Меня зовут Сергей. Ростовчанин. Одно из моих главных увлечений в жизни это путешествия. С того момента, как я узнал, что такое загранпаспорт, очень люблю ездить по миру на расстояние, доступное для моего кошелька. Мой компаньон и верный спутник в поездках — моя жена Таня. Все наши средства и сбережения уходят, как правило, на такие поездки.
Прочитал недавно рассказ о Хургаде, как там все плохо и скучно. Хочу высказаться в защиту этого курорта. Я считаю, что Хургада — чудесное место, заслуживает самых лестных оценок. Все зависит от того, кто и по каким критериям оценивает этот город. Так уж бывает всегда: что одному «прохлада», то другому — «колодрыга». Каждый оценивает происходящее на основе собственного мировосприятия. Есть в Хургаде всякое: и хорошее, и плохое. И что ты выберешь себе — зависит только от тебя.
Хургада (Al Ghurdaqah) это почти центр Египта. Из нее легко добраться и до Каира, и до Александрии, и до Луксора. Все три столицы Царств можно увидеть с минимальными затратами всего за одну неделю. А еще можно узнать, как красива на закате дня пустыня, увидеть своими глазами диковинных рыб, кораловые рифы, покататься на верблюде, потанцевать перед костром с бедуинами, увидеть чудесный цветомузыкальный фонтан, поплавать на настоящей подводной лодке и посмотреть танец живота. Можно продегустировать диковинные блюда местной кухни и чудесные фруктовые коктейли, которых нет больше нигде в мире. Все зависит от того, хотите ли вы этого. Будете ли вы тщательно планировать каждый час вашего путешествия. Или, после разгульной «всенощной» в местном кабаке, с припухлым лицом и красными глазами, вы будете мучаться от похмелья на раскаленном песке пляжа. Или капризно топать ножкой на египтян: «Фу, какие вы тут все гадкие». Все зависит только от вас.

Весной 1998 года мы выкроили себе две недели отдыха. Я очень хотел съездить куда-либо в Европу, но ростовчанам визы туда оформляются в течение трех-четырех недель, а это был очень большой срок. Тогда, посовещавшись, мы решили двинуть на юго-восток, а точнее — в Турцию или в Египет, погреться на солнышке и покупаться в море. Постепенно Турция отпала сама собой: все турагентства уверяли, что в Турции еще холодно в это время года. Да и авиарейсов регулярных из Ростова туда не было, а в Анталью надо было добираться с промежуточной пересадкой в Стамбуле. Зато все туристические агентства наперебой расхваливали отдых в Египте: какое там замечательное море, великолепный сервис и экзотические впечатления! Таня немного посопротивлялась (ей хотелось сделать в Турции кое-какие приобретения), но потом согласилась на Хургаду.
Нам нравилось в те дни ощущать, что мы поедем в Африку, увидим пирамиды, Сфинкса, Нил и Сахару. Хургада представлялась мне в мечтах каким-то чудесным курортом: кругом горы, непроходимые джунгли, пальмы, бананы, обезьяны, крокодилы, песчаные пляжи, синее море с пароходами на горизонте, первоклассные отели с сервисом, не хуже, чем в Париже, горничные-негритянки, широкие автомагистрали и шикарные магазины. Но потом, при внимательном изучении рекламных проспектов, мы с удивлением отметили полное отсутствие зелени, даже что-то вроде пустыни сразу за воротами отелей. Таким образом, мы уже немного были приготовлены к тому, что нас ждало в ближайшем будущем.
Теперь оставалось только найти туристическое агентство, которому мы могли бы доверить свои деньги и свои жизни. Мы остановили свой выбор на «Москва-Тур». Ростовское представительство этой фирмы запросило за неделю отдыха в Хургаде по 399 долларов с человека. Когда же мы приехали с деньгами оформлять путевку, то нас ждал еще больший сюрприз: за эту же сумму нам предстояло отдыхать не одну, а целых две недели! Нам предложили на выбор несколько отелей, с которыми у «Москва-Тур» поддерживались партнерские отношения. Мы наугад выбрали отель «Шедван» (Shedvan). Как выяснилось позже, это был очень хороший выбор. В стоимость путевки входил авиаперелет, трансфер, проживание в номере, двухразовое питание и пользование услугами пляжа. Страховки и экскурсии в стоимость путевки не входили, визы для посещения Египта не требовалось. Мы начали срочно готовиться к отъезду…
В путь!
За два часа до отправления самолета мы были в аэропорту. Удивляться пришлось с первых минут путешествия. Во-первых, нас было всего человек двадцать. Я не ожидал, что так мало. Во-вторых, пришедший проводить нас представитель «Москва-Тур» предупредил нас по-семейному, чтобы мы ничего из Египта не вывозили, особенно золото, потому что у нас будут проблемы на таможне на обратном пути. В-третьих, куда-то подевались списки тургруппы, и нас не хотели пропускать на пограничном контроле. Но на этом неприятности закончились. Осталось только обычное волнение перед длительным перелетом. Хочу отметить неожиданно вежливое обращение с нами представителей пограничной и таможенной служб Ростовского аэропорта, более вежливое, чем в «Шереметьево-2» и, тем более, польских или брестских пограничников. Заметил я также, что наш самолет был единственным, поднявшимся в воздух в то утро из Ростова. Это был маленький и потрепанный «Ту-134», впрочем, довольно резвый и, как оказалось на обратном пути, надежный, что от него и требовалось. Стюардессы изъяснялись с нами по-английски, были наигранно-радушны и научили нас пользоваться надувными жилетами. Что действительно запомнилось, так это неплохой обед с шашлыком, свежей зеленью, лучком, сыром, шоколадками и с разнообразными напитками, из которых я выбрал нейтральный «Sprite». Наши же немногочисленные коллеги делали упор в основном на водочку, и уже через десять минут салон самолета по ароматам и шуму разговоров напоминал заурядную пивнушку. А за иллюминатором проплывали по очереди Кавказские горы, Черное море, Турция, Средиземное море… Видимость была неплохая, я с удовольствием рассматривал великолепное бесплатное зрелище глубоко под нами.
Турция показалась мне очень гористой, с большим количеством озер, с пестрыми лоскутами-полями и вьющимися между ними замысловатыми петлями-дорогами. На склонах гор — террасы, видимо, усаженные виноградом, архитектура населенных пунктов резко отличается от нашей, на склонах ютятся сакли, в общем — экзотика. Очень живописен южный берег Турции, выходящий на Средиземное море. Горы, поросшие густыми лесами. Кромка берега, изрезанная многочисленными бухточками и заливами. Скалистые острова, подернутые дымкой. Всюду зелень, и Турция теперь прочно ассоциируется в моем сознании с зеленым цветом.
