10.04 Всю ночь бушевал шторм, сам я этого не слышал, спокойно спя, хотя дверь на балкон была открытой. Эту новость сообщил
мне за завтраком Борхен. Определенно, хороший человек; он работает учителем, и когда я спросил его, на чем он
специализируется, его ответ несколько удивил меня. Спорт, математика и география – не совсем смежные дисциплины, не находите
ли. Представьте себе у нас физрука, преподающего математику. Такое возможно лишь, наверное, в самых глухих медвежьих углах,
при остром дефиците учителей.
Свой пеший поход до Порта начал с мысли о том, что постепенно я перестаю удивляться. Это несколько удручает, и нужно
находить в себе силы, чтобы подмечать те неприметные мелочи, из которых, впоследствии, и сложится тот пазл о стране.
Например: практически сразу же за нашим отелем начинается череда пустырей, заросших всевозможными кустами и деревьями.
Проходя мимо них, сначала чувствуешь запах сенокоса, прям как у нас в жаркий июльский полдень, где-нибудь на берегу
небольшой речки у свежескошенного стога. И нет ничего приятнее, чем плюхнуться в него с разбега. Поверьте, запах абсолютно
идентичный, до колкой изморози на выдохе. Немного погодя, он сменяется осенней темой. Это когда на огородах жгут
картофельную ботву, и чуть горьковатый аромат печеной картошки, кажется, разлит повсюду. Еще дальше и он растворяется в
общей гамме запахов Туниса.

В порту зазывалы настолько хорошо определяют по походке (идешь ли ты расслабленно, торопишься или в первый раз все
судорожно оглядываешь), количеству загара и еще массе неуловимых признаков стоит ли подходить к тебе или можно дальше
сидеть, сонно листая газету. Ко мне, например, уже не подходят; белая тюбетейка уже примелькалась здесь, лишь некоторые
знакомые здороваются: «Hello, рюский!».
По случаю сильного ветра мы поехали не на обычной лодке, а на небольшом катерке. Болтанка в море страшенная. Второй
инструктор Эрик – француз из Марселя работает здесь «вахтовым» методом, по три месяца; сегодня я буду погружаться с ним.
Встречаемся со всеми уже как со старыми знакомыми. Крис, Шарлотта и еще один англичанин Дэвид, с прошлого погружения, уже
подошли и сидят в катере. Присутствуют еще шведы, брат с сестрой. Дайвинг коннектинг пипл.
Ну, в общем, не получилось сегодня погрузиться. Большие волны подбрасывали катерок, не давая возможности дайверам, держась
за канат, опуститься на дно. Инструкторы с парой человек сделали одну попытку, но безрезультатно. Ни с чем возвращаемся на
базу. Завтра воскресенье и дайв-центр не работает, договариваемся на понедельник, а пока всей компанией отправляемся на
причал, испить по кружечке эспрессо. И что характерно, когда Крис, который является как бы ядром нашей маленькой компании,
обращается непосредственно ко мне, я все прекрасно понимаю, но стоит лишь всем англичанам завести беседу между собой, смысл
разговора теряется, остаются лишь отдельные знакомые слова.

И раз уж сегодня опять получился свободный день (который по счету), решаю сходить к москвичам и поваляться в обещанном
джакузи у них в отеле. Дома Жанны с Алексеем не оказалось, и я отправился самостоятельно искать джакузи. Около бассейна
спрашиваю на англицком первую попавшуюся тетку о предмете моих поисков. По лицевому напряжению и английскому с нижегородским
акцентом понимаю, что нарвался на соплеменников. «Люсь, — обращается к подруге, — как будет по-английски, прямо?». Прерываю
ее словесные потуги: «Ладно, не парьтесь, пальцем лучше покажите!».
В крытом бассейне, в одном(ой?) из двух джакузи сидела наша сладкая парочка. Ребята очень удивились, что я их
самостоятельно разыскал. Ой, это здорово – горячее джакузи; нам, неизбалованным уральским парням это кажется верхом плотских
наслаждений. Проторчали там больше двух часов, иногда выбегая на улицу, в бассейн под открытым небом, чтобы охладиться.
Самое приятное то, что никто не ходи и не спрашивает: «А ты, собственно, кто таковский? Из какого отеля?». Наджакузившись
вдоволь пошли пить вино в бунгало. Завтра ребята уже улетают. Немного грустно, только что познакомившись, практически сразу
прощаться. Обмениваемся координатами, и в случае чего, они пригласили меня на обратном пути к ним, в Королево.
На ужине, в отеле на раздаче, услыхал знакомое: «Здоровеньки булы!». Думал, соседи с самостийной подъехалы, оказалось
болгары, у них то же самое.

11.04 Ритм жизни здесь такой неторопливый, что лишь после недели отдыха я все таки созрел поехать в Карфаген (простите,
здесь все говорят Картажь, с легким придыханием в конце слова). Утречком в шесть на завтрак; сонные лица поваров
вытягиваются в изумлении, обычно в такую рань никто не поднимается.
Далее будет достаточно много цифр, поэтому противники статистики могут смело пролистнуть этот день, и, наоборот, люди
предметно интересующиеся Карфагеном должны заострить здесь свое внимание.
Итак, полседьмого я вышел из отеля. Погода была облачная, т.е. самая подходящая для целого дня хождения под открытым небом.
В центр Суса, до остановки междугородних микроавтобусов, которые называются такси-луаж (taxi-louaqe, вроде бы) я добрался на
обычном такси, стоило мне это 3,2 TD. Для сравнения, стоимость поездки до Туниса-города составляет всего 7 TD!. Мой немец,
когда услыхал эту цифру за ужином, чуть не поперхнулся пивом (вообще они крайне не любознательные, и рассказы вроде этого в
Интернете о том, как проще куда-нибудь сгонять в незнакомой стране у них, по-моему, не в моде). В микроавтобусе умещается
девять человек вместе с водителем; все попутчики были тунисцы, конечно же. Я сидел на заднем сидении, и мой сосед справа
весь путь до столицы (около двух часов) маялся, не зная, куда девать свои не короткие ноги. Отчего то подумалось, что он –
бедолага, не ездил в «Запоре» по нашему ухабистому бездорожью. За окошком тянулись бесконечные оливковые рощи. Хотя слово
рощи здесь неуместно, потому что располагаются деревья правильными рядами; это как раз те «грядки», которые видно из
самолета при посадке. Оливковое дерево высотой около шести метров обычно начинается одним стволом, а где-то на высоте метра
разделяется на два. Слева от нас постепенно приближались отроги Атласских гор, пересекая дорогу в километрах двадцати южнее
столицы. Дорога от Суса до Туниса платная – дважды водитель отдавал денежку, чтобы подняли шлагбаум.
При въезде в Тунис, постепенно большинство пассажиров вышло. Около какого-то рынка, когда вылез последний паренек, меня
отдали на растерзание обычным таксистам. «Мне только до станции метро на Карфаген», – предупредил я одного, зная готовность
таксистов везти хоть в преисподнюю, но только по счетчику. Блин, этот французский язык! Они, почему-то, всегда сбиваются с
английского на него, и начинают нести всякую ахинею. В общем, когда я, по окружающей местности, понял, что он везет меня
прямиком к Карфагенскому холму, было уже поздно. «Ведь я просил тебя только до станции метро, мерзавец», – пытаюсь его
укорить. Делает невинные глаза, шельма, и отвечает: «Так здесь уже рукой подать». А на счетчике, между прочим, уже натикало
девять динар.

