На этом «пятачке» находятся легкодоступные достопримечательности. Прежде всего, это вулканическая лагуна Апойо идеально круглой формы. В городке Санта-Катарина на западном берегу озера сделали смотровую площадку; в ясный день отлично видно колокольни Гранады и озеро Никарагуа. В озере Апойо купаться нельзя, разве только не проявив изобретательности – оно лежит в кратере вулкана, а посему берега как такового просто нет. А вот целенаправленно понырять было бы интересно, наверное.
Дальше к западу, всего в двадцати минутах езды, расположен национальный парк «Вулкан Масайя» с одноименной лагуной в виде полумесяца. Чтобы увидеть сам вулкан, нужно въехать на территорию нацпарка и проехать некоторое расстояние среди лавовых полей. Пейзаж напоминает Шотландию или Ирландию, не хватает только стад овец на зеленеющих полях. К кратеру подъезжаем незаметно: сам вулкан невысок. Главный кратер – Сантьяго. Он испускает пары газа, но не постоянно, и в те дни, когда он не чадит, можно увидеть этот анус матушки-земли вернее, «фумаролу», если изъясняться строго научным языком. Как ни странно, в кратер спускаются шакалы, уже адаптировавшиеся к не очень полезным газам, способным вызвать даже удушье. Когда-то, до прихода гуманных испанцев, жрецы отправляли в кратер человеческие жертвы на милость богам. Испанцы считали кратер входом в преисподнюю. В то время посредине кратера находилось лавовое озеро, светящееся в темноте. Один из монахов – брат Брас де Кастильо – в 1538 году пытался проверить, действительно ли там находятся «ворота в ад». Любопытный монах не дошел ста метров до них; жар и удушливые испарении преисподней прогнали его назад. В качестве осинового кола на краю кратера вбили крест (Крест Бобадилья); к нему ведет лестница с главной «смотровой» площади Овьедо, названной в честь хрониста Фернандеса де Овьедо, впервые описавшего вулкан в 1529 году. С площадки у самого креста, кстати, можно посмотреть на другие кратеры – Ниндири и Сан-Фернандо.
Одноменный вулкану город Масайя известен не столько своей архитектурой (хоть в нём и можно найти кое-что «колониальное», например, церковь Нуэстра-Сеньора-де-Асунсьон 1750 года), сколько «Старым рынком», куда устремляются все туристы. Рынок обнесен восстановленной «под старину» стеной; внутри он разделен на патио. Сюда свозятся товары ремесленного производства со всей страны, а поскольку Масайя лежит между Манагуа и Гранадой, то более удобного места для сувенирного шопинга просто не найти. Обратите внимание на надувных чучел лягушек в разных неприличных позах, а также на изделия из крокодиловой кожи за смешные деньги. Ко всему прочему, сама Масайя является «центром искусств» мирового значения. Бывший индейский район Монимбо на окраине Масайи превратился в своеобразный «город мастеров», а гончарные мастерские сохраняют древние традиции, утраченные в других странах Центральной Америки, включая даже Мексику, используя те же приемы, что и древние майя с ацтеками. «Студия» гончарных дел маэстро Элио Гутьерреса в местечко Сан-Хуан-де-Ориенте под Масайей была удостоена специальной премии ЮНЕСКО – за высокий профессионализм и сохранение «доколумбовых традиций» в искусстве. Сейчас работы Элио и его сыновей выставлены во всех сколько-нибудь значимых никарагуанских музеях. Его керамика из твердой глины – в самом деле произведение высокого искусства, причем продаваемого за весьма небольшие деньги.
Мы заехали еще в два «антикварных» магазина, вернее, в лавки старьевщиков. Ассортимент у них самый разнообразный – от старого японского транзисторного приемника под портретом Анастасио Сомосы-младшего, до ужасного на вид чучела какого-то животного, похожего на самца антилопы. Но кое-что ценное могут показать, если попросить. Например, «доколумбовую» керамику, аналоги которой можно легко обнаружить в музеях Никарагуа и других Центральноамериканских стран, а потому в её подлинности усомниться сложно. Продается она недорого – 50-70 долларов за образец. Что будет за пресеченную попытку вывоза за рубеж, точно не могу сказать. Возможно даже, что бросят в тюрьму.
