Кратко о России: воруют. Кратко об Италии: То же самое (Окончание)

О том, как мы сами стали жертвами.

           Так вот, значит, затарившись сэндвичами, мы решили устроить себе тур "Вся Италия". Поехать, посмотреть на красоты: Пиза, Флоренця, Болонья, Венеция…Тут вот какая штука.
           В принципе, по итальянской железной дороге зайцем ездить можно. Как и в других точках земного шара. Естественно, везде есть своя специфика. Итальянский контролер, по сути, ленив, в отличие, скажем, от немецкого ( как и вообще итальянец сравнительно с немцем). Плюс, он не руководствуется неким абстрактным порядком, "орднунгом", который во что бы то ни стало нужно восстанавливать.
           Поясню на германском примере. Таким же манером, без билета, мы раз добирались из Бремена в Кельн. Контролер застукал нас где-то в районе Оснабрюкке. Он не поленился устроить не значащуюся в расписании остановку в Оснабрюкке, среди ночи, и настоял, чтобы к поезду вызвали полицаев…Для полиции у нас была одна малява, о чем я еще скажу позже. То есть полицейские нас не задержали, но результат был во истину в духе германской законности. Нам предписывалось не садиться на поезда без билета и не находится на вокзале без билета. "Но как же, бляха, - спросили мы, - мы можем взять на него билеты, не находясь на вокзале - кассы то там?!" - "Сейчас ночь и кассы не работают. - невозмутимом ответили нам. - Билеты вы сейчас взять все равно не можете. Так что пиздуйте." По логике они должны были нас посадить машину и отвести подальше от вокзала, в лес. И не сделали этого просто по той причине, что нигде в полицайских уставах, видимо, не записано, что нужно зайцев отвозить в лес. Поэтому не повезли.
           То есть такая ситуация, когда все сделано, чтобы потрафить закону, каждой букве его, в Италии невозможна. Не бывает решений, которые - как в Германии - не удовлетворяли бы конкретного человека, а лучше всех участников. Поэтому контролер в Италии не сдаст тебя ни в какую полицию, если только сильно не осерчает. По ушам ездить будет долго, да, на мозги капать, но цели восстановить справедливость он не преследует. Он хочет выбить с тебя хоть какие-то деньги, которые потом прикарманит. Поэтому они привязчивые, но, повторяю, безопасные, и помурыжив, все равно отпустят. Главное, не давать им паспорт, а то потом не вернут, пока ловы им не принесешь.
           Мы таким манером все окрестности Неаполя объездили, и ничего. Но вся штука в том, что для тура "Вся Италия" нам и этих навыков не понадобилось.
           И все благодаря билетам. Нашим родным билетам, выписанным на Кузнецком Мосту, 9, после нашей давки же родной давки.
           Билет Москва-Рим. Без даты. Поезд не прямой. То есть, на любой проходящий поезд можно садится. И - слава богу - Пиза, Флоренция, Венеция и другие очаровательные города расположены как раз на протяжении этого длинного, тернистого пути: Москва-Рим-Москва.
           Нет, конечно, у итальянцев имелись всякие ловушки для таких ухарей, как мы. По итальянским ж/д правилам билет перед посадкой надо простебать в такой железной штуке на перроне - без этого он за ксивник не катит. Ну, или контролер, поворчав, примет его за билет, только одновременно шмякнет свою дырку. Суть ее в том, что на билете появляется дата, станция, число.
           На наших же билетах никто из итальянцев никогда штамп не ставил - они их боялись! Еще бы - такая хреновина, сто одежек и все ни несут ни одной буквы латинского алфавита! Итальянцы на них долго вылупливались, еще больше на нас, а мы им так вальяжно объясняли, вот, едем домой, в Россию - это если туда, а если обратно - к вам в гости едем, Бон Джорно! А сам могли кататься туда-сюда. Если кто и штампанет единственное пригодное место - обложку билета, то ее можно было смело отрывать, т.к.вся писанина как раз была на кальке, с большим запасом - листков десять, ей богу!
           Иначе говоря, добрались мы таким способом до Рима. Из Неаполя. То, что Неаполь находится южнее волшебного маршрута Москва-Рим - херня, мы показывали наши билеты, где все написано по-русски, потом объясняли контролеру по-русски. Он только дико таращился. Потом мы ему объясняли по- английски Тоже самое. Потом - по-итальянски. Да - то, что мы хотели сказать, мы вполне могли выразить, потому что смысл этого был прост: "Не ссы, все нормально!" В общем, проторчав возле нас больше положенного времени, понимая, что за этот срок он рискует упустить более реальных, итальянских безбилетников, страж закона плевался и шел дальше.
           И так мы комфортно, без затрат, добрались до Римского вокзала и стали неспешно вычислять по ж\д расписанию маршрут, наиболее отражающий красоты Италии…Сумка, в которой были мои документы, дорожные вещи, фотоаппарат - вообще все, лежала на халявной вокзальной тележке. И вот в какой-то момент я понял, что она там больше не лежит. Сначала не ужас, а недоумение. Как показал ход дальнейших событий - недоумение, переходящее в недоумие.
           Нет, конечно, уже положить в Италии сумку на тележку, не прикрепив ее - признак не большого ума. Но и потом все наши действия можно рассматривать как глупые и бессмысленные, которые, главное дело, в дальнейшем даже принесли пользу - хоть и не стой стороны, с которой мы ожидали.
