Выдолбленный изо льда стакан, пущенный по ледяной стойке барменшей в мохнатой ушанке, скользит в ладонь, защищенную толстенной перчаткой. Теперь хорошо бы занять ледяные кресла вокруг ледяного столика, но там уже расположилась веселая компания нетрезвых шведов. Ничего, мы свое ледяное счастье еще ухватим за сосульчатое крыло! Пять фирменных айс-баров водки Absolut возведены в пяти разных уголках планеты. Мы посетили два из них: в Стокгольме и в заполярной лапландской деревушке Юккасярви.

+Аэлита любит похолоднее

Стокгольмский айс-бар расположился в самом центре города, на улице Васгатан, в здании большого отеля. Когда мы вошли, возле рецепшена, горланя, как раз формировалась очередная разноязыкая группа желающих хлебнуть коктейлей в нестандартной обстановке. Всех нас провели в раздевалку, где выдали серебристые развевающиеся накидки, которые полагалось надеть прямо на куртки и шубы. Обрядившись, мы стали похожи на мужественных космических героев из фильмов 50-х годов: впору именовать друг друга Ааорр и Аэлита и, выпятив квадратные челюсти, значительно восседать в фанерных креслах внутри обитой фольгой ракеты.

Пока что космический сценарий сходился: из раздевалки нас перевели в крохотную камеру с заиндевевшим окошком-иллюминатором, из которого можно заглянуть в сам бар. В этом предбаннике посетителей заставляют задержаться минут на пять. Камера выравнивает температуру «за бортом» и подготавливает народ к температуре в баре. А то войдем с прихваченным теплом — и начнется звонкая капель.

Наконец дверь, обитая оленьими шкурами, отворилась — и мы вступили в холодное царство. Это бар и не бар. От привычного увеселительного заведения осталась сплошная видимость: облокотись на скользкую стойку — и поплывешь вбок, ухвати голой рукой обжигающе студеный квадратный стакан — и он начнет плавиться. Смех вырывается изо рта паром, и понимающая Снегурка за стойкой мечет по идеально гладкой поверхности в твою сторону заиндевевший заказ.

В баре Absolut царит, понятное дело, водка, но содержимое стаканов — всех цветов радуги, потому что персиковая, грейпфрутовая, смородиновая, малиновая, грушевая и прочие водки смешиваются с самыми разными соками и ликерами. Но самый уместный напиток — «Кровавая Мэри», своей остротой разгоняющая тепло по телу.

Сначала кажется, что пить из квадратного ледяного стакана — то же самое, что лизать на морозе дверную ручку: приклеишься либо будешь выглядеть идиотом. Ничего подобного. Дринк — он и на Северном полюсе дринк. А уж при жалких минус 5 градусах ледяная тара ведет себя, как дрессированная: не примерзает к языку и не тает в перчатке.

Мы стали строить планы, как организовать такой бар в Риге. Если делать как шведы, выйдет очень дорого. Но можно ведь и устроить «айс-бар по-русски»: припарковать в центре города КамАЗ-рефрижератор, внутри художественно разбросать в качестве стульев мороженые туши. Водила в серебряной фуфайке лепит снежки с дыркой, разливает в них самогон и дает закусить сосулькой. Перед рефрижератором грузчики выдают посетителям фирменные золоченые валенки. И лопату.

Для сервиса: чтобы можно было выбрать из общей кучи тушу поудобней.

Однако говорить приходилось все громче. С каждым дринком посетители раздухаривались — ледяное молчание ледяному бару явно не грозило. Мы снисходительно наблюдали за ними, как взрослые за расшалившимися детьми. Как профессионалы — за любителями. Как старые полярные волки — за новичками, впервые разложившими костер на снегу. Поход в стокгольмский ледяной бар был для нас всего лишь маленькой учебной тренировкой. Ну что такое потоптаться полчаса у ледяной стойки, попивая водочку, — если конечной целью путешествия является ночь, проведенная в ледяном доме на кровати изо льда!

Мы ехали в Лапландию — в пропиаренное Андерсеном царство Снежной королевы, где в деревушке Юккасярви каждую зиму возводится ледяной отель.

+Коттеджи придумали трусы

Рейс Стокгольм — Кируна длится жалкие час с четвертью. Аэропорт Кируны схож размерами со зданием провинциальной районной почты. Однако самолет туда летит, в два раза больший, чем тот, что снует между Стокгольмом и Ригой. И народу на Кируну набивается просто битком. Этот крохотный городок из 20 тысяч жителей для малозаселенной Лапландии — почти мегаполис. Но главное: вокруг кипит жизнь для любителей зимнего экстрима. Как следствие, ты можешь из аэропорта до отеля добраться хоть на снегоходе, хоть на собачьей упряжке — жители, сделавшие на таком сервисе свой маленький бизнес, встречают каждый рейс.