Наконец, синяя гладь Средиземного моря сменилась серо-желтой сушей, и мы с Таней поздравили друг друга с открытием для себя нового континента. Африка предстала перед нами бескрайней гористой пустыней, преобладающе желтого цвета, без единого островка зелени, без единого ручейка. Над землей, как маленькие кусочки грязной пакли, плыли желто-серые облака. Они оставляли на песке под собой контрастные черные тени, похожие на бездонные провалы или разлитый по песку битум. Кое-где в горах мне померещились следы рук древнего человека — террасы и дороги, какое-то подобие оросительных каналов, но современная цивилизация здесь не была видна. Таня спросила меня, не будут ли видны пирамиды. Я тогда посмеялся: «конечно же, нет». Но через две недели, на обратном пути, я понял, что был не прав. Пирамиды на самом деле видны с самолета! Авиатрассы пролегают над страной от одного аэропорта к другому, поэтому, естественно, мы не могли не пролетать над каирским аэропортом и над самим Каиром, тем более, что он был у нас прямо по курсу. На обратном пути, будучи более подготовлен в этих делах, я сразу различил внизу Каир, а на его северо-западной окраине четко разглядел три циклопических сооружения — пирамиды Хеопса, Хефрена и Микерина. Кстати, их никто, кроме меня, так и не разглядел тогда в иллюминатор, а видеопленка закончилась тоже как раз в тот момент, поэтому получается, что в нашей группе их никто, кроме меня, не видел с воздуха вообще.
Пустыню под нами я рассмотрел во всех подробностях. Желто-красно-серые тона, острые, как из разбитого стекла, ребристые взгорья. Причудливые извилистые полосы — не то следы от потоков воды выпавшего здесь в прошлом десятилетии дождя, не то реки из песка, гонимого ветром. Через полчаса парения над этой самой большой в мире сковородой, мы заметили слева на горизонте синюю полосу. Это и было Красное море. Когда подлетели чуточку поближе, мы были просто потрясены его цветом, настолько он был ярок и насыщен. Причем это был не просто привычный для нас цвет морской глади, а какой-то неестественный ядовито зеленоватый колер, напоминавший крутой раствор медного купороса. Позже я узнал, что эти «купоросные» разводы и есть не что иное, как отмели с коралловыми рифами.
Пустыню и море разделяют между собой Красноморские горы. Это маленькие, не более двух километров в высоту крутые и совершенно безлесные горы, очень недружелюбные и острые на вид. Ширину горного кряжа я определил бы в тридцать — сорок километров, а длину — во многие сотни километров. Когда самолет стал снижаться, нас изрядно поболтало над этими горами. Но вот мы, наконец, перебрались через них и заскользили вдоль берега. Прямо под нами промелькнула прямая автострада, совсем не такая оживленная и широкая, как я представлял себе дома. Буровые вышки, поселочек из ровных рядов бараков. Ни единого деревца. Наконец, чуть впереди, там, где суша выдавалась в море огромным мысом, мы увидели в мареве нагромождение пяти-шестиэтажных бетонных зданий серо-желтого цвета, людской муравейник, вытянутый на несколько километров вдоль моря — Хургаду. Самолет выдвинул закрылки, шасси, а я придвинул к иллюминатору камеру, и мы пошли на посадку.
Африка.
Приземлились мы легко и буднично, без происшествий. С первого взгляда было видно, что это военный, в первую очередь, аэродром. Со всех сторон были видны бункеры с боевой авиатехникой, стояли армейские радиостанции на трехосных грузовиках, кругом колючая проволока, часовые на вышках.
Бетонная полоса была очень длинной и солидной. Ни одного другого самолета, кроме нашего, я не смог заметить вокруг. Трап подали буквально через тридцать секунд. Внизу стояли автоматчики в белой форме и солидные дяди в костюмах. Сначала спустилась Таня, а потом и я, с включенной камерой и с каким-то неудавшимся экспромтом относительно Африки. Солидные дяди погрозили мне пальцем («No photo!»), мы уселись в автобус и через две минуты были уже на пограничном контроле. Вся пограничная процедура заняла минут пять. В аэровокзале, кроме нашей группы, не было ни одного пассажира, было прохладно и уютно. Здесь нашу вновь прибывшую и без того маленькую компанию еще дополнительно расфильтровали по турфирмам. Встречающий от «Москва-Тур» — высокий и представительный, безукоризненно одетый в темно-синее и пахнущий дорогим парфюмом египтянин по имени Ашруф (возможно, я неправильно запомнил его имя), очень плохо говорил по-русски. Он предложил нам заполнить анкеты и отметить у таможенников видеокамеры, чтобы не было проблем на обратном пути. После этого мы пошли забирать багаж. На меня, как мухи, налетели местные носильщики, выудили у меня доллар, несли-несли, так и не донесли мой багаж, в общем, началась кутерьма, связанная с выклянчиванием денег и оказанием видимости услуги, которая так характерна для нищих стран и так утомляет неподготовленного туриста. В конце концов, без доллара, сам несущий свой багаж, обливающийся потом, в пиджаке на тридцатиградусной жаре, я добрался-таки до небольшого автобуса, в котором нас уже ждал сам Евгений Валентинович — самый главный резидент «Москва-Тур» в Египте. Он был скуп на слова и чем-то расстроен, но, тем не менее, снабдил нас некоторой необходимой начальной информацией, пока мы ехали от аэропорта к гостинице. Мы слушали его и смотрели на проплывающие за окном автобуса картины. Первое впечатление — грязь и жара, какие-то руины и яркие рекламные щиты у дороги, колючая проволока. Тоска… Некоторые слабонервные начали интересоваться возможностью досрочного возвращения и, когда узнали, что вылететь назад — это проблема, совсем приуныли.
Через десять минут мы были у ворот нашего отеля. Отель назывался «Шедван». Пройдет время, многое забудется, но это название останется в моей памяти надолго. «Морской конек», а именно так переводится «Шедван», это один из самых старых отелей в Хургаде, пожалуй, самый обжитый, с собственным пляжем и с красивым парком. Если большинство зеленых насаждений в Хургаде представляют собой чахлые саженцы, то в парке «Шедвана» за пятнадцать лет хорошего ухода эти саженцы уже превратились в высокие тенистые деревья. В отеле я насчитал три бассейна и парк водных развлечений, два ресторана, спортзал, дайвинг-центр и причал с двумя прогулочными катерами. Наконец, «Шедван» находился прямо в городской черте, и это тоже можно было отнести к его достоинствам.
