Ближний Восток с близкого расстояния. Часть 3. Иордания

Пожалуй, если бы не пограничный пост, мы так и не заметили, что сменили Сирийскую республику на Хашемитское королевство – и пейзаж тот же, и народ схож, и даже приветственные плакаты до рези в глазах идентичны стоящим сотней метров севернее. Те же усатые физиономии, одна постарше, другая помоложе, тот же антураж. Более того, и флаг на заднем фоне почти одинаковый: иорданский отличается от стяга партии Баас только наличием звезды. Разница была, пожалуй в облачении — семейство Асадов изображается в деловых костюмах, а его соседи-короли в мундирах. Ну еще, пожалуй, можно сказать, что портреты последних преисполнены решимости привести свою страну прямо в… то есть к новым высотам процветания и благоденствия. Существенных различий между республикой и монархией не ощущалось и в поведении граждан, ибо на границе царил обычный арабский бардак. Проверка вещей длилась секунд 30 — мы куда больше простояли в ее ожидании на ветру, выложив вещички на длинный прилавок, сильно смахивавший на жертвенный алтарь. Подошедший, наконец, усач проверил в основном собственных сограждан, и, естественно ничего не обнаружил, потому как сигареты и прочую контрабанду пассажиры полдороги распихивали по всему автобусу. Нам же, европейцам, таможенник лишь лениво махнул рукой. Ощущение было такое, словно некое божество уже приняло жертвы, и, насытившись, вновь исчезло…

Слегка приободренные таким оборотом дел, мы, предвкушая незабываемое пребывание в стране, полной — согласно «Lonely planet» — «потрясающе гостеприимных» и «потрясающе дружелюбных» людей, поспешили к расположенным невдалеке пунктам обмена валюты, получили взамен остатков сирийских лир и полновесных долларов кучку измятых бумажек. Отслюнив две пятидинаровые бумажки и одну десятидинаровую, мы отдали их вместе с паспортами в окно с надписью ВИЗА. Отдали после всего-то десятиминутного ожидания — сонный иорданский пограничник соизволил куда-то умотать. По появлении он, ничуть не смутившись очередью ожидающих иностранцев, принялся с проворством загибающейся черепахи вклеивать визовые марки. Теперь оставалось разжиться штампом разрешения на въезд, и, казалось, с этим проблем возникнуть не должно, ведь гражданам России должны ставить визы по прибытии. «Вэлком ту Джордан!»

Понятно, что тот, кто должен был орудовать штемпелем, где-то болтался. На все вопросы его коллеги пожимали плечами и бормотали «Уан минет». Да уж, это они заслужили, особенно в свете дальнейших событий. Как говорится, пришла беда, откуда не ждали: вместо того, чтобы проштамповать паспорта занявший наконец стойку чиновник отослал нас к скамейке на другом конце зала, а документы куда-то унёс.

Четверть часа мы терпеливо высиживали пластиковые сиденья, наблюдая бестолковую суету вокруг имевшего с нами дело дяди. Он то совался в кабинеты за советами, то заламывал руки, а прочие иорданцы в форме добавляли действию динамичности. Наконец, из недр здания появился седовласый пузан, начальственной дланью сгрёбший наши паспортины и подозвавший нас к себе. И пошло-поехало: «Куда Вы едете? — В Иорданию! Потом в Египет. — Насколько в Иорданию? — На шесть дней. — М-м-м-м… — У нас есть бронирование отеля! — Отель? Что это такое?! Я не понимаю, о чём идёт речь! — У нас заказаны отели в Аммане и Петре? — Где-где? — В Петре! — А это где? — Б..! ……. А кем вы работаете? — Программистом. — А какого вы вероисповедания? — Атеист. — Кто-кто? — Ну пусть будет христианин. — М-м-м-м…» «Булды-хулды-мулды, — это уже подчинённому. — Лепи им пермит на 1 месяц и кончен бал.»

Что, собственно, составляло проблему, так и осталось невыясненным. Может, нас посчитали агентами сионистско-хомейнистской военщины — этот удивительный термин в своё время активно использовала пропаганда покойного ныне Саддама Хуссейна.

Как бы то ни было, визы были в паспорте, паспорта в наших карманах, а мы сами в автобусе, полным ходом двигавшемся к Амману, куда он прибыл примерно через час. Выгрузили нас по традиции не на автовокзале Абдали, а где-то поблизости от него; неподалеку должен был располагаться заказанный нами отель «Beirut», но где он конкретно было неясно. На вопрос, как нам туда добраться, водитель автобуса ответил: «Возьмите такси». Такси уже ждали поживу, а их владельцы хватали за руки выходящих пассажиров и тащили к машинам, обещая «special price, very cheap». Услыхав, куда нам нужно, торчавший возле двери иорданец попёрек себя шире расплылся в ухмылке и заголосил «Ван динар!». Мы же тем временем выяснили, что до отеля идти примерно километр вверх по склону холма.

Пройдя в указанном направлении минут 10, мы вышли на развилку, увенчанную здание гостиницы «Jerusalem». Подозревая, что «Бейрут» скрывается поблизости от Иерусалима, я решил спросить дорогу: справочники по Ближнему Востоку утверждали, будто местные жители отличаются — нет, не умом и сообразительность, ей отличалась птица-говорун — культурностью, предупредительностью и прямо-таки изнывают от желания помочь туристам. Так вот, пока я ходил на разведку, брат пообщался с одним таким изнывавшим. Изныватель подвалил к нему, попыхивая сигареткой, и стал интересоваться житьём-бытьём. Выяснив, что мы ищем отель «Beirut», куряга обрадовался и заявил, что, дескать, знает все гостиницы в округе. Оглядевшись, он обнаружил фасад с надписью «Hotel Toledo» и, указав на него, сообщил: «Вот, видите, отель», потом на глаза ему попалась вывеска «Jerusalem hotel» (брат стоял аккурат под ней), «И вот, второй отель». Брат сухо обронил, что нам-то нужен конкретный отель, после чего иорданец принялся звонить по мобильнику каким-то своим корешкам и узнавать у них, что и как в этом районе. Я тем временем вернулся, всё разузнав, и через пару минут мы подходили к месту нашего пристанища на ближайшие три ночи.

Первоначально мы решили, что девятиэтажка предназначена для проживания зомби — на огромном фасаде светились три окна, а внутри царила жуткая холодища, только покойников в такой содержать. Откровенно говоря, больше всего здание похоже на разорившуюся аристократку. Вроде как воспоминания о былой красоте ещё присутствуют, но золотые дни уже позади. Пустуют три лифта на 20 человек каждый, пустует громадный ресторан, пустует кафе, пустует парикмахерская. Доволен этим, наверное, только швейцар: приходится трудиться пару раз в час.

Попав внутрь, мы сразу обнаружили лист с текущими ценами; single стоил 60 динар, double — 70 динар, плюс плата за завтрак и налоги (хорошо, что я заранее оплатил пребывание по 43 доллара за номер за ночь). Приветливый иорданец на ресепшн внимательно изучил протянутый лист бронирования, пожевал губами, и, подняв лучезарный взгляд, поинтересовался, сколько мы намереваемся пробыть гостями отеля. Я слегка озадаченно ответил, что три дня — это написано в ваучере. «А-а-а», — протянул он, и продолжил знакомство с распечаткой. Управившись со всеми девятью ее строками, портье снова поднял на меня проникновенные глаза антилопы и спросил, хочу ли я заплатить всю стоимость проживания целиком, или, для начала, только ее часть. Тут уж мое удивление перешло в изумление — с какой стати я должен что-то платить, если в документе английским языком сказано, что у меня «prepaid rate»? Он, похоже, таких сложных терминов отродясь не слышал, но спорить не решился, подозвал боя и сунул ему ключ. Статный юноша взвалил на себя наши рюкзаки и вскоре мы стояли под дверью комнаты на шестом этаже.

