Первый въезд в Венецию должен быть обставлен торжественно. Речной трамвай – вапоретто – ползет по каналу грузно и медленно, набитый пассажирами так плотно, что они свисают за борт. Нас загрузили в частный катер, который – вжжж – с максимально разрешенной скоростью в 11 километров в час – за какие-то полчаса протащил нас по Канале Гранде и вытряхнул на Рива дель Скьявони – Славянской набережной. Слишком стремительно даже для первого знакомства. Но такая прогулка входит в список мелких надувательств турфирмы, организующей поездку, в комплекте с визитом «именно к этому стеклодуву, который вот прямо сейчас сейчас – надо же какая удача – свободен, и может показать вам свое мастерство. Да-да, и эти бусы, и маски вы тоже можете здесь купить».

Правда это чувство, что ты попалась на каверзу ушлого гида, как и другие издержки группового туризма, искупается тем, что авторизованные группы обладают привилегией пройти в музеи в забронированное за ними время, практически без очереди. А очереди в Венеции в разгар сезона нешуточные. Часа на два-три, а когда и протяженнее.

На Сан-Марко, традиционном пастбище местных голубей, в день, когда мы приехали, снимали фильм. Очередное кино про Казанову, — сообщила нам гидесса. Съемочная площадка была отгорожена от толпы и от исторических фасадов щитами. На помосте эшафот с виселицей, и скучающий «палач» болтал с героиней, засунув за пояс свой колпак с прорезями для глаз. Небось, мизансцену обсуждали.

Мы остановились на Пьяццетте, на еще не убранных мостках. Сегодня была аква альта, вода лагуны недавно сошла, а мостки еще не убрали. Голуби, а следом за ними лоточники, продающие птичий корм по евро за пакетик, тоже перебрались сюда. Устоять было нельзя, и я как глубокий снег разгребая ногами голубей, потащилась к продавцу корма. Через секунду прожорливые птицы, алчно курлыча, сидели на голове, на плечах, на ладонях, расковыривая пакетик с зерном, выклевывая все, что успело долететь до брусчатки. Ох, думаю, щаз как тюкнет какой-нибудь из этих венецианских уроженцев в темечко, будет беда. Но подруга уже просигналила, что де, снимок готов: вот я, вот голуби, вот причал servizio gondole, вот утомленный этим ежедневным шоу гондольер ждет клиентов, — и стряхнув с головы последнюю пару птиц, мы подхватились и пошли в Палаццо Дукале.

В 15 часов в городе начинается сиеста. Рестораны и магазин закрываются. Искать столик тщетно. Можно, конечно, попытаться занять место за столиком на берегу Большого канала, но эта пицца покажется вам золотой. Мы пошли другим путем. Даже в сиесту открыты остерии – винные лавки с большим выбором вин и коротким списком закусок. Выпить у прилавка стоит вдвое дешевле, чем за столиком, но ноги гудят, и «мы за ценой не постоим». Выбрали мы фраголино, — вино, дальней родственницей которого можно считать изабеллу. Этот сорт муската привезли сюда из Калифорнии, виноград прижился, разросся, стал давать обильные урожаи, из-за чего местные производители предпочли его другим, традиционным местным сортам. Власти встрепенулись и запретили массовое производство фраголино. Теперь его производят «для себя». Но очень похоже, что это часть игры, в которую вовлечены и туристы тоже. Найти его можно всюду, в любом баре или остерии. Надо только подойти к прилавку и сказать хозяйке пароль: фраголино, пер фаворе. Фраголино? – уточнит она и достанет как бы из-за прилавка, как бы исподтишка большую бутыль темного стекла без опознавательных этикеток (на этикетки для этого вина тоже наложен запрет). Вино десертное, действительно с легким привкусом клубники, так что название оправдывает. Забавное такое, с оттенком невсамделишности.