           Сначала мы стали бегать по вокзалу, высматривая, нет ли у кого моей сумочки. То есть вор должен стянуть ее и расхаживать неспешно по вокзалу. Убедившись, что воры не такие ослы, мы пошли делать заявление в полицию. Нет, это совсем не помешало, но клянусь, что мы надеялись, что местные полицейские тут же разыщут местных воров ( они должны уметь!) и вернут мне мои вещи! С этой целью мы даже совещались при заполнении протокола в участке при описании пропавших вещей, типа: "Три телевизора, три магнитолы, куртка кожаная…три!…" Полицейский офицер, женщина, оказалась единственной встреченной нами итальянкой, знающая русский. Но так, как совещание шло в основном матом, она не много поняла.
           На самом деле, я конечно мало надеялся, что вещи отыщутся. Хотя бы паспорт! Зачем ворюгам нужен серпастый-молоткастый? Должны подкинуть… На поверку это так же безнадежно. За два ограбления, в которых участвовал мой паспорт в разных странах, ни разу ни куда его не подкинули.
           Ну и верхом нашей наивности был поход на следующий день в российское посольство в Риме с просьбой поспособствовать в этой ситуации…Мужики в посольстве долго, наверное, ржали.
           Но все это только завтра, как и следующий поезд в наш родной Неаполь. А пока мы воландались с полицией, вообще ушли все поезда, куда-либо. Насущная проблема: как здесь переночевать? Естественно, о гостинице речь не шла. Центральный вокзал в Риме обладает одной нехорошей особенностью - его на ночь закрывают, а всех бомжей - выгоняют. Поэтому пришлось нам слоняться вокруг да около.
           Где-то в два-три ночи стало сильно пробивать на сон. В Неаполе у нас такой проблемы не возникало, поэтому мы совершенно не в курсе, где и как? Пробовали заснуть в машинах - еще по Неаполю, когда возвращались домой поздно, и автобусы не ходили, знали привычки итальянцев : треть машин вдоль дороги не заперты - однако было слишком холодно. Очередная машина, оказавшаяся хладным приютом, подвергалась нещадному разграблению. Если в Неаполе мы, забравшись, брали мелочишку - если была, кассеты, там - и то, если музыка подходила, то тут мы мели все, мы мстили! Под чистую бардачек, под чистую сидения, еще и зеркало заднего вида срывали и до кучи боковые зеркала. С корнем! Сгодится: в Москве тогда было круто повесить иностранную зеркалку на какую-нибудь "копейку".
           Однако, приоритетным был сон. А главным врагом - холод, ибо все теплые кофты - и не только мои - были как раз в той сумке. И в поисках более менее теплого пристанища мы опробировали самые экзотические места. Например, в Колизее - в самом центре, на арене - то есть там, где раньше была арена, а теперь было подземелье с какими-то прокопанными для гладиаторов ходами. И вот там, в этих узких проходах мы искали тепло! И еще в Палатин наведывались на тот же предмет…Тщетно. Поспать так и не удалось.
           Как я уже говорил, на следующее утро, как только открылось наше посольство, поехали туда. Без билета, естественно. Там, как я уже тоже говорил, потешились над нашей просьбой: "А может, деньжат…" Все, что они сделали, мне вместо паспорта дали бумажку - мол, российское посольство, или консульство, просит посодействовать и т.п. Полезная оказалась бумажка, забегая вперед.
           Ну а дальше - в Неаполь, прочь, прочь из этого воровского притона! Проблему проезда я решил радикально: не стал размениваться на препирательства с контролерами, а просто заперся в туалете на все время пути, весь рулон туалетной бумаги размотал и устели туалетный пол подобием перины, и всю дорогу сладко проспал. Добрые итальянцы - молодежь - кричали мне "Кантро, контро!", чтобы я не расслаблялся. Но мне было по боку. Спать хотелось, как чеховской героине.

О том, как в Неаполе можно прожить.

           Тогда мы в первый и в последний раз не досыпали в Италии. Главным образом, мы не доедали. И по наблюдениям эти две издержки бомжевания различаются по состоянию бомжующего. Организм стремится преодолеть любой дискомфорт, это так. Но когда хочется спать, то ты ищет возможность поспать пассивно - может, иррационально это связано с тем, что ищешь ты как раз покой, недвижимость, анабиоз. Может, достаточно рационального, функционального объяснения: с недосыпа голова просто тяжело соображает. Когда же хочется есть, то, наоборот, мозг работает быстро, резко, даже легко. Пища - энергия, жизнь. То есть недосыпание и недоедание - вещи разнонаправленные. Вектор первого - отрицательный, второго - положительный.
           Я ненавижу недосып. Не могу сказать, что мне нравиться голод, но так страдать мне намного приятней, и я даже допускаю - вслед за восточными мудрецами - полезней. Порою бывает, что голод и бессоница - вещи взаимосвязанные. Иначе говоря, на голодное брюхо не очень-то уснешь. Но у нас, напомню, было вино, которое перед сном, в небольших количествах ( а тем более - в больших), заполняло желудок на короткое время, достаточное для засыпание, а так же позволяло эмоционально отключиться от неотвязного чувства.