Изначально я, как принято в нормальных странах, собирался наделить провожатого долларом чаевых. Через пару минут я готов был дать ему денег, только чтобы он отправился восвояси и не болтался под ногами: дверь иорданец смог открыть лишь с восьмого захода, а войдя, долго пытался включить свет, и до сей поры безуспешно щелкал бы включателем, если бы я не подсказал ему, что надо для начала вставить карточку-ключ в специальное гнездо. Его старания запустить в работу телевизор окончились неудачей — в ПДУ были неправильно вставлены батарейки — и т.д., и т.п. Наконец, коридорный оказался в коридоре и, понурясь, побрёл к лифту. В дальнейшем у нас сложилось впечатление, будто персонал впервые вышел на трудовую вахту в данном конкретном месте, попав сюда на пару дней в рамках программы по смычке города и деревни. Стало быть, пока нормальный портье доит верблюдов, подменяющий его селянин опасливо взирает из-за стойки на гостей Иордании; любой вопрос, побуждающий его что-то делать, вызывает у бедняги неподдельный ужас.

С действительностью нас в общем примирила обстановка — номер был вполне опрятный, телевизор показывал несколько спутниковых каналов, имелись два стола, кресла, большой шкаф с зеркалом, а в чисто убранной ванной комнате имелись и мыло, и гель для душа. Горячая вода имелась постоянно, а после того как мы разжились обогревателем, так и вообще жизнь показалась малиной.

Завтрак оказался не ахти, но достаточно приличен — был омлет, были котлетки, был овощной салат, были местные блюда — хумус там и всё такое, были соки, был весьма неплохой кофе. Только жуткая холодина отравляла нам приём пищи, так что со второго утра мы спускались вниз в свитерах и куртках.

Зато выйдя на улицу, можно было легко забыть, что на дворе первые числа марта: солнце жарило вовсю, и мы основательно обгорели, особенно во время поездки в Джераш – о нём http://almashriq.hiof.no/jordan/900/930/jerash/jerash.html

Отель «Beirut» в качестве пристанища я выбрал неслучайно — от него до автобусной станции Абдали рукой подать, что нам, при насыщенной программе, и требовалось. Соответственно, возжелав утром ехать осматривать следы пребывания древних римлян, мы через пять минут сидели в автобусе, расставшись с одним динаром за двоих. Сама дорога показалась нам сравнительно недолгой, и всё было бы хорошо, если бы не лившаяся из динамиков «музыка. Берусь утверждать, что любой российский исполнитель попсы может без труда получить первый приз на конкурсе арабовидения, благо вилять задницей он умеет куда лучше потомков бедуинов, а уметь петь и вовсе необязательно — достаточно на все лады гундосить «Хабиби, хабиби, хабиби-би-би-би-би,» — и успех обеспечен. Я не шучу: за час поездки передававшаяся по трансляции песня не прервалась ни на секунду, а других слов кроме «хабиби» в ней не было.

Высадив нас вкупе с кучкой немцев в виду колонн древнего Джераша, автобус укатил, а мы поспешили ко входу в город, где пожали плоды собственной проворности — я забыл поменять валюту, отчего-то удержав в подсознании мысль об оплате кредитной картой. Но, как говорится, тут вам не здесь, и терминала электронных платежей у кассира не было и в помине. Пробубнив, что, мол, в священную пятницу, равно как и в священную субботу банки закрыты, дядя отправил нас к торговцам сувенирами, готовых поменять валюту невзирая на день недели, правда, по «священному» курсу.

Истратив из вырученных за 30 долларов двух десятков динар три четверти, мы вооружились билетами и поспешили подняться к видневшимся над головами аркам ипподрома, где, согласно информации из Интернета, каждый день в 11.00 проходят показательные гладиаторские бои. Все еще не привыкши к местным обычаям, мы отчего-то полагали, что это мероприятие входит в стоимость билета. Как же, как же. У входа требовалось отдать еще по десятке. Возможно, мы и заплатили бы, но пришлось бы опять идти к торговцам и снова менять деньги по священному курсу, и потом снова лезть в гору… Короче, решили мы никуда не ходить и ничего не менять, а обойти ристалище с фланга, и устроиться под сенью деревьев на противоположной трибунам стороне. Оттуда нам все было прекрасно видно и слышно, а арабы, охранявшие периметр, могли только скрежетать зубами.

Кстати, дело охраны в Джераше поставлено хорошо: пролезть на территорию нельзя, ибо двойной забор совокупно с колючей проволокой — всё, чем сподобились туземцы обустроить древний город — надежно защищают территорию от туристов, не препятствуя, как выяснилось, брождению полчищ местных попрошаек. Хитро устроена и система обилечивания — каждый проданный возле шоссе квиток состоит из двух частей. Одну отрывает страж непосредственно у Южных ворот, сразу за информационным павильоном, а другая остаётся туристу, обязанному предъявить её по требованию администрации. Наверное, этой процедурой искореняется возможное взяточничество.

90 процентов территории не раскопано и раскопано не будет — на их месте уже выстроены убогие дома местных жителей. Но и оставшаяся десятина манит к себе западных туристов, чьи группы виднелись там и сям; даже кое-какие экскурсанты из местных порой попадались. Не обошлось без помогальников: возле амфитеатра гражданин в арафатке настойчиво предлагал свои услуги гида, а чуть позже, выбирая наиболее удачный ракурс для съемки, брат зашёл «за кулисы» сцены и обнаружил там припрятанный стенд со всякой полезной информацией. Так мы на деле испытали знаменитое иорданское гостеприимство: «Вэлком ту Джордан». Следующее столкновение с аборигенами обогатило нас новым подходом к проблеме борьбы с приставалами, когда очередная стайка ребятишек, завидя нас, выслала на промысел самого чумазого представителя. Грязнуля, подойдя поближе, опустил обычную прелюдию про пятерых детей, сразу протянув ручонку и потребовав «Мани». Мы очень оживились этой фразе и протянули руки в ответ, требуя «Бакшиш». Чудо природы было настолько шокировано, что сразу молча отвалило. Уже скрываясь за изгибом дороги, мы увидели, что подельники неудачливого просителя сгрудились в кучу и все еще обсуждают произошедшее. Впоследствии мы не раз повторяли подобный трюк и всегда добивались успеха: программа у арабов слетала, словно в древней перфокарте, торчащей из их бошек, сделали лишнюю дырку. По идее ведь как, с их точки зрения, должны развиваться международные отношения — они требуют, иноземец униженно отбрехивается, они напирают, пришелец слабо сопротивляется, далее в ход идет история про пятерых детей, и заморский богач, в конце, концов, вытаскивает деньги, просто чтобы отделаться от назойливого попрошайки.

Исключительно прекрасная компания собралась в тени колонн храма Зевса — буквально под ручку там торчали приставалы и полицейские, которые, по идее, должны охранять туристов от попрошаек. Кое-как отбившись и от тех, и от других, мы ступили на исторические плиты и тут же обнаружили, что святилище пребывает, мягко говоря, не в лучшем виде. На одной из стен имелась табличка, сообщавшая, будто после римлян храм был превращен в горшечную мастерскую, а в 1930-х годах началась его реставрация. Вопросы «кто занял храм под горшки?» и «после чьих проделок ему понадобилась реставрация?» остались как бы за кадром. Текст сбивчиво намекал, что этими бескультурными личностями могли быть византийцы. Или крестоносцы. Да мало ли кто в этих местах после римлян хозяйничал — и арабы, и другие арабы, а потом арабы, и еще арабы… Ну, в общем, много кто тут после римлян побывал…

Крохотный археологический музей из одного зала был — удивительное дело для этих краёв! — доступен безо всякой платы для всех желающих, за исключением фотографов: «No photographers, please» — висела на его дверях надпись, так что если сможете доказать, что вы не профессионал объектива, то «дабро пажалавать».

Короче говоря, может Вы думаете, что на развалинах древних городов снизойдет на вас благодать и повеет ветрами времен? Фига с два! Снизойдут на вас только иорданцы и повеет от них куревом… «Вэлком ту Джордан!»

