Торжок - это любовь? «Привези мне из Торжка...»

«Привези мне из Торжка...»

 И его «пространство любви» началось лично для меня сразу же, в самом центре Торжка. Прямо у памятника самому знаменитому уроженцу здешних краёв — зодчему и музыканту Николаю Львову, имя которого, по высшей справедливости, и носить бы главной площади города…

Покрытый снежной ушанкой мраморный Львов не без сочувствия взирал на десятки, если не сотни уток и селезней, что жались на небольшом пятачке у пьедестала, и на нескольких местных жителей весьма нежного возраста - те угощали вовсю галдящих пернатых какой-то снедью. Птицы те зимуют прямо на Тверце, их великое множество по всему городу, и зимний Торжок без них, как и без оставляющих их в беде доброхотов так же немыслим, как и без своих многочисленных храмов.

Возможно, историческая память подсказывает птицам, что Торжок издавна был городом если и не вполне сытым, то во всяком случае и не голодавшим. Именно через него шло снабжение хлебом Великого Новгорода. И совсем неспроста зарилось на этот древнерусский «элеватор» множество лихих людей.

Так что совсем не случайно именно в Торжке появились пожарские котлеты — о них речь впереди. А совсем недавно на его прилавках появилась очень симпатичная местная пастила. Это урок и укор соседнему Ржеву — тому напрочь отшибло память о том, что был он когда-то одной из «пастильных» столиц России.

Чем ещё, кроме местных вкусов, можно привлечь проезжающего гостя? Торжок уже много веков гордится едва ли не древнейшим из российских промыслом – местным золотым шитьём, известным едва ли не с XII века. «Привези мне из Торжка два сафьянных сапожка». Выделывавшиеся из местной же юфти сапожки и бывали украшены таким шитьём. И не только они — Пушкин, например, покупал в Торжке шитые золотом пояса - для княгини Веры Фёдоровны Вяземской. Музей промысла находится при фабрике — жаль, находятся они немного далековато от исторического центра города.

Местный вкус — хорошо. Местный промысел — тоже неплохо. А местные легенды и предания, пусть и не положишь их в карман, для жаждущего впечатлений гостя не в пример лучше. И ими Торжок населён давно и густо. Первейшая среди них, разумеется, котлеты. Все помнят совет Пушкина Соболевскому -  «жареных котлет отведай И отправься налегке». Про «налегке» из соображений чистой деликатности умолчим. А вот котлеты…

Про котлету - всему свету

Вот совсем кратко суть вечной живой и вечно живущей среди путешествующих легенды. Не очень красивая собою, но оборотистая и хваткая ямщицкая дочка Дарья Евдокимовна Пожарская, унаследовавшая отцову, считавшуюся лучшей в городе гостиницу, придумала рецепт прославивших её куриных котлет — хотя их вполне возможно готовить и из рыбы, и из телятины.

То двухэтажное здание гостиницы Пожарских, которое сегодня показывают всем приезжим — в большей своейчасти новодел, который к Пушкину не имеет никакого отношения. Подлинным в этом здании, через которое прошла, по выражению кого-то из великих, вся русская литература XIX века (а бы добавил — и вся история!), является только нижний каменный этаж. Второй, деревянный, сгорел, как это иногда юывает, в разгар реставрационных работ двадцать лет назад и был, как это часто бывает в наши дни, заново выстроен в камне.

Гостиница Пожарских

Но ещё в построенныом в начале 1840-х старом, «родном» её здании — а где же ещё? - родилось на редкость живучее предание о том, что не сама Пожарская те котлеты измыслила, а какой-то временно неплатёжеспособный проезжий француз рецептом за ночлег расплатился. О том — вариант - что позаимствовала его у кого-то из царских поваров: августейшие персоны нередко баловали Торжок своим присутствием. И, главное, о том, что рецепт этот Пожарская, так и не обретшая семьи, якобы в отместку всем прожорливым и неблагодарным мужчинам, унесла с собой в могилу.

Красиво. Романтично. Кто бы спорил? И вполне в духе дня. Но на всякую старуху, как водится, есть проруха, а на расхожую легенду — вдумчивый и дотошный историк. Такой, как хорошо известная за пределами Тверской области Нина Лопатина, написавшая о торжокском «котлетном» феномене небольшую, но запоем читающуюся книжку - её сегодня можно купить в любом киоске Торжка. Как, кстати, и план города — что очень важно для проезжего путеешственника.

В книжке этой можно прочесть прежде всего о том, что французы разумеют под котлетами совсем не то, что мы. И о том, что совсем не царские повара обучили Пожарскую готовить те самые котлеты, а ровно наоборот: после того, как их отведал император Николай Павлович, хозяйку гостиницы из Торжка срочно выписали в северную столицу, после чего пожарские котлеты прочно прописались в августейших меню. А главное — о том, что тот самый, «унесённый в могилу» рецепт был опубликован во втором томе «Альманаха гастронома» Игнатия Радецкого  в 1853 году. Ещё при жизни Пожарской…

Единственно легендами гостей кормить не принято: сегодня знаменитые котлеты можно попробовать во многих заведениях в Торжке: и оригинальную их версию, и рыбный вариант - из всё того же «Альманаха гастронома». И, натурально, пожарскую котлету «по-советски»: с добавлением (чего оригинальный рецепт категорически не допускает!) размоченного хлеба и обваленную в крупных сухарях. Чего не сделаешь ради экономии...

Евгений Онегин из Торжка

В другой распространённой торжокской легенде, которую часто рассказывают туристам, говорится о том, что пушкинский Евгений Онегин обязан своим именем некоему торговцу. Вывеску его, портновских и булочных дел мастера (странное, воля ваша, сочетание! - Г. О.) лавки юный Пушкин, в 1811-м ехавший с дядей в лицей якобы увидел где-то в окрестностях гостиницы Пожарского. 

И вправду, на одном из торжокских кладбищ и сегодня можно увидеть могилу некоего Николая Евгеньевича Онегина, родившегося в 1840-м и  скончавшегося в 1910 году. Выходит, отец вполне мог быть современником Пушкина!

Скажем даже больше - «версия» эта, известная с позапрошлого века, проникла на страницы даже вполне серьёзных изданий.
И пребывала на них до тех пор, пока автор той же книги о пожарских котлетах, не занялась серьёзными — по-настоящему! - изысканиями в архивах. Каковые и показали, что да, был такой человек в Торжке, вольноотпущенник из крепостных, по имени Евгений Косминов (то есть Кузьмич, крепостным фамилий не полагалось), родившийся в 1814 году. Через три года после того, как Пушкин впервые проехал через Торжок. В следующий раз это случилось в 1826-м — то есть уже после выхода первой главы романа в стихах. 

А бывший крепостной на воле, в 1838 году, то есть уже после гибели Пушкина, взял себе фамилию его героя. Почему — мы вряд ли когда-нибудь узнаем…