Почему писателю охота на охоту

Музею Александра Сергеевича Пушкина на Пречистенке, который по справедливости (и по мысли Анны Ахматовой) было бы вернее назвать музеем пушкинской эпохи, через несколько недель исполниться шестьдесят. Юбилейные торжества открылись выставкой, тема которой, казалось бы, давным-давно витала в воздухе, но поди ж ты — воплотилась в реальные экспонаты только сейчас. Называется она «С ружьём и лирой» и посвящена, как легко понять, теме охоты в русской литературе.

«Кто заставляет в осенние дождь и слякоть таскаться с ружьем (иногда очень немолодого человека) по лесным чащам и оврагам, чтоб застрелить какого-нибудь побелевшего зайца? Охота. Кто поднимает с теплого ночлега этого хворого старика и заставляет его на утренней заре, тумане и сырости, сидеть на мокром берегу реки, чтоб поймать какого-нибудь язя или головля? Охота. Кто заставляет этого молодого человека, отлагая только на время неизбежную работу или пользуясь полдневным отдыхом, в палящий жар, искусанного в кровь летним оводом, таскающего на себе застреленных уток и все охотничьи припасы, бродить по топкому болоту, уставая до обморока? Охота, без сомнения одна охота. Вы произносите это волшебное слово — и все становится понятно».

Эти строки принадлежат Сергею Тимофеевичу Аксакову, который в не меньшей, если не в большей степени известен как автор «Записок об ужении рыбы — так что стоит для начала определиться с терминами. Возможно, в название выставки стоило бы вставить — хотя бы мысленно — и удочку. Потому как в наши дни — главным образом, с нелёгкой руки организаторов туризма, охоту и рыбалку превратили в два разных вида отдыха, между тем как изначально рыбалка была не более, чем частным случаем охоты. Владимир Иванович Даль определяет охоту как «ловлю, травлю и стрельбу диких животных». А рыба разве к дикой фауне не относится?

Но это, как сказали бы в позапрошлом столетии многие очень известные в русской литературе охотники, a propos — к слову. Очень далеко ушли от нас те времена, когда без ежедневных походов на охоту не мог обойтись ни один уважающий себя мужчина — иначе его семейству просто пришлось бы ложиться спать, что называется, несолоно хлебавши. И хронологически выставка «С ружьём и лирой» начинается с тех благословенных для русского служилого класса времён, когда был издан манифест о вольности дворянства. Манифест сей даровал дворянам по из выбору право стрелять либо на государевой службе либо во врагов Отечества, либо  в своих собственных угодьях в весьма многочисленную в них в те времена дичь. Диво ли, что очень многие — начиная с Сумарокова и Державина — выбирали второй путь?

Некоторые — как тот же Аксаков — даже теоретически обосновывали его — и не только для дворян! «Один, заслышав охотничий рог или лай гончих, вздрагивает, изменяется в лице, весь превращается в слух... — это будущий псовый охотник. Один, услыхав близкий ружейный выстрел, бросается на него, как горячая легавая собака, оставляя и бабки, и свайку, и своих товарищей, — это будущий стрелок. Один кладет приваду из мякины, ставит волосяные силья или настораживает корыто и караулит воробьев,  — это будущий птицелов и зверолов...» Это о самых обычных крестьянских мальчишках.

Более того. Дошло до того, что некоторых из самых что ни на есть классиков русской литературы вне охоты и представить-то невозможно. Соответственно, и авторы «Записок охотника» и «Деда Мазая» потомки изваяли на грядущие времена именно с собакой и ружьём! Константин Георгиевич Паустовский не так давно встал в его любимой Тарусе над берегом Оки тоже с собакой. Но почему-то без удочки, без которой автора «Корзины с еловыми шишками» на протяжении всей его жизни представить было просто невозможно. И очень жаль, что этот «монументальный» аспект на выставку не попал..

А что попало? В первую очередь всевозможные «мемории», то есть подлинные реликвии, связанные с охотничьими увлечениями корифеев русской литературы. Скажем, пороховница Тургенева. Или поплавки Паустовского. Или необычное кресло, которым пользовался на рыьалке Александр Николаевич Островский. Очень хорош  и колоритен звуковой ряд выставки, вводящий в ту самую атмосферу охоты, которая была так дорога её любителям: пение птиц, скрип снега, вой волков, шум осеннего дождя и т. п.

Один из главных смыслов выставки — в том, что для грандов нашей словесности целью охоты была вовсе не реальная добыча уток, дупелей, волков, лисиц и даже медведей, а те ощущения, впечатления и мысли, которыми процесс добычи дичи или рыбы сопровождался. Сколько великих замыслов родилось на охоте или на рыбалке? Врад ли мы это когда-нибудь узнаем.

Возьмите те же самые тургеневские «Записки охотника». Только охотится их автор только во вторую очередь за дичью, а в первую — на новые впечатления, на людские типы, на всё то, без чего немыслим писатель. А если знакомство с мальчишками из «Бежина луга»», с Хорем и Калинычем сопровождалось богатой добычей — что ж, тем лучше!

Выставка — и о том, что отношения некоторых классиков с охотой складывались подчас очень непросто. Как, например, у Льва Николаевича Толстого. С одной стороны - потрясающая сцена охоты в «Войне и мире», говорящая о том, каким докой в ней был автор. С другой —сознательный и полный отказ от неё в последние десятилетия жизни  «Всё живое хочет того же, что и ты; пойми же самого себя вов сяком живом существе». То есть поднять руку (точнее, ружьё) на любую живую тварь — ни-ни.

Самое существенное, на мой взгляд, упущение организаторов выставки — отсутствие отражения охоты в великом и могучем русском языке, в котором существует целый словарь охотников и рыбаков. Словарь, большая часть которого людям начала XXI века просто непонятна. Каков из себя был муругий кобель из «Войны и мира»? Из-за чего ругается герой чеховского «Предложения» с барышнями, иначе говоря, если Откатай подуздоват — то это как? Что такое «пых», «правило» или «щипец»? Почему один из самых колоритных героев Салтыкова-Щедрина носит чисто «охотничью» фамилию Брудастый?  На основании этого материала вполне можно было бы сделать немало очень ожививших бы выставку интерактивных программ для посетителей — вроде тех, которыми была так богата недавняя и находившаяся в тех же залах выставка «Читающая Россия».

Впрочем, остаётся надеяться на то, что этот словарь станет в будущем темой другой выставки.

Георгий Осипов