Кто не помнит колоритнейшего гоголевского персонажа, который предпочитал брать взятки борзыми щенками?

И неспроста: борзые собаки в первой половине XIX века были для богатых землевладельцев своего рода «твёрдой валютой», а огромные псарни и псовая охота — по преимуществу с борзыми и гончими — непременной частью дворянско-усадебной культуры. Читайте Гоголя и Тургенева, читайте сцену охоты из второго тома «Войны и мира». Хотя многие слова — точно из какого-то иного мира — ну кто сейчас знает, каков из себя был, к примеру, подуздоватый муругий кобель? Что такое, к примеру, «щипцы», «степь», правИло», «подрыв», «пазанки»? (На языке борзятников это собачьи морда, спина, хвост, живот и лапы).

Но с отменой крепостного права начала исчезать и псовая охота. Уже Гиляровский сто лет назад писал о ней как об «уходящей натуре». Хотя великолепные типажи, подобные Степану Степановичу Чубукову из чеховского «Предложения» ещё изредка попадались. А сейчас… В традиционно лесной России всё меньше первозданных, дремучих, а главное — полных всякой дичи лесов. В Европе псовая охота вообще давно запрещена. В России, тем не менее, не переводятся любители и заводчики борзых, хотя количество их сильно сократилось.

И оставшемуся поголовью, тем не менее, как-то надо реализовывать свой охотничий инстинкт — иначе собака может просто заболеть. Испытания борзых на резвость в прежние времена тоже нередко проводились с старых «дворянских гнёздах». Только тогда собак пускали за живым зайцем (так называемые «садки»), а сегодня и в России, и за её пределами борзым приходится бегать за механическим. (Механическим зайцем может служить, например, оснащённая дистанционным управлением пустая пятилитровая бутылка). Подобные бега очень популярны в Британии (откуда родом самое быстрое после гепарда млекопитающее — борзая собака грейхаунд), Австралии и США, где собачьи бега, между прочим, куда популярнее футбола.

Ярославская Швейцария

Сами по себе бега борзых в России — не редкость, подобные соревнования не раз проводились даже на центральном московском ипподроме. И тогда, между прочим, народу на них бывало поболее, чем на обычных бегах, что объяснялось, в общем-то, просто: жокея, в отличие от собаки, легко «подмазать», повлияв на результат того или иного забега…

Но в обстановке, в «декорациях» настоящей русской дворянской усадьбы бега борзых можно увидеть сегодня только в усадьбе Воронино — она находится рядом с федеральной трассой М8. Это одна из самых древних и уж точно самая красивая дорога центральной России — из Москвы на Сергиев Посад, Ростов Великий, Ярославль, Вологду, Архангельск. Воронино – в полутора десятках вёрст к западу от старинного и очень симпатичного городка Петровска.

Перед нами небольшая, чуть всхолмлённая возвышенность — её называют иногда ярославской Швейцарией. Четыре пруда, рядом просторный парк — возраст некоторых деревьев перевалил за 250 лет. Немудрёные парковые забавы — беседка «любовида» на искусственном холме, катание на лодке по самому большому из прудов. Стройная классическая колокольня Троицкой церкви при въезде…

Сам храм, к которому от звонницы вела дивной красоты «прозрачная колоннада» (Вяземский), очень похожая на ту, что соединяет сегодня главный дом и флигели «русского Парнаса» — усадьбы Остафьево. Исчез, как принято нынче говорить, в бурях минувшего века. А попросту — в начале 1960-х был растащен на кирпич «мирными обывателями». Сейчас на её месте построена совпадающая по формату с западной стеной храма очень оригинальная по архитектуре часовня.

На самой высокой точке — старинный барский дом. Как нередко водилось в XVIII веке,с каменным низом и деревянным верхом. По внешнему виду — никаких роскошеств, никаких барокко-рококо, типичная помещичья усадьба средней руки. Не Кусково, не Останкино и не Архангельское. Но именно таких усадеб меньше всего сохранилось на российских просторах. В пору, когда одержимые пресловутым революционным правосознанием крестьяне привычно пускали барину «красного петуха», наследие усадьбы Воронино (картины, реликвии, архивы) уцелело — местное предание гласит, что спас его управляющий, вовремя успевший передать все ценности в Ростов, в музей .

Воронино с середины XVII века принадлежало роду Леонтьевых, подарившему России немало славных сыновей — достаточно вспомнить философа и историка-византиниста Константина Николаевича Леонтьева и генерал-майора Ивана Сергеевича Леонтьева, женатого на внучке Суворова. Судьба удивительная и трагичная: Бородино, заграничный поход до Парижа, портрет в Военной галерее 1812 года, свадьба. И через год после неё — нелепая смерть на учениях: от ангины, после глотка ледяного кваса в жару…

Прадед и правнук

Последним дореволюционным хозяином имения был Сергей Михайлович Леонтьев — товарищ министра внутренних дел во Временном правительстве, сгинувший в 1937-м на страшном Бутовском полигоне. Сегодня владельцем усадьбы является его правнук, московский предприниматель Сергей Александрович Леонтьев, не без гордости говорящий о себе: «Суворов — мой прадед в 13-м колене».

Случай в современной российской практике уникальный. Редко бывает, что на протяжении четырёх столетий усадьба находилась во владении одного рода. Хорошо, конечно, что «Поленово» и «Ясную Поляну» возглавляют ныне потомки их бывших владельцев. Но там — чисто государственные музеи.

