Путешествовать, познавать и изучать — значит жить.
Мир велик, и его не увидишь сразу весь, даже с вершины Эвереста.

Тенцинг Норгей, шерп, 29 мая 1953 г.
первым вместе с Эдмундом Хиллари взошел на Эверест

Сутки в пути из-за происков Бен Ладена

Никогда не думал, что происки международных террористов так непосредственно могут влиять на наши личные планы. Да уж, что-то и в самом деле есть в этой недавно изобретенной банальности «Мир становится все взаимосвязанней». Говоря проще, из-за операции в Афганистане были изменены воздушные коридоры.
Внимая новостям CNN, где упитанный спикер военного ведомства США размашисто водил указкой по карте Афганистана (тут бомбим, тут не бомбим), и памятуя о географической близости района намечаемой операции к цели нашей поездки, я думал: «Ну вот, съездили в Непал… Прощайте мечты… полугодовая подготовка – под хвост семейству кошачьих».
Но провидение оказалось благосклонным. 20 октября 2002 года мы все же оказались в Дели. Почему в Дели? Все дело в том, что прямым рейсом улететь не удалось. Билетов не было, так как сезон в Непале благоприятный. Аэрофлотовский рейс «Москва – Катманду» раскупается загодя. Европейцы любят летать туда через Москву. Это, видимо, экономнее.
По воздуху до Дели около 7 часов. Мы в зале транзита делийского аэропорта. Вращаясь в ограниченном пространстве, я пытался развлечься разглядыванием сувенирных лавок и наблюдением розового восхода через немытую стеклянную стену.
Все в серой дымке. И необычные птицы, и акации, и куча мусора на среднем плане. Там, в «застеколье», – столица великой Индии. Но нам туда нельзя… Ну кто придумал эти дурацкие визы? Почему человек так скован? Почему я вынужден дремать в кресле вместо того, чтобы увидеть что-нибудь совершенно необычное?
Ничего не поделаешь. Придется провести здесь 9 часов ожидания. Да за это время можно долететь обратно до Москвы! Стоп, не будем торопиться. Надо сбивать темп и менять ритм. Мы в Азии.
Вдыхаю «чужие» запахи: пряности, чай и еще что-то. В отделанную мрамором стену врезана миниатюрная раковина с надписью «Питьевая вода». Желания припасть к этой живительной влаге не возникает никакого. В голове прочно засевший стереотип: ЗДЕСЬ КРУГОМ ОДНА ЗАРАЗА. А может, вода и безопасная? Экспериментировать не будем.
Местный туалет: кабинки для европейцев и индийцев. Вот это да! Заглянем в обе для сравнения. Начнем с индийского. Да это же родной отечественный армейский сортир: обыкновенная дырка в полу, два металлических следа для ног по обе ее стороны, правда, снабженный краником у самого пола. Видимо, индийцы не пользуются туалетной бумагой.
Рассматриваю сикхов в характерных чалмах. Приверженцы этого религиозного течения в Индии не стригут волосы. Даже их бороды закручены в жгутики и аккуратно подвернуты под края замысловатого головного убора.
Как хаотично здесь все! Все движется каким-то недоступным нашему пониманию порядком. Объявления в аэропорту – тише некуда. Ну кто в состоянии это расслышать? Так ведь все рейсы проспать можно. Телевизор в другом конце зала и то работает громче. Оказывается, все продумано. Объявления тихие, зато люди при деле: в зале периодически появлялся кто-то из персонала, выкрикивал номера рейсов, собирал билеты, что-то контролировал, составлял списки и т.п.
Ощущение заброшенности. Странный шрифт. На каком языке эти надписи? Хидни, урду, бенгали… Бог весть. Их много тут.
Мы забыты. Наш багаж навеки останется здесь и никогда в жизни не попадет на следующий рейс в Катманду. Да и служители транзитного зала не проявляют к нам никакого интереса.
Но вдруг все само собой налаживается. Вещи прибывают на тележке и умудряются запихнуться на нужный рейс. Фантастика.
Правда, такого грязного рюкзака я давно не видел. В результате появления полной дамы в симпатичном сари оживает стенд регистрации.
Кругом «повышенные меры безопасности». Снуют люди в форме и начинают функционировать кабинки для ощупывания улетающих пассажиров. Начинается новый день.
Случайно слышу знакомую речь. Швейцарцы. Пожилая дама с сумкой, на которой красуется эмблема «Ориент-Экспресса».
Когда-то я имел отношение к туристической фирме, отреставрировавшей и запустившей на просторы России этот знаменитый, описанный еще Агатой Кристи поезд («Убийство в Восточном экспрессе»). Вот и повод для знакомства!
Дама явно увлечена благотворительностью. Они с мужем регулярно наведываются в Непал, чтобы навестить девочку-сироту. Пара из Швейцарии финансирует ее обучение. Благородно. Интересно рассказывает о Непале. Единственное, к чему она, по ее словам, никак не может привыкнуть, так это к местным религиозным обрядам.
Пофилософствовав с дамой, я оборвал земное существование крупного рыжего таракана. Насекомое давно было в поле моего зрения. Еще на выходе из-под лавки напротив. Но стоило ему направиться к моему рюкзаку и оказаться в зоне досягаемости кроссовки, как расплата не замедлила последовать.
Зачем я это сделал? Наверное, это неправильно – убивать на пути в Тибет – твердыню буддизма? Но ведь мной руководила повышенная нервность, инстинкт выживания в незнакомой среде. К тому же он явно покушался на мою собственность.
Размышляя таким образом и ища оправданий своему поступку, я погрузился в тревожный сон. До пересадки на рейс королевских авиалиний Непала оставалось чуть больше двух часов.