Покончив с осмотром Джераша, мы решили продолжить изучение прошлых эпох посещением местечка Ajlun, лежащем в двадцати километрах на запад. Тамошний замок был назван в путеводителе образцом арабской военной архитектуры, и оставлять его без внимания совсем не хотелось. Согласно «Lonely planet», путь в Аджлун занимал 30 минут, стоил 300 монет и начинался с автостанции, что близ Джерашской мечети. Проблема состояла в том, что в отмеченном на карте месте автовокзалом и не пахло. Предстояло выяснить, куда он делся, и, разумно, на наш взгляд, предположив, что кто-кто, а полиция должна знать свою родную деревню как собственные пять волосатых пальцев, мы направились к ближайшему посту, где в будке обретались аж трое мужиков в форме. Наше появление вызвало у них неподдельное оживление, а вопрос «бас стэйшн» поставил их в тупик. Немного посовещавшись, полисмены решили позвать Ахмеда, который «знает аглицки». Искомый в дивном шлеме прибыл и, вникнув в суть дела, для начала выдал мудрый совет взять такси. Услышав в ответ «миш айз такси», он пожал плечами: «Не хотите, как хотите», и предложил подъехать на стоявшей рядом машине, заверяя, что ее владелец — его большой друг — довезет нас за деньги куда угодно. Получив категорический отказ платить хоть копейку, копы снова посовещались и отправили нас вдоль дороги, присовокупив, что автовокзал отсюда страшно далеко, в километре. Лишь спустя двадцать минут и двух спрошенных прохожих мы выяснили, что транспорт отправляется с точки, отстоявшей ровно на полсотни метров от полицейского поста, причем в строго противоположном указанном нам направлении.

На найденной нами площадке с вывесками типа «умирающий лебедь-рубанок-ладья викингов-труп муравья» одновременно грузилось сразу несколько автобусов. После коротких переговоров нам удалось заручиться обещанием водителя одного из них доставить нас куда надо. «Аджлун, Аджлун», — радостно кивало существо за рулём и мы, поверив его заклинаниям, сели, а точнее, встали в битком набитый салон. Скажу заранее — нашим надеждам на честность и порядочность арабов суждено было жить не больше пяти минут, по истечении которых с нас слупили по 100 монет и предложили высадиться. Слегка поражённые быстротой приезда, мы оказались на обочине, где выяснилось, что добрый самаритянин из Иордании попросту нас надул, провезя примерно километр и отдав в лапы поджидающих таксистов. Те, будучи «потрясающе дружелюбными», во всей красе проявили своё «потрясающее дружелюбство», сгрудившись и принявшись спорить, сколько с нас можно содрать. «Динар! Динар! Динар!» — только и слышалось с их стороны. «Арба динар!», «Хамса динар!» — росли ставки. Поглядев на вожделеющие рожи, мы махнули на них рукой, и пожелали всем им простоять остаток жизни на этом заваленном мусором косогоре, без копейки денег, и без возможности кормить своих пятерых детей, таких же будущих таксистов. «Вэлком ту Джордан!»

Вернувшись малость назад, мы заняли стратегическую позицию под щитом «Амман — туда» и стали стопить, но вопреки утверждениям бывалых автостопщиков «потрясающе гостеприимные» иорданцы совершенно не горели желанием кого-то подвозить, в основном изображая жестами, будто им скоро сворачивать налево, где тянулись бескрайние поля, или направо, на отвесный косогор. Наконец, на наши жесты отреагировал водитель автобуса, согласившийся за 400 монет подбросить нас в столицу. На этот раз мы были в салоне единственными европейцами, и чуть ли не каждый араб в автобусе обернулся поглядеть на невиданное диво — не верблюд, ни осел, ни баран, ни такое же, как он сам, чудо — так кто же? Один дебил в спорткостюме с нашитым вверх ногами шевроном, прямо шею себе свернул, таращась. На все эти знаки внимания мы отвечали подобающим образом, выпучивая глаза и пародируя гримасы туземцев.

Надо ли говорить, что на станцию Абдали мы вернулись слегка упав духом; нам предстояло провести в Иордании ещё 4 дня и совершить несколько переездов, тогда как организация местного транспортного дела была явно не на высоте. Тогда мы решили вкусить пеших прогулок и отправились в район, называемый справочниками и туристическими буклетами «Белый Амман». Не знаю, может, те, кто это писал, белого цвета никогда не видели, но представавшее нашему взору можно было назвать никак иначе, нежели «Серый Амман». Понятно, что и нашем родном Петербурге дороги не ахти, и грязь повсюду присутствует, но так, чтобы тротуар (!) был разбит в хлам и больше всего походил на съезд трещин — до этого ещё пока не дошло. Дорога до даунтауна заняла не более получаса, и всё это время нам на ум лезла песенка: «Мы в город безобразный идём дорогой грязной, идём дорогой грязной, дорогой непростой! Мы в город безобразный идём дорогой грязной, идём дорогой грязной, кругом сплошной отстой…»

Самым интересным событием по дороге стало посещение офиса иракских авиалиний. Разведка показала, что их борта летают по ближайшим странам, а цены держат совершенно немилосердные: от Аммана до Багдада 423 доллара, 750 туда-обратно. Как они собираются привлекать клиентуру, я лично ума не приложу…

Пока брат пытался заполучить в свою обширную коллекцию расписание полётов «Iraq airways» — «Буклет? А что это такое? У нас такового нет. И сайта тоже нет» — я окинул пытливым взглядом историю Аммана. Как мне стало известно, его жители в своё время воевали за плодородные земли Галаада с саморитами, с иудеями, и противостояли ассирийцам. Дальнейшая судьбы города традиционна для этих мест — господство Птолемеев сменилось властью Селевкидов, а затем римлян. Потом последовали три с половиной века Арабского халифата; в 1516 году земли прибрала к рукам Османская империя. В 1918-1920 годах территорией Иордании заправляли сирийцы из правительства Фейсала, а с 1921 года, когда был создан эмират Трансиордания, Амман пребывает в столичном статусе. От римлян городу достались термы, портики, театр и прочие атрибуты «сладкой жизни», арабы добавили к числу достопримечательностей, не считая разных мечетей, Национальный археологический музей, Национальную галерею и памятник Неизвестному солдату. Конечно же, все эти интересные туристу места экскурсионным автобусом никто связать не удосужился. Но мы об этом не слишком печалились: нас тогда интересовали две вещи — обмен валюты и питание. Обе проблемы разрешились весьма скоро; финальный район нашего спуска оказался набит разнообразными закусочными и обменниками. Примечательно, что курс обмена был вывешен только в одном месте. Он извещал клиентов, сколько «JD» полагается за дойчмарки и гульдены (!). Беглый опрос выявил стандартное предложение 71 динара за 100 долларов, после чего мы отправились отметить финансовую сделку в достаточно культурное кафе аккурат напротив того места, где, согласно карте, располагался туристический офис. В Рунете я даже нашёл рассказ, автора которого якобы поили в этом офисе бесплатным кофиём и всячески привечали. Нас, например, никто не приветил, да и офиса как такового в здании возле амфитеатра не оказалось, а охранник ситуацию прояснить не смог.

Поскольку уже стемнело, мы стали кумекать, как добраться до отеля. Сама простым способом было пойти по своим следам назад, но это был не наш способ. Теоретически, можно было подъехать на рейсовых автобусах, иногда проезжавших мимо. Те были вполне приличного вида, как будто прямо из Германии, и я даже уловил какую-то надпись по-английски на электронном табло что над лобовым стеклом. Я наивно подумал, что там указываются какие-то пункты маршрута, но остроглазый брат быстро развеял мои заблуждения — названия остановок табло показывало по-арабски, а по-английски окружающий мир извещался, какой «удобный» и «мультиязычный» в Иордании общественный транспорт. Понятно, что при отсутствии карты рейсов и расписания от автобусов толку было как с козла молока…

В общем, мы решили совместить приятное с полезным и по ходу возвращения посмотреть Амман с высоты местной цитадели, после чего полезли на гору. Собственно, ничего сложного, страшного или очень завлекательного мы не увидели — россыпь огней от домов на противоположных склонах не слишком впечатляла, и вскоре мы уже топали по направлению к дому, выбравшись на улицу Khalid ibn al-Walid, рядом с коей располагается громадный флагшток, по слухам самый большой в мире. Через какое-то время нам стало казаться, что отель где-то поблизости, мы забрали влево, и вот уже внизу, в конце длиннющей лестницы, показались огни автовокзала Абдали. Горячий душ, вкусный чай и мягкие постели были уж поблизости, когда дальнейший спуск нам преградила гигантская куча мусора, завалившая узкий проход. Казалось, все жители домов по лестнице использовали её как лучший в мире мусоропровод — «Вэлком ту Джордан!» Такое отношение к гигиене меня давно смущало, а единственным из виденных нами в иорданской столице зданий, вокруг которого царила идеальная чистота, была христианская церковь. Обругав мусорных амманцев самыми скверными из известных нам арабских слов, мы взобрались обратно, прошли сотню метров, одолели спуск, не без опаски ожидая за каждым поворотом увидеть баррикаду, и все-таки вернулись на базу.

