Неподвижный взгляд крашенной блондинки-таможенницы, очень похожей на злобную эсэсовку из фильмов про войну, настойчиво сверлил мою переносицу. Чего было больше в этом взгляде: ненависти, презрения, негодования? – сказать не могу, но это был самый тяжелый взгляд, который я выдерживал за всю жизнь. Ключница экономической границы ждала от меня ответа на простой вопрос – «Превышает ли стоимость моего багажа 500 рублей в ценах начала 91 г.?» От ответа на этот простой вопрос зависело многое, если не все: пустит ли нас гродненская таможня в Польшу? Или меня с женой и двумя тяжеленными сумками безжалостно вышвырнут на пустынный ночной перрон из обжитого купе поезда Москва-Варшава?

А как все хорошо начиналось: путешествие за границу вместе с женой долгое время не складывалось, и вдруг такой шанс – поездка в Варшаву на льготных условиях. Билет в рублях, отель оплачиваем в злотых по приезде на месте, из денег, заработанных продажей тряпок на рынке – и первый совместный вояж за кордон у нас в кармане! В купе обнаружилась приятная пара супругов, бутылочка коньячка на ночь, крепкий сон после крепкого алкоголя, и вдруг проблема. Остановка в Гродно, мертвящий свет в вагонах, густая темнота за окном, топот кованых сапог по коридору, гавканье служебных собак, так начался ночной переезд государственной границы. Трубный крик «вещи к досмотру!», донесшийся из коридора, мгновенно прогнал остатки сладкого сна, пассажиры резко засуетились, вытаскивая багаж на полки, и затихли, приготовившись к экзекуции. Это был настоящий обыск по всем правилам этого «искусства», «шмонали» каждую сумку, ощупывали одежду, но соседка все равно сумела утаить 10 баксов, спрятанные в рукаве куртки, а сейчас настал мой черед держать ответ. Две здоровенных сумки, битком набитые новыми вещами, не оставляли никаких сомнений о «челночных» целях моей поездки, но признать этот факт было смерти подобно. Пауза затягивалась, ведь я должен был не только дать правильный ответ «нет», но и сказать это очень твердо. Едва дрогнувшим голосом я выдохнул «н-нет», еще пару секунд пытка взглядом продолжилась, таможенница напоследок обожгла меня подозрительным взглядом и недовольно шлепнула штампик в декларацию.

Наш вагон почти не пострадал, высадили всего одного мужика, он не задекларировал крупную сумму в рублях, а вот соседний вагон поехал дальше полностью пустым – его пассажиров высадили всех: тяжела и неказиста жизнь челнока-контрабандиста. Теперь, казалось, что можно выдохнуть и расслабиться, однако это не так легко, стыд и возмущение от только что пережитого унизительно обыска и допроса не дают успокоиться. Кровь стучит в висках, решение одно — мы больше никогда не поедем за рубеж челноками. От польских таможенников подвохов уже никто не ждал, а как выяснилось зря – они традиционно собрали дань в «жидкой» валюте. На территории Польши меняют колеса, с нашим вагоном что-то не заладилось, по скупым репликам проводника поняли, что ходовая часть двух вагонов неисправна, однако нас успокоили, типа: «отдыхайте, не суетитесь, все будет ОК». Поезд стоял у перрона Белостока, пассажиры, как могли релаксировали на полках. Вдруг, за несколько минут до отправления, поступила команда – всем на выход, вагон неисправен и будет сейчас отцеплен, в соседние вагоны нашего поездка переходить нельзя: там купе и СВ. Толпа «туристов», нагруженная неподъемным багажом, диким табором рванулась к соседнему поезду, готовому к отправке. Как удалось запихать пассажиров двух вагонов в соседний, и без того битком набитый поезд – это вопрос остался без ответа, но главное: до Варшавы доехали, хоть в тесноте и в обиде, но без приключений.