Спускаешься по трапу — и сразу шок. Снег да снег кругом, на горизонте — убеленные сопки. Так выглядит на фотографиях какая-нибудь Камчатка. Пока наш микроавтобус шустро рассекает раскатанную дорогу (за рулем — вылитая фрекен Бок), прилипаем носами к стеклу. Мимо проносятся деревушки с избушками, будто из мультиков: крохотные, ладно сработанные, с метровым слоем пушистого снега на остроконечных крышах. И это при том, что в Стокгольме уже весна.

Юккасярве оказывается таким же игрушечным поселением. Ничего похожего на помпезные особняки, что в последнее время все плотней окружают Ригу. Однако по добротности и комфорту лапландские избушки дадут нашим виллам сто очков вперед.

Однако что-то стало холодать: на электронном табло видно, что за пределами салона минус 15. Не пора ли нам поддать? В айс-отеле есть айс-бар, а мы — практически его завсегдатаи… Машина поворачивает и оказывается перед коттеджем с надписью Reception. Не поняли! Это и есть ледяной отель? Дайте ледяную жалобную книгу! Но встречающая менеджер проясняет ситуацию. Ледяной отель на месте. Он уже распахнул для нас свои гостеприимные мерзлые объятия. Однако до того, как попасть в его «холодный рецепшен», все формальности выполняют в «теплом рецепшене». Менеджеры тоже люди — и совсем не обязаны вкушать прелести вечной мерзлоты, до которой охочи туристы.

Впрочем, даже для самых отмороженных продуманы пути к отступлению. К избушке ледяной прилагается избушка лубяная: вместе с номером в айс-отеле получаем ключи от нормального коттеджа — с отоплением, горячим душем и телевизором. Те, кто не сможет уснуть на ледяной кровати, в любой момент могут покинуть свой номер и перейти спать в обычную теплую постель.

Вся наша компания — пять человек — тут же провозгласила, что коттеджи придумали трусы, и согласилась взять ключи, лишь чтобы кинуть чемоданы и фотоаппараты. А то капризная «цифра» замерзнет и откажется снимать.

Но вот настала волнующая минута. Нас повели к ледяному отелю. Снаружи он выглядит как гигантский сугроб, и только двери, обитые оленьими шкурами, с прибитыми рогами вместо дверных ручек дают знать, что это создание рук человеческих. До 18.00 сюда может войти любой желающий — полюбоваться интерьером. Позже в сугроб с помощью электронного ключа могут проникнуть только постояльцы.

Шагнув за порог, мы очутились внутри огромной снежной пещеры, в «холодном рецепшене». К стойке намертво примерзла портье в парке, приветливо пышущая паром из-под улыбающихся ноздрей. Если б не эти клубы, ее вполне можно было бы принять за ледовое изваяние. Портье тут сменяются каждый час. Хряпнуть водки и выстоять лишнюю смену никому в голову не приходит — шведы-с!

Миновав рецепшен, оказываемся в просторном холле, среди которого высятся ледяные троны. От холла в разные стороны уходят коридоры с номерами. В правых коридорах расположены номера без фокусов: аскетичная ледяная кровать на 4-5 человек, накрытая оленьими шкурами, — вот и все убранство. Номера слева рассчитаны на двух жильцов, их интерьер полон ледяных скульптур и сработан руками художников из разных стран.

Происходит это так: в апреле, когда ледяной отель стоит последние дни, его руководство уже объявляет конкурс — кто будет обустраивать номера в следующем году. Народ подает заявки, где излагает тему и прилагает эскизы. Отобрав счастливчиков, владельцы айс-отеля через полгода, в ноябре, приглашают их в Юккасярви недели на три. Каждому дают свой участок — айс-комнату — и полную свободу действий: самовыражайся.

В нынешнем сезоне над дизайнерскими номерами трудились 52 художника из 12 стран, многие работали в паре. Их имена и краткое содержание, что они хотели сказать — творческий мессидж, стало быть, — высечены на табличках. Мол, ночуй со смыслом.

Правда, иные таблички оказались написаны со свойственной богемным людям сумятицей и лишь все запутывали. Например, перед номером, который достался Кристапу, красовался следующий текст: «Четыре блока и одна стена? Возможно ли это?!» И дальше убористо — непереводимый поток сознания. Заинтригованные, мы проследовали внутрь.