В прохладном фойе, под журчание струй фонтана и истерические крики распоясавшегося в своей клетке попугая, нам выдали визитные карточки — кусочки ватмана с каракулями синим фломастером, забрали «до завтра» паспорта и выдали ключ от номера на огромном бронзовом брелоке, по размерам и форме напоминающем пятку ребенка. Российские паспорта и излишки денег мы сразу оставили в ячейке сейфа в специальной комнате. Такие ячейки предоставляются каждому постояльцу бесплатно. Открыть такую ячейку можно только, вставив одновременно два ключа. Один ключ хранится у администратора, второй — у постояльца. «…Переведите часы на час вперед, — вещал наш Евгений Валентинович, — ужин с семи до десяти, за ужином все напитки, включая воду, платные, воду из крана пить нельзя, так как это опресненная морская вода, в шесть часов — организационное собрание, вопросы есть?.. вопросов нет, свободны…»
Первые впечатления.
Мы вошли в номер. Увы, это не Париж, и даже не Познань. Все скромненько и простенько, африканские четыре звезды не могут тягаться даже с двумя европейскими. Возникает закономерный вопрос: куда мы попали? Отсутствие мебели с лихвой компенсируется большим количеством занавесей, пологов, ящичков. Убого…
Телевизор корейский, «Gold Star», времен Корейской же войны. Холодильник течет. Запор входной двери можно открыть зубочисткой. В щель под дверью свободно проходит ладонь. Жуть…
В номере две двери. Одна, досчатая, выходит на дорожку, ведущую к административному корпусу, а вторая, стеклянная — на террасу, в сторону моря. Открываю стеклянную дверь и вдруг оказываюсь на чудесной аллее с огромным, метров пять в высоту, фикусом в центре богатой клумбы. Прелесть!
И вот тут я в первый раз за день осознал, что мы находимся в истинно райском уголке. Конечно, мы отдавали себе отчет в том, что роскошный парк — создание рук человека, и что на сотни километров вокруг этого рукотворного оазиса только пески и сушь. Но все эти удивительные растения мы не видели нигде и никогда ранее потому, что они могут расти только в таком знойном климате, где мы и оказались впервые в своей жизни. Мне было интересно наблюдать за Таней, как она мгновенно преобразилась среди этого моря цветов, зелени и необыкновенных, неведомых нам ранее запахов. Она моментально начала собирать гербарий, выискивать какие-то семена, узнавать какие-то породы и названия, восторгаться запахами и давать мне нюхать какие-то листики. По всему было видно, что она крайне довольна. Но это было только начало. Впереди нас ждала встреча с Красным морем. Я был настроен торжественно, предупредил Таню и видеокамеру, что мы выходим на берег Индийского океана, отпустил несколько заготовленных заранее реприз, и мы вышли на песчаный пляж…
Ранний вечер. Полный штиль. Водная гладь — как зеркало. Температура воздуха — около тридцати по Цельсию, но сухо, комфортно. Крупный песок ласкает ступни ног. Тишина. Ни души вокруг! С площадки водных аттракционов доносится легкая музыка. Мы удивлены таким безлюдьем. Быстро раздеваемся и идем к морю. Я не ощутил разницы в температуре между водой и воздухом. Идем по песчаному дну. Песок крупный, немного колючий. Вода какая-то нереальная, как Океан в «Солярисе». Все непохоже на привычное для нас Черноморье. Берег очень пологий, пройдя около сотни метров, находим самое глубокое место — по пояс, садимся в воду и окатываем друг — друга водой. Идти дальше страшновато: мы много наслышаны о морских ежах; а вдруг они прячутся в песке? Побродив между рыбачьими лодками здесь же, на мелководье, возвращаемся на берег. Первое впечатление — разочарование. Думал, что будет поглубже, а здесь — как на Азовском море. Берем вещи в охапку и идем в парк водных аттракционов. Там большой бассейн с прохладной чистейшей опресненной водой, негромкая музыка. Человек двадцать отдыхающих, в основном западно-европейцев, плещутся у стойки бара. Бар устроен в углублении в углу бассейна и сделан так, что его стойка находится почти у кромки воды. Можно выпить и закусить прямо «на плаву», не выходя из бассейна.
Накупавшись таким образом, возвращаемся в номер, переодеваемся и идем на собрание. Здесь знакомимся еще раз поближе с нашими товарищами по отдыху, пьем бесплатное угощение — «египетскую водку» (как пошутил бармен) — каркаде. В Египте царит исламский сухой закон, его соблюдают неукоснительно, хотя молодежь иногда, с легкой руки угощающих их европейцев, и когда никто из своих не видит, попивает пиво для бравады, но это очень редко.
Наш родной Евгений Валентинович информировал нас о курсе местных денег: один доллар равен трем фунтам и тридцати девяти пиастрам. Всегда (не так, как у нас). Инфляции нет. Он рассказал нам, как правильно давать чаевые, чего нельзя делать при местных жителях, на какие экскурсии можно рассчитывать за отдельную плату, поведал нам о распорядке дня и о морских ежах. После этого все разбрелись в ожидании ужина.
Но до ужина у нас было запланировано еще одно важное мероприятие — звонок на Родину. Я поменял немного долларов на чумазые мятые фунтики, и мы смело окунулись в вечернюю жизнь арабского города… Это было незабываемое приключение. Во-первых, я сразу пожалел, что Таня пошла со мной.
Смеркалось. На темных улицах не было ни одной женщины. Мужчины, замотанные в белые простыни, бродили по улицам во всех направлениях. По тротуарам там никто не ходит, тротуары завалены товарами из лавок и считаются чем-то вроде продолжения домовладения. Поэтому приходилось идти по проезжей части и прижиматься к обочине, уворачиваясь от несущихся навстречу и сигналящих во всю мочь автомобилей. Улицы были пыльные, грязные, темные. Впереди виднелась мечеть, вся залитая зеленым призрачным неоновым светом. Идти до переговорного пункта оказалось намного дальше, чем мы ожидали. Темные прогалины площадей и пустырей сменялись яркими скоплениями света у магазинчиков и кафе. Фантастические воспоминания! Таня сразу стала маленькой и незаметненькой, шла тихонечко рядом и ни на шаг от меня не отлучалась. Арабы были явно заинтересованы ею, смотрели на нее, как на какую-то редкость, а меня это очень нервировало. Наконец, мы дошли до переговорного пункта, купили у араба за пыльной стойкой телефонную карточку за двадцать фунтов, стояли в очереди к кабинкам с оранжевыми международными телефонами, долго дозванивались, пытались докричаться, но, в общем, сообщили о себе все, что хотели. Через полторы — две минуты криков и тресков на линии карточка закончилась, телефон выключился, и мы галопом помчались домой. Очень сильные, незабываемые впечатления. Мы отдышались только, когда зашли в «Шедван». Таня сказала, что никогда более не выйдет вечером в этот город. Поэтому в следующий раз я ходил звонить один.