Очередной день оказался целиком посвящён визиту на Мёртвое море. Поскольку его берег по определению привлекает внимание туристов, организовать в тот район регулярное автобусное сообщение арабы, естественно, не удосужились. Теоретически, из каких-то пердей на юге Аммана до мертвоморского райцентра ходят маршрутки, после которых надо пересесть на другие маршрутки, уже прямо к природному чуду. Мы решили избрать другой путь, выяснив, что с нашей «караж Абдали» можно доехать до города Salt, и оттуда добраться по назначению. За сорок минут и 300 монет нас довезли в это ничем не примечательное место, где мы снова принялись искать нужный микроавтобус. Встреченный нами народ в едином порыве указал на одну из таратаек, постепенно наполнявшихся пассажирами, и еще через полчаса, выложив по 350 филсов, мы оказались вроде как на берегу Мертвого моря. Самого моря не было и в помине, но допрошенные торговцы жестами показывали, что можно пойти прямо, а потом забрать влево, а можно пойти сперва налево, а потом забрать прямо; из их слов выходило, что до моря рукой подать… Вняв этим сбивчивым инструкциям, мы бодро пошлёпали по шоссе, и, пройдя пару километров, оказались у развилки, перед которой стоял щит с указанием: «До моста короля Хуссейна 7 км». Теперь ситуация прояснилась — мы были не в городе-курорте Suweimeh, как предполагалось, а в местечке South Shuneh, откуда до морского берега еще семь верст киселя хлебать. Судя по карте нам осталось преодолеть километров двадцать: «Вэлком ту Джордан!»

На этот раз «потрясающе дружелюбные» и «потрясающе гостеприимные» иорданцы даже не утруждали себя оправдательными жестами, а попросту чесали мимо. Проведя полчаса в бесплодном ожидании удачи, мы поплелись туда, откуда отбыли час назад, надеясь, что на исходной нам больше повезёт. Единственной приятной вещью на всё этом отрезке было прикосновение цивилизации с другого берега реки Иордан, когда нас на краю дороги накрыло израильской мобильной сетью. Причем дело было именно на обочине: непосредственно на шоссе сигнал пропадал. Воспользовавшись случаем, мы отправили несколько SMS, получили накопившиеся сообщения и, читая их на ходу, двинулись дальше. Тут случился ещё один казус — нас подобрал какой-то микроавтобус и совсем бесплатно подбросил до нужной точки, откуда как раз отправлялся битком набитый автобус до Мертвого моря. Раскошелившись еще на 300 филов, мы обрели места в конце салона и стали надеяться на русский «авось». В этот раз «авось» не подвел и многообещающие указатели к «Dead Sea» стали попадаться буквально сразу после отправления. Один раз, правда, нам пришлось понервничать, когда водила зачем-то свернул с магистрали. Оказывается, он надумал развозить своих соплеменников по замызганным улочкам богом забытого городка. Спустя каких-то двадцать минут, часть из которых была щедро растрачена шофером на болтовню с приятелями под стенкой придорожного кафе, наш рыдван снова вернулся на трассу, и вскоре остановился возле дверей гостиницы «Dead Sea Movenpick». Тут водитель, вылитая капибара в арафатке, начал требовать с нас еще динар: он якобы должен был довезти нас только до городка, но никак не к отелям. «Ван динар, ван динар», — словно заведенный повторял непрерывно виртуоз баранки, и даже когда мы лишили его своего общества, долго не оставлял домогательств, с «потрясающим дружелюбием» бибикая нам вслед.

Миновав несколько «сетевых» отелей, подвергаемых на тот момент ремонту, мы вскоре дошли до платных пляжных комплексов. В первом из них за вход требовали 10 динар, во втором — 5, а дальше можно было купаться забесплатно. Мы выбрали золотую середину, рассчитывая провести несколько часов в относительном комфорте, и здорово ошиблись. Как обычно, арабы почли своей обязанностью интересные для туриста места обнести забором и взимать за вход деньги. Мысль, что надо бы еще хоть как-то обустроить территорию, их счастливо миновала. Были, были на пляже пальмы, были зонтики, были лежаки, и даже здания раздевалок и туалетов имелись. Однако эти не бог весть какие удобства с лихвой компенсировались валяющимся повсюду мусором, грязным донельзя песком и живописными компаниями арабов. Определить, где расположились местные жители, а где — иноземцы, можно было без труда даже с закрытыми глазами по шуму и по табачному дыму. Политкорректные туристы старательно делали вид, будто им очень приятно общество невоспитанных соседей, только вот купающиеся как-то ненароком поделились на две части — ораву местных с детями, воплями и сигаретами с одной стороны, и тихий приём солнечных да целебных ванн — поодаль. Мы, влившись в компанию европейцев и японцев, увлечённо мазавших друг друга целебной грязью, перво-наперво сделали классические снимки, делаемые, наверное, всеми побывавшими на Мертвом море — лежа посреди воды с газетой в руках. Газеты мы припасли заранее, и нам не пришлось, как худощавым японкам, одалживать их у коллег-туристов.

Признаться, я думал, что все рассказы о нраве здешних вод преувеличены, но ничуть не бывало: всё оказалось так, как описывали очевидцы — утонуть практически нереально, а плавать можно только на спине, с торчащими из воды ногами. Если же перевернуться, то неизбежно всплывают зад и конечности; я приспособился стоять «солдатиком» — если поддерживать равновесие руками, то можно так торчать в воде, погрузившись по грудь. Точного процента солёности сказать не могу, но брат, неудачно перевернувшись и хлебнув жидкости, внезапно сделался необыкновенно молчалив и принялся интенсивно загребать к берегу; лишь после омовения под ледяным душем он снова обрел душевный и телесный покой.

Хотя за вход и пользование всем, что внутри по идее уже было уплачено, нам пришлось выложить два фунта за лежаки. Но зато мы оказались самыми «белыми» из всех белых людей, потому как все окружающие предпочитали сидеть на песке. Расположившись с комфортом, мы предались солнечным ваннам, а заодно поскорбели о погибших планах: замыслы толкали нас в этот же день посетить Мадабу и гору Небо… Собственно, в такой программе не было чего- то сверхсложного, но при одном условии — нормально работающем общественном транспорте. То есть таком транспорте, у которого на борту надписи по-английски, и расписание на остановках имеется, и оно соблюдается, и ведёт автобус не полуграмотный жулик-феллах, а вменяемый водитель в костюме с галстуком.

Меж тем, нам ещё предстояло проделать обратный путь, и о нём думать пока совершенно не хотелось. Солнце пригревало, водная гладь простиралась зеркалом, над дальними горами парила романтическая дымка и периодически ревели реактивные двигатели: армия обороны Израиля была готова не дать превратить свою страну в такую же помойку, как у соседей. Кажется, раз ты уж устроил платный пляж, так хоть заботься о его инвентаре — фиг! В туалете можно было дышать только ртом, а то, что весь пол в душевом павильоне был засыпан песком, ничуть не интересовало рожу, сидевшую у входа и собиравшую «бакшиш». Она и с нас пыталась чего-то потребовать и получила целый бак шишей. Вот так, постепенно, менялся вектор нашего отношения к абдулловским подданным, так что неудивителен следующий наш диалог: «Я, пока ходил на берег делать снимки, спас едва не захлебнувшуюся осу. — Ну и зачем — она ведь может кого-нибудь ужалить! — В этих местах она скорее всего ужалит иорданца, а это уже хорошо!» Разве можно было не согласиться?..