Потолок ледяной, дверь скрипу… Фигушки! Двери ни в одном номере нет. Вместо нее стыдливая занавеска. Карликовый театральный занавес. И правильно, потому что за ним — сущие декорации. Не соврал автор: внутри то там то сям застыли гигантские ледяные блоки. «Это такой полет фантазии, — растолковала нам гид, похожая на выросшую Пеппи Длинныйчулок. — В блоках каждый может увидеть, что он хочет — море, горы или огонь».

— Тогда я тоже подам заявку, — воодушевился мой муж. — На каждого, кто входит в мой дизайнерский номер, будет падать ледяной кирпич. Люди смогут увидеть такое, чего они никогда не рассчитывали увидеть.

Следующий номер предназначался нам. Табличка на снежной стене возвещала, что здесь воплотил свой творческий замысел некий Розенбаум из Австралии. Тема работы — «Жизнь на Земле». Отодвинув занавеску, мы замерли на пороге. Не знаю, как австралиец, но мы такой формы жизни на Земле еще не встречали. Скульптура у кровати выглядела так, будто в пол вмерз и скончался в страшных муках обмороженный марсианин. Его окоченевшие щупальца тянулись к заснеженному небу, в сторону родной планеты.

— Продолжим экскурсию? — бодро предложила Пеппи.

Сглотнув, мы предложили сделать перерыв и посетить айс-бар. Без пары «абсолютных» дринков увиденные творческие посылы было не переварить.

+Лучшая пижама — это саван

Ледяной бар ледяного отеля — в отличие от стокгольмского — не снабжен предбанником. Ведь температура во всем сугробе одна — минус 5 градусов. И еще он значительно больше. А в остальном похоже: те же ледяные стулья, та же ледяная стойка. На снежной стене — нарисованная снегом романтическая картина: утопающий в снегу поселок, над ним звездное небо.

С каждым дринком ледяные апартаменты казались все гостеприимней. Розовея щечками, мы с любовью выслушали краткий экскурс в историю отеля. Она началась в 1990 году с международной выставки ледяных скульптур. Тогда в Юккасярви построили зал в виде гигантского ледяного иглу — жилища эскимосов. Посетители пришли в такой восторг, что на ночь уходить отказались, в иглу и улеглись. Так родилась идея снежной гостиницы.

С тех пор ежегодно в ноябре в этом месте устанавливают металлические каркасы — основу здания. Потом строители берут воду, мешают со снегом — получается стройматериал, грубо говоря, снежный цемент. Его называют снайс: от «сноу» и «айс». Этим снайсом облепляют металлический каркас — делают стены и потолок. Через несколько морозных дней все намертво застывает. Каркас с самого начала был установлен на лыжах — теперь его вытаскивают. Ледяные колонны внутри отеля принимают нагрузку на себя. И отель получается сделанным только изо льда. Единственное инородное тело в нем — электропроводка длиной в 50 км. Кроме света, о цивилизации ничто не напоминает…

На этом месте Пеппи замолчала и внезапно исполнила ледовый стриптиз. Она задрала четыре слоя одежды, под которыми оказались еще 14: «Я хочу показать наше замечательное термобелье, которое можно купить в отеле для ночевки». Однако на восьмом слое гид устала и, махнув рукой, признала: нам будут выданы настолько теплые спальники, что в них можно спать и в обычных спортивных костюмах.

Вернувшись в коридор с дизайнерскими номерами, мы обнаружили, что в нашей комнате (!) прямо на нашей кровати (!) группа туристов обучается грамотно ночевать. Их гид извлек из разложенного спальника белый саван и скомандовал надеть его перед тем, как забираться внутрь.

— Это еще зачем? — встревожилась я.

— Чтобы персоналу с утра было удобней грузить тех, кто не перенес этой ночи, — философски ответствовал муж.

— А ледяные ночные горшки дают? — деловито спросил Саня.

Оказалось — нет. Если нужно в туалет, выбираешься из спальника и бегом из отеля в соседний теплый домик, где расположены все удобства.

— Во сколько начинается час пик? — осведомился Дзинтарс.

Гид не поняла.

— Ну, во сколько все замерзают настолько, что начинают побег в коттеджи? — пояснил он. — Нет, лично я спокойно продержусь до утра. Но вдруг выгляну ночью в коридор — и меня снесет толпой отмороженных постояльцев.