           В Италии, в Неаполе недоедание имеет свои особенности. Особенность положительная ( хотя, с какого конца теперь уж смотреть!) в том, что итальянцы, и неаполитанцы в особенности - добрый народ. Не "добренькие", как благочестивые обеспеченные немцы, а именно - добрые. То есть тебе подадут не в день и час благотворительных акций, и не в месте их проведения, украшенном разноцветными флажками, а там, где ты попросишь. К примеру, если стреляешь сигарету на улицу - даю ВСЕ. Практически все."Ми дай уна сигаретта" - "Уна сигаретта?" Переспросят: "Только одну сигарету?". Без улыбок, деловито. Типа - чего, тебе только одну сигарету не хватает в этой жизни? Деньги спрашивать, или еду, конечно, не так легко, и только поэтому ходишь голодный.
           Трудность голодания в том, что в Неаполе постоянно пахнет пиццей. Везде. Пиццей и кофе. Как Неаполь имеет два цвета - черный и желтый, так и два запаха. Кофе и пицца. Черный - кофе, желтый - пицца.
           Если спросишь любого итальянца, из любого города - где самый лучший кофе и пицца? Не задумываясь скажет, что в Неаполе, и это несмотря на развитый местечковый патриотизм. Кофе славен Неаполь еще с арабских времен. Черный, жутко ароматный кофе. Здесь не признают никаких капуччино и пр. Очень маленькие чашечки, очень мало кофе. Но и это малое количество пьют малюсенькими глоточками, после каждого подпрыгивает сердце. Сразу все выдуть, честно сказать, не пробовал.
           Пицца - это вообще местное, аутентичное. Трудно утверждать, что пиццу начали делать в Неаполе. Известно, что это - еда римских легионеров. В походе брали что под руку попадется ( маслины, грибы, помидоры), бросали на щит и заливали пастой - тестом, которая под солнцем быстренько пеклась. С учетом того, что первые легионеры легионерили как раз в этих краях, когда римляне подчиняли себе первые колонии - греческие полисы - то не исключено, что пицца как раз отсюда.
           Даже если ты поел накануне, это уличное сочетание запахов - кофе и пиццы - вызывает летальный слюнотоксикоз. Кофе вообще один из сильнейших раздражителей вкусовых рецепторов, а пицца…Что про нее говорить?!… Неаполитанский вариант - это отдельная песня. Ингридиент, который придает пицце вкус, запах, цвет, все очарование - моццареллу, специальный сыр - неаполитанцы, как они говорят, делают не из молока коровы, и из "бычьего молока!" И при этом они так хитро улыбаются.
           И ты и вправду поверишь, зная их хорошо, что они дрочат быку - в виду того, что прикосновение к титькам до свадьбы здесь всеми почитается большим грехом, пускай даже это будет собственная буренка!
           Однако голод - штука серьезная. Как я уже говорил, можно просто просить еду - "аскать". Можно сыграть в русскую-народную игру - "закидывание кабаков".
           Еще на родине практиковалась такая штука. Поешь, а заплатить забудешь. Тем более там, где все предприятия общепита были еще государственными, за очень редким исключением, халдеи, оказавшись проворнее, расправлялись бесцеремонно: сдадут в милиции или же крепко настучат по репе. Или же все сразу.
           Здесь не так. Я уже говорил, что в Италии на закон всем насрать, что волнует - это свои деньги. Если ты нажрал на энную сумму, и предприняв попытку не заплатить, был схвачен за жопу, то с тебя потребуют всего лишь вернуть энную сумму! То есть был бы беспроигрышный вариант: идешь в кабак с лове в кармане и бессовестно его кидаешь. В худшем случае расстаешься со своей лове. Вариант, повторяю, был бы, если б у нас тогда оставалось немного денег…Но поздно мы открыли это Эльдорадо!
           И все равно мы шли - голод не тетка. Один из нефартовых случаев: сидим мы где-то в центре, по-моему, у Археологического Музея. Кабак идеальный: кухня в доме, на улице только столики. В оптимальном количестве: не один, чтобы халдеи только и пасли тебя, и не целая куча - когда постоянно халдея кому-то приносят и что-то уносят. Несколько столиков, одиноких, пустынно кругом. Халдей принес пиццу, удалился и не появляется уж добрых пол часа. Мы степенно с ней разделываемся, по телесам разливается благодушие. Место нравится все больше и больше: вот хоть прямо сейчас вставай и - за угол, не спеша.
           Одна проблема: на углу маячит "полис". "Полиция урбана" - городская полиция, весьма забавная на вид. У них высокие сапоги и галифе защитного цвета с красными лампасами, которые не сбоку, как нормальные, а наискосяк: начинаются у бедра сбоку, а в сапог уходят уже спереди, на коленке. На головах и них нечто вроде турецких фесок.