Первые часы в Катманду

Снова нужно переводить стрелки. Местное время на 15 минут отличается от индийского. Словно кто-то нарочно хотел подчеркнуть: мы не Индия, мы нечто особенное.
На наших глазах разворачивается феерическая сцена встречи. На слегка очумевших путников наваливается бурлящая толпа местных принимающих, агентов отелей, а также прочих бесполезных сопровождающих — попрошаек и детей. Они увешаны гирляндами цветов и практически силой пытаются навязать вам совершенно не нужные услуги: поднести чемодан, помочь надеть рюкзак, всучить проспект отеля, надеть на шею ожерелье из цветов или приветственный шарф. Втроем хватаются за каждый чемодан и впятером катят одну небольшую тележку с багажом.
– Намасте (здравствуйте)! Where are you from (откуда будете)? – Главное – завязать беседу, а там и денег у вновь прибывших выпросить проще…
Даже плюхнувшись в автобус, мы не ощутили себя в безопасности. Салон быстро наполнился этими подозрительными личностями. Это тот случай, когда непрошенного гостя выставляют в дверь, а он лезет в окно.
Чумазый мальчуган с упорством Сизифа пытался открыть снаружи окно автобуса, чтобы всучить некие проспекты. Я закрывал окно. Он открывал его снова, когда я отворачивался, чтобы воспрепятствовать попытке надеть на себя благоухающее ожерелье из крупных желтых бархоток. Затем я снова концентрировался на окне и закрывал его. Но оно открывалось снова, стоило мне переключить внимание на заднюю часть автобуса, где горкой были сложены наши рюкзаки. В этот момент кто-то ловким
движением ухитрился надеть на меня белый шарф.
«Борьба» продолжалась до тех пор, пока автобус не тронулся, сопровождаемый недовольным гулом толпы «встречающих». Заплатили, но мало. А денег всегда хочется больше.
Едем. Площадки для гольфа около аэропорта соседствуют с коровами на шоссе, практически лишенным разметки. Самобытно. Грязноватые, плохо отделанные постройки по обочинам. Ощущение хаоса и антисанитарии. Да и движение левостороннее – наследие длительных отношений с англичанами.
В гостинице один из служителей в довершение дорожных измывательств над нашими рюкзаками, в результате которых они из новеньких превратились в предельно запыленные и замызганные, написал на них мелом номера комнат, по которым их нужно разнести. Это лишь добавило нашим потрепанным рюкзакам некоего флера «бывалости».
Добро пожаловать в Непал!

И тут Индийская страна, и простые люди ходят нагие, а голова не покрыта, а груди голы, а волосы в одну косу заплетены, все ходят брюхаты, а дети родятся каждый год, а детей у них много.
Афанасий Никитин, «Хожение за три моря»

Путник, расслабься, здесь все по-другому…

Первый выход наружу. Квартал Тамел. Осторожничаем. Постоянно хочется вымыть руки и ни за что не браться. Как вести себя здесь? Мы постигаем первое правило. Здесь другой мир. Не надо пытаться его переделать под себя. Надо расслабиться и принимать все тут таким, какое оно есть. Иначе это может закончиться неврозом.
В четырехзвездочной гостинице нет горячей воды? Не беда. Она будет. Обязательно будет. Только не сейчас, а чуть позже. Зачем делать из этого проблему вселенских масштабов?
Да и местную водичку без преувеличения можно отнести к категории «здравствуй, кишечная инфекция!». После суток пути мы чистили зубы минеральной водой из пластиковых бутылок.
Туристический район Тамел сильно отличается от всего остального города. Слегка очумевшими глазами смотрим на все это многообразие красок. Вдыхаем незнакомые запахи. Постоялые дворы, ресторанчики, турбюро и лавки, лавки, лавки…
Здесь запросто можно заблудиться. Всегда считал, что я умею ориентироваться. Но здесь я уже ни в чем не уверен. Ни номеров домов, ни названий улиц. Никакой упорядоченности. Полная неразбериха.
Повернувшись пару раз вокруг собственной оси, одновременно пытаясь увернуться от пролетающего мимо велорикши, взвешивая на ладони бронзовую статуэтку Будды и отбиваясь от назойливого торговца тибетскими колокольчиками, ты понимаешь… что уже не помнишь, откуда пришел и куда направляешься. Лавки похожи одна на другую. Улицы узкие и извиваются, ко всему прочему раздваиваясь и растраиваясь.
Меняем деньги «по-черному». Предложение в ковровой лавке превышает обычный курс меняльных контор. Попутно успеваем осмотреть несколько ковров.
Живописную картину нового мира довершают садху – бродячие аскеты. Они ушли из мирской жизни, ищут духовного очищения, не упуская случая вымазаться пеплом погребальных костров или коровьим навозом. Садху вполне безобидные. Одеты пестро, флегматично улыбаются, но при этом настойчиво пытаются поставить вам на лоб «тику» – красную точку между бровей. Что это за цветная пудра, которой вымазаны их пальцы? Видимо, по легкому налету общей ошарашенности они без труда вылавливают взглядом вновь прибывших. Главное – ловко увернуться от «благословения».
Здесь потрясающе вкусная еда. Вечер. Мы на открытой террасе знаменитого бара Rum Doodle. Над нами черное небо в звездах. Октябрь. Тепло. Футболки и шорты после московских курток.
Заведение это с особой историей. Весь бар (потолок, стены, лестница) буквально набит картонными отпечатками стоп йети – снежного человека. На них надписи и рисунки – следы самых разнообразных экспедиций. Те, кто здесь что-то покорил, прошел, проехал, проплыл, взобрался и т.п. По этим «культурным слоям» можно проследить всю историю «освоения» этих земель честолюбивыми пришельцами из остального мира. Нет пределов человеческому тщеславию. Отметиться в баре после удачного спортивного начинания стало традицией.
За стойкой на стене самое ценное – два фанерных стенда, испещренные автографами покорителей Эвереста, фотографии Эдмунда Хиллари, королевской семьи Непала и самая крупная – Тенцинг Норгей. Имя этого человека стало легендой для многих азиатов. Именно он составил компанию сэру Хиллари на макушке нашей планеты 29 марта 1953 года. В своей книге «Тигр снегов» Норгей ответил-таки на вопрос, в течение многих лет мучивший всех: а кто же был первым – он или Хиллари? Чья нога, рука или другая часть тела первой коснулась высочайшей точки Земли? Ведь до этого оба хранили эту тайну, договорившись отвечать, что взобрались на самый верх одновременно.
Норгей был там вторым… Это признание пробудило во мне огромное к нему уважение. Наверное, так и нужно. Некрасиво толкаться локтями у вершины с единственной мыслью: «Я, я, я буду первым…» Особенно тронул его рассказ о том, что в те минуты на Джомолунгме он зарыл в снег огрызок простого карандаша – талисман, полученный перед восхождением от дочери.
Местный ром приятен на вкус. Вообще, приятный вечер. Все только начинается…

