Ну насчет нескончаемой любви я не уверена, но покоя там хватает. Как только выезжаешь за пределы Тамела – сразу начинается бесконечный такой покой. А Тамел – Тамел гудит, в прямом и переносном смыслах. Это как если несколько сотен низкорослых скотоводов запереть в сумасшедшем доме и дать много водки. С этого сумасшедшего дома для большинства пришлых белолицых и начинается НЕПАЛ. В Тамеле все движется, разговаривает, шумит, курит, клаксонит и хочет все ваши бабки. И вообще за час создается стойкое впечатление, что если весь Непал именно такой, то его вам, пожалуй, не так уж очень и надо. И вдруг, когда ты сидишь где-нибудь в Новом Орлеане, пьешь капучино, ешь морковный торт и выдираешь потихоньку последние волосы под мысли «а на кой %%й я сюда приехал», ты вдруг устало осознаешь, что приехал ты в эту страну ради гор, а все остальное – это так, пикник на обочине.

И вот на следующее утро ты уже сидишь в местном автобусе и пытаешься пробиться взглядом сквозь смог Катманду, что уже наконец-то рассмотреть где-нибудь хоть что-то похожее на Гималаи. Гималаев не видно, потому что мы стоим в пробке длиной в пол-страны, на собственной голове выдирать уже нечего, от скуки я начинаю выдирать волоски с козьей шеи – коза припаркована у меня в ногах: в проходе места для нее нет, весь проход завален мешками с рисом, плетенками с курами, коробками и какой-то мебелью. Между всем эти прямо на курах сидит пара непальцев – им продали билеты, но место нашлось только на курах… Коза не противится выдиранию шерсти, ибо покорность карме в крови даже у местных коз. Через пару часов мы с козой засыпаем, потом автобус начинает двигаться и я в очередной раз проклинаю себя за толстую попу. Проклятые сиденья в автобусах сделаны под узкозадых аборигенов, на «двойном» сиденье только-только хватило бы место мне с козой, но рядом сидит Ард – любовь моей жизни, путешественник и вообще личность положительная.

Мы едем в Гималаи, на трек, который называется «Кольцо Аннапурны». Трехсоткилометровый трек длится 20 дней, и доходит до немыслимой высоты 5430 метров на Torung La. Для ненаучной публики и так сказать широкой сдвинутой на горах общественности трек открылся а преле 1977 – трицать лет назад. Вчера мы отпраздновали мое тридцатилетие в Катманду: полуторачасовым полетом к Эвересту на 20-тиместном самолетике и обалденным морковным тортом в излюбленном нами ресторане «Новый Орлеан», а сегодня я выдираю шерсть из козьей шеи и размышляю над тем, как удивительна жизнь, как, должно быть, красивы Гималаи и как необычно узкозады непальцы.

Как раз к тому времени, как козья шея полысела ровно наполовину, внутри автобуса что-то тявкнуло, рявкнуло, наш водитель жалобно посмотрел через плечо на всех нас, мы плавно остановились «in the middle of чисто-непальского nowhere» и поехали дальше только через пять часов.

Пока мы сидим на жаре в пыли в непальской глубинке и ждем участи нашего боевого полуиздохшего железного ишака – ну не конь он, не конь! – стоит рассказать о том, кто такие есть «мы».

Помимо меня и Арда вокруг Аннапурны с нами путешествуют еще и Партап и Сандиб. Партам – наш гид, Сандиб – наш «джентельмен». Их нам выдала Элзи Джеймс.

Элзи это канадское «что-то» вперемешку с непальским «нечто». Ей 72 года, у нее 7 детей, 16 внуков и 25 правнуков. Около 35 лет она проработала менеджером в одном канадском банке, а потом, прислушавшись к зову своего сердца, свалила в Непал. Сначала она приехала сюда в отпуск, было это 12 лет назад. Вернувшись домой, она подала заявление об уходе из банка и стала искать работу в Непале. Тут подвернулся 3х-летний контракт с государственным некоммерческим проектом в Катманду, спонсируемым канадским правительством. За эти три года Элзи окончательно «подсела» на Непал и узжать отуда просто отказалась. Она приткнулась к одной туристической компании, в которой теперь все называют её «мамой», и стала заниматься благотворительностью, зарабатывая по ходу коммерческими переводами и маркетингом этой самой фирмы. В рамках благотворительных проектов она построила в Непале массу школ, образовательных кружков и оздоровительных кабинетов, провела неимоверное количество тренингов, стоматологических, физиотерапевтических и мульти-функциональных медицинских волонтерских программ, по ходу дела она поддерживает пару детских приютов, постоянно ходит в многонедельные треки со своими канадскими группами (прибыль от которых идет как раз на благотворительные проекты) и проводит несколько месяцев в году в Канаде.

Собирая в сети информацию о треках, на форуме Lonely Planet я постоянно натыкалась на ее исчерпывающие комментарии. Наконец я решила написать ей и залезла в ее LP профайл. Там вкратце было рассказано о ее проектах, но я так обалдела от перечисленного, что в результате написала ей совсем не о том, о чем собиралась. Я спросила ее, чем два потенциальных непальских туриста могут ей помочь в ее бесконечным проектах. Он скромно ответила, что если у нас есть детские вещи в хорошем состоянии, то они очень даже могут пригодиться одному приюту. Было в ее письме что-то такое простое, человеческое, что мы прониклись.