           Чего он здесь тусуется? Ждем. Полис и вправду свалил, но за место него появился карабинер. Амбал под два метра роста - как и все карабинеры - в синей форме и в беретке. Бежать как-то расхотелось…
           Небольшое информативное отступление. В Италии есть карабинеры, есть "полиция урбана", есть "гуардия финациария", есть еще лесники, есть пожарники. И все они осуществляют функцию надзора за порядком. Это введено еще Муссолини, таким образом боролись с коррумпированностью служивых. Каждая служба друг друга дублирует. Подкупать стража порядка бессмысленно: через час придет представитель другой службы, а на всех взяток не напасешься. Итальянцы, допекаемые расспросами дотошных туристов, которые видят это разнообразие наворотов, показывают различие буквально на пальцах: карабинеры - рука с вытянутой ладонью поднята над головой. Полиция - рука опускается пониже. Налоговая полиция - еще ниже. Егеря - еще. Когда доходит до пожарников, то рука уже опущена до колен, и итальянцы ладонью еще похлопывают, как будто шмякают по тыковке воображаемого карлика.
           Так вот. Рядом с тем самым хорошим кабаком был какой-то пост государственной важности. Охрану их здесь несут все службы по очереди. Мы бы еще, может, не убоялись карликов-пожарников, но с карабинерами связываться не хочется. То есть надо платить, но платить нечем. Вопрос разрешился часами. За две пицци, да с пивком, насчитали двадцать с чем-то. Часы - "Командирские" - получись по двадцатнику. Когда мы только сюда приехали, это сочли бы невыгодным, но сейчас - наоборот: никому наши "Командирские" здесь и за пятнадцать не вперлись.
           С часами еще были забавные случаи. Например, закинули мы один кабак. Пошли втроем, но кидали мы с Бородой, а Пиво ушел в отказ. Причем, так хитрожопо ушел: мы все сели, заказали по пицце, он нащипал от наших изрядно, а потом свалил. В общем, мы доели, договорились - в какой момент бежим и в какие стороны - нужно в разные, чтобы сбить погоню с толку, за кем бежать - рванули, стулья с треском полетели в стороны. Потом на условленном месте встречаем Пиво. Он в трауре - поведал нам историю.
           Он, когда ушел, ошивался в окрестностях, ждал, когда мы осуществим миссии. Ждал долго, решил подобраться поближе, посмотреть (а мы тогда уже вставили ноги) Тут Пиво и взяли тепленького. Зря он пытался доказать, что он в наших грязных делах не участвовал. "Ты с ними был, и пиздец!" Пришлось ему расстаться со своей "Пакемой". Он потом нам долго доказывал, что мы должны быть в доле, но мы не внимали аргументам. К тому же он почему-то оценивал свою "Пакему" в двадцать пять долларов, а у нас, знаете ли, "Командирские" дешевле вышли!
           Следующим в перечне способом выживания в Неаполе - воровство из магазинов. Тоже имеет свои особенности, по сравнению с международными нормами. В неаполитанских магазинах - по крайней мере, в маленьких и средних - нет никаких камер наблюдения. Их с успехом заменяют итальянские рыла. Сколько в другом магазине камер, столько же там рыл, коим единственным смыслом нахождения там является верчение рылами направо-налево, слежение за посетителями. По-видимому, это признано эффективней камер - а уж то, как бороться с ворами, в Неаполе прекрасно осведомлены.
           Но это совсем не значит, что украсть ничего не возможно. Возможно, и мы этим порой занимались. Тем более все, что касается кабаков, применимо и здесь. Раз нас зажопили в супермаркете - причем, с камерами - за выносом каких-то фломастеров, еще всякой шелухи, долларов на двенадцать. Диалог примерно из мультфильма про дядю Степу и хулигана: " В отделение хотите?" -" Не хочу!" - "Но тогда уж заплатите!" - "Заплачу!" Да, только одна пиккола проблема - у нас нет двенадцати долларов. Может быть, нас бы и вообще отпустили, но на беду с собой был фотоаппарат. Его взяли в залог - до тех пор, пока мы не принесем деньги. И никакой полиции.
           Выносом жратвы из магазинов мы тоже занимались, но не так часто. Мы думали: "Зажопять, сдадут полиции, вышлют из страны. То же самое и в кабаке. Так зачем размениваться на какие-то сосиськи с макаронами в шопе, когда за тот же риск в кабаке можно съесть вкуснейшую в мире пиццу или что-либо из морепродуктов, да с пивком!" Так мы думали каждый раз, и каждый раз, когда нас ловили, все, во что нам это обходилось - всего лишь сумма, на которую мы Нажрали-украли. Такие парадоксы.

О том, как в Неаполе выживают другие.

           Я не помню, чем мы занимались тогда в тот день, когда мы встретили Тома. Может, искали работу ( а мы ее действительно искали, и безуспешно). Может, это был один из дней "культпоходов". Иногда мы практиковали такие вещи: пролезя где-нибудь в Помпеях, под шлагбаумом ( не платить же за билет!), или в других культурных местах, мы смешивались с молодежной туристической толпой. Там наконец-то можно было пообщаться с другим пиплом, который спикал на инглише, да и просто почувствовать себя нормальным студентом, западным, забыть, как ты проник сюда, представить, что вполне легально заплатил за вход, и за сэндвич с ветчиной, и за водичку в бутылочке. Знакомясь, мы никогда не говорили, что из России. И отнюдь не потому, что нам было стыдно.