Зачем люди едут в Непал?

Этот небольшой кусок Земли, на карте напоминающий отпечаток подошвы, зажат между азиатскими монстрами – Китаем и Индией. Рельеф Непала – это как трибуна стадиона. Весь Непал с юга на север – километров 150. И все это пространство постепенно поднимается все выше и выше, ряд за рядом. Футбольное поле и беговые дорожки – это плодородные низменности Индии, а верхние ряды рядом с табло – это Большой Гималайский хребет, за которым бесприютная горная пустыня – Тибетское плато.
Джунгли на юге и вечные льды на севере… Холмы и долины, бурные реки и снежные пики восьмитысячников…
Сюда едут альпинисты. Ну как можно миновать страну, в которой 9 из 14 «восьмитысячников» мира? Сюда едут за рекордами любители залезть выше всех, быстрее всех, оригинальнее всех, с кислородом и без оного, сплавиться на катамаране с восьмитысячника, доказать себе что-то и прочее, прочее. Все зависит от вашей фантазии. Вариантов множество.
А впрочем… сегодня уже не надо быть Рейнхольдом Месснером, чтобы потоптать снег и зарыть обглоданный карандашик в точке земной поверхности, ближе всего расположенной к Солнцу. За несколько десятков тысяч долларов вас затащат на любой из восьмитысячников по заказу.
Большинство приезжающих, однако, не ставит перед собой столь честолюбивых задач. Здесь первоклассный треккинг (по-нашему – пеший туризм). Те, которые не хотят себе ничего доказывать, бродят с фотоаппаратом и рюкзаком по долинам и невысоким холмам, любуясь пейзажами. Кто-то, проверяя себя на прочность, неумолимо лезет повыше, пытаясь добраться до базового лагеря Эвереста или обходя по кругу Аннапурну.
Непал – это замечательные речки, бурные и не очень. Для тех, кто с веслом на «ты», и тех, кто увидел рафт первый раз в жизни. Люди приезжают сюда, чтобы увидеть Природу. И они ее видят.
Но ведь Непал – это и своеобразная культура. Благодаря своей многолетней «законсервированности» Непал сохранил уникальные города, храмы, обычаи.
Здесь родился Будда, и в то же время Непал – это единственное индуистское государство в мире. Здесь стык тибето-бирманского и индоарийского.