Обратный путь оказался на удивление прост. Не успели мы провести на дороге и четверть часа, как возле нас остановился микроавтобус с французской парой, ведомый усачом в чалме. Он ехал куда-то, где потомки галлов собирались пересесть на маршрутку до Аммана. Я ни с того ни с сего решил, что иорданец подобрал нас от желания помочь, и пребывал в этом заблуждении вплоть до прибытия в гостиницу, когда брат посетовал, что как-то нехорошо получилось у нас с французами. Оказалось, наши попутчики наняли машину буквально за пару минут как подобрать нас, ибо отдыхали на том же пляже. Соответственно, получилось, что мы прокатились за их счёт. Но это выяснилось позже, а пока французы, несмотря на проявленную доброту, не вызывали у нас большого энтузиазма, потому как оказались крупными арабофилами и признались, что у них в родном Нанте есть много друзей-арабов. Это признание они сделали уже в машине, водитель которой направлялся в Джераш и решил подкалымить. Взяв четверых европейцев плюс двух арабов, он обогатился на 6 динар и помчался на восток. Сидевшие впереди туземцы некоторое время молчали, а потом один из них завёл беседу с гостями его дорогой страны. Узнав о дружбе французов с его соплеменниками, сей муж обрадовался чрезвычайно и принялся рассуждать о достоинствах своей нации, а спустя чуть погодя предложил гостям страны закурить. Все четверо туристов, занимавших задние три сидения, дружно отказались, неодобрительно качая головами, а француженка даже сказала иорданцу, что курение очень вредно для здоровья. «Ну, что ж, — рассудительно произнес араб, — нет, так нет,» и принялся щёлкать зажигалкой. Наполнив салон сигаретной пеленой, он как ни в чём ни бывало продолжал беседовать с новообретенным друзьями, щедро обдавая их клубами табачного дыма. Его гнилозубая морда с сигареткой в пасти с тех пор у меня однозначно ассоциируется с фразой «Вэлком ту Джордан».

Вот так уже после двух дней в Иордании мы взяли за правило окаймлять первый слог названия страны буквами «п» и «д». С тех пор никак иначе мы эту местность не именовали, а ведь тогда нам ещё не было известно, какие испытания ждут нас в ближайшем будущем.

Очередной вопрос на засыпку: если между Амманом на севере страны и Акабой на юге есть интересные для туристов места Керак, Шобак и Петра, надо ли как-нибудь связать эти точки регулярным транспортным сообщением? Или пусть путники сами выкручиваются? А то ишь, размечтались — и чтобы с утра выехать, и замки за день посмотреть, и вечером в Петру прибыть — ну не фантазёры ли мы?!

Отлично понимая, что переезд на юг лёгким не будет, мы как могли оттягивали момент отправления — смотрели новости, валялись на кроватях, лениво собирались, и из отеля выкатились уже к полудню, после чего принялись мучительно соображать, как попасть на автовокзал Вахадат, обслуживающий южное направление — ясен перец, связать транспортные узлы автобусом иорданцы не озаботились. Портье на прощанье предложил взять такси. «Помогалы» с Абдали поцокали языками и посоветовали изловить «сервизз». Эмпирическим путём ещё вчера было выяснено, что от отеля в даунтаун идёт автобус, но лезть в него казалось не самой мудрой мыслью. После кратких размышлений пошли, прячась в тени, пешком, благо дорога под горку.

Обнаружить место отправки «сервиззов» без посторонней помощи нам не удалось бы: ни вывесок, ни указателей поблизости не имелось, только кучка людей, образовавшая подобие очереди — ниоткуда никуда, просто посреди дороги, да ещё за углом, так что с магистрали не видать. К ней нас направил водитель одного из автобусов, не поленившийся ради помощи растерянным иностранцам вылезти наружу и указать нужное направление. В общем, так: стоит себе на обочине очередь ниоткуда в никуда и ждет прибытия легковушки, после чего первые четверо влезают в салон и поровну делят плату. Посмотрев, сколько платили остальные пассажиры, я отдал шофёру 800 филсов за двоих, на чём наши коммерческие взаимоотношения завершились. Продравшись сквозь пробки, наш агрегат, кряхтя, взобрался на холм и через двадцать минут мы высадились возле «караж Wahadat».

Хотя «Lonely planet» однозначно утверждал, что стоимость проезда между иорданскими городами зафиксирована правительством, на автостанции нам пришлось основательно поторговаться. Владельцы микроавтобусов страстно желали обобрать нас на 3 динара с головы, и отдельно взыскать по динару за каждый рюкзак. Лучшее, чего удалось добиться — 5 монет за двоих, а имущество бесплатно. С тем мы и залезли в салон, где принялись размышлять, что, интересно, мешает более активному развитию туризма в королевстве? Может, отсутствие массированной рекламной кампании? Может, недостаточно мощный PR? Предаваясь умственной деятельности мы не забывали поглядывать наружу, где роились местные жители. Больше всего хотелось обнести территорию «каража» забором, выполненным с учетом местного колорита, с завитушками, цветочными мотивами и геометрическим орнаментом, развесить внутри шины, цепи и деревянные бруски, а затем привозить экскурсии…

Тягомотное сидение всё же закончилось, но лучше бы оно закончилось по-другому: внутрь автобуса ввалилась компания из араба, четырёх подвластных ему дамочек и пятерых детей. Вся эта шобла угнездилась на задних сиденьях: детишки принялись орать и драться, тётки что-то увлечённо обсуждали, а мужик старательно ковырял в зубах куском металлической проволоки; им же он ковырял сиденья и т.п. Конечно же, присутствие детей никому не мешало курить…

Спустя два с половиной часа автобус въехал в посёлок Вади Муса и через несколько поворотов показался заказанный мной отель. Тут нам пригодился накопленный в поездке опыт — при необходимости выходить нужно стучать монеткой по стеклу. Через пару минут мы стояли у входа в «Al Hidab hotel», да забудется его имя во веки веков.

С самого вестибюля отель показался нам каким-то странным, неухоженным, хотя в Интернете сразу на нескольких сайтах имелись его завлекательные фотографии и описания — лифт, и интернет бесплатный, и завтрак, и турецкие бани, и спутниковое телевидение, и кондиционер, и еще много чего. Понадеявшись на сведущесть западных людей, я оплатил отель заранее, о чём потом горько сожалел. Пока мы поднимались по лестнице — лифт «временно» не работал — настроение наше падало всё ниже. Освещение на этаже не функционировало, но когда мы открывали дверь, посыльный додумался подсвечивать нам зажигалкой и приветливо улыбался. Номер нас, признаться, совершенно ошеломил: с первого взгляда это была полная помойка. Затхлость чувствовалась уже на пороге, было ощутимо холодно. Телевизор, заявленный как имеющий «satellit channels», с трудом показывал одну программу, да и сложновато было ему, бедолаге, выжать что-то большее, если антенный провод оканчивался за углом шкафа. Кондиционер, конечно, не работал. Возле розетки сиротливо лежал оголенный трёхфазный шнур от холодильника, подле него в углу уютно расположился забытый предыдущими жильцами кусок лаваша. Общую неприглядную картину чудесно дополняли следы человеческой жизнедеятельности на унитазе. «Вэлком ту Джордан!» Попытка поменять комнату, однако, с треском провалилась! Как ни странно, свободных мест не имелось! Как выяснилось двумя часами спустя, когда мы вернулись с вечерней прогулки по городу, эта, так называемая, «гостиница» использовалась главным образом местными гастарбайтерами. Их-то мы и засекли при возвращении, они-то весь вечер ползали по этажам, переговариваясь и решая друг с другом насущные проблемы.

Само собой разумеется, никакого «free internet access for guests» не было и в помине. Двумя скандалами нам удалось привести положение к мало-мальски приемлемой черте: кроватное бельё иорданцы поменяли, туалет почистили, выдали электрообогреватель, и клятвенно обещали завтра обеспечить транспорт до входа в Петру. Но всех этих благ, повторяю, пришлось добиваться с боем. Так, решая вопрос с отоплением, персонал по мере накала беседы предложил нам сначала взять дополнительные одеяла, а потом сходить в «турецкие бани, где тепло». Всё же чередованием разнообразных угроз удалось получить электрообогреватель. Его принес грустный очкарик, кое-как справившийся с настройкой сложного прибора, причем уходя он печально попрекнул нас: «Я, дескать, спрашивал при заселении, нужен ли нам кондиционер или нет…» На такой оборот событий мы не нашли как отреагировать и просто закрыли за ним дверь. «Вэлком ту Джордан!»