           Нам не было стыдно за то, что мы из России. Гордо мы, правда, тоже себя не чувствовали. Нам было по барабану. Русским в местах скопления иностранцев быть было не желательно в том смысле, что все сразу же налетали с расспросами: все-таки девяностый год на дворе, русские за границей, да еще не в стаде, ведомом гидом - зрелище диковинное. Все сразу бросали осмотр достопримечательностей и начинали изучение нас. Что да как, а как мы живем? А что мы едим? Пьем? И что мы думаем о Западе, о России, о Горбачеве, и что мы думаем вообще? И как нам удалось попасть на Запад, и чем мы здесь, собственно, занимаемся?
           И нам рано или поздно приходилось выкручиваться, чтобы не отвечать на эти коварные вопросы, чтобы не говорить правду, а именно: "Здесь мы занимаемся тем, что бомжуем, а думаем мы о том, что, может, ты поделишься сэндвичем, который у тебя торчит из рюкзака, или вообще - не стрельнуть ли у тебя пару долларов?…" Ведь несмотря на дикий интерес, который мы у всех вызывали, почему-то предложить нам булку никто не спешил.
           Да, так вот сами итальянцы нисколько не стесняются и стригут туристов, как баранов. Сам сколько раз наблюдал: как только стоит автобус, и водителя нет неподалеку, туда заскакивает проворный крендель и проходится по ряда, с пустыми руками - ничего не продает. А выходит довольный и явственно гремит деньгами, которые аж в двух руках не умещаются. Чего он им там плел - нам неведомо, да и вряд ли вообще он знает чего хоть на каком языке, кроме "Ду я жбиг инглищ?" - однако это работало.
           Из всех культурных мест нам больше всего были любы церкви. Потому, что туда не надо платить за вход. Церкви в Неаполе богатые, есть что посмотреть. Раз мы попали в церковь Сан-Дженаро, не зная ни что за церковь, ни что за день, ни что в этот день происходит…А день бы как раз днем Св.Януария, Сан-Дженаро. И в этот день кровь святого, которая хранится в пробирке, становится голубой, и падре эту пробирку разносит, чтобы прихожане могли посмотреть на это чудо. И мы тоже на него пялились. Пробирка была с каким-то белыми инкрустациями - должно быть слоновая кость, кровь - голубая, как светлые чернила…Мы решили, что Святой Януарий был правоверным динамовцем!
           В церквях Неаполя у входа стоит - кто вы думаете? - нет, не бабки, а молодежь. И что она делает? Правильно. Бабки сшибает. То есть здоровые молодые итальянцы аскают деньги, и им дают! Сами видели. В других городах этим подвязались промышлять латины, но в Неаполе коренные жители этот бизнес никому не уступали. Мы тоже подумывали о том, да решили, что такой "здоровой" конкуренции нам не осилить.
           Но вернемся к Тому. Тома мы встретили у Кастель Нуэво, когда уже вечерело. У Костель Нуэво, а следовательно мы возвращались с какой-то культурной программы. Поэтому по инерции мы назвались голландцами. Почему голландцами? Просто в тот день мы уже были венграми, чехами, финнами и представителями других национальностей, чей язык - можно быть уверенным - не дастся никакому полиглоту, чтобы тот нас мог уличить во лжи. "О.К, - сказал Том, - а я - американец. И здесь я бомжую". Да, том был американцем и спал здесь в скверах и вообще где попало - сочетание, в природе встречающееся редко. Больше того, американское правительство делает все, чтобы такой вид, как Том, исчез вообще с лица земли.
           В Неаполе, в Италии - в каждом городе, и - полагаю - в каждой стране есть служба, которая занимается тем, что американцам, по какой-либо причине оказавшимся в чужой стране без денег, оказывает помощь. Финансовую. Дают деньги на обратный билет. Я уж не знаю, как это безвозмездно - может, и нет, может, они заключают какой-то там договор, но факт. И вот в этой организации Том, похоже, назанимал уже столько денег, что раз десять должен был улететь домой. То есть всякий раз, когда у него случался приступ денежной недостаточности, он шел в эту организацию и выражал горячее желание улететь на родину. Там удивлялись, говорили, что он уж раз десять должен был улететь, но денег давали. Для американского государства это прежде всего - человек с паспортом с белоголовым орлом не должен опускаться до уровня бомжа перед вонючими итальяшками! Это - краеугольный камень, даже если хитрожопый Том им нагло пользуется.
           Но у Тома в арсенале были еще хитрости. "Что хотите, гайз! - бодро спросил он нас. - По пивку или, может, травки?…" Мы сказали, что, мол, и то, и другое не помешает, но мы временно…некоторым образом…стеснены в средствах…Том прервал: "Расслабьтесь! Халява." Ну тогда, думаем, если выбирать, то…Пивка мы и в кабаке можем попить, и тоже нахаляву, а пыхать уж давно не доводилось.
           Теперь о том, как это все происходит. Виа Посилипо, вид на море. От моря, собственно, то место отделяет баллюстрада с парапетом в виде строя кегель, по которому время уже нашвырялось шаром…Стоят итальянцы и курят шмаль. Типичные "дрогеры": низенькие, с длинными, грязными волосами, с бородками - эдакие иисусики, а худобы все как один такой, что сам Сальваторе и то был по толще. Косяк передается по кругу. Уж темнеет, на небе луна.