Катманду

Утром нас разбудили крики незнакомой птицы. Путешественник! Отрывай голову от подушки. Тебя ждут новые впечатления.
Первое, что видим, – Сваямбхунатх. Буддийский храм. Вернее, даже не просто храм, а целый комплекс различных сооружений. Холм, на вершине которого расположено все самое интересное, обнесен невысокой каменной стеной. В стене ниши с вращающимися молитвенными барабанами: крути и молись.
ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ… Музыка этой магической буддийской мантры разлита в воздухе… О, ДРАГОЦЕННОСТЬ В ЦВЕТКЕ ЛОТОСА… Шесть слогов на санскрите, в которых заключен целый мир и целая философия.
Смотри в глаза Будде. Они там. На самом верху. На белой стене ступы. Вверх по отвесным каменным ступеням.
От всех этих благостных размышлений отвлекают только многочисленные обезьяны. Весь холм усеян ими. Они буднично шастают между людьми, дерутся и съезжают по гладкому бетонному парапету словно с ледяной горки.
Центр композиции – огромная ступа, как мачта, от верхушки которой во все стороны натянуты веревки с разноцветными флажками. А фон какой! Голубое небо с редкими облаками. Обходим по часовой стрелке. Так правильно. Ветер считывает молитвы, отпечатанные на флажках: зеленых, белых, желтых, синих, красных.
Слышим много и путано о символике ступы. Земля, Луна, Солнце, Вселенная, Бог, 13 степеней просветления и нирвана на верхушке. Пять геометрических фигур располагаются друг над другом: куб – земля, шар – вода, треугольник – огонь, полушарие – воздух, сваямбху – эфир (вот откуда название!). Цвета флажков тоже со схожей символикой. Кто знает? Может, так оно и было задумано? Судить об этом трудно, слишком мало я об этом всем знаю.
Непал – это смесь религий. Здесь все очень тесно переплелось. Так уж вышло. На вопрос «Кто вы – буддист или индуист?» не всегда следует прямой ответ. Культы и обычаи двух религий проникают друг в друга и унифицируются. Фигуры Будды посыпаны красной пудрой. Совсем на индуистский манер.
Индуистов здесь все-таки абсолютное большинство. В их храмы не допускаются иноверцы. Масса всяких запретов: нельзя входить в обуви, иметь на себе ремни – ведь это кожа, а кожа – это убитые животные.
Индуистом нельзя стать, им можно только родиться. В Непале есть касты. Основных четыре и множество подкаст. Есть неприкасаемые. Все как в Индии, правда, не так жестко и закостенело. Буддизм исповедуют в основном те этнические группы, что живут в высокогорных районах. Буддисты куда терпимее – их храмы открыты для всех. Вот и сейчас мы можем заглянуть внутрь и посмотреть на два ряда сидящих друг против друга мужчин разных возрастов, переворачивающих таблички с молитвами. Мерное гудение низких голосов. Мальчишки, завернутые в бордовые накидки, протискиваются в зал, сбрасывая на
ходу «вьетнамки».
С вершины холма открывается вид на Катманду и долину. Говорят, в доисторические времена долина Катманду была огромным озером, а этот холм – островом. Когда закладывались первые постройки – точно неизвестно, что-то около V века нашей эры. Есть свидетельства, что знаменитый царь Ашока посетил холм около 2000 лет назад.
Мы снова в Катманду. Улицы переполнены торговцами. Кругом очень мало европейских лиц, товары повсюду, они лежат на земле, проплывают мимо на головах, проезжают на велосипедах и повозках: курицы в плетеных корзинках, свежие овощи и фрукты, горки пряностей, медные горшки, сушеная рыба, видом напоминающая шпроты.
Продавец дудочек преследует нас. В его руках интересная конструкция – «елка кверх ногами» – трубка с многочисленными отверстиями, в которые вставлены дудочки. Женщины босиком на огромных циновках прямо на улице просушивают желтоватый рис, подбрасывая его лопатами кверху. Прямо у входа в миниатюрный храм, уютно спрятавшийся в одном из внутренних двориков, коих здесь великое множество, точат ножи и ножницы. Искры сыплются на босые ноги, приводящие в движение устройство, напоминающее велосипед.
Общественные мыльни. Женщины в цветастых сари моют детей и себя, стирают и набирают воду. За исключением электричества в домах ничего нет – ни водопровода, ни отопления.
Местные дамы миловидны. Выразительные глаза на смуглом лице. Лоб украшает красная точка – «тика» – знак благословения, полученный от старших в семье. Ориентироваться в их семейном положении довольно просто. Вся необходимая для этого информация в прямом смысле написана у них на лбу. В паспорт можно не заглядывать, проще посмотреть на волосы, расчесанные на прямой пробор. Точка красного цвета в проборе говорит о замужестве.
Сари самых разнообразных цветов и оттенков. Если женщина носит сари красного цвета – значит, она счастлива. Вдова никогда не оденет красного.
Вот и центр города. Площадь Дурбар с множеством стоящих вперемешку буддийских и индуистских храмов и старым королевским дворцом. Пытаемся пробраться через толпу паломников и торговцев. Подступы к храмам забаррикадированы сувенирами, корзинами фруктов и лежащими собаками. У индуистских мини-алтарей, встречающихся на каждом шагу, – горки риса, цветы в тарелочках из зеленых листьев и разноцветная пудра.
У любой достопримечательности словно из-под земли вырастает непрошеный гид, желающий обогатить вас нехитрой информацией, естественно, за ваши деньги. Причем, даже замечание, что у нас уже есть гид, не всегда акцептируется с должным пониманием. Как правило, каждую фразу необходимо повторять по многу раз:
– Нам не надо, не надо, спасибо, даньябат (спасибо), thank you, my friend…
Невозможно оторваться от этого изобилия красок и звуков.
Двери потрясающей резьбы, развешанное белье слегка закрывает вид на крупную статую сидящего Будды, каменные «кружева», заборчики, увешанные гирляндами желтых и красных цветочных головок, лужицы мыльной пены под ногами (кто-то просто вылил таз после стирки), мальчишки, предлагающие жертвенных уток и петухов, которые безжизненно болтаются головой вниз.

