестителя, в нем – усыпальница владельцев замка Аустерлиц, князей Кауницев. Антонин Кауниц во второй половине XVIII в. был государственным канцлером Австрии, именно он договорился с французами о браке Людовика XVI и Марии-Антуанетты. Печальная судьба этой венценосной пары всем известна.

В костёл меня не пустили.

Я хотел приобрести в музейном сувенирном магазинчике тарелку с надписью «Аустерлиц». Подобная тарелка с портретами тех императоров, которые участвовали в битве, имелась, но надпись на ней гласила «Славков-у-Брна». О, националисты фиговы!

Музей предлагал несколько программ, в том числе просмотр фильма о битве. Я купил билет (вступенку) на просмотр за 60 крон. В общем, фильм был ничего, но об убийственной атаке наших кавалергардов не было сказано ни слова. Сам замок я не стал осматривать – пожалел тратить время.

Перед осмотром собственно окрестностей замка и путешествием на поле битвы пообедал в ресторане «Бонапарт», который находился на возвышении перед входом в замок. Я сел за стол на улице. 40 мл сливовицы, два бокала местного пива, суп (полевка), салат из капусты, горячее «Остра Жозефина» (свиной шницель за 145 крон с подливой, в которой плавала мелко нарезанная ветчина, и кнедликами) легко вошли в мой благодарный желудок. Горячее явно называлось в честь первой супруги французского императора. Обед обошелся в 300 крон (примерно 320 рублей на наши деньги). В московских ресторанах за такие деньги не поешь. Суп принесли в стильной металлической кружке (может быть, из таких пили в походах солдаты Наполеона…).

Нанес визит «Информации», которая находилась в двух шагах от ресторана. Здесь я купил сувенирный бокал, на котором-таки была нужная мне надпись «Аустерлиц». Обслуживала красивая высокая блондинка лет двадцати пяти. У нее были карие глаза. Она говорила по-чешски и по-английски, но мы с ней как-то объяснились. Оказалась, что до поля битвы отсюда примерно 10 км и самостоятельно обойти его нет никакой возможности. Она дала мне бесплатный буклет об Аустерлице на русском и заказала, по моей просьбе, такси.

Таксиста звали Зденек Климчик, но он сразу попросил называть его Иваном. Оказалось, что ему 39 лет и он был в Крыму в 80-е годы на учениях армий Варшавского договора. Об этом он сообщил мне не без удовольствия.

Расчет с Иваном предполагался по счетчику: 20 крон посадка, 20 крон за 1 км, стоянка – 3 кроны в минуту. Я показал Ивану на карте, которая имелась в рекламном буклете, какие пункты я хотел посетить на Аустерлицком поле.

Сначала Иван довез меня до Праценских высот, на которых ранним утром 2 декабря 1805 г. стояли русские и австрийские войска. Здесь был центр русско-австрийской армии.

Современной доминантой Праценских высот являлась усыпальница в стиле модерн (здесь этот стиль называют сецессион или югендшпиль) под названием Могила Мира. Внутри – могилы павших воинов всех трех армий. Убранство зала показалось одновременно и скромным и очень нарядным.

Слева от Могилы Мира я увидел металлические таблички из разных стран. На российской табличке было написано «Бородино».

Для съемки я спустился немного вниз по холму. Здесь со знаменем в руках возглавил контратаку любимый зять Кутузова и его адъютант Тизенгаузен, чтобы воодушевить наши отступающие войска, и погиб от французской пули. В романе «Война и мир» этот подвиг приписан князю Андрею Болконскому.

Расскажу немного о ходе битвы. Третья коалиция европейских держав, поддерживаемая английским премьер-министром Питтом не только морально, но и материально, решила дать сражение наглому корсиканцу. Особенно рвались в бой русские части, которые считали себя, и не без основания, наследниками славы великого Суворова. Личной славы желал для себя и молодой российский император Александр I. Австрийский император Франц I после нескольких поражений был более осторожен. Но самую осторожную позицию занял генерал Кутузов. Он советовал не ввязываться в сражение, а отойти подальше и дождаться двух русских корпусов, которые спешили на подмогу из России.

Наполеону было крайне необходимо, чтобы это сражение произошло, так как ему во фланг могла ударить в любой момент прусская армия и отрезать пути отступления во Францию. Не забудем, что Великая армия Наполеона находилась на чужой территории и по численности была в меньшинстве. Наполеон просил личной встречи у Александра, но тот прислал на переговоры своего друга – молодого генерала Долгорукова. Эта встреча происходила накануне битвы. Посланник российского императора поставил Наполеону жесткие условия: отдать назад все завоевания, включая Италию и Фландрию. Бонапарт притворился очень испуганным, но с видом обреченного человека дал понять, что не может поступиться принципами.

