Вечером к подъезду нашего гест-хауса в Дхарамсале подъехал джип и мы укатили в ночь, в Кашмир, страну известного у нас индийского фильма, про который сами кашмирцы ничего не знают. Компания была такая: американка Лина, бельгийка Клара, я и кашмирец Мунир, хозяин гест-хауса. Ехали мы на джипе всю ночь по горным серпантинам. Когда мы оказались на месте, Лина говорит: «Мне нравится твоя футболка. (На ней надпись «mission is possible») Только на какую миссию ты сейчас способна?» После холодного душа, завтрака и отдыха на хаусботе (дом на воде) любая миссия стала более возможной.

Итак, мы приехали в Шринагар – столицу Кашмира. Первое впечатление – это оккупированная страна. Индийских военных здесь не меньше, чем жителей. Все стратегические дороги контролируются. До 1947 года Кашмир был независимой страной. Когда англичане ушли из колоний, они выделили из Индии Пакистан как отдельную страну. Пакистан имел претензии к Кашмиру. Кашмирский махараджа попросил помощи у Индии. Та ввела войска, и уже не вывела. Наш Мунир – человек умный и честный. Надо видеть, с какой болью он рассказывает об истории своей страны. Индийская оккупация сравнима с режимом Сталина. Много людей пропало без вести. В семье Мунира дядю забрали в армию, и он исчез. Куда бы они ни обращались, отовсюду получают ответ: «У нас не значится».

Природа чудная. Огромная долина, залитая озерами и реками, окруженная высоченными горами, — это и есть Шринагар. В шестидесятые годы почти всё местное население жило на воде в хаусботах. В отличие от южно-индийских, эти хаусботы стационарно закреплены. Лучшие из них сделаны из гималайского кедра и украшены искусной деревянной резьбой. Тогда в городе на суше было две улицы, и они ещё не видели ни одного автобуса. Сейчас на воде настроили много больших домов, и природа не справляется с очисткой. Озёра вблизи таких построек превратились в болота. Город грязный и жутко загазованный. Индийские автобусы входят в лигу самых вонючих тяжеловесов.

Удивительно, но это затерянное среди гор труднодоступное место хранит самые древние памятники разных религий. На высоком холме стоит один из древнейших индуистских храмов, в котором находится Шивалингам V века. Это символ, по форме напоминающий фаллос, обозначающий место пребывания Шивы на земле.

В старом городе находится старая мечеть. Мы привыкли к мечетям турецкого образца в стиле «Аля-София». Здесь же мы видим – я не нахожу другого сравнения для описания – деревянный готический терем. Двор большой, квадратный, с водоёмом посередине, как и принято в мечетях. Как постройка эта мечеть вызвала интерес и удивление. Её дух, как и всякой другой мечети, оставил меня равнодушной.

Ещё в прошлое своё пребывание в Индии, я слышала версию о том, что Иисус Христос не умер на распятии, и его тело было перевезено в Кашмир Марией Магдаленой и апостолом Петром. Они выходили его, он прожил до старости, и его могила известна и охраняется какой-то семьёй. В Кашмире же и учился молодой Иисус, прежде чем вернулся с учением на родину. Я представляла себе могилу где-то в горах, а она оказалась в самой гуще старого города. Зажатый трёх – четырёхэтажными зданиями, стоит маленький домик с двумя входами. Один для посетителей, в маленькую комнатку, из которой через стеклянную перегородку можно видеть лестницу, ведущую в подвал, где, видимо, и находится захоронение. Девчата быстренько покрутились в комнатке и помчались по магазинам. Но я слышала от Марины Филипповой (гид, который сопровождал нас по северо-западным Гималаям почти целый месяц), что это очень интересное место. Она не смогла поехать со мной в Кашмир, так как отвозила основную группу в Дели, но перед отъездом дала Муниру наказ обязательно свозить меня сюда. И вот я осталась одна. Чувствую что-то особенное, но слабо. Выставила вперёд руки, как антенны. Меня начало раскачивать с такой амплитудой, что если Махакала видел, то завидовал. Ему так не удавалось. Неделей раньше, в Дхарамсале, где находится зимняя резиденция Далай Ламы и тибетское правительство в изгнании, я в очередной раз получила подтверждение, что не зря я примкнула к группе в этом путешествии. Мало того, что без группы в этих местах просто трудно передвигаться, т.к. лучший транспорт – джип и наем его для маленькой группы дорог, многие места остались бы вне внимания и доступности без знающего сопровождающего. Тогда, в храме, Марина повела меня по каким-то коридорчикам в комнатку со статуей Махакалы, чтобы я ощутила действие его мужской энергии. Очень интересный опыт, которого бы не было без гида. Конечно, он силен, но враждебности я не почувствовала. До сих пор (за исключением Махакалы) мои энергетические ощущения сводились к своим собственным. Здесь же, в Кашмире, в этой маленькой комнатке, надо мной довлела чужая нечеловеческая сила.

В этот день мы с девчатами хотели повторить посещение кашмирского парка, который нам очень понравился, но у меня разболелась голова, мне ничего не хотелось, кроме молчания, и я не поехала с ними, а вернулась на хаусбот. Мунир дотошно расспрашивал меня об ощущениях и потом сказал, что многие чувствуют это место именно так.

Мне не удалось увидеть суфийских мудрецов в горных монастырях. Туда Лина с Кларой поехали без меня. Ну, так с какой религией мы ещё не повстречались на кашмирской земле?