Гул разноголосых автомобильных и мотоциклетных сирен. Как умудряются они разъехаться здесь с людьми, ведь понятие «тротуар» в центральной части города просто отсутствует? Удивительно, но никакой агрессии к тебе не проявляют, если ты, задрав голову вверх, чтобы полюбоваться воздушными змеями, которых запускают мальчишки на соседней крыше, мгновенно блокируешь уличное движение. Тебе будут терпеливо сигналить и пытаться объехать.
Из многочисленной армии средств передвижения глаз сразу выхватывает «тук-тук». Это нечто совсем экзотичное.
Электромотороллер с прикрепленным к нему кузовом-кунгом, в который набиваются несколько человек. Невероятно, но это полноценный общественный транспорт. Останавливается, если успеть постучать по кузову, пока он проезжает мимо. Поэтому и «тук-тук».
Толпа выносит нас к корове с пятью ногами. Подобное уродство, видимо, добавляет ей святости. Рядом с вымазанным красной пудрой животным – кучки мятых бумажных денег.
Бодро маршируем мимо местного стадиона – огромной зеленой лужайки, где Его Величество принимает военные парады.
А вот и хороший пример взаимопроникновения индуизма и буддизма и, главное, наглядный – живая богиня Кумари Деви. Это девочка. Девочка из буддийской семьи – живое воплощение индуистской богини Кали.
Существует множество всяких легенд, объясняющих зарождение этого обычая. Однажды король долины Катманду непристойным образом развлекался с девочкой, не достигшей половой зрелости, отчего та умерла. Раскаиваясь в содеянном, король повелел впредь выбирать из девочек королевства одну и почитать ее, как богиню.
По другой версии, один из королей древности любил сразиться в кости с богиней – покровительницей долины. Однажды богиня крупно проигралась и, разозлившись, пригрозила лишить долину и королевство своего покровительства. Что тут предпринял король – легенда умалчивает. Может, выигрыш вернул? Известно лишь, что богиня смягчилась и пообещала регулярно возвращаться в образе маленькой девочки.
Есть и еще одна, не менее достоверная вариация. Однажды богиня Дурга (она же Кали, она же Парвати – супруга бога Шивы) завладела маленькой девочкой, подданной местного королевства и изгнала ее за пределы долины. И тут, можно сказать, девочка стоит в самом эпицентре политических интриг. Узнав о сей несправедливости, королева в гневе потребовала от супруга во что бы то ни стало вернуть девочку и почитать в качестве живой богини.
Как было на самом деле, все, видимо, давно забыли, но по сей день так оно и идет. Устраивают конкурс для девочек в возрасте от 4 лет и до половой зрелости из семей особой касты, исповедующих буддизм, золотых и серебряных дел мастеров (народность невари). Сначала отбирают кандидаток, отвечающих 32 критериям: цвет глаз, форма зубов, тембр голоса и т.п.
Вышедших в финальную стадию подвергают различным испытаниям в виде плясок страшных масок, ритуальных закланий животных у них на глазах – реинкарнация кровожадной богини Кали не должна смущаться при виде крови. Попробуй заплачь или испугайся – выбывание из числа претенденток гарантировано. И под конец (совсем как при выборах очередного Далай-ламы) девочка должна выбрать из множества предложенных ей предметов одежду и украшения, принадлежавшие ее предшественнице.
Радостные родственники (еще бы! для них это хороший бизнес – к богине не принято приходить без подарков) въезжают вместе с новой Кумари Деви во дворец. Раз в год устраивают в ее честь грандиозный праздник с пышными шествиями. Даже сам король приходит к Кумари, чтобы получить тику на лоб маленьким пальчиком.
Кумари обеспечивает себя и весь свой род на всю жизнь и перестает быть богиней после первой менструации или иной значительной потери крови. И выбирают новую Кумари Деви. А поскольку живет она уединенно, даже и случись что – родственники никогда не допустят, чтобы порез или иная травма стали достоянием гласности. Прежняя Кумари становится простой смертной и, как говорят, приносит сплошные несчастья, если на ней жениться.
Вот такую девчушку нам и хотелось повидать. Но, увы! Удача иногда поворачивается неблагоприятными частями тела. Прислуга вежливо объяснила, что Кумари Деви занята с важными посетителями. Приходите, мол, в другой раз. Всегда рады…
Живая богиня так и не показалась нам в окошке второго этажа, украшенного симпатичной резьбой по камню. Потоптавшись во внутреннем дворике, мы отправились на поиски новых впечатлений.
Да и было тут вокруг на что подивиться. Фотографировал глаза садху (за бакшиш, естественно). Удивительные немигающие глаза. Любят они «травку» покурить для облегченного погружения в астрал. Или как там у них это именуется? А может, гипнотизирует?
У заклинателей змей было некое оживление. Все как положено: человек в чалме, змея в корзинке. Как мне показалось, больше для общего антуража, нежели для воздействия – на пресмыкающееся «заклинатель» что-то коротко продудел, но змея никак не отреагировала.

Для ускорения процесса и стремясь не разочаровать собравшихся, заклинатель буднично огрел кобру по голове крышкой плетеной корзинки, в которой та мирно дремала. Змея мгновенно приняла агрессивную стойку. Посчитав, что на этом представление можно считать оконченным, заклинатель прошелся по зрителям на предмет «а заплатить?», полностью утратив всякий контроль за коброй, неспокойно покачивавшейся в паре метров от публики. Хотя опасаться тут было нечего. Ядовитые зубы у нее наверняка вырваны.
Продолжаем оттачивать мастерство общения с местными торговцами в городе Патан. Это рядом, на другой стороне священной реки Багмати. Хотя, все реки здесь священные, и Багмати вовсе не исключение.
Если вы мирно прогуливаетесь по городу, то вам не удастся избежать участия в представлении «Купи! – Нет, мне не надо!
– Ну, купи! Дешево ведь!». Стоит только вашему блуждающему взгляду остановиться на каком-либо предмете дольше одной секунды, как в мозг торговца поступает сигнал – «заинтересовался!». Ну уж, а если вы возьмете что-нибудь в руки, то… отдать обратно практически невозможно.
С упорством, достойным восхищения, эти в сущности милые личности предлагали нам всяческие мини-шахматы (якобы из ценнейших пород дерева), дудочки, ножи и прочая, прочая. Ценность породы дерева демонстрируется при помощи картинного занюхивания шахматного коня и закатывания глаз в наигранном восхищении. Сандал, одним словом. Никак не меньше.
Умение отвязаться от них с минимальными потерями приходит не сразу. В результате мы становимся обладателями предметов, чрезвычайно необходимых каждому человеку. К примеру, тибетской «поющей» чаши из меди с деревянным пестиком.
Патан – город мастеров. Начинаем с мастерских, наполненных шумом выпиливания, выковывания, запаивания, заваривания, отшлифовывания и отнаждачивания. Умельцы сосредоточенно склонились над полыми внутри буддами и шивами. Любопытно побродить среди множества разнообразных поделок, узнавая все больше и больше о разветвленном индуистском пантеоне, символике сакральных буддийских предметов.
На стене крупное блюдо со знаком «ОМ» – символом единства трех главных индуистских богов – Брахмы, Шивы и Вишну.
В Патане множество садху. Один из них ловко ставит заветную тику на лоб зазевавшейся при перемотке фотопленки туристки. Сухонькая ручка настойчиво покачивается ладошкой вверх: необходимо произвести оплату. Дама явно шокирована этим нежданным прикосновением:
– Что же делать? Где тут умыться?
День подходит к концу…