Проведённая рекогносцировка дала следующие результаты: вход в Петру стоит 21 динар на 1 день, 26 динаров за 2 дня и уж не помню сколько за три. Возле кассы имеются несколько сувенирных магазинов и обменников, а внутри помещения — бесплатный интернет. Теоретически, терминалы стояли там, чтобы посетители могли на сайте http://www.new7wonders.com/index.php проголосовать за внесение Петры новый список Чудес света, но по завершении процедуры голосования можно было проверить почту, не сильно наглея: людей, пытавшихся рыскать по сайтам, охранник укоризненно ругал. На выходе нам предложили пойти на экскурсию «Ночная Петра», проходящую по понедельникам и вторникам; начало в 21.00, стоимость 12 динаров. Будучи подавленными событиями уходящего дня, мы не нашли в себе моральных сил провести полночи в прогулках, и стали возвращаться в город. По дороге обнаружилось немалое количество банкоматов, изрядное число магазинчиков и парочка фотосалонов. Интересно, что возле входа в Петру запись фотографий на диск стоила 4 динара, а в центре городка — на динар меньше. Не могу не упомянуть занятную встречу, произошедшую при возвращении к отелю: возле нас остановился «мерседес», чуть поползло вниз его боковое окно и в щель на нас уставились две пары испуганных глаз — это пожилая пара из Европы решилась спросить дорогу до «Мовенпика» у первых более-менее человеческих лиц. Думаю, у них всё путешествие было выдержано в едином стиле, из «Мовенпика» в «мерседес», из «мерседеса» в очередной «Мовенпик». Что ж, в таком образе действий есть и свои очевидные плюсы; по крайней мере его адептам удастся избегнуть знакомство с темными сторонами жизни, такими, как наша утренняя трапеза. Отельский завтрак нам полагался по условиям проживания, вот только завтракать яичницей и бутербродами мы не стали. Сначала брату не понравились доставшиеся ему приборы, он поплёлся их лично перемывать на кухню, откуда вернулся весь перекошенный и только повторял «Там такое… такое…» Потом принесли еду, и сделал это сам повар, на правой кисти которого была огромная гноящаяся рана. Хорошо, что верный чайник был при нас, и кое-какие припасы тоже, так что нам не пришлось целый день ходить голодными.

Историческая наука полагает, что древний город в скалистой долине реки Сик возник в конце второго тысячелетия до нашей эры. Спустя несколько веков он «выбился в люди», став столицей государства Эдом, а потом больше трёх столетий был центром Набатейского государства. Римляне, захватив этим места, включили Петру в состав провинции Аравии Петреи, а дальше судьба поселения оказалась незавидной — торговое значение на караванном пути из Южной Аравии в Сирию было утрачено, потому что во времена Сасанидов товары к Средиземному морю стали двигаться через Пальмиру. В пятом веке нашей эры город запустел, и вновь ожил только в начале двадцатого столетия, когда европейские учёные взялись за раскопки. Несколько позже иорданцы сообразили, что из интереса белых людей можно извлечь практические выгоды, и полились в их карманы доллары, фунты, марки и динары. Входная плата сама по себе заслуженно признана самой высокой в мире, а сколько ещё денег стрясается с недостаточно стойких посетителей в процессе посещения — и не сосчитать. Неутомимый конвейер работает от входа до выхода, всю дорогу. Первым делом мы миновали обширные стойла, возле которых одни ослы сдавали в аренду других. Дела у них, однако, шли ни шатко, ни валко; на месте аборигенов я раскопал бы пешеходную дорогу, и тогда продаваемость гужевого транспорта сразу возросла бы. Потом настала очередь самозваных гидов; от них мы легко отделались и вступили в узкую расщелину меж скал, выводящую полутора километрами далее в сердце старинного города. Тут единственной помехой были коллеги-туристы, то и дело стремившиеся влезть в кадр и, полагаю, в душе проклинавшие нас за то же. Наружу же у всех вырывались только охи и ахи, вплоть до момента, когда скалы расступились и перед пришельцами открылся великолепный, очаровывающий фасад Treasury. Впечатление было настолько сильным, что каждый вышедший из расщелины останавливался и выпучивал глаза; кругом только и слышались охи-ахи. На обмирающих от восторга туристов меж тем набрасывались продавцы разной дряни, и случались диалоги прямо в стиле «Монти Пайтона»: «Камушки, камушки, покупайте камушки!» — Какие к черту камушки?! Тут под ногами камней полно!» — «Не-е-е-т! Таких камней на земле вы не найдете!»

Роясь в сети при подготовке путешествия я наткнулся на изумительный сайт http://nabataea.net/arrive.html Там все достопримечательности Петры расписаны подробно, приведены фотографии, разжёвано, где что смотреть и откуда куда поворачивать. Распечатка сайтовских страниц отлично заменяет и гидов и путеводители, так что мы вошли в лабиринт скал прекрасно подготовленными и знающими, что нам нужно. Нужно нам было идти от фасада Treasury вправо, дальше до развилки, где чуть правее виден амфитеатр. Дальше основная масса туристов чешет право, к улице фасадов, а мы хотели сперва оказаться наверху, возле мест с интригующими названиями «High Place of Sacrifice» и «Lion monument». Лезть наверх можно двумя путями, что в лоб, что по лбу — либо сразу, «аккордно» забраться на высоту и потом полого спускаться, либо, обойдя массив, дойти до развалин крепости, начать постепенный подъём и растянуть «удовольствие». Мы выбрали первый путь, чтоб залезть как можно выше, пока нежарко и сил хоть отбавляй. Компанию нам составить никто не взялся, так что за двадцать пять минут топанья по ступенькам (с перерывами на водопой) мы встретили только компанию спускающихся немцев и парочку назойливых арабов на ослах. Те попытались предложить нам своих подопечных, на что брат довольно деликатно предложил им убраться подобру-поздорову. Те хотели было полезть в бутылку, что, мол-де это их земля, но внизу-то, внизу ждала денежная пожива, так что они скоро снялись с места и двинулись вниз, провожаемые моими напутственными воплями «Ялла-ялла!». В дальнейшем мы на все призывы просто кричали в ответ «Халё, манки он данки»…

По ходу пути нам всё больше становилось понятно, что на территории Петры окурки остались от римлян, пакетики чая от византийцев, а навоз повсюду накидали крестоносцы. Искусно высеченные гробницы были великолепны снаружи, а стоило зайти внутрь, как тут же обнаруживался стойкий запах моч… то есть имелись стигматы присутствия древней и высококультурной арабской цивилизации.

На самом деле Петра нам очень понравилась; не понравились нам только туземцы, отравляющие существование. То они продают бусы в полной уверенности, что если ты не купил такие же точно в трех десятках палаток ранее, то непременно развяжешь мошну сейчас (ну хоть бы сделали что-нибудь оригинальное!), то раскручивают людей на верховую поездку, причём ободранные, в лысинах животные откровенно вызывают жалость. За расписанную сетевыми ресурсами «исключительно сложную» и «исключительную долгую» дорогу до спрятанного в горах «Monastery» владельцы движимого имущества желают от пяти до семи динар, и даже находятся туристы, соглашающиеся ехать. Реально подъём, начинающийся возле ресторана, продолжался не более тридцати минут, и это с учётом остановок на фотографирование, любование окрестностями и т.д.

Сам монастырь, на удивления, не показался чем-то выдающимся, являясь, на мой личный взгляд, скромным подобием «казначейства». Предполагавшийся восторг мы, впрочем, с избытком получили неподалеку, взобравшись на отмеченные сувенирными павильончиками смотровые площадки. Вот оттуда открывался потрясающий вид на окрестности, так что дух захватывало и от ветра, и от удовольствия. Интересно, что на краю скал нас снова накрыло израильской мобильной связью. Причем у брата взялся «Cellcom», а у меня «Orange», хотя мы стояли в полуметре друг от друга.