На сам холм Бирсы, где находится музей Карфагена и мечеть я поднялся ровно в девять часов – рань. Еще малолюдно, и с холма
открывается великолепный вид на Тунис и Пунические Порты: военный и торговый. У входа на место раскопок местный, довольно
пропитого вида дяха, якобы археолог, предлагает приобрести якобы старинные монеты. «Нифига не выйдет! Неравноценный обмен!
Я, значит, тебе даю новые блестящие монеты, за которые ты извлечешь для себя массу благ, а ты мне взамен старую некрасивую,
на которую я ничего не смогу приобрести», — прерываю в самом начале полет его безудержной фантазии. За 5,2 TD приобретаю
билет, с правом осмотра всего Карфагена: от терм Антониана, до Пунических Портов. Плюс, еще динар, за право фотографировать,
хотя, наверное, это лишнее – при фотографировании никто не интересовался, есть ли у меня этот доп-тикет.
И вот, допущенный, так сказать, в святая святых, я стою на древних каменюках, прислушиваюсь к себе; ну как, кольнуло
сердечко от прикосновения к истории? Да, вроде бы, нет. Плюнул на колонну, как задумывал в начале, удовлетворения не
получил. Просто, и как-то обыденно.
В музеум прохожу вместе с подъехавшей с училками тунисской мелкотой. Не, не цепляют меня все эти черепки, украшения и
прочая керамика; не мое это. Служитель музея пристроился рядышком, на французском объясняет мне, чухонцу, что-то. Аж
позеленел, когда я равнодушно, со скучающим выражением прохожу мимо какого-то скелетоса в склепе.

Рядом стоит мечеть, возвышаясь над всем холмом. Подхожу к ней, протягиваю билет в окошечко, барышня мило щебечет: «Нет, это
приватно, надо еще 2,5TD доплатить». И тут подстава. «Нафиг нам, дзен-буддистам, далась Ваша мечеть!» – в сердцах отвечаю ей.
Дальше, по плану, иду к Портам. Спускаюсь с холма, и на молодых быстрых ногах дохожу до моря. Рядышком расположен
океанографический музей – более интересный объект для меня, биолога. Прямо у входа громадный скелет финвала. Заплатив динар,
осматриваю достаточно богатую, на мой взгляд, коллекцию морских животных. На удивление, здесь есть также отличная коллекция
чучел птиц, причем не только морских. Кроме этого много стендов репродукциями из морской жизни карфагенян. В подвальном
холодном помещении находятся аквариумы с ихтиофауной Средиземного моря. Кроме рыб, тут есть осьминоги, большие лангусты и
омары, маленькие смешные креветки. Самое сильное впечатление произвел аквариум с двумя муренами; маленькие глазки с такой
злобой смотрят на мир, что подплыть к ним в открытом море страшновато, несмотря на их относительно некрупный размер.
По улочке, идущей параллельно морю, дохожу до терм императора Антониана. Показываю билет, сработало наконец-то, сделали
пометки на нем и пропустили. К этому моменту (часов 11 утра) уже стали подтягиваться автобусы с туристами; судя по говору,
итальянцы с испанцами. Да, нехилую баньку отгрохал себе Антониан. Попрыгал по булыжникам, сделал несколько кадров. На
периферии, чуть выше по склону стоят будочки с военными – дальше расположен президентский дворец. Да и так, в окрестностях
дворца, много людей незаметной наружности в штатском, которые бдят. От терм, прямо вверх по улице, за линией метро,
находится амфитеатр и Одеон. Также прошел по билету бесплатно, но везде, старички в красных шапочках неизменно предложат вам
услуги гида, не за спасибо, конечно. Понравился склон Одеона, весь желтый от растений, похожих на ромашку (к своему великому
стыду забыл их название, но, по-моему, это дягиль), из которых, стыдливо, прячась за гущу цветов, проглядывает старая
каменная кладка.

Еще дальше не пошел, надоело. Спустился вниз, к линии метро и с остановки Cartage Hannibal доехал до остановки Sidi Bu
Said. Доехал абсолютно бесплатно, хотя и не хотел, просто на станции, в окошечке никого не было, и я подумал, что билеты
продают в вагоне.
Деревушка Сиди Бу Саид расположена на холме, северо-восточный склон которого резко обрывается в море. Прямо на улочке,
которая ведет в самую высокую (и самую культовую) часть этой мекки художников и поэтов Средиземноморья, растет много
апельсиновых деревьев. Довольно странно, что на одном дереве присутствуют и цветы, и уже спелые плоды. Правда, все апельсины
на высоте человечьего прыжка оборваны. Довольно романтичное место; с восточной стороны (это справа, когда поднимаешься по
главной улочке) открывается прекрасный вид на Тунисский залив, горы за ним и порт, прямо внизу холма. На самой конечной
точке этой горы, там, где уже нет домов, на воскресный пикник съехалось много семей из столицы. Все честь по чести: взрослые
сидят в зарослях кустарника на склоне, с корзинками разной снеди, уплетают сэндвичи, мелюзга веселится и стремится залезть
во все щели и уйти, хотя бы ненадолго, из-под родительской опеки.
Время подходило к обеду и я, спускаясь с холма, все приглядывал себе кафешку с красивым видом на море, да что-то не нашел;
все хорошие места остались повыше, а размениваться на кафе у дороги не хотелось – собьешь романтический настрой. На
небольшой и немноголюдной обходной улочке дотянулся таки, и сорвал два апельсина. Пахнут они очень вкусно, и запах
напоминает грейпфрут.