Еда

Есть здесь можно. Выбор национальных кухонь огромен. Туристам подают даже говядину. А откуда мясо? Ведь местная конституция запрещает убивать коров на территории Непала (20 лет тюрьмы). Оказывается, говядина импортируется из соседней Индии, где коров режут мусульмане. Аллах не запрещает убивать этих священных животных.
Чаще всего питались тайской едой. Единственная проблема – это умение втолковать принимающему заказ, что еда не должна быть такой, что начинаешь лихорадочно хвататься за стакан воды или зажевывать небольшой кусочек мяса целой булкой.
Встречаясь глазами с официантом уже после дегустирования, невольно провоцируешь немой диалог:
– Ну я же просил…
– А что, разве это остро? Совсем чуть-чуть ведь…
Здесь так готовят. Никогда не относил себя к любителям питаться остро. И всегда думал, что не смогу это есть. Но смог.
Через пару дней привыкаешь и начинаешь смаковать и острейшие супчики, и курицу с горками риса и обжаренные овощи с грибами. Видимо, место располагает. Здесь НУЖНО есть острое. Так безопаснее.

Рассвет над Гималаями и праздник богини Кали

В 3.40 утра мы уже на ногах. Едем в Нагаркот. Это в 30 км к востоку от Катманду. Путеводитель не скупится на краски, характеризуя это место: лучшие виды из долины Катманду на Большой Гималайский хребет: Даулагири, Эверест, Канченджанга.
Проверим.
В кромешной темноте выбираемся из города. Водитель микроавтобуса ориентируется по одному ему известным приметам, так как какие бы то ни было указатели отсутствуют напрочь, и охотно поддерживает беседу.
Минуем местечко Шакатпур. Здесь выращивают рис для королевского стола.
– Лучший рис Непала, – безапелляционно заявляет наш водитель и, подумав, добавляет: – Лучше, чем в Индии.
Верим на слово. Из дальнейшего общения выясняется, что местные нужды все-таки не могут быть покрыты собственным производством. Рис импортируется из соседней Индии.
Петляющая дорога обрывается на вершине холма. Просыпаются первые птицы, и в полнейшей тишине мы пытаемся разглядеть едва угадывающийся силуэт Гималаев. Где-то там чуть-чуть розовеет. Потом все больше, больше. И вдруг из долины стремительно начинает подниматься волна белого как молоко тумана. Он подкрадывается все ближе и ближе, съедая рисовые террасы на среднем плане и через несколько минут окутывает весь холм.
Неудача! Никакого рассвета – красного диска, выскальзывающего из-за острых гор, – мы не увидим.
Но это не омрачает радость утра и чистого воздуха. Собратья по неудачной встрече рассвета – пара кришнаитов из Америки.
Одеты в нечто простынеподобное, шерстяные шапочки на голове, рука в мешочке, наружу только один палец. Облик довершается добродушной физиономией с намалеванными чем-то белым полосочками на лбу вверх от переносицы.
Завтракаем в симпатичном заведении на соседнем холме. У карниза подвешены ящички с местным видом орхидей – Coelogyna cristata. За завтраком решаем отправиться в Дакшинкали.
Этот храм посвящен одной из наиболее почитаемых индуистами богинь – супруге Шивы Кали. Водитель сообщает о выпавшей на нашу долю необыкновенной удаче. Сегодня как раз тот самый день, когда сотни паломников приедут в Дакшинкали, чтобы принести в жертву животных. Главный ежегодный праздник в честь Кали.
Кто такая Кали? Изображение этой недружелюбной дамы нам уже неоднократно встречалось в Катманду. Лицом черна, на шее ожерелье из человеческих черепов, на поясе отрубленные руки и ноги, глаза горят, язык высунут наружу, в многочисленных руках мечи и отрубленные головы. Ко всему прочему, топчется на трупе. Она олицетворяет смерть, зло и магию. Все эти жуткие подробности образа наполнены глубокой символикой совершенно невинного характера. Так, отрубленные головы – это уничтоженные пороки, а руки – прекращенные кармические действия (прочитать об этом можно, но понять не всегда).
Храм расположен на невысоком холме в лесу. Несколько построек разбросаны по склонам холма у речки, больше напоминающей большой ручей. Толпы людей с разнообразными дарами богине свидетельствуют о том, что водитель не ввел нас в заблуждение.
Следуем общему потоку. В бесконечную очередь к главному алтарю, петляющую по мостикам и проулкам, становиться не будем.
Берега грязноватой речки усеяны местами для кремации. Индуистская музыка гармонирует с пестрыми сари и дымом костра.