Потом у нас в отеле был ужин. Ужин был очень солидным. Я никогда не видел такого разнообразия продуктов на шведском столе. Было очень вкусно, на столиках горели свечи, немцы дымили вовсю своими вонючими сигаретами, а итальянские массовики-затейники приглашали на террасу поиграть в рулетку. Ужин входил в стоимость путевки, но за бутылочку воды «Safi» мне пришлось «отвалить» три фунта (читай: доллар) плюс фунт чаевых. Немцы пили пиво и «швепс». Гремел из динамиков «Поджигатель» Prodigy. После ужина мы вышли на террасу и смотрели, как итальянцы играют в рулетку, и как в ночном африканском небе над головой летают огромные черные тараканы. Этих тараканов мы нашли даже в своем номере и выгоняли их перед сном, При этом тараканы выглядели совсем как дохлые, но затем оживали прямо на глазах. Они произвели на Таню неизгладимое впечатление. Хорошо еще, что этих насекомых мы видели только один вечер; более они не попадались нам на глаза ни разу.
Потом мы легли спать, и всю ночь меня будил стрекочущий резкий звук за окном. Это шумели листья пальм на ветру. Время от времени, когда становилось уже совсем душно, я включал кондиционер. Хочу объяснить, что кондиционер у нас в номере был очень старым и гремучим. Мы опасались, что в его ни разу не чищеном фильтре обитали все виды заразы со всех континентов, поэтому не особенно его жаловали. Донимали комары. Комары были кусачими и очень громкими, но какими-то медлительными и вялыми, поэтому с ними нетрудно было бороться. Прямо за окном под светом фонарей блестело жирными листьями дерево фикуса. Слышался плеск воды из шланга и негромкие голоса. Это работала ночная смена садовников. Так прошел наш первый день в Африке. Я был очень доволен.
Незабываемое…
А дальше все пошло по обычному сценарию. Душа рвалась в море, на солнце, под ультрафиолет. Разум слабо возражал. Победила душа. И, как мы ни береглись, но уже на следующий вечер наши спины приобрели багряно-фиолетовый колер, который позже проявился в сплошной ожог. Волдырей, по счастью, не было, но кожа начала шелушиться, температура тела поднялась, а вместе с ней появился озноб, головная боль и остальные прелести, сопровождающие каждого туриста, игнорирующего солнцезащитные кремы. В общем, в этом безрадостном состоянии мы провели следующие несколько дней.
Таня ежедневно после завтрака ходила кормить местных рыбок хлебными крошками. Она подолгу стояла по пояс в идеально прозрачной воде и восторгалась обилием и разнообразием своих подопечных, которых кормила почти из рук. Рыбки были действительно изумительных расцветок: прозрачные с голубой каймой, черные с синим, желто-зеленые, их было не сосчитать вокруг. К тому времени мы уже видели морских звезд, коньков, кораллы. Узнали ужасных морских ежей с их длинными, острейшими и очень ломкими иглами, которые при неосторожном к ним прикосновении глубоко уходят в тело жертвы, обламываются и остаются там, вызывая мучительную боль. Мы уже достаточно исследовали пляж, и нашли самым удобным местом для купания искусственную лагуну в северной его оконечности. Там, как и везде, было очень немноголюдно, а одинокие и прогрессивные дамы загорали в верхнем неглиже, немало смущая своими разнообразными формами озабоченных или просто непрогрессивных мужчин, тем более — береговых рабочих-арабов. Вода в лагуне была теплая и тихая, независимо от погоды, дно было песчаное и пологое, метра два глубиной. Сама лагуна имела метров сто в диаметре. Таня ее запросто переплывала. С другой стороны лагуны начиналось открытое море, с волнами, острым каменистым дном и коралловыми рифами.
Предпочитая свободу поступков и уединение, мы мало контактировали со своими земляками — согруппниками, но и никоим образом не чурались их. Все быстро и дружно объединялись, когда нужно было провернуть какую-либо аферу: поход в город за покупками, небольшой фуршет или маленькое приключение. Наиболее существенным и запоминающимся мероприятием такого рода можно назвать посещение отеля «Golden Five» («Золотая пятерка») с его цветомузыкальными фонтанами. Я видел эти фонтаны за полгода до поездки по телевизору в «Клубе кинопутешественников». Тогда они произвели на меня сильное впечатление, и я пожалел, что не успел записать эту передачу на видеомагнитофон. Теперь у меня была реальная возможность увидеть фонтаны своими глазами. А получилось это так. Наши товарищи по группе: Саша и Люда из Майкопа и Саша и Оля из Миллерово,- рассказали нам, что на пляже они познакомились с одним арабом по имени Вахит. Вахит учил туристов плавать с маской и ластами и занимался извозом — за пятьдесят фунтов возил на «какие-то цветомузыкальные фонтаны». Мы очень заинтересовались этим фактом, и в тот же день познакомились с Вахитом. Он оказался настоящим предпринимателем «по-египетски». Во-первых, он был врачом и имел практику. Во-вторых, он обучал желающих подводному плаванию и буксировал туристов, привязав их веревкой к своему поясу, на коралловые рифы. В-третьих, он возил пассажиров в Каир и Луксор. В-четвертых, он выступал в роли гида. По внешнему виду Вахит был более похож на грека, чем на араба, он напоминал мне комиссара Катанья из «Спрута». Мы договорились отправиться на фонтаны в тот же день, после ужина.