Видя, что Наполеон не наступает, русский и австрийский императоры решили напасть сами. Австрийским генералом Веройтером был разработан детальный план: ударить в правый фланг Наполеона, рассечь его армию на две части и оттеснить его к Брюнну (так немцы называют Брно). Для этого три колонны должны были спуститься с Праценских высот и ударить по деревням Тельниц и Сокольниц. На правом фланге армии союзников будет наступать пятая колонна под командованием Багратиона и австрийская конница под командованием князя Лихтенштейна. В центре в деревушке Працен при ставке Кутузова останется четвертая колонна с русской гвардией в резерве. Лишь русский генерал Ланжерон высказал законное сомнение: а что если Наполеон сам будет наступать, увидев, что основные массы войск ушли из центра? Ему ответили, что Наполеон давно бы уже напал, если бы имел уверенность в победе, к тому же гвардейский резерв способен отразить любую контратаку французов.

Ночью был сильный туман, и Наполеон, который разгадал план союзников, передвинул незаметно ряд своих частей к линиям противника…

Мы с Иваном приехали в деревню Сокольниц (по-чешски Сокольнице) к замку с одноименным названием, где французскому левому крылу после сдачи деревни Тельниц удалось сдержать атаку русских. Здание замка было захвачено солдатами Ланжерона после ожесточенной резни, но южную окраину деревни французским гренадерам, несшим большие потери, удалось удержать. Тем самым была сохранена непрырывная линия расположения французских войск. В фильме, который я посмотрел в замке Аустерлиц, было сказано: «Если бы русским удалось взять Сокольниц и разорвать центр французов, может быть их план (т. е. план ныне всеми презираемого Веройтера) удался бы». Это была для меня неожиданная информация, до этого везде я читал только критику плана Веройтера. В фильме Абеля Ганса он вообще показан полным идиотом с маньячным блеском в глазах. Таким образом, это место никак нельзя было назвать второстепенным пунктом битвы.

Здание замка было недавно отремонтировано и выглядело, как новодел. Сейчас в нем размещается дом престарелых. Я увидел стариков, прогуливающихся по парку. Самые немощные сидели в каталках. Все были в новой, чистой и безупречно выглаженной одежде. Здесь вполне можно было снимать фильм об образцовой богадельне. Заметив меня, из дома выскочила медсестра и что-то спросила. Я сказал, что я турист и показал фотокамеру. Медсестра успокоилась.

Затем Иван отвез меня на холм Журань, где располагалась ставка Наполеона во время битвы. Именно здесь он произнес бессмертные слова о солнце Аустерлица. Как я ни старался, не смог представить, что видел Наполеон с этой возвышенности в тот знаменательный день. Видимо, нужна подзорная труба. На холме была укреплена схема в металле, на которой по-чешски и по-французски были написаны строки из приказа Наполеона, который он отдал после битвы: «Стоит только сказать: он был при Аустерлице. И люди воскликнут: вот герой». По-чешски этот текст выглядел забавно: Аустерлиц именовался, конечно же, Славковым, а герой звучал как Hrdina. Попробуйте подставить эти слова в вышеприведенную фразу и оцените комический эффект…

Проселочная дорога привела наше такси к холму Сантон. Так его назвали ветераны французской армии, побывавшие в Египте. Santon по-французски означает «дервиш». Возможно купол небольшой часовни Марии Снежной на холме напомнил им мусульманские минареты. (Кстати, здание храма точно новодел, так как оригинальная часовня была разрушена во время битвы.) Здесь находился правый фланг французской армии, которым командовал маршал Ланн.

Холм имел отвесные откосы. Я с трудом забрался на него по уходившим в землю деревянным ступеням. Во время битвы холм обороняли две французские дивизии. Одной из них командовал Клапаред, который упоминается в «Войне и мире» при описании Бородинского сражения. На этот холм пытались взобраться гренадеры Багратиона.

Эта была кровавая схватка. И Сантон французам удалось отстоять до того момента, как их свежие силы проводили штурм центра союзной позиции.

На стене часовни были барельефы – изображения голов трех генералов: двух французских и нашего Багратиона. На холме находилась копия французской пушки. «А по бокам-то всё косточки русские», – вспомнилась мне строка из Некрасова.

Слезать с холма мне показалось более легким делом…

Исход битвы решился на Праценских высотах. Удержав левый и правый фланги, Наполеон стремительно ударил по Праценским высотам, как и предсказывал Ланжерон. Не ожидавшая серьезных действий противника, первая линия русских войск дрогнула и стала в панике отступать. Потеряв друг друга из вида, с поля бежали два императора. Теперь дело было за резервом – русской гвардией. Русские гвардейцы – гренадеры и кавалерия – оказали отчаянное сопротивление французам и успешно остановили их атаку. Бонапарт, в свою очередь, бросает на них гвардейскую кавалерию и корпус маршала Бернадотта (кстати, будущего шведского короля). У русских в этом месте резервов уже нет, они почти все гибнут в бою.