Гид заверила, что никто из ледяных номеров не убегает, что спать на ледяных кроватях народу очень нравится, а некоторым нравится настолько, что они остаются на вторую ночь. Хотя минздрав не рекомендует. Кстати, наутро все, кто не удерет, получат дипломы.

Мысль о бумажке нас здорово приободрила, и мы отправились осматривать следующие номера, готовые принять любые богемные эксперименты — на раз. Однако выяснилось, что абстрактные фантазии уже позади. Прочие интерьеры оказались ближе к народу и оттого интересней. Поразительно, что можно сделать из такого однозначного материала, как лед. Мы видели комнату, отделанную в арабском стиле: ледяные арки, ледяной бассейн, ледяные ковры. И комнату, исполненную в английском стиле: ледяной камин, ледяные занавески, ледяной столик для ледяных карт. Мы обнаружили номер, выполненный в русском стиле художниками Копейкиным и Сагдеевым: это был искусный ледяной терем, в котором снежки образовывали затейливые узоры. К сожалению, ни одна фотография не способна передать очарование того, что вылепили, высекли и выложили с помощью льда разбушевавшиеся дизайнеры айс-отеля. Ведь невозможно передать то, что к этим интерьерам прилагается: вязкое безмолвие снежных стен, в которых глохнут любые звуки. Я поделилась своей поэтичной мыслью с мужем.

— И наконец не будет слышно, как за стенкой храпят, — сказал этот бесчувственный человек.

+Холодно верующие

Экскурсия завершилась в ледяной церкви. Она стоит в десяти метрах от отеля: рядом с большим сугробом — сугроб поменьше. Внутри все как положено: ледяные скамьи для прихожан, ледяной алтарь. Церковь протестантская — иначе дизайнеры бы просто упарились: попробуй воспроизведи в снеге многочисленную утварь православного или католического храма.

Гид сообщила, что в течение сезона здесь проходит больше 150 брачных церемоний. Горячее местечко! Мы вообразили процесс венчания: невеста в меховой фате и жених во фраке из оленьей шкуры. А что же бедняга священник со своим традиционным облачением? Оказалось — сутана тоже непростая, из кожи, отделанной мехом. В таком одеянии викарий наверняка больше смахивает на местного шамана. Церковное начальство — не против?

Нисколько. Ежегодно 25 декабря происходит церемония торжественного освящения: когда храм передается под юрисдикцию протестантской церкви. Ведь он возведен заново. Мужской части группы это пришлось по душе:

— Как удобно! Спросят: где венчались? В церкви, которая растаяла. Значит, и брак недействителен.

Неверно расценив их ухмылки, Пеппи заулыбалась и сообщила, что многие годы викарием был мужчина, но теперь эта должность перешла к его 25-летней дочери. Как и отец, обряды она проводит быстро: чтобы жених с невестой не задубели. Религиозный хор тоже выступает, только петь ему приходится громче обычного, оттого что снег сильно поглощает звук. А вот с музыкой туго. Инструменты в ледяной церкви не используют: у музыкантов сразу коченеют руки.

Кстати, здесь не только венчают, но и крестят, и конфирмуют подростков…

— А также отпевают тех, кто не проснулся наутро, — шепнул муж.

Мы взяли его под локотки и увели из ледяной церкви подальше от греха.

По заснеженным улицам возведенного вокруг айс-отеля мини-городка бродили группы людей в одинаковых пухлых комбинезонах, одинаковых шапках и кожаных варежках. Похожие на узников Гулага, но только для «випов». Больше всего их роилось вокруг строения, где располагались местный бар и ресторан.

В меню значились оленина жареная, оленина вареная, оленина пареная и еще 33 блюда из оленины. Мясо полагалось заливать вареньем из морошки — шведская кухня! Но это все — банальщина, а нам предложили и экзотику. «Smetana from Russia!» — торжественно провозгласила официантка и поставила на стол тарелочки изо льда с очень мелкой красной икрой, щедро сдобренной сметаной.

Ресторан вокруг гудел: шведы, испанцы, немцы, англичане пили и пели, смеялись и братались. Муж быстро вошел в общий ритм, опрокидывая стопку за стопкой. Я забеспокоилась.

— Слушай, может, тебе больше не пить?

— Это еще почему?

— Ты на меня дышать будешь в номере.

— Тебе же лучше: теплей.

— Мне-то, может, и теплей, но если ты случайно дыхнешь в стенку — в снегу будет пробоина.

Наконец мы вышли в звездную полярную ночь и отправились искать северное сияние. Гид сказала, что для этого нужны три условия: чтобы было тесно, ясно и холодно. Все это присутствовало, однако сияния не наблюдалось. Чтобы его увидеть наверняка, туристов везут за 100 км, где небо полыхает каждый день как по заказу.