Отель «Золотая пятерка» расположен километрах в двадцати южнее Хургады на трассе, ведущей в город Сафагу. Вся наша компания весьма уютно расположилась в новеньком микроавтобусе «Тойота». Я забыл добавить, что Вахит был еще и таксист, и на его «Тойоте» было написано «такси №1». Я теперь часто вспоминаю эту ночь: вокруг тьма, хотя сама автострада освещается на всем протяжении, где-то справа горы, где-то слева море, ветер свистит, в радиоприемнике звучит заунывная и тоскующая арабская музыка, панель приборов отсвечивает призрачным фосфорным заревом, Вахит за рулем рассказывает о своем бизнесе, о своих двух дочках и об окрестностях. Он недавно купил этот микроавтобус за двести пятьдесят тысяч (!) фунтов, причем деньги взял под проценты в банке. Ему приходится выплачивать ссуду ежемесячно в размере пяти тысяч долларов. Вот он и крутится…
Мы мчимся в ночи, а вокруг, напомню, экзотика. Время от времени из мрака появляются и снова исчезают призраками ярко освещенные корпуса отелей. Еще несколько месяцев назад здесь все кишмя кишело от туристов из Европы, а сейчас, после луксорского расстрела, — тишина. Впереди появляется из темноты огромная стилизованная пирамида. Это вход в «Золотую пятерку». Начинается экскурсия.
Мы въезжаем на широкую темную площадь, оставляем авто на стоянке. До начала представления у нас есть немного времени, поэтому мы бродим по стилизованной «египетской деревне» («Egyptian Villadge»). Это дорогая гостиница с внешним обликом захолустной деревушки. Мазаные потолки и грубые циновки на стенах там соседствуют с дорогой сантехникой, новой электроникой и хорошей мебелью. После этого мы выходим на широкую террасу у главного корпуса этого шикарного комплекса, садимся в кресла и ждем начала представления. Эти минуты я тоже буду помнить долго. Черное небо над головой, где-то вдалеке неведомые огоньки, сверчки трудятся, озвучивая этот пейзаж, заунывные призывы несутся из мечети неподалеку. Я сидел тогда и думал, что вот такими, может быть, представлял себе Пушкин египетские ночи при дворе Клеопатры, а я вот вижу это воочию, и как это здорово. И вдруг тишина и тьма вокруг раскололись от мощного напора звука и света. Это заработал светомузыкальный фонтан. Описывать это зрелище бесполезно, это нужно только видеть. Могу добавить, что у меня на камере вдруг замерцал индикатор разряда батареи, и я очень волновался, что не смогу снять сюжет целиком. Но съемка удалась на славу. Представление длилось около пятнадцати минут, а в моей памяти оно повторяется снова и снова. Я никогда не видел ничего подобного. Говорят, в Испании фонтаны еще красивее, но мне достаточно и этого, чтобы в сравнении оценить всю убогость нашего отечественного мира развлечений.
После того как последние аккорды отзвучали, свет медленно померк, а шум воды в гидромониторах затих, мы некоторое время еще были под впечатлением от увиденного. Потом все побрели вверх по террасе к главному корпусу, зашли в него, бродили по этажам, смотрели громадную, в пять этажей, хрустальную люстру, ковер ручной работы площадью метров в тридцать. Катались в прозрачном лифте. Смотрели кабинку канатной дороги к морю, панно во всю стену с изображением самого красивого, что есть в Хургаде — подводного мира. Завершило экскурсию посещение кафе и созерцание танцев живота. Танцовщицы — две женщины: одна брюнетка, другая — блондинка. Обе лет двадцати пяти. Может русские, может болгарки. Они танцевали у нас на столе, рассчитывая на награду. Хорошим воспоминанием был чудесный коктейль из экзотических фруктов за восемь фунтов. Потом мы вернулись в Хургаду…
Но купание, солнечные ожоги и танцы живота было не главным в нашей поездке. Побывать на земле древнейшей цивилизации и не осмотреть ее памятники — было бы в высшей мере неразумно. Поэтому мы в первый же день внимательно изучили расписания всех экскурсий. «Москва-Тур» и ее египетский партнер «CET» (Cairo Express Travel) предлагали на выбор несколько экскурсий. Мы считали необходимым посетить пирамиды и Луксор. Поездка в Каир на пирамиды делилась на три категории: один, два и три дня. Самый дорогой трехдневный тур предполагал, кроме этого, посещение Александрии. Это была уникальная возможность увидеть столицу Птолемеев и Средиземное море. Мы купили билеты на этот тур и на тур в Луксор. Билеты на двоих обошлись нам почти в пятьсот долларов. В качестве бесплатного подарка-приложения за приобретение двух дорогих экскурсий фирма «СЕТ» подарила нам еще и путевку на сафари по Сахаре. Я не оговорился, сказав «Сахара». У той пустыни, куда мы попали, было несколько названий, но самым часто употребляемым было именно это. Так что пусть ее будет Сахара, так романтичней.
Конечно, можно было поискать и более дешевые варианты экскурсий. Тот же Вахит предлагал нам съездить в Каир и Луксор почти на треть дешевле. Но я с большим недоверием относился тогда (да и сейчас отношусь) к местному частному туристическому бизнесу. Поэтому мы не стали испытывать судьбу и купили дорогие путевки. Думаю, что мы не прогадали.
Сознаться честно, то я даже не вполне представлял тогда, куда мы едем. Луксор по-прежнему казался мне чем-то заброшенным в джунглях, а Александрию я на карте вообще путал по местоположению с Порт-Саидом. Расписание поездок было настолько плотным, что, приехав поздно ночью из Каира, мы в ту же ночь, в четыре утра, должны были отъезжать в Луксор, а сразу по приезду из Луксора, на следующий день, ехать на сафари, которого я немного опасался, наслушавшись чужих рассказов о безрассудстве водителей джипов и свирепости верблюдов. Но делать было нечего, за этим мы сюда и ехали. Итак, первым в списке значился Каир.
Каир.
Отправление автобусов на Каир было назначено на три утра, а в час ночи были сбор и трапеза в пустом ресторане. Всем рекомендовали взять подушки, которые потом так и не пригодились и только доставляли массу дополнительных неудобств. Подкрепившись, с подушками, сухими пайками для завтрака и вещами в руках, мы вышли на улицу. Там было прохладно и многолюдно. Туристы волновались, потому что количество автобусов, стоящих на стоянке, не соответствовало количеству групп. Но, наконец, все утряслось, недостающие автобусы прибыли, началась посадка.
Русские туристы бросились на абордаж, как и положено у нас на Родине. Вышедший навстречу из автобуса араб фильтровал и отталкивал туристов без особых сантиментов, отбирая сначала квитанцию, а потом пропуская по одному счастливчиков, которые с топотом мчались — застревая в проходе и толкаясь подушками — занимать самые лучшие, на их взгляд, места. В общем, все было, как дома. Мы с Таней, залетели не самые первые, но и не последние, поэтому сели на свои «коронные» места — во втором ряду справа. С этой позиции очень удобно снимать видео.
Наконец все угомонились. Кроме туристов, в автобусе были трое аборигенов: водитель по имени Номен, представитель «СЕТ»- молодой красавец-гигант Ахмет и переводчица Татьяна, болгарка, лет сорока, довольно грубо и с акцентом говорящая по-русски. Впрочем, по-арабски она тоже не говорила, а общалась с Ахметом на английском. Как потом выяснилось, у Татьяны здесь же была и дочь, которая тоже числилась переводчиком, но по-русски говорила совсем плохо. Зарплата переводчика колеблется от восьмисот до полутора тысяч долларов в месяц. В Болгарии у Татьяны оставался муж, инженер электроник, который получал на своем заводе около двухсот долларов и которого Татьяна, при таком раскладе дел, попросту содержала. В общем, каждый устраивается, как может.
Но вернемся к событиям той ночи. Итак, наш автобус был неплохим, немецким, фирмы «Мерседес», с полным набором услуг: с кондиционером, с видео и туалетом. Остальные автобусы были египетской сборки, назывались, по-моему, «Chabour».
Долго не могли угомониться. Наконец тронулись. Прошелестели шинами по пустынным темным улицам. Выехав из Хургады, надолго застряли на посту местного ГАИ, ожидая экскурсионные автобусы из других отелей. Все автобусы (а их набралось около десятка) через пустыню двигались караваном, в сопровождении машины с автоматчиками. То ли чтобы туристы не разбежались по Сахаре, то ли чтобы нас не постреляли мусульмане. Процессия двигалась через пустыню на скорости более ста километров в час по такой извилистой и неширокой дороге, что при появлении встречных огней у меня захватывало дух. Кроме этого, водители были изрядные весельчаки и развлекались, играя в чехарду, постоянно обгоняя друг друга. Один раз мы настолько удачно разминулись во время обгона со встречным автобусом, что я поздравил себя со вторым рождением и порадовался, что Таня дремлет и не видит этого ужаса.
Постепенно усталость взяла свое. Все в салоне стихло. Из репродуктора у водителя журчала негромкая арабская музыка. Я то забывался на несколько минут, то стряхивал с себя сон и вглядывался в чудесные и удивительные пейзажи, когда темноту африканской ночи сменяли на минуту яркие огни одинокого блокпоста, а в небе светили не по-нашему яркие звезды.
Около шести утра мы остановились в придорожной гостинице «Sahara Inn», позавтракали сухими пайками и домашними заготовками, размяли ноги. На улице светало. Гостиница и автозаправка при ней находились прямо в пустыне. Сразу за забором начинались пески и заросли верблюжьей колючки. Справа от шоссе за холмами виднелась гладь Суэцкого залива, с кораблями на горизонте. Корабли перед проходом через Суэцкий канал собираются в группы в определенном порядке: сначала самые мелкие, а потом — крупные. До обеда корабли идут в одном направлении, а после обеда — в другом.
Доход от Суэцкого канала — одна из главных (вторая по величине) статей дохода Египта. Первая статья — налог на египтян, живущих за рубежом. Им помогают разбогатеть, а потом они платят огромную дань своей родине. Третья и четвертая статьи доходов — это туризм и нефтедобыча. Поток туристов из Европы в том году почти прекратился после расстрела в Луксоре, вот египтяне и переключились за русских, из которых можно было хоть что-то «выкачать». К слову сказать, к русским мужчинам многие египтяне относятся хорошо, помня нашу помощь в строительстве Асванской (Асуанской, как говорят у нас) гидроэлектростанции и считая нас, по привычке, врагами Соединенных Штатов. Очень портят репутацию России «русские наташи», но это скорее проблема самих любвеобильных «наташ», а не России. Если русская женщина одета не вызывающе и ведет вебя с достоинством (в понятии аборигенов), то к ней относятся с равным уважением, как и к прочим иностранкам. Радикальные же мусульмане считают русских врагами дружественной им Чечни. А больше всего арабы не любят евреев, с которыми еще совсем недавно воевали. Тем и живут. Но вернемся к рассказу.
Позавтракав и гуляя возле гостиницы, мы обнаружили возле самого забора какую-то крохотную мазанку — саклю. Внутри было темно, и там, на корточках, согнувшись в три погибели, сидели молча несколько человек с автоматами. Что они там делали, мы у них не спросили, но впечатление они на нас произвели неизгладимое.
С первыми лучами солнца караван автобусов продолжил свой путь. Слева была пустыня, справа — Суэцкий залив. Никогда не думал, что краски пустыни так ярки и необычны. Преобладали нежные кремовые и от желтоватого до серо-зеленого оттенки, на которых неожиданно сочно и контрастно смотрелись насыщенные цветом жизни шары верблюжьей колючки. Окраска пустыни зависит от времени дня и угла, под которым падают солнечные лучи. Когда смотришь на нее, то та ее часть, которая лежит под солнцем, и та, что против солнца, представляют собой совершенно разные цветовые палитры. Просто замечательная картина! Я был очень доволен этим открытием.
Через несколько минут пути горы подступили слева к самой дороге, а справа, в десяти-пятнадцати метрах, уже плескались воды Суэцкого залива. Было комфортно, прохладно, из динамика над головой звучала музыка из «Титаника». Справа и немного сзади вставало из-за Аравийского полуострова солнце. Незабываемые впечатления, на долгие годы. По берегу моря ехать пришлось около часа. На всем протяжении здесь на берегу ведется строительство дач, коттеджей и отелей. Жизнь пришла сюда вместе с водоводом, который прокладывают от Суэца до Хургады. Говорят, что еще пару лет назад здесь был совершенно пустынный берег.
Наконец море кончилось. Причем кончилось не фигурально, а фактически: Суэцкий залив сузился до нескольких километров, и, наконец, восточный аравийский берег сомкнулся с западным — африканским. Вход в жерло Суэцкого канала только угадывался по большому количеству сооружений, но был скрыт от любопытных взглядов сплошной бетонной стеной. Туда, за стену, шли линии электропередач, трубопроводы… Запомнились огромные резервуары, может, с топливом, а может, с пресной водой. Везде колючая проволока, вышки с часовыми. Строгая картина. Не доехав до Суэца пятьдесят километров, мы свернули налево и стали подниматься вверх по горному перевалу, а потом мчались по песчаному плоскогорью. По пути видели следы недавних аварий — несколько разбитых и перевернутых автомашин. Миновали фабрики по выработке основного местного строительного материала — цемента, с их дымными трубами и многокилометровыми транспортерными лентами, доставляющие сырье к обжиговым печам. Километров за двадцать до Каира мы почувствовали близость этого города по большому количеству автомобилей и пешеходов. Все обочины были буквально завалены произведениями гончарного искусства: горшками в человеческий рост, блюдами и кувшинами. Потрясло обилие мусора, огромное даже по нашим российским меркам. По обе стороны шоссе. в сизом мареве, появились какие-то фантастические руины. Гид Татьяна объяснила, что это старое кладбище, где в склепах теперь живут бедняки. Потом дорога пошла немного вверх, в гору, и перед нами открылся вид на огромную крепость на холме — Цитадель Салладина. Из-за ее мощных стен возвышались величественные минареты самой главной в Египте алебастровой мечети Мухамеда Али. Наши автобусы подкатили к воротам Цитадели. Путешествие закончилось, началась экскурсия.
К нам приставили египетского экскурсовода, Мухамеда Мусу, бывшего военного, который когда-то учился в Одессе, в академии ПВО. Там он выучился говорить по-русски. Несмотря на сильный акцент, по-русски он изъяснялся довольно свободно. Началась экскурсия с молитвы, в которой наш гид, закатив глаза, просил удачи всем правоверным и успехов в их делах. В конце он особо просил Аллаха, чтобы эта удача не касалась неверных. Потом он повел нас рассматривать мечеть, постоянно восхваляя Аллаха и заканчивая каждую фразу на русском языке какими-то арабскими скороговорками. Мне было немножечко противно любоваться его религиозным фанатизмом. Вторым негативным воспоминанием осталось несметное количество нищих, вымогавших деньги, и торговцев всякой дрянью. Причем к некоторым из их товаров было просто противно прикасаться. Отмечу особо, что воровства в Египте как такового не существует, настолько суровы здесь законы ислама, а всякую дрянь можно покупать, а можно и не покупать. Но мне все время хотелось дать этим торговцам тумаков за их прилипчивость.
С высоты крепостной стены мы осмотрели панораму Каира, города с шестнадцатимиллионным населением, всего серого от пыли и смога. Потом мы посетили алебастровую мечеть, в которой похоронен мусульманский герой Мухамед Али, простой албанский солдат, превратившийся в грозного правителя, объединившего всех арабов под своими знаменами. Алебастром в Египте называют нежно кремового цвета полупрозрачный камень, а не строительный компонент штукатурки. Потом мы проехались по городу, смотрели акведук, кварталы городской бедноты, приехали в центр, видели здание Лиги арабских стран, гостиницу «Хилтон». Наконец автобус вырулил на набережную, и наш религиозный гид продекламировал с чувством стихи Гумилева:

Здесь недаром молва породила
Поговорку, прошедшую мир:
Тот, кто пробовал воду из Нила
Будет вечно стремиться в Каир!

Перед нами был Нил. Он запомнился мне широкой полноводной рекой с водой зеленоватого оттенка. Я думал до этого, что Нил грязнее, чем он оказался на самом деле, и он мне понравился. Глубина Нила в этих местах от девяти до двенадцати метров. Через Нил в центре Каира переброшено несколько мостов, я насчитал четыре, в том числе один железнодорожный. Вдоль каменной набережной пришвартованы плавучие рестораны. Больших пароходов я не заметил, но малых суденышек там множество. Течение довольно сильное. Никаких бакенов, регламентирующих движение по реке, я не заметил.
Покружив по городу и два раза переправившись через Нил и его рукав-протоку, мы оказались на площади перед музеем Египта. Стоимость видеосъемки в этом музее — около двадцати долларов. За пользование фотоаппаратом нужно заплатить десять фунтов. Музей действительно впечатляет, хоть я и не согласен с гидом, что это самый большой и дорогой по экспозиции музей мира. Мы бродили среди огромного количества статуй и прочего антиквариата, посмотрели скульптуры всех великих фараонов, их визирей, видели сокровища Тутанхамона, его золотую маску. В хранилище мумий мы не пошли, так как там нужно платить еще по двадцать фунтов, а рассматривать за такую цену спекшиеся и высохшие потрошеные трупы мне было неприятно. Оказалось, что я забыл в автобусе фотопленку, а та, что была в аппарате, быстро закончилась. Кроме этого, в залах было темно, со вспышкой снимать запрещалось, поэтому приходилось устанавливать выдержку «от руки», что очень сказалось на качестве фотографий. А наиболее запомнились мне в музее деревянные фигурки египтян, которым пять тысяч лет, но краски на них ярки и реалистичны, а глаза блестят, если на них направить свет фонарика, так как они сделаны из какого-то прозрачного камня.
Во дворе музея стоят сфинксы, которым пять тысяч лет, растет папирус и папоротник, символы Верхнего и Нижнего египетских царств. Стоянка возле египетского музея тщательно охраняется. Недавно здесь взорвал на себе бомбу какой-то исламский террорист-смертник, погубив при этом иностранных туристов. Поэтому вся площадь оцеплена автоматчиками и к автобусам никого из местных жителей не подпускают. Тем не менее пятнадцать-двадцать продавцов папируса трутся вокруг туристов постоянно, как мухи вокруг меда и хватают нас за подолы уже даже на ступеньках автобуса. Я тихонечко, чтобы никто из русских не услышал, посылаю их «куда следует», и от сердца отлегает. Могуч ты и силен, родной язык!
После этого мы колесим взад-вперед по городу, заезжаем в «музей» папируса, потом в «музей» духов. Я беру слово «музей» в кавычки потому, что это обычные магазины, в которых от туристов ждут вынимание из карманов денег в крупных размерах за всякую ерунду, но цены там фиксировано высокие, и торговаться не положено. Сколько затребовали, столько быстро заплати и проходи на выход без задержки. У меня даже закралось подозрение, что эти магазины принадлежат самой турфирме, которая нас туда и доставила, уж больно хорошо они там друг друга знают и понимают с полуслова и полвзгляда.
Апофеозом блуждания по городу стал наш обед в каком-то ресторане. Там был своеобразный шведский стол: возле каждого блюда стоял отдельный официант и, когда ему протягивали тарелку, широким жестом зачерпывал из блюда и шлепал в тарелку этакий крохотный кусочек чего-нибудь, не более четверти порции, какую подают в младшей группе детского сада. Если постоять еще с минуту, то он с недовольным видом может отвесить и добавку — еще в «пол-столько», но не более. Помыть руки там было тоже целым делом, потому что возле умывальника с деловым видом стояли молодые шибаи лет восьми-десяти, клянча деньги, и устоять от соблазна въехать им стоило очень больших сил и мне, и моим знакомым. В общем, обед был отвратительный.