А тут — частное лицо. И часто ли бывает, что у таких, будь они хоть сто раз наследники — в отсутствии закона о реституции! — находятся не только желание, но и средства на выкуп своего родового гнезда? Но Воронину, ставшему выявленным памятником историко-культурного наследия уже в постсоветские годы, повезло — он выкупил практически всю территорию бывшего леонтьевского поместья — двадцать с лишком гектаров. Хотя, признаться, ещё в первый год наступившего века ситуация была совсем иной.

«Усадьба за советские годы сменила немало хозяев, — рассказывает Леонтьев. — МТС, в годы войны — тыловой госпиталь. Потом пионерский лагерь одного из окрестных предприятий, которое в итоге предпочло от него избавиться. В итоге в тот момент, когда эти земли выставили на торги, я оказался единственным претендентом». И — что бывает тоже нечасто — местные жители поступок новоявленного «помещика» одобрили.

«Очень хорошо. Мы все за то, чтоб они были. Иначе всё тут пропадёт. Всё шло на развал, особенно в последние годы, когда дети не стали отдыхать», — пояснила одна из жительниц деревни. Очевидно, и они чувствуют, что пришёл не какой-то сторонний нувориш, а человек, ощущающий дело восстановления усадьбы как своё личное, семейное, с детства выношенное дело. А это предполагает совсем иное отношение к любой мелочи.

Особенно важно то, что Леонтьев не стал «закрываться». Известно немало случаев, когда новые хозяева старинных усадеб наглухо закрывают её от посторонних — частная собственность. И всё. Леонтьев пошёл по другому пути, хотя поначалу идти по нему было непросто. Одна церковь, иконы Толгской Божьей матери середины XVIII века, стоявшая рядом с барским домом разрушена полностью — предполагается её восстановление. О другой напоминает только колокольня. Пруды загажены, «французский» парк исчез, «английский» изрядно поредел — типичная для советских времён картинка.

Но тут Леонтьеву-правнуку повезло в очередной раз. С прадедом, погибшим за четверть века до рождения правнука. Мало того, что он в начале XX века создал за главным домом уникальную парковую композицию, этакое «колесо фортуны»: крестовая берёзовая аллея пересекается с такой же крестовой еловой, а они, в свою очередь, окружены кольцевой березовой аллеей. Старший Леонтьев  был и увлечённым любителем, фанатом, как сказали бы мы сейчас, фотографии. И тщательно запечатлевал всё, что происходило в каждом из уголков усадьбы — оставалось только восстановить — как, например, беседку «Петин домик». Очень показательно и то, что потомки старшего Леонтьева бережно сохранили весь семейный архив — даже в те годы, когда это было как минимум небезопасно.

Барский дом, он же — музей

Сегодня старая усадьба открыта для всех. На месте конюшен возведены два гостевых дома. Благоустраивается парк, вычищены пруды, создан кинодром — кольцевая трасса для тех самых собачьих бегов. А весь первый этаж бывшего господского дома отдан под музей, и многие из его экспонатов поистине уникальны. Вот, например, макет усадьбы — мало ли подобных по нашим музеям? Но только тут на аллеях макета присутствуют многочисленные фигурки людей — и отчётливо видна соразмерность всех построек человеку. Родословная роспись дворян Леонтьевых в форме диаграммы — с 1370-го по 2010 год. На ней, в последних столбцах — две дочери и внучка нынешнего хозяина. Дело, похоже, находится в надёжных руках.

Зал, посвящённый истории самой усадьбы и её окрестностей, должен появиться в ближайшее время. Как и музей многочисленных археологических находок — для них предназначен сводчатый подвал. «Труднее всего, — чуть удивлённо говорит Леонтьев, — с советским периодом. Во времена моего прадеда сохранению подлежали все архивы, и государство за этим зорко следило. А советские архивы зачастую либо уничтожались, либо просто выбрасывались».

При этом «граф», как его называют местные жители, человек сугубо практической сладки и понимает, что русская усадьба — как явление, как экономический феномен — в том виде, в котором она существовала ещё, скажем, в позапрошлом веке, восстановлению не подлежит. А культурный — почему бы и нет?

В Воронино — усадьбу, работающую в музейном режиме с 2014 года, приезжают пока около 10 тысяч человек в год. Это окупает едва треть вкладываемых средств. С той же Ясной Поляной — не сравнить. «Конечно, хотелось бы достичь самооокупаемости. Но вторая Ясная Поляна мне тут совсем не нужна», — подчёркивает «граф» Леонтьев. Конечно, пресловутые «широкие туристические массы», мчащиеся по трассе М8, в Воронине представить сложновато. Но огонёк, превратившийся очаг культуры, очаг совсем иного отношения к жизни, к своим предкам, наконец, просто к делу, которым занимаешься — налицо.

А борзые… В зимних бегах на кубок усадьбы Леонтьевых приняло участие восемнадцать собак от восьми заводчиков. Всё по-серьёзному: можно поставить на ту или иную собаку и в случае выигрыша получить призовые тут же. Самые первые бега, по словам Леонтьева, прошли нынешней осенью. Теперь они будут проходить во все сезоны года — кроме лета.

Некогда обласканный императрицей Екатериной II Петровск (5 тыс. жителей) — именно по её повелению была посажена знаменитая берёзовая роща на выезде из города — долгое время находился как бы в тени находящегося совсем рядом Ростова Великого. Но в этом небольшом городке, по статусу являющимся посёлком, а также в его окрестностях, немало и своих, заслуживающих внимания туриста достопримечательностей. В 22 км к востоку находится село Годеново с весьма чтимой верующими святыней — Животворящим Крестом Господним. Уже в нынешнем веке в самом Петровске появились небольшой историко-краеведческий музей и частный музей Ежа Петровича

Георгий Осипов