Зато вместо одного чуда природы мы обнаружили другое: новенький SAAB в глыбе льда. Самый отмороженный кабриолет на планете торчал без всякой охраны на пустыре за отелем. Какое, однако, отличное противоугонное средство: до машины рукой подать, но добраться руки коротки.

Разошедшийся Саня предложил поразвлечься: побегать по крыше айс-отеля.

— Провалишься в номер.

— Ничего, — дерзко отвечал он. — Там повесят новую табличку: «Четыре стены и одна туша. Возможно ли это?..»

Наши товарищи стали потихоньку отбывать в направлении айс-отеля. Только мы продолжали дозором обходить ледяные владения. Коттеджи уютно светили окошками, выдавая, что далеко не все обитатели мини-городка торопятся на свои ледяные постели. На улице, однако, все больше подмораживало. Обреченно вздохнув, мы отправились в домик «с удобствами» — последним, что связывало постояльцев айс-отеля с миром теплокровных. Там выдавали спальники.

+Над нами не каплет

Темно. Сыро. Зябко. Вот уже час мы лежим в молчании на ледяной кровати: спеленутый мешком муж, похожий на гигантского полярного опарыша, выкопавшегося из сугроба, и я — миниатюрная куколка тутового шелкопряда.

Рядом с каждым в нощи белеет его саван: после безуспешных попыток облачиться мы выкинули эту погребальную муть из мешков наружу.

Мы молчим, изображая здоровый сон бывалого полярника. На самом деле заснуть невозможно. Нет, в мешке действительно тепло. И застегнуть его можно до самой макушки. Но тогда невозможно дышать. Поэтому приходится оставлять маленькую дырочку, чтобы просунуть в нее нос. Сначала дышится хорошо. Через минуту нос начинает покалывать зябкими иголочками. А через пять минут в носу сосредотачивается все твое существо, включая мозг. Нос стынет, коченеет, промерзает насквозь, отмирает и отваливается, затем примерзает обратно — и ты весь поглощен этими изменениями кусочка плоти. До сна ли тут?

Вдобавок подушка скользит по ледяной кровати, словно мыло на полу в общественной бане. Извиваясь, я заскользила следом и чуть не свалилась на пол.

— Хватит возиться! — раздался недовольный голос мужа.

Тоже мне, герой Джека Лондона. Даю нос на отсечение, что он не задремал ни на минуту.

В номере не так уж и темно: снежные стены и снежный потолок просматривались довольно явственно. Щупальца марсианина отсвечивали ледяным блеском. Интересно, что делают ледовые скульптуры в пустых номерах? Вдруг — шевелятся?! Из коридора не доносилось ни звука, но распалившееся воображение подсказало, что там вполне может бродить местное привидение: мертвенно бледный снеговик с гнилой зеленой морковкой и в ржавых цепях.

— В холодном рецепшене рассказывали историю, — нарушил молчаниемуж. — Про ледяного человека. Он забирается к постояльцам в спальные мешки и обнимает их, сковывая льдом. Наутро их находят скрюченными и твердыми, как сосульки. Говорят, в последний раз его видели три зимы назад.

Ледяное молчание было ответом этой провокации.

— Хотя, в принципе, призраки здесь лишние, — раздумчиво продолжил муж. — И без того ночью отель — зрелище не для слабонервных. Он напоминает мне морг, где на льду лежат распростертые недвижимые человеческие тела. И лишь легкий пар изо рта говорит о том, что в них еще теплится жизнь.

Он завозился и сел.

— Ты куда?

— В тронный зал. Складывать из льдинок «хрен вам!».

— Ну тогда я на улицу — в сугроб. Немножко погреться.

— Приказываю: лежать. Что же мы, как лохи, останемся без диплома?

И еще час мы пролежали в суровом безмолвии, словно челюскинцы на оторванной льдине. Спать было невозможно, хоть тресни. Завтра нам на снегоходах гонять да на собачьих упряжках кататься. Но как дотянуть до этих радостных минут?..

В 4 часа утра мы одновременно вскочили. Поглядели друг на друга безумными глазами и со спальниками в руках бесшумно прошуршали по коридорам айс-отеля (какой стыд! кроме нас — ни одного беглеца). Выскользнули за меховые двери и припустили к коттеджу.

И что же? В его теплом зеве обнаружились Саня и Дзинтарс, нагло храпящие во всю ивановскую. Судя по всему, они преспокойно проспали тут всю ночь!