           Дальше Том подходит к их компании, сначала просто улыбается, тусуется, а потом как бы невзначай вступает в него и подталкивает нас. И вот мы тоже уже стоим и шмалим, нас тоже обходит какой-то неестественно толстый косяк со слюнявым концом. Уже совсем темно. Мне до сих пор не понятно - им вообще было до фонаря: кто мы и чего мы курим их траву? Или сказалась темнота? Да и без того они все стояли с прикрытыми глазами, впрочем, если б и открыли, то вряд ли в них, в глазах, отыскалось какое-нибудь выражение. Обкурены в дупель. Может, кто из них и замечал непорядок, но не хотел лишний раз открывать рта, чтобы не выпускать драгоценный кумар.
           Трава у них, кстати, хорошая. Нас торкнуло быстро. Пиво и тут решил всех наебать: делает две затяжки, это заметно в темноте, когда на фоне его силуэта две красных вспышки, вместо одной. Но все всем пофиг. Отступаю на шаг назад и чуть ли не опрокидываю бутылку с пивом, стоящую здесь же. К бутылке кто-то прикладывался, да и забыл про нее. Или же она общая. Том, наверное, когда предлагал угоститься пивом, ее и имел в виду.
           Выходим из круга. Пиву его хитровыебанность выходит боком - его рвет. Долго. Блюет он тут же, с обрыва. Нас с Бородой пробило на "хи-хи", нам смешно, что Пиво блюет, мы начинаем скакать вокруг него с криками: "Русскому все одна херня - водка, травка, все равно - блюет!" Том стоит тут же, рядом, недоуменно смотрит, как голландец Ван Пиво блюет и матерится, а голландец Ван Дер Борода, и я, вокруг него танцуем вприсядку, яблочко и вопим на всю округу. По-русски, ясен пень.
           В разгар танца нога у меня угодила в кучу говна. Бороду этот факт доводит до поросячьего визга. Насрали, понятно дело, те же курильщики. Уж этим в сторонку отходить точно в лом. В Неаполе, кстати, кучи говна запросто лежат на улице, народ не слишком церемонится. Я остервенело тру ногу об дерево и матерюсь: "Бля, как эти могут насрать такую кучу? Как?! Они же кроме травы ничего внутрь не потребляют?" Борода уже не может смеяться, только беззвучно трясется.
           Том наконец-то ( наконец-то!) начал что-то подозревать. "Что ты сказал?" - спросил он меня. Я перевел, чертыхаясь." А-а-а… - задумчиво протянул он. - - Fart? Насрать? Как - еще раз будет по-голландски "насрать"?" Я поспешил съехать в сторону, действовать в роли переводчика. Бороде: "Он спрашивает, как по-голландски будет - "насрать"?" - "Насрать? - на секунду задумался Борода. - Так и будет - "насрать". - "Насрать". - послушно повторял я. "Насрачь…Насрачь…" - с сомнением приговаривал Том. А мы уже по-новой носились вокруг него и вопили: "Насрачь, насрачь!…" Веселый это был денек. Да и другие - тоже ничего…

О дружбе и любви.

           Много чего мы пережили вместе. Все события, которые сейчас описываю. Принято считать, что это сплачивает, сдруживает. Не знаю… Мы были закадычными друзьями до той поездки, а вот вернулись не такими уж. Охлаждение...
           Запад вообще-то чужд такому понятию, как дружба. В нашем, привычном понимании. Сама атмосфера не способствует. Даже в Неаполе - самом не западном городе на Западе, который я только видел. Городе никак не буржуазном, а - патриархальном, крестьянском, несмотря на размеры. Но институт частной собственности здесь непоколебим, невзирая на популярность коммунизма, ни на старые традиции, начиная еще с Томазо Кампанеллы. Частная собственность здесь в каждом камне.
           Частная собственность, личное имущество, не смешиваются ни при каких обстоятельствах. Ни даже в браке. Говорю это не понаслышке: Борода здесь таки нашел пассию, на которой женился ( об этом ниже). И у каждого остается своя собственность, свои деньги. Муж с женой, когда обедают-ужинают в ресторане, платят или за себя сами, или по очереди за обеих. Если очередность не соблюдается, супруги обижаются, возникают ссоры.
           У нас, понятное дело, и собственности никакой не было, но сама идея собственности, и сохранности собственности, как платоновские идеи, носились где-то в воздухе. Стремления потянуть одеяло на себя приходилось регламентировать трехсторонними договорами. Постановили: если кого-то чем-то угощают, то делится на всех поровну. Так же решили, что если кому-то фартит, и он устраивается на работу, то деньги в общий котел. Сразу скажу, что это правило бы не работало, просто роботу из нас никто так и не нашел.
           Так же учредили в рамках тех соглашений, что все, что спиздим из магазина, тоже делим по-братски. Имеются в виду продукты. Конечно, если кому-то захотелось угнать, допустим, новенький альфа-ромео из автосалона, делить на троих тот не стал бы. А так - жрачка, самое необходимое.
           Однако вскоре стали отмечаться уклонистские тенденции. Пиво стал уклоняться от того, чтоб засунуть банку консервов в рукав, в рюкзак, выражал горячее желание постоять на шухере. Приходилась исключать его из числа пайщиков. Как сейчас помню картину: мы с Бородой, счастливые, надыбавшие макарон, сосисок и даже какого-то соуса к макаронам, хлопочем на кухне с плитой, готовя ужин, а Пиво, лишенный прав, сидит тут же, уткнувшись в том Достоевского "Преступление и наказание", и говорит с отвращением: "Опять макароны!…" И это учитывая то, что мы уже полтора дня вообще ничего не ели!