Главные же наши впечатления связаны, конечно, с водной сказкой, которая нас окружала. Мы много путешествовали на лодке. Каждая лодка имеет здесь броское название, уютные места для пассажиров под навесом. Вода плещется под веслом, кругом тишина и покой. Мы отрешенно следим за жизнью за бортом: одни стирают, другие торгуются в лавке, третий достаёт ил со дна, мальчишки играют в традиционный крикет, старик вытягивает корни лотоса, парни рыбачат, семья копается в огороде, насыпанном из ила как островок. А вот вплываем в безлюдный канал. Кажется, все виды птиц проживают здесь. Они подпускают нас совсем близко. Живописная зелень по берегам. Мостики, написанные акварелью. Яркий закат, как фильтр, увеличивающий рельеф. И постепенное его размытие, когда сгущаются сумерки. Сказочное освещение ночных хаусботов. Кто сказал, что нирвана – удел избранных?

У нас на хаусботе тёплая домашняя вечерняя обстановка. Еда – пальчики оближешь. Кормит нас родственник Мунира, высокий симпатичный молодой человек Юсуп. Потом мы беседуем. Так, мы очень сблизились с Кларой. Не по-европейски глубокая женщина. Они ведь в массе своей могут существовать только в цивилизованном стерильном мире, к которому привыкли. Клара – совсем другое. Жаль, что наш общий язык – английский.

А сегодня после ужина мы идём на хаусбот к Юсупу, смотреть видео о его недавней свадьбе с Шарифат. Кашмирская свадьба – дело долгое и церемонное. Играют на инструментах, поют и танцуют мужчины. Мужской национальный костюм – атласное длинное платье, бусы на груди, браслеты на ногах. Мелодии довольно монотонные. Как правило, молодые не знают друг друга до свадьбы. Наши тоже познакомились после свадьбы, и хорошо, что понравились друг другу. Сейчас вот сидят в сторонке, как голубки.

Отец Юсупа, как и многие местные мужчины, привязан к кальяну. По-видимому, к табаку подмешан опиум. Потому что после пятой затяжки понимаешь, что выражение «крыша поехала» придумал человек, покуривший такой кальян. И потом хотелось курить снова и снова. Теперь понятно, почему кашмирец и кальян – вещи неразделимые.

Кашмирцы совсем не похожи на индийцев. Они ближе к пакистанцам, наверное. И мужчины, и женщины носят суконные пальто без подкладок, в которые при необходимости можно заворачиваться. На женщинах из европейской одежды можно встретить только кофты, да и то поверх национального платья мешком с вышивкой на груди.

Очень колоритен утренний овощной базар на реке. Лавочники оптом покупают овощи у крестьян. Торгуются, перегружаются. Наша лодка в сторонке, чтобы не мешать этой деловой активности. Несколько лодок с цветами. Очень красиво.

Мы с Кларой купили семена трёх видов шикарных кашмирских цветов. Такими они были на фото. Я успела посадить их в этом году. Одни оказались подсолнухами, другие сразу выбросили какой-то сухой стручок, и был ли там какой цветок, сказать не берусь. Третьи до конца лета сидели как недоразвитые укропчики. Дурят туристов, дурят!

Вечернее посещение магазина деревянных резных изделий было как пребывание в сказке. Я вообще люблю дерево. А такой искусной резьбы я ещё не видела. Всё, от шкатулочек до любой мебели, выглядит произведением искусства. Вот где без жалости можно потратить свой миллион.

Женщины здесь, я так поняла, получают свободу только после смерти всех мужчин в семье. Мы были у одной деловой свободной предпринимательницы, которая занимается пасекой (отец научил) со своими сёстрами. Мёд, действительно, разнообразный и вкусный. Но цена его 100 грамм больше цены 3 литров чистого мёда в Киргизии. Конечно, у нас нет опиумного и лотосового мёда. Но настолько ли он полезней нашего? Хозяйка для меня была интереснее своего мёда. Внешне похожая на пчелу, она, как Трындычиха, между рекламными пассажами успевала вставлять семейные истории, хронику изменения климата и оды женской свободе.

Запоминающимся было путешествие по воде в другую часть города к белой (новой) мечети. На улицах возле мечети изобилие еды. Нас привлекло приготовление больших лепёшек, жареных в масле. К лепёшкам мы набрали каких-то варёных зёрен, и получился вкусный ланч.

А как не рассказать о парке Шринагара? Он взбирается в гору от самого берега озера. Здесь нет других аттракционов, кроме природы. Но людям и так хорошо, и большим и малым. Здесь испытывали приятные минуты и те, кто жил задолго до нас. Здесь у них была библиотека и какие-то другие постройки, от которых остались лишь развалины. В парке много туристов из Индии. Вот эта семья просто в любви мне объяснялась, когда узнала, что я из России.

Итак, сегодня Лина с Кларой едут в горы, а я улетаю в Дели. Нескончаемая серия проверок с обысками, начиная с подъезда к аэропорту, угнетает. Какое блаженство умоститься в кресле в ожидании полёта! И вдруг я слышу по радио какое-то знакомое имя. Ищут мадам Эйфонину (с ударением на и). Догадываюсь, что это я. Мою небольшую сумочку не погрузили в самолёт. Они собираются доставить её в Дели завтра. Но я этим же вечером улетаю домой! Меня вывели в кабину пилота для опознания сумки. Она найдена и погружена. Ну, всё. Домой. На время, конечно.