Чтобы скоротать обратный путь, я принялся считать лагеря попрошаек на дороге к монастырю, и насчитал таковых 16,5 штук: два навеса были недалеко друг от друга, и я так и не решил, считать ли их по отдельности или оптом. Итак, зная потребную цифру и ведя отсчёт, карабкающийся на гору может установить, сколько ему ещё осталось взбираться. Кстати, возле одного из навесов мы лишний раз убедились, какие арабы прекрасные торговцы: они сначала называют цену «ван динар», но когда вы что-нибудь выберете, то именно эта вещь, оказывается, стоит «сри динар». Соседняя с ней тоже «сри динар», а то и «файф динар»; те, что «ван динар», никак не попадаются: «Вэлком ту Джордан!»

Постепенно надвигался вечер. Петра в лучах заката красиво меняла цвета с розового на сиреневый. Остатки изнасилованной арабами армии туристов беспорядочно отступали. На них беспорядочно набрасывались каретчики, но уже так, для проформы, без прежнего рвения. А Петра… Петра оказывалась прекрасна всякий раз, как топот копыт исчезал за поворотом, и скальный проход оставался в нашем распоряжении. Тишина обволакивала нас, камни по мере смены освещения изменяли цвет, и окружающий мир казался сотканным из сказок.

Когда реальность вновь вступила в свои права, мы, восходя к месту ночлега, лишний раз убедились в «потрясающей гостеприимности» и «потрясающей дружелюбности» иорданцев, когда владелец крохотной лавки, «потрясающе дружелюбно» улыбаясь, продал нам две коробки сока по динару, хотя потом мы нашли на них наклейки «0,5 динара». Между прочим, кто как не «потрясающие дружелюбы» соскоблили с карты Петры у входа все подписи к значкам, чтоб туристам было непонятно, где что, и они брали бы гидов? Может, «потрясающие гостеприимы» живут в какой-то другой Иордании? Нам вот при слове «иорданец» сразу на ум приходит наглое вымогательство денег, когда уже за проезд было заплачено; перевозка якобы в Аджлун, а на деле просто на полкилометра в его сторону; поездка в Сувеймех, с приездом на деле в Южный Судеш… Список этот можно основательно дополнить, да стоит ли…

Пока мы гуляли по Петре, «потрясающие гостеприимные» иорданцы зачем-то изъяли из нашего номера обогреватель. Может, они думали, что туристы достаточно прогрели комнату? После обнаружения этого факта у нас появилась совершенно разумная в тех обстоятельствах мысль «чужие изорвать мундиры о русские штыки!» Для реализации этой идеи определенно не хватало бутылки водки и пары банок пива. Окажись под рукой в тот момент нужная смесь, мы бы повеселились на славу — бегали бы по коридорам, ломились в чужие номера, скандалили и дебоширили, короче, прославили бы имя России в веках по классической схеме египетско-турецких курортов. К счастью для всех обогреватель нам вернули, спася себя от побоев, но не спася «отель» от резких слов, которые я разместил на нескольких западных сайтах отзывов.

Сайт компании «Arab Maritime Bridge» http://www.abmaritime.com.jo/main.html четко указывал временем отправления первого их двух дневных паромов Акаба-Нувейба полдень. Мы решили заявиться на берег Красного моря как можно раньше, для чего встали ровно в пять, и спустя полчаса уже стояли на площадке автостанции. Транспортный узел Вади Мусы расположен слева (если идти сверху) от полицейской будки, возле мечети — от её фасада по лестнице вниз. На асфальте уже стояло два автобуса, направлявшиеся в Амман, чуть поодаль скучал парень бэкпекерского вида, заверивший нас, что рейс на Акабу состоится вскоре. Но прежде на дороге появилась желтая машина «с шашечками», и сидевшая в ней особь сперва не поверила своему счастью — в такую рань уже имеется добыча. Обнажив кривые зубы, таксист подкатил к нам, изучил с ног до головы, поухмылялся и спросил нараспев «Амман-Акаба-Маан?» «Акаба. Сколько стоит проезд?», — в свою очередь поинтересовались мы. Вместо того, чтобы назвать цифру, иорданец принялся пыхтеть, скалиться и причитать «Вери чип, вери чип. Спешиалли фор ю.» Повторив обе фразы раза три-четыре, он подождал нашей реакции, и стал вещать уже более проникновенно: «Спешиалли фор ю!» Пауза. «Вери чип!». Пауза. «Вэлкам ту Джордан!» Пауза. «Вери чип!» Пауза. «Двадцать пять динар!».

Выслушав в ответ немало русских слов, и, к сожалению, ничего из сказанного не поняв, таксист всё же отъехал в сторону, составив компанию двум прибывшим коллегам. Тут, ко всеобщему счастью, на площадке появился микроавтобус, ведомый суровым арабом, готовым довезти желающих до центра Акабы за 4 динара с носа. Мы желали, и таких желающих скоро набился полный салон, так что спустя четверть часа после посадки мы уже выезжали с площадки, по которой на манер акул наматывали круги таксисты. От этого зрелища мы стали вспоминать всякие местные неприятности и, когда через несколько поворотов нам открылась панорама городка, брат уже скрипел зубами, сообщая, что бы он тут устроил, будь у него та батарея гаубиц Д-30, с которой он упражнялся на военных сборах. «Цель четыре! — шипел он. — Осколочно-фугасным! Взрыватель осколочный! Заряд два! Прицел два-восемь-четыре! Уровень 29-97! ОН +0-64! Веер сосредоточенный! Огонь!» И мы представили, как будет выглядеть покидаемое нами гнездовище жулья, когда выпускающие по снаряду каждые 10 секунд стволы замолкнут через пять минут стрельбы, и вся округа утонет в огне и дыму. Тут вся округа и в самом деле наполнилась дымом — впередисидящий араб взялся курить. Его супруга на соседнем сидении пыталась чего-то вякать, дескать ей неприятно, но это нисколько не смутило иорданца; он попросту проигнорировал пожелание своей благоверной. Оставалось лишь приоткрыть окошко, после чего зашевелилась парочка сзади нас — девица пожаловалась парню на холод, а тот потребовал закрыть окно. Ссылки на невозможность дышать, пока под носом курят, ему были «по барабану». Пришлось мне повернуться и внятно да раздельно объяснить: «Когда с покуркой будет покончено, тогда и только тогда я закрою окно!». Затем я злобно оскалился и произнёс так бесившую нас фразу: «Вэлком ту Джордан»!

По прибытии в Акабу у нас состоялся замечательный диалог с местными полицейскими. «Салям алейкум! В какой стороне порт? — Что это такое? — Где переправа в Египет?! — Что-что? — Катер в Египет!! — Куда? — В Нувейбу нам надо! — Автобусом? — Нет, морем! — А зачем морем? — Нам так нужно; всё-таки, где порт? — Возьмите такси. — Нам не нужно такси, нам нужно знать, где порт! — Это очень далеко. — Где порт? — Пять километров. — Где порт?! — Всё-таки лучше на такси. — Где порт?!! — Очень далеко. — К порту по этой дороге?! — Угу…»

Позволю себе задать вам, читатели, очередной несложный вопрос — если есть необходимость иметь в городе два порта, один грузовой и один пассажирский, какой из них расположить в городской черте, а какой вынести куда подальше, чуть ли не к границе с Саудовской Аравией? Тут есть два решения — разумное и иорданское. Поскольку мы были в Арабистане, нам предстояло проделать изрядный путь по шоссе; причины, по которым нельзя до пассажирского терминала пустить рейсовый автобус, расшифровке не поддавались, а на иорданских таксистов мы уже смотреть не могли: при их виде меня начинало трясти, а брат незамедлительно переходил на жутчайший армейский мат. Я и сам за все годы после армии сказал куда меньше матерных слов, чем за 17 дней поездки по Ближнему Востоку; оправданием может служить то, что ругань направлялась исключительно в конкретный адрес и всегда за конкретное дело.