           Мы с Бородой ржем, но на самом деле смешного мало. Эти вот все обиды отравляют помаленьку бытие.
           Конечно, как и наши соотечественницы, выезжающие на Запад, надеясь найти самца, который бы оплачивал все услуги рая, мы тоже не прочь бы пристроится к какой-нибудь итальянке…Тем более, они бывают очень даже ничего. Особенно, когда побреют ноги и усы. Но за неаполитанками надо ухаживать. Долго и конкретно. А ухаживать не хочется, потому что женщины, в общем, по барабану.
           Еще в армии замечена связь. Голодному женщину не хочется. И напрасно, думается, грешат на бром. Бром солдату если и дают, то - мало, потому что прапора на всем экономят, в том числе и на броме. Голодному духу не до баб, в отличие от того же сытого деда. И что интересно, с недосыпу - наоборот. Порой тычешься - где поспать, таская между ног твердый жезл, абсолютно не нужный в данной ситуации.
           Но мы, повторяю, не доедали. И с голодухи бабы не интересны. А ведь ухаживать, согласитесь, очень трудно, когда предмет не интересен. Очень!
           Как-то стою я у кооператива Пепо Колоссанте, жду, когда появится кто-нибудь - нанимаюсь на работу, на плантации. Стою долго. На втором этаже в этом здании находится какая-то стоматологическая клиника. Оттуда спускается какая-то девушка. Высокая и длинноногая - что для неаполитанки редкость. Красивая, наверное - да мне что, до нее что ли? Она останавливается и заговаривает со мной. Мне все равно делать нечего - только ждать - и я стою. Говорим по-английски. Я сказал, что из России. Она меня расспрашивает, живо. Я отвечая с неохотой, вспоминая, что скоро кончается виза, и нужно уезжать домой, назад к любимым карточкам. Вопросы - а что я здесь делаю, мне еще меньше нравятся, потому что здесь я пытаюсь устроится на сраную плантацию, куда только негров берут.
           В общем, за разговором она предложила мне мороженое. А вот это - замечательная идея! Она купила мне и себе. Я даже оживился, но дальше уже начался уже объективный кризис трепа: все вроде про все расспросили. "А что ты здесь делаешь?" - спрашиваю я ее. Это был последний гвоздь в гроб. "Посещая стоматолога, - говорит она, - он мне пластины поставил, а то у меня зубы плохо растут…" Она демонстрирует мне свой рот с пластиной и кривыми зубами и прощается. Я продолжая стоять.
           Но у Бороды все вышло лучше. А дело было так.
           На Пьяцца Медалья д Оро в Неаполе тусуются коммунисты. Мы там тоже ошивались, помятуя их симпатии к России. Вначале они активно нас угощали - кто печеньем, кто пивком. Однако не писанное западное правило, которого мы поначалу не знали, гласит: если тебя угостили, ты то непременно тоже должен сделать то же самое. Да, так вот, когда мы это правило узнали, у нас уже денег не было на угощения. Нам, соответственно, тоже уже никто ничего не предлагал, однако мы по привычке терлись на Пьяцца Медалья д Оро.
           Так вот. В один день, ближе к вечеру, когда мы стояли там все втроем - а поскольку все мы не ели с самого утра, вид у нас был особенно доходяжный - к нам подошел Ренато, коммунист. "КОстантин, - говорит он Бороде, - тут одна рагацца хочет с тобой познакомиться" Борода буркнул, что, дескать, пускай знакомиться - вот же он здесь стоит, у всей площади на виду. Ренато отвалил, и тут подходит Валерия, маленькая, крепенька неаполитанка, шестнадцати годков, его будущая жена ( не Ренато - Валерия была как раз из той распространенной у нас породы девушек, которой нравятся исключительно иностранцы). "Пойдем, - говорит Валерия застенчиво ( Бороде), - погуляем…"
           Борода встает меланхолично, и они идут гулять. Вслед за ними тенями трогаемся и мы. Дальше диалог, который происходил между Валерией и Бородой. Валерия: "А эти чего за нами увязались?…" Борода ( нам): "А вы чего за нами увязались?" Мы ( возмущенно): "Хера себе, Борода! Сейчас тебе хавчик дадут, а ты думаешь - так и сточишь его один?". Борода (Валерии) обречено: " Видишь ли, у нас такое правило…"
           Валерия таращится на него во все глаза, но решает вопрос радикально. Мы все идем к ним домой, и она вместе со своей доброй мамой набивает наши сумки сэндвичами. Вот что делает настоящая любовь!

О том, как мы возвращались домой.

           Но вот и пришла пора убираться отсюда. Наша трехмесячная виза подошла к концу, и у Лючии, которая приехала из Югославии незадолго, не было никакого желания нам ее продлевать. В своей квартире она обнаружила не только съеденные запасы, но и жуткий срач: мы так и не пришли к консенсусу - кто больше всех свинячил и кто, соответственно, должен убираться, и оставили все, как есть. Лючия была возмущена, а так как ее английский не позволял выразить всю глубину возмущения, она то и дело приговаривала, с выражением: "Ю - Дирти енимульс, жмуль дирти енимульс!" ( Small dirty animals). Почему "жмуль"? Роста мы все выше среднего итальянского.