Все это происходило буквально рядом с пирамидами, к которым мы все так стремились. Вершины пирамид возвышались впереди над домами, но мы ехали то куда-то вбок, то вообще назад. Это добавляло досады к общей усталости. Наконец наш Муса произнес несколько торжественных фраз, путаясь в окончаниях и спряжениях, настраивая нас на торжественный же лад. Автобус завернул за угол и перед нами открылся чудный вид…
… Вообще-то пирамид в Египте громадное множество. Они разбросаны буквально по всей стране. Но в большинстве своем это сооружения в пятнадцать — двадцать метров высотой, простые гробницы. И только три колосса-гиганта, стоящие в Каире, принято считать первым чудом света. Хеопс, Хефрен и Микерин были соответственно отцом, сыном и внуком и жили более четырех с половиной тысяч лет назад. Они были очень могущественными фараонами. Место для своей загробной жизни они выбрали на западном берегу Нила, в двадцати километрах от бывшей столицы Египта — Мемфиса. Теперь это буквально окраина Каира, к пирамидам ведет улица Пирамид. Фараоны затратили такое количество труда и материала, какое не может идти в сравнение ни с одной нынешней стройкой. Каждая пирамида сооружалась более двадцати лет, строили их несколько десятков тысяч человек. Самая высокая, пирамида Хеопса, более ста пятидесяти метров в высоту. Она сохранилась хуже всего, вершина у нее разрушена и скруглена. Раньше пирамиды были облицованы мраморными или гранитными плитами, но эта облицовка сохранилась только на вершине пирамиды Хефрена. Эта пирамида чуть пониже Хеопса, но ее основание находится на более высокой точке, поэтому она ближе к звездам. Расстояние между пирамидами обманчиво на глаз, Я думаю, что между ними около полукилометра. Пирамида Хеопса была закрыта для посещения. Пирамида Микерина, всего семидесяти метров в высоту, скорее всего, тоже. Только возле Хефрена можно останавливаться и находиться. Мы в нетерпении высыпали из автобуса и окунулись в жар. Температура была около сорока, но воздух был очень сухим, и дул сильный ветер. Мимолетные проблемы (у меня оторвалась и потерялась редкая пуговица, в фотоаппарате закончилась очередная пленка) не шли ни в какое сравнение перед величием увиденного. В принципе, сама картина была знакома по кинофильмам и фотографиям во всех подробностях, потрясала только осязаемость и реальность происходящего.
Пирамиды показались сначала не такими уж и большими, пока мы не подошли к одной из них, пирамиде Хефрена, вплотную. Полчища торговцев и вымогателей роились вокруг немногочисленных туристов, скакали какие-то вооруженные всадники в белой униформе, их верблюды свирепо ревели и гадили на удивление мелким пометом, внизу этот помет быстренько обрабатывали жучки, в общем, все были при деле. Наиболее заинтересованные туристы ринулись за двадцать фунтов осматривать погребальную камеру, но мы не пошли. Во-первых, мы были наслышаны о плохой энергетике, потом там нельзя было снимать и фотографировать. И вообще, было страшновато, как-то не хотелось. В итоге в саму могилу мы не стали спускаться, а постояли на огромных блоках, походили вдоль, аккуратно отбили несколько кусочков на память. Охватывало волнение, когда я прикасался к камням, которые укладывала в самое основание пирамиды чья-то рука почти за три тысячи лет до Христа. Может, и Сам Христос когда-то стоял вот на этом же месте и трогал эти же камни. Это уже если не упоминать о всяких македонских, цезарях, наполеонах, гитлерах… Миллионы прошли через эту точку планеты и видели то же, что и я сейчас. Мы пребывали там минут сорок. После этого, полные впечатлений и уставшие от торгашей, сели в автобус, чтобы отъехать на несколько километров вглубь пустыни и сфотографироваться на смотровой площадке с видом на пирамиды. По пути видели дачи, которые строят прямо в пустыне, с видом на пирамиды, тамошние высшие чиновники. После этого мы поехали назад в город, но по другой дороге, так, чтобы проехать мимо Сфинкса. До этого мы его еще не видели. Сфинкс был именно тот, который смотрит с обложек рекламных журналов — с отбитыми носом и бородой, с лицом Хефрена. Запомнились непропорциональные размеры этого чудовища. Голова была раза в два меньше, чем требовалось туловищу, а лапы были больше нормы и тоже раза в два. Подойти вплотную к сфинксу невозможно, он обнесен глубоким и широким рвом. Мы сфотографировались и снялись на видео. Потом долго сидели, переводя дух, в прохладном автобусе, ожидая опоздавших и наблюдая, как солдаты отлавливают цыганок, пытавшихся пробраться поближе к туристам в запретную для местных жителей зону. Мы делились впечатлениями и хвалились покупками. Потом поехали в магазин драгоценностей. Все, охая и ахая, хватали золото, а мы просто побродили там. Позже Таня сокрушалась, что она из-за меня так там ничего себе не купила. Но мне кажется, что она просто так же, как и я, не очень разбирается в египетском золоте, и не захотела понапрасну тратить денег.
Потом нас повезли на постой в гостиницу «Пирамиды». Подтверждаю, что гостиница действительно красивая, помпезная, но пыльная, а в номере 605, куда нас поместили, не работал кондиционер, не холодил холодильник, не регулировалась громкость телевизора и были проблемы с унитазом. Я рассказал обо всем этом портье, тот внимательно выслушал, подтвердил, что все понял и поблагодарил за информацию (на следующий вечер я убедился, что все осталось в той же поре). Потом мы ужинали. Ужин растянулся чуть не на час в связи с бесконечным ожиданием блюд. В конце концов, когда мы решили, что ждать уже нечего и ушли в номер, подали десерт и напитки. Но мы обошлись и без них. Мы спешили подняться на верхний этаж, чтобы полюбоваться чудесным зрелищем — пирамидами, освещаемыми лазерами. К сожалению, видео почти не получилось, так как было очень темно. Потом мы спустились в номер, Таня моментально заснула, а я еще два часа заряжал батареи для видео, борясь со сном и читая телефонный справочник толщиной сантиметров в восемь. Потом батареи зарядились, и я провалился в объятья Морфея. Всю ночь сквозь сон я слышал на улице грохот грузовых машин и говор, шла нормальная ночная каирская жизнь. Итак, пирамиды я увидел. Мечта осуществлена. Я был очень доволен…