Ясно, что никто из «потрясающе дружелюбных» и «потрясающе гостеприимных» местных жителей и не подумал подвезти голосующих туристов, так что в порту мы появились спустя час похода, когда в нас «ярость благородная вскипала как волна»; не будь перспектива расставания с Иорданией так близка, «изведал б враг в тот день немало, что значит русский бой удалый, наш рукопашный бой!» А перспектива была близка, ой как близка, ведь «быстрый» паром уходил в двенадцать, и на часах ещё не было десяти, когда я поинтересовался в справочном бюро: «Будет ли фаст ферри сегодня?» «Будет» — заверили меня арабы, — «как штык из носу будет в полдень». Напевая «будет, будет, тра-ля-ля», я отправился к окошечку продажи марок визового сбора. «Lonely planet» утверждал, что на сухопутной границе иорданцы берут с выезжающих 5 динар, в Акабе цена избавления от их страны на монету больше. Оказалось, морской порт ничем не отличается от земной тверди в плане поборов. Всё ещё радостно напевая, я потопал на второй этаж, где был обмен валюты; занятная организация дел, не правда ли — там, где путешественнику может понадобиться обмен валюты, его нет, а возле касс, в которых за билет можно платить и динарами и долларами, эксчейндж есть…

Как бы то ни было, пятерка с портретом здешнего короля перекочевала в лапы его подданных, а я приобрёл заветные квиточки уплаты сбора. Для этого, правда, пришлось побегать по этажам, но эти манипуляции представлялись мне сущим баловством в преддверии отъезда из доставившей нам столько неприятных минут страны.

Прибыв вновь на второй ярус терминала я бодро направился к ближайшему окошку с надписью «фаст ферри тикет» — оно было прямо напротив входа, и промахнуться было сложно. Тем не менее, меня перехватил какой-то араб и принялся втолковывать что-то вроде «если Вам нужен билет, Вы можете его иметь через меня». Я попытался обогнуть незваного «доброжелателя», но тот не отставал и всё объяснял, что без него мне никак не обойтись. Нет, ну посудите сами — белые люди, они ведь сущие дети: платят кучу денег, чтобы посмотреть на пещеры, где ничего интересного нет, разве что гадить там удобно. Ясно, что с ихним интеллектом билета купить они никак не смогут. Потому-то им нужны специальные помогальники. Самое интересное, что навязчивый иорданец всё-таки сумел принять участие в процессе приобретения билета, отвлекая своего приятеля за кассой унылым булдыканьем. Кажется, чего сложного выписать билет? Элементарная штука, как «деньги — товар — деньги(штрих)», но аборигены умудряются простую торговую операцию превратить в балаган. «Вэлком ту Джордан!»

Всё же час отъезда приближался, и я терпеливо дождался, пока продавец завершил переговоры, почесал нос, что-то там посчитал… Мы даже ни слова не сказали, когда выяснилось, что он вместо наших фамилий в соответствующие графы внёс имена, а даты рождения поставил «от балды»… Мы терпеливо прошли паспортный контроль под соответствующей вывеской на том же втором этаже… Мы всё снесли, только бы уехать из владений Абдуллы II. Но вот формальности были завершены, визы закрыты, штампы о выезде поставлены, оставалось ждать отправки чуть более часа. Остатки выменянных динаров мы со вкусом потратили в кафе, купив мороженого и прохладительных напитков, после чего уселись поудобнее, воззрились на Акабский залив и стали предвкушать приближающийся отдых в Шарм-эль-Шейхе… Ещё, помнится, тост подняли по этому случаю. Размечтались, нечего сказать…

Может, где-то посадка на паром устраивается по трапу, но это не арабский метод. В этих краях сотню метров до причала пассажиры преодолевают автобусами. Эти самые автобусы как стояли на остановке перед нашим появлением, так и продолжали стоять заполдень. На наши вопросы о судьбе парома в одном офисе сказали «problem with machines», в другом — «very high waves». За окном простирался акабский залив, а по нему скользило пластмассовое корыто с туристами, надписанное «glass beat». Волны высотой сантиметров десять ласково лизали опалённый солнцем берег.

Рядом с нами в зале ожидания некоторое время отирались четверо французов, решивших после краткого совещания плюнуть на переправу и ехать по суше, благо им не надо было оформлять израильскую визу. Счастливчики аннулировали иорданские выездные штампы и отправились ловить транспорт до границы с Израилем. Я грустно посмотрел им вслед — мы были лишены такой возможности попасть в Египет. Оставалось ждать…

Периодически мы отправлялись проверить, как снаружи терминала обстоят дела, и в какой-то момент брат забрёл в кабинет к вислоусому начальнику порта. Тот живо посочувствовал нашим проблемам, но помочь оказался не в силах, зато предложил промочить горло. На вопрос, что он будет пить, чай или кофе, брат с присущей ему сообразительностью ответил: «Неважно, что, главное, чтобы на борту парома».

Часы медленно текли… Каждый из них всё дальше уносил от нас надежду на приятное купание в Красном море, зато прибавлял разных мыслей. Среди них были, например, такие — почему корабли из Аммана идут в именно Нувейбу? Почему не в Шарм-эль-Шейх, более крупный город и мировой туристический центр? Почему не в ту же Табу, видную невооружённым глазом? В конце концов, от Табы до Каира проложено магистральное шоссе, вот и подвозили бы людей прямо к нему… Почему бы не пустить на этот маршрут хотя бы элементарную моторную лодку? Ну хоть паром, фигурирующий в фильмах о таёжных деревнях — ухватился за канат, и ну тягать сколоченную из досок конструкцию к берегу… Я бы даже сам лично засучил рукава, чтобы убраться из Иордании… Тщетно… «Вэлком ту Джордан!»

Часы медленно текли… Какое-то время я спасался плейером, но когда на очередном диске мне попалась песня со словами «Синее море, только море за кормой», что в нынешних наших бедственных обстоятельствах звучало просто издевательством, наушники я отложил в сторону.

Часы медленно текли… Пока не сели батарейки, выручал КПК, впитывавший воспоминания минувших дней, однако безнадежность постепенно вступала в свои права, и когда солнце скрылось за Синайскими горами, я отказался от попыток чем-то заняться, и только однообразно повторял «бл..ь», «бл..ь», «бл..ь», «бл..ь», «бл..ь», «бл..ь»… С каждым ежечасным походом в дирекцию обладатель вислых усов становился всё менее приветлив, и ввечеру даже позволил себе высказаться в том плане, что у него тут ещё 600 пассажиров. Нам, честно говоря, было не очень интересно, сколько народу толпится в порту, нам хотелось убраться из Иордании, где буквально отовсюду на нас пялилась губастая морда, ответственная за все творящиеся здесь безобразия. Можно сказать, что от местных жителей и чинимых ими препятствий удобно отгородиться стеклами арендованной машины. Но даже если вы наймёте три машины, на случай поломок, проколов, всяческих проблем, это не спасёт вас от убогого сервиса. Можно возразить, что надо, дескать, заказывать 5-звездочные гостиницы. Пусть так, но на паромной переправе вы все равно застрянете. Ах, надо было брать билеты на самолёт?! Может, это и выход, но где гарантия, что рейс крылатой машины не отложат на пару суток по причине, ну, скажем, высоких волн?.. Тут действует система, и с ней никак не разминуться; размеренного беззаботного путешествия всё равно не будет. Или надо иметь иной, чем у нас менталитет, чтобы побольше терпеливости было, запас безалаберности и океан спокойствия. А я, например, не мог спокойно смотреть на посадку в транспорт до парома, когда таковая началась: пассажиры лезли в автобус толпой, причём первые влезшие занимали передние места и немедленно клали вещи в проход, что, разумеется, сильно облегчало посадку остальным. За первые шесть минут штурма внутри оказалось 9 человек — это было нами специально посчитано. Полагая, что пока не погрузятся все обладатели билетов, корабль не отчалит, мы предпочли подождать, и вместе с пятой по счёту группой отбывающих ехали уже в относительном комфорте, без топтания друг друга. Так, ровно через десять часов после официального времени отправления, мы всё же оказались возле парома.

Осталось сделать четыре шага по Иордании… Три… Два… Один… Вот он, долгожданный борт…

Обернувшись, мы дружно плюнули на причал…

P.S. Фотографии Иордании можно посмотреть тут — http://www.vazlav.narod.ru/jordan/jordan_photo1.htm