Последние две недели до поездки прошли в суматохе, по уровню беготни напомнившую мне нечто среднее между сумасшедшим домом и моей первой эмиграцией в Англию. Мы насобирали около 200 кг детских вещей и 1000 евро денег («так, на всякий случай, может, пригодится…»). Казалось, наши знакомые и друзья никак не могли остановиться, и все несли, несли, давали, давали… Эти 200 кг первоклассных детских шмоток поставили нас в тупик не просто так, а, можно сказать, раком: наша авиакомпания давала разрешение только на 25 кг на человека, включая ручную кладь. Ехали мы на 5 с половиной недель, и своей поклажи у нас на двих набралось аж 15 кг – гордости нашей не было предела – большинство людей столько барахла берут, уезжая на дачу на выходные, т.е. запросто мы с собой могли увезти 35 кг детских вещей. Но вставал вопрос об оставшихся 165 кг. Авиакомпания скромно просила 60 евро за каждое кило перевеса, а бесконечные звонки в главный офис с просьбой о «благотворительных кг» выторговали нам всего 20 дополнительных килограммов.

Ну ладно, что-то меня понесло не хуже Остапа. Элзи встретила нас в Катманду и на второй день наших непальских каникул мы поехали с ней и нашими баулами в детский дом.

Детки там были просто обалденные. В непальских детях есть что-то такое, что напрочь отсутствует в европейских отпрысках. Они также по-детски шумны, игривы, но в тоже самое время в них мистически проскальзывает какое-то неевропейское понимание окружающего мира – они слушают по-другому, они внимательны по-другому, по другому требовательны к себе, по-другому упорны и усидчивы…

…Перед поездкой в Непал, Ард подарил мне обалденную книжку «Nepal, Nepal…» — сборник коротких рассказов, написанных путешественнками. Так там был один рассказ, написанный американцем. Он работал учителем английского языка в школе при доме для беспризорных детей при буддистском монастыре. Однажды он провел конкурс на самое удачно выполненное домашнее задание, а главным призом была ириска 2*2*2 сантиметра. Призер был определен, поздравлен (но пока не вознагражден) и урок продолжился своим чередом. В конце урока учитель забыл о призе, а мальчишка подошел к нему и, смущаясь, напомнил о вознаграждении. Получив свою ириску, он буквально вылетел из класса. Собрав свои бумаги, тремя минутами позже учитель тоже открыл дверь комнаты, чтобы тут же замереть на пороге в изумлении: собравшись вокруг призера в тесный кружок, мальчишки смотрели, как счастливый обладатель ириски острым ножом разрезал ее на 15 одинаковых листоподобных пластинок… Спустя полгода этот американец уехал домой – только для того, чтобы продать свой дом и переехать в Непал…

Одним словом, будучи в нашем приюте, мы своими глазами увидели, что дети там на самом деле такие – радость от разделения радости для них намного больше, чем радость единовластного обладания. В своей жизни я подобное видела только раз – пару лет назад на Кубе, где снующие на роликах вокруг Капитолия в Гаване мальчишки, сновали там совсем не по-европейски : одна нога в ролике, вторая – в обычном башмаке, а то и босиком. Ролики были не у всех, но малышне было интереснее и веселее делать это всем вместе и сразу, чем «по-нормальному».

Ну ладно, меня опять унесло. Так вот, Элзи присоветовала нам взять на трек гида и джентельмена (непальцы, работающие в туризме, не называют носильщиков носильщиками, ибо в непальском языке это слово означает «ослик», а называют их «джентельменами»). На самом деле, ни тот, ни другой нам был не нужен – гидов я не люблю по определению, а нести у нас особо было нечего – 15 кг на двоих. Но мы их взяли, потому что а) нести хоть что-то нам было в силу нашей вселенской лени просто лень и б) потому что на высоком седле Torung La буквально за пару дней до этого выпало нереальное море снега и на момент начала трека никто не знал, где мы будем через 10 дней – по пояс в новом снегу, без тропы на высоте 5000 метров, или как. Поэтому мы взяли обоих, о чем не пожалели, но не из-за опасностей пути (ну нет там опасностей), а потому, что ребята оказались большими приколистами, а Партап оказался еще и классным поваром и за время трека постоянно таскал нам из всех доступных кухонь непальские деликатесы.

Партапу – 30 лет, а Сандибу – 24, при этом они уже оба женаты и у обоих по два ребенка, оба все время не догоняли, как это у нас (30 и 37 лет), двух белых людей в полном уме и здравии, нет детей.

И вот мы вчетвером, плюс коза, плюс куры, плюс еще около 30 счастливцев сидим уже шестой час на жаре, мы уже выпили по ведру чая, слазили на какой-то холм, попинали консервную банку и прошли краткий курс непальского языка под четким наблюдением местной детворы.

А еще через три часа интима с козой, начинается наш трек: «Кольцо Аннапурны».

Продолжение следует.

Перепечатка только с письменного разрешения автора.