Мамы окунают детей в воду и умываются сами.
Яркие транспаранты с непонятными лозунгами и всеобщее оживление. В руках женщин – тарелки из листьев с рисом и цветами, у мужчин – козлы на веревках и петухи кверх ногами. Протискиваемся ближе к алтарю. Внутрь нам нельзя, но все и так видно. Сам храм – это небольшой пятачок с кафельным полом, окруженный забором с колоколами. На металлической ограде – связки желтых и красных цветов. Главное действо разворачивается у алтаря – ножом по горлу и брызги во все стороны.
Метятся на алтарь, попадают куда попало. Пол – одно сплошное месиво из густой подсыхающей крови, цветов, пудры и риса.
По нему ходят босиком в закатанных до колен штанах. Выдерживаем несколько минут. Хочется отойти подальше и отдышаться.
Глотнуть свежего воздуха, выпустить из легких этот запах смерти.
Сидящие в позе лотоса садху цепляют за рукава и предлагают услуги по предсказанию грядущего счастья, сопровождающегося засовыванием щепоток цветочных лепестков за ваше ухо. Этим откровенным выпрашиванием денег старцы существенно подрывают в наших грешных европейских глазах свой религиозный авторитет.
У стены импровизированный «гардероб» – огромный вертикальный шкаф-ящик с множеством ячеек – здесь паломники сдают обувь.
Сегодня у всех будет много мяса. Им будут делиться друг с другом. Дым и пар. В нескольких крупных котлах слегка обваривают туши зарезанных животных. Их выбрасывают на кафельный пол, ошкуривают и свежуют. Определенно пора уходить, зрелище и сопровождающие его запахи еще менее привлекательные.
Куда приятнее прогуляться по небольшому базарчику, любуясь горками плодов, названия которых нам ни о чем не говорят.
Узнаем некое подобие наших огурцов. А вот и еще один прелестный образец местного понимания правил санитарии и гигиены: чудесный сушеный сыр, любовно разложенный прямо на земле на тряпочке.
Глядя на этот продукт, невольно задаешься вопросом: «Интересно, а сколько может протянуть средний европеец после разжевывания этого лакомства? День или два?»
Обратная дорога в Катманду заполнена изучением быта непальских земледельцев. Первое, что сразу бросается в глаза: сельскохозяйственные работы – удел дамских плеч, рук и лбов. Да, именно лбов. Женщины грациозно таскают груженые плодами корзины при помощи налобного ремня. Террасовые поля, сплошь покрывающие склоны холмов, усеяны сгорбленными фигурками тружениц, ворошащих рисовую солому, мотыжащих землю или ловко орудующих серпом.
Может, не сезон сейчас для проявления своих возможностей сильной половиной человечества? Увидеть трудящегося мужчину удается не сразу. В проплывающих мимо деревнях местные мужчины предпочитают сидеть, лежать на топчанах, курить, задумчиво смотреть вдаль, разговаривать или предаваться настольным играм прямо у дома, на используемой в качестве стола перевернутой металлической бочке.
Непальские деревни – это ужасающая бедность. Непал вообще относится к беднейшим странам мира. Вся деревня – это узкие полоски домиков по обеим сторонам шоссе. Все «жизненное пространство» – это кусок обочины перед небольшим домиком, вымазанным красной глиной, которая якобы защищает от ядовитых насекомых. На обочине и разворачиваются сцены из сельской жизни: здесь моются у источников воды, стирают белье, раскладывают для просушки кукурузу.
Узкая дорога петляет между холмами вверх и вниз, здесь поневоле станешь классным водителем. Обгоняем украшенные изображением Шивы грузовики и автобусы, крыша и кузов которого увешаны «гроздьями» пассажиров. Внутрь втолкнуться уже нереально. Как, полагаю, и выйти на нужной остановке. Словом, все до конечной.
Ездить тут надо внимательно. Водитель развлекает нас сведениями о своеобразии непальских уголовно-правовых норм: 10 лет тюрьмы за неумышленный наезд на корову со смертельным исходом, столько же за ребенка или мужчину. Если жертва – женщина, то уголовного наказания не предусмотрено. Проверить эти «откровения» не удалось за отсутствием доступа к первоисточникам.
Террасы, террасы, террасы… Сколько же сил вложено в эти террасы! Представляю, какого труда стоит превратить склон в некое подобие горизонтального поля. Все пригодное для жизни пространство выцарапано людьми у гор и холмов.
Но и природа здесь не умерла. В ста метрах от бензоколонки – стая белых цапель…