У приезжающих в Венецию впервые появляется впечатление, что город разочаровывает. Еще бы, мало на каком городе мира лежит такой груз надежд и ожиданий. Венеция — машина времени. Город, оставшийся в другой эпохе, и даже в другом мире. Ощущение непередаваемое. Патина времени на всем, плесень — и та вековая. Надеюсь, я не путаю, но последний «новый» дом в лагуне был построен в конце 18-го века. Мне нравится — я ж не Лужков какой, чтобы считать: хороший дом — это дом или новый, или только что отремонтированный до неузнаваемости.

Венеция — город абсолютно соразмерный человеку. По нему можно идти (медленно) или плыть (немногим быстрее). Этот неспешный ритм совершенно умиротворяет, тем более, что Венецию всю можно обойти пешком. Другое дело, что можно уйти и не найтись. Нас несколько раз останавливали пожилые американцы с коротким вопросом: а где мы? Потом и мы сами заблудились. Важно: сделать это около какой-нибудь винной лавки, чтобы бокалом фраголино поднять тонус и заблуждаться дальше.

Через полчаса прогулки я поняла, что шалею: от этой карнавальной красоты, от блеска воды, от позолоты, от мраморных арабесок, резных арок. Неспроста девушки бросаются лихорадочно скупать в Венеции все блестящее — бусы, шелковые шали, которые в другой жизни никогда не понадобятся — чтобы как-то этому настроению соответствовать (сама накупила — сижу и думаю, кому бы все это богатство подарить).

Чего я так и не выяснила — зарабатывает ли кто-нибудь в мире физическим трудом больше чем гондольеры? Важные как коты, и такие же полосатые. Даже петь ленятся — только насвистывают. Как выглядят венецианцы — не знаю. Похоже, что большинство местного населения — японцы.

Пиза. Подступы к «Полю чудес» заняты сенегальцами, продающими фальшивый «Луи Вюитон» и чудовищные пластиковые копии Падающей Башни, кухонные фартуки с изображением причинного места микеланджеловского Давида, американские газированные напитки и гамбургеры и прочую туристическую чушь. Дорогой мы проехали старинный городок Коллоди, где родился автор Пиноккио-Буратино, намертво, на поколения припаявший это название «Поле чудес» к Стране дураков. Это Поле, эта Пьяцца де ла Мираколи, — визитка, фирменный аттракцион, предмет гордости и восхищения пизанцев и источник их неиссякаемого дохода. Тут роскошный баптистерий (Крестильня) 15 века, Собор с воздушным арочным фасадом, мозаиками и наконец она – Кампанилла. Действительно падает. Мы купили у лоточника белого вина и тоже упали. Пьяццу окружает не поле, конечно, а зеленый, ухоженный, стриженый плотный газон, где вповалку лежат изнемогшие от красоты туристы.

На самом деле в Пизе есть на что посмотреть. Надо только собраться с духом, забыть, что группа отбывает через 40 минут («и опоздавших мы не ждем!»), стряхнуть с себя наваждение и бежать от накренившейся башни в переулки (а мы так и сделали). Тогда можно попасть на Пьяцца Деи Кавальери. Чудесное место: ренессансный дворец работы Вазари, весь фисташкового цвета фасад которого украшен гротесками построен по заказу Медичи. Еще дворец, в котором Медичи уморили местного графа (а как же, не без этого). Памятник первому из Медичи, Козимо. Фонтан. Сад. Люди, идущие по делам.

Сиена. В городе моей мечты мы провели всего три часа. Зато теперь Сиена стоит у меня первым пунктом в списке мест, куда нужно непременно вернуться. Хотя я понимаю, что это город сумасшедших. Славное безумие называется Палио Сиены. Два раза в год в городе – на центральной его площади проходят скачки. Горожане живут от праздника до праздника. В назначенный день они переодеваются в средневековые костюмы, пьют, веселятся в ожидании главного события года. Каждая контрада – городской район — выставляет свою лошадь. Скачки длятся ровно три круга и три минуты. Большинство горожан, скорее всего, даже не успевает разглядеть всех всадников. Но победитель получает все. Жители контрады, выигравшей скачки, потом могут беспрепятственно осмеивать проигравших, распевая про них глумливые куплеты. Все счастливы. Через год все повторяется. Лет семьсот, с коротким перерывом на вторую мировую войну.