           Борода отправлялся домой еще не в статусе мужа Валерии, даже не в статусе жениха ( свадьба случится через полгода). За все эти две недели он ни разу не трахнул ее, несмотря на море поцелуев. Здесь счастливо наложилась неаполитанская целомудренность и в общем-то пофигистичность Бороды по отношению к ней, что и подтвердилось через год брака, когда Борода, под предлогом поиска работы, тратил свои сбережения с одной герлой на острове Капри.
           Нет, до свадьбы он ее (Валерию) трахнул ( не настолько же в Неаполе голимо!), но в другой приезд, по вызову, который выслала уже Валерия. А тогда, оставшееся время до отъезда, они мило ворковали, а мы с Пивом одобрительно на них посматривали, как патриархи: в наших рюкзаках теперь не переводились сэндвичи, да и пицца залетала, испеченная мамой Валерии.
           И вот отъезд. Мы увозим с собой вещи, купленные сразу, по приезду, и предвкушаем, как будем поражать их видом друзей-утюгов. Наши сумки полны хаванины, щедро выданной семьей Валерии на дорогу, увозим с собой часы - по одним, на запястье. Все, что осталось от нашей бурной кабачной деятельности. Увозим и невостребованный "Беломор"
           В купе, где мы садимся, затягиваемся им ( там, в совке, нас "Мальборо" уже никто не угостит!). Вонючий дым наполняет пространство, итальянцы, который засовываются в дверь, тут же отшатываются назад, затыкают носы. Мы вслед им ерничаем: "Насрачь… Это называется - "насрачь!…"
           Но и вправду - в запертом пространстве невозможно дышать. Выходим в коридор, высовываемся в окно. "Беломор" верен себе: при попытке стряхнуть пепел у папиросы огромная щепка, горящая поленом с конца, отрывается и летит вдоль состава назад, как трассер. Итальянские морды в испуге отскакивают от окна, мы довольно улыбаемся друг другу. Мы уже опять друзья. В след щепке, пеплу, во след Италии уносится наше русское, удалое "Насра-а-а-ачь!…"
           Судьба героев этой нашей повести сложилась по разному.
           Борода, как я уже написал, счастливо женился, потом так же счастливо развелся. Ему женитьба дала двухгодичное пребывание в Италии, где он со своим "замужним" статусом и развившимся итальянским мог найти работу. Сначала он даже планировал устроится в местном универе - на Кафедру иностранных языков, преподавать "великий и могучий". Мы даже помогали доставать ему в Москве липовые справки - преподаватели там на подбор попались профессора, с кандидатскими и докторскими, а у Бороды за плечами было пэтэу по специальности электрика. Но не помогло: вакансий не было, по причине того, что они освобождались только по смерти какого-нибудь профессора. Их не выгоняли за профнепригодность: кто из итальянцев понимает - правильно ли преподают там русский язык или нет? Один хрен, никто из них русский так и не выучивает. То бишь, только тогда можно соваться, когда профура кедами щелкнет, а этого делать они не спешили: жизнь в Италии хорошая, живут там долго.
           Так и не дождался Борода вакантного мета, ибо по прошествие двух лет Италию покинул. Правда, поработал в других приличных местах, например - барменом в кабаке. Работа - так уж получилось - находилась в другом городе, а не в Неаполе, так что Борода с женой виделся по большим праздникам, а у него жила одна девица родом из Восточной Европы. Наконец Валерии это надоело, и она потребовала развода. А по Итальянским законам те, кто разводится, платит государству приличные деньги, где-то полторы тысячи долларов. Это формально за оформление всяких имущественных бумаг, но глубинный смысл такой: чтобы не повадно было разводиться.
           Но Борода уже так заскучал по родине, что согласился и даже заплатил половину от требуемой сумы. У нас в России свобода к тому времени гремела во всю, и он решил, что здесь срубить деньгу - больше шансов.
           О чем вскоре пожалел. Ведь до бара, например, где он работал, цивилизация еще не дошла, в нашем, российском виде, и там еще не начали учитывать, сколько в начатой бутылке осталось после налития дозы клиенту. Итальянцы вообще народ не пьющий, и Борода вовсю наслаждался этим, как и отсутствием контроля за разливом. Напивался на работе и еще носил домой.
           Здесь же у нас по-другому. В чем он весьма быстро убедился.
           О других участниках - коротко. Пиво от поездки ничего не нажил и не потерял. Автор единственное, что привез оттуда - кроме десятка фотографий, воспоминаний и возможностью написать все это - куртку и ботинки, не считая вещевой мелочи. При попытке продать это - в связи с необходимостью отдавать долги, в кои влез перед поездкой - был безбожно нагрет одним чурбаном в районе м.Бауманской, возле рынка. Чурбан взял вещи, якобы, чтобы показать брату, который жил этажом ниже. И для отвлечение от такого, в общем-то, подозрительного маневра, дал как бы подержать спичечный коробок с анашей. Шаги его стали удалятся по лестнице и пропали вместе с ним. Навсегда.
           Ну уж совсем заскакивая вперед, скажу, что анаша оказалась говенная.