Обратно, до конечной станции Tunis-nord доехал за 0,7 TD. Никто билеты не проверял, так что если у кого финансовые
затруднения, в принципе, можно проехать бесплатно. Меленькая деталь: на одной из остановок зашла в вагон женщина с маленьким
ребенком на руках – никто, кроме вашего покорного слуги, не подорвался и не уступил место; как будто, так и надо. Даже сама
тетечка изумилась, и в течение всей поездки несколько раз сказала mersi.
От конечной станции метро надо было еще искать стоянку такси-луаж, тот ушлый таксист утром сказал, что она находится около
Медины Туниса. По карте, поглядев, что расстояние небольшое, двинул прямо по авеню имени Хабиба Бургибы, ихнего президента.
Около мэрии дополна полиции с автоматами, охраняют покой жителей. Чуть дальше по улице телекомпания снимает прямо на улице
местную суперзвезду, кольцо из любопытных подростков стараются протиснуться как можно ближе.
Дошел, наконец, до Медины. «Где тут остановка такси-луаж?» – спрашиваю у одного паренька. Началось! Как обычно, ведет не
знамо куда, потом спохватывается, говорит, что у них фестиваль берберской музыки в-оон в той мечети. «Пошли, — говорит, —
посмотрим, заодно покажу тебе Медину во всей красе. Денег не надо, я не мафия». Примерно представляю себе, что за этим
последует, но все же следую (каламбур) за ним. По дороге он обещает золотые горы, классные фото мечети и виды сверху, со
смотровой площадки. По пути, заводит в свой магазинчик, навяливает парфюм. Ничего не покупаю, с каменным лицом фотографирую
все, что он показал. На выходе из Медины спрашиваю, сколько надо ему за экскурсию; иначе ведь не отстанет, подлец, а
главное, не покажет, где станция такси. «Десять динар», — скромненько так заявляет. Терпеливо, на примерах, объясняю ему,
что не прав он, и даю динар за работу. По глазам вижу, что дал много, хотя он являет собой композицию «народное
возмущение». Махнул он рукой в неопределенном направлении: «Где-то там станция». Вот сволочь. Только время из-за него
потерял.

Иду в указанном направлении, и через пару кварталов понимаю, что самостоятельно станцию мне не найти. На этот раз для
вопроса выбираю пожилого солидного мужчину в костюме. Дядечка оказался марокканцем, живущим в Австралии. Он довел меня, чуть
ли не за руку, до железнодорожной станции и осведомился: «Может лучше поездом?» Но поезд отправлялся только через два часа,
а луаж до Суса, станция которых располагалась рядом, был уже полон, не хватало только одного человека – меня. Цены на поезд
и луаж примерно одинаковы.
Так вот без особых приключений доехал до Суса. Очень хотелось жрать, потому что с этой суетой в Тунисе я так и не пообедал;
в рюкзаке, правда, валялось два апельсина, но опасаясь за живот, решил поголодать и дотерпеть до ужина.
Объява у нашего ресторана гласила, что после ужина состоится факир-шоу, рядышком висели разъясняющие фотографии. Мы конечно
тоже, своего рода факиры – пожиратели огненной воды, но поглядеть, как огонь изрыгают из себя, было очень интересно. И, хотя
представление должно было начаться только полдесятого, народ начал занимать места в холле сразу после ужина.
Когда я подошел в холл, люди, чтобы убить время до представления, играли в лото, под руководством нашего неутомимого
хомячкообразного затейника. «Мистер Али-Але», — как прозвал я его. И все же надо отдать ему должное; на пяти языках (русский
туда не входил) он называл выпадающие номера, чтобы весь народ, сидящий в холле, услышал его и, самое главное, понял.
Попробуйте, как-нибудь на досуге.

Факиров было трое. Точнее только один был маэстро, а двое были его ассистентами. Маэстро – по настоящему крутой мужик:
лежал на острых саблях, на гвоздях, ходил по битому стеклу. В качестве приятных утяжелителей ему служили самые красивые
девушки из зала. Я, собственноручно, пытался при помощи гильотины отрезать ему голову, давя на нее сверху изо всех сил, –
ничего его не пробирает. Если бы я сам не был свидетелем всего происходящего, то подумал бы, что это искусные трюки,
настолько фантастичным казалось превосходство человеческого тела и духа над косной материей. Уже после представления, в
приватной беседе, на мой вопрос: «Что это? Йога или нечто другое?», он сказал, что добивается всего этого посредством
внутренней концентрации. Молодец, брависсимо!
Под занавес вечеринки, знакомый парень, Тим предложил сходить на дискотеку Cafe del Mar, которая находится рядом с
«городским» пляжем. Напару уболтали еще трех немок, приятельниц Тима и одну студенческую супружескую пару из Франции. Такой
вот интернациональной бандой и поехали на двух такси в центр.

Заведение оформлено как подводный грот: низкие своды, в каменных нишах горят свечи, играет приятная музыка. Веселые молодые
официанты тут же танцуют вместе с народом. Атмосфера достаточно раскрепощенная. И опять же, народ подтягивается лишь к
полпервому ночи, где они тусуются до этого, непонятно. Мы общались с Мадлен и Тимом, остальные сидели дальше и за шумом
музыки разобрать, что они говорят, было невозможно. Мадлен учится в мединституте и сюда приехала на недельку подготовиться
(!?) к экзаменам. Немки перемежали текилу с пивом и тихонечко сидели за столиком снулыми рыбками, не выбираясь потанцевать.
Впрочем, этому нашлось простое объяснение – двигаться они практически не умели, так только, топтание на месте.

12.04 Затестировал апельсины из Сиди Бу Саида. По вкусу, они больше всего напоминают грейпфрут. Мне все разнообразие, а
то здесь кроме апельсинов и клубники с фруктами полный голяк. У нас на севере, и то, гораздо богаче выбор.
Погода стоит, по-прежнему, ветреная, хотя и солнечная; опасаюсь, как бы не сорвалось погружение. Народу в Эль Кантауи, как
обычно в этот ранний час, немного. «Хай, эврибади!» – приветствую наших, собравшихся на катерке. Обычно, каждый раз
кто-нибудь добавляется из «новичков», ядром тусовки неизменно являемся мы с Шарлоттой и Крисом. Хотя, хороши «новички» –
дедуль лет под шестьдесят (!), экипирован во все свое, новомодное, вон, на голени, даже нож приторочен. Не, Джеймс Бонд
рядом с мегаперцем Аланом (это дедуль) – босоногий мальчик.
В порту ветер почти не ощутим, и волны нет (он на то и порт), а на открытой воде швыряет, только держись, но все же, не
так, как в прошлый раз. Гидрокостюм сегодня попался ладный – точно по мне, и без обычной дырки от молнии на уровне поясницы.
Погружаемся опять на старом месте, у затонувшего корабля. Вода у дна взбаламучена якорем и полдюжиной аквалангистов. У меня
почему-то сразу же начала запотевать маска. В теории, я знаю как ее промыть, но на практике, на глубине двадцати метров, это
делать страшновастенько, а вдруг не получится. Но нет, все ОК. С чистой маской, практически сразу, замечаю крупного
группера, притаившегося среди подводного металлолома, а метров через десять, еще двоих. Вообще, в пределах района
кораблекрушения видов рыб гораздо больше, чем за пределами этого искусственного рифа. Проплывает, не торопясь, стая дорад,
следом за ней – стая зубаток. Прозрачность воды небольшая, около шести-восьми метров. На дне нахожу табличку с надписью
«АНА». Кто, или что это такое, не знаю. Положил табличку в карман жилета, но карман оказался дырявый, и я потерял ее где-то,
в подарок другим дайверам.

По возвращении, начинаем неторопливый подъем из глубины по заветному канату. Это как волк из «Ну, погоди!», ползем,
тихонечко перебирая руками, насвистывая музыкальным дыхательным аппаратом. Ту-тутуту-туту-туту! Мы вроде бы поднимаемся, а
давление на уши почему-то возрастает, приходится продуваться. В общем, бумкнулись мы вчетвером, эдакой спелой гроздью опять
на дно, а сверху, вслед за нами, тихонечко спланировал перетертый конец веревки. Шутки большой волны. Приходится уже на
ластах всплывать вновь. Кораблик наш, тем временем, уже далековато ушел подбирать вторую группу, всплывшую чуть раньше нас.
И все равно хорошо! Качаемся мы на волнах, в надувных жилетах, взявшись за руки, чтобы не растащило по морю, болтаем. Кто бы
мог подумать! В Средиземном море, с представителями буржуазных стран, ведем разговор, черт знает о чем; да за это из
комсомола можно вылететь!
Днем Катерина притаранила билет на поездку в Сахару. Завтра в семь часов меня должны забрать из отеля. Мой загар странен:
более всего загорело лицо (особенно нос, который сгорел) и руки по обрезу футболки, меньше загорела спина, все остальное еще
довольно бледное. Чтобы как-то выровнять и сгладить переходы, иду на пляж. Но солнышко постоянно норовило скрыться за
облако, а без солнца на пляже прохладно, дует ветер, и я, посидев минут двадцать, возвращаюсь в номер.
Ужин порой затягивается на час, полтора. Мы с Борхеном сидим, ведем беседы за жизнь, довольно наивные, с моим, в первую
очередь, знанием языка. Но все же, поверьте, это было полноценное общение, а не те обрывки фраз, которые мы, в суете
повседневной жизни, бросаем на бегу даже дорогому человеку.

13.04 Вместо обещанного автобуса подъехала маршрутка. Убедившись по билету в моем праве поглядеть Сахару, водитель везет
меня, с молодой супружеской парой из Москвы, на воссоединение с основной группой. Николай с Мариной живут неподалеку от меня
в четырехзвезднике Marhaba beach. В большом автобусе человек пятнадцать народу, все, кроме нас и еще двух девушек из отеля
Sol del Muaradi Palace, отдыхают в Хаммамете.
Наш гид – Ванез, прекрасно разговаривал по-русски, сказывалась учеба на филфаке в Лумумбарии, в семидесятых годах. С самого
начала экскурсии он стал подробно описывать весь наш маршрут, постепенно переходя на другие темы из жизни Туниса: политика,
экономика, история. Не хотелось бы повторяться и говорить его словами (тем более, что многим это неинтересно, а кто
интересуется, пусть полистают путеводители), хочется рассказать лишь об этих двух днях.
Конспективно о населенных пунктах и наиболее интересных местах. Эль-Джем (El Jem) – амфитеатр; Матмата (Matmata) –
поселения берберов в пещерах; Дуз (Douz) – собственно Сахара, катание на верблюдах, ночевка в отеле; соленое озеро Шотт эль
Джерид (Shott el Djerid); Чебирка (Chebirca) горный оазис; Тамерза (Tamerza) – водопад в горах, граница с Алжиром; Кайруан
(Kairouan) большая мечеть, ковры.

До Эль Джема домчались быстро, переваривая ту информацию, которой делился с нами Ванез. Жизнь за окнами автобуса текла,
меж тем, своим чередом: у многочисленных кафешек, вдоль дороги, томились, в ожидании своей незавидной судьбы, привязанные
барашки, тут же бойко шла торговля контрабандным бензином из Ливии. Окрестности Суса были практически все засажены
оливковыми деревьями, под которыми либо ничего не росло, либо росли овощи, пшеница и другая огородная дрянь.
Амфитеатр виден еще с основной дороги. Колоссальное сооружение, выстоявшее против натиска времени и человека, от вандалов,
до фашистов. Меньше Колизея, он лучше сохранился, чем его более известный собрат. Посещение его туристами похоже на
большой конвейер – подъезжают все новые и новые автобусы, масса людей прыгают по трибунам, фотографируют, снимают на камеры.
Но через два-три часа тут станет гораздо тише и спокойнее. Туристы умчатся дальше, покорять новые места, будить вспышками
фотокамер дремоту седых руин, а здесь останется ветер. Он пробежится сквозняком по подземным галереям, заглянет в колодец,
завихрениями песка отполирует, в который уже раз, плиты арены, доберется до самых верхних арок, наиграется в салки в
многочисленных коридорах. Амфитеатр живет.

За право фотографировать с вас попросят один динар. На ваше усмотрение, можете положить фотоаппарат в сумку и пройти просто
так. Дальше, фотографируйте сколько влезет, никто не подойдет и не спросит билет. Еще одно заведение пользовалось
несравненно большей популярностью, нежели амфитеатр. К счастью, оно было бесплатным. Как и у всех мало-мальски
достопримечательных мест плотное кольцо сувенирных лавочек окружает подступы к амфитеатру, чтобы ни один турист не ушел.
Путь наш все так же лежит на юг, вдоль побережья. По объездной дороге проезжаем промышленный город Сфакс и дальше, через
Габес, добираемся до Матматы. Приморская растительность сменяется здесь полупустынной, а верхняя часть гор вообще оголена.
Эта зима, по словам Ванеза, была очень дождливой, и кое-где виднеются зеленые пучки травки. Именно здесь Лукас снимал свои
первые «Звездные войны», но полной идентичности с Татуином нет, как раз из-за травы. Вместе с караваном из автобусов, джипов
и мотоциклов едут местные жители; трясут на остановках плохо выделанной овчиной, безделушками втридорога. Подумалось, что
прошло то шикарное времечко, когда европейцы выменивали у туземцев золото за пригоршню бус. Сейчас картина диаметрально
противоположная: ушлые аборигены исправляют исторические ошибки своих предков и впаривают блестящую туфту глупым буржуям.
По бокам дороги появляются «хоббитячьи норки» – жилища берберов или, как их еще называют, троглодитов. Моя ремарка об
«адских троглодитах» из компьютерной игрульки «Герои» так и осталась незамеченной. У многих норок уже пришвартовались
туристы, заглядывают внутрь. Очередная пещерка наша. Во внутреннем дворике, огороженном забором, нехитрые загончики для
всякой живности: кур, коз, кроликов, уток, цесарок. Все в одной куче. Внутри горы жилые помещения и хозяйственные комнаты.
За старинной утварью, разложенной явно напоказ, бельмом в глазу торчит яркая упаковка чипсов. Хозяйка, очевидно, только что
уведомленная по сотовому о прибытии группы, усердно размалывает муку на ручном каменном жернове. «Тут принято оставлять
чаевые», — как бы вскользь упомянул Ванез. Надо ли говорить, что возмущенный такой показухой до глубины души, я чаевые не
оставил. Детишки, флегматично смотрят мультики по телеку, не обращая внимания на жадных до новых впечатлений посторонних
людей; привыкли. Опять же, пройдет час полтора, вся кавалькада машин уедет, и здесь все стихнет, до следующей экскурсии. А
«чаевых» динар, что оставили здесь туристы, хватит, чтобы оплатить подросшему уже Ахмеду школу.

И, вообще, думать о том, что тут все нищие или, по крайней мере, бедные было бы не совсем правильно. Просто образ жизни у
них уж очень отличается от нашего. Говоря о средней зарплате в Тунисе, наш гид назвал цифру 400 TD (около 330$), нижний
уровень зарплаты составляет 230 TD (около 200$). Есть над чем поразмыслить.
Обедали мы чуть дальше, в самом городке Матмата, в каком то отеле. Все суслики (туристы из Суса) уже познакомились друг с
другом: еще двух девчат зовут Мария и Наталья. Наголодавшись в автобусе, здесь притырили апельсины в дорогу. После Матматы
дыхание пустыни чувствуется особенно сильно. Вдоль дороги установлены пескозащитные стенки из камыша, которые по идее должны
остановить наступление Сахары. Для этого же посажены рукотворные эвкалиптовые заросли. Перед въездом в Дуз мы пересекли
достаточно большой оазис. Практически всегда, верхний ярус оазиса занимает финиковая пальма, второй образован гранатом,
который в это время красиво цвел красным, внизу же, для максимального использования земли, растут овощи.
Разместили нас в отеле La Sacharien Paradise 3*. Действительно райский уголок, весь утопающий в цветущей бугенвилии всех
оттенков. Это австралийское дерево очень удачно прижилось на североафриканской почве. В отеле только одноэтажные бунгало.
Окна моего выходят прямо в чудесный сад с видом на классный извилистый бассейн, метров тридцать длинной и два-три шириной.
До прогулки на верблюдах у нас еще было два часа, и все пошли в крытый бассейн смыть пыль дорог. Немного поплавав там, я
всех сгоношил порезвиться в воде под открытым небом. Пришли все, но купались – единицы.

В магазинчике при отеле нам сдают в аренду за динар полосатые, в черно-белую полоску, халаты и фиолетовые тюрбаны. В итоге,
наша компания стала похожа, не то на зэков, не то на умалишенных – группа в «полосатых купальниках».
До места посадки на верблюдов довозят на нашем автобусе. Здесь уже ребятки ждут, предлагают прокатиться в коляске галопом,
а то и просто, на лошади. Все задекорированы по полной программе, в основном в черное: бедуины из фильма «Мумия» — жалкие
неудачники, по сравнению с нашими. А верблюдей пока нет. Солнышко неторопливо клонится к закату, и тени на песке
вытягиваются все больше и больше. Наконец, из-за финикового «перелеска» показывается караван, везущий другую группу туристов
обратно. Первые ряды едут как-то в раскорячку, бедная девочка едва ли не сама сползает с верблюда на землю. Мы меняемся с
несчастными и сами усаживаемся. А по-моему, верблюд – очень удобный вид передвижения, по крайней мере, я чувствовал себя в
седле очень органично.
Шли около получаса, и углубились в Сахару может на километр, а может и больше. В моей связке я возглавлял процессию, еще
две женщины ехали, на манер гарема, сзади. Николаю достался очень красивый верблюд, огромный, важный, чуть светлее остальных
— настоящий самэц. Наш кэмэловод вел животное на длинной веревке, иногда давая мне порулить самому. Выбирал он специально
самую пересеченную местность, давая нам в полной мере ощутить прелесть поездки.
На небольшом взгорке спешиваемся и ждем заход солнца. Я, меж тем, нагребаю в полиэтиленовый пакет реальный песочек Сахары.
Отличный выйдет презент, не базарная фитюлька. Машу увез джигит, кататься на коне. Очень красивое зрелище, когда он пускает
коня в бешеный галоп, иногда даже вставая ногами на седло. В быстро наступающих сумерках не холодно, вопреки прогнозам
бывалых, в одной футболке и балахоне.

Мальчишка взялся практически ниоткуда, принес маленькую песчаную лисичку – фенека. Предлагает сфотографироваться с ней. Не
сразу я узнал в мальчишке Маленького Принца, но, несомненно, это был он. И пусть у пацаненка на голове не светлые пшеничные
волосы, а черная смоль, сердце ведь не обманешь. К тому же Пустыня, и Лис… «Мы в ответе за Тех, кого приручили» – весь
остаток, пути вертелась эта избитая, но от этого не утратившая своей мудрости, фраза в голове, и было очень жаль, что я не
сфотографировался с ними. Со всей пустыни в точку выброски, в то место, где нас ждал автобус, в наступившей темноте
стягиваются верблюды, по три-пять штук, а иногда и целыми караванами до тридцати штук.
К нашему приезду отель был забит под завязку и гудел на различных языках словно потревоженный улей. Кого тут только нет:
поляки, финны, китайцы. Даже жители Конго присутствуют, для них ведь это тоже экзотика, типа, как нам на Чукотку сгонять.
Напитки в отелях, если кто еще не знает, за обедом и ужином платные. Немного подсушившись в пустыне, теперь компенсируя,
закачиваем в себя пивчандер. После ужина, расторопные тунисцы уже напечатали фотки туристов на верблюдах, и продавали их по
драконовским ценам – три динара за фото. Нашел на фото себя, но покупать не стал, задавила жаба, и к тому же я извел на
подобное своих кадров десять.

Ужин был вкусен и нажорист, после него девчата захотели покурить кальян. Мы попросили об этой услуге какого-то служащего
отеля, и через пяток минут уже сидели в просторном зале на диванчиках, образовав микрокружок из пяти человек. Рядышком с
нами у бельгийцев шло какое-то производственное совещание, наверное, обсуждался марш-бросок через Сахару. Все у них было
серьезно и напряженно, несмотря на то, что поблизости русские покуривали кальян, запивая его пивом, и глупо и громко
хихикали. Мешали, в общем. Через некоторое время бельгийцы свалили, и мы остались одни. Хотя нет, тунисские мужички
тихонечко сидели неподалеку, в ожидании, когда красивые русские барышни обратят на них свое внимание.
На наш хитрый вопрос, а нельзя ли в кальян добавить гашиша, служащий сделал круглые глаза, но через пять минут пришел, и
обещал все устроить. Новая порция, которую он зарядил, оказалась едва ли не хуже предыдущей, в первой хоть чувствовался
анис, а это был, по-моему, просто табак. Однако, самовнушение – сильная вещь; всем, на какой-то момент показалось, что мы
курим траву, хотя испытывали все лишь алкогольное опьянение от пива.
Сидели таким макаром долго, посидели бы и еще, но завтра надо рано подниматься; завтра в пять утра мы двинем дальше. Из
рассказов о Тунисе мне больше всего запомнился момент, где тетенька рассказывает, как она лежала на окраине Сахары в
бассейне, а над нею светили звезды, и стояла полная луна. Луны в моем случае не было, старый месяц лишь только показался на
фоне цветущего олеандра, и я воспользовался бассейном не для столь возвышенных чувств, а лишь как верным антипохмельным
средством. И все же, ощущения незабываемые, когда плывешь под водой в извилистом прозрачном бассейне на манер аллигатора, а
редкие фонари подсвечивают твой путь даже под водой.

14.04 Проснулся я, на удивление, свежим и бодрым. В ресторане сидела только наша группа, остальные группы, видать, еще
дрыхли. Давненько я не завтракал в такую рань. Опять тырим себе в дорогу сухой паек: булочки, яйца, апельсины. Ни у кого не
находится пакетика под соль, но, справедливо решив, что впереди нас ждет целое соленое озеро, смело выдвигаемся навстречу
новым приключениям.
Итак, Шотт эль Джерид – соленое озеро, расположенное метров на двадцать ниже уровня моря, и когда-то давно бывшее им.
Сейчас оно уже высохло, оставив на месте воды ровную белесую поверхность, на которой ничего не растет. Вдоль дороги через
озеро тянутся только каналы с гиперсоленой водой.
До озера проехали еще красивые песчаные останцы из скрепленного песка. До рассвета было холодно и на улице, где гулял
свежий ветер, и в автобусе. Девчата, бедняги, все замерзли, пришлось проявить галантность и отдать Маше ветровку. Их одежда
абсолютно не соответствовала окружающим условиям, Наталья, например, всю экскурсию провела в туфлях на каблуках; хвала и ей,
и туфлям, которые не сломались.

На остановке у озера торговцы предлагают самые вкусные в Тунисе финики и «розу пустыни» — конгломерат соли и песка
причудливой формы. Меня не впечатлила роза пустыни. Банчили еще, якобы аметистами, а на самом деле, обычными фосфатами,
окрашенными в фиолетовый цвет. У канала набрали соли для яиц, оказалась хорошая пищевая соль.
Дальше озера высились в своем великолепии Атласские горы, абсолютно лишенные растительности в средней и верхней части. На
безвестном полустаночке в Тоузере пересаживаемся в джипы. Мы ехали в головной «Тойоте», Ванез забрался в группу сусликов
шестым, к нашей радости. Через некоторое время водила устроил нам настоящее ралли по пустыне, свернув с асфальта, и проехав
по барханам на приличной скорости. Ощущения супер, девчата визжали по максимуму.
Двигаясь на запад, мы практически достигли границы с Алжиром, здесь она формальная; дети из тунисского поселка могут
спокойно учиться в алжирской школе, и наоборот, основной язык все равно арабский. Доезжаем до горного оазиса Чебирка. Старые
дома здесь заброшены, их недавно смыло селевым потоком; новые расположены чуть ниже по склону.

Как таковых, достопримечательностей в Чебирке нет; ну снимался тут фильм «Английский пациент», так я его все равно не
смотрел. Ну, сам оазис разве: красивые, изрезанные эрозией горы, да ручеек, вытекающий прямо из скалы. Скалы сложены из
очень острого ракушечника; когда я фотографировал окрестные виды и забрался на удаленный уступ, даже немного порезался.
У подножья скалы течет очень теплый ручеек, квакают лягушки, гоняют в воде пиявки. В оазисе, окруженном горами со всех
сторон, даже жарко, западный ветер сюда не добирается. Пройдя сквозь неизбежный строй торговцев сувенирами, едем дальше.
Отличные панорамы открываются нашему взору, дорога серпантином взбирается все выше в горы. Ограничители скорости сменяют
друг друга – 50, 30, 20 км. И это оправданно, замешкайся водитель хоть на секунду, и мы окажемся на один уровень ниже.
Уровень может быть и 100 и 200 метров.

В еще одном мелком населенном пункте – Тамерзе, останавливаемся, чтобы посмотреть водопад. Водопад, конечно, слишком гордое
название для ручейка, который падает с высоты восемь метров, образуя крошечное озерко глубиной два метра. Далее он
продолжается таким же ручейком, теряясь в зарослях камыша. Но местным и это хлеб. У меня заранее был план искупаться в этом
водопаде, и я его реализую, вызывая фурор у местных; по их словам, до меня тут с ноября никто не купался. Из новых сувениров
появляются различные живые и засушенные рептилии, все остальное уже набило оскомину.
Обратно, до встречи с автобусом, нужно было пересечь горы по дороге Роммеля, построенной немцами во время Второй Мировой
войны. Узенькая, двум машинам не разъехаться, сложенная из бетонных плит, она отчаянно петляла в опасной близости от
пропастей. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались лунные пейзажи, и белая «Тойота» выглядела здесь несколько
аляповато. С высшей точки данного района было видно мертвое пространство Эль Джерида, расположенного восточнее, а здесь
находилась фосфатная шахта, уходившая вглубь горы на шесть километров. Дальше двадцати метров мы не пошли, поцокали
восхищенно языками, и повернули обратно. У входа стоял паренек с красивым беркутом, опять же на фото.
Когда снова тронулись, дорогу перегородило большое стадо коз, никак не хотевшее уступать дорогу колонне джипов. Мне было
интересно, чем они питаются в этих, практически безжизненных горах. Остаток пути до автобуса я дремал, горы закончились, а
однообразный полупустынный ландшафт уже не сулил ничего, сколь-нибудь примечательного.
В автобусе, обессиленные, падаем на сидения, и, благо мест много, засыпаем, широко развалившись на них. Засыпая, почему-то
очень сильно захотелось нормальных русских пельменей; с этой вкусной мыслью я и провалился в сон.
На обед мы остановились в городе Гафса, в отеле Gafsa Palace, и хотя он был о четырех звездах, кормежка там была настолько
поганой, что даже мне, не особо требовательному человеку, она показалась из рук вон. Капустный салатик, да скверный рис с
кусочком курицы и парой картошин – вот, собственно и все. Ко всеобщему сожалению тут был не шведский стол, а жрать хотелось
всем, потому как завтракали все в четыре утра, не помог даже стыренный сухпаек.

И опять продолжительный переезд до Кайруана, четвертого по значимости мусульманского города, после Мекки, Медины и
Иерусалима. Абсолютно опустошенные переездами и недосыпом, уставшие чапаем зачем-то на фабрику ковров. Экспансивный француз,
хозяин фабрики, устраивает в большом зале просто ковровое шоу, предлагая нам купить знаменитые кайруанские ковры. Для меня,
дилетанта, не видящего различий между паласиком у нас на даче, и этими произведениями искусства (кроме шуток!), весь этот
торг просто не имел смысла. Все остальные тоже не были готовы выложить пару-другую сотен баксов за коврик, кроме, пожалуй,
двух пар, что ехали в нашей группе. Отдельно хочется упомянуть о них. Всегда, я думаю, находятся пальцегнутые люди, которые
отделяют себя стеной заносчивости от остального коллектива, в котором они оказались. Были такие и в нашей группе; вечно
приходившие последними с экскурсий, словно делавшие одолжение нам, смертным. Пожалуй, только им по финансам можно было
потянуть данные ковры, но и они отказались. Так что шоу, устроенное мсье французом прошло зря. Необходимо отметить, что
здесь нам налили лучший кофе за все время моего пребывания в Тунисе.
Мечеть обошли по периметру, опять поцокали языками. Внутрь нас не пустили, там после обеда идет служба. Опять загрузились в
автобус и поехали домой. Через некоторое время сусликов пересадили в микроавтобус, остальная группа поехала дальше в
Хаммамет. Вечером договорились впятером сходить в клуб Red Iguana и пошалить, отлично осознавая, что сегодня никто дальше
столовки не дойдет.
На ужине была масса новых людей, приехавших за два дня моего отсутствия, Борхен похоже улетел. Мой столик был сервирован на
одну персону. После всех купаний кашель опять вернулся, поэтому, приняв ударную дозу бромгексина и запив это дело спиртом,
ложусь спать.

15.04 На небе висит дымка, и погода не слишком балует нас, на побережье свежо. Соскучившись за два дня по морю, я иду, и
вновь любуюсь им. Волны, накатывая на песок, приводят все следы к единому знаменателю, не с первой, так с третьей попытки;
то, до чего не могут дотянуться волны, сравнивает, с чуть меньшей скоростью, ветер.
Ближе к обеду, захожу к Марине с Колей в отель, и мы вместе идем встречать такси с девчатами; они только что позвонили и
сказали, что собрались в Медину за сувенирами.
Экскурсия по Медине затянулась на вся вторую половину дня. Коля с Натальей очень долго торговались, выбирая себе по
кальяну. Все понемногу накупали себе различных безделиц. С неба начал накрапывать мелкий теплый дождик, погода сегодня
испортилась конкретно.
Придя к себе в номер, я не обнаружил заветной пластиколбы из-под CocaCola, где сегодня с утра заспиртовал различных жучков
для нашей кафедры зоологии. Глупая горничная выкинула ее, приняв за мусор. Придется завтра вновь выйти на охоту, и более не
оставлять ее на видном месте.

Сегодня в отеле был ужин с национальными тунисскими блюдами при свечах. Блюда, пожалуй, не очень отличались от обычных,
добавились лишь очень соленая сардина, да пресловутый кускус – просяная каша, в которую по желанию добавляли подливы из
мясных или рыбных блюд. Была еще печенка, и очень насмешил меня новый немец, сосед по столику, который никак не мог понять,
что это за мясо. Доел он ее явно через силу.
На улице дождь никак не прекращался, и на асфальте образовались лужи. Вечером мы всей славной пятеркой договорились сходить
в Пивной Дом, что находится в Кантауи. Улицы Порта были безлюдны, в темноте, под дождем я, наконец-то, увидел цветные
фонтаны Порта эль Кантауи. На круглой площади, подсвеченной неоном от фонтанов, я был один, если не считать нескольких
торговцев, спешивших закрыть свою лавку и спрятаться от дождя. Очень красивое зрелище.
Продегустировали немецкого нефильтрованного пива. В большом двухэтажном заведении немцев не наблюдалось, зато тунисцы
приходили сюда большими шумными компаниями. Уже в ночи едем к Марье и Наталье опробовать новый кальян. Прямо в номере
установили его на стол, расселись кружком и раскурили клубничный табачок. Милая картина – гномы у Бильбо Беггинса.
Разъезжались по домам уже в третьем часу.

16.04 Погода решила не баловать и сегодня, по-прежнему, небо затянуто серыми тучами, хотя дождя нет. После завтрака
купаюсь в огромных волнах, компанию мне составляет только немецкий короед лет четырех, барахтающийся в полосе прибоя. Море
грязное и мрачное. На берегу множество мелких, овальной формы медузок, похожих на неиспользованные презики, только цвет
темно-синий, таких я в продаже не встречал. Как будто где-то в море потерпел крушение пароход, перевозивший крупную партию
резинотехнических изделий, либо в Греции прошел местный День Св. Валентина.
На обратном пути с пляжа нахожу в песке динар. Мелочь, а приятно. К двенадцати часам обещались нанести визит вежливости
Николай с Мариной. Я замутил нехилые коктейли из местного сочка со спиртом и вальяжно поджидал их, расположившись на
балконе. Солнце пробивалось сквозь облака все чаще и чаще, и это вселяло надежду, что день будет приятный. На балкон
наползла тень и я переместился в парк, на скамейку рядом со входом в мое здание, чтобы не пропустить гостей. Провалялся я на
этой скамейке больше часа, время уже подходило к обеду, а ребят все не было. Решил сходить, возможно, в последний раз, до
эль Кантауи, попрощаться с портом, прикупить вина и оливкового масла, в подарок.
Волны на море были просто огромные, несмотря на кажущееся отсутствие ветра, по крайней мере, ветер был не сильнее обычного.
В порту, повинуясь накатившему внезапно порыву, подхожу к знакомому парню, и покупаю у него прогулку на яхте-катамаране.
Стоит это 15 динар, но удовольствие от хождения под парусами по бурному морю невозможно оценить деньгами. Соленый ветер
яростно, порывами обрушивается на нас, солнце, осмелев, уже вовсю жарит в зените. Спокойный капитан в современной бейсболке,
но с неизменной трубкой в зубах, стоит на маленьком возвышении, управляя славной машиной. И над всем этим великолепием, над
синью неба и сталью моря, поет Тони Брекстен. Шоб я так жил!
Как показывали приборы, мы шли с максимальной скоростью 19 миль в час. На носу, на сетке дети особенно веселились, когда
яхта, нырнув в очередной раз в ложбину между волн, стукалась об основание надвигающегося вала, и их окатывало водой. Дали
спиннинги, и мы, на пару с молодым сербом, попытались порыбачить. Конечно, это было лишь так, для видимости, хотя я был
награжден веселой улыбкой очаровательной француженки центральноафриканских кровей (см. выше). Замечательно. И жизнь хороша,
и жить хорошо, особенно если хорошо жить.
Вечерком, уже устав от посиделок за полночь, никуда не пошел и пораньше лег спать.

17.04 Солнце, как будто извиняясь за прошлые дни, уже в шесть часов ярко осветило мой номер, разбудило игривым зайчиком.
Последний полновесный день моего пребывания в этой несуетной и счастливой стране практически вечного лета. На пляже,
испытать себя водичкой решилась только молодая немецкая парочка, пришедшая сюда по честному: с масками и ластами. Хотя, судя
по временному отрезку их заплывов и по колечкам в сосках молодого человека, я все же склоняюсь к мысли, что это были
скандинавы. Интересно, у его подруги соски тоже проколоты, или нет?
Малышня возится на прибрежном песке, воздвигая свои эфемерные Колизеи, волна, как бы нехотя, смахивает эти постройки, еще
раз наглядно демонстрируя всю тщету человеческих попыток покорить ее. Уходит, утекает мелким белым песочком, время моего
пребывания здесь, и хочется остановить подольше это состояние приятной расслабленности. Парнишка лет шестнадцати с овчаркой
как раз и являют собой это состояние в живе и в яви. Он сидит на склоне небольшого песчаного барханчика, заросшего
кремово-желтыми цветами, и бросает камешки вниз, большая собака даже не поворачивает головы, ей жарко, но она с хозяином,
лучше которого нет на свете. Теплый ветерок разгоняет предобеденное марево и дрему, наползающую с берега.
Весь день прошел в такой вот полудреме, размазав меня между пляжем и номером с ванной. Ввечеру, созвонившись с Колей,
решаем устроить общий финальный банкет в музыкальном кафе, который он нашел неподалеку от их отеля.
Вечер пролетел одним махом, под кальян, под пиво. Все официанты норовили лишний раз пройти мимо, косясь на девчат, которые
оделись очень смело, даже по моим непуританским взглядам. Один даже, набравшись храбрости, попросился сфотографироваться с
нами. Очень жалел, что мы завтра уезжает, и приглашал завтра утром к нему домой пить чай. Да, красивые смелые девушки —
экзотика для основной массы тунисцев.

18.04 Я тихонько иду по пляжу, собираю красивые ракушки. Погода точно такая же, как и в день моего прилета: пасмурно,
ветрено и очень свежо. Не устраиваю даже прощального заплыва. И снова смотрю на пальмы, цветущие оливы, атласские сосны, так
и не заработавшее мавританское кафе, стараясь запомнить их. Больше я в Тунис уже не попаду. Прощай, Тунис. Бай.