К 14 ч дня наметилась победа Наполеона. Он спускается с захваченных Праценских высот, окружает полностью левое крыло союзников и отрезает им пути отхода. Русских прижимают к замерзшим прудам, вынуждают выбежать на лед и бьют по ним ядрами. Жертвы огромны… Правому крылу русских и австрийцев под командованием Багратиона удается отступить в полном порядке. Всего потери союзников составили 27 тыс. убитыми, ранеными и пленными. Это ужасная цифра. У французов потери в три раза меньше…

В машине я пытался объяснить Зденеку-Ивану, что мне надо увидеть пруды, на которых французы ядрами топили бегущую русскую армию в завершающей стадии битвы. Но он не понял и ответил: «Не вем».

Мы поехали к Старой почте (200 лет назад это место называлось Бозениц). Там находилась ставка Наполеона после завершения Аустерлицкой битвы. Здесь он переночевал после сражения. Во дворе была воссоздана обстановка крестьянского двора двухсотлетней давности, реконструированы сеновал и конюшня. В ресторане, оформленном в стиле начала XIX в., обедала группа туристов. К сожалению, двери здания старой почты были для меня закрыты: их открывают только для туристических групп.

Иван отвез меня в Шпильберк, подкатил к подножию огромной горы и показал на лестницу, уходящую круто вверх. У Шпильберка я рассчитался: набило круглую сумму в 1385 крон. Иван Климчик дал мне чек на эту поездку. На чеке стояли две четкие надписи – Start 12:42 и Cil 14.47. Климчик оставил и визитку с телефоном.

Было уже около 15 ч, когда я пошел в гору.

Шпильберк – старинная австрийская крепость, которая была построена для размещения гарнизона и обороны города Брно. В 1809 г. после битвы при Ваграме Наполеон разрушил внешние укрепления крепости, и она потеряла свое военное значение.

С конца XVIII в. Шпильберк использовался как тюрьма для уголовных и политических преступников.

Купил билет за 70 крон. Билет выглядел внешне точно так же, как и билет в виллу Тугендхат, который мне дали накануне, но стоил на 50 крон дешевле. Видимо, на осмотр объекта ЮНЕСКО цена повышается автоматически.

Мне выдали проспект на русском. Из него узнал, что первоначально в XIII в. Шпильберк был замком чешских королей, а затем резиденцией моравских маркграфов. С XVII в. Шпильберк стал военной крепостью, укрепленной для отражения атак противника. В 1784 г. часть казематов по приказу австрийского императора перестроили под места заключения для самых жестоких и опасных уголовных преступников. С 1800 г. здесь в специальном корпусе содержались и государственные преступники, в частности итальянские карбонарии и польские борцы за независимость.

Я обошел казематы, построенные из красного кирпича. Жуткий холод и отсутствие света... Восковые фигуры изображали узников, которых на ночь приковывали к деревянным настилам. Были тут и фигуры тюремщиков в зеленой форме с большими связками ключей. Во Вторую мировую войну при нацистах здесь была тоже тюрьма. Помещалась здесь и немецкая судебная управа (подлинная табличка с орлом и свастикой говорила об этом). В одной из комнаток с белыми стенами я осмотрел остатки немецкого телефонного узла.

Когда я выходил из Шпильберка, на одном из склонов холма моим взглядам предстал итальянский памятник со знаменитой фигурой римской волчицы. Табличка на памятнике говорила о том, что он посвящен членам «Молодой Италии», умершим здесь в неволе в середине позапрошлого века. Место здесь было невеселое.

В Шпильберке я купил сувенирную кружку для своего товарища…

Вечером в номере я стал рассматривать исторических персонажей, изображенных на чешских деньгах. Осмелюсь высказать свои впечатления.

Святая Агнешка на 50 кронах. Строгий мудрый взгляд истинно святого человека.

Карл IV (по-чешски Карел) на 100 кронах. Один глаз (левый) имеет грозное выражение, другой (правый), наоборот, излучает доброту. В общем, как у Гашека: «Немец, но хороший парень».

Ян Амос Коменский на 200 кронах. Истинно великий педагог. У меня нет комментариев.

Писательница Божена Немцова на 500 кронах. Ее изображение своей святостью напоминает Св. Агнешку, но в глазах у Божены больше кротости.

Палацкий на 1000 кронах. В XIX в. истово ратовал за отделение Чехии от Австро-Венгрии. Лицо демократа имеет совершенно зверский вид, хотя, видимо, художник хотел подчеркнуть прежде всего непримиримость национального героя.

Назавтра я собирался в Оломоуц.