Пытаемся разглядеть что-либо необычное в польской столице, однако за окном ничего особенного – улицы, дома, транспорт, вдруг поезд ныряет под землю и останавливается на самом настоящем подземном вокзале (как у нас «мелкое» метро), а к нему пристроен целый подземный торговый город. По нынешним временам этим уже не удивишь, а в те годы было весьма необычно и интересно. Рядом с вокзалом торчит сталинская «высотка» — подарок советского народа польскому, архитектура привокзальной части города напоминает наши 50 г.г., только особенно любоваться этими изысками некогда, автобус ждет группу для поездки на рынок – на сегодня это наша главная цель.

Для меня это была первая челночная поездка, поэтому опыта не было никакого, а опасения были большие: как же я — в недавнем прошлом уважаемый и совсем небедный министерский работник, буду, как последний торгаш, стоять на иноземной барахолке и торговать всякой ерундой? Однако, желание путешествовать по миру толкало меня на всякие авантюры – это поездка была одна их них. Автобус быстро промчался по Иерусалимской улице, и, миновав несколько перекрестков, подкатил к Велосипедному рынку – место было не так раскручено, как знаменитая в те годы барахолка на стадионе, но, по отзывам бывалых челноков, вполне подходило для торговли. Первый выход на рынок можно сравнить с подъемом на эшафот: все на тебя смотрят, ужасно стыдно, страшно, и при этом понимаешь, что уйти отсюда не удастся, обратного пути нет: сумки, до верху набитые товаром, нельзя увезти обратно, ведь надо платить за гостиницу. Тут я живо вспомнил кадры старого фильма «Бег», когда белая кость – офицеры дворянского звания, скитались по улицам Стамбула и пытались продать хоть что-нибудь, неприятные ассоциации напрашивались сами собой.

Мгновенно, на маленькой площади в центре рынка, выстроилась шеренга сконфуженных и сбитых с толку министерских работников, которые начали несмело вытаскивать привезенные на продажу шмотки. Что мы везли братьям-славянам? – все, что было у нас в большом дефиците: постельное белье, дорогие конфеты, тушенку, скобяные товары, даже мышеловки и свечки. У поляков не было дефицита товаров, как у нас, но мы продавали существенно дешевле их магазинных цен, потому и спрос был неплохим. По совету бывалых челночников взяли с собой десяток баночек кильки в томате, говорили, что поляки очень любят этот продукт. Но самый главный товар – это водка, коньяк и шампанское, торговать ими в открытую нельзя: сразу в полицию угодишь, но из-под полы можно, а цена на бутылку алкоголя вполне приличная. Постелил я газетку на асфальт, и выложил на нее свои «дары», подходит хлипкая старушка и тычет кривеньким пальцем в банку тушенки – «киле?» «Не, бабуля», отвечаю, «Килька рядом, а это тушенка», при этом заботливо протягиваю ей баночку с килькой – вот она, бери бабушка (про себя думаю – не обманули советчики: первая покупательница, и вот сразу на кильку запала!) Хмурится, однако, бабуля, отталкивает мою руку и хватает опять банку с тушенкой «Киле!?», требовательно и настойчиво вопрошает божий одуванчик. Как могу, терпеливо пытаюсь объяснить ей ошибку, но это не помогает, несколько поляков заинтересованно прислушиваются к нашим, уже совсем недружеским, переговорам. Тут подходит пожилой поляк и на неплохом русском языке объясняет: «Иле – по-польски значит сколько, а Киле – это вы неправильно услышали!» Так я впервые столкнулся с трудностями перевода. А банку тушенки бабушка все-таки купила и пошла по своим делам, что-то недовольно бормоча себе под нос. Торговать на самом рынке охрана нам все равно не позволила, и пришлось русским челнокам выстроиться вдоль рыночного забора и стоять весь день там. Как ни странно, у нас с женой торговля пошла неплохо, к вечеру все расторговали, денег выручили даже больше, чем ожидали, на гостиницу хватит, и еще на покупки останется.