Одна знаменитая тюрьма, кстати, тоже находится неподалеку. Называется Койотепе. Эта крепость была построена относительно недавно, в конце XIX века. Отличилась героическим сопротивлением американцам во время их вторжения в Никарагуа в 1912 году под предлогом помощи никарагуанскому президенту Адольфо Диасу в вооруженной борьбе против «либералов». Гарнизон крепости под командованием генерала Селедона мужественно защищался, но, в конце концов, Койотепе пала, Селедон погиб. При Сомосах (старшем, среднем и младшеньком) крепость служила тюрьмой для политических.
Из Гранады мы уезжаем на северо-запад, вернее на «Запад», как именуют эту историческую область сами никарагуанцы. Центром этой области является Леон – давний соперник Гранады, столичный город с 1526 по 1852 (фактически – до 1857). Дорога от Гранады до Леона занимает порядка двух с половиной часов и проходит по местности, которая кормила и кормит страну. Индейские культуры какао, маиса и фасоли уступили место «испанским» - хлопку, кофе, сахарному тростнику и мясо-молочному животноводству. Мы проезжаем крупные фермы, на огороженных полях которых пасутся коровы и бычки. Мяса в стране вдоволь, и готовят его исключительно вкусно. «Мясная цивилизация» Никарагуа не уступает аргентинской или уругвайской: бифштексы готовят изумительно, приправы – фантастические, а цены – приятные. Из сахарного тростника в Чинандеге, что дальше к северо-западу от Леона, гонят первоклассный ром.
Изначально Леон (Сантьяго де лос Кабальерос де Леон) находился совсем в другом месте. В 1524 году его заложил на берегу озера Шолотлан (Манагуа) капитан Франсиско Эрнандес де Кордова. Заложил, как оказалось, не совсем удачно – рядом с вулканом Момотомбо («большая пылающая вершина» на науатль), рядом с индейской деревней Имабите. Но выбирать не приходилось – здесь вулканы тянутся сплошной цепью, и их образование еще не завершено.
В 1526 году сюда прибывает сам Педро Ариас Давила. Подозрительный Педрариас устраняет молодого капитана, обвинив его в подготовке заговора. На самом деле, основания для этого у Педрариаса были: Кордова всерьез претендовал на место губернатора Никарагуа, заручившись поддержкой Эрнана Кортеса, совсем недавно покорившего ацтекскую «империю». Отрубив голову, Кордову похоронили со всеми почестями в церкви Ла Мерсед, находившейся рядом с дворцом губернатора, то есть Педрариаса. В 1531 году старик помирает, и его хоронят с еще большими почестями … рядом с Кордовой. Но дело Педрариаса живет. Губернатором провинции в составе генерал-капитанства Гватемалы становится его зять Родриго де Контрерас.
К середине XVI века в Леоне уже три церкви – Собор, монастырь Ла Мерсед и францисканцев, а также собственный епископ. Первым был Диего де Осорио, а второй – Антонио де Вальдивьезо – стал первым в истории Центральной Америки мучеником в рясе. Дело в том, что Педрариас подходил к «индейскому» вопросу с не меньшей строгостью, чем к вопросу лояльности со стороны «подчиненных». Индейцы награндано и чолутеки сгонялись со своих земель и отправлялись на принудительные работы; несогласные попросту уничтожались. Епископ встал на защиту индейцев, и получил «ножи в спину» от внуков Педрариаса – Педро и Эрнандо, причем в прямом смысле слова. Подлое убийство епископа в 1550 году справедливо рассматривалось современниками как святотатство, и расплата должна была быть неминуема. Первое извержение Момотомбо жители Леона наблюдали в 1578 году, а 11 января 1610 года случилось столь мощное извержение и землетрясение, что леонцы поняли: если не унести вовремя ноги, для них настанет «Последний день Помпеи». Конечно, стратегическое положение города было исключительно удачным – прямо на берегу озера, по которому корабли перевозили перуанское золото в озеро Косиболька, а дальше в Испанию. Но жизнь была выше прибыли, и город перенесли на 40 км к северо-западу.
Об авторе /5 (3)