Пашупатинатх

Место это, безусловно, заслуживает отдельного рассказа. Пашупатинатх – главная святыня индуистов Непала.
Труднопроизносимое название происходит от имени Пашупати, пастушка и покровителя скота, очередного, на этот раз миролюбивого воплощения великого Шивы.
Река Багмати разрезает пополам всю территорию комплекса и одновременно связывает воедино все эти хаотично нагроможденные дома, храмы, пансионы, алтари, мосты, ступы, лингамы, гхаты, внутренние дворы.
Лучше всего, не отвлекаясь на отличающихся особенной приставучестью торговцев сувенирами, сразу миновать мост и залезть на холм на противоположном берегу. Взять чуть левее и оказаться на площадке, обращенной к реке и Золотому Храму с мощным трезубцем. А еще лучше никуда не торопиться и остаться здесь, пока не надоест.
Картина, открывающаяся отсюда, не может не захватить внимание. Ты смотришь на мир чуть сверху. Отстраненно. И, произвольно выхватив из общей картины один элемент, разглядываешь его не торопясь.
Вот старики, пришедшие умирать у святых камней, лежат на матрасах прямо у стен храма. На них никто не обращает внимания. Сын поддерживает за руку мать, помогая спуститься по крутым ступенькам к воде, для совершения омовения.
Женщина выливает пакет молока на лингам у самой воды. Служитель храма сметает в речку рис и цветочные лепестки, которыми усыпана плита с лингамом – фаллическим символом Шивы.
Кто-то сидит на ступеньках, погрузившись в размышления или молитву. Дети играют у матрасов с умирающими. В комнату на втором этаже занесли тело покойника, обернутое в белый саван. Мальчик торгует кокосовыми дольками, беспрестанно обрызгивая их водой. Отбиваясь палками от атакующих со всех сторон обезьян, двое несут большой ящик с бананами.
Внизу на этом берегу ровные ряды ступ с «окнами-дверями» во все четыре стороны. Заглянув внутрь, видишь гладко отполированный «сталагмит» – растущий вверх кругловерхий камень – лингам. Такие камни почитаются здесь.
Мини-лингамы в старой части города встречаются практически у каждого дома. Их обсыпают неким красным порошком, и они хорошо заметны на земле.
Обезьяны в вечном броуновском движении. Они беспорядочно снуют по обе стороны реки, охотно позируют пару секунд на фоне очередной ступы, а потом прыгают вниз с моста в мелковатую речку, чтобы подхватить проплывающий мимо пластиковый пакет.
Место исполнено необыкновенной, непередаваемой словами внутренней гармонии. Здесь ощущаешь течение Реки Времени.
Здесь постоянно кого-то кремируют. Дымок от погребальных костров – непременный структурный элемент пейзажа. На гхатах заготовлены две небольшие поленницы, с подсунутыми под них толстыми бамбуковыми палками. Этого хватит, чтобы превратить тело в кучку пепла, который потом сбросят в Багмати. Далее он проследует по маршруту – Ганга и Индийский океан.
Простым непальцам огненные похороны обходятся недешево. Дрова для кремационного костра стоят по местным меркам огромных денег. Трупы кладут на поленницу и поджигают, прикрыв сверху тростником. Родственников покойного нетрудно вычислить по обритым головам. В течение 13 дней они должны хранить обет молчания.
Недавно здесь сожгли короля Бирендру и еще нескольких членов монаршей фамилии. Принц Дипендра, разъяренный по случаю негативной реакции родителей на выбранную им невесту, разрядил в папу, маму, братьев и сестер всю обойму своего узи, а потом сам наложил на себя руки. Но это официальная версия, к которой принято относиться с недоверием.
Дядюшка отцеубийцы, брат покойного короля с похожим именем – Гьянендра вступил на престол.

Это Бирендра, покойный король Непала.

Специфический запах не дает надолго задержаться на этом месте. Фотографировать кремацию можно, хотя это и не совсем этично. Многие западные туристы усаживаются на ступеньки на противоположном берегу (как в театре!) и тщательно фиксируют на фотопленку весь ход действа.
Есть тут один замечательный аттракцион, без которого картина Пашупатинатха была бы неполной. В путеводителе он обозначен как «любопытные йогические практики». Удовлетворяем здоровое любопытство, чтобы лишний раз убедиться в безграничных возможностях всех без исключения частей человеческого организма.
Короткая реплика ведущего:
– А сейчас вот этот запыленный мужчина покажет нечто необычное.
Садху-фокусник жестами приглашает углубиться в лес всех желающих приобщиться к «таинству». По пути к месту действия нужно проявлять повышенную бдительность, так как тропинка обильно усеяна экскрементами. Да и на мини-полянке, служащей сценой, долго находиться тоже не хочется. Говорят, что раньше садху демонстрировал свое искусство прямо тут, на каменной лестнице, но сейчас по соображениям общественной нравственности ему предписано удаляться в заросли. Фокус именуется
«подъем камней на члене».
Сделав театральную паузу и зафиксировав внимание публики, обладатель необыкновенного пениса решительно откинул набедренную повязку. Ожидавшие лицезреть вздыбленного монстра, этакий подъемный кран из кожи и плоти, явно разочарованы.
Пенис весьма заурядный.
Короткая разминка и – к делу. На детородный орган, пребывавший в состоянии полного покоя, накинута завязанная и скрученная в виде широкого пояса замусоленная многолетними тренировками розовая простыня. Человек неторопливо грузит в нее друг на друга два увесистых булыжника.
Подсунув под верхний край простыни свой инструмент для добывания пропитания и ухватившись за него рукой, мужчина пытается приподнять над землей всю эту неустойчивую конструкцию. Напряжение растет. В момент отрыва камни предательски вываливаются из простыни.
Никак не отреагировав на недовольные замечания зрителей, суть которых можно резюмировать в формулу «затягиваешь, брат», садху снова тщательно прилаживает снаряд.
И, наконец… Браво! Вес взят. На лице атлета – отпечаток крайнего напряжения физических и психических ресурсов. Камни подняты от земли сантиметров на 10. Дамы, как обычно, реагируют своеобразно:
– Ой, ой, ну все, хватит, сейчас оторвется…
Мужчина с довольным лицом принимает заслуженное вознаграждение.

Жаль, что в сутках всего 24 часа. Жаль, что человеку нужно ложиться спать. Жаль, что вообще бывает на свете ночь. Здесь есть, чем заполнить время. Но оно бежит слишком быстро.
В силу всего вышеперечисленного у нас не получается как следует посмотреть на знаменитую буддийскую ступу Бодинатх в тибетском квартале Катманду – самую большую ступу в Непале. Дело было вечером под серым небом. К тому же дождик зарядил, что весьма необычно для этого времени года. А погода – она способствует или не способствует.
Завтра мы улетаем в Тибет.
А в квартале Тамел все как обычно. Мальчишки настойчиво предлагают гашиш и галлюциногенные грибы:
– Magic mushrooms, magic mushrooms…

Продолжение о поездке в Тибет и возвращении в Непал следует…

© Вершинин С.В., 2002 г.