Тут и автобус подъехал, довольные, предвкушая два безмятежных дня в Варшаве, поехали размещаться. То место, куда нас привезли, мало того, что было расположено весьма далеко от центра, но и на отель мало походило – затрапезная общага, где нас разместили по 4 человека в холодных номерах. На одной из «общажных» дверей написано «Не пукать» — про себя думаю: «интересные у них тут порядки», оказалось опять трудности перевода – по-русски будет «Не входить». Только разместились, заходит полька-гидша собирать деньги, при этом требует сумму существенно больше, чем было сказано в Москве. Вот это «попадалово» – абсолютно все заработанные деньги пришлось отдать тетке. Что делать в чужой стране совсем без денег два дня – это вопрос без ответа, ведь занять у соседей тоже нельзя, купить валюту в России тогда было невозможно. Присели, призадумались, пригорюнились, однако Наташа – наша попутчица, говорит: не надо печалиться, что у вас там осталось в сумке? Жена начинает перебирать оставшиеся нехитрые пожитки: новые колготки, ночнушка, сгущенка, тушенка и кусок мыла. Наташа, ни слова не говоря, хватает все это «богатство» и быстро убегает. Через короткое время она возвращается без вещей, но с деньгам – она быстро нашла общий язык с вахтершей (в этом случае никаких трудностей перевода вообще не возникло), и совершила выгодный товарообмен. Жизнь налаживается, теперь можно будут купить кое-что дочке.

Вечером в наш отель приехал мужик, которого сняли с поезда. Деньги у него конфисковали, обыскивали с пристрастием, допрашивали долго и нудно, раздели догола, сводили на прием к проктологу: искали контрабанду везде. Так ничего больше не обнаружив, составили протокол и отпустили за границу. Скучно ему было в Польше – денег он лишился, товаров не привез, а исторический центр города был ему совсем не интересен.

На следующее утро Наташка потянула нас на другой рынок, где уговорила жену продать свои новенькие часы «Луч»– туда им и дорога, зато денег все больше. А тряпок и вещей вокруг море – все такие привлекательные, и цены весьма демократичные, в Москве они стоят втридорога. Дочке купили сарафанчик, конфеты «лизаки», немного сладостей, жене кофточку, еще что-то по мелочи – все хорошо, настроение отличное. Мы впервые за границей вместе с женой, неяркое осеннее солнце сияет на голубом небосводе, желтые осенние листья шуршат под ногами, такая идиллия вокруг, жаль, что денег опять практически нет, но это не беда, ведь программу минимум мы уже выполнили.

Оставили всех своих попутчиков на рынке, а сами пошли знакомиться с историческим центром: старинные улочки, замки, памятники – все как в настоящей туристической поездке. По брусчатке извозчики на старых фиакрах катают туристов, на обочине продают невиданные надувные шары – фигурные и раскрашенные в разные цвета, вот бы купить дочке, но цена в 1 бакс отпугивает сразу. Гулять по городу здорово, интересные вещи можно увидеть: например вывеска Sklep в центре города, опешили поначалу: чего склеп делает в центре города? Заходим, а это магазин — чайный, да еще какой удивительный – продают десятки сортов чая, мы то в СССР считали, что сортов чая всего два: цейлонский и краснодарский, а здесь такое богатство выбора – глаза разбегаются. Около витрины фруктового магазина задержались надолго, таких фруктов и обилия варений-солений мы не видели никогда, даже жену на фоне этого великолепия заснял. Однако, голод не тетка, после долгой прогулки неплохо пообедать, благо в сумке были припасены бутерброды, глядь, а их и нету – оставили в пакете у Натальи на рынке. В наличии только подсохшие горбушки черного хлеба и одно побитое яблоко. Устроились на лавке в скверике и трапезничаем, чем Бог послал. Недалеко сидел поляк, уж за кого он нас принял, не знаю, но поглядывал в нашу сторону сильно неодобрительно, потом я уже предположил, может он хлеба черного хотел, да стеснялся спросить?

Третий день также был посвящен прогулкам по Старе Място (Старый город). Гуляли много, видели еще больше: Пляц Замковы (Замковую площадь) с высокой колонной короля Сигизмунда, Королевский замок, Пороховую башню (Башта Прохова) и много еще чего интересного, о чем можно прочесть в любом путеводителе. Архитектура весьма симпатичная, чуть похожа на Прагу, однако надо помнить, что все средневековые здания – это чистый новодел, во время войны фашисты полностью разрушили эти кварталы и их восстанавливали почти с нуля. К середине дня опять проявилась вчерашняя проблема – еда: все наши съестные запасы мы продали еще в первый вечер, хлеб доели вчера, плохонький завтрак в общаге вообще не в счет, так что вопрос с кормежкой встал во весь рост. Голод назойливо напоминал о себе самыми разными способами: идем мимо магазина, из его дверей пахнет такой вкуснотищей, что ныряем туда немедленно, хоть посмотреть, что за вкуснятину там продают? Оказалось — молочная лавка, у нас то в те годы в молочном магазине обычно кислятиной пахло, а здесь – аромат парного молока и домашнего сыра. Гуляем дальше, доходим до рынка Старе Мяста со знаменитой статуей Сирены — полуженщины-полурыбы с мечом и щитом – символом Варшавы (про Сирену рассказывали очень поэтичную легенду, но за давностью лет выветрилась она из головы), на рынке, кстати, уже давно не торгуют ничем, кроме сувениров. Но чтобы место не пропадало даром, по периметру площади расставили столики, здесь потчуют исключительно вкусным польским блюдом «келбаски», они сильно напоминают подкопченные сардельки, но в сто раз вкуснее, а запах от них такой идет такой необычайно соблазнительный, что можно часами стоять у кафе и наслаждаться. Пообедать на площади мысль не возникла, т.к. истратить остатки драгоценной валюты на еду – это в голове не укладывалось никак. Вместо этого решали тяжелую задачу: купить что-нибудь дочери, а может попробовать такие вкусные на вид вафельки, или все же оставить деньги на трамвай, чтобы доехать до общаги. Победил долг и целесообразность: дочка — во-первых, вафелька — во-вторых, а трамвай – побоку: пройтись лишних 5 км для настоящего туриста только в удовольствие.

Отъезд из Варшавы прошел буднично, если не считать бешенной посадки в поздно поданный поезд. Только в вагоне выяснилось, что из всей группы лишь мы с женой гуляли по городу. Остальные наши попутчики все дни посвятили рынку, они зарабатывали свою первую валюту для дальнейших поездок. Поезда мы ждали с большим нетерпением, ожидая встречи с вагоном-рестораном, торгующим на наши «деревянные», каково же было наше разочарование, когда ресторана не оказалось. На ночном Гродненском вокзале удалось купить батон черного хлеба, смолотили его на четверых очень быстро, давно не ели такой вкусной еды. Мы не заработали ничего, зато нашли новых друзей, познакомились с великолепным городом, получили лошадиную дозу адреналина и кучу впечатлений.

После поездки собрали друзей и соседей, разделили на много частей два диковинных фрукта киви, разлили польский лимонад и русскую водку, а затем допоздна рассказывали о наших приключениях. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, когда накатит грусть, хандра и пресыщенность, порой говорим друг другу: «Жена (муж), а помнишь…?», и начинаем вспоминать ту незабываемую поездку, а дочь все время обрывает нас, она до сих пор не может слышать, как голодно нам пришлось в том путешествии.

А обещание больше не ездить челноком, данное в ночном вагоне, мы не сдержали, челночили еще много раз, денег не скопили, но зато какие воспоминания!