Сиена – настоящий средневековый город. Дома из желтоватого тосканского камня с толстыми стенами похожи на башни, а иногда это башни и есть. Улицы-лазейки между домами сходятся в крохотные площади-кампо. До тех пор, пока одна из таких щелей неожиданно, из-за поворота вдруг не выворачивает на Кампо. Она не случайно так просто и называется – Площадь. С большой буквы. Из тесноты и полумрака вылезаешь вдруг на край этой огромной «раковины». С одного края – собор, с другого мраморный фонтан. Амфитеатром сидят у столиков кафе люди и глазеют друг на друга, голубей, Палаццо Публико. Жизнь остановилась.

Рим. Церковь Санта Мария де Космедин – даже если вы никогда не слышали о ней, вы ее видели. Потому что все смотрели фильм «Римские каникулы». К церкви на дальних задворках Форума ведет дорога, протоптанная тысячами японских (большей частью) и прочих туристов. Здесь находятся «Уста истины» — каменная маска, в пасть которой герой Грегори Пека предлагал Одри Хепберн вложить руку. Японские парочки, честно шаг за шагом повторяющие путь героев «Римских каникул», висят на ограде, просовывая сквозь прутья свои камеры… Другие умоляют сторожа пустить их «ну на минуточку, только сфотографироваться». Сторож неумолим. Но тут к нему подходит дородный итальянец в сопровождении стайки дам разного возраста и телосложения, что-то доверительно шепчет и проводит весь свой выводок внутрь. В церковной ограде они долго и с удовольствием поочередно просовывают руку в «пасть», щелкает камера, мужик покровительственно ухмыляется. «Он из полиции», — объясняет служка обескураженным японцам. Ага, а «Уста истины» — детектор лжи, и цыпочек своих он привел на допрос…

Напротив церкви – античное святилище, круглый храм Весты, который прячется за кустами какого-то диковатого лилового цвета. За храмом – мост через Тибр, на ту сторону. Там – Трастевере, «домашний» Рим для своих. Вечера там длинные и ленивые, дома – живописно облупившиеся, траттории – дешевые, туристы – тихие.

Моисей. Вообще у меня есть дурацкая привычка читать путеводитель после путешествия. Свериться потом впечатления – а что это мы видели? Что это было-то? Но церковь Сан-Пьетро Ин Винколи (Петра в веригах) как-то сама вывернула нам на дорогу. Шли мы себе по улице Кавур из нашего забубенного привокзального района Термини на бой колоколов Санта-Мария Маджоре, решив – что подвернется по пути – то наше. Подвернулась лестница, приглашавшая нырнуть в низкую арку. За аркой – дворик, церковь и микеланджеловский «рогатый» Моисей в ней. Рога возникли из-за «трудностей перевода»: в тексте Ветхого Завета у Моисея от головы исходили лучи, а в переводе получились рожки. Моисей – часть надгробия папы Юлия, все остальные фигуры которого делали его ученики и подмастерья. Различие убийственно для эпигонов.

В музее Ватикана в залах античных статуй посещает откровенное дежа вю. После слепков из пушкинского музея, и иллюстраций в учебниках вувидеть оригиналы – очень трогательно. Привет, Апполон Бельведерский, мы с вами знакомы по фотографиям.

Римский Форум – вызывает совершенно детский, искренний и беспримесный восторг. То есть поначалу-то непонятно, откуда он берется – какие-то остовы храмов, колонны, подпирающие ничто, синее небо, какие-то дороги, ведущие в никуда. Спотыкаешься о какую-нибудь плиту, когда нога попадает в щель старой кладки дороги – и вдруг думаешь, сколько подошв стерло эту мостовую за века. Арка Септимия Севера украшена плохо различимыми снизу, от подножья барельефами. Поскольку арка триумфальная, понимаешь, что сюжеты там героические. Но интереснее не сюжеты, а фактура. Мрамор совершенно «оплывший», как будто ветер времени его обточил, и сцены битв с какими-нибудь парфянами (или кто это был?) приобретают вид абсолютно потусторонний.

Но вообще-то Форум расположен посреди живого города. Пока стоишь, задрав голову, мимо шуршат деловитые персонажи, из тех, что не снимают галстука даже в сентябрьскую жару. На Форуме расположена городская власть, кажется, римский муниципалитет. Люди, которым кажется, что они управляют городом. Иногда такая неразрывная связь времен выглядит очень комически: патетическое S.P.Q.R. стоит на канализационных люках, покосившихся афишных тумбах с афишами, на которые наклеют и потом сорвут новые. А тоже — S.P.Q.R. Не дают забыть, что ты в Вечном Городе, даже в мелочах.

Флоренция. Турист, вроде нас, приезжающий в город на один день, обреченно рыщет в «золотом треугольнике» между Дуомо, Площадью Синьории и Понте Веккьо. Выбирать, куда приходится очень жестко – во-первых, всюду толпы, и чтобы попасть в любой из музеев, надо самым ранним утром встать в одну из бесконечных очередей: к галерее Академии, в Сан-Лоренцо, в Уфицци, — практически всюду. Часа эдак на три. Причем придется смириться с тем, что остаться один на один тут не получится – у Ботичеллиевской «Весны» — толпы, перед Палаццо Веккьо – не протолкнуться, на главной улице Корсо – народные демонстрации.

Кстати, забавно: самая прямая и широкая улица в средневековых итальянских городах как правило называется Корсо: Беговая. Ипподромов, как в Москве здесь нет, забеги устраивали прямо по мостовым.

Зато на Площади Синьории выставлено столько скульптур, что позавидует иной музей. Надо только помнить, что большинство, включая «Давида» — копии, оригиналы убраны в музеи подальше от смога и голубей (скульптуры, украшающие Дуомо – копии, «Райские врата» Баптистерия – копия) Давид сейчас стоит, огороженный строительными лесами. Изваян он был, как вы помните, по актуальному поводу – флорентийцы дали пинка французскому королю Карлу Восьмому, покушавшемуся на их независимость. Остальные фигуры тоже более-менее по случаю: аллегорически представлены или флорентийские герцоги Медичи, или их славные (по возможности) деяния.

Из вечерних развлечений (ноги уже не носили) мы выбрали самые сидячие: ужин в рыбном ресторане под замечательное белое вино орвьето и концерт барочной музыки в церкви Madonna De` Ricci (построенной на деньги – надо же — игрока Антонио Ринальдески. Откупаться от божьего гнева строительством церкви – не только наша привычка. Орган, меццо-сопрано и флейта. Концерт, похоже, был организован силами местного прихода, но музыка, барочный интерьер церкви создали общее меланхолическое настроение.

Неаполь – пожалуй, самая приятная часть нашего путешествия. Во-первых, наконец-то появляются не только памятники истории, но и итальянцы: только в Неаполе понимаешь, что город принадлежит его жителям, а не туристам. Народная жизнь тут течет в своем естественном виде. Впрочем, «течет» — не то слово. Она фонтанирует. Правда, те два-три часа, что мы провели в городе, не позволили так уж сполна в нее окунуться, но настроение почувствовать мы успели: типичный ленивый, расслабленный, пышный город. Жить здесь нельзя, но приезжать нужно непременно. Пить кофе бразильяно, смотреть на море, ничего не делать вместе с половиной населения этого города, — словом, сделать былью картину Брюллова «Итальянский